----------------------- Page 1----------------------- ----------------------- Page 2----------------------- ДАНИИЛ Л ЕОНИДОВИЧ А НДРЕЕВ 20 октября (2 ноября) 1906 - 30 марта 1959 ----------------------- Page 3----------------------- Книга I.Роза Мира и ее место в истории Книга I. Роза Мира и ее место в истории — 3 — ----------------------- Page 4----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи Глава 1. Роза Мира и ее ближайшие задачи Эта книга начиналась, когда опасность неслыханного бедствия уже нависала над человечеством; когда поколение, едва начавшее оправлять­ ся от потрясений второй мировой войны, с ужасом убеждалось, что над го­ ризонтом уже клубится, сгущаясь, странная мгла — предвестие катастро­ фы еще более грозной, войны еще более опустошающей. Я начинал эту книгу в самые глухие годы тирании, довлевшей над двумястами миллиона­ ми людей. Я начинал ее в тюрьме, носившей название политического изо­ лятора. Я писал ее тайком. Рукопись я прятал, и добрые силы — люди и не люди — укрывали ее во время обысков. И каждый день я ожидал, что руко­ пись будет отобрана и уничтожена, как была уничтожена моя предыдущая работа, отнявшая десять лет жизни и приведшая меня в политический изо­ лятор. Книга "Роза Мира" заканчивается несколько лет спустя, когда опас­ ность третьей мировой войны не поднимается уже, подобно мглистым ту­ чам, из-за горизонта, но простерлась над нашими головами, закрыв зенит и быстро спускаясь от него вниз, по всем сторонам небосклона. А может быть, обойдется? — Такая надежда теплится в душе каждого, и без подобной надежды нельзя было бы жить. Одни пытаются подкрепить ее логическими доводами и активными действиями. Некоторые ухитряются убедить самих себя в том, будто опасность преувеличивается. Третьи ста­ раются не думать о ней совсем, погружаясь в заботы своего маленького мирка и раз навсегда решив про себя: будь, что будет. Есть и такие, в чьей душе надежда тлеет угасающей искрой, и кто живет, движется, работает лишь по инерции. Я заканчиваю рукопись "Розы Мира" на свободе, в золотом осеннем саду. Тот, под чьим игом изнемогала страна, да вно уже пожинает в иных мирах плоды того, что посеял в этом. И все-таки последние страницы руко­ писи я прячу так же, как прятал первые, и не смею посвятить в ее содержа­ ние ни единую живую душу, и по-прежнему нет у меня уверенности, что книга не будет уничтожена. что духовный опыт, которым она насыщена, окажется переданным хоть кому-нибудь. — 4 — ----------------------- Page 5----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи А может быть — обойдется, тирания никогда не возвратится? Может быть, человечество сохранит навеки память о страшном историческом опыте России? — Такая надежда теплится в душе всякого, и без этой наде­ жды было бы тошно жить. Но я принадлежу к тем, кто смертельною ранен двумя великими бед­ ствиями: мировыми войнами и единоличной тиранией. Такие люди не верят в то, что корни войн и тираний уже изжиты в человечестве или изживутся в короткий срок. Может быть отстранена опасность данной тирании, данной войны, но некоторое время спустя возникнет угроза следующих. Оба эти бедствия были для нас своего рода апокалипсисами — откровениями о мо­ гуществе мирового Зла и о его вековечной борьбе с силами Света. Люди других эпох, вероятно, не поняли бы нас; наша тревога показалась бы им преувеличенной, наше мироощущение — болезненным. Но не преувеличе­ но такое представление об исторических закономерностях, какое вы­ жглось в человеческом существе полувековым созерцанием и соучастием в событиях и процессах небывалого размаха. И не может быть болезненным тот итог, который сформировался в человеческой душе как плод деятель ­ ности самых светлых и глубоких ее сторон. Я тяжело болен, годы жизни моей сочтены. Если рукопись будет уни­ чтожена или утрачена, я восстановить ее не успею. Но если она дойдет когда-нибудь хотя бы до нескольких человек, чья духовная жажда заставит их прочитать ее до конца, преодолевая все ее трудности, — идеи, зало­ женные в ней, не смогут не стать семенами, рождающими ростки в чужих сердцах. И произойдет ли это еще до третьей мировой войны или после нее, или третья война не будет развязана в ближайшие годы вовсе — книга не умрет все равно, если хоть одни дружественные глаза пройдут, глава за главой, по ее страницам. Потому что вопросы, на которые она пытается дать ответ, будут волновать людей еще и в далеком будущем. Эти вопросы не исчерпываются проблематикой войны и государ­ ственного устройства. Но ничто не поколеблет меня в убеждении, что са­ мые устрашающие опасности, которые грозят человечеству и сейчас и бу ­ дут грозить еще не одно столетие, это — великая самоубийственная война и абсолютная всемирная тирания. Быть может, третью мировую войну — в нашу эпоху — человечество превозможет или, по крайней мере, уцелеет в ней, как уцелело оно в первой и во второй. Быть может, оно выдержит, так или иначе, тиранию еще более обширную и беспощадную, чем та, кото­ рую выдержали мы. Может случиться также, что через сто или двести лет возникнут новые опасности для народов, не менее гибельные, чем тирания и великая война, но — иные. Возможно. Вероятно. Но никакие усилия ра­ зума, никакое воображение или интуиция не способны нарисовать опас­ — 5 — ----------------------- Page 6----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи ностей грядущего, которые не были бы связаны, так или иначе, с одной из двух основных: с опасностью физического уничтожения человечества вследствие войны и опасностью его гибели духовной вследствие абсолют­ ной всемирной тирании. Книга направлена, прежде всего, против этих двух зол. Двух корен­ ных, первичных зол. Она направлена против них — не как памфлет, не как разоблачающая сатира, не как проповедь. Самая жгучая сатира и самая пламенная проповедь — бесплодны, если они только бичуют зло и доказы­ вают, что хорошее — хорошо, а дурное — дурно. Они бесплодны, если не основаны на знании основ того миропонимания, того универсального уче­ ния и той действенной программы, которые, распространяясь от ума к уму и от воли к воле, были бы способны отвратить от человечества эти две ко­ ренные опасности. Поделиться своим опытом с другими, приоткрыть карти­ ну исторических и метаисторических перспектив, ветвящуюся цепь дилемм, встающих перед нами или долженствующих возникнуть, панораму разно­ материальных миров, тесно взаимосвязанных с нами в добре и зле, — вот задача моей жизни. Я стремился и стремлюсь ее выполнять в формах сло­ весного искусства, в художественной прозе и в поэзии, но особенности этого искусства не позволяли мне раскрыть всю концепцию с надлежащею полнотой, изложить ее исчерпывающе, четко и общедоступно. Развернуть эту концепцию именно так, дать понять, каким образом в ней, трактующей об иноприродном, в то же время таится ключ и от текущих процессов исто­ рии, и от судьбы каждого из нас, — вот задача настоящей книги. Книги, ко­ торая, если Господь предохранит ее от гибели, должна вдвинуться, как один из многих кирпичей, в фундамент Розы Мира, в основу всечеловече­ ского Братства. Существует инстанция, много веков претендующая на то, чтобы быть единственной неуклонной объединительницей людей, предотвращающей от них опасность войны всех против всех, опасность падения в хаос. Такая инстанция — государство. Со времен окончания родового строя на всех исторических этапах государство являлось существенной необходимостью. Даже иерократии, пытавшиеся его подменить властью религиозной, превращались в разновидности того же Государства. Государство цементи­ ровало общество на приищите насилия, а уровень нравственного разви­ тия, необходимый для того, чтобы цементировать общество на каком-либо принципе ином, не был достигнут. Конечно, он не достигнут и поднесь. Го­ сударство до сих пор остается единственным испытанным средством про­ тив социального хаоса. Но уясняется наличие в человечестве этических на ­ чал более высокого типа, способных не только поддерживать, но и совершенствовать социальную гармонию: и, что еще важнее, намечаются пути ускоренного развития этих начал. — 6 — ----------------------- Page 7----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи В политической истории новейшего времени легко различаются две общечеловеческие направленности, полярные друг другу. Одна из них стремится к переразвитию государственного начала как такового, к укреплению всесторонней зависимости личности от государ­ ства, точнее — от той инстанции, в руках которой находится государствен­ ный аппарат: партии, армии, вождя. Государства типа фашистского или на­ ционал-социалистического — ярчайший пример феноменов этого рода. Другой поток явлений, возникший еще в XVIII веке, если не рань ­ ше, — это поток направленности гуманистической. Его истоки и главней­ шие этапы — английский парламентаризм, французская Декларация прав человека, германская социал-демократия, наконец, освободительная борьба против колониализма. Дальняя цель этого потока явлений — ослаб­ ление цементирующего насилия в жизни народов и преобразование госу­ дарства из полицейского по преимуществу аппарата, отстаивающего на ­ циональное или классовое господство, в аппарат всеобщего экономического равновесия и охраны прав личности. В исторической дей­ ствительности имеются еще оригинальные образования, могущие пока­ заться как бы гибридами. По существу оставаясь феноменами первого типа, они видоизменяют собственное обличье в той мере, в какой это целе ­ сообразно для достижения поставленной цели. Это — лишь тактика, маски­ ровка, не более. И все же, несмотря на полярность этих потоков явлений, их объединя­ ет одна черта, характернейшая для XX столетия: стремление ко всемирно­ му. Внешний пафос различных движений нашего века — в их конструктив­ ных программах народоустройств; но внутренний пафос новейшей истории — в стихийном стремлении ко всемирному. Интернациональностью своей доктрины и планетарным размахом от­ личалось самое мощное движение 1-й половины нашего столетия. Ахилле­ совой пятой движений, ему противополагавшихся — расизма, нацио­ нал-социализма, — была их узкая националистичность, точнее — узкорасовые или национальные границы тех блаженных зон, хи­ мерою которых они прельщали и завораживали. Но к мировому владыче­ ству стремились и они, и притом с колоссальной энергией. Теперь космопо­ литический американизм озабочен тем, чтобы избежать ошибок своих предшественников. На что указывает это знамение времени? Не на то ли, что всемир­ ность, перестав быть абстрактной идеей, сделалась всеобщей потребно­ стью? Не на то ли, что мир стал неделим и тесен, как никогда? Не на то ли, наконец, что решение всех насущных проблем может быть коренным и прочным лишь при условии всемирных масштабов этого решения? — 7 — ----------------------- Page 8----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи Деспотические образования планомерно осуществляют при этом принцип крайнего насилия либо хитрым сочетанием методов частично вуа­ лируют его. Темпы убыстряются. Возникают такие государственные грома ­ ды, на сооружение каких раньше потребовались бы века. Каждое хищно по своей природе, каждое стремится навязать человечеству именно свою власть. Их военная и техническая мощь становится головокружительной. Они уже столько раз ввергали мир в пучину войн и тираний, — где гаран­ тии, что они не ввергнут его еще и еще? И наконец сильнейший победит во всемирном масштабе, хотя бы это стоило превращения трети планеты в лунный ландшафт. Тогда цикл закончится, чтобы уступить место наи­ большему из зол: единой диктатуре над уцелевшими двумя третями мира — сперва, быть может, олигархической, а затем, как это обычно слу­ чается на втором этапе диктатур, — единоличной. Это и есть угроза, самая страшная из всех, нависавших над человечеством: угроза всечеловече­ ской тирании. Сознательно или бессознательно предчувствуя эту опасность, движе­ ния гуманистической направленности пробуют консолидировать свои уси­ лия. Они лепечут о культурном сотрудничестве, размахивают лозунгами пацифизма и демократических свобод, ищут призрачного спасения в ней­ тралитете либо же, испуганные агрессивностью противника, сами вступа ­ ют на его путь. Бесспорной, всем доверие внушающей цели, то есть идеи о том, что над деятельностью государств насущно необходим этический контроль, не выдвинуло ни одно из них. Некоторые общества, травмиро­ ванные ужасами мировых войн, пытаются объединиться с тем, чтобы в дальнейшем политическое объединение охватило весь земной шар. Но к чему теперь привело бы и это? Опасность войн, правда, была бы устране­ на, по крайней мере временно. Но где гарантии того, что это сверхгосу­ дарство, опираясь на обширные нравственно отсталые слои — а таких на свете еще гораздо больше, чем хотелось бы — и расшевеливая неизжитые в человечестве инстинкты властолюбия и мучительства, не перерастет опять-таки в диктатуру и, наконец, в тиранию, такую, перед которой все прежние покажутся забавой? Знаменательно, что именно религиозные конфессии, раньше всех провозгласившие интернациональные идеалы братства, теперь оказыва­ ются в арьергарде всеобщего устремления ко всемирному Возможно, в этом сказывается характерное для них сосредоточение внимания на вну­ треннем человеке, пренебрежение всем внешним, а ко внешнему относят и проблему социального устроения человечества. Но если вглядеться глуб­ же, если сказать во всеуслышание то, что говорят обычно лишь в узких кругах людей, живущих интенсивной религиозной жизнью, то обнаружится нечто, не всеми учитываемое. Это возникший еще во времена древнерим­ — 8 — ----------------------- Page 9----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи ской империи мистический ужас перед грядущим объединением мира, это неутолимая тревога за человечество, ибо в едином общечеловеческом го­ сударстве предчувствуется западня, откуда единственный выход будет к абсолютному единовластию, к царству "князя мира сего", к последним ка­ таклизмам истории и к ее катастрофическому перерыву. Да и в самом деле: где гарантии, что во главе сверхгосударства не окажется великий честолюбец и наука послужит ему верой и правдой, как орудие для превращения этого сверхгосударства именно в ту чудовищную машину мучительства и духовного калечения, о которой я говорю? Можно ли сомневаться, что даже уже и теперь создаются предпосылки для изобре ­ тения совершенного контроля за поведением людей и за образом их мыш ­ ления? Где границы тем кошмарным перспективам, которые возникают перед нашим воображением в результате скрещения двух факторов: тер­ рористического единовластия и техники XXI столетия? Тирания будет тем более абсолютной, что тогда закроется даже последний, трагический путь избавления: сокрушение тирании извне в итоге военного поражения: вое­ вать будет не с кем, подчинены будут все. И всемирное единство, мечтав­ шееся стольким поколениям, потребовавшее стольких жертв, обернется своей демонической стороной: своей безвыходностью в том случае, если руководство этим единством возьмут ставленники темных сил. На горьком опыте человечество убеждается уже и теперь, что ни те социально-экономические движения, шефство над которыми берет голый рассудок, ни достижения науки сами по себе не в состоянии провести че­ ловечество между Харибдой и Сциллой — тираниями и мировыми войнами. Хуже того: новые социально-экономические системы, приходя к господству, сами облекаются в механизмы политических деспотий, сами становятся сеятелями и разжигателями мировых войн. Наука превращает­ ся в их послушную служанку, куда более послушную и надежную, чем была церковь для феодальных владык. Трагедия коренится в том, что науч­ ная деятельность с самого начала не была сопряжена с глубоко продуман­ ным нравственным воспитанием. К этой деятельности допускались все, не­ зависимо от уровня их нравственного развития. Неудивительно, что каждый успех науки и техники обращается теперь одной стороной против подлинных интересов человечества. Двигатель внутреннего сгорания, ра­ дио, авиация, атомная энергия — все ударяет одним концом по живой пло­ ти народов. А развитие средств связи и технические достижения, позволя ­ ющие полицейскому режиму контролировать интимную жизнь и сокровенные мысли каждого, подводят железную базу под вампирические громады диктатур. Таким образом, опыт истории подводит человечество к пониманию того очевидного факта, что опасности будут предотвращены и социальная — 9 — ----------------------- Page 10----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи гармония достигнута не развитием науки и техники самих но себе, не переразвитием государственного начала, не диктатурой "сильного челове­ ка", не приходом к власти пацифистских организаций социал-демократи­ ческого типа, качаемых историческими ветрами то вправо, то влево, от бессильного прекраснодушия до революционного максимализма, — но признанием насущной необходимости одного-единственного пути: уста­ новления над Всемирной федерацией государств некоей незапятнанной, неподкупной высокоавторитетной инстанции, инстанции этической, внего­ сударственной и надгосударственной, ибо природа государства внеэтична по своему существу. Какая же идея, какое учение помогут создать подобный контроль? Какие умы его выработают и сделают приемлемым для громадного большинства? Какими путями придет такая инстанция к общечеловеческо­ му признанию, на высоту, господствующую даже над Федерацией госу­ дарств, — она, отвергающая насилие? Если же она примет к руководству принцип постепенной замены насилия чем-то другим, то чем же именно и в какой последовательности? И какая доктрина сможет разрешить все воз­ никающие в связи с этим проблемы с их неимоверной сложностью? Настоящая книга стремится дать, в какой-то мере, на эти вопросы от­ вет, хотя общая тематика ее шире. Но, подготавливаясь к ответу, следует ясно сформулировать сперва, в чем же это учение видит своего неприми ­ римейшего врага и против чего — или кого — оно направлено. В историческом плане оно видит своих врагов в любых державах, партиях и доктринах, стремящихся к насильственному порабощению дру­ гих и к каким бы то ни было формам и видам деспотических народо­ устройств. В метаисторическом же плане оно видит своего врага в одном: в Противобоге, в тиранствующем духе, Великом Мучителе, многообразно проявляющем себя в жизни нашей планеты. Для движения, о котором я го­ ворю, и сейчас, когда оно едва пытается возникнуть, и потом, когда оно станет решающим голосом истории, врагом будет одно: стремление к ти­ рании и к жестокому насилию, где бы оно ни возникало, хотя бы в нем самом. Насилие может быть признано годным лишь в меру крайней необ­ ходимости, только в смягченных формах и лишь до тех пор, пока наивыс ­ шая инстанция путем усовершенствованного воспитания не подготовит че­ ловечество при помощи миллионов высокоидейных умов и воль к замене принуждения — добровольностью, окриков внешнего закона — голосом глубокой совести, а государства — братством. Другими словами, пока са­ мая сущность государства не будет преобразована, а живое братство всех не сменит бездушного аппарата государственного насилия. Не обязательно надо предполагать, что подобный процесс займет непременно огромный отрезок времени. Исторический опыт великих дик­ — 10 — ----------------------- Page 11----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи татур, с необыкновенной энергией и планомерностью охватывавших насе ­ ление громадных стран единой, строго продуманной системой воспитания и образования, неопровержимо доказал, какой силы рычаг заключен в этом пути воздействия на психику поколений. Поколения формировались все ближе к тому, что представлялось желательным для властей предержа­ щих. Нацистская Германия, например, ухитрилась добиться своего даже на глазах одного поколения. Ясное дело, ничего, кроме гнева и омерзения, не могут вызвать в нас ее идеалы. Не только идеалы — даже методика ее должна быть отринута нами почти полностью. Но рычаг, ею открытый, дол ­ жен быть взят нами в руки и крепко сжат. Приближается век побед широко­ го духовного просвещения, решающих завоеваний новой, теперь еще едва намечаемой педагогики. Если бы хоть несколько десятков школ были предоставлены в ее распоряжение, в них формировалось бы поколение, способное к выполнению долга не по принуждению, а по доброй воле; не из страха, а из творческого импульса и любви. В этом и заключен смысл воспитания человека облагороженного образа. Мне представляется международная организация, политическая и культурная, ставящая своею целью преобразование сущности государства путем последовательного осуществления всеохватывающих реформ. Реша­ ющая ступень к этой цели — создание Всемирной федерации государств как независимых членов, но с тем, чтобы над Федерацией была установле­ на особая инстанция, о которой я уже упоминал: инстанция, осуществляю­ щая контроль над деятельностью государств и руководящая их бескровным и безболезненным преобразованием изнутри. Именно бескровным и без­ болезненным: в этом все дело, в этом ее отличие от революционных доктрин прошлого. Какова будет структура этой организации, каково ее наименова­ ние — предугадывать это мне представляется преждевременным и ненуж­ ным. Назовем ее пока условно, чтобы не повторять каждый раз многослов­ ных описаний, Лигой преобразования сущности государства. Что же до ее структуры, то те, кто станут ее организаторами, будут и опытнее, и прак­ тичнее меня: это будут общественные деятели, а не поэты. Могу только ска ­ зать, что лично мне рисуется так, что Лига должна располагать своими фи­ лиалами во всех странах, причем каждый филиал обладает несколькими аспектами: культурным, филантропическим, воспитательным, политиче­ ским. Такой политический аспект каждого филиала превратится, структур­ но и организационно, в национальную партию Всемирной религиозной и культурной реформы. В Лиге и Лигой все эти партии будут связаны и объединены. Как именно, где и среди кого произойдет формирование Лиги, я, ко­ нечно, не знаю и знать не могу. Но ясно, что период от ее возникновения — 11 — ----------------------- Page 12----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи до создания Федерации государств и этической инстанции над ними дол ­ жен рассматриваться как период подготовительный, период, когда Лига будет отдавать все силы распространению своих идей, формированию своих рядов, расширению организации, воспитанию подрастающих поко­ лений и созданию внутри себя той будущей инстанции, которой со време ­ нем может быть доверена всемирная руководящая роль. Устав Лиги не может препятствовать пребыванию в ее рядах людей различных философских и религиозных убеждений. Требуется лишь готов­ ность деятельно участвовать в осуществлении ее программы и решимость не нарушать ее моральных установлений, принятых как краеугольная пли­ та. Во всех превратностях общественной жизни и политической борьбы успехи Лиги должны достигаться не ценой отступления от ее нравственного кодекса, а именно вследствие верности ему. Ее репутация должна быть не­ запятнанной, бескорыстие — не подлежащим сомнению), авторитет — воз­ растающим: ибо в нее будут стекать и ее непрерывно укреплять лучшие силы человечества. Вероятнее всего, что путь ко всемирному объединению ляжет через лестницу различных ступеней международной солидарности, через объединение и слияние региональных содружеств; последней ступенью та­ кой лестницы представляется всемирный референдум или плебисцит — та или иная форма свободного волеизъявления всех. Возможно, что он приве­ дет к победе Лиги лишь в отдельных странах. Но за нее будет сам истори ­ ческий ход вещей. Объединение хотя бы половины земного шара довер­ шит глубокий сдвиг в сознании народов. Состоится второй референдум, может быть третий, и десятилетием раньше или позже границы Федерации совпадут с границами человечества. Тогда откроется практическая воз­ можность к осуществлению цепи широких мероприятий ради превращения конгломерата государств в монолит, постепенно преображаемый двумя параллельными процессами: внешним — политико-социально-экономиче­ ским и внутренним — воспитательно-этико-религиозным. Ясно из всего этого, что деятели Лиги и ее национальных партий смо­ гут бороться только словом и собственным примером и только с теми идео­ логиями и доктринами, которые стремятся расчистить путь для каких бы то ни было диктатур или поддержать эти диктатуры у кормила власти. Своих исторических предшественников, хотя и действовавших в узконациональ­ ных масштабах. Лига увидит в великом Махатме Ганди и в партии, вдох­ новлявшейся им. Первый в новой истории государственный деятель-пра­ ведник, он утвердил чисто политическое движение на основе высокой этики и опроверг ходячее мнение, будто политика и мораль несовместимы. Но национальные рамки, в которых действовал Индийский национальный — 12 — ----------------------- Page 13----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи конгресс, Лига раздвинет до планетарных границ, а цели ее — следующая историческая ступень или ряд ступеней по сравнению с теми, какие стави­ ла себе великая партия, освободившая Индию. О, конечно найдется немало людей, которые станут утверждать, буд­ то методика Лиги — непрактична и нереальна. Ах уж мне эти поборники политического реализма! Нет безнравственности, нет социальной гнусно­ сти, которая не прикрывалась бы этим жалким фиговым листком. Нет груза более мертвенного, более приземляющего, чем толки о политическом реа­ лизме как противовесе всему крылатому, всему вдохновенному, всему ду ­ ховному. Политические реалисты — это, между прочим, и те, кто в свое время уверял, даже в самой Индии, что Ганди — фантаст и мечтатель. Им пришлось стиснуть зубы и прикусить язык, когда Ганди и его партия именно на пути высокой этики добились освобождения страны и повели ее дальше, к процветанию. Не ко внешнему процветанию, которое порошит людям глаза черной пылью цифр о росте добычи угля или радиоактивным пеплом от экспериментальных взрывов водородных бомб, а к процветанию культурному, этическому и эстетическому — процветанию духовному, не­ спешно, но прочно влекущему за собой и процветание материальное. Обвинять Лигу в нереальности методов будут также те, кто не спосо­ бен видеть лучшее в человеке; чья психика огрубела, а совесть захирела в атмосфере грубого государственного произвола. К ним присоединятся и те, кто не предвидит, какие сдвиги массового сознания ждут нас в недале ­ кие уже годы. Травмированность войнами, репрессиями и всевозможными насилиями даже теперь вызывает широкое движение за сосуществование и за мир. Постоянно совершаются и будут совершаться события, разруша­ ющие чувство безопасности, не оставляющие ничего от уюта и покоя, под­ рывающие корни доверия к существующим идеологиям и к охраняемому ими порядку вещей. Разоблачение неслыханных ужасов, творившихся за помпезными фасадами диктатур, наглядное уяснение, на чем воздвигались и чем оплачивались их временные победы, их внешние успехи — все это иссушает душу как раскаленный ветер, и духовная жажда делается нестер­ пима. Об отстранении угрозы великих войн; о путях к объединению мира без кровопролитий; о светоносце-праведнике, грядущем возглавить объединенное человечество; об ослаблении насилия государств и о воз­ растании духа братства — вот о чем молятся верующие и мечтают неверу­ ющие в наш век. И вероятно в высшей степени, что мирообъемлющее кры­ латое учение — и нравственное, и политическое, и философское, и религиозное — претворит эту жажду поколения во всенародный творче­ ский энтузиазм. То обстоятельство, что последнее крупное религиозное движение в человечестве — протестантская Реформация — имело место четыреста лет — 13 — ----------------------- Page 14----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи назад, а последняя религия мирового значения, ислам, насчитывает уже тринадцать веков существования, — выдвигается иногда как аргумент в пользу мнения, что религиозная эра в человечестве завершилась. Но о по­ тенциальных возможностях религии как таковой, а не отдельных форм ее судить следует не по тому, как давно возникли последние крупные ее фор­ мы, а по тому, зашла ли эволюция религии в тупик, имеется ли возмож­ ность сочетать религиозную творческую мысль с бесспорными тезисами науки, а также еще и по тому, брезжут ли перед таким мировоззрением перспективы осмысления жизненного материала новых эпох и возможно ли действенное и прогрессивное влияние религии на этот материал. Действительно, с последнего крупного религиозного движения меж­ дународного размаха прошло около четырехсот лет. Но ведь и перед про­ тестантской Реформацией подобных движений не было много столетий. Да и в этом ли дело? Разве еще не ясно, что определенное русло идейной, творческой работы человечества в последние века вбирало в себя почти все его духовные и умственные силы? Трудно было бы ожидать, чтобы, осу­ ществляя такой стремительный прогресс — научный, технический и соци­ альный, создавая такие культурные ценности, как литература, музыка, фи­ лософия, искусство и наука последних веков, человечество нашло бы в себе силы одновременно творить еще и универсальные религиозные систе­ мы. Но рубеж XX века как раз и явился той эпохой, когда закончился рас­ цвет великих литератур и искусств, великой музыки и философии. Область социально-политического действия вовлекает в себя — и чем дальше, тем определенней — не наиболее духовных представителей человеческого рода, а как раз наименее духовных. Образовался гигантский вакуум ду­ ховности, не существовавший еще пятьдесят лет назад, и гипертрофиро ­ ванная наука бессильна его заполнить. Если позволительно подобрать та­ кое выражение, колоссальные ресурсы человеческой гениальности не расходуются никуда. Это и есть то лоно творческих сил, в котором зреет предопределенная к рождению всечеловеческая интеррелигия. Сможет ли религия — не старинные ее формы, а та религия итога, ко­ торой ныне чреват мир, предотвратить наиболее грозные из нависших над человечеством опасностей: всемирные войны и всемирную тиранию? — Предотвратить ближайшую мировую войну она, вероятно, не в состоянии: если третья война вспыхнет, то произойдет это бедствие, ве­ роятно, раньше, чем даже успеет возникнуть Лига. Но в предотвращении всех войн, опасность которых будет возникать после того, как сформиру­ ется ядро грядущей интеррелигии, так же как и в предотвращении всемир­ ной тирании, — ее ближайшая цель. Может ли эта религия достичь наи­ большей гармонии между свободой личности и интересами человечества, — 14 — ----------------------- Page 15----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи какая только мыслима на данном этапе истории? — Но это лишь другой ас­ пект той же самой ее ближайшей цели. Будет ли она способствовать все­ стороннему развитию заложенных в человеке творческих способностей? — Да, кроме способностей демонических, то есть способ­ ностей к тиранствованию, мучительству и к самоутверждению за счет остальных живых существ. Требует ли она для своего торжества кровавых жертв, как другие движения всемирной направленности? — Нет, исключая те случаи, когда ее проповедникам придется, может быть, собственной кровью засвидетельствовать свою верность идее. Противоречат ли ее тези­ сы — не философской доктрине материализма (ей-то они, конечно, проти­ воречат во всех пунктах от А до Я), а объективным и общеобязательным те­ зисам современной науки? — Ни в одной букве или цифре. Можно ли предвидеть установление в эпоху ее гегемонии такого режима, когда ина­ комыслие будет преследоваться, когда она будет навязывать свои догматы философии, науке, искусству? — Как раз наоборот: от частичных ограни­ чений свободы мысли — вначале, к неограниченной свободе мысли — по­ том: таков предлагаемый ею путь. — Что же остается от аргумента, что ре­ лигия не способна ответить на насущные вопросы времени, а тем более — практически разрешить их? С полным правом и основанием такой упрек может быть брошен не религии, а, увы, науке. Как раз именно система взглядов, которая не вы­ глядывает ни вправо, ни влево за пределы того, что очерчивается совре­ менным научным знанием, не способна дать ответа на самые коренные, самые элементарные вопросы. — Существует ли Первопричина, Творец, Бог? Неизвестно. — Существует ли душа или что-либо подобное ей, и бессмертна ли она? Этого наука не знает. — Что такое время, про­ странство, материя, энергия? Об этом мнения резко расходятся. — Вечен ли и бесконечен мир или, напротив, ограничен во времени и в про ­ странстве? Материала для твердого ответа на эти вопросы у науки не име­ ется. — Ради чего я должен делать добро, а не зло, если зло мне нравится, а от наказания я могу уберечься? Ответы невразумительны совершен­ но. — Как воспользоваться наукой, чтобы предотвратить возможность войн и тираний? Молчание. — Как достичь, с наименьшим числом жертв, соци­ альной гармонии? Выдвигаются взаимоисключающие предложения, сход­ ные только в одном: в том, что все они в равной мере не имеют отношения к строгой науке. Естественно, что на таких шатких, субъективных, действи­ тельно псевдонаучных основаниях возникали лишь учения классового, ра ­ сового, национального и партийного эгоизма, то есть как раз те, чье при­ звание заключается в оправдании диктатур и войн. Низкий уровень духовности — отличительная черта подобных учений. Следовательно, иско­ мая этическая инстанция может быть построена на основе не так называе­ мого научного мировоззрения — такого, в сущности, и не существует, — а — 15 — ----------------------- Page 16----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи на приобщении к духовному миру, на восприятии лучей, льющихся оттуда в сердце, разум и совесть, и на осуществлении во всех сферах жизни заве­ та деятельной и творческой любви. Нравственный уровень, вполне отвеча ­ ющий перечисленным признакам, называется праведностью. Распространен еще и другой предрассудок: взгляд на религию как на явление, реакционное по своему существу, а тем более в нашу эпоху. Но говорить о реакционности или устарелости религии вообще, безотноси­ тельно к ее конкретным формам, так же бессмысленно, как доказывать ре­ акционность искусства вообще или философии вообще. Тот, кто мыслит ди­ намически, кто видит эволюционирующие ряды фактов и процессы, которыми формируются эти ряды, тот сумеет и в искусстве, и в религии, и в любой области человеческой деятельности разглядеть наличие реакцион­ ных и прогрессивных форм. Реакционных форм религии можно встретить сколько угодно и даже больше, чем нам хотелось бы, но это не имеет ника­ кого касательства к той рождающейся религии итога, которой эта книга посвящена. Ибо в нашем столетии не было и нет ни более прогрессивных целей, ни более прогрессивных методов, чем те, которые слиты воедино с этой религией. Что же до претензий научного метода на некое верховен­ ство, то научный метод столь же бессилен вытеснить из жизни методы худо­ жественный и религиозный в широком смысле слова, как и его самого не могла в свое время вытеснить агрессивная религиозность. Потому что ме­ тоды эти различествуют между собой не только в том, как, но и в том, что ими познается. В прошлом столетии, под впечатлением стремительного прогресса в науке и технике, пророчили гибель искусства. Прошито сто лет, и соцветие искусств не только не погибло, но обогатилось еще одним: искусством кино. Сорок или тридцать лет назад многим в России казалась неизбежной гибель религии вследствие прогресса научного и социального. И однако же соцветие религий не только не погибло, несмотря на все средства, ради этого мобилизованные, но именно под влиянием научного и социального прогресса обогащается тем, что сделает мировую религи­ озность вместо сочетания разрозненных лепестков целокупным и единым духовным цветком — Розою Мира. Из всего вышесказанного вытекает, что религиозное движение, кото­ рое включит в свое миросозерцание и практику положительный опыт чело­ вечества, а из отрицательного сделает выводы, требующие слишком много мужества и прямоты, чтобы быть сделанными на путях других течений об­ щественной мысли; движение, которое ставит своими ближайшими целями преобразование государства в братство, объединение земли и воспитание человека облагороженного образа; движение, которое предохранит себя от искажения идеала и методики нерушимой броней высокой нравственно­ — 16 — ----------------------- Page 17----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи сти, — такое движение не может не быть признано прогрессивным, пер ­ спективным и творчески молодым. Броней нравственности! Но на каких основах может создаться такая нравственность? Я говорил о праведности. Но разве не утопия праведность целых общественных кругов, а не единиц? Следует уточнить, что понимается здесь под праведностью. Правед­ ность не есть непременно плод монашеской аскезы. Праведность есть выс­ шая ступень нравственного развития человека; тот, кто ее превысил, -уже не праведник, а святой. Формы же праведности разнообразны; они зави­ сят от времени, места и человеческого характера. Можно сказать обоб­ щенно: праведность — в негативном аспекте — есть такое состояние чело­ века, устойчивое и оканчивающееся только с его смертью, при котором его воля освобождена от импульсов себялюбия, разум — от захваченности материальными интересами, а сердце — от кипения случайных, мутных, принижающих душу эмоций. В позитивном же аспекте — праведность есть проницание деятельной любовью к Богу, людям и миру всей внешней и внутренней деятельности человека. Вряд ли психологический климат для возникновения нравственной инстанции, основанной именно на праведности, может быть где-либо под­ готовлен лучше, чем в обществе, объединившемся в чаянии ее возникнове­ ния и в этом видящем свой смысл и цель. Но как раз таким обществом должна быть Лига. В числе ее членов могут оказаться даже атеисты. Но основной тезис Лиги — необходимость превыше государств всемирной этической инстанции; именно он сплотит наиболее одушевленных, творче­ ских, деятельных и одаренных членов ее в ядро. Ядро, для которого харак­ терна атмосфера неустанного духовного созидания, деятельной любви и чистоты. Ядро, состоящее из людей, достаточно просвещенных, чтобы по­ нимать не только опасность, грозящую каждому из них вследствие разнуз­ дания импульсов самости, но и опасность того слишком внешнего понима ­ ния религиозно-нравственных ценностей, которое приводит к этическому формализму, лицемерию, душевной черствости и ханжеству. Никто, кроме Господа Бога, не знает, где и когда затеплится первый огонь Розы Мира. Страна — Россия — только предуказана; еще возможны трагические события, которые осложнят совершение этого мистического акта и принудят перенести его в другую страну. Эпоха — шестидесятые годы нашего века — только намечена; возможны гибельные катаклизмы, которые отодвинут эту дату на длительный ряд лет. Возможно, что средой, где затеплится первый пламень, окажется не Лига преобразования сущно­ сти государства, а иной, сейчас еще не предугаданный круг людей. Но там ли, здесь ли, в этой стране или в другой, раньше на десятилетие или позже, интеррелигиозная, всечеловеческая церковь новых времен, Роза Мира, — 17 — ----------------------- Page 18----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи явится как итог духовной деятельности множества, как соборное творче­ ство людей, ставших под низливающийся поток откровения, — явится, воз­ никнет, вступит на исторический путь. Религия, интеррелигия, церковь — нужной точности я не могу достиг­ нуть при помощи ни одного из этих слов. Ряд коренных ее отличий от ста­ рых религий и церквей со временем принудит выработать в применении к ней слова иные. Но и без того предстоит вводить в кругооборот этою кни­ гой столь обширный запас новых слов, что здесь, в самом начале, предпо­ чтительнее прибегнуть не к этим словам, а к описательному определению отличительных черт того, что должно именоваться Розою Мира. Это не есть замкнутая религиозная конфессия, истинная или ложная. Это не есть и международное религиозное общество вроде теософическо­ го, антропософского или масонского, составленного, наподобие букета, из отдельных цветов религиозных истин, эклектически сорванных на все­ возможных религиозных лугах. Это есть интеррелигия или панрелигия в том смысле, что ее следует понимать как универсальное учение, указую ­ щее такой угол зрения на религии, возникшие ранее, при котором все они оказываются отражениями различных пластов духовной реальности, раз­ личных рядов иноматериальных фактов, различных сегментов планетарно ­ го космоса. Этот угол зрения обнимает Шаданакар как целое и как часть божественного космоса вселенной. Если старые религии — лепестки, то Роза Мира — цветок: с корнем, стеблем, чашей и всем содружеством его лепестков. Второе отличие: универсальность устремлений Розы Мира и их исто­ рическая конкретность. Задачу преобразования социального тела челове­ чества не ставила перед собой ни одна религия, исключая средневековый католицизм. Но и папство, упорно старавшееся замкнуть феодальный хаос дамбами иерократии, не сумело ни ослабить эксплуатацию неимущих имущими, ни уменьшить широкими реформами социальное неравенство, ни повысить общее благосостояние. Впрочем, обвинять в этом ведущую ка­ толическую иерархию было бы несправедливостью: для подобных преоб­ разований еще не было материальных средств, ни экономических, ни тех­ нических. Не случайно зло мира ощущалось испокон веков и вплоть до нового времени неустранимым и вечным, и католицизм, по существу, об­ ращался, как и остальные религии, лишь к "внутреннему человеку", учил личному совершенствованию. Но времена изменились, материальные средства появились, и заслуга всего исторического процесса, а не самой Розы Мира в том, что она сможет теперь смотреть на социальные преоб­ разования не как на внешнее, обреченное на неудачу и не заслуживаю­ щее усилий, но ставить их в неразрывную связь с совершенствованием внутреннего мира человека: теперь это два параллельных процесса, кото­ — 18 — ----------------------- Page 19----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи рые должны друг друга восполнять. Нередко слышишь: "Христианство не удалось". Да, если бы оно все было в прошлом, можно было бы говорить, что в социальном и всемирно-нравственном отношении оно не удалось. "Религия не удалась". Да, если бы религиозное творчество человечества исчерпалось тем, что уже создано, религия в только что упомянутом смыс­ ле действительно не удалась бы. А пока справедливо говорить об этом только так: добиться существенного уменьшения социального зла старые религии не могли, так как не располагали необходимыми для этого мате­ риальными средствами, и отсутствие этих средств вызвало их отрицатель­ ное отношение ко всем подобным попыткам. Этим был подготовлен безре­ лигиозный этап цивилизации. В XVIII веке пробудилась социальная совесть. Социальная дисгармония была наконец почувствована и осознана как не­ что недопустимое, оскорбляющее, требующее преодоления. Конечно, это находилось в связи с тем, что начали появляться недостававшие для этого материальные средства. Но старые религии не сумели этого понять, не за ­ хотели этими средствами воспользоваться, не пожелали возглавить про ­ цесс социального преобразования, и именно в этой косности, в этой ум­ ственной лени, в этой идейной неподвижности и узости — их тягчайшая вина. Религия дискредитировала себя своей вековой беспомощностью в этом отношении, и не приходится удивляться противоположной крайности, в которую впала Европа, а затем и другие континенты: преобразованию общества чисто механическими средствами при полном отказе от духов­ ной стороны того же процесса. Нечего, конечно, удивляться и итогу: потря­ сениям, каких не видал мир, масштабам жертв, какие никогда не рисова­ лись даже в бреду, и такому снижению этического уровня, самая возможность которого в XX веке представляется до сих пор многим мрач­ ной и трагической загадкой. На старые религии падает в значительной степени ответственность за глубину и упорство последующего безрелиги­ озного этапа, за духовную судьбу миллионов душ, которые, ради борьбы за справедливое мироустройство, противопоставили себя религии вообще и этим вырвали корни своего бытия из лона мировой духовности. Но истин­ ная религиозная деятельность есть своего рода общественное служение, а истинное общественное служение есть в то же время религиозная деятель­ ность. Никакое религиозное делание, даже подвиг инока, не может быть изолировано от общего, от труда на пользу всемирного просветления; и никакая общественная деятельность, кроме демонической, не может не влиять на увеличение суммы мирового добра, то есть не иметь религиозно­ го смысла. Биение социальной совести, действенное социальное сострада­ ние и сорадование, неустанные практические усилия ради преобразова­ ния общественного тела человечества — вот второе отличие Розы Мира от старинных религий. — 19 — ----------------------- Page 20----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи Третье отличие: динамичность ее воззрений. Религии, не чуждые представлениям о метаистории, уже были: иудаизм, раннее христианство, но лишь в далекие от нас и притом короткие периоды своего становления они пытались духовно осмыслить текущий исторический процесс. В те ко­ роткие, полузабытые эпохи поразительные прозрения Апокалипсиса оста­ вались прикрытыми от глаз людей покровом иносказаний и недомолвок; шифр образов допускал всевозможные толкования. Подлинного осмысле­ ния исторического процесса так и не состоялось. Исторический опыт был еще мал и узок, географический кругозор ничтожен, мистический разум не был подготовлен к постижению внутренних закономерностей метаистории и неимоверной сложности Шаданакара. Но явлению Розы Мира предше­ ствовала эра гегемонии науки, в самых корнях потрясшая представление о вселенной, о народах, культурах и их судьбе. Предшествовало ей и дру­ гое: эпоха коренных сдвигов и сбросов социальных, эпоха революций и планетарных войн. Оба ряда явлений взрыхлили психологические пласты, столько веков пребывавшие в неподвижности. В почву, взрытую железными зубьями исторических катастроф, падают семена метаисторического 1 откровения. И приоткрывается духовному взору весь планетарный космос как непрерывно меняющаяся система разнозначных миров, бурно несуща­ яся к ослепительной цели, одухотворяющаяся и преображающаяся от века к веку, ото дня ко дню. Начинают сквозить ряды предстоящих эпох, каж­ дая — во всем своем неповторимом своеобразии, в переплетении борю­ щихся в ней метаисторических начал. Стремление Розы Мира — в том, чтобы стать восприемницей, умножательницей и толковательницей этого познания. Соборный мистический разум живущего человечества, она будет осмыслять исторический процесс в его прошлом, настоящем и буду ­ щем, чтобы вступить в творческое руководство им. Если и можно будет го­ ворить о каких-либо догматах в ее учении, то это догматика глубоко дина­ мичная, многоаспектная, способная к дальнейшему обогащению и развитию, к длительному совершенствованию. Отсюда вытекает и еще одно, четвертое, отличие Розы Мира: пер­ спектива последовательных, стоящих перед нею духовно-исторических за­ дач, вполне конкретных и принципиально осуществимых. Перечислю еще раз ближайшие из них: объединение земного шара в Федерацию госу­ дарств с этической контролирующей инстанцией над нею, распростране ­ ние материального достатка и высокого культурного уровня на население 1Под планетарным космосом понимается совокупность слоев различной материальности, различ­ ного числа пространственных и временных координат, но непременно связанных со сферою Земли как планеты. Планетарный космос — это земной шар во всей сложности материальных (а не физи­ ческих только) слоев его бытия. Подобные могучие системы имеются у множества небесных тел. Они называются брамфатурами. Брамфатура Земли носит имя Шаданакар. Об этих словах, как и о многих других, употребляемых здесь впервые или же измененных новым смыслом, в них влагае ­ мым, следует смотреть небольшой словарь, приложенный в конце. — 20 — ----------------------- Page 21----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи всех стран, воспитание поколений облагороженного образа, воссоедине­ ние христианских церквей и свободная уния со всеми религиями светлой направленности, превращение планеты — в сад, а государств — в брат­ ство. Но это — задачи лишь первой очереди. Их осуществление откроет путь к разрешению задач еще более высоких: к одухотворению природы. Итак: интеррелигиозность, универсальность социальных стремлений и их конкретность, динамичность воззрений и последовательность все­ мирно-исторических задач — вот черты, отличающие Розу Мира от всех религий и церквей прошлого. Бескровность ее дорог, безболезненность ее реформ, доброта и ласка в отношении к людям, волны душевного тепла, распространяемые вокруг, — вот черты, отличающие ее от всех поли­ тико-социальных движений прошлого и настоящего. Ясно, что сущность государства, равно как и этический облик обще­ ства, не может быть преобразована в мгновение ока. Сразу же полный отказ от принуждения — утопия. Но этот элемент будет убывать во времени и в общественном пространстве. Всякая дисциплина слагается из элемен­ тов принуждения и сознательности, и от соотношения между собою этих двух элементов зависит тот или иной род дисциплины. Наибольшим про ­ центом принуждения и почти полным отсутствием сознательности обладает дисциплина рабовладельческих хозяйств, тюрем и концентрационных ла ­ герей. Немного больше процент сознательности в воинской муштре. И дальше, по мере ослабления в дисциплинарных системах элемента прину­ ждения, возрастает и заменяет его собой категорический императив вну ­ тренней самодисциплины. На воспитании именно этого импульса построит­ ся вся новая педагогика. О ее принципах и методах, как и о методах перевоспитания и возрождения преступников, речь пойдет еще не ско­ ро — в одной из последних глав. Но ясно, думается, уже и теперь, что сти­ мул внешнего принуждения быстрее всего будет отмирать во внутренних концентрических кругах Розы Мира: ибо именно людьми, целиком спаяв­ шими свою жизнь с ее задачами и с ее этикой и уже не нуждающимися во внешнем принуждении, наполнятся эти внутренние круги. Именно такие люди будут являться ее совестью, и кем же, как не ими, должны быть заняты кресла Верховного Собора? Да и можно ли переоценить воспитательное значение таких обще­ ственных устройств, когда на вершине общества руководят и творят до­ стойнейшие: не те, чье волевое начало гипертрофировано за счет других способностей души и чья сила заключается в неразборчивом отношении к средствам, но те, в ком гармонически развитая воля, разум, любвеобилие, чистота помыслов и глубокий жизненный опыт сочетаются с очевидными духовными дарами: те, кого мы называем праведниками. Совсем недавно мы видели тому пример: мы видели роковую годину Индии и великого ду ­ — 21 — ----------------------- Page 22----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи хом Ганди. Мы видели потрясающее зрелище: человек, не обладавший ни­ какой государственной властью, в подчинении которого не было ни одного солдата, даже ни одного личного слуги, не имевший крова над головой и ходивший в набедренной повязке, стал совестью, стал духовным и полити­ ческим вождем трехсот миллионов человек, и одного его тихого слова было достаточно, чтобы эти миллионы объединялись в общей бескровной борьбе за освобождение своей страны, а пролитие крови врага влекло за собой всеиндийский пост и траур. Нетрудно представить себе, как траги­ чески исказился бы исторический путь индийского народа, если бы вместо этого подвижника в решающую минуту выдвинулся в качестве вождя чело­ век односторонне-волевого типа, вроде Муссолини или Сталина, — так называемая "сильная личность", мастер демагогии и политической интриги, маскирующий свою сущность деспота тирадами о народном благе! Как блестяще играл бы он на низших инстинктах народа, на естественной не­ нависти к завоевателям, на зависти к богатым; какие волны огня и крови заходили бы по Индии, затопляя острова высокого этического сознания, тысячи лет укреплявшиеся и лелеемые лучшими сынами великого народа! И какая тирания воздвиглась бы в итоге над истерзанною страной, пользу­ ясь склонностью к повиновению, созданною веками рабства!.. Ганди направил освободительный и созидательный энтузиазм нации по другому пути. Вот первый в новейшей истории пример той силы, которая постепен­ но заменит меч и кнут государственной власти. Эта сила — живое доверие народа к тому, кто доказал свою нравственную высоту; это — авторитет праведности. Предвижу множество возражений. Одно из них таково: да, это было возможно в Индии, с ее неповторимыми особенностями, с четырехтысяче­ летним религиозным прошлым, с этическим уровнем ее народа. У других народов другое наследие, и опыт Индии ни на какую другую страну пере­ несен быть не может. Верно, у каждого народа свое наследие. И наследие Индии привело к тому, что ее народ стал пионером на этой дороге. Но почти каждый на­ род видел у себя или рядом с собой диктатуры и тирании всевозможных окрасок, разнообразной идеологической маскировки, и каждый мог убе­ диться, в пучину каких катастроф увлекает страну слепая власть, не про­ светленная праведностью, не отвечающая даже требованиям среднего нравственного уровня. А ведь государственное водительство — это подвиг, и средний нравственный уровень для этого мал. Многие народы убедились и в этом, потому что там, где вместо диктаторов чередуются политические партии, там сменяются, точно в калейдоскопе, дипломаты и генералы, бос­ сы и адвокаты, демагоги и дельцы, одни — своекорыстнее, другие — идей­ нее, но ни один не способен вдохнуть в жизнь новый, чистый и горячий дух, — 22 — ----------------------- Page 23----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи разрешить насущные всенародные проблемы. Ни одному из них никто не может доверять больше, чем самому себе, потому что ни один из них даже не задумывался о том, что такое праведность и духовность. Это — сную­ щие тени, опавшие листья, подхваченные ветром истории. Если Роза Мира не выйдет вовремя на всечеловеческую арену, они будут развеяны огнен­ ным дыханием волевых и безжалостных диктатур; если же Роза Мира по­ явится — они растворятся, растают под восходящим солнцем великой идеи, потому что сердце народа доверяет одному праведнику больше, чем сотне современных политиков. Но еще могущественнее и светлее будет воздействие на народ и его судьбу, если три наивысших одаренности — праведность, дар религиозно­ го вестничества и художественная гениальность совместятся в одном чело­ веке. Много, о, много проявлений религии относится целиком к ее минув­ шим стадиям. Одно из таких проявлений, по-видимому, — и власть над умами строго очерченных, аподиктически выраженных, не подлежащих развитию, статуарных догм. Опыт последних веков и рост личности приве­ ли к тому, что создание человека ощущает условность и тесноту любой догматики. Следовательно, сколь адогматичными ни были бы тезисы Розы Мира, сколь бы ни были они проникнуты духом религиозной динамики, но весьма многие затруднятся принять даже их. Зато множества и множества откликнутся на ее зов, коль скоро он будет обращен не столько к интеллек­ ту, сколько к сердцу, звуча в гениальных творениях слова, музыки, театра, архитектуры. Образы искусства емче и многоаспектнее, чем афоризмы теософем или философские рассуждения. Они оставляют больше свободы воображению, они предоставляют каждому толковать учение так, как это органичнее и понятнее именно для его индивидуальности. Откровение льется по многим руслам, и искусство — если и не самое чистое, то самое широкое из них. Поэтому все виды искусства и прекрасный культ оденут Розу Мира звучащими и сияющими покровами. И поэтому же во главе Розы Мира естественнее всего стоять тому, кто совместил в себе три вели­ чайших дара: дар религиозного вестничества, дар праведности и дар ху­ дожественной гениальности. Может быть, такой человек не придет или придет не скоро. Возмож­ но, что Розу Мира будет возглавлять не он, а коллектив достойнейших. Но если бы Провидение направило такую великую душу в наш век — а Оно ее уже направило — и демонические силы не сумели бы устранить ее, — это было бы для всей земли величайшим счастьем. Потому что более могучего и светлого воздействия на человечество, чем воздействие гениального ху­ дожника слова, ставшего духовидцем и праведником и возведенного на высоту всемирного руководства общественными и культурными преоб­ — 23 — ----------------------- Page 24----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи разованиями, не может оказать никто. Именно такому человеку и только такому может быть вверен необычайный и небывалый в истории труд: эти­ ческий контроль над всеми государствами Федерации и водительство на­ родами на пути преобразования этих государств во всечеловеческое братство. О, мы, русские, жестоко поплатились за безусловное доверие, ока­ занное сильному человеку, принятому многими из нас за благодетеля че­ ловечества. Не повторим этой ошибки! Есть безусловные признаки, отли ­ чающие человека, достойного подобной миссии, от злого гения народа. Последний сумрачен; первый — весел духовным веселием. Один укрепляет свою власть казнями и карами; другой не станет домогаться власти ни в один из дней своей жизни, а когда примет ее — не прольет ничьей крови. Один насаждает по всей земле, ему подвластной, культ своей личности; другому отвратительно и смешно его прославление. Один — недоступен, другой — открыт всем. Один обуреваем неистовой жаждой жизни и власти и прячется от воображаемых опасностей за непроницаемыми стенами; другой — свободен от жизненных искушений, а перед лицом опасности спокоен, потому что совесть его чиста, а вера непоколебима. Это — два антипода, посланцы двух непримиримых начал. Конечно, в Верховном Соборе такой избранник был бы лишь первым среди равных. Он опирался бы во всем на сотрудничество множества, и этим множеством была бы контролируема его собственная деятельность. На свой необычайный пост он мог бы прийти только сквозь строгий искус. Такому сану не может соответствовать ни молодость, ни даже зрелый воз­ раст; лишь старость. Искушения и борьба страстей должны быть давно из­ житы. Что до самого избрания, то оно, мне кажется, могло бы быть осуще ­ ствлено лишь через тот или иной вид плебисцита. Да и в годы правления верховного наставника Собор следил бы за его действиями. Уклонение его от пути влекло бы передачу власти достойнейшему. Вообще все связанные с этим вопросы могли бы быть тщательно продуманы, опасности преду­ смотрены, решения внимательно взвешены и впоследствии усовершенство­ ваны. Но пока верховный наставник будет следовать неукоснительно по предназначенной стезе, он — мистическая связь между живущим человече­ ством и миром горним, проявитель Провиденциальной воли, совершен­ ствователь миллиардов и защитник душ. В руках такого человека не страшно соединить полноту духовной и гражданской власти. Скажут: подобные люди появляются по одному в пятьсот лет. А я ска­ жу больше: личности такого масштаба и обладающей при этом суммой именно таких свойств, раньше не могло быть никогда. Эйнштейн не мог бы появиться среди маори XIX века; Достоевского — такого, каким мы его зна­ ем, напрасно было бы надеяться найти среди подданных Тутанхамона или — 24 — ----------------------- Page 25----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи Теодориха. Тогда он обладал бы другой суммой свойств, а многие из них не имел бы возможности проявить в жизни. Такой человек, о каком я гово­ рю, даже в неда — лекую от нас эпоху не мог бы осуществить врученные ему дары, и современники остались бы в полном неведении относительно его истинных масштабов и потенций. Нужные условия, по-видимому, уже намечаются наступающей ныне эпохой; Роза же Мира досоздаст их так, чтобы атмосфера общественная и культурная обеспечила вер — ховному наставнику цепь преемников, достойных этого венца. Могут сказать также: даже всех перечисленных дарований мало для такой необычайной деятельности; надо обладать широким, трезвым и практичным государственным умом. Да, еще бы. Такому деятелю придется соприкасаться с тысячами разнообразных проблем; потребуются и зна­ ния, и опыт, и эрудиция — экономическая, финансовая, юридическая, даже техническая. Но век Аристотелей давно миновал; умы энциклопедического охвата немыслимы в наше время. И деятельность того, о ком я говорю, столь же немыслима в отрыве от соборного разума, от Верховного Собо­ ра. В ней будут участвовать самые глубокие умы, люди, умудренные в превратностях государственной жизни, специалисты всех отраслей знания. Не энциклопедическая эрудиция и не приземистый хозяйственный смысл потребуются от верховного наставника, но мудрость. Мудрость, которая понимает людей с первого взгляда, которая в самых сложных вопросах сразу находит их существо и которая ни на миг не делается глуха к голосу совести. Верховный наставник должен стоять на такой моральной высоте, чтобы любовь и доверие к нему заменяли бы другие методы властвования. Принуждение, насилие над чужою волей мучительны для него; он пользует­ ся ими лишь в редчайших случаях. И все же это лишь один из вариантов возможного, хотя, на мой лич­ ный взгляд, наиболее желательный. Вполне представимо и другое: такое руководство Розой Мира, такое соотношение его с законодательными учреждениями и с правительством Федерации, при котором принцип кол ­ лективности не будет ограничен ни в чем и никем. Время разрабатывать конституцию будущего — в далеком будущем, и не нам, а счастливым по­ томкам придется выбирать из многих вариантов один. Но уж не теократия ли это? — Я не люблю слово "теократия". Теокра­ тия есть боговластие; применять его к каким бы то ни было общественным и государственным устройствам абсурдно — с точки зрения атеиста, ко­ щунственно — с точки зрения верующего. Никакой теократии история не знает и знать не может. Не теократией, а иерократией, властью духовен­ ства, следует называть церковное государство пап или далай-лам. А тот строй, о котором я говорю, прямо противоположен всякой иерократии: не церковь растворяется в государстве, поглотившем ее и от ее имени — 25 — ----------------------- Page 26----------------------- Глава 1.Роза Мира и ее ближайшие задачи господствующем, но и весь конгломерат государств, и сонм церквей посте­ пенно растворяются во всечеловеческом братстве, в интеррелигиозной церкви. И не высшие иерархи церкви занимают кресла в высших органах, законодательных, исполнительных и контролирующих, но лучшие предста­ вители всех народов, всех конфессий, всех общественных слоев, всех спе­ циальностей. Не иерократия, не монархия, не олигархия, не республика: нечто но­ вое, качественно отличное от всего, до сих пор бывшего. Это — всемирное народоустройство, стремящееся к освящению и просветлению всей жизни мира. Я не знаю, как его назовут тогда, но дело не в названии, а в сути. Суть же его — труд во имя одухотворения человека, одухотворения чело­ вечества, одухотворения природы. — 26 — ----------------------- Page 27----------------------- Глава 2.Отношение к культуре Глава 2. Отношение к культуре Мало-помалу новое отношение возникает ко всему: существование Розы Мира не имело бы и тени смысла, если бы она лишь повторяла то, что было сказано раньше. Новое отношение к себе, новое осмысление вы­ зывается буквально всеми явлениями, от великих до малых: процессом кос­ мическим и процессом историческим, мировыми законами и связью между разноматериальными мирами, человеческими отношениями и путями раз­ вития личности, государствами и религиями, животным царством и стихия­ ми — словом, всем тем, что мы объединяем в понятии "культура" и всем, что объединяем в понятии "природа". Новое отношение возникает ко все­ му, но это не значит, что всякое старое отношение обесценивается или опорочивается: во многих случаях лишь указывается такой угол зрения, под которым различные отношения прошлого могут перестать контрасти­ ровать друг друга, начинают друг друга дополнять и должны читаться как различные ряды аспектов одной и той же или многих реальностей. Это не­ редко применяется, например, при рассмотрении старых религий и реаль­ ностей, за ними стоящих. В сущности, этому новому отношению к вещам посвящена вся книга: подобная проблематика чересчур обширна и сложна, чтобы быть хотя бы бегло очерченной в одной главе. Данная глава "Отношение к культуре", следующая — "Отношение к религиями, но не следует ждать от них развер­ нутого изложения этих тем. Новым осмыслением различных культурных об­ ластей, различных исторических явлений, различных религиозных систем, а также различных царств природы насыщены все двенадцать книг этого труда. Первые же главы равноценны лишь некоему введению. Они содер­ жат конспективное изложение некоторых основных принципов, и только. Ведущей областью культуры в наш век является наука. Научный ме­ тод познания претендует на гегемонию; поэтому настоящая глава начина­ ется с характеристики отношения Розы Мира именно к научному методу. Приходится сказать сразу и без обиняков: сколько иллюзий ни создавали бы на этот счет энтузиасты научного метода, но ни единственным методом познания, ни единственным методом овладения материей он никогда не был, не будет и не может быть. Не говоря уже о методе художественном, с которым научный метод высокомерно и неохотно делит теперь свое пер­ — 27 — ----------------------- Page 28----------------------- Глава 2.Отношение к культуре венствующее положение, следует напомнить, что давно уже заложены основы такой методики познания и овладения материальностью, усвоение которой неразрывно связано с духовным самосовершенствованием чело­ века, с просветлением его этического облика. Впереди брезжит даже воз­ можность таких исторических стадий, когда эта методика придет к некото­ рому первенствованию. Я подразумеваю не столько дискредитированные вследствие ряда недоразумений понятия магии или оккультизма, сколько понятие духовного делания. Различные системы и школы этого рода имеют­ ся во всех высоко развитых религиях. Разрабатывая веками практические приемы воздействия воли на человеческий организм и на внешнюю мате­ рию и подводя человека к этому лишь после длительной нравственной под­ готовки и многостороннего искуса, они поднимали и поднимают сотни, мо­ жет быть, даже тысячи людей, до того, что в просторечии именуется чудотворчеством. Эту методику, крайне трудоемкую и вызывающую жгу­ чую ненависть современных филистеров, отличает один принцип, науке чуждый: принцип совершенствования и трансформации собственного су­ щества, вследствие чего физический и эфирный покровы личности стано­ вятся более податливыми, эластичными, более послушными орудиями воли, чем у нас. Этот путь приводит к таким легендарным якобы явлениям, как телесное прохождение сквозь предметы трехмерного мира, движение по воздуху, хождение по воде, мгновенное преодоление огромных рассто­ яний, излечение неизлечимых и слепорожденных и, наконец, как наивыс­ шее, чрезвычайно редкое достижение — воскрешение мертвых. Здесь на­ лицо овладение законами нашей материальности и подчинение низших из них высшим, нам еще неизвестным. И если в XX столетии большинство из нас успевает прожить всю жизнь, так и не столкнувшись с бесспорными случаями подобных явлений, то из этого вытекает не то, что подобных явле­ ний не бывает, и не то, что они принципиально невозможны, но лишь то, что условия безрелигиозной эры — культурные, социальные и психологиче­ ские — до такой степени затрудняют изучение и усвоение этой методики (особенно на Западе и еще больше в странах социалистического лагеря), что сводят количество подобных случаев к немногим единицам. Некоторые воистину роковые для человечества события, имевшие место около двух тысяч лет назад — о них речь будет впоследствии, — повинны в том, что во­ влечение не единиц, а множеств человеческих на этот путь познания и овладение материей оказалось невозможным. В дальнейшем, психологи­ ческий климат безрелигиозной эры все более и более тормозил движение по этому пути. Ныне освоение этой методики затруднено до предела, а в некоторых странах практически невозможно совсем. Но нет оснований ду­ мать, что таким медленным и трудоемким этот путь останется навсегда: арелигиозная эра — не бесконечна, мы живем в ее конце. Трудно предста­ вить себе что-нибудь столь же тяжеловесное, несовершенное, грубое и — 28 — ----------------------- Page 29----------------------- Глава 2.Отношение к культуре жалкое, чем достижения современной техники в сравнении с достижения ­ ми той методики, о которой я говорю. Если бы на ее развитие и усвоение были бы брошены такие средства и такие неисчислимые людские резервы, какие ныне поглощены развитием методики научной, — панорама челове­ ческой жизни, нашего творчества, знаний, общественного устройства и нравственного облика изменилась бы в самых основах. Психологический климат эпохи Розы Мира создаст для развития именно этой методики та­ кие благоприятные условия, как никогда. Но это — дело будущего, и при­ том не слишком близкого. А пока это не стаяло настоящим, нам предстоит пользоваться в основном иною методикой, гораздо менее совершенной, не ведущей далеко, но повсеместно господствующей теперь. Отсюда и общее отношение Розы Мира к науке и технике на теку­ щем историческом этапе. Кропотливо накапливая факты, выводя из них кое-какие закономерности, не понимая ни природы их, ни направленно­ сти, но овладевая ими механически и при этом будучи не в силах предуга­ дать, к каким изобретениям и социальным потрясениям приведут ее откры ­ тия, — наука давно доступна всем, независимо от морального облика каждого. Результаты — у нас перед глазами и у нас над головой. Главный из них тот, что ни один человек на земле не гарантирован, что в любую ми­ нуту на него и на его сограждан не будет сброшена высокоинтеллигентны­ ми умами водородная бомба или другое, еще более ошеломляющее до­ стижение науки. Естественно поэтому, что одним из первых мероприятий Розы Мира после ее прихода к контролю над деятельностью государств будет создание Верховного ученого совета — то есть такой коллегии, кото­ рая выделится внутренними кругами самой Розы Мира. Состоящий из лиц, сочетающих высокую научную авторитетность с высоким нравственным обликом, Совет возьмет под свой контроль всю научную и техническую де­ ятельность, направив свою работу по двум путям: планирующему и обере­ гающему. Все, что относится к обереганию жизненных интересов человечества, представляется в общем достаточно ясным, во всяком случае в своих прин­ ципах, и вряд ли на этом нужно останавливаться здесь. Что же касается проблем, связанных с обереганием интересов животного и растительного царств, то они будут освещены в соответствующих разделах книги, посвя­ щенных животному миру и мирам стихиалей. Потому что это — едва ли не единственная область, в которой воззрения Розы Мира и взгляды большинства современных ученых не могут быть примирены. Впрочем, это противоречие затрагивает не какие-либо выводы науки, а лишь некоторые из ее частных практических методов, которые не только в глазах Розы Мира, но и в глазах почти любого религиозно-нравственного учения и — 29 — ----------------------- Page 30----------------------- Глава 2.Отношение к культуре даже почти любого гуманного человека несовместимы с элементарными требованиями добра. Кроме этих чисто методологических противоречий, между Розой Мира и наукой никаких точек столкновения нет и не может быть. Им негде сталкиваться. Они о разном. Не случайно, вероятно, то обстоятельство, что большинству крупных ученых XX века их научная эрудированность не мешала обладать личной религиозностью, не мешала им разделять и даже создавать яркие спиритуалистические системы философии. Эйнштейн и Планк, Павлов и Лемэтр, Эддингтон и Милн, каковы бы ни были области их научных изысканий, оставались каждый по-своему глубоко верующими людьми. Разумеется, я не принимаю при этом во внимание русских ученых советского периода, некоторые из коих вынуждены были заявлять о своем материализме не из философских соображений, а в силу совершенно иных причин, для всякого понятных. Оставим же в покое философию и по­ литику: в чисто научных областях Роза Мира не утверждает ничего из того, в чем наука имеет право на отрицание. Налицо другое: о тех реальностях, которые утверждает Роза Мира, наука пока молчит. Но и это — явление недолговременное. Что же касается социальных, культурных, этических за­ дач, стремиться решить которые будет Роза Мира, то невозможно пред ­ ставить, чтобы они встретили со стороны научных авторитетов какие-либо возражения по существу. Думается, что уже и не самая идея планирования науки будет тогда предметом дискуссии, а границы того, что охватывается планированием, и его практика. Не будет лишено, вероятно, некоторого интереса специаль­ ное изучение практики планирования и координации научных работ в не­ которых государствах середины XX столетия. Но воспользоваться можно будет лишь отдельными их деталями, хотя бы уже потому, что Федерация будет состоять из многих государств, больших и малых, только что объеди­ нившихся, стоящих на разных ступенях экономического развития, фор­ мировавшихся в лоне различных культур и обладающих различными соци­ ально-политическими укладами. Некоторые из этих укладов, отличающиеся большей социализацией экономических отношений, будут легче вовлекаемы в общий неизбежный процесс всемирной социализации; другие, привычные к анархии производства, втянутся в него постепенно. Все это, равно как и многообразие культурных типов, будет создавать в первый период чрезвычайную пестроту мировой экономики и Бездейству­ ющих друг на друга культурных укладов. Долго еще будут давать себя знать и застарелые национальные антагонизмы. Не сразу удастся уравно­ весить и согласовать нужды отдельных стран и отдельных слоев населения, заинтересованных, например, в первоочередном развитии таких-то и та­ ких-то отраслей промышленности там-то и там-то или в сбыте своей про­ — 30 — ----------------------- Page 31----------------------- Глава 2.Отношение к культуре дукции куда-нибудь. От тех, кто будет возглавлять Ученый совет и самое Розу Мира, потребуется для справедливого решения этих проблем некое новое психологическое качество: преодоленность в собственном существе господства местных, столь пока еще естественных, культурно-расовых при­ вязанностей, полное национальное беспристрастие. Сколько усилий, ка­ кая авторитетность и даже самопожертвование потребуются хотя бы для того, чтобы ослабить застарелые антагонизмы — англо-арабский, напри­ мер, русско-польский или армяно-турецкий! Каким поведением заслужат немцы, англичане, русские или американцы забвение той вражды, кото­ рую они возбудили к себе во стольких нациях? Какие воспитательные средства потребуются для того, чтобы разрушить комплекс ущемленного самолюбия, мешающий многим малым и средним нациям дружественно от­ носиться к своим соседям и перерастающий в агрессивные мечты о дости­ жении собственного величия за счет величия других? Но это — только одна сторона задачи. Многим западным нациям придется вытравить в себе ма­ лейшие следы старинного чувства превосходства своего перед другими. Русскому придется понять, что его страна — не венец создания и уж во вся­ ком случае не лучше многих других. Англичанин вынужден будет совер­ шить титаническую внутреннюю работу, чтобы отрешиться от невольного предпочтения интересов жителей Британских островов интересам жителей Индонезии или Танганьики. От француза потребуется умение принимать к сердцу интересы Парагвая или Таиланда так же горячо, как и свои соб­ ственные. Китаец или араб освободят свое сердце и ум от вскормленного столькими веками когда-то справедливого, а теперь устаревшего недове­ рия к европейцам и научатся уделять потребностям Бельгии или Греции внимания не меньше, чем потребностям Жэхэ или Судана. Жителям лати­ ноамериканских республик придется отучиться от привычки заботиться и плакаться только о себе и принять участие в распределении мировых благ с учетом нужд Афганистана, Камбоджи и даже Якутии. А гражданам Со­ единенных Штатов надлежит вспомнить, что они почитаются христианами и что христианство несовместимо со звериной ненавистью к какой бы то ни было расе, хотя бы и черной. Трудно, трудно это, — ясно, что ужасно трудно, но избавление от войн и тираний — только через эту психологиче­ скую самопеределку. И уж конечно, надеяться на участие в работе все­ мирных планирующих органов не может ни один человек, не завершивший над собою подобной операции. Придется учиться даже национальному самопожертвованию: о, не своею кровью, разумеется, не жизнью своих сынов, а только долларами. Ибо наиболее богатым странам предстоит в какой-то мере поделиться своими ресурсами с народами Востока и Юга, и поделиться притом бескорыстно, безо всяких надежд сделать из этой помо­ щи удачный бизнес. Короче говоря, каждый, причастный к руководству Розы Мира, должен уметь чувствовать себя прежде всего — членом косми­ — 31 — ----------------------- Page 32----------------------- Глава 2.Отношение к культуре ческого целого, потом — членом человечества, и только уже после всего этого — членом нации. А не наоборот, как учили и учат нас доселе. Потому что общая цель Розы Мира, точнее — того гигантского духов­ ного процесса, который начался тысячелетия назад и лишь этапом которо­ го является Роза Мира, — так вот, цель этого процесса — просветление Шаданакара, а ближайшая эпохальная задача — чтобы достойный чело­ века материальный достаток, простое житейское благополучие и элемен­ тарно нравственные отношения между людьми водворились везде, не оставляя вне своих пределов ни одного человека. Тезис о том, что всякому человеку без исключения должны быть обеспечены занятия, отдых, досуг, спокойная старость, культурное жилище, пользование всеми демократиче­ скими свободами, удовлетворение основных материальных и духовных по­ требностей, начнет стремительно воплощаться в жизнь. Не скоро, лишь в последних главах смогу я осветить те конкретные мероприятия, ту систему последовательных реформ, благодаря которым, как мне представляется, эти принципы могут облечься плотью и кровью. Пока — речь только о принципах. Чтобы тот, в ком эти принципы не возбу­ ждают сочувствия, не тратил времени и сил на дальнейшее чтение, а сочув ­ ствующий понял внутренний дух Розы Мира прежде, чем перейти к раз­ мышлению о путях претворения этих идеалов в жизнь. Таков принцип отношения Розы Мира к науке и технике, насколько можно дать понять этот принцип, не забираясь пока в метаисторическую и трансфизическую глубь. И такова должна быть роль научного метода в ряду ближайших эпох. Пройдет несколько десятилетий. Прогрессирующий рост производи­ тельных сил достигнет того уровня, который мы будем вправе назвать все ­ общим достатком. Условия жизни, какими пользуются теперь граждане передовых стран, водворятся в самых диких уголках земного шара. Об­ ращение на мирные цели тех неимоверных сумм, которые сейчас тратятся на вооружение, сообщит экономическому прогрессу почти непредстави­ мые темпы. Период всеобщего начального обучения будет во всех странах преодолен, вероятно, еще раньше; в дальнейшем и среднее всеобщее об­ разование начнет представляться уже недостаточным. Очертания интелли­ генции совпадут с очертаниями человечества. Развитие новых и новых средств связи, их общедоступность, их комфорт фактически уничтожат проблему международного и межкультурного пространства. Рабочий день, сокращаясь все более, высвободит новые резервы времени. Физиология разработает аппаратуру, помогающую человеческому мозгу быстро и прочно запоминать воспринимаемые им сведения. Досуг станет возрас­ тать. И те вопросы, которые волнуют сейчас большинство, — интересы хо­ зяйства, организации производства, улучшения продукции, промышленной — 32 — ----------------------- Page 33----------------------- Глава 2.Отношение к культуре техники, дальнейшего совершенствования жизненных удобств, — потеряют свою остроту. Весьма правдоподобно даже, что тем поколениям будет не­ понятно и странно, как могли их предшественники увлекаться и кипятиться при решении столь скучных и плоских проблем. Запасы сил обратятся на создание ценностей высшего порядка, ибо материальная основа жизни не будет подвержена никаким колебаниям, всеобъемлюща и совершенно прочна. Проблемы техники и экономики перестанут привлекать к себе пре­ имущественное внимание. Они будут решаться в соответствующих коллек­ тивах, а широкой гласности их будут предавать не больше, чем теперь предают вопросы общественной кухни или водопровода, И человеческая одаренность обратится на другое: на то, что будет диктоваться жаждою знания, любовью ко всему живущему, потребностью в высших формах творчества и влюбленностью в красоту. Жажда знания, когда-то толкавшая исследователей в плавание по не­ ведомым морям, в блуждания по нехоженым материкам, бросит их спер­ ва — возможно, еще до прихода Розы Мира — в космонавтику. Но чужие планеты негостеприимны; после нескольких разведывательных экспедиций эти полеты прекратятся. И сама жажда знания начнет менять свою направ­ ленность. Будут разработаны системы воспитания и раскрытия в человече­ ском существе потенциально заложенных в нем органов духовного зрения, духовного слуха, глубинной памяти, способности к произвольному отделе ­ нию внутренних, иноматериальных структур человека от его физического тела. Начнутся странствия по иноматериальным мирам, по открывающим­ ся слоям Шаданакара. То будет век Магелланов планетарного космоса, Колумбов духа. Какая же система взглядов на личность, на ее ценность, на ее права и долженствование, на пути ее совершенствования будет способствовать водворению нового психологического климата, ускорит наступление этого золотого века? Именно в том факте, что личность содержит единоприродные с Боже­ ством способности творчества и любви, заключена ее абсолютная ценность. Относительная же ее ценность зависит от стадии ее восходящего пути, от суммы усилий — ее собственных и Провиденциальных, — затра­ ченных на достижение ею этой стадии, и от того, в какой степени она эти способности богосотворчества и любви выявляет в жизни. Земной отрезок космического пути восходящей монады являет собой такой этап, на котором ее способности к творчеству и любви уже могут и должны распространяться на окружающую ее природную и искусственную среду, ее совершенствуя, — то есть преодолевая в этой среде тенденцию к изолированному самоутверждению частей и частиц за счет других. Зло за­ — 33 — ----------------------- Page 34----------------------- Глава 2.Отношение к культуре ключается именно в такой тенденции, как бы она ни выражалась. Форма­ ми и масштабами оно разнообразно почти до бесконечности, но основа всегда одна и та же: стремление к утверждению себя за счет остальных и всего остального. Старинные религии усматривали мерило относительной ценности личности в степени выполнения ею предписаний данного религиозно-нрав­ ственного кодекса. Религии аскетической окраски наивысшей ступенью по­ лагали святость, понимая под нею чистейший образец иноческого служе ­ ния либо мученичество за веру. При этом любовь отступала на второй план. Иноческий или мученический подвиг совершался не в силу любви к людям и ко всему живому, но в силу жажды воссоединения с Богом и из ­ бавления от посмертных мук. Конечно, я имею здесь в виду доминирующее направление, преобладающее настроение, а не образы таких изумитель­ ных отдельных деятелей, апостолов любви, как св. Франциск, Рамаджуна или Миларайба. Как это ни чудовищно для нас, но даже вечные мучения грешников в аду не вызывали в большинстве адептов этих религий стремле­ ния к тому, чтобы просветить мировые законы, в том числе и закон возмез­ дия или кармы. Вечное возмездие за временное нарушение их казалось справедливым актом Божества или во всяком случае (как в брахманизме) непререкаемым и абсолютно непреодолимым законом. Будда как свеча горел огнем сострадания, но и он учил только тому, как вырваться из круга железных законов мира, а не тому, как просветить и преобразить их. Что касается творчества, то его врожденность монаде не сознавалась совсем, даже понятия такого не было, а конкретным видам творчества, доступным человеку, не придавалось значения, исключая религиозное творчество в узком смысле: духовное делание, богословие, проповедничество, храмо ­ вое строительство, культ. Другие религии, не склонные к аскетизму, как ислам и протестан ­ тизм, видоизменили этот идеал, расширили его и, вместе с тем, снизили, сделав его более доступным, более народным, вплоть до исполнения нескольких заповедей по отношению к Богу, к государству, к ближайшему окружению, к семье и, наконец, к самому себе. Приходится повторить, что ни та, ни другая группа религий задач преобразования общества, и тем более природы, ни перед кем не ставила. Сообразно этому представление и о долженствовании личности оставалось ущербным и узким. Естественно, что подобные задачи, но в крайне упрощенном виде, были поставлены на­ конец учениями безрелигиозными. Провозглашался сниженный и противо­ речивый этический идеал, механически сочетавший некоторые прогрес­ сивные черты с такими, которые шли вразрез с этическим минимумом, давно, казалось бы, бесспорным. Вспомнили старую формулу "цель оправ­ дывает средства" и, опасаясь провозгласить ее с честной откровенностью, — 34 — ----------------------- Page 35----------------------- Глава 2.Отношение к культуре стали пользоваться ею практически. При характеристиках и оценках исто­ рических явлений их моральное качество игнорировалось полностью; вер­ дикты выносились лишь исходя из учета общей прогрессивной или реакци ­ онной направленности данного явления. Никого не смущало, что это приводит к оправданию кровавой деятельности многих деспотов прошлого и даже таких вопиющих массовых побоищ, как якобинский террор или де­ ятельность опричнины. Многие старые достижения социального прогресса, как свобода слова, печати или религиозной пропаганды, были отброшены. Поколения, воспитанные в подобной атмосфере, постепенно теряли са­ мую потребность в этих свободах — симптом, говорящий выразительнее любых тирад о потрясающем духовном регрессе общества. Таким об ­ разом, при приближении к идеалу в том виде, в каком он представал в ре­ альности, обесценивалось и то положительное, что он заключал. Ибо впереди рисовалось лишь царство материальной сытости, купленной це­ ной отказа от духовной свободы, многомиллионными гекатомбами челове­ ческих жизней и сбрасыванием в низшие слои Шаданакара миллиардов душ, отдавших за чечевичную похлебку свое божественное первородство. Надо надеяться, что страшный урок не пройдет даром. Учение Розы Мира указывает на абсолютную ценность личнос — ти, на ее божественное первородство: право на освобождение от гнета бед­ ности, от гнета агрессивных обществ, на благополучие, на все виды сво­ бодного творчества и на обнародование этого творчества, на религиозные искания, на красоту. Право человека на обеспеченное существование и пользование благами цивилизации есть такое врожденное ему право, ко­ торое само по себе не требу — ет отказа ни от свободы, ни от духовности. Уверять, будто бы здесь заключена какая-то роковая дилемма, что ради достижения всего только естественных, само собой разумеющихся благ надо жертвовать личной духовной и социальной свободой, — это значит вводить людей в обман. Учение укажет и на долженствование личности: на последовательное расширение сферы того, что охватывается ее любовью; на возрастание, умножение и просветление того, что создается ее творчеством. Творчество, таким образом, оказывается и правом, и долженствованием. Я до сих пор не могу понять, каким образом эта воистину божественная способность человека не встретила должного отношения к себе ни в одной из старин­ ных религий, кроме некоторых форм многобожия, в особенности эл­ линского. Кажется, только в Элладе умели боготворить не только произве ­ дения искусства, но самую творческую способность, именно творческую, а не производительную, как в других формах политеизма, и даже венчать апофеозами великих деятелей искусства. Печально и странно, что после угасания Эллады творческий дар перестал привлекать к себе взор рели­ — 35 — ----------------------- Page 36----------------------- Глава 2.Отношение к культуре гий, не осмыслялся больше ни онтологически, ни метафизически, ни мисти­ чески. Под влиянием односторонне понятой семитической идеи о том, что после шести дней творения наступило упокоение Божественного творче­ ского духа, даже вопрос о дальнейшем творчестве Самого Бога бого­ словская мысль предпочитала обходить стороной, и речение Божества, за­ печатленное в Откровении Иоанна — "Се, творю все новое", — осталось единичным взлетом, единичным прозрением. К человеческому же творче­ ству установлюсь и вовсе подозрительное отношение, как будто гордыня, в которую может впасть человек-творец, более опасна и гибельна, чем твор­ ческое бесплодие. К сожалению, не менее прискорбная точка зрения на творчество человека установилась и в религиях индийского корня. Последние века западных культу, столь богатые проявлениями гени­ альности во всех областях искусства, в науке я в философии, научили нас многому. Научили они нас и благоговейному отношению к человеческому творчеству, и уважению к человеческому труду. Но безрелигиозный дух этих веков способствовал в этом вопросе как раз тому, чего боялись ста­ ринные религии: человеку-творцу сделалась свойственной гордыня своим творческим даром, как если бы самый этот дар он создал в себе сам. Впрочем, эта самостность свивала себе гнездо не столько в душах подлин­ ных гениев, и тем более духовных вестников, сколько в ряду второстепен­ ных деятелей наук и искусств. Более подробному рассмотрению этих проблем под углом учения Розы Мира будет в настоящей книге посвящен ряд специальных глав. Во всяком случае, творчество, как и любовь, не есть исключительный дар, ведомый лишь избранникам. Избранникам ведомы праведность и свя­ тость, героизм и мудрость, гениальность и талант. Но это — лишь раскры­ тие потенций, заложенных в каждой душе. Пучины любви, неиссякаемые родники творчества кипят за порогом сознания каждого из нас. Религия итога будет стремиться разрушить эту преграду, дать пробиться живым во­ дам сюда, в жизнь. В поколениях, ею воспитанных, раскроется творческое отношение ко всему, и самый труд станет не обузой, но проявлением неу­ толимой жажды создавать новое, создавать лучшее, творить свое. Все по ­ следователи Розы Мира будут наслаждаться творческим трудом, обучая этой радости детей и юношество. Творить во всем: в слове и в градострои­ тельстве, в точных науках и в садоводстве, в украшении жизни и в ее умяг ­ чении, в богослужении и в искусстве мистериалов, в любви мужчины и жен­ щины, в пестовании детей, в развитии человеческого тела и в танце, в просветлении природы и в игре. Потому что всякое творчество, кроме демонического, совершаемого во имя свое и для себя, есть богосотворчество: им человек поднимает себя над собой, обоживая и собственное сердце, и сердца других. — 36 — ----------------------- Page 37----------------------- Глава 2.Отношение к культуре В смысле личного духовного совершенствования большинство людей движется по медленному и широкому пути. Этот путь проходит через браки и деторождения, сквозь причастность различным формам деятельности, сквозь полноту и пестроту впечатлений жизни, сквозь ее радости и насла­ ждения. Но есть и Узкий Путь: он надлежит тем, кто носит в своей душе особый дар, требующий жесткого самоограничения: дар святости. Неспра­ ведливы религиозные учения, утверждающие Узкий Путь как единственно правильный или наивысший. И столь же неправы общественные или рели­ гиозные системы, отрицающие его вовсе и воздвигающие препятствия перед теми, кто чувствует себя призванным именно к такому пути. Вряд ли в эру Розы Мира монастыри будут многочисленными; но они — будут, что­ бы всякий, кого духовная жажда гонит на Узкий Путь, мог бы работать над раскрытием в себе таких способностей души, которые нуждаются в много­ летнем труде среди тишины и уединения. Если на Узкий Путь человек встает из страха перед возмездием или из-за мечты о личном, себялюбивом, зам­ кнутом общении с Божеством, его победы не имеют цены. Никакого Боже­ ства, дарующего в награду своим верным рабам блаженное созерцание его величия, — нет. Созерцание высших сфер есть выход личности из себя и приобщение Единому, объемлющему все монады и зиждущему весь мир. Поэтому последователя Розы Мира может принудить стать на Узкий Путь не духовный эгоизм, не жажда личного спасения при холодном безраз­ личии к другим, но понимание, что на Узком Пути раскрываются такие дары. которыми праведник будет помогать миру из уединения более дей ­ ственно, чем сотни живущих в миру, и которые в посмертии становятся та­ кою силой, что перед ней преклоняются даже могучие демонические иерархии. Нет никакой надобности в страшных клятвах, сопровождающих по­ стриг. Нет основания для осуждения и поношения того, кто по истечении ряда лет ушел с пути. Вступающий будет давать сперва только временный обет: на три года, на пять, на семь. Лишь после успешного завершения та­ ких этапов он, если хочет, получит право принесения обета на более дли­ тельный срок; и все же сознание безвозвратности, подозрение непоправи­ мой ошибки не будет томить и давить его, порождая отчаяние и бурные вспышки неизжитого: он будет знать, что по истечении срока волен вер­ нуться в мир, волен избрать любой образ жизни, любой труд, волен иметь семью, детей, не заслужив этим ни от кого ни порицания, ни пренебреже­ ния. Я постарался предвосхитить отношение Розы Мира к научному и к вненаучным методам познания, к личности, к ее правам и долженствова­ нию, к человеческому творчеству и труду, теперь — к двум основным видам духовного пути: Широкому и Узкому. Чтобы восполнить представление об — 37 — ----------------------- Page 38----------------------- Глава 2.Отношение к культуре ее отношении к культуре, следовало бы остановиться на ее воззрениях на искусство — в широком смысле слова. Но этот вопрос столь многозначен и важен, а лично мне столь близок, что я решится посвятить ему серию глав в одной из дальнейших частей книги. Поэтому, прежде чем перейти к вопро­ су об отношении Розы Мира к другим религиям, скажу об искусствах при­ ближающейся эры лишь несколько беглых слов. Какими же чертами может отличатся искусство, которое создадут люди, причастные духу Розы Мира, в ближайшие эпохи, когда солнце зо ­ лотого века только начнет еще озарять облака над горизонтом? Было бы наивно пытаться предугадать или очертить многообразие ху­ дожественных направлений, жанров, школ, стилистических приемов, кото ­ рыми засверкает эта сфера культуры к концу текущего столетия. Но будет, мне кажется, определяться некий преобладающий стиль, не исчерпываю­ щий, конечно, всех течений искусства (в условиях максимальной свободы это невозможно, да и не нужно по той же причине), но призванный стать в искусстве и литературе последней трети века некоторой, как теперь гово­ рят, магистралью. В этом стиле найдет свое выражение присущее Розе Мира восприятие вещей: восприятие сквозящее, различающее через слой физической действительности другие, иноматериальные или духовные слои. Такое мировосприятие будет далеко от нарочитого оптимизма, боя­ щегося нарушить собственную безмятежность вниманием к темным и тра­ гическим сторонам бытия. Творцы этого искусства не станут избегать со­ зерцания горестной и страшной изнанки мира. Они сочли бы за малодушие жажду забыть о кровавом пути истории, о реальности грозных, инфрафизических слоев Шаданакара, об их беспощадных законах, удер­ живающих в узах нечеловеческих мук неисчислимые сонмища несчастных, и о тех наистрашнейших срывах общечеловеческого духа, которые подго­ тавливаются силами Противобога и осуществятся в истории почти неиз ­ бежно, когда исчерпает свое поступательное движение золотой век. Но высокая степень осознания не воспрепятствует их любви к миру, к земле, не уменьшит их радостей, порождаемых природой, культурой, творче­ ством, общественным служением, любовью, дружбой, — напротив! Разве сознание скрытых опасностей, грозящих тому, кого любишь, ослабляет жар любви? — Будут чудесные создания еще небывалой полноты жиз­ неутверждения, чистоты и веселия. В руслах всех искусств — тех, которые уже есть, и тех, которые возникнут, — появятся искрящиеся, как водяные брызги в солнечных лучах, произведения творцов будущего о любви, бо­ лее многосторонней, чем наша, о молодости, о радостях домашнего очага и общественной деятельности, о расширении человеческого сознания, о раздвижении границ восприятия, о стихиалях, подружившихся с людьми, о вседневной близости невидимых еще теперь друзей нашего сердца, да и — 38 — ----------------------- Page 39----------------------- Глава 2.Отношение к культуре мало ли о чем, что будет волновать людей тех эпох и чего мы не в состоя ­ нии себе представить. Мне кажется, такое искусство, мужественное своим бесстрашием и женственное своим любвеобилием, мудрое сочетание радости и нежности к людям и к миру с зорким познаванием его темных глубин, можно было бы назвать сквозящим реализмом или метареализмом. И следует ли гово­ рить, что не непременно нужно произведению искусства быть образцом сквозящего реализма, чтобы люди, причастные духу Розы Мира, сумели ему радоваться и восхищаться? Они будут радоваться всему, что отмечено талантом и хотя бы одной из этих особенностей: чувством прекрасного, широтою охвата, глубиною замысла, зоркостью глаза, чистотой сердца, веселием души. Наступит время, когда этический и эстетический уровень общества и самих деятелей искусств станет таков, что отпадет всякая надобность в ка­ ких-либо ограничениях, и свобода искусств, литературы, философии и науки станет полной. Но между тем моментом, когда Роза Мира примет контроль над государствами, и эпохой этого идеального уровня пройдет несколько десятилетий. Не из мудрости, а из юношеской незрелости могла бы возникнуть мысль, будто общество уже достигло тех высот развития, когда абсолютная свобода не может породить роковых, непоправимых злоупотреблений. Вначале придется вручить местным филиалам Всемирно­ го художественного совета, кроме других, более отрадных функций, также и этот единственный контроль, через который будет проходить художе­ ственное произведение перед его обнародованием. Это будет — если не обидится читатель на шутку — лебединой песнью цензуры. Сначала, когда национальные антагонизмы и расовые предрассудки еще не будут изжиты, а агрессивные организации будут еще играть на этих предрассудках, при­ дется налагать запрет на любую пропаганду вражды между теми или ины ­ ми группами населения. Позднее контроль еще будет сохраняться над кни ­ гами и учебными пособиями, популяризирующими научные и философские идеи, в том единственном, однако, направлении, чтобы они не оказались неполноценными, легковесными или искажающими объективные фак­ ты, — не вводили бы неквалифицированного читателя в заблуждение. Над художественными произведениями еще удержится, мне кажется, контроль, требующий от них некоторой минимальной суммы художественных досто ­ инств, оберегающий книжный рынок от наводнения безвкусицей, эстетиче­ ски безграмотной макулатурой. И, наконец, дольше всего удержится, ве­ роятно, безусловный запрет, наложенный на порнографию. С отменой же каждого из этих ограничений его будет заменять другое мероприятие: по­ сле выхода в свет недоброкачественного произведения Всемирный худо­ жественный совет или Всемирный ученый совет опубликует свое авторитет ­ — 39 — ----------------------- Page 40----------------------- Глава 2.Отношение к культуре ное о нем суждение. Этого будет достаточно. Разумеется, не так-то легко будет выработать такую систему заполнения кресел в этих советах, кото­ рая гарантировала бы все области культуры от вмешательства в руководя­ щую ими деятельность людей с узкопартийными или узкошкольными взгля­ дами, нетерпимых сторонников какого-либо одного художественного течения или философской концепции, либо наконец защитников творче­ ских интересов какой-нибудь ограниченной группы, нации или поколения. Мне не думается, однако, что в психологической атмосфере Розы Мира подобная система не могла бы быть выработана. Если не вдаваться сейчас в разграничение понятий культуры и циви­ лизации, то можно сказать, что культура есть не что иное, как общий объем творчества человечества. Если же творчество — высшая, драго­ ценнейшая и священнейшая способность человека, проявление им боже­ ственной прерогативы его духа, то нет на земле и не может быть ничего драгоценнее и священнее культуры, и тем драгоценнее, чем духовнее дан ­ ный культурный слой, данная культурная область, данное творение. Культура общечеловеческая еще только возникает; до сих пор мы видели в качестве совершенно оформившихся феноменов лишь культуры отдельных сверхнародов — то есть таких групп наций, которые объединены между со ­ бой именно совместно созидаемою, своеобразною культурой. Но каждая из таких культур отнюдь не исчерпывается тою своей сферой, которая пре­ бывает, развиваясь, в нашем трехмерном пространстве. Те, кто эту культу­ ру созидали здесь, продолжают свое творчество и в посмертии — творче­ ство, измененное, конечно, сообразно иным условиям того мира или тех миров, через которые проходит теперь душа человека-творца. Возникает представление о миллионных содружествах подобных душ, о небесных странах и градах над каждым из сверхнародов мира и об Аримойе — ныне возникающей небесной стране культуры общечеловеческой. Подобный принцип отношения к культуре нов и необычен. Мы вправе были бы даже заметить, что при дальнейшем углублении и детализации он перерастет в обширную мифологему, если бы только под словом "миф" мы не привыкли понимать нечто, не имеющее под собой никакой реальности. Здесь же как раз напротив: речь идет о реальности колоссальных масшта­ бов, которая отражается снижение и замутненно, но все же отражается, в подобной мифологеме. Атмосфера Розы Мира и ее учения создадут предпосылки к тому, чтобы эта мифологема о культуре стала достоянием каждого ума. И пусть во всей ее эзотерической сложности ее сможет охватить лишь ограничен­ ное число сознаний; дух этой концепции, а не буква ее постепенно сдела­ ется доступен почти для всех. И если вдуматься в те психологические пер­ спективы, которые сулит овладение подобной концепцией со стороны — 40 — ----------------------- Page 41----------------------- Глава 2.Отношение к культуре масс, то перестанет казаться несбыточной и надежда на создание системы мероприятий, гарантирующей все области культуры от вмешательства лю­ дей, не имеющих на руководство этими областями никаких внутренних прав. — 41 — ----------------------- Page 42----------------------- Глава 3.Отношение к религиям Глава 3. Отношение к религиям Как часто употребляем мы слово "истина" и как редко пытаемся определить это понятие. Не смутимся же, однако, тем, что повторяем, в сущности, вопрос пи­ лата, и попытаемся в меру наших сил разобраться в этом понятии. Истинными называем мы ту теорию или то учение, которые, на наш взгляд, выражают неискаженною представление о каком-либо объекте по­ знания. в точном смысле слова истина есть неискаженное отражение ка­ кого-либо объекта познания в нашем уме. и сколько существует на свете объектов познания, столько же может существовать истин. Но объекты познания познаваемы от нас, а не из себя. следователь­ но, истина о любом объекте познания, познанном от нас, должна быть признана истиной относительной. истина же абсолютная есть отражение такого объекта познания, который каким-либо субъектом познан "в себе". Такое познание принципиально возможно лишь тогда, когда противостоя­ ние объекта и субъекта снято; когда субъект познания отождествляется с объектом. Абсолютная истина универсальная есть неискаженное отражение в чьем-то сознании большой вселенной, познанной "в себе". Абсолютные истины частные суть неискаженные отражения какой-либо части вселен­ ной — части, познанной "в себе". Естественно, что абсолютная истина большой вселенной может воз­ никнуть лишь в сознании соизмеримого ей субъекта познания, субъекта всеведущего, способного отождествиться с объектом, способного позна­ вать вещи не только "от себя", но и "в себе". такого субъекта познания име­ нуют абсолютом, богом, солнцем мира. Бог "в себе", как объект познания, познаваем только собою. его аб­ солютная истина, как и абсолютная истина вселенной, доступна только ему. Ясно, что любая частная истина, сколь бы мал ни был объект позна ­ ния, для нас доступна только в ее относительном варианте. Такой агности­ цизм, однако, не должен быть понят как безусловный: при конечном совпа­ дении любого частного субъекта познания, любой монады с субъектом — 42 — ----------------------- Page 43----------------------- Глава 3.Отношение к религиям абсолютным, для нее становится возможно познание не только "от себя", но и "в себе". Таким образом, правомерен не безусловный, а только ста­ диальный агностицизм. У частных истин быть может несколько или много вариантов — лич­ ных, индивидуальных разновидностей одной частной относительной исти­ ны. при этом объекты познания малых (сравнительно с субъектом) масшта­ бов отразятся в сознании ряда родственных субъектов почти или полностью идентично: именно родственность многих субъектов между со­ бой обусловливает то, что родственны и их личные варианты той или иной истины. Если бы это было не так, люди были бы лишены возможности по­ нять друг друга в чем бы то ни было. Но чем больше объект познания срав­ нительно с субъектом, тем больше вызываемых им вариантов. Относитель­ ная истина Вселенной и относительна, истина Божества порождают столько же личных вариантов, сколько имеется воспринимающих субъек­ тов. Ясно, стало быть, что все наши "истины" суть, строго говоря, лишь приближения к истинам. И чем мельче объект познания, тем лучше он мо­ жет быть охвачен нашим познанием, тем уже разрыв между его абсолют ­ ной истиной и нашей относительной истиной о нем. Впрочем, в соотноше­ нии масштабов субъекта и объекта имеется граница, ниже которой разрыв между абсолютной и относительной истиной вновь начинает возрастать: например, разрыв между абсолютной истиной какой-нибудь элементарной частицы и нашей относительной истиной о ней чрезвычайно велик. Между же Абсолютной истиной Вселенной, Абсолютной истиной Божества — и нашими относительными истинами о них разрыв велик необъятно. Я высказываю мысли, которые после Канта должны, казалось бы, быть общеизвестными и общепринятыми. Однако, если бы они были усвое­ ны каждым религиозно чувствующим и религиозно мыслящим человеком, ничьи претензии на личное или коллективное познание Абсолютной исти­ ны, ничьи претензии на абсолютную истинность какой-либо теории или учения не могли бы иметь места. Как показано выше, Абсолютная истина есть достояние только Всеве­ дущего Субъекта. Если бы такой истиной обладал какой-нибудь человече ­ ский субъект, например коллективное сознание конкретно-исторической церкви, это обнаруживалось бы объективно в безусловном всеведении этого коллективного сознания. И тот факт, что таким всеведением не обла­ дают ни один человеческий коллектив и ни одна личность, лишний раз по ­ казывает беспочвенность претензий какого бы то ни было учения на абсо­ лютную истинность. Если бы представители Розы Мира вздумали когда- нибудь претендовать на абсолютную истинность ее учения, это было бы так же беспочвенно и нелепо. — 43 — ----------------------- Page 44----------------------- Глава 3.Отношение к религиям Но столь же беспочвенно и нелепо утверждение, будто бы все учения или какое-либо одно учение ложно. Совершенно ложных учений нет и не может быть. Если бы появилось мнение, лишенное даже крупицы истинно­ сти, оно не могло бы стать учением, то есть переданной кому-то суммой представлений. Оно осталось бы собственностью того, кто произвел его на свет, что и случается, например, с философическими или псевдонаучными построениями некоторых душевнобольных. Ложными, в строгом смысле слова, могут быть только отдельные частные утверждения, которым спосо­ бен придавать иллюзию истинности заемный свет от частноистинных тези­ сов, соседствующих с ним в общей системе. Однако имеется известное со­ отношение количества и весомости частноистинных и ложных тезисов, при котором сумма ложных начинает обесценивать крупицы истины, в данном учения заключенные. Далее следуют учения, в которых ложные утвержде­ ния не только обесценивают элемент истинного. но переводят всю систему в категорию отрицательных духовных величин. Подобные учения принято именовать учениями "левой руки". Будущее учение Противобога которым, по-видимому, ознаменуется предпоследний этап всемирной истории, по­ строится таким образом, что при минимальном весе частноистинного эле­ мента свет от него будет придавать вид истинности максимуму ЛОЖНЫХ утверждений. Этим и обусловится то обстоятельство, что это учение будет запутывать человеческое сознание в тенетах лжи прочнее и безвыходнее, чем какое бы то ни было другое. Религии, к разряду учений "левой руки" не относящиеся, разнствуют между собой не в силу истинности одной из них и ложности остальных, а по двум совершенно другим координатам. А именно: во-первых — в силу различных ступеней своего восхождения к абсо­ лютной истине, то есть сообразно убыванию в них субъективного, эпохаль ­ ного элемента. Это стадиальное различие можно условно назвать раз­ личием по вертикали, во-вторых — они разнствуют между собой в силу того, что они гово­ рят о разном, отражают различные ряды объектов познания. Этот род раз­ личий — различий сегментарных — можно условно назвать различиями по горизонтали. Оба вида различий не следует ни на минуту упускать из виду при рассмотрении вопроса об отношении Розы Мира к другим религиям. В развитии науки мы наблюдаем непрерывный процесс накопления относительных частных истин и их совершенствование, уточнение. На оче­ редной стадии отвергаются обычно не ряды накопленных ранее фактов, а лишь их устаревшее толкование. Случаи, когда старый ряд фактов ставил ­ ся под сомнение и отвергался, как это произошло, например, с алхими­ ей, — сравнительно редки. Но в истории религий господствуют, к сожале­ — 44 — ----------------------- Page 45----------------------- Глава 3.Отношение к религиям нию, иные обычаи. Вместо преемственно сменяющих друг друга осмысле­ ний не подвергающихся сомнению духовных фактов, мы видим чаще всего, как на очередной стадии религиозного развития отвергаются значитель­ ные ряды ранее постигнутых относительных, частных истин, а свой, новый ряд их, со включением некоторого числа старых, выдается за абсолютное. Это наблюдение особенно справедливо по отношению к смене так назы­ ваемых языческих религий системами монотеизма. Ясно, что сохранение нами подобных обычаев в условиях расширяю­ щегося кругозора XX столетия привело бы нас, самое большее, к созда­ нию еще одной секты. Привнесение в религию научной методики было бы, конечно, грубой ошибкой, столь же незаконной, как перенесение методов искусства на область науки. Но перенять доброе обыкновение уче­ ных — не отвергать, а переосмыслять ряды накопленных ранее относитель­ ных истин — давно пора. Из сказанного вытекает, что никакие учения, кроме учений "левой руки", распознаваемых, прежде всего, по их душевно растлевающему воз­ действию, не могут быть отвергнуты полностью. Они должны быть признаны недостаточными, обремененными субъективно-человеческими привнесени­ ями: эпохальными, классовыми, расовыми, индивидуальными. Однако зер­ но относительной истинности, зерно познания "от нас" той или другой об­ ласти трансфизического мира имеется в каждой из религий, и каждая такая истина драгоценна для всего человечества. Естественно при этом, что объем истинности систем, сложившихся в итоге опыта множества инди­ видуумов, как правило, больше объема истинности систем, распростра­ ненных только у небольших групп. Исключение могут составлять молодые системы, восходящие быть может, к широкому распространению, но, в силу естественного хода вещей, сперва минующие стадию келейного или ограниченно группового существования. Подобные широко распространенные системы называются в данной концепции — как это будет подробно разъяснено несколько ниже — мифа­ ми. За мифами всегда стоит та или иная трансфизическая реальность, но она не может быть не искаженной и не запутанной привнесением в миф множества "человеческого, слишком человеческого". Методика высвобо­ ждения трансфизического зерна мифов из их человеческой шелухи вряд ли может быть, во всяком случае теперь, строго и точно сформулирована. Пока не удалось еще выработать необходимый для этого механизм крите­ риев, которого в любом случае было бы достаточно. Да и сомнительно, разрешима ли подобная сложнейшая мистическая задача при помощи од­ ного рацио. Можно, правда, построить исходя из телеологии истории определенную классификацию религий, которая позволила бы выделить религии высокоразвитые в особую группу, и убедиться, что есть тезисы, — 45 — ----------------------- Page 46----------------------- Глава 3.Отношение к религиям утверждаемые всей этой группой религий, хотя и с различной степенью чи­ стоты и силы. К их числу принадлежат: тезис о единстве Бога, о множе­ ственности различных духовных иерархий, о множественности разнознач­ ных миров, о бесконечной множественности становящихся монад, а также о существовании некоего общего нравственного закона, который характе­ ризуется посю — или потусторонними воздаяниями за совершенное чело­ веком в жизни. Во всем же остальном, и даже в истолковании только что перечисленных общих тезисов, мифы либо противоречат один другому, либо говорят о разном. Однако, если во многих случаях индивидуальность субъекта привно­ сит в представления о познаваемом нечто постороннее, сугубо человече­ ское, то, с другой стороны, столь же многочисленны случаи, когда ка­ кая-либо духовная истина может быть воспринята только определенным складом познающего сознания. Индивидуальность оказывается фактором, не замутняющим познание, но, наоборот, делающим его реально возмож­ ным. Телеологический процесс в религиозной истории человечества заклю­ чался отчасти именно в том, чтобы воздействием исторических и биогра­ фических факторов отшлифовать сознание отдельной личности, народа, расы, эпохи таким образом, чтобы сделать его способным к восприятию данных истин, данной трансфизической реальности. Другим же индивиду­ альностям, народам, расам, эпохам такое, отшлифованное определенным образом сознание и его религиозный опыт могли казаться странными, ис­ каженными либо незрелыми, чреватыми всякого рода аберрациями. Из сотен возможных примеров я возьму пока один, но чрезвычайно яркий: идею перевоплощений. Глубоко присущая индуизму и буддизму, имеющаяся в эзотерическом иудаизме (Каббала), идея эта отвергается ор­ тодоксальным христианством и исламом. Следует ли, однако, думать на основании этой "невсеобщности" идеи, что она представляет собою расо­ вую или стадиально-культурную аберрацию индийского сознания? Дело в том, что при согласовании тезисов различных религий надлежит, прежде всего, научиться отсеивать главное от второстепенного, общее от частно­ го. "Общее", главное любого тезиса заключается в семени идеи, прояв­ ляющем чрезвычайную устойчивость в веках: брошенное в почву различ­ ных культурных сред, оно дает различные побеги — различные варианты данного тезиса. Если телеологическая направленность вообще имеется в истории, то, конечно, направленность эта должна сказаться прежде всего в бытии именно таких устойчивых духовных семян — в широко распростра­ ненных, исповедуемых миллионами сознаний основах идеи. Семя идеи перевоплощений состоит в учении о некоем Я, совершаю­ щем свое космическое становление или известный отрезок его по ступеням последовательных существований в нашем физическом мире. Все осталь­ — 46 — ----------------------- Page 47----------------------- Глава 3.Отношение к религиям ное, как-то: духовно-материальная природа и структура перевоплощаю­ щегося, та или иная зависимость перевоплощений от закона кармы, рас­ пространение принципа перевоплощений также на мир животных или от­ рицание такого распространения — все это лишь варианты, разновидности основной идеи. И понятно, что в этих вариантах и деталях можно больше и чаще столкнуться с подлинными аберрациями, чем в ее семени, для восприятия которого народом индийским телеологические силы работали много веков, затратив неимоверный труд на ослабление у многих его представителей средостения между дневным сознанием и глу­ бинной памятью — хранилищем воспоминаний о путях души до момента ее последнего воплощения. Ошибочность религиозных догматов заключает­ ся, по большей части, не в их содержании, а в претензиях на то, что утвер­ ждаемый догматом закон имеет всеобщее, универсальное, космическое значение, а утверждаемый догматом факт должен исповедоваться всем че­ ловечеством, ибо без этого будто бы нет спасения. Все изложенное приво ­ дит нас к признанию подлинности того духовного опыта, который отлился в идею перевоплощений: да, такой путь становления имеет место; ничего принципиально неприемлемого тут я христианства или ислама в существе этой идеи нет, кроме, разве, того, что об идее перевоплощений до нас не дошло никаких высказываний основателей христианства и ислама (что, впрочем, само по себе ничего не доказывает, так как в Евангелие и Коран попало, как известно, далеко не все, что они говорили). Но решительно не из чего не следует, что путь перевоплощений будто бы есть единственно возможный, единственно реальный путь становления индивидуального духа. Отшлифованное в таком направлении, чтобы постигнуть этот тип пути, сознание индийского народа, как часто в подобных случаях бывает, абсолютизировало свое открытие, стало глухо к восприятию других типов пути становления. С еврейским и арабским народами произошло то же самое, но под противоположным знаком: восприняв истину о другом пути становления, при котором воплощение в физическом слое совершается лишь один раз, сознание этих народов столь же неправомерно абсолюти ­ зировало этот второй тип пути. Этому способствует и то, что в различных метакультурах человечества может вообще преобладать тот или другой тип. В результате возникло между двумя группами мировых религий разно ­ гласие, кажущееся неразрешимым. В действительности же, обе эти антаго­ нистические идеи истинны в своей основе, фиксируя два из возможных ти­ пов пути, и для снятия этого "противоречия" не требуется ничего, кроме отказа каждой из сторон от претензий на универсальную исключитель­ ность своей идеи. Итак, одна из исторических причин непримиримых якобы противоре­ чий между религиями заключается в неправомерной абсолютизации ка­ кого-либо тезиса. — 47 — ----------------------- Page 48----------------------- Глава 3.Отношение к религиям А вот и другая причина. Одним из основных догматов христианства является, как известно, учение о Троичности Божества. Основатель ислама отверг этот догмат, за ­ подозрив в нем реминисценцию многобожия, а главное — потому, что его собственный духовный опыт не заключал в себе положительного указания на подобную истину. Но вряд ли стоит в XX веке повторять аргументацию христианских богословов, в свое время доказывавших и объяснявших ко­ ренное различие между догматом Троичности и многобожием: это настоль­ ко элементарно, что, надо полагать, теперь и среди магометанских мысли­ телей не найдется таких, которые, разбираясь в вопросах христианского вероучения, стали бы настаивать на этом ошибочном утверждении. Что же касается второго аргумента — того, что духовный опыт Мухаммеда не со­ держал подтверждения Троичности, — то он несостоятелен логически. Ни­ чей вообще опыт не может содержать подтверждений всех истинных идей, возникших ранее, в ходе коллективного человеческого богопознания и миропознания. Всякий личный опыт ограничено только премудрость Всеве­ дущего охватывает век) сумму истин "в себе". Поэтому то обстоятельство, что Мухаммед не пережил своим духовным опытом ничего, подтверждаю­ щего тезис Троичности, само по себе никак не должно служить аргументом для опровержения этой идеи, даже в глазах ортодоксальных мусульман. Вместо формулы "Пророк, познав совершенное единство Божие, убедился в ложности учения о Троице", следует, по справедливости, формулировать так: "Пророк, познав совершенное единство Божие, не получил, однако, указаний на Троичность Единого". Вполне естественно, что христианское вероучение не только не имеет никаких возражений против мусульманско­ го учения о Единстве, но полностью с ним совпадает. Оно лишь дополняет этот тезис той идеей, которая одною своей устойчивостью две тысячи лет и своей распространенностью на миллиарды сознаний указывает на истин­ ность своей основы. К чему же сводится противоречие между этими двумя главными догматами двух религий? Разве не к произвольному и неправо­ мерному отрицанию одною из них того, о чем в ее собственном положи­ тельном опыте нет никаких данных? Теперь мы видим вторую историческую и психологическую причину укоренившихся разногласий между вероучениями: неправомерное отри ­ цание чужого утверждения только на том основании, что мы не располага­ ем положительными данными по этому вопросу. К сожалению, разногласиям, основанным исключительно на этой ло­ гической и гносеологической несообразности, нет числа. Привлечем к рассмотрению еще один случай, известный каждому: ислам (суннизм) и протестантизм отрицают правомерность культа святых; почти все осталь­ ные религии его принимают и, в той или иной форме, осуществляют. Воз­ — 48 — ----------------------- Page 49----------------------- Глава 3.Отношение к религиям ражения против этого культа сводятся к тому, что человек не нуждается ни в каких посредниках между собой и Божеством и что духовные почести и молитвы, будучи возносимы не к Богу, а к тем, кто были людьми, — грехов­ ны, ибо ведут к обожествлению человека. Но что, собственно, значит эта знаменитая формула: "Человек не нуждается в посредниках"? Если в них не нуждается тот, кто эту мысль провозглашает, то откуда у него право го­ ворить за других, даже за все человечество? Кто его уполномочивал? Уж не те ли миллиарды людей, которые во всех почти странах, во всех почти религиях ощущали живую вседневную потребность в таких посредниках, что и сделало существование культа святых психологически возможным? Если мы, не испытывая потребности в чем-либо (есть люди, не испытываю­ щие потребности, например, в музыке), станем негодовать на всех, эту по­ требность испытывающих, как на глупых выдумщиков, корыстных лжецов или темных невежд, что мы докажем этим, кроме собственного невежества? — Второй довод — неправомерность воздавания божеских почестей и молитв, тем, кто были людьми. Но почестей божеских (в моноте­ истическом смысле) им и не воздают, никто их не приравнивает к Богу: мысль совершенно абсурдная, а для людей, выросших в христианских странах, непростительно невежественная. Правда, в индуизме имеется идея аватар — воплощений Вишну в человеческом облике; но то — авата­ ры, а вовсе не святые. Перед святыми преклоняются именно как перед людьми, сумевшими преодолеть свое человеческое, либо как перед осу ­ ществителями воли Божией, посланцами мира горнего. Протестантизм от­ рицает понятие святости вообще. Но здесь обнаруживается скорее спор о частностях, чем о существе дела: ведь, отвергая аскетический монашеский идеал, Лютер и Кальвин не умаляли значения мирской праведности, хотя и понимали ее, с одной стороны, шире, чем католицизм, а с дру­ гой — несколько запретил своим последователям обращаться к его духу молитвенно. Это показывает чистоту и искренность его помыслов, но про­ тиворечит основам религиозно-нравственного миропредставления вооб­ ще. Ведь если праведность, как высшая самоотдача себя человечеству во имя Божие, есть безупречное и бескорыстное Ему служение (а если пони­ мать праведность так, то смешно отрицать, что она существует на свете, встречается, хотя и редко, в жизни), — если так, то нельзя представить себе праведную душу, после кончины успокоившуюся в бездеятельном блажен­ стве. Всеми силами своей души, в том числе и такими, которые раскрыва­ ются только после смерти, праведник будет осуществлять помощь живущим и нижестоящим в их восходящем движении. Это также естественно, как по­ мощь взрослого ребенку, и столь же мало, как эта помощь, умаляет или уничижает тех, на кого направлена. Вряд ли это могло быть неизвестно пророку Мухаммеду. Надо полагать, что некоторые крайности, излише­ ства в культе святых, которые он наблюдал у христиан, побудили его — 49 — ----------------------- Page 50----------------------- Глава 3.Отношение к религиям запретить своим последователям какие бы то ни было установления этого рода. Возможно, он полагал, что этот запрет уравновешивается тем обсто­ ятельством, что усопшие праведники не обязательно нуждаются в напоми­ нании со стороны молящихся, чтобы оказывать им невидимую помощь. Так или иначе, решительно всякое учение, утверждающее истину духовного бессмертия и высокий нравственный закон, только вопреки логике и соб­ ственным принципам может полагать, будто дух праведника в его посмер­ тии относится к нынеживущим бездеятельно и безучастно. Отрицание культа святых, или лучше сказать, праведных, логично только с одной точки зрения: материалистической. Но, с другой стороны, абсолютизирование культа святых как общеобязательного неправомерно в такой же степени. Бывают длительные этапы в пути души, даже в пути целого народа, когда им действительно не нужны никакие "посредники"; когда душа, сознатель­ но или неосознанно, чувствует, что укрепление ее самостоятельности, силы, свободы, духовной воли исключает возможность обращения за по­ мощью к кому-либо, кроме Самого Бога. На каком же основании и по ка­ кому праву будем мы навязывать такой личности участие в культе святых? Значительно большую сложность являет основное противоречие меж­ ду христианством и другими религиями: утверждение божественности Иисуса Христа, как догмат, почитание Его за воплощение одной из ипо­ стасей Троицы. Всем известно, что остальные религии либо соглашаются на признание Иисуса пророком в ряду других пророков, либо игнорируют Его, иногда даже энергично отрицая Его провиденциальную миссию. Хри­ стианство же, со своей стороны, опираясь на слова своего Основателя о том, что никто не приходит к Отцу иначе, как через Сына, отрицает воз ­ можность спасения для всех не-христиан. Представляется, однако, что много недоумений и грубых снижений идей мы избегнем, если во все речения Христа, до нас дошедшие, будем вникать, задавая себе вопрос: говорил ли в данном случае Иисус как лич­ ность, как конкретное историческое лицо, прожившее в такой-то стране от такой-то до такой-то даты, или же Его разумом и устами трансформирует ­ ся в человеческие слова голос Бога, который Он слышит в себе. Каждое речение Христа требует рассмотрения именно под таким углом: говорит ли Он в данном случае как Вестник истин духовного мира или же как человек. Ибо нельзя представить, чтобы Иисус во все мгновения своей жизни гово­ рил только как Вестник и никогда — просто как человек. Вряд ли подлежит сомнению, что в Его скорбном восклицании на кресте "Отче, Отче, векую Меня покинул?" запечатлена мука одной из тех минут, когда он, Иисус, че­ ловек, переживал трагедию оставленности, трагедию прерыва связи свое­ го человеческого Я с Божественным Духом; а в учении Его, изложенном на Тайной вечере, все время слышится, как за местоимением первого лица — 50 — ----------------------- Page 51----------------------- Глава 3.Отношение к религиям предполагается Бог-Сын, Мировой Логос. — Такому разделению речей Христа на две группы следует подвергнуть все слова Его, сохраненные Евангелием. Совершенно очевидно в таком случае, что и слова Его о том, что никто не приходит к Отцу иначе, как через Сына, следует понимать не в том сниженном, суженном, оплотненном и безжалостном смысле, что не спасется будто бы ни одна душа человеческая, кроме христиан, а в том ве­ личественном, истинно духовном, космическом смысле, что всякая монада, восполнившая себя до конца, погружается в глубины Бога-Сына, Сердца и Демиурга вселенной, и только через этот всезавершаю-щий акт возвраща­ ется к своему истоку, к Богу-Отцу, непостижимо отождествляясь Ему и всей Пресвятой Троице. Один из виднейших деятелей религиозно-философской индийской общины Брахмо Самадж, Кешуб Чандер-Сен, высказал весьма глубокую мысль: он сказал, что мудрость индуистов, кротость буддистов, мужество магометан — все это от Христа. Очевидно, под этим именем он понимал в данном случае, конечно, не историческую личность Иисуса, а Логос, Себя в Иисусе Христе выразивший преимущественно, но не исключительно. В этой идее нащупывается, на мой взгляд, путь к такому углу зрения, на кото­ ром могут прийти к взаимопониманию христиане и многие течения восточ­ ной религиозности. Думается также, что некоторые выражения, укоренившиеся в христи­ анском богословии, почти механически повторяемые нами и как раз яв­ ляющиеся неприемлемыми для других верований, нуждаются в пересмотре и уточнении. Как понимать, например, слово "вочеловечение" в примене­ нии к Иисусу Христу? Неужели мы и теперь представляем себе так, что Ло­ гос вселенной облекся составом данной человеческой плоти? Можем ли мы сделать допущение, что путем телеологической подготовки из поколе­ ния в поколение был создан, так сказать, телесный инструмент, индивиду­ альный физический организм, человеческий мозг, способный вместить Ра­ зум вселенной? Если так, то ведь надо полагать, что Иисус уже при жизни обладал всеведением, что не согласуется даже с фактами евангельской ис­ тории и с Его собственными словами. Не нестерпима ли для нас эта дис­ пропорция масштабов: сближение категорий космических в самом пре­ дельном смысле с категориями локально-планетарными, узкочеловеческими? И нестерпима не потому, что она превышает границы нашего разумения, а, наоборот, потому что в ней слишком очевиден про­ дукт мышления на определенной, давно минованной культурной стадии, когда вселенная представлялась в миллиарды раз миниатюрнее, чем она есть на самом деле, когда казалось реально возможным падение на землю твердого небесного свода и жуткий град из звезд, сорвавшихся с крюков, на которых они подвешены. Не точнее ли было бы поэтому говорить не о — 51 — ----------------------- Page 52----------------------- Глава 3.Отношение к религиям вочеловечении Логоса в существе Иисуса Христа, а о Его в Нем выраже­ нии при посредстве великой богорожденной монады, ставшей Планетар­ ным Логосом Земли? Мы именуем Христа Словом, Но ведь говорящий не воплощает, а именно выражает себя в слове: Бог не воплощается, а выра­ жает Себя в Христе. Именно в этом смысле Христос есть воистину Слово Божие. А если так, то отпадает еще одно из препятствий к соглашению христианства с некоторыми другими религиозными течениями. Я коснулся кратко только четырех межрелигиозных разногласий. Ис­ ключая одно последнее, проистекающее из спорности и, может быть, недостаточной отчетливости формулировок, недостаточной откристалли­ зованности идей, остальные основаны на несовпадении духовного опыта великих визионеров, на том, что, при созерцании некоторых объектов с различных точек Шаданакара, под различным духовным углом созерцате­ ли видят данный объект в различных аспектах. Условно можно назвать та­ кие разногласия противоречиями по горизонтали, разумея под этим пра­ вомерность обеих точек зрения и их мнимую, а не истинную противоречивость. Еще пример. С тех пор, как существуют христианство и ислам, они продолжают бороться с тем, что они называют язычеством. С течением ве­ ков человечество прониклось идеей о непримиримости, несовместимости монотеизма с многобожием, как своего рода аксиомой. Исследование того, почему и как это произошло, увело бы нас слишком в сторону. Суще ­ ственно другое: на каком основании религии семитического корня, утвер­ ждающие бытие духовных иерархий и еще в средние века разработавшие до мелочей учение о них — ангелологию и демонологию, — ограничивают многообразие этих иерархий теми немногими, которые были включены в эти средневековые схемы? Имеется ли хоть тень последовательности в их принципиальном отказе всякому опыту о духовных иерархиях — в истинно­ сти? Решительно никаких оснований для этого, кроме опять-таки ссылок на молчание об этом Евангелия и Корана. Именно ввиду недостаточности оснований для огульного отрицания церковь в первые века христианства не столько отрицала богов олимпийского пантеона, сколько отождествляла их с демонами и бесами семитических канонизированных текстов. При этом, вопреки очевидности, игнорировался характер этих божеств, какой восприняло политеистическое духопознание, и им произвольно приписы­ вались снижающие и опорочивающие черты либо же нарочито подчерки­ вался слишком антропоморфный элемент, привнесенный в эти представле­ ния субъектом познания — политеистическим человечеством и к тому времени сохранившийся уже только в их низших, простонародных вариан­ тах. Как будто признание истинности бытия иерархий природы, великих стихиалей или духов-народоводителей могло поколебать единство — 52 — ----------------------- Page 53----------------------- Глава 3.Отношение к религиям Бога — Творца и зиждителя вселенной, истока и устья мирового потока жизни — больше, чем признание других Его прекрасных детей — ангелов и архангелов, а также тех демонов, о которых трактовалось в канонизиро­ ванных поучениях Библии! К сожалению, это древнее недоразумение не разъяснено до сих пор: от античного многобожия давно ничего не осталось, но ожесточенная, уз­ кая, лишенная всякой мудрости нетерпимость проявляется всякий раз, когда христианским церквам или по крайней мере тем, кто говорит от их имени, доводится высказывать свое суждение по вопросам индусских, ки­ тайских, японских, тибетских систем. Столь же нетерпимы и две другие ре ­ лигии семитического корня. Здесь налицо типичный случай разнствования религий по горизонтали: не противореча друг другу по существу, не стал­ киваясь друг с другом в необозримом духовном космосе, христианство и индуизм, буддизм и ислам, иудейство и религия шинто говорят о разном, о разных, так сказать, духовных странах, о разных сегментах Шаданакара; ограниченность же человеческая толкует это как противоречия и объявляет одно из учений истинным, а остальные — ложными. — "Если Бог един, то другие боги суть, так сказать, самозванцы: это — или бесы, или игра чело­ веческого воображения". Какая детская мысль! Господь Бог един, но богов много; начертание этого слова в русском языке то с большой, то с малой буквы достаточно ясно говорит о различиях содержания, вкладываемого в это слово в обоих случаях. Если же повторение этого слова в различных смыслах пугает кого-нибудь, пусть он заменит его, говоря о политеизме, каким-нибудь другим: "великие духи", "великие иерархии", но от этого ни­ чего не изменится, если не считать того, что употребление слова "дух" мо­ жет в ряде случаев повести к недоразумениям, ибо многие из этих богов суть не духи, а могучие существа, обладающие материальной воплощен­ ностыо, хотя и в других, трансфизических слоях бытия. Все эти основанные на недоразумениях разногласия между религия­ ми приводят на память одно сравнение, когда-то встреченное мною в рели­ гиозной литературе, хотя я и не помню, где именно: как если бы несколько путешественников поднимались с разных сторон на одну и ту же гору, ви­ дели и обследовали различные ее склоны, а по возвращении заспорили бы о том, кто из них видел реально существующее, а кто — причуды соб­ ственного воображения; причем каждый рассуждают бы, что гора именно такова, каковой она оказалась с его стороны, а свидетельства других пу ­ тешественников о других ее сторонах — лживы, абсурдны и являют собой западню для душ человеческих. Таким образом, первый вывод, вытекаю­ щий из сопоставления междурелигиозных разногласий, заключает в себе путь к устранению тех из них, которые основаны либо просто на недоразу­ — 53 — ----------------------- Page 54----------------------- Глава 3.Отношение к религиям мении, либо на несовпадении объектов религиозного познания в различ­ ных рядах опыта, то есть противоречия "по горизонтали". Но не только политеизм, но и анимизм, и праанимизм не исчерпыва­ ются мутными, случайными, субъективными образами, возникавшими в со­ знании первобытного человечества: трансфизическая реальность стоит и за ними. Провидение именно потому и есть Провидение, что оно никогда не оставляло народы и расы быть игралищем фантазмов и иллюзий, без всякой возможности соприкоснуться с высшей реальностью. Не Бога, а темную, злобную силу пришлось бы признать за истинного вожатого чело ­ вечества, если представить себе, что десятки тысяч лет первобытному чело­ вечеству преграждалась всякая возможность пережить что-либо духовное или по крайней мере иноматериальное, соприкоснуться с чем-либо, кроме физического мира да собственных фантасмагорий. — Пусть так, но чем может духовный опыт "дикаря" обогатить нас — нас, стоящих на столь вы­ сокой, сравнительно с ним, ступени духопознания? — А вот именно тем, что было постигнуто тогда, в той обстановке, тою неповторимой психикой, но не передалось, утратимтесь, не было преемственно воспринято после­ дующими формами духопознания в свою сокровищницу. Специальное ис ­ следование магических представлений и опыта пралогического мышления под этим углом зрения помогло бы не только "реабилитации" этих древних верований в их существенных чертах, но и нашло бы для них место в начи­ нающем формироваться теперь синтетическом религиозном мировоззре­ нии. Выяснилось бы, например, что представления австралийского племе­ ни арунта о единой жизненной субстанции, переливающейся в материи непрерывно и повсеместно, из существа в существо, из предмета в пред­ мет (а в таких представлениях заключается, в сущности, вся религия этого племени), есть древнейшее откровение человечества о трансфизическом космосе: это есть живое, ярчайшее, безусловнейшее, чем когда-либо по­ том, переживание единой жизненной силы; австралийцы окрестили ее арунгвильтой, высокоразвитый брахманизм называет ее праной, а как на­ зовет ее через двадцать или тридцать лет мировая наука — это мы еще услышим. 1 Это разногласие — утверждение тезиса об арунгвильте-пране древнейшими верованиями и отрицание его одавляющим большинством позднейших религиозных учений — можно рассматривать как разногласие стадиальное, разногласие "по вертикали", разногласие между различными ступенями религиозного познания. Но и здесь мы наталкиваемся на ту же 1Кстати, если Евангелие не говорит об арунгвильте-пране прямыми словами, зато оно подробно рассказывает о длинном ряде случаев, когда Христос и, позднее, апостолы пользовались этою сущ­ ностью. Совершенно непонятно, как могли бы христианские ортодоксы объяснить суть того инома­ териального механизма, которым пользовались виновники чудесных исцелений, если отрицать на ­ личие жизненной силы, разлитой во всем и везде. — 54 — ----------------------- Page 55----------------------- Глава 3.Отношение к религиям ошибку, тот же неправомерный подход к чужому опыту, с которым мы по­ знакомились, разбирая вопрос об отрицании исламом культа святых или идеи Троичности. И здесь, подо всеми доводами, которые приводятся про­ тив древнейшего откровения, таится все тот же наивный ход мысли: об арунгвильте-пране ничего не говорят авторитетные для меня канонизиро­ ванные тексты; следовательно, ее нет. Ход мысли, по меньшей мере, опас­ ный, потому что в таком случае придется отрицать реальность не только арунгвильты-праны, но и радиоволн, и элементарных частиц, и множества химических элементов, и галактик, и даже, например, планеты Уран, ибо обо всем этом канонические тексты хранят абсолютное молчание. Выясняется, таким образом, еще и следующее: решительная необхо­ димость учесть то, что не было учтено в эпоху формирования старинных, так сказать, классических конфессий: опыт первобытного духопознания, а так же то, что не могло быть учтено тогда по самому ходу вещей: опыт многовековой эволюции религий на всех континентах, опыт мировой исто­ рии и опыт науки. Материал этих рядов опыта учит нас подходить ко всем догматам и тезисам динамически, уметь понять всякий тезис как звено в цепи религиозно-исторического развития и уметь расслоить его на два, а то и на три пласта. Глубиннейший пласт есть основа идеи, содержащая от ­ носительную частную истину. Другой пласт есть специфическая окраска, разработка, детализация идеи в той мере, в какой индивидуальный, расо­ вый или эпохальный аспект ее оправдан, ибо именно такой и только такой расовый или эпохальный склад души дал возможность этому народу вооб­ ще воспринять эту идею. Самый же внешний, третий пласт — шелуха, абер­ рации, неизбежная муть человеческих сознаний, сквозь которую прони­ кает свет откровения. Следовательно, опыт всех стадий развития, в том числе политеистической, анимистической и пр. , должен быть освобожден от своего внешнего пласта, от шелухи, заново осмыслен и включен в миро­ воззрение религии итога. Конечно, принцип такой работы здесь едва на­ мечен, системы критериев нуждаются в огромной разработке, да и вооб­ ще такой пересмотр "религиозного наследия" — задача колоссальная, требующая совместного труда многих и многих; в настоящее время для нее нет даже и кадров, не говоря о прочих необходимых условиях. Но если эта задача велика, то чем скорее будет приступлено по крайней мере к подго­ товительной работе, тем лучше. Не надо преуменьшать трудностей, но есть все основания для надежд на то, что при условии доброй воли, при энер­ гии и инициативности руководящих лиц пропасти и рвы, разделяющие ныне все религии, будут постепенно засыпаны, и хотя каждая из религий сохранит своеобразие и неповторимость, но некоторый духовный союз, некоторого рода уния сможет со временем объединить все учения "правой руки". — 55 — ----------------------- Page 56----------------------- Глава 3.Отношение к религиям Известно, что многие японцы, исповедующие христианство, остаются в то же время верными шинтоизму. Правоверного католика или протестан­ та, да и православного тоже это коробит, он не может понять, как это пси­ хологически возможно, и даже ощущает в этом явлении нечто как бы ко ­ щунственное. Но безо всякого кощунства это возможно и даже совершенно естественно потому, что опыт христианства и опыт шинтоизма различествуют по горизонтали: они — о разном. Шинтоизм есть нацио­ нальный миф. Это есть аспект мирового религиозного откровения, об­ ращенный к народу японскому и только к нему. Это — осмысление духов­ ной, лучше сказать, трансфизической реальности, надстоящей над японским народом и только над ним и проявлявшейся в его истории и культуре. В шинтоизме не найти ответов на вопросы космического, плане­ тарного или общечеловеческого характера: о Творце мира, о происхожде­ нии зла и страдания, о путях космического становления. Он говорит только о метаистории Японии, о ее метакультуре, об иерархиях, ею народоводи­ тельствующих, и о небесном соборе просветленных душ, поднявшихся в высшие миры Шаданакара именно из Японии. Синкретизм японцев, то есть одновременное исповедание ими шинтоизма и католичества, шинтоизма и буддизма, есть не психологический парадокс, а, напротив, первый намек на то, как должны дополнять гармонически друг друга опыты и истины раз­ личных религий. Конечно, прежде чем станет осуществимой уния между христи­ анством и другими религиями и культами "правой руки" — а это есть одна из исторических задач Розы Мира, — естественно достичь воссоединения христианских церквей: подготовку такого воссоединения, богословскую, философскую, психологическую, культурную и организационную, Роза Мира будет проводить с неослабевающим воодушевлением. Пока воссо­ единения христианства не произошло, пока Восьмой вселенский собор (или несколько последовательных соборов) не рассмотрят весь объем ста­ рой догматики и не внесут в него ряд тезисов, основанных на духовном опыте последней тысячи лет, пока они не санкционируют наивысшим авто­ ритетом воссоединенного христианства тезисы учения Розы Мира, до тех пор эти тезисы могут, конечно, исповедоваться, утверждаться, проповедо­ ваться, но не должны быть отлиты в замкнутые, завершенные, безусловные формы, рекомендуемые к исповеданию всем христианам. В этом воссоединении христианских конфессий и в дальнейшей унии всех религий Света ради общего сосредоточения всех сил на совершен­ ствовании человечества и на одухотворении природы Роза Мира видит свою надрелигиозность и интеррелигиозность. — 56 — ----------------------- Page 57----------------------- Глава 3.Отношение к религиям Религиозная исключительность ее последователям не только чуж­ да — она для них невозможна. Со-верчеству со всеми народами в их наи­ высших идеалах — вот чему учит ее мудрость. Строение Розы Мира предполагает поэтому ряд концентрических кругов. Почитаться пребывающими вне всеобщей церкви не должны после­ дователи никакой религии "правой руки"; те же из них, кто еще не достиг сознания надрелигиозного единства, занимают внешние из этих кругов. Средние круги охватывают менее деятельных, менее творческих из числа последователей Розы Мира; внутренние же — тех, кто смысл своего суще­ ствования положил в сознательном и свободном богосотворчестве. Пусть христианин вступает в буддийский храм с трепетом и благого­ вением: тысячи лет народы Востока, отделенные от очагов христианства пустынями и горными громадами, постигали через мудрость своих учи­ телей истину о других краях мира горнего. Сквозь дым курений здесь мер­ цают изваяния высоких владык иных миров и великих вестников, об этих мирах говоривших людям. Мирам этим не соприкоснулся западный чело­ век; пусть же обогатятся его разум и душа хранимым здесь знанием. Пусть мусульманин входит в индуистский храм с мирным, чистым и строгим чувством: не ложные боги взирают на него здесь, но условные об­ разы великих духов, которых поняли и страстно полюбили народы Индии и свидетельство о которых следует принимать другим народам с радостью и доверием. И пусть правоверный шинтоист не минует неприметного здания сина­ гоги с пренебрежением и равнодушием: здесь другой великий народ, обо­ гативший человечество глубочайшими ценностями, оберегает свой опыт о таких истинах, которыми духовный мир открылся ему — и никому более. Розу Мира можно сравнить с опрокинутым цветком, корни которо­ го — в небе, а лепестковая чаша — здесь, в человечестве, на земле. Ее сте­ бель — откровение, через него текут духовные соки, питающие и укрепля­ ющие ее лепестки, — благоухающий хорал религий. Но, кроме лепестков, у нее есть сердцевина: это — ее собственное учение. Учение это не есть механическое сочетание наиболее высоких тезисов различных теософем прошлого: кроме нового отношения к религиозному наследию, Роза Мира осуществляет новое отношение к природе, к истории, к судьбам человече­ ских культур, к их задачам, к творчеству, к любви, к путям космического восхождения, к последовательному просветлению Шаданакара. В иных случаях отношение это ново потому, что хотя отдельные деятели прошлого говорили о нем, но религией, но церковью оно принимается и исповедует­ ся впервые. В других случаях отношение Розы Мира оказывается новым в безотносительном смысле, потому что его еще не высказывал никто ни­ когда. Это новое отношение вытекает из нового духовного опыта, без ко­ — 57 — ----------------------- Page 58----------------------- Глава 3.Отношение к религиям торого, вместо Розы Мира, был бы возможен только рассудочный и бес ­ плодный религиозный эклектизм. Но прежде чем перейти к содержанию этого духовного опыта, к основам этого учения, предстоит уяснить, на каких путях души этот опыт приобретается и какими методами можем мы облегчить или ускорить для себя его приобретение. — 58 — ----------------------- Page 59----------------------- Книга II.О метаисторическом и трансфизическом методах познания Книга II. О метаисторическом и трансфизическом методах познания — 59 — ----------------------- Page 60----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода Глава 1. Некоторые особенности метаисторического метода Общеизвестно выражение: "религиозное чувство". Это выражение неправильное: религиозного чувства "вообще" не существует, а существу­ ет необозримый мир религиозных чувств и переживаний, бесконечно раз­ нообразных, часто контрастирующих между собой, различных и по свое­ му эмоциональному содержанию, и по объекту своей направленности, и по силе, и по тону, и, так сказать, своему цвету. Широты и многообразия этого мира даже не подозревает тот, кто лишен собственного религиозно­ го опыта и заключает о нем только по свидетельствам других: свидетель­ ства эти, при отсутствии личного опыта, почти всегда воспринимаются с не­ доверием, с предубеждением, со склонностью истолковывать их сообразно не с утверждениями самих свидетельствующих, а с догматиче­ скими положениями арелигиозных схем. Многообразию мира религиозных чувств соответствует и многообра­ зие методов религиозного познания. Излагать эти методы значит писать фундаментальное исследование по истории и психологии религий. Подоб­ ная задача не имеет никакого отношения к задаче настоящей книги. В за­ дачу книги входит — как один из компонентов — намерение дать понятие лишь о некоторых методах религиозного познания, а именно тех, которые, как мне кажется, имеют наибольшее творческое значение на текущем ис­ торическом этапе. Произошла бы самая печальная ошибка, если бы кто-нибудь заподо­ зрил автора этой книги в претензиях на роль одного из основоположников великого дела — исторического, культурного и общественного — созида­ ния того, что обозначается здесь словами "Роза Мира". Все обстоит со­ всем иначе. Роза Мира может явиться и появится только в результате сов­ местного труда огромного числа людей. Я убежден, что не только в России, но и во многих других краях Земли — в первую очередь, кажется, в Индии и Америке, происходит тот же процесс: та же грандиозная потусторонняя реальность вторгается в человеческое сознание, сначала — сознание еди­ ниц, потом сотен, чтобы позднее стать достоянием миллионов. Да, теперь, сейчас, вот в эту самую минуту, люди, еще ничего не знающие друг о дру­ — 60 — ----------------------- Page 61----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода ге, иногда разделенные огромными пространствами и рубежами госу­ дарств, иногда — лишь стенами нескольких домов, переживают потрясаю­ щие прорывы сознания, созерцают трансфизическую высь и трансфизиче­ скую глубь, и некоторые силятся — каждый сообразно личным способностям и складу души — выразить или хоть приближенно отобра­ зить этот опыт в творениях слова, кисти и музыки. Не знаю сколько, но, по- видимому, уже немало людей стоят в этом потоке откровения. И моя зада­ ча — выразить его так, как переживаю его именно я, — и только. Следовательно, речь здесь пойдет не о научном строе мышления и познания и даже не о художественном, но о таком, понимание которого требует некоторой перестройки представлений, господствующих в России последние сорок лет. Я полагаю, что серьезное вникновение исследователей. стоящих на высоте современной физиологии и психологии, в огромную апокалиптиче­ скую литературу, в автобиографические свидетельства духовных авторов и некоторых религиозных деятелей, имевших опыт подобного рода, не­ предубежденное изучение и обобщение материала, рассеянного в трудах по сравнительной религиологии, — все это приведет со временем к выра­ ботке научной методики, на основе которой удалось бы заложить фунда­ мент гносеологии религиозного и, в частности, метаисторического позна ­ ния. Можно себе представить возникновение научно-педагогической практики, ставящей целью овладеть механизмом этого познания, дать лич­ ности, до сих пор воспринимавшей этот процесс пассивно, способы вызы­ вать его и управлять им, хотя бы отчасти. Но все это — дело будущего, и притом не близкого. Пока несомненно только то, что многообразие этого процесса зависит и от субъекта, и от объекта познания. Нельзя объять не­ объятного; я могу говорить здесь лишь о том варианте процесса, с которым меня столкнула собственная жизнь. Придется идти на то, чтобы усилить в книге элемент автобиографический, хотя я лично, при любых иных обстоя­ тельствах, этого элемента стремился бы избегать. В центре внимания при этом будут три вида религиозного познания: метаисторический, трансфизический и вселенский. Впрочем, проводить вполне четкую границу между ними невозможно, да и не нужно. Прежде всего: что, собственно, разумеется здесь под метаисторией? Метаистория есть, говорит Сергей Булгаков, едва ли не единствен­ ный русский мыслитель, поставивший эту проблему ребром, — метаисто­ рия есть "ноуменальная сторона того универсального процесса, который 1 одной из своих сторон открывается для нас как история" . Мне думается, однако, что применение кантовской терминологии к проблемам этого по­ рядка вряд ли поможет уяснению существа дела. Понятия ноуменального и 1Булгаков С. Два града. С. 103 — 61 — ----------------------- Page 62----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода феноменального были выработаны иным ходом мысли, вызваны иными фи­ лософскими потребностями. Объекты метаисторического опыта могут быть втиснуты в систему этой терминологии лишь по способу Прокруста. Еще неправомернее сближение метаистории с каким-либо из видов философии истории. Философия истории есть именно философия; метаи­ стория же всегда мифологична. Так или иначе, термин "метаистория" употребляется в настоящей кни­ ге в двух значениях. Во-первых — как лежащая пока вне поля зрения науки, вне ее ин­ тересов и ее методологии совокупность процессов, протекающих в тех слоях инобытия, которые, будучи погружены в другие потоки времени и в другие виды пространства, просвечивают иногда сквозь процесс, воспри ­ нимаемый нами как история. Эти потусторонние процессы теснейшим об­ разцом с историческим процессом связаны, его собою в значительной сте­ пени определяют, но отнюдь с ним не совпадают и с наибольшей полнотой раскрываются на путях именно того специфического метода познания, ко­ торый следует назвать метаисторическим. Второе значение слова "метаистория" — это учение об этих процес­ сах инобытия, учение, разумеется, не в научном, а именно в религиозном смысле. Нет ничего удивительного в том, что возможность познания этих про­ цессов обусловлена для различных индивидуумов рядом психологических, а может быть, и физиологических предпосылок. Очевидно, мы имеем здесь дело с некоторой врожденной предрасположенностью; мы столь же мало можем вызвать или уничтожить ее, как, например, врожденное свойство музыкальности. Однако самая эта способность может быть на протяжении жизни или заглушена, или просто остаться неиспользованной, как зарытый в землю талант, или, наконец, подвергнуться развитию, иногда даже чрез­ вычайно ускоренному. Научно-воспитательная система, которая кажется нам возможной в будущем, способствовала бы именно развитию этой способности. Пока же средства положительного воздействия на эту способность приходится нащупывать почти вслепую, и заметного развития ее на протяжении жизни не получилось бы, вероятно, совсем, если бы не­ которые силы, действуя навстречу нашим усилиям, не брали бы на себя огромный труд развития в нас соответствующих органов восприятия. Од­ нако кажется весьма правдоподобным, что для возникновения процесса метаисторического познания необходимо, кроме врожденных свойств и деятельной помощи Провиденциальных сил, и кое-что приобретенное нами самими, например — наличие пусть скромного, но безусловного запаса положительных исторических сведений. Для человека совершенно невежественного, никак не переживающего своей связи с историческим — 62 — ----------------------- Page 63----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода потоком явлений, живи он в австралийской пустыне или в дебрях совре­ менного города-гиганта, метаисторический метод познания закрыт. Уча ­ стием в накоплении вот этого именно запаса исторических сведений и ограничивается пока роль научного фактора в разбираемом психологиче­ ском процессе, точнее — в подготовке к этому процессу. Самый же про­ цесс, по крайней мере, тот его вариант, который мне знаком, не имеет к научным формам познания ни малейшего отношения. Повторяю это и под­ черкиваю. Состоит он из трех последовательных стадий. Первая стадия заключается в мгновенном внутреннем акте, соверша­ ющемся без участия воли субъекта и, казалось бы, без ви — димой предва­ рительной подготовки, хотя, конечно, в действитель — ности такая подго­ товка, только протекающая за порогом сознания, должна иметь место. Содержанием этого акта является молниеносное, но охватывающее огромные полосы исторического времени переживание нерасчленимой ни на какие понятия и невыразимой ни в каких словах сути больших историче­ ских феноменов. Формой же такого акта оказывается сверх меры насы­ щенная динамически кипящими образами минута или час, когда личность ощущает себя как тот, кто после долгого пребывания в тихой и темной ком­ нате был бы вдруг поставлен под открытое небо в разгар бури — вызываю­ щей ужас своей грандиозностью и мощью, почти ослепляющей и в то же время переполняющей чувством захватывающего блаженства. О такой полноте жизни, о самой возможности такой полноты, личность раньше не имела никакого представления. Синтетически охватываются единовремен­ но целые эпохи, целый — если можно так выразиться — метаисто-рический космос этих эпох с великими, борющимися в нем началами. Ошибочно было бы предполагать, что эти образы имеют непременно зрительную форму. Нет, зрительный элемент включается в них, как, может быть, и звуковой, но сами они так же относятся к этим элементам, как, например, океан относится к водороду, входящему в состав его воды. Дать представ­ ление об этом переживании крайне трудно за отсутствием сколько-нибудь точных аналогий с чем-либо другим, более известным. Переживание это оказывает потрясающее действие на весь душев­ ный состав. Содержание его столь превосходит все, что находилось рань­ ше в круге сознания личности, что оно будет много лет питать собою ду­ шевный мир пережившего. Оно станет его драгоценнейшим внутренним достоянием. Такова первая стадия метаисторического познания. Мне кажется до­ 1 пустимым назвать ее метаисторическим озарением . 1 Такая характеристика, однако, не должна быть воспринята как попытка предрешить заранее в по ­ ложительном смысле оценку объективной значимости описанного психологического явления. Об — 63 — ----------------------- Page 64----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода Результат озарения продолжает храниться в душевной глубине, хра­ ниться не как воспоминание, а как нечто живое и живущее. Оттуда посте­ пенно, годами, поднимаются в круг сознания отдельные образы, идеи, це­ лые концепции, но еще больше остается их в глубине, и переживший знает, что никакая концепция никогда не сможет охватить и исчерпать этого при­ открывшегося ему космоса метаистории. Эти-то образы и идеи становятся объектом второй стадии процесса. Вторая стадия не обладает тем моментальным характером, как пер­ вая: она представляет собою некоторую цепь состояний — цепь, пронизы­ вающую недели и месяцы и проявляющуюся почти ежедневно. Это есть внутреннее созерцание, напряженное вживание, сосредоточенное вгляды­ вание — иногда радостное, иногда мучительное — в исторические образы, но не замкнутые в самих себе, а воспринимаемые в их слитности со вто­ рой, метаисторической реальностью, за ними стоящей. Выражение "вгля­ дываться" я употребляю здесь условно, а под словом "образы" разумею опять-таки не зрительные представления только, но представления синтети­ ческие, включающие зрительный элемент лишь постольку, поскольку со­ зерцаемое может вообще иметь зрительно представимый облик. При этом крайне важно то, что содержанием подобного созерцания бывают в значи­ тельной мере и явления иномерных слоев материальности; ясно, что вос ­ принимать их могут не физические органы зрения и слуха, но некоторые другие, имеющиеся в составе нашего существа, но обычно отделенные как бы глухою стеной от зоны дневного сознания. И если первая стадия про­ цесса отличалась пассивным состоянием личности, ставшей как бы неволь­ ным зрителем ошеломляющего зрелища, то на второй стадии возможно, в известной мере, направляющее действие личной воли, — иногда, напри­ мер, в выборе того или иного объекта созерцания. Но чаще, и как раз в наиболее плодотворные часы, образы всплывают непроизвольно, излучая, сказал бы я, такую завораживающую силу и приоткрывая такой много­ планный смысл, что часы созерцания превращаются в ос — лабленные подобия минут озарения. При известной творческой предрасположенности субъекта образы эти могут в иных случаях становиться источником или стержнем, осью художественных произ — ведений; и сколь мрачны и суро­ вы ни были бы некоторые из них, но величие этих образов таково, что трудно найти равное тому наслаждение, которое вызывается их созерца ­ нием. Именно метаисторическим созерцанием можно, мне кажется, на­ звать эту вторую стадию процесса. Картина, создающаяся таким образом, подобна полотну, на кото­ ром ясны отдельные фигуры и, быть может, их общая композиция, но дру­ этом речь впереди. — 64 — ----------------------- Page 65----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода гие фигуры туманны, а некоторые промежутки между ними ничем не запол­ нены; иные же участки фона или отдельные аксессуары отсутствуют вовсе. Возникает потребность уяснения неотчетливых связей, наполнения скитаю­ щихся пустот. Процесс вступает в третью стадию, наиболее свободную от воздействия внеличных и внерассудочных начал. Ясно поэтому, что именно на третьей стадии совершаются наибольшие ошибки, неправильные при­ внесения, слишком субъективные истолкования. Главная помеха заключа­ ется в неизбежно искажающем вмешательстве рассудка: вполне отделать я от этого, по-видимому, почти невозможно. Возможно другое: уловив вну­ треннюю природу метаисторической логики, удаются иной раз пере­ строить в ее направлении даже работу рассудка Эту третью стадию процесса естественно назвать метаисторическим осмыслением. Таким образом, метаисторическое озарение, метаисторическое со­ зерцание и метаисторическое осмысление можно фиксировать как три стадии того пути познания о котором идет речь. Оговорю возможность еще одного рода состояния представляющих разновидность состояний первой ста дни. Это — озарение особого типа, связанное с переживанием метаисторических начал демонической приро­ ды; некоторые из них обладают огромною мощью и обширною сферой действия. Это состояние, которое было б правильно назвать инфрафизиче ­ ским прорывом психики, крайне мучительно и по большей части насыщено чувством своеобразного ужаса. Но, как и в остальных случаях, за этим со­ стоянием тоже следуют стадии созерцания и осмысления. Мои книги, написанные или пишущиеся в чисто поэтическом плане, зиждутся на личном опыте метаисторического познания. Концепция, являю­ щаяся каркасом этих книг, выведена целиком из этого опыта. Откуда я взял эти образы? кто и как внушил мне эти идеи? как право имею я говорить с такой уверенностью? могу ли я дать какие-нибудь гарантии в подлинности свое опыта? — Теперь, здесь, в одной из вступительных частей книги "Роза Мира", я отвечаю на эти вопросы, как могу. В автобиографической кон­ кретизации нет ничего для меня привлекательного, я стараюсь ее свести к минимуму. Но в этот минимум входит, конечно, краткий отчет о том, где, когда и при каких обстоятельствах были пережиты мной часы метаистори­ ческого озарения. Первое событие этого рода, сыгравшее в развит моего внутреннего мира огромную, во многом даже определяющую роль, произошло в авгу ­ сте 1921 года, когда мне еще не исполнилось пятнадцати лет. Это случи­ лось в Москве, на исходе дня, когда я, очень полюбивший к тому времени бесцельно бродить по улицам и беспредметно мечтать, остановился у па­ рапета в одном из скверов, окружавших Храм Христа Спасителя и припод­ — 65 — ----------------------- Page 66----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода нятых над набережной. Московские старожилы еще помнят, какой чудес­ ный вид открывался оттуда на реку, Кремль и Замоскворечье с его десят­ ками колоколен и разноцветных куполов. Был, очевидно, уже седьмой час, и в церквах звонили к вечерне... — Событие, о котором я заговорил, открыло передо мной или, вернее, надо мной такой бушующий, ослепляю­ щий, непостижимый мир, охватывавший историческую действительность России в странном единстве с чем-то неизмеримо большим над ней, что много лет я внутренне питался образами и идеями, постепенно наплывав ­ шими оттуда в круг сознания. Разум очень долго не мог справиться с ними, пробуя создавать новые и новые конструкции, которые должны были сгар­ монизировать противоречивость этих идей и истолковать эти образы. Про ­ цесс слишком быстро вступил в стадию осмысления, почти миновав проме­ жуточную стадию созерцания. Конструкции оказались ошибочными, разум не мог стать вровень со вторгавшимися в него идеями, и потребовалось свыше трех десятилетий, насыщенных дополняющим и углубляющим опы­ том, чтобы пучина приоткрывшегося в ранней юности была правильно по ­ нята и объяснена. Второе событие этого порядка я пережил весной 1928 года в церкви Покрова-в-Левшине, впервые оставшись после пасхальной заутрени на раннюю обедню: эта служба, начинающаяся около двух часов ночи, озна­ меновывается, как известно, чтением — единственный раз в году — первой главы Евангелия от Иоанна: "В начале бе Слово". Евангелие возглашается всеми участвующими в службе священниками и дьяконами с разных концов церкви, поочередно, стих за стихом, на разных языках — живых и мертвых. Эта ранняя обедня — одна из вершин православного — вообще христи­ анского — вообще мирового богослужения. Если предшествующую ей заутреню можно сравнить с восходом солнца, то эта обедня — настоящий духовный полдень, полнота света и всемирной радости. Внутреннее собы ­ тие, о котором я говорю, было и по содержанию своему, и по тону совсем иным, чем первое: гораздо более широкое, связанное как бы с панорамой всего человечества и с переживанием Всемирной истории как единого ми­ стического потока, оно, сквозь торжественные движения и звуки совершав­ шейся передо мной службы, дало мне ощутить тот вышний край, тот небес­ ный мир, в котором вся наша планета предстает великим Храмом и где непрерывно совершается в невообразимом великолепии вечное богослу­ жение просветленного человечества. В феврале 1932 года, в период моей кратковременной службы на одном из московских заводов, я захворал и ночью, в жару, приобрел не­ который опыт, в котором, конечно, большинство не усмотрит ничего, кро­ ме бреда, но для меня — ужасающий по своему содержанию и безуслов­ ный по своей убедительности. Существо, которого касался этот опыт, я — 66 — ----------------------- Page 67----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода обозначал в своих книгах и обозначаю здесь выражением "третий уицра­ ор". Странное, совсем не русское слово "уицраор" не выдумано мною, а вторглось в сознание тогда же. Очень упрощенно смысл этого исполинско­ го существа, схожего, пожалуй, с чудищами морских глубин, но несрав­ ненно превосходящего их размерами, я бы определил как демона велико­ державной государственности. Эта ночь оставалась долгое время одним из самых мучительных переживаний, знакомых мне по личному опыту. Ду­ маю, что если принять к употреблению термин "инфрафизические прорывы психики", то к этому переживанию он будет вполне применим. В ноябре 1933 года я случайно — именно совершенно случай­ но — зашел в одну церковку во Власьевском переулке. Там застал я ака­ фист преподобному Серафиму Саровскому. Едва я открыл входную дверь, прямо в душу мне хлынула теплая волна нисходящего хорового напева. Мною овладело состояние, о котором мне чрезвычайно трудно говорить, да еще в таком протокольном стиле. Непреодолимая сила заставила меня стать на колени, хотя участвовать в коленопреклонениях я раньше не лю­ бил: душевная незрелость побуждала меня раньше подозревать, что в этом движении заключено нечто рабское. Но теперь коленопреклонения оказа ­ лось недостаточно. И когда мои руки легли на ветхий, тысячами ног истоп ­ танный коврик, распахнулась какая-то тайная дверь души, и слезы ни с чем не сравнимого блаженного восторга хлынули неудержимо. И, по правде сказать, мне не очень важно, как знатоки всякого рода экстазов и восхи­ щении назовут и в какой разряд отнесут происшедшее вслед за этим. Со­ держанием же этих минут был подъем в Небесную Россию, переживание Синклита ее просветленных, нездешняя теплота духовных потоков, лью­ щихся из того средоточия, которое справедливо и точно именовать Небес­ ным Кремлем. Великий дух, когда-то прошедший по нашей земле в облике Серафима Саровского, а теперь — один из ярчайших светильников Рус­ ского Синклита, приблизился и склонился ко мне, укрыв меня, словно эпит­ рахилью, шатром струящихся лучей света и ласкового тепла. — В продол­ жение почти целого года, пока эту церковь не закрыли, я ходил каждый понедельник к акафистам преподобному Серафиму и — удивитель­ но! — переживал это состояние каждый раз, снова и снова, с неослабева­ ющей силой. В начале 1943 года я участвовал в переходе 196-й стрелковой диви­ зии по льду Ладожского озера и, после двухдневного пути через Карель­ ский перешеек, вошел поздно вечером в осажденный Ленинград. Во время пути по безлюдному, темному городу к месту дислокации мною было пере­ жито состояние, отчасти напоминавшее то давнишнее, юношеское, у хра ­ ма Спасителя, по своему содержанию, но окрашенное совсем не так: как бы ворвавшись сквозь специфическую обстановку фронтовой ночи, спер­ — 67 — ----------------------- Page 68----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода ва просвечивая сквозь нее, а потом поглотив ее в себе, оно было окраше­ но сурово и сумрачно. Внутри него темнело и сверкало противостояние непримиримейших начал, а их ошеломляющие масштабы и зиявшая за од­ ним из них великая демоническая сущность внушали трепет ужаса. Я уви­ дел третьего уицраора яснее, чем когда-либо до того, — и только веющее блистание от приближавшегося его врага — нашей надежды, нашей радо­ сти, нашего защитника, великого духа-народоводителя нашей роди­ 1 ны — уберегло мой разум от непоправимого надлома . Наконец, нечто схожее, но уже полностью свободное от метафизиче­ ского ужаса, было мною пережито в сентябре 1949 года во Владимире, опять-таки ночью, в маленькой тюремной камере, когда мои единственный товарищ спал, и несколько раз позднее, в 1950-53 годах, тоже по ночам, в общей тюремной камере. Для "Розы Мира" недостаточно было опыта, приобретенного на таком пути познания. Но самое движение по этому пути привело меня к тому, что порою я оказывался способным сознательно воспринять воздействие некоторых Провиденциальных сил, и часы этих ду­ ховных встреч сделались более совершенной формой метаисторического познания, чем та, которая мною только что описана. Сравнительно часто и многими изведан выход эфирного тела из фи­ зического вместилища, когда это последнее покоится в глубоком сне, и странствие по иным слоям планетарного космоса. Но, возвращаясь к днев­ ному сознанию, путник не сохраняет о виденном никаких отчетливых воспоминаний. Хранятся они только в глубинной памяти, наглухо отделен­ ной от сознания у огромного большинства. Глубинная память (анатомиче­ ски ее центр помещается в мозгу) — это хранилище воспоминании о пред­ существовании души, а также о ее трансфизических странствиях, подобных описываемому. Психологический климат некоторых культур и многовековая религиозно-физиологическая практика, направленная в эту сторону, как, например, в Индии и странах буддизма, способствовали тому, что преграда между глубинной памятью и сознанием ослабела. Если отрешиться от дешевого скепсиса, нельзя не обратить внимание на то, что именно в этих странах часто можно услышать, даже от совсем простых лю­ дей, утверждения о том, что область предсуществования не является для их сознания закрытой совершенно. В Европе, воспитывавшейся сперва на христианстве, оставлявшем эту проблему в стороне, а потом на безрелиги ­ ознои науке, ослаблению преграды между глубинной памятью и сознани­ 1Это переживание я попытался выразить в поэме "Ленинградский апокалипсис", но закономерности искусства потребовали как бы рассучить на отдельные нити ткань этого переживания. Противосто­ явшие друг другу образы, явившиеся одновременно, пришлось изобразить во временной последо ­ вательности, а в общую картину внести ряд элементов, которые хотя этому переживанию и не про­ тиворечат, но в действительности в нем отсутствовали. К числу таких производительных привнесений относится падение бомбы в Инженерный замок (при падении этой бомбы я не присут­ ствовал). а также контузия героя поэмы. — 68 — ----------------------- Page 69----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода ем не способствовало ничто, кроме индивидуальных усилий редких еди­ ниц. Я должен сказать совершенно прямо, что лично мною не было прояв­ лено даже и этих усилий, по той простой причине, что я не знал, как к это ­ му подойти, а руководителей у меня не было. Но было зато нечто иное, чем я обязан, вероятно, усилиям невидимых осуществителей Провиденци­ альной воли, а именно — некоторая приоткрытость, как бы на узенькую щелку, двери между глубинной памятью и сознанием. Сколь бы неубеди­ тельно ни прозвучало это для подавляющего большинства, но я не намерен скрывать того факта, что слабые, отрывочные, но для меня неоспоримо до­ стоверные проблески из глубинной памяти сказывались в моей жизни с детских лет, усилились в молодости и, наконец, на сорок седьмом году жизни стали озарять дни моего существования новым светом. Это не зна ­ чит, будто бы совершилось полное раскрытие органа глубинной памя­ ти, — до этого еще далеко, но значительность образов, оттуда подающих ­ ся, стала для меня столь осязательно ясна, а образы эти временами столь отчетливы, что качественное, принципиальное отличие их от обычных воспоминаний, а также от работы воображения становится несомненным. Как могу я не преклониться с благодарностью перед судьбой, привед­ шей меня на целое десятилетие в те условия, которые проклинаются почти всеми, их испытавшими, и которые были не вполне легки и для меня, но ко­ торые, вместе с тем, послужили могучим средством к приоткрытию духов ­ ных органов моего существа? Именно в тюрьме, с ее изоляцией от внешне­ го мира, с ее неограниченным досугом, с ее полутора тысячею ночей, проведенных мною в бодрствовании, лежа на койке, среди спящих товари­ щей, — именно в тюрьме начался для меня новый этап метаисторического и трансфизического познания. Часы метаисторического озарения участи­ лись. Длинные ряды ночей превратились в сплошное созерцание и осмыс ­ ление. Глубинная память стала посылать в сознание все более и более от ­ четливые образы, озарявшие новым смыслом и события моей личной жизни, и события истории и современности. И, наконец, пробуждаясь утром после короткого, но глубокого сна, я знал, что сегодня сон был на ­ полнен не сновидениями, но совсем другим: трансфизическими странстви­ ями. Если подобные странствия совершаются по демоническим слоям и притом без вожатого, а под влиянием темных устремлений собственной души или по предательскому призыву демонических начал, человек, про ­ буждаясь, не помнит отчетливо ничего, но выносит из странствия влекущее, соблазнительное, сладостно-жуткое ощущение. Из этого ощущения, как из ядовитого семени, могут вырасти потом такие деяния, которые надолго привяжут душу, в ее посмертии, к этим мирам. Такие блуждания случались — 69 — ----------------------- Page 70----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода со мною в юности, такие деяния влекли они за собой, и не моя заслуга в том, что дальнейший излучистый путь моей жизни на земле уводил меня все дальше и дальше от этих срывов в бездну. Если же спуск совершается с вожатым — одним из братьев Синклита страны или Синклита Мира, если он имеет провиденциальный смысл и на­ значение, то путник, пробуждаясь и испытывая иногда то же сла­ достно-жуткое, искушающее чувство, в то же время осознает его соблазн, мало того: в его воспоминаниях обретается этому соблазну противовес: это — понимание грозного смысла существования этих миров и их подлин­ ного лица, а не личины. Он не пытается вернуться в эти нижние слои по­ средством этического падения в плане своего бодрственного бытия, но де­ лает приобретенный опыт объектом религиозного, философского и мистического осмысления или даже материалом своих художественных со­ зданий, имеющих наряду с другими значениями непременный предупре­ ждающий смысл. На сорок седьмом году жизни я вспомнил и понял некоторые из своих трансфизических странствий, совершенных ранее; до этого времени воспоминания о них носили характер смутных, клочкообразных, ни в ка­ кое целое не слагавшихся хаотических полуобразов. Новые же странствия зачастую оставались в памяти так отчетливо, так достоверно, так волнуя все существо ощущением приоткрывшихся тайн, как не остается в памяти никакое сновидение, даже самое значительное. Есть еще более совершенный вид таких странствий по планетарному космосу: тот же выход эфирного тела, те же странствия с великим вожатым по слоям восходящего или нисходящего ряда, но с полным сохранением бодрственного сознания. Тогда, вернувшись, путник приносит воспомина­ ния еще более бесспорные и, так сказать, исчерпывающие. Это возможно только в том случае, если духовные органы чувств уже широко раскрыты и запоры с глубинной памяти сорваны навсегда. Это уже подлинное духови­ дение. И этого, конечно, я не испытал. Насколько мне известно (возможно, впрочем, что я ошибаюсь), из европейских писателей этому был причастен пока один только Дант. Со­ здание "Божественной комедии" было его миссией. Но полное раскрытие его духовных органов совершилось только в конце жизни, когда огромная работа над поэмой уже близилась к концу. Он понял многочисленные ошибки, неточности, снижение смысла, излишнюю антропоморфность об­ разов, но для исправления уже не хватало времени и сил. Тем не менее из­ лагаемая им система может быть принята в основных чертах, как панора ­ ма разноматериальных слоев романо-католической метакультуры. Не смея и заикаться о чем-либо подобном, я имел, однако, великое счастье бесед с некоторыми из давно ушедших от нас и ныне пребываю­ — 70 — ----------------------- Page 71----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода щих в Синклите России. К совершенно потрясающим переживаниям их ре­ альной близости я почти не смею прикоснуться пером. Не смею назвать и имена их, но близость каждого из них окрашивалась в неповторимо инди­ видуальный тон чувств. Встречи случались и днем, в людной тюремной ка­ мере, и мне приходилось ложиться на койку, лицом к стене, чтобы скрыть поток слез захватывающего счастья. Близость одного из великих братьев вызывала усиленное биение сердца и трепет торжественного благогове­ ния. Другого все мое существо приветствовало теплой, нежной любовью, как драгоценного друга, видящего насквозь мою душу и любящего ее и не­ сущего мне прощение и утешение. Приближение третьего вызывало по­ требность склонить перед ним колена, как перед могучим, несравненно выше меня взошедшим, и близость его сопровождалась строгим чувством и необычайной обостренностью внимания. Наконец, приближение четверто­ го вызывало ощущение ликующей радости — мировой радости — и слезы восторга. Во многом могу усомниться, ко многому во внутренней жизни от­ нестись с подозрением в его подлинности, но не к этим встречам. Видел ли я их самих во время этих встреч? Нет. Разговаривали ли они со мной? Да. Слышал ли я их слова? И да, и нет. Я слышал, но не физиче­ ским слухом. Как будто они говорили откуда-то из глубины моего сердца. Многие слова их, особенно новые для меня названия различных слоев Шаданакара и иерархий, я повторял перед ними, стараясь наиболее близ­ ко передать их звуками физической речи, и спрашивал: правильно ли? Не­ которые из названий и имен приходилось уточнять по нескольку раз; есть и такие, более или менее точного отображения которых в наших звуках найти не удалось. Многие из этих нездешних слов, произнесенных велики­ ми братьями, сопровождались явлениями световыми, но это не был физи ­ ческий свет, хотя их и можно сравнишь в одних случаях со вспышками мол­ нии, в других с заревами, в третьих — с лунным сиянием. Иногда это были уже совсем не слова в нашем смысле, а как бы целые аккорды фонетиче ­ ских созвучии и значении. Такие слова перевести на наш язык было нельзя совсем, приходилось брать из всех значений — одно, из всех согласован­ но звучащих слогов — один. Но беседы заключались не в отдельных сло­ вах, а в вопросах и ответах, в целых фразах, выражавших весьма сложные идеи. Такие фразы, не расчленяясь на слова, как бы вспыхивали, отпечаты­ ваясь на сером листе моего сознания, и озаряли необычайным светом то темное для меня и неясное, чего касался мой вопрос. Скорее даже это были не фразы, а чистые мысли, передававшиеся мне непосредственно, помимо слов. Так, путь метаисторических озарений, созерцаний и осмыслении был дополнен трансфизическими странствиями, встречами и беседами. — 71 — ----------------------- Page 72----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода Дух нашего века не замедлит с вопросом: "Пусть то, что автор назы ­ вает опытом, достоверно для пережившего субъекта. Но может ли оно иметь большую объективную значимость, чем "опыт" обитателя лечебницы для душевнобольных? Где гарантии?" Но странно: разве ко всем явлениям духовной жизни, ко всем явлени­ ям культуры мы подходим с требованием гарантии? а если не ко всем, то почему именно к этим? Ведь мы не требуем от художника или композитора гарантии "достоверности" их музыкальных наитий и живописных видений. Нет гарантии и в передаче религиозного и, в частности, метаисторическо­ го опыта. Без всяких гарантии опыту другого поверит тот, чей душевный строй хотя бы отчасти ему созвучен; не поверит и потребует гарантий, а если получит гарантии — все равно их не примет тот, кому этот строй чужд. На обязательности принятия своих свидетельств настаивает только наука, забывая при этом, как часто ее выводы сегодняшнего дня опрокидывались выводами следующего. Чужды обязательности, внутренне беспредельно свободны другие области человеческого духа: искусство, религия, метаи­ стория. Впрочем, смешивать эти области между собой, полагать, например, будто метаисторическая форма познания является какою-то оригинальной и редкой разновидностью художественного творчества, — было бы самой примитивной ошибкой. На некоторых стадиях они могут соприкасаться, да. Но возможен метаисторический познавательный процесс, начисто свобод­ ный от элементов художественного творчества, а процессы художественно­ го творчества, не имеющие никакого отношения к метаистории, — воисти­ ну бесчисленны. Но и в области религий — до сих пор лишь немногочисленные разно­ видности их действительно обогащены метаисторическим познанием. Ин­ тересно отметить, что в русском языке слово "откровение" в буквальном смысле равнозначное греческому "апокалипсис", не помешайте, однако, этому последнему прочно обосноваться на русской почве. При этом за каждым из двух слов закрепился особый оттенок смысла. Значение слова "откровение" более обще: если не замыкаться в узко-конфессиональные рамки, придется включить в число исторических случаев откровения и та­ кие события, как видения и восхищения Мухаммеда и даже озарение Гау­ тамы Будды. Апокалипсис же — только один из видов откровения: открове­ ние не областей универсальной гармонии, не сферы абсолютной полноты, даже не круга звездных или иных космических иерархии; это — открове­ ние о судьбах народов, царств, церквей, культур, человечества, и о тех иерархиях, кои в этих судьбах проявляют себя наиболее действенно и не­ посредственно: откровение метаистории. Апокалипсис не так универса­ лен, как откровение вселенское, он иерархически ниже, он — о более ча­ — 72 — ----------------------- Page 73----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода стом, о расположенном ближе к нам. Но именно вследствие этого он отве­ чает на жгучие запросы судьбы, брошенной в горнило исторических ката­ клизмов. Он заполняет разрыв между постижением универсальной гармо­ нии и диссонансами исторического и личного бытия. Как известно, богаты таким откровением были лишь немногие наро­ ды и в немногие века: апокалиптика возникла среди еврейства, по-видимо­ му, около VI века до Р. X. , захватила раннее христианство и дольше всего держалась в средневековом иудействе, питаясь жгучей атмосферой его мессианизма. В христианстве же, в частности в восточном, апокалиптическая фор­ ма познания почти совершенно утратилась еще в начале средних веков, внезапно вспыхнув тусклым, мечущимся, чадящим пламенем в первое сто­ летие великого русского раскола. Здесь неуместно вдаваться в анализ сложных и многочисленных причин этого ущерба, но невозможно не отме­ тить его связь с тем антиисторизмом религиозного сознания и мира рели ­ гиозных чувств, который останавливает наше внимание еще у византий­ ских отцов церкви и прямо-таки поражает у представителей русского православия, даже у крупнейших, у таких, в праведности и в наивысшем духовном опыте которых не может быть сомнения. Антиисторизм становит ­ ся словно обязательным каноном религиозной мысли. Поучительно вспо­ мнить о нерешенных конфликтах между официальным антиисторизмом русского церковного миропонимания и врожденной, иррациональной тя­ гой к апокалиптической форме познания, к метаистории, в духовных и творческих биографиях светских православных писателей и мыслителей: Гоголя, Хомякова, Леонтьева, Достоевского, Владимира Соловьева, Сер­ гея Булгакова. Но утешение в том, что прикосновение к метаистории может осуще­ ствляться и совсем иначе, чем это было разобрано здесь. Об этом свиде­ тельствует тот элемент метаисторического опыта, который можно обнару­ жить зачастую под огромной толщей антиисторизма — кажущегося или подлинного. Чувство, замечательно переданное Тютчевым, когда личность ощущает себя участницей некоей исторической мистерии, участницей в творчестве и борьбе великих духовных — лучше сказать трансфизических сил, мощно проявляющихся в роковые минуты истории, — разве, не обла­ дая этим чувством, могла бы совершить свой подвиг Жанна д'Арк? Разве мог бы св. Сергий Радонежский — по всему остальному своему мирочув­ ствию настоящий анахорет и аскет — принять столь решительное, даже ру­ ководящее участие в политических бурях своего времени? Могли ли бы без этого чувства значительнейшие из пап век за веком пытаться осуще­ ствить идею всемирной иерократии, а Лойола — создать организацию, со­ знательно стремящуюся овладеть механизмом исторического становления — 73 — ----------------------- Page 74----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода человечества? Могли бы Гегель без этого чувства, одною работой разума, создать "Философию истории", а Гете — II часть "Фауста"? Разве мыслимо было бы самосожжение раскольников, если бы ледяной ветер эсхатологи­ ческого, метаисторического ужаса не остудил в них всякую привязанность к миру сему, уже подпавшему, как им казалось, власти антихриста? Смут­ ное метаисторическое чувство, не просветленное созерцанием и осмысле­ нием, часто приводит к искаженным концепциям, к хаотическим деяниям. Не ощущаем ли мы некий метаисторический пафос в выспренних тирадах вождей Французской революции, в доктринах утопического социализма, в культе Человечества Огюста Конта или в призывах ко всемирному обнов­ лению путем разрушения всех устоев — призывах, принимающих в устах Бакунина тот оттенок, который заставляет вспоминать страстные воззва­ ния иудейских пророков, хотя оратор XIX века вкладывает в эти воззвания новый, даже противоположный мирочувствию древних пророков, смысл? Подобных вопросов можно было бы задавать еще сотни. Непременные же ответы на них приведут к двум важным выводам. Во-первых, станет ясно, что в общем объеме как западной, так и русской культуры подспудный слой апокалиптических переживаний можно обнаружить в неисчислимом количестве явлений, даже чуждых ему на первый взгляд. А во-вторых — что метаисторическое чувство, метаисторический опыт, неосознанный, смут­ ный, сумбурный, противоречивый, вплетается то и дело в творческий про­ цесс: и художественный, и религиозный, и социальный, и даже политиче­ ский. Говоря о метаисторическом методе познания, я незаметно перешел к трансфизическому: странствия и встречи, рассказанные мною, отчасти от­ носятся уже к областям трансфизического познания. Ведь я говорил уже, что далеко не всегда можно четко классифицировать эти явления; этого не нужно было бы вовсе, если бы не хотелось внести некоторую ясность в сложный и малоисследованный ряд проблем. Может быть, некоторые выскажут удивление: почему вместо общепо­ нятного слова "духовный" я так часто употребляю термин "трансфизиче­ ский". Но слово "духовный" в его строгом смысле закономерно относить только к Богу и к монадам. Термин же "трансфизический" применяется ко всему, что обладает материальностью, но иной, чем наша, ко всем мирам, существующим в пространствах с другим числом координат и в других по­ токах времени. Под трансфизикой (в смысле объекта познания) я понимаю всю совокупность таких миров вне зависимости от процессов, там проте­ кающих. Такие процессы, связанные со становлением Шаданакара, со­ ставляют метаисторию; связанные со становлением Вселенной — метаэво­ люцию; познание метаэволюции есть познание вселенское. Слово же "трансфизика" в смысле религиозного учения означает учение о структуре — 74 — ----------------------- Page 75----------------------- Глава 1.Некоторые особенности метаисторического метода Шаданакара. Объекты метаисторического познания связаны с историей и культурой, трансфизического — с природой нашего слоя и других слоев Шаданакара, а вселенского — со Вселенной. Таким образом, те явления, которые я назвал трансфизическими странствиями и встречами, могут быть, в зависимости от своего содержания, отнесены либо к метаисториче­ скому роду познания, либо к трансфизическому, либо ко вселенскому. После этой небольшой оговорки ничто уже не препятствует перейти к рассмотрению двух остальных родов религиозного познания, — но, разу­ меется, только в тех их вариантах, которые знакомы лично мне. — 75 — ----------------------- Page 76----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе Глава 2. Немного о трансфизическом методе Казалось бы, отношение людей к природе бесконечно разнообраз­ но, индивидуально, а иногда и внутренне антиномично. Но если просле­ дить эволюцию этого отношения во всеобщей истории культуры от изобре ­ тения письменности до наших дней, можно обнаружить несколько типов его, лучше сказать — фаз. Я позволю себе здесь весьма упрощенно, в са­ мых общих чертах, наметить три-четыре очень важные фазы так, как они мне представляются. Это не подлинная картина того, как эго отношение изменялось в культурах и веках, а лишь несколько грубых мазков, назна­ чение которых скорее в том, чтобы ввести читателя внутрь проблемы, не­ жели в создании у него исторической перспективы по этому вопросу. Наиболее ранняя фаза характеризуется тем, что космос кажется крайне миниатюрным, а Земля — единственным обитаемым миром. Зато этот мир, кроме нашею физического слоя, обладает рядом других слоев, тоже материальных, но их материальность — другой природы и других свойств, чем наша; первое приближение к трансфизической действитель­ ности Шаданакара. Все эти слои, равно как и наш, лишены развития. Они сотворены раз и навсегда и обитаемы добрыми и злыми существами. Для этих существ человек — центр их интересов и, так сказать, яблоко раздо­ ра. Сам же человек не осознает Природу как нечто вне его лежащее и не противопоставляет себя ей. Отдельные проявления Природы возбуждают, конечно, те или иные чувства — страх, удовольствие, благоговение, но Природа как целое, по-видимому, почти не воспринимается или восприни­ мается в чисто эстетическом плане, да и то лишь отдельными людьми, высо­ ко одаренными художественным чувством. Поэтому редко можно найти среди памятников искусства этих эпох лирику природы и еще реже — пей­ зажную живопись. К этой фазе относятся, в основном, культуры древности, а также некоторые более поздние культурные формы Востока. В религиоз­ ном отношении для первой фазы характерен политеизм. Для второй фазы типичны те монотеистические системы, которые или игнорируют Природу, не проявляя к ней интереса, или враждебны ей. Рост личности приводит к представлению, что человек может совершенствовать­ ся. Природа же не подает признаков развития, она косна и статична, она внеморальна и неразумна, она во власти демонических сил, и та часть че­ — 76 — ----------------------- Page 77----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе ловеческого существа, которая единосущна Природе, требует либо пора ­ бощения ее духом, либо порабощает его сама. Это — фаза природобор­ ческая. Ее прошли и христианские, и буддийские, и индуистские народы; на ней остановилось (пока совпадало со своей национальной религией) еврейство. Последнее однако, равно как и народы ислама, не столько стремилось к борьбе с Природой, сколько проходило мимо нее. Семитиче­ ское чувство Природы вообще отличалось скудостью. Давно уже отмече­ но, как бедны были этим чувством авторы библейских книг и Корана срав­ нительно с теми, кто создавал великие эпопеи Эллады и, особенно, Индии Семиты отдавали Природе неизбежную дань. осеняя религиозной санкци­ ей воспроизведение рода, но в своей духовной философии и искусстве стремились игнорировать ее с многозначительной последовательностью. Они сделали у себя фактически невозможной скульптуру и портретную жи­ вопись, потому что боялись обожествить человека и ненавидели обоготво­ рение стихии. Как и другие элементы семитизма, эта природоборческая тенденция перешла с христианством в Европу, подавила природные культы германского и славянского язычества и господствовала до конца средних веков. Но и Востоку пришлось пройти через эту фазу, хотя и окрасив ее по-своему. Аскетичность крайних проявлений брахманизма, борьба буд­ дизма за высвобождение человеческого Я из-под власти Природы — все это слишком общеизвестно, чтобы на нем останавливаться. Таким об­ разом, если в первой фазе Природа как целое почти не осознавалась, а поэтизировалась и боготворилась в отдельных своих проявлениях, то во второй она была осознана как начало враждебное, покорное демониче­ ским силам. Третья фаза связана с эрой господства науки и с оскудением мира религиозных чувств. Унаследовав от христианства природоборческое на­ чало, человек третьей фазы освобождает его от религиозного смысла, отказывается от преодоления природных элементов в собственном суще­ стве и обосновывает к природе строго утилитарный подход. Природа есть объект разумного (научного) исследования, — во-первых; она есть сонми­ ще бездушных сил, которое надо покорить на потребу человека, — во-вто­ рых. Физический кругозор неизмеримо расширяется; знание структуры и законов нашего слоя достигает головокружительной глубины; в этом — ценность третьей фазы. Но напрасно толкуют о любви к природе естествоиспытателей. Интеллектуальную любовь можно испытывать только к продукции интеллекта: можно умом любишь идею, мысль, теорию, науч­ ную дисциплину. Так можно любить физиологию, микробиологию, даже па­ разитологию, но не лимфу, не бактерии и не блох. Любовь к природе мо­ жет быть явлением физиологического порядка, может быть явлением порядка эстетического, наконец — порядка этического и религиозного. Яв­ лением только одного порядка она не может быть: интеллектуального. Если — 77 — ----------------------- Page 78----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе отдельные специалисты-естественники и любят природу, то это чувство не имеет никакой связи ни с их специальностью, ни вообще с научной методи­ кой познания Природы: это чувство или физиологического, или эстетиче­ ского порядка. Однако наибольшего противопоставления себя Природе цивилизо­ ванное (по крайней мере, западное) человечество достигло не в XX веке, как это могло бы показаться, но в XVII, XVIII и начале XIX века. Никогда моды не были так искусственны, как во времена пудреных париков. Ни ­ когда близлежащие к человеку участки Природы не уродовались так рас­ судочно и противоестественно, как в эпоху Версальского парка. Аристо­ крата времен Людовиков так же немыслимо вообразить берущим солнечную ванну или гуляющим босиком, как нельзя представить себе спартанку времен греко-персидских войн — в корсете и в ботинках на вы­ соких каблуках. Во всем этом проявлялось отношение к Природе, генети­ чески коренившееся в христианском аскетизме, но в ходе развития заме­ нившее духовный снобизм — снобизмом цивилизации, религиозную гордыню — гордыней рассудка, а ко всему, печатью рассудочности не от­ меченному, не испытывавшее ничего, кроме насмешливого презрения. Философия Руссо знаменует собою поворотный пункт. Но должно было протечь полтора столетия, мир должен был вступить в эпоху городов- гигантов, чтобы тоска по Природе стала понятна человеческому большинству. Поэты Озерной школы в Англии, Гете и романтики в Герма­ нии, Пушкин и в особенности Лермонтов в России любили Природу высо­ кой эстетической, а некоторые и пантеистической любовью. Возникла Бар­ бизонская школа живописи, и к концу XIX века эстетическая любовь завоевала незыблемое право на бытие в культуре; в XX веке развилась и любовь физиологическая. Зрительное созерцание Природы стало уже недостаточным: появилась потребность ощущать стихии осязательно и мо­ торно, всей поверхностью тела и движением мускулов. Этой потребности отвечали отчасти туризм и спорт; и, наконец, в 1-й половине нашего столе­ тия пляж, с его физиологическим растворением человека в солнечном све ­ те, тепле, воде, игре, плотно и прочно вошел в повседневную жизнь. Тот са ­ мый пляж, который во времена Ронсара или Ватто показался бы непристойной выходкой сумасшедших, а в средние века был бы приравнен к шабашам ведьм на Лысой горе и, пожалуй, к черной мессе. Если вооб­ разить Торквемаду, внезапно перенесенного в качестве зрителя на пляж в Остенде или в Ялте, вряд ли можно усомниться в том, что мысль о не­ медленном аутодафе из тысяч этих бесстыдных еретиков сразу возникла бы в голове этого охранителя душ человеческих. Может быть, ничто так наглядно не иллюстрирует уменьшение пропа­ сти между человеком и стихиями за последний век, как эволюция одежды. — 78 — ----------------------- Page 79----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе Пальто и головные уборы, неотступно сопровождавшие "образованного" человека даже в летний полдень, стали употребляться лишь в меру клима­ тической необходимости. 50 лет назад казалось неприличным выйти из дому без перчаток; теперь ими пользуются только в холода. Вместо сюрту ­ ков и крахмальных манишек, в которых бонтонно прели наши деды даже при тридцатиградусной жаре, жизнь стала завоевываться безрукавками с открытым воротом. Ноги, изнывавшие в высоких ботинках, почувствовали прелесть тапочек и босоножек. Женщины освободились от кошмара кор­ сетов, летом вошли в обиход укороченные снизу и открытые сверху платья, а платья длинные уцелели только в качестве вечерних туалетов. Дети, чьи прадеды в соответствующем возрасте чинно расхаживали даже в июле в гимназических куртках и с фуражкой на голове, бегают босиком, в одних трусах, до черноты зацелованные солнцем. Человек мирового города, отдалившийся от Природы на такое расстояние, как еще никогда, затоско­ вал об ее "жарких объятиях" и возвращается к ней, еще почти бессозна­ тельно, инстинктивной телесной любовью, но в накопленном историческом опыте своей души неся семена нового, совершеннейшего отношения к Природе. Такова четвертая фаза. Итак, четыре фазы: языческая, аскетическая, научно-утилитарная и инстинктивно-физиологическая. Резюмировать можно так. Ко 2-й половине нашего века в образован­ ных и полуобразованных слоях нации, принадлежащих к романо-католи­ ческой, германо-протестантской и российской культурным зонам, устано­ вилось два отношения к природе, пока друг другу почти не противоречащие. Одно — старое: утилитарно-хозяйственно-научное, со­ вершенно чуждое любви. Оно сосредоточило взор на использовании за­ ключенных в Природе ресурсов энергии и измеряет все критерием матери­ альной выгоды для человечества или, что еще хуже, для некоторых из антагонистических его частей; с этой точки зрения оно одобряет также спорт, пляж, туризм. Сторонники этого отношения из интереса к тому, "как это устроено?", спокойно потрошат заживо кошек и собак, а для удовле­ творения атавистического охотничьего инстинкта подкарауливают зайцев и куропаток. Может быть, в первом случае имеется в виду и любовь к чело­ вечеству: ибо из Монбланов собачьих трупов извлекают, наконец, крупи­ цу познания, например условных рефлексов; этим, как известно, просве­ щается алчущий ум и двигается вперед медицина. Но любви к Природе здесь нет и тени. Больше того: такое отношение к Природе аморально, по­ тому что никакие интересы живых существ, кроме человека, не принима ­ ются во внимание, и потому, что на всю Природу устанавливается взгляд, как на дойную корову. К счастью, такое отношение начинает смягчаться — 79 — ----------------------- Page 80----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе более новым: бессознательно-эгоистически-физиологической любовью к Природе, иногда осложненной привнесением эстетики. Но это развитие еще не привело к осознанию того, что возможно и необходимо, сохраняя старые оттенки любви к природе, за исключением, конечно, аморально-утилитарного отношения к ней, безмерно обогатить это отношение смыслом этическим и религиозным. Не пантеистическим, когда человек только смутно ощущают присутствие в Природе некоей без­ личной, равномерно разлитой божественной силы, — нет. Это уже было, и первобытный праанимизм — доказательство того, что пантеистическое чувство цивилизованных людей есть не что иное, как трансформация древнейшего переживания арунгвильты-праны. Нет! перед нами — иное. Перед нами — отношение несравненно более нравственное и сознатель­ ное, более четкое, развитое и изощренное, более жизнерадостное, более активное. Оно может быть основано только на том опыте, когда человек непосредственно ощущает сквозь Природу богатейшие и многообразней­ шие миры стихиалей. Ощущает — то есть, вступает в общение, все яснее понимая возможности счастливой и творческой с ними дружбы, прекрас­ ного перед ними нашего долга и горькой, старинной нашей вины. Правда, неясное чувство вины перед Природой, в особенности перед животными, стало сказываться. Возникли общества охраны животных, лю­ бовь к ним стала поощряться даже школьной педагогикой, а охрану зеле­ ных насаждений взял на себя такой прославленный источник любви, как государство. К сожалению, исходимте оно при этом только из соображе­ нии хозяйственной пользы, а что касается охраны животных, то благотво­ рители получили от ученых-естественников жестокий урок: после горячих дискуссий вивисекция явочным порядком заняла в науке место одного из ведущих методов. Оправдывая себя пользой для человечества, этот позор человечества накрепко обосновался в университетах, лабораториях и даже в той самой средней школе, которая учит ребят любить кошечек и со ­ бачек. Каково же отношение к Природе со стороны того миросозерцания, которое может лечь в основу учения Розы Мира? Вопрос очень обширный; однако нетрудно, мне кажется, заключить, в чем будет состоять главная особенность этого отношения. Ведь восприятие Розы Мира отличается прежде всего ощущением прозрачности физическо­ го слоя, переживанием просвечивающих сквозь него слоев трансфизики, горячей любовью к этому переживанию и его старательное выпестывание. Это ощущение охватывает сферу культуры и истории — и отливается в уче­ ние метаисторическое; оно обращается к Солнцу, Луне, звездному небу — и делается основой учения вселенского, то есть метаэволюционно­ го; оно охватывает земную природу — и находит свое выражение в учении — 80 — ----------------------- Page 81----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе о стихиалях. Учение же о стихиалях оказывается ветвью более общего уче­ ния о структуре Шаданакара — учения трансфизического. Сколь ни были бы замутнены древние представления о стихиалях (ду­ хах стихий в самом широком смысле) побочными примесями, внесенными ограниченностью человеческого воображения и ума, сколько бы аберра­ ции ни искажало в пантеонах политеистических религий образы природ­ ных божеств — в самой основе этих вер лежит истина. Но, конечно, нам предстоит постигать и почитать миры стихиалей уже совсем иначе, чем удавалось это народам древности. Опыт последующих стадий обогатил нас, расширил знания и обострил мистическую мысль. Главные отличия нашей веры в стихиали от веры древних вот в чем. Древние антропоморфизировали свои представления о стихийных божествах; мы больше не ощущаем потребности придавать стихиалям че­ ловекоподобный образ. Древние смотрели на эти миры как на нечто, раз навсегда данное и неизменное; мы отдаем себе отчет в факте их эволюции, хотя и непохожей на эволюцию нашего органического мира, и будем стремиться постичь ее пути. Древние могли переживать связь с отдельными слоями стихиалей, но неотчетливо разграничивали их друг от друга, а о путях становления этих монад у них не возникло даже догадок. Собственно говоря, они не облада­ ли ясным представлением о множественности этих слоев. Для нас же мно ­ жественность и взаимосвязь этих слоев и пути становления обитающих там монад делаются объектом трансфизического познания. Древние были не в состоянии нарисовать себе общую картину плане­ тарного космоса; мы гораздо четче дифференцируем каждый слой и вклю ­ чаем его со всеми его специфическими особенностями в общую панораму Шаданакара. Древние не могли примирить веру в эти миры с верой в Единого; для нас — между обеими этими верами нет никакого противоречия. И надо добавить еще, что свои духовные обязанности по отношению к стихиалям древние видели в умилостивлении их и восхвалении — и толь­ ко; мы же будем стремиться осуществлять нашу связь с ними в готовности участвовать в их играх и творчестве, в привлечении их благодействующего участия в нашу жизнь — возможные пути к этому будут показаны в соответ­ ствующих главах — и, наконец, в нашей собственной помощи светлым сти­ хиалям и в работе над просветлением темных. Такое отношение к Природе сочетает языческую жизнерадостность, монотеистическую одухотворенность и широту знаний научной эры, все — 81 — ----------------------- Page 82----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе эти элементы претворяя в высшее единство собственным духовным опытом рождающейся религии итога. Распространено заблуждение, будто бы всякое религиозное миро­ воззрение враждебно жизни, подменяя все ценности нашего мира ценно­ стями миров иных. Такое обобщение не более законно, чем, например, утверждение, будто бы искусство живописи уводит от мира, сделанное на том основании, что такова была отчасти живопись средних веков. Враж­ дебно жизни религиозное кредо определенной фазы, да и то лишь в крайних его проявлениях. То же мироотношение, о котором я говорю, не уводит от мира, а учит любить его горячей и бескорыстной любовью. Оно не противопоставляет "миры иные" миру сему, но все их воспринимает, как великолепное целое, как ожерелье на груди Божества. Разве хрусталь­ ная лампада меньше нравится нам оттого, что она прозрачна? Разве мы будем меньше любить наш мир оттого, что сквозь него просвечивают дру­ гие? Для человека, чувствующего так, и эта жизнь хороша, и смерть может быть не врагом, а добрым вожатым, если достойно прожитая жизнь на зем­ ле предопределяет переход в иные — не менее, а еще более насыщенные, богатые и прекрасные формы миров. Но через что же, какими путями достигается человеком это сквозя­ щее мировосприятие? Приходит ли оно независимо от наших усилий воли, как счастливый дар судьбы, или может быть нами сознательно воспитано в самих себе и в целых поколениях? Пока объединенные усилия множества людей еще не направлены на такое воспитание, до тех пор радость сквозящего мировосприятия остает ­ ся, действительно, милостью Божией и для получения ее мы почти не затра­ чиваем сил. Долгим трудом только наших невидимых друзей сердца, носи­ телей Провиденциальной воли, раскрываются в ком-нибудь из нас органы такого восприятия, а чаще, гораздо чаще приоткрываются на узкую, то и дело снова притворяющуюся щель. Но и такой приоткрытости достаточно, чтобы уже началось сквожение физического мира и чтобы осчастливлен­ ный им стал похож на прозревающего слепого. Вызвать этот процесс совершенно произвольно — в себе или в дру­ гом — вряд ли возможно, по крайней мере теперь. Но можно работать в этом направлении так, чтобы в каждом из нас или наших детей этот труд шел навстречу труду Провиденциальных сил; чтобы в психофизических пластах как бы прорывался туннель одновременно с двух сторон: нами — и друзьями нашего сердца. Колоссальная задача такой педагогики сейчас может быть только предсказана как одна из задач будущей культурной эры. Требуется еще огромная предварительная работа по изучению и систематизации опыта. На этом я подробнее остановлюсь в одной из последних частей книги. Сей­ — 82 — ----------------------- Page 83----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе час же сообщу лишь несколько необходимых сведений о двух-трех воз­ можных вариантах этой методики. Варианты эти и многие другие, здесь не оговоренные, могут, разумеется, быть совмещены и помогать один друго­ му. Есть одно предварительное условие: без него никакие усилия в этом направлении ни к чему бы не привели. Это — собственная готовность чело­ века добиваться сквожения ему того хрустального сосуда, который мы на­ зываем Природой. Значит, процесс этот доступен либо для тех, кто сам до­ пускает возможность существования миров стихиалей (без этого можно желать не сквожения физического слоя, а только, наоборот, чтобы из этого ничего не вышло, дабы мой научный скепсис восторжествовал), либо для детей, если это доверие к стихиям и любовь к Природе с ранних лет укреп ­ ляются старшими. Естественно, что тот, кто заранее отрицает бытие этих миров, тот и сам не станет тратить время и силы на подобные опыты. И если бы даже, в качестве эксперимента, он вздумал сделать несколько уси­ лий, он бы ничего не достиг, потому что его собственное недоверие посто ­ янно распространялось бы на полученные результаты, он приписывал бы эти результаты самовнушению или чему-нибудь в этом роде. Шаг вперед — шаг назад. Толчея на месте. Итак, если требуемое внутреннее условие налицо, надо озаботиться созданием необходимых условий внешних. Легко догадаться, что речь идет о таких периодах (месяца полтора, два в году), когда современный чело­ век, освободясь от работы ради хлеба насущного, может позволить себе уединиться среди природы. Мне думается, летом условия благоприятнее, потому что именно летом, при высоком стоянии солнца, развитии расти­ тельности и обнажении земной поверхности и водных пространств, актив ­ ность стихиалей умножается во много раз за счет участия новых и новых слоев их. Не говорю уж о том, что обычно именно летом горожане уезжа­ ют в отпуска, то есть хоть на месяц получают возможность общения с При­ родой. Хотя, надо сказать прямо, за месяц далеко не продвинешься, а в двухнедельные отпуска предпринимать подобные попытки и вовсе беспо­ лезно. Оговорюсь также, что некоторым из нас зимняя природа индивиду ­ ально ближе, и в таких случаях, конечно, следует считаться с этой предрас­ положенностью. Может быть, от меня ждет кто-нибудь точных указаний, вставать то­ гда-то, ложиться тогда-то, придерживаться такого-то распорядка дня. Таких мелочных рекомендаций я предпочел бы избегать. В чем задача? В том, чтобы войти возможно глубже в Природу, в жизнь стихий, и войти притом не как разрушителю и не как любознательному испытателю, а как сыну, после многолетних скитаний на чужбине возвращающемуся в отчий дом. Для решения такой задачи — одной индивидуальности будет естественнее — 83 — ----------------------- Page 84----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе и полезнее одно, для другой — другое. Я хотел бы только рассказать, ка­ кие именно условия помогали мне лично. Выбрав на это время некоторую, как теперь говорят, "базу" в краси­ вом и, разумеется, малолюдном месте, следовало прежде всего избегать засорения души и ума всякими мелочными житейскими заботами. Нужно было ослабить связь с большим городом, реже пользоваться радио и по­ стараться возможно долее обходиться без газет, если, конечно, мир не на­ ходился в состоянии крайне тревожного неравновесия. Быт свой необходи ­ мо было упростить, одежду сделать возможно легче, а о существовании обуви забыть совсем. Купаться два-три раза в день в реке, в озере или в море, найдя для этого такое место, где можно оставаться на это время с Природой один на один. Читать такие книги, которые способствовали бы мирному, доброжелательному настроению и временами помогали бы мыс­ лям вживаться в глубь Природы; естественно-научная литература не может быть полезна в такие дни, так как настраивает на совершенно другой лад: еще более уводят в сторону занятия точными науками и техникой. Луч­ ше — хорошие стихи, некоторые классики художественной литературы: Тургенев, Диккенс, Эркман-Шатриан, Тагор (но, конечно, не такие, как Стендаль, Золя, Свифт или Щедрин). Хорошо перечитывать в это время классические произведения детской литературы, вроде "Тома Сойера" или "Детей капитана Гранта", и литературы о детях. Да и частое общение, игры и разговоры с детьми в это время могут только помочь делу. Быть может, некоторых я спугну одним указанием, но, к сожалению, оно совершенно твердо: сведение к минимуму мясной и рыбной пищи и отказ от обильного употребления вина. И — требование совершенно безусловное: чтобы ни охоты, ни рыбной ловли не было и в помине. В такой атмосфере начинались путешествия: словами "прогулки" или "экскурсии" их называть не хочется. Это были уходы на целый день, от зари до заката, или на три-четыре дня вместе с ночевками — в леса, в блужда­ ния по проселочным дорогам и полевым стежкам, через луга, лесничества, деревни, фермы, через медленные речные перевозы, со случайными встре ­ чами и непринужденными беседами, с ночлегами — то у костра над рекой, то на поляне, то в стогу, то где-нибудь на деревенском сеновале. Близости к машинам, разговоров на технические темы и чтения подобной литерату­ ры я всячески избегал, разве что пользуясь иногда механическим транс­ портом. Потом — возвращение на свою уединенную "базу", несколько дней отдыха и слушания крика петухов, шелеста вершин да голосов ребят и хозяев, чтение спокойных, глубоких и частых книг — и снова уход в такое вот бродяжничество. Этот образ жизни может вызвать иной раз недоуме­ ния, подшучивание; на понимание рассчитывать не нужно, а люди, занятые на сельских работах, даже склонны будут видеть в таком чудаке праздно­ — 84 — ----------------------- Page 85----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе шатающегося лентяя: большинство крестьян пока что умеют считать делом только свою собственную работу. Это не должно смущать. Надо уметь пре­ небрегать чужим мнением, если чувствуешь собственную правоту. Но все это — указания о внешнем. Можно все лето до изнеможения слоняться по лесам и полям, а вернуться ни с чем. Внешние условия должны быть дополнены некоторыми усилиями ума и чувства. В чем они заключа­ ются? В том, что человек постепенно приучается воспринимать шум лесного океана, качание трав, течение облаков и рек, все голоса и движения види­ мого мира как живое, глубоко осмысленное и к нему дружественное. Будет усиливаться, постепенно охватывая все ночи и дни. чувство, неизменно ца ­ рящее над сменой других мыслей и чувств: как будто, откидываясь на­ взничь, опускаешь голову все ниже и ниже в мерцающую тихим светом, укачивающую глубь — извечную, любящую, родимую. Ощущение ясной отрады, мудрого покоя будет поглощать малейший всплеск суеты; хорошо в такие дни лежать, не считая времени, на речном берегу и бесцельно сле­ дить прохладную воду, сверкающую на солнце. Или, лежа где-нибудь сре ­ ди старого бора, слушать органный шум вершин да постукивание дятла. Надо доверять тому, что стихиали Лиурны уже радуются тебе и заговорят с твоим телом, как только оно опустится в текучую плоть их; что стихиали Фальторы или Арашамфа уже поют тебе песни шелестящей листвой, жуж­ жанием пчел и теплыми воздушными дуновениями. Когда по заливным лу ­ гам, пахнущим свежескошенным сеном, будешь возвращаться на закате домой с далекой прогулки, поднимаясь в нагретый воздух пригорков и опускаясь в прохладные низины, а тихий туман начнет заливать все, кроме верхушек стогов, — хорошо снять рубашку и пусть ласкают горячее тело этим туманом те, кто творит его над засыпающими лугами. Можно было бы указать еще сотни таких минут — от загорания на песке до собирания ягод — полудействия, полусозерцания, — но о них до­ гадается и без указаний тот, кто вступит на этот легкий и светлый путь. Ведь такой уклад возможен не только в Средней России, но и в природном ландшафте любой другой страны, от Норвегии до Эфиопии, от Португалии до Филиппин и Аргентины. Соответственно будут меняться только детали, но ведь они могут меняться и в пределах одного ландшафта сообразно личным наклонностям. Главное — создать внутри себя этот свет и легкость и повторять подобные периоды, по возможности, каждый год. — Что за нелепость, — подумают иные. — Как будто мы не распола­ гаем исчерпывающими данными, отчего и как возникают туманы, ветер, роса, не знаем механики образования дождя, рек, растительности? И та­ кие сказки преподносятся с серьезным видом в середине XX столетия! Не­ — 85 — ----------------------- Page 86----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе даром автор намекает на то, что ему легче столковаться с детьми: зрелому человеку не пристало слушать такие басни. Они заблуждаются, эти абсолютисты научного метода познания: ни малейшего противоречия науке здесь не имеется. Подчеркиваю: науке, объективной и серьезной, а не философской доктрине материализма. Ведь если бы существовало какое-нибудь разумное микроскопическое су­ щество, изучающее мой организм и само в него входящее, оно имело бы основание сказать, в ту минуту, как я шевельнул рукой, что эта глыба ве­ щества, состоящая из таких-то и таких-то молекул, дернулась оттого, что сократились некоторые ее части — мускулы. Сократились же они потому, что в моторных центрах произошла такая-то и такая-то реакция, а реакция была вызвана такими-то и такими-то причинами химического порядка. Вот и все! Ясно как день. И уж, конечно, такой толкователь возмутился бы, если бы ему вздумали указать, что "глыба" шевельнулась потому, что тако­ во было желание ее обладателя, свободное, осознанное желание, а му­ скулы, нервы, химические процессы и прочее — только передаточный ме­ ханизм его воли. Изучением этого механизма занимается физиология. Это не мешает существованию психологии — науки о том сознании, которое этим меха­ низмом пользуется. Изучением стихий природы как механизмов занимаются метеороло­ гия, аэродинамика, гидрология и ряд других наук. Это не должно и не бу­ дет мешать со временем возникновению учения о стихиалях, о тех созна­ ниях, которые пользуются этими механизмами. Лично у меня все началось в знойный летний день 1929 года вблизи городка Триполье на Украине. Счастливо усталый от многоверстной про­ гулки по открытым полям и по кручам с ветряными мельницами, откуда распахивался широчайший вид на ярко-голубые рукава Днепра и на пес­ чаные острова между ними, я поднялся на гребень очередного холма и внезапно был буквально ослеплен: передо мной, не шевелясь под низвер­ гающимся водопадом солнечного света, простиралось необозримое море подсолнечников. В ту же секунду я ощутил, что над этим великолепием как бы трепещет невидимое море какого-то ликующего, живого счастия. Я сту­ пил на самую кромку поля и, с колотящимся сердцем, прижал два шерша­ вых подсолнечника к обеим щекам. Я смотрел перед собой, на эти тысячи земных солнц, почти задыхаясь от любви к ним и к тем, чье ликование я чувствовал над этим полем. Я чувствовал странное: я чувствовал, что эти невидимые существа с радостью и с гордостью вводят меня, как дорогого гостя, как бы на свой удивительный праздник, похожий и на мистерию, и на пир. Я осторожно ступил шага два в гущу растений и, закрыв глаза, слу­ шал их прикосновения, их еле слышно позванивающий шорох и пылающий — 86 — ----------------------- Page 87----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе повсюду божественный зной. С этого началось. Правда, я вспоминаю переживания этого рода, относящиеся к более ранним годам, отроческим и юношеским, но тогда они не были еще такими захватывающими. Но и раньше, и позже — не каждый год, но иногда по нескольку раз за одно лето — случались среди природы, . обязательно наедине, минуты стран­ ной, опьяняющей радости. Они являлись, по большей части, тогда, когда за плечами оставались уже сотни верст, пройденных пешком, и когда я неожиданно попадают в незнакомые мне места, отмеченные пышностью и буйством свободно развивающейся растительности. Весь, с головы до ног, охваченный восторгом и трепетом, я продирался, не помня ни о чем, сквозь дикие заросли, сквозь нагретые солнцем болота, сквозь хлещущие кусты и наконец бросался в траву, чтобы осязать ее всем телом. Главное было в том, что я в эти минуты явственно осязал, как любят меня и льются сквозь меня невидимые существа, чье бытие таинственно связано с этой растительностью, водой, почвой. В последующие годы я проводил лето, по большей части, в области Брянских лесов, и там произошло со мною многое, воспоминание о чем составляет отраду моей жизни, но особенно люблю я вспоминать свои встречи со стихиалями Лиурны — теми, кого я тогда называл мысленно ду­ шами рек. Однажды я предпринял одинокую экскурсию, в течение недели странствуя по Брянским лесам. Стояла засуха. Волокнами синеватой мглы тянулась гарь лесных пожаров, а иногда над массивами соснового бора поднимались беловатые, медленно менявшиеся дымные клубы. В продол­ жение многих часов довелось мне брести по горячей песчаной дороге, не встречая ни источника, ни ручья. Зной, душный как в оранжерее, вызывают томительную жажду. Со мной была подробная карта этого района, и я знал, что вскоре мне должна попасться маленькая речушка, — такая ма­ ленькая, что даже на этой карте над нею не обозначалось никакого имени. И в самом деле: характер леса начал меняться, сосны уступили место кле­ нам и ольхе. Вдруг раскаленная, обжигавшая ноги дорога заскользила вниз, впереди зазеленела поемная луговина, и, обогнув купу деревьев, я увидел в десятке метров перед собой излучину долгожданной речки: доро ­ га пересекала ее вброд. Что за жемчужина мироздания, что за прелестное Божье дитя смеялось мне навстречу! Шириной в несколько шагов, вся перекрытая низко нависавшими ветвями старых ракит и ольшаника, она струилась точно по зеленым пещерам, играя мириадами солнечных бликов и еле слышно журча. Швырнув на траву тяжелый рюкзак и сбрасывая на ходу немудрящую одежду, я вошел в воду по грудь. И когда горячее тело погрузилось в эту прохладную влагу, а зыбь теней и солнечного света задрожала на моих — 87 — ----------------------- Page 88----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе плечах и лице, я почувствовал, что какое-то невидимое существо, не знаю из чего сотканное, охватывает мою душу с такой безгрешной радостью, с такой смеющейся веселостью, как будто она давно меня любила и давно ждала. Она была вся как бы тончайшей душой этой реки, — вся струящая­ ся, вся трепещущая, вся ласкающая, вся состоящая из прохлады и света, беззаботного смеха и нежности, из радости и любви. И когда, после дол­ гого пребывания моего тела в ее теле, а моей души — в ее душе, я лег, за­ крыв глаза, на берегу под тенью развесистых деревьев, я чувствовал, что сердце мое так освежено, так омыто, так чисто, так блаженно, как могло бы оно быть когда-то в первые дни творения, на заре времен. И я понял, что происшедшее со мной было на этот раз не обыкновенным купанием, а настоящим омовением в самом высшем смысле этого слова. Быть может, кто-нибудь сказал бы, что и он живал в лесах и купался в реках, и он хаживал по лесам и полям, и он, стоя на тетеревином току, ис­ пытывал состояние единения с природой, и, однако же, ничего, схожего со стихиалями, не ощутил. Если так скажет охотник, удивляться будет нечему: в этом разрушителе природы стихиали видят врага и осквернителя, и нет более верного способа сделать невозможной их близость, как захватить с собой в лес охотничье ружье. Если же это скажет не охотник — пусть он со вниманием припомнит недели своей жизни среди природы и сам обнару­ жит свои нарушения тех условий, о которых я с самого начала предупре ­ ждал. Нельзя, конечно, заранее определить длительность этапов этого по­ знания: сроки зависят от многих обстоятельств, объективных и личных. Но рано или поздно наступит первый день: внезапно ощутишь всю Природу так, как если бы это был первый день творения и земля блаженствовала в райской красоте. Это может случиться ночью у костра или днем среди ржаного поля, вечером на теплых ступеньках крылечка или утром на роси­ стом лугу, но содержание этого часа будет везде одно и то же: головокру­ жительная радость первого космического прозрения. Нет, это еще не озна­ чает, что внутреннее зрение раскрылось: ничего, кроме привычного ландшафта, еще не увидишь, но его многослойность и насыщенность ду ­ хом переживешь всем существом. Тому, кто прошел сквозь это первое про ­ зрение, стихиали станут еще доступнее; он будет все чаще слышать ка­ кими-то, не имеющими названия в языке, способностями души повседневную близость этих дивных существ. Но суть "первого прозрения" уже в другом, высшем. Оно относится не к трансфизическому познанию только, но и к тому, для которого мне не удалось найти иного названия, кроме старинного слова "вселенский". В специальной литературе этот род состояний освещался многими авторами. Уильям Джемс называет его про­ рывом космического сознания. По-видимому, оно может обладать весьма — 88 — ----------------------- Page 89----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе различной окраской у различных людей, но переживание космической гармонии остается его сутью. Методика, которую я описал в этой главе, способна, в известной мере, приблизить эту минуту, но не следует надеять­ ся, что такие радости станут частыми гостями дома нашей души. С другой стороны, состояние это может охватить душу и безо всякой сознательной подготовки: такой случай описывает, например, в своих "Воспоминаниях" Рабиндранат Тагор. Легко может статься, что человек, не раз испытавший среди Природы чувство всеобщей гармонии, подумает, что это и есть то, о чем я говорю. О, нет. Прорыв космического сознания — событие колоссального субъек­ тивного значения, каких в жизни одного человека может быть весьма огра ­ ниченное число. Оно приходит внезапно. Это — не настроение, не насла­ ждение, не счастье, это даже не потрясающая радость, — это нечто большее. Потрясающее действие будет оказывать не оно само, а скорее воспоминание о нем; само же оно исполнено такого блаженства, что пра­ вильнее говорить в связи с ним не о потрясении, а о просветлении. Состояние это заключается в том, что Вселенная — не Земля только, а именно Вселенная — открывается как бы в своем высшем плане, в той божественной духовности, которая ее пронизывает и объемлет, снимая все мучительные вопросы о страдании, борьбе и зле. В моей жизни это совершилось в ночь полнолуния на 29 июля 1931 года в тех же Брянских лесах, на берегу небольшой реки Неруссы. Обыч­ но среди природы я стараюсь быть один, но на этот раз случилось так, что я принял участие в небольшой общей экскурсии. Нас было несколько чело ­ век — подростки и молодежь, в том числе один начинающий художник. У каждого за плечами имелась котомка с продуктами, а у художника еще и дорожный альбом для зарисовок. Ни на ком не было надето ничего, кроме рубахи и штанов, а некоторые скинули и рубашку. Гуськом, как ходят не­ гры по звериным тропам Африки, беззвучно и быстро шли мы — не охотни­ ки, не разведчики, не изыскатели полезных ископаемых, просто — друзья, которым захотелось поночевать у костра на знаменитых плесах Неруссы. Необозримый, как море, сосновый бор сменился чернолесьем, как всегда бывает в Брянских лесах вдоль пойм речек. Высились вековые дубы, клены, ясени, удивлявшие своей стройностью и вышиной осины, похожие на пальмы, с кронами на головокружительной высоте; у самой воды сере­ брились округлые шатры добродушных ракит, нависавших над заводями. Лес подступал к реке точно с любовной осторожностью: отдельными купа ­ ми, перелесками, лужайками. Ни деревень, ни лесничеств... Пустынность нарушалась только нашей едва заметной тропкой, оставленной косарями, да закругленными конусами стогов, высившихся кое-где среди полян в — 89 — ----------------------- Page 90----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе ожидании зимы, когда их перевезут в Чухраи или в Непорень по санной дороге. Плесов мы достигли в предвечерние часы жаркого, безоблачного дня. Долго купались, потом собрали хворост и, разведя костер в двух мет ­ рах от тихо струившейся реки, под сенью трех старых ракит, сготовили не­ мудрящий ужин. Темнело. Из-за дубов выплыла низкая июльская луна, со­ вершенно полная. Мало-помалу умолкли разговоры и рассказы, товарищи один за другим уснули вокруг потрескивавшего костра, а я остался бодрствовать у огня, тихонько помахивая для защиты от комаров широкой веткой. И когда луна вступила в круг моего зрения, бесшумно передвигаясь за узорно-узкой листвой развесистых ветвей ракиты, начались те часы, ко­ торые остаются едва ли не прекраснейшими в моей жизни. Тихо дыша, откинувшись навзничь на охапку сена, я слышал, как Нерусса струится не позади, в нескольких шагах за мною, но как бы сквозь мою собственную душу. Это было первым необычайным. Торжественно и бесшумно в поток, струившийся сквозь меня, влилось все, что было на земле, и все, что могло быть на небе. В блаженстве, едва переносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, будто стройные сферы, медлительно вращаясь, плыли во всемирном хороводе, но сквозь меня; и все, что я мог помыслить или вооб­ разить, охватывалось ликующим единством. Эти древние леса и прозрач­ ные реки, люди, спящие у костров, и другие люди — народы близких и дальних стран, утренние города и шумные улицы, храмы со священными изображениями, моря, неустанно покачивающиеся, и степи с колышущей­ ся травой — действительно все было во мне тою ночью, и я был во всем. Я лежал с закрытыми глазами. И прекрасные, совсем не такие, какие мы ви ­ дим всегда, белые звезды, большие и цветущие, тоже плыли со всей миро ­ вой рекой, как белые водяные лилии. Хотя солнца не виделось, было так, словно и оно тоже текло где-то вблизи от моего кругозора. Но не его сия­ нием, а светом иным, никогда мною не виданным, пронизано было все это, — все, плывшее сквозь меня и в то же время баюкавшее меня, как дитя в колыбели, со всеутоляющей любовью. Пытаясь выразить словами переживания, подобные этому, видишь от­ четливее, чем когда бы то ни было, нищету языка. Сколько раз пытался я средствами поэзии и художественной прозы передать другим то, что со­ вершилось со мною в ту ночь. И знаю, что любая моя попытка, в том числе и вот эта, никогда не даст понять другому человеку ни истинного значения этого события моей жизни, ни масштабов его, ни глубины. Позднее я старался всеми силами вызвать это переживание опять. Я создавал все те внешние условия, при которых оно совершилось в 1931 году. Много раз в последующие годы я ночевал на том же точно месте, в — 90 — ----------------------- Page 91----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе такие же ночи. Все было напрасно. Оно пришло ко мне опять столь же вне­ запно лишь двадцать лет спустя, и не в лунную ночь на лесной реке, а в тю­ ремной камере. О, это еще только начало. Это еще не то просветление, после кото­ рого человек становится как бы другим, новым — просветленным в том выс­ шем смысле, какой влагается в это слово великими народами Востока. То просветление — священнейшее и таинственнейшее: это раскрытие духов­ ных очей. Большего счастья, чем полное раскрытие внутреннего зрения, слуха и глубинной памяти, на Земле нет. Счастье глухого и слепорожденного, внезапно, в зрелые годы пережившего раскрытие телесного зрения и слу­ ха, — лишь тусклая тень. Об этом я могу только повторять, если можно так выразиться, пона­ слышке. Есть замечательная страница в поэме Эдвина Арнольда "Свет Азии", где описывается такое состояние, сделавшее одного искателя тем, кто ныне известен всему человечеству как Гаутама Будда. Вот это описание. Речь идет о вступлении Будды в состояние "абхиджны" — широкое прозрение "в сферы, не имеющие названий, в бесчисленные системы миров и солнц, двигающихся с поразительной правильностью, мириады за мириадами... где каждое светило является самостоятельным целым и в то же время частью целого — одним из серебристых островов на сапфировом море, вздымающемся в бесконечном стремлении к переменам. Он видел Владык Света, которые держат миры невидимыми узами, а сами покорно движутся вокруг более могущественных светил, переходя от звезды к звез ­ де и бросая непрестанное сияние жизни из вечно меняющихся центров до самых последних пределов пространства. Все это он видел в ясных обра­ 1 зах, все циклы и эпициклы, весь ряд кальп и махакальп — до предела вре­ мен, которого ни один человек не может охватить разумом. Сакуалу за са ­ 2 куалой проницал он в глубину и высоту и прозревал за пределами всех сфер, всех форм, всех светил, всякого источника движений. То незыблемое и безмолвно действующее Великое, согласно Которому тьма должна раз­ виваться в свет, смерть — в жизнь, пустота — в полноту, бесформен­ ность — в форму, добро — в нечто лучшее, лучшее — в совершеннейшее; это невысказываемое Великое сильнее самих богов: Оно неизменно, невы­ разимо, первоверховно. Это — Власть созидающая, разрушающая и воссоздающая, направляющая все и вся к добру, красоте и истине". Что скажешь на это? Надеяться даже в самом потаенном уголке души на то, что и тебя осенит когда-нибудь подобный час, было бы не гордыней, 1Мировые периоды. Кальпа — период от возникновения до разрушения мира. 2Системы миров. — 91 — ----------------------- Page 92----------------------- Глава 2.Немного о трансфизическом методе а простым ребячеством. И тем не менее, утешение в том, что каждая мона­ да человеческая, без малейших исключений, рано или поздно, пусть даже после почти бесконечных времен, может быть, уже совсем в другой, не че­ ловеческой форме, в другом мире, достигнет этого состояния, и превзой­ дет его, и оставит его за собой. А наше дело — делиться с другими тем лучшим, что мы имеем. Мое лучшее — то, что я пережил на путях трансфизического и метаисториче ­ ского познания. Затем и пишется эта книга. В двух последних главах я по­ казывал, как сумел, важнейшие вехи своего внутреннего пути. Все даль­ нейшее будет изложением того, что на этом пути было понято о Боге, об иных мирах и о человечестве. Постараюсь больше не возвращаться к во­ просу о том, как это было понято; настало время говорить о том, что поня­ то. — 92 — ----------------------- Page 93----------------------- Глава 3.Исходная концепция Глава 3. Исходная концепция 1. Многослойность Наш физический слой — понятие, равнозначное понятию астрономи­ ческой Вселенной, — характеризуется, как известно, тем, что его Про­ странство обладает тремя координатами, а Время, в котором он существу­ ет, — одной. Этот физический слой в терминологии Розы Мира носит наименование Энроф. На арене современной науки и на арене современной филосо — фии все еще длится спор о бесконечности или конечности Энрофа в про­ странстве, о его вечности или ограниченности во времени, а также о том, охватывается ли Энрофом все мироздание, исчерпыва — ются ли его фор­ мами все формы бытия. Открытие понятия антивещества; возникновение из физической пу­ стоты и даже искусственное извлечение из нее физически материальных частиц, дотоле пребывавших в мире отрицательной энергии; эксперимен­ тальное подтверждение теории, указывающей, что физическая пустота Энрофа заполнена океаном частиц другой материальности, — все эти факты суть вехи пути, по которому медлительная наука следует от пред­ ставлений классического материализма к таким, которые весьма отличны и от них, и от позиций старой идеалистической философии. Очень вероят­ но, что путаница, которую вносят в эту проблематику сторонники материа­ листической философии, утверждая, будто бы все ее противники лишь по ­ вторяют зады идеализма, — один из приемов в той последней битве, которую дает материалистическое сознание прежде чем съехать, как гово­ рится, на тормозах, сдавая одну свою позицию за другой и уверяя в то же время, будто бы именно это предвиделось и давно утверждалось классика­ ми материализма. В частности, очень любопытно будет наблюдать, к каким ухищрениям прибегнет эта философия в недалеком будущем, когда ей придется, под давлением фактов, вводить в круг своих понятий понятие ан­ тиматерии. Первичность материи по отношению к сознанию, принципиальная познаваемость всей Вселенной и в то же время ее бесконечность и веч­ — 93 — ----------------------- Page 94----------------------- Глава 3.Исходная концепция ность — эти наивные тезисы материализма, выработанные на минувших стадиях науки, могут еще удерживаться в обращении лишь путем напря­ женных натяжек, а главное — благодаря вмешательству сил, имеющих от­ ношение не столько к философии, сколько к полицейской системе. Однако многие тезисы классических религий не выдерживают экзамена современ ­ ной науки в такой же мере. Новое же познание, метаисторическое и трансфизическое, не покрывая области научных знаний, по существу не противоречит науке ни в чем, а в некоторых вопросах предвосхищает ее выводы. Понятие многослойности Вселенной лежит в основе концепции Розы Мира. Под каждым слоем понимается при этом такой материальный мир, материальность которого отлична от других либо числом пространствен­ ных, либо числом временных координат. Рядом с нами, сосуществуют, например, смежные слои, Пространство которых измеряется по тем же трем координатам, но Время которых имеет не одно, как у нас, а несколь ­ ко измерений. Это значит, что в таких слоях Время течет несколькими па­ раллельными потоками различных темпов. Событие в таком слое происхо­ дит синхронически во всех его временных измерениях, но центр события находится в этом или в двух из них. Ощутительно представить себе это, ко­ нечно, нелегко. Обитатели такого слоя, хотя действуют преимущественно в одном или двух временных измерениях, но существуют во всех них и со­ знают их все. Эта синхроничность бытия дает особое ощущение полноты жизни, неизвестное у нас. Немного опережая ход изложения, добавлю сейчас, что большое число временных координат в сочетании с минималь­ ным (одна, две) числом пространственных становится для обитателей таких слоев, напротив, источником страдания. Это схоже с сознанием ограни­ ченности своих средств, со жгучим чувством бессильной злобы, с воспоми­ нанием о заманчивых возможностях, которыми субъект не в состоянии воспользоваться. Подобное состояние в Энрофе некоторые из нас назва­ ли бы "кусанием локтей" или мукою Тантала. За редкими исключениями, вроде Энрофа, число временных измере­ ний превышает, и намного, число пространственных. Слоев, имеющих свы­ ше шести пространственных измерений, в Шаданакаре, кажется, нет. Чис­ ло же временных достигает в высших из этих слоев брамфатуры огромной цифры — двести тридцать шесть. Неправильно было бы думать, перенося специфические особенности Энрофа на другие слои, будто все преграды, отделяющие слой от слоя, не­ пременно так же малопроницаемы, как преграды, отделяющие Энроф от слоев других измерений. Встречаются, правда, преграды, ограничиваю­ щие один слой, и еще менее проницаемые, еще плотнее изолирующие его от остальных. Но таких мало. Гораздо больше таких групп слоев, внутри — 94 — ----------------------- Page 95----------------------- Глава 3.Исходная концепция которых переход из слоя в слой требует от существа не смерти или труд­ нейшей материальной трансформы, как у нас, но лишь особых внутренних состояний. Есть и такие, откуда переход в соседние обусловлен не большим количеством усилий, чем, скажем, переход из одного государ­ ства земного Энрофа в другое. Несколько таких слоев складываются в си­ стему. Каждую такую систему слоев или ряд миров я привык мысленно на­ зывать индийским термином сакуала. Впрочем, наряду с сакуалами встречаются и слои-одиночки, подобно Энрофу. Слои и целые сакуалы разнствуют между собой также и характером протяженности своего пространства. Отнюдь не все они обладают протя­ женностью космической, какой обладает Энроф. Как ни трудно это вооб ­ разить, но пространство многих из них гаснет на границах солнечной си­ стемы. Другие еще локальнее: они как бы заключены в пределах нашей планеты. Немало даже таких, которые связаны не с планетой в целом, а лишь с каким-нибудь из ее физических пластов или участков. Ничего, схо ­ жего с небом, в таких слоях, понятное дело, нет. Будучи связаны между собой общими метаисторическими процесса­ ми, обладая — в большинстве — как бы парой враждующих духовных по­ люсов, все слои каждого небесного тела составляют огромную, тесно вза ­ имодействующую систему. Я уже говорил, что такие системы называются брамфатурами. Общее число слоев в некоторых из них ограничивается единицами, а других — насчитывает несколько сот. Кроме Шаданакара, общее число слоев которого ныне двести сорок два, в солнечной системе существуют теперь брамфатуры Солнца, Юпитера, Сатурна, Урана, Не­ птуна, Луны, а также некоторых спутников больших планет. Брамфатура Венеры находится в зародыше. Остальные планеты и спутники столь же мертвы в других слоях своих, как и в Энрофе. Это — руины погибших брамфатур, покинутых всеми монадами, либо не являвшиеся брамфатура­ ми никогда. Многослойные системы материальностей, до некоторой степени ана­ логичные брамфатурам, но несравненно более колоссальные, объемлют некоторые звездные группы, например — большинство звезд Ориона или систему двойной, со многими планетами, звезды Антарес: еще колоссаль­ нее системы галактик и всей Вселенной. Это — макробрамфатуры. Извест­ но, что есть макробрамфатуры с огромным числом разноматериальных слоев — до восьми тысяч. Ничего, схожего с крайней материальной разря ­ женностью, так называемой "пустотой" Энрофа, в макробрамфатурах нет. Легко понять, что макробрамфатуры находятся вне досягаемости даже для величайших из человеческих душ, ныне обитающих в Энрофе. Иначе, чем в отдаленных предчувствиях, никаких конкретных сведений о них не может непосредственно почерпнуть никто. Такие сведения иногда — 95 — ----------------------- Page 96----------------------- Глава 3.Исходная концепция достигают до нас от высоких духов Шаданакара, неизмеримо более вели­ ких, чем мы, через посредство невидимых друзей нашего сердца. Но и та­ кие сообщения крайне трудны для нашего восприятия. Так, мне было почти невозможно понять странную и скорбную весть о том, что в макробрамфа­ турах нашей Галактики существует материальный слой, где есть про­ странство, но нет времен, — нечто вроде дыры во Времени, притом внутри себя обладающей, однако, движением. Это — страдалище великих демо­ нов, царство темной вечности, но не в смысле бесконечно длящегося Вре­ 1 мени, а в смысле отсутствия всяких времен . Такая вечность не абсолютна, ибо Время может возникнуть и там, и именно в этом — одна из задач огромных циклов космического становления. Потому что только возникно­ вение времен сделает возможным освобождение из этого галактического ада великих страдальцев, заключенных там. Молекулы и некоторые виды атомов входят в состав крошечных си­ стем — микробрамфатур, причем существование некоторых из них во вре­ мени исчезающе мало. Однако это довольно сложные миры, и не следует упускать из виду, что элементарные частицы — живые существа, а иные из них обладают свободой воли и вполне разумны. Но общение с ними, а тем более личное, непосредственное проникновение в микробрамфатуры фак­ тически невозможно. Ни в одном из слоев Шаданакара нет в настоящее время ни одного существа, на это способного: это пока превышает силы даже Планетарного Логоса. Только в макробрамфатурах Галактики дей­ ствуют духи столь невообразимой мощи и величия, что они способны од­ новременно спускаться во множество микробрамфатур: для этого такой дух должен, сохраняя свое единство, одновременно воплотиться в миллио ­ нах этих мельчайших миров, проявляясь в каждом из них со всею полно­ той, хотя и в ничтожно малые единицы времени. Я все время говорю о, так или иначе, материальных слоях, ибо духов­ ных слоев как слоев не существует. Различие между духом и материей ско­ рее стадиальное, чем принципиальное, хотя дух творится только Богом, эманирует из Него, а материальности создаются монадами. Дух в своем первичном состоянии, не облаченный ни в какие покро­ вы, которые мы могли бы назвать материальными, представляет Собою субстанцию, которую мы не точно, а лишь в порядке первого приближения можем сравнить с тончайшей энергией. Духовны только Бог и мона­ ды — бесчисленное множество богорожденных и богосотворенных высших Я, неделимых духовных единиц; они разнствуют между собой степенью своей врожденной потенциальной масштабности, неисчерпаемым много­ образием своих материальных облачений и дорог своей жизни. Высоко 1Отмечу попутно, что различие двух значений слова "вечность" до сих пор очень мало осознано на ­ шей философской мыслью. — 96 — ----------------------- Page 97----------------------- Глава 3.Исходная концепция поднявшаяся монада может быть там, здесь, во многих точках мироздания одновременно, но она не вездесуща. Дух же Божий воистину везде­ сущ. — Он пребывает даже там, где нет никаких монад, например, в поки­ нутых всеми монадами руинах брамфатур. Без Него не может существо­ вать ничто, даже то, что мы называем мертвой физической материей. И если бы Дух Божий покинул ее, она перестала бы быть — не в смысле перехода в другую форму материи или в энергию но совершенно. 2. Происхождение зла. — Мировые законы. — Карма Если миф о восстании и падении Люцифера рассматривать в при­ менении к духовной истории Шаданакара, он потеряет смысл. Никаких со ­ бытий в метаистории нашей планеты, которые могли бы быть отражены в событиях этого мифа, не совершалось никогда. Совершилось однажды, весьма давно, нечто иное, о чем воспоминания, хотя и очень искаженные, сохранились в некоторых других мифах, например — в сказании о бунте титанов. Об этом, впрочем, предстоит говорить подробнее в другой связи. Что же до легенд, связанных с восстанием и падением Люцифера, то эти события совершились некогда в плане вселенском, в превышающих все ка­ тегории нашего разума масштабах той макробрамфатуры, которая объемлет Вселенную. Совершилось то, что, будучи переведено духовидца­ ми древности в плоскость эпохальных человеческих понятий, отлилось в этот миф. Эпохальные понятия отмерли, масштабы наших представлений расширились неизмеримо, и если теперь мы хотим уловить в этом мифе бессмертное и истинное семя идеи, мы должны пренебречь всем эпохаль­ ным, внесенным в него, и остановиться лишь на одном центральном факте, им утверждаемом. Естественно, что сознание даже мудрейших в те времена отстояло от теперешних представлений об объемах и структуре Вселенной так далеко, что ведение вселенского, просачивавшееся в их сознание благодаря уси­ лиям невидимых друзей их сердца, сдавливалось, стискивалось в тесном объеме их эмпирического опыта, их сильного, но не обогащенного и не ис­ тончившегося ума. Впрочем, мало чем легче и задачи того, кто ныне пыта ­ ется выразить в человеческих понятиях и словах хоть отзвук вселенской тайны о восстании так называемого Денницы. Такая попытка состояла бы из двух стадий: в выискивании в океане наших понятий именно тех, кото­ рые ближе других к отражению этой запредельной реальности — во-пер­ вых; в выискивании в океане нашего языка таких словосочетаний, которые в состоянии хоть сколько-нибудь отразить, в свою очередь, эти ускользаю­ щие понятия — во-вторых. Но такая работа связана с органическим ро­ стом личности и ее вселенского опыта. Ее нельзя форсировать по соб­ ственной прихоти. Я чувствую себя находящимся лишь в начале этой — 97 — ----------------------- Page 98----------------------- Глава 3.Исходная концепция работы. Поэтому говорить что-либо о вселенских событиях этого порядка я не могу, кроме обнаженной констатации некогда совершившегося факта: в незапамятной глубине времен некий дух, один из величайших, называе­ мый нами Люцифером или Денницей, выражая неотъемлемо присущую каждой монаде свобод выбора, отступил от своего Творца ради создания другой вселенной по собственному замыслу. К нему примкнуло множество других монад, больших и малых. Создание ими другой вселенной началось в пределах этой. Они пытались создавать миры, но эти миры оказывались непрочны и рушились, потому что, восстав, богоотступнические монады этим самым отвергли любовь — единственный объединяющий, цементирую­ щий принцип. Вселенский план Провидения ведет множество монад к высшему единству. По мере восхождения их по ступеням бытия формы их объедине­ ний совершенствуются, любовь к Богу и между собой сближает их все бо­ лее. И когда каждая из них погружается в Солнце Мира и со-творит Ему — осуществляется единство совершеннейшее: слияние с Богом без утраты своего неповторимого Я. Вселенский замысел Люцифера противоположен. Каждая из прим­ кнувших к нему монад — только временная его союзница и потенциальная его жертва. Каждая демоническая монада, от величайших до самых ма­ лых, лелеет мечту — стать владыкою Вселенной: гордыня подсказывает ей, что потенциально сильнее всех — именно она. Ею руководит своего рода "категорический императив", выражаемый до некоторой степени форму­ лой: есмь Я и есть не-Я; все не-Я должно стать мною, другими словами, все и все должны быть поглощены этим единственным, абсолютно самоутвер­ ждающимся Я. Бог отдает Себя; противобожеское начало стремится вобрать в себя все. Вот почему оно есть, прежде всего, вампир и тиран, и вот почему тираническая тенденция не только присуща любому демониче­ скому Я, но составляет неотъемлемую его черту. Поэтому демонические монады объединяются временно между со­ бой, но, по существу, они соперники не на жизнь, а на смерть. С захватом локальной власти их группою скоро вскрывается это противоречие, начи ­ нается взаимная борьба и побеждает сильнейший. Трагичность для демонов хода космической борьбы обусловлена еще и тем, что Господь творит новые и новые монады, демоны же неспособны сотворить ни одной, и соотношение сил непрерывно увеличивается не в их пользу. Новых отпадений не совершается и не совершится больше никогда, этому есть абсолютные гарантии, и я глубоко сожалею, что исключитель­ ная трудность этой проблемы не позволяет мне найти нужный ряд понятий для того, чтобы изложить ее сколько-нибудь вразумительно. Во всяком слу ­ чае, все демонические монады — очень древнего происхождения, все — 98 — ----------------------- Page 99----------------------- Глава 3.Исходная концепция они — давние участники великого восстания. Правда, совершались и поз­ же, совершаются и теперь — не отпадения, а нечто, внешне схожее: высо­ косознательное существо, иногда даже целая группа их, временно проти­ вопоставляют себя Провиденциальной воле. Но этот богоборческий выбор совершается не самою монадою, а низшим Я, душевным, ограниченным сознанием. Поэтому богоборческая деятельность его протекает не в ду­ ховном мире, но в материальных мирах, подвластных, по воле самих же демонов, закону возмездия. Этим самым бунт оказывается заранее обре ­ чен, совершивший его вступает на длительный путь искупления. Постепенно, в ходе борьбы, безуспешность попыток демонических сил создать собственную вселенную стала уясняться ими самими; продол­ жая создавать отдельные миры и прилагая неимоверные усилия к упроче­ нию их существования, они в то же время поставили перед собой и другую цель: завладеть мирами уже существующими или ныне творящимися Про­ виденциальными силами. Отнюдь не разрушение миров, а именно завла­ дение ими — такова их цель, но разрушение миров — объективное след­ ствие подобного завладения. Лишенные объединяющего принципа любви и сотворчества, цементируемые лишь противоречивым принципом насилия, миры не могут существовать сколько-нибудь длительное время. Есть разру­ шающиеся галактики. И когда астрономические наблюдения внегалактиче­ ских туманностей охватят более длительный период, чем сейчас, процессы этих мировых катастроф приоткроются взору науки. Есть погибшие и поги­ бающие планеты: Марс, Меркурий, Плутон — руины брамфатур; все мо­ нады Света были изгнаны из этих систем, подпавших демоническому господству, вслед за чем последовала завершающая катастрофа и демо­ нические полчища оказались бесприютно мечущимися в мировом про­ странстве в поисках нового объекта вторжения. Но есть макробрамфатуры и целые галактики, вторгнуться в которые силам восставшего не удалось. Внутри нашей Галактики системою, полно­ стью освободившейся от демонических начал, является Орион — макроб­ рамфатура необычайного могущества духовного Света. Тот же, кто будет созерцать в рефлектор великую туманность Андромеды, увидит воочию другую галактику, не знавшую демонических вторжений никогда. Это мир, с начала до конца восходящий по ступеням возрастающих блаженств. Среди миллионов галактик Вселенной таких миров немало, но наша Галак­ тика, к сожалению, не входит в их число. Давно низвергнутые из макроб­ рамфатуры Вселенной, силы Восставшего ведут в мирах нашей Галактики безостановочную, неустанную, миллионы форм приобретающую борьбу против сил Света; ареной борьбы оказался и Шаданакар. Он стал такою ареною еще в те отдаленные времена, когда в Энро­ фе Земля представляла собой полурасплавленный шар, а другие слои Ша­ — 99 — ----------------------- Page 100----------------------- Глава 3.Исходная концепция данакара, исчислявшиеся еще однозначными цифрами, только создава­ лись великими иерархиями макробрамфатур. Там не было закона взаимо ­ пожирания: там, в мирах существ, которые теперь нам известны под об­ щим именем ангелов, господствовал принцип любви и дружбы всех. Не было закона смерти: каждый переходил из слоя в слой путем материаль­ ной трансформы, свободной от страдания и не исключавшей возможности возврата. В этих мирах, тогда обладавших только тремя измерениями про­ странства и, следовательно, почти таких же плотных, как Энроф, не было, однако, закона возмездия: совершенные ошибки исправлялись с помощью высших сил. Проблески воспоминаний об этом, из сокровищниц глубинной памяти поднимавшиеся в сознание древних мудрецов, но сниженные и упрощенные их сознанием, привели к кристаллизации легенды об утрачен­ ном рае. В действительности, не рай, а прекрасная заря, и не над земным Энрофом, тогда еще лишенным органической жизни, а над миром, кото­ рый теперь называется Олирной, сияла тогда и сохранилась в памяти тех немногих человеческих монад, которые не явились в Шаданакар позднее, как большинство, а начинали в нем свой путь во времена, более давние, чем древность, и не в Энрофе, а в ангельской Олирне. Это содружество праангелов можно назвать, в известном смысле, первым человечеством Шаданакара. Великий демон, один из сподвижников Люцифера, вторгся в Шадана­ кар с полчищами меньших. Имя его Гагтунгр. То была длительная и упорная борьба; она увенчалась его частичной победой. Изгнать силы Света из брамфатуры ему не удалось, но удалось создать несколько демонических слоев и превратить их в неприступные цитадели. Ему удалось вмешаться в процесс возникновения и развития жизни в земном Энрофе и поставить на животном царстве свою печать. Планетарные законы, с помощью которых начинали создавать органическую жизнь в Энрофе силы Света, неузнава­ емо исказились. Ложно и кощунственно приписывать Божеству законы вза­ имопожирания, возмездия и смерти. "Бог есть Свет и нет в Нем никакой тьмы". От Бога только спасение. От Него только радость. От Него только благодать. И если мировые законы поражают нас своей жестокостью, то это потому, что голос Бога возвышается в нашей душе против творчества Великого Мучителя. Взаимная борьба демонических монад, победа силь­ нейшего, а не того, кто более прав, и низвержение побежденного в пучину мук — этот закон люциферических сил отобразился на лице органического мира Энрофа, выразившись здесь в законе "борьбы за существование". Всякое страдание существа, всякая его боль и мука дают излучение — и здесь, в Энрофе, и там, в мирах посмертия. Всякое его чувство, всякое вол­ нение его душевного естества не может не давать соответствующего излу­ — 100 — ----------------------- Page 101----------------------- Глава 3.Исходная концепция чения. Излучения злобы, ненависти, алчности, похоти животных и людей проникают в демонические слои, восполняя убыль жизненных сил у раз­ личных классов и групп их обитателей. Но этих излучений едва достаточно, чтобы они восполняли убыль сил именно у отдельных демонических сооб­ ществ. Зато излучение страдания и боли — оно называется гав­ вах — способно насыщать гигантские толпы демонов почти всех видов и рангов. По существу, гаввах — их пища. Налагая свою лапу на законы Шаданакара, Гагтунгр искажал их так, чтобы породить и умножить страда­ ние. Он делал их тягостными, жестокими, нестерпимыми. Он воспрепят­ ствовал водворению в Энрофе закона трансформы; как равнодействую­ щая обоих борющихся начал, возникла смерть и стала законом. Он воспрепятствовал принципу всеобщей дружбы; как равнодействующая обеих сил, появилось взаимопожирание и стало законом жизни. И, нако­ нец, демонические силы вмешались в жизнь других слоев Шаданака­ ра — тех, через которые пролегал путь существ, хоть раз воплотившихся в земном Энрофе: эти слои были обращены в миры возмездия, где царству­ ют мучители, впивая страдания страдальцев. Среди различных видов гав­ ваха особое значение имеет тот, который связан с истечением физической крови. Когда кровь людей и животных вытекает из организма, то в первые минуты этого процесса она выделяет жгучее излучение особой силы. Поэтому некоторые классы демонов заинтересованы не столько в смерти живых существ Энрофа и не в загробном страдании их душ, сколько имен ­ но в кровопролитиях. Ни одно кровопролитие в истории не происходило и не происходит без неосознанного нами внушения этих потусторонних кро­ вопийц. И кровавые жертвоприношения в некоторых древних культах были ужасны не только своей жестокостью, но и тем, что питали собою отнюдь, конечно, не богов, а именно этих демонов. Для восполнения сил Света Планетарным Логосом — первой и вели­ чайшей монадой Шаданакара — был создан новый слой и положено нача­ ло новому человечеству. Энроф был оставлен животному царству; новый же слой населился титанами, обликом напоминавшими нас, но огромными и великолепными. В мире, напоминавшем Энроф, только пока еще сумрач­ ном, их светящиеся фигуры двигались на фоне сине-серого, свинцового неба, по склонам и выгибам пустынных гор, их совершенствуя. Человече­ ство титанов исчислялось несколькими тысячами. Пола они были лишены, рождение новых не связывайтесь с союзом двух старших никак. Но Гаг­ тунгр сумел вызвать их бунт простив Промысла. Идея их заключалась в том, что они — семя и ядро нового мирового начала, третьего, противосто­ ящего и Богу, и демонам. Они жаждали абсолютной свободы своих Я, но жестокость и злобу демонов ненавидели. Бунт завершился тем, что силы Гаттунгра, пользуясь законом возмездия, вовлекли души титанов в глубо­ кие мучилища. Там длилась их пытка свыше миллиона лет, пока, с помо­ — 101 — ----------------------- Page 102----------------------- Глава 3.Исходная концепция щью Провиденциальных сил, им не удалось вырваться из плена. Теперь большинство из них совершают свой путь среди человечества, выделяясь на общем фоне масштабом своей личности и особым сумрачным, хотя от­ нюдь не темным ее колоритом. Их творчество отмечено смутным воспоми­ нанием богоборческого подвига, как бы опалено древним огнем и пора­ жает своею мощью. От демонических монад их дух отличен порывом к 1 Свету, презрением к низменному и жаждой божественной любви . В последние тысячелетия до Христа могущество Гагтунгра было так велико, что в потусторонних слоях многих метакультур человечества у воз­ мездия был отнят его временный характер. Выход из страдалищ был для мучающихся наглухо закрыт и у них отнята надежда. Этот закон возмездия, железный закон нравственных причин и след­ ствий — тех следствий, которые могут проявляться и в текущей жизни, но во всей полноте проявляются в посмертии и даже в следующих воплощениях, -можно назвать индийским термином карма. Карма есть такая же равно­ действующая двух противоположных воль, как закон смерти и закон борь ­ бы за существование. Если бы демонические силы не встречали постоян­ ных препятствий со стороны своих врагов, законы были бы еще тяжелее, потому что демоническая цель законов — порождать гаввах и парализо­ вать проявления подпавших им душ Света. У законов есть и другая сторо­ на, это — их очищающее значение. Это остаток древнейших светлых пра­ законов миротворивших прекрасных иерархий; цель этих иерархий и всех светлых сил Шаданакара — смягчение и просветление законов; цель демо­ нических — еще большее их утяжеление. Замысел Провидения — спасение всех жертв. Замысел Гагтун­ гра — превращение всех в жертвы. Богочеловечество следующего мирового периода будет доброволь­ ным единением всех в любви. Дьяволочеловечество — по-видимому, его не удастся избежать в конце текущего периода — будет абсолютной тиранией одного. Космос есть поприще становящихся монад. Антикосмос — всемирный союз соперников и скопище ущербленных светлых монад, плененных ими в мирах, над которыми господствуют демоны. У этих пленников отнят свя ­ щеннейший их атрибут: свобода выбора. Несоизмеримостью своих масштабов с масштабами Люцифера все­ ленной Гагтунгр не смущен: он, как и все демонические монады, понимает свою малость лишь как стадию. Слепая вера в безграничное свое возрас­ тание и победу неотъемлема от его Я. Так верит в свой грядущий макрога ­ лактический триумф любая из этих монад, сколь бы миниатюрна она ни 1Из числа деятелей мировой культуры я мог бы назвать несколько таких имен: Эсхил, Дант, Леонар­ до, Микеланджело, Гете, Бетховен, Вагнер, Ибсен, Лермонтов, Лев Толстой. — 102 — ----------------------- Page 103----------------------- Глава 3.Исходная концепция была в настоящее время и какое подчиненное место ни занимала бы в иерархии восставших. Поэтому любая из них, и Гагтунгр в том числе, — ти­ ран не только в идеале и не только в данный момент, но и на каждой ста­ дии в той мере, в какой это позволяет власть, достигнутая на этой стадии. Тирания вызывает такое обильное выделение гавваха, как никакой другой принцип водительства. Впивание гавваха увеличивает запас демонической мощи. Если бы демон стал восполнять убыль своих сил за счет вливания других психических излучений — радости, любви, самоотвержения, рели­ гиозного благоговения, восторга, счастия, — это переродило бы его есте­ ство, он перестал бы быть демоном. Но он не хочет именно этого. И тира­ нией, только тиранией может он обуздать центробежные силы внутри подчинившихся ему демонических множеств. И потому же совершаются иногда в метаистории (а отраженно — и в истории) акты отпадения и обратного восстания отдельных демонических монад против Гагтунгра. Подобные восстания поддержаны силами Света не могут быть, ибо любая из таких монад есть в потенции такой же планетарный демон; если бы она оказалась сильнее Гагтунгра, она сделалась бы еще большим мучителем, чем он. Не надо, впрочем, забывать, что не столь уж редки случаи восста­ ния отдельных демонических монад не против Гагтунгра как такового, а против демонического миропорядка вообще. Такие восстания — не что иное, как обращение демонических монад к Свету, и ясно, что им оказы­ вается тогда всемерная помощь Провиденциальных сил. При всей сатанинской мудрости мировых замыслов Гагтунгра, замыс­ лы эти зыбки именно вследствие указанных причин, ибо шансы обуздать все демонические монады мира, и в будущем самого Люцифера, для пла­ нетарного демона исчезающе малы. Но неутолимое стремление ко вселенскому господству составляет ис­ точник единственно понятных ему радостей: он испытывает подобные ра ­ дости всякий раз, когда малейшая частная победа кажется ему шагом, приближающим к конечной цели. Победы же эти заключаются в порабо­ щении других монад или их душ: демонических — как полусоюзников, по­ лурабов, светлых — как узников и объектов мучительства. Насколько Гаг­ тунгр может вообразить космическое грядущее, он рисует самого себя как некое солнце, вокруг которого бесчисленные монады вращаются по кон­ центрическим кругам, одна за другою падая в него и поглощаясь, — и по­ степенно вся Вселенная приходит в это состояние вращения вокруг него, погружаясь, мир за мирами, в чудовищно разбухшую гипермонаду. Вооб­ разить дальнейшее демонический разум бессилен. Меньшие из этих монад не способны нарисовать даже и такого апофеоза. Незыблемо веруя в свою конечную победу над Вселенной, они сосредоточивают волю и мысль на более близких, легче представимых стадиях. — 103 — ----------------------- Page 104----------------------- Глава 3.Исходная концепция 3. К вопросу о свободе воли Существует некоторое предубеждение, некоторая особая умствен­ ная установка, свойственная в наше время немалому количеству людей, так как ее старательно внедряли в сознание многих народов целых четыре десятилетия. Это — такой ход мысли, который приводит мыслящего к выво ­ ду, перерастающему с течением времени в аксиому, в догмат: будто бы религия отнимает у человека его свободу, требует слепой покорности выс­ шим силам, ставит его в полную от них зависимость. А так как они — толь­ ко призраки, то в действительности укрепляется зависимость от всех весь­ ма реальных человеческих инстанций, которые стремятся эксплуатировать невежество масс. В этом и заключается "религиозное рабство", из коего человечество высвобождается наукой и материалистической философией. Оспаривать это рассуждение значит писать трактат, ставящий целью опровержение основ материалистической философии. Такие трактаты уже написаны, и если они до сих пор в России недостаточно известны, то при­ чина тому в обстоятельствах, имеющих отношение не столько к филосо­ фии, сколько к политике. Что же касается утверждения, будто бы всякая религия требует по­ корности высшим силам, то нет сомнения, что некоторые религиозные доктрины действительно проповедовали предопределение и фактическое отсутствие свободы воли у человека: это — факт, и я меньше всего склонен брать под защиту любые религиозные формы без разбора. Однако рас­ пространять этот признак на всю религию в целом правомерно не в большей степени, чем утверждать, например, что мировая художественная литература реакционна по своему существу, а для обоснования этого ссы­ латься на отдельных реакционных писателей и отдельные реакционные школы. Уяснить неправомерность такого обвинения по отношению к концеп ­ ции Розы Мира я хотел бы немедленно. Прежде всего позволю себе высказать недоумение: никакая наука и 1 никакая философия , в том числе и материалистическая, не оспаривает факта зависимости человеческой воли от множества материальных при­ чин. Как раз именно материалистическая философия даже особенно на­ стаивает на сугубой зависимости воли от факторов экономического ряда. И тем не менее никто не возмущается этим принижением человека перед природной и исторической необходимостью. Никто не вопиет о рабстве человека закону тяготения, закону сохранения материи, закону эволюции, 1Кроме субъективного идеализма. — 104 — ----------------------- Page 105----------------------- Глава 3.Исходная концепция законам экономического развития и т. д. Все понимают, что в рамках этих законов остается все же достаточный простор для проявления нашей воли. Между тем настоящая концепция не прибавляет ни одного фактора нового, дополнительного, к перечисленной сумме факторов определяю­ щих нашу волю. Дело не в их числе, а в их истолковании. То необъятное и бесконечно многообразное, что объединяется выражением "высшие силы", воздействует на нашу волю не столько путем сверхъестественных вторже­ ний, сколько при помощи тех самых рядов, тех законов природы, эволю­ ции и т. п. , которые мы только что условились считать объективными факта­ ми. Эти ряды фактов в огромной степени определяют наше сознание, и не только сознание, но и подсознание, и сверхсознание. Отсюда и возни ­ кают те голоса совести, долга, инстинкта и пр. , которые мы слышим в себе и которые видимым образом определяют наше поведение. Таков механизм связи между "высшими силами" и нашей волей. Правда, иногда имеют ме­ сто явления, которые субъективно могут казаться нарушениями законов природы "высшими силами". Это называют чудом. Но там, где такие явле­ ния действительно совершаются, а не оказываются аберрациями, там происходит вовсе не нарушение естественных законов "произволом" выс­ ших сил, а проявление этих сил через ряд других законов, нам еще неяс­ ных. То, что зачастую кажется нам монолитным, простым, нерасчленимым двигателем наших поступков, например совесть, в действительности пред ­ ставляет собой весьма сложный результат разных рядов. В основном со­ весть есть голос нашей монады. Но его доступ в сферу нашего сознания обусловливается воздействием других рядов: внешние обстоятельства, например какой-нибудь случай, послуживший толчком к тому, чтобы этот голос монады был нами услышан, — это есть проявление Промысла, дей­ ствие сил Провиденциальной природы. Таким образом, выбор человека предопределяется тремя рядами сил. Силами Провиденциальными, пользующимися в своих целях законами природы и истории, как орудиями, и постепенно их просветляющими; си­ лами демоническими, пользующимися теми же самыми законами и все бо ­ лее их отягчающими; и волей нашей собственной монады, подаваемой в круг нашего сознания голосами сердца и разума с помощью Провиденци­ альных сил. Поэтому, будем ли мы рассматривать законы природы и истории как механические, бездушные необходимости или как орудие тех или иных жи­ вых, личных, иноматериальных либо духовных сущностей, — от этого сте­ пень нашей свободы не убудет и не увеличится. — 105 — ----------------------- Page 106----------------------- Глава 3.Исходная концепция Следовательно, степень свободы человеческого выбора с точки зре­ ния концепции Розы Мира не меньше, чем с точки зрения материализма, но ряды определяющих ее факторов иначе осмыслены и четче расчленены. И если материалиста не оскорбляет ограниченность нашей свободы совершенно безличными и бездушными законами природы, то чем же мо­ жет унижать нас ограниченность нашей свободы волей Провиденциальных сил? Нас может оскорблять только ограниченность нашей свободы волей сил демонических; да, она оскорбляет; но ведь это — те самые силы, те наши исконные враги, в обуздании, обращении и просветлении кото­ рых — вся наша цель. И это оскорбление мы перестанем переживать толь­ ко тогда, когда сделаем себя недоступными их воздействию. Эволюция мировой жизни ведет ряды существ от минимальной степени свободы в простейших формах (в зачаточное сознание микроба голос монады не до­ стигает почти совершенно, и поведение его определяется, главным об­ разом, демоническими силами, действующими через законы природы, как через свой передаточный механизм). Высшие животные уже гораздо сво­ боднее, чем микроб, амплитуда их произвольных действий много шире; у человека она возрастает несравненно. Противники религии как таковой указывают на то, что она требует отказа от личной воли, требует покорности нашей воли Божеству. И по от­ ношению к некоторым религиям прошлого они правы. Но Роза Мира не есть религиозное учение прошлого. Она есть религиозное и соци­ ально-этическое учение будущего. Никакой "покорности" воле Божией Роза Мира не требует, ибо ценно только то, что совершается человеком добровольно, а не по принуждению. Не требование рабской покорности воле Божества будет звучать из святилищ религии итога. Оттуда будет излучаться призыв ко всеобщей лю­ бви и к свободному богосотворчеству. Господь — это неизменное и невыразимое первоверховное стремле­ ние, это — духотворящая власть, действующая во всех душах, не умолкаю­ щая даже в глубине демонических монад и направляющая миры и миры, от микробрамфатур до сверхгалактик, к чему-то более совершенному, чем добро, и более высокому, чем блаженство. Чем выше ступень каждого Я, тем полнее совпадает его воля с творческой волей Господней. И когда оно, начав свой космический путь с простейших форм живой материи, минует ступени человека, демиурга народов, демиурга планет и звезд, демиурга галактики, оно через Бога-Сына — погрузится в Отца и воля его полностью совпадет с Отчею волею, сила — с Отчею силой, образ — с Отчим об­ разом и творчество — с Отчим творчеством. — 106 — ----------------------- Page 107----------------------- Глава 3.Исходная концепция Богосотворчество есть светлое творчество всех монад восходящего потока Вселенной, от человека, стихиалей и просветленных животных до демиургов галактик, исполинов невообразимого величия. Вот почему так часто встречается здесь слово "демиург", в старинных религиях почти не употреблявшееся. Демиурги — все, кто творит во славу Божию, из любви к миру и его Первотворцу. Он абсолютно благ. "Он всемогущ", — добавляло старое богословие. Но если Он всемогущ — Он ответственен за зло и страдание мира, следовательно. Он не благ. Казалось бы, выйти из круга этого противоречия невозможно. Но Господь творит из Себя. Всем истекающим из Его глубины мона­ дам неотъемлемо присущи свойства этой глубины, в том числе абсолютная свобода. Таким образом, божественное творчество само ограничивает Творца, оно определяет Его могущество той чертой, за которой лежат сво ­ боды и могущества Его творений. Но свобода потому и свобода, что она заключает возможность различных выборов. И в бытии многих монад она определилась их отрицательным выбором, их утверждением только себя их богоотступничеством. Отсюда то, что мы называем злом мира, отсюда страдание, отсюда жестокосердные законы и отсюда же то, что эти зло и страдание могут быть преодолены. Законы оберегают мир от превращения в хаос. Сами демоны вынуждены считаться с ними, дабы миры не распа­ лись в пыль. Поэтому они не опрокидывают законов, но утяжеляют их. За­ коны слепы. И просветлены они могут быть не во мгновение ока, не чудом, не внешним вмешательством Божества, но длительнейшим космическим пу­ тем изживания богоотступническими монадами их злой воли. У Бога всеобъемлющая любовь и неиссякающее творчество слиты в одно. Все живое, и человек в том числе, приближается к Богу через три бо­ жественных свойства, врожденных ему: свободу, любовь и богосотворче ­ ство. Богосотворчество — цель, любовь — путь, свобода — условие. Демонические монады свободны, как и все, но их любовь глубоко ущербна. У них она направлена исключительно внутрь: демон любит толь ­ ко себя. И оттого, что весь могучий запас любви, в духе его пребывающий, сосредоточен на этом одном, демон любит себя с такою великой силой, с какою любить себя не способен ни один человек. Не может быть утрачена демоническими монадами и способность к творчеству. Но богосотворчество не вызывает у них ничего, кроме пре ­ дельной враждебности. Каждый демон творит только ради себя и во имя свое. — 107 — ----------------------- Page 108----------------------- Глава 3.Исходная концепция Творчество человека превращается в Богосотворчество с той минуты и в той мере, в какой его непреодолимый творческий импульс направляет­ ся усилием его воли и веры не на достижение тех или иных эгоистических целей — славы, удовольствия, материального успеха, служения жестоким и низменным учениям, — но на служение Богу любви. Именно три слова — свобода, любовь и Богосотворчество — опреде­ ляют отношение Розы Мира к искусству, науке, воспитанию, браку, семье, природе и даже к таким, всеми религиями пренебрегавшимся элементам жизни, как ее благоустройство и благолепие. 4. Бытие и сознание То, что я говорил до сих пор, подводит нас к новому углу зрения на многовековой спор о примате сознания или бытия. "Сознание определяет бытие", — формулировали идеалистические школы. На следующем, безрелигиозном этапе культуры эта формула была вывернута наизнанку, но материал ее сохранился в неприкосновенности. А материал состоял в противопоставлении двух членов и поэтому новая формула унаследовала примитивизм своей предшественницы. Вопрос сложнее, чем эти формулы. И, вместе с тем, он проще, чем громоздкие сооружения посылок и выводов, напластовавшиеся в XVIII и XIX веках для того, чтобы извлечь столь скромный результат. "Бытие определяет сознание"... "Сознание определяет бытие"... Чье бытие? чье сознание? Отдельной конкретной личности? человечества? мира? живой сознающей материи? Как все спутано, как нечетко. Сознание отдельной конкретной личности (для простоты будем гово­ рить только о человеке) определяется не чьим-либо сознанием и не вооб­ ще бытием, но суммою факторов. А именно: 1) ее собственным физическим бытием; 2) бытием природной и культурной ее среды; 3) сознаниями множества людей, живущих и живших, ибо эти сознания в значительной мере определили своими усилиями культурную среду, в которой личность живет и которая воздействует на ее бытие и со­ знание; 4) сознанием n-ного числа других существ, влиявших на природную среду и ее трансформировавших; 5) бытием и сознанием миротворящих иерархий; 6) сверхсознательным, но индивидуальным содержанием, кое врожден­ но монаде данной личности; — 108 — ----------------------- Page 109----------------------- Глава 3.Исходная концепция 7) бытием-сознанием Единого, в Котором бытие и сознание суть одно, а не различные, противостоящие друг другу, категории. Если вопрос ставится не об отдельной личности с ее бытием и созна­ нием, но о Вселенной, точнее — о появлении сознания в органической природе каких-либо миров, то ясно, что поскольку Вселенная определяет­ ся Единым, постольку это противопоставление бытия и сознания снимается по только что указанной причине. Поскольку же Вселенная определяется творчеством богосотворенных монад, постольку вопрос о каком-то момен­ те появления в ней сознания после периода существования бессознатель ­ ности лишается смысла. Ибо если бы не было богосотворенных монад с их сознанием и бытием, не могла бы возникнуть и никакая материя, ни орга­ ническая, ни неорганическая. Над примитивностью классических формул теперь можно было бы только добродушно пошутить, если бы одна из них, став философским дог­ матом политической деспотии, не оказалась повинна в бесчисленных не­ счастиях, забив, как пробка, дыхательные пути мысли множества людей и преградив доступ духовности в сферу их сознаний. Другая из классиче­ ских формул, столь же ошибочная, все-таки менее опасна именно потому, что она духовнее. Но со старых религий с их философемами это отнюдь не снимает вины: столько веков потратить на схоластические мудрствова­ ния — и ни на шаг не приблизиться к вопросу о примате бытия или созна­ ния. 5. Разноматериальная структура человека Среди многочисленных слоев Шаданакара есть многомерный мир, где пребывают человеческие монады — неделимые и бессмертные духов­ ные единицы, высшие Я людей. Творимые Богом и только Богом, а некото­ рые (немногие) таинственно рождаемые Им, они входят в Шаданакар, об­ лекаясь наитончайшей материей, — ее правильнее было бы назвать энергией: это — субстанция, пронизывающая весь Шаданакар; каждый ин­ дивидуальный дух, вступая в нашу брамфатуру, неизбежно ею облекается. Мир, в котором пребывают наши монады, носит имя Ирольн. Творческий труд, ведущий к просветлению Вселенной, — задача каж­ дой монады, кроме демонических; среди же людей демонических монад нет. Человеческие монады осуществляют этот труд в низших мирах, подле­ жащих их просветляющему творчеству, создавая там для себя материаль ­ ные облачения и через эти облачения воздействуя на среду соответствую­ щих слоев. Прежде всего монада создает шельт из материальности пятимерных пространств, затем — астральное тело из материальности четырехмерных. — 109 — ----------------------- Page 110----------------------- Глава 3.Исходная концепция Оба эти облачения часто объединяются в нашем представлении под сло­ вом "душа". Шельт — материальное вместилище монады со всеми ее боже­ ственными свойствами и ее ближайшее орудие. Не сама монада, остаю­ щаяся в пятимерном Ирольне, но именно шельт является тем "я", которое начинает свое странствие по низшим слоям. Шельт творится самою мона­ дою; в творении же астрального тела принимает участие великая стихи ­ аль — Мать-Земля. Она принимает участие в творении астральных тел всех существ Шаданакара — людей, ангелов, даймонов, животных, стихи­ алей, демонов и даже великих иерархий, когда последние спускаются в те слои, где астральное тело необходимо. Это тело — высший инструмент шельта. В нем сосредоточены способности духовного зрения, слуха, обо­ няния, глубинной памяти, способности полета, способности общения с синклитами, даймонами, стихиалями, ангелами, способности ощущения космических панорам и перспектив. Далее, Мать-Земля, оплодотворяемая духом Солнца, создает для во­ площающейся монады тело эфирное: без него невозможна никакая жизнь в мирах трех и четырех измерений. И когда шельт со всеми своими обла­ чениями, включая эфирное, покидает в Энрофе самый внешний, крат­ ковременный, последний из своих сосудов — тело физическое, в Энрофе остается только труп. Физическое же тело создается для нас ангельскими иерархиями — они творят самую материю — и великой стихиалью челове­ чества — Лилит — той, которая ваяет из этой трехмерной материальности цепь рода. Воздействие самой монады в этом акте через шельт заключает­ ся в том, что она данному звену рода дает индивидуальность. Так завершается процесс спуска; начинается процесс восхождения. Физическое тело может приниматься монадой один или, снова и сно­ ва, много раз. Эфирное же создается наново только в том случае, если но­ ситель, подпав закону возмездия, принужден был совершить путь по кру­ гам великих страдалищ. А в восходящем пути эфирное тело сопутствует носителю по всем мирам Просветления вплоть до затомисов — обителей просветленного человечества, небесных градов метакультур. Состоит оно из жизненной субстанции, не универсальной, но различной по всем трех­ мерным и четырехмерным мирам. Памятуя о древнейшем откровении че­ ловечества, ее справедливо было бы назвать арунгвильтой-праной. Астральное тело сопутствует носителю выше, включая сакуалу Высо ­ кого Долженствования, а еще выше остается только шельт, просветленный до конца и слившийся с монадой в единство. Тогда монада покидает Ирольн и, облеченная предельно истонченным шельтом, вступает на лест­ ницу наивысших миров Шаданакара. В последующих частях книги будет идти речь обо всех этих слоях, многие из них будут, насколько это возможно, описаны. Но подробнее — 110 — ----------------------- Page 111----------------------- Глава 3.Исходная концепция осветить вопросы о взаимодействии различных облачений монады, о функциях каждого из них и об их строении я, к сожалению, не в состоянии. 6. Метакультуры Структура Шаданакара, к колоссальной проблематике которой ско­ ро пора уже будет перейти, останется напонятной в самых своих основах, если предварительно не усвоить, что такое сверхнарод, метакультура и трансмиф. Под термином "сверхнарод" понимается совокупность наций, объединенных общей, совместно созидаемою культурой, либо отдельная нация, если ее культура созидалась ею одной и достигла высокой степени яркости и индивидуальности. При этом подразумевается, что вполне изолированных культур не су­ ществует, они взаимосвязаны, но в целом каждая культура вполне своеоб­ разна, и, несмотря на влияние, оказываемое ею на других, она во всей своей полноте остается достоянием только одного сверхнарода, своего творца. Понятие сверхнарода можно было бы не вводить в настоящую кон­ цепцию, если бы оно не обладало, наряду с историческим, также и метаи­ сторическим значением. А метаисторическое значение его в том, что свое­ образие сверхнарода не ограничивается культурной сферой в Энрофе, но сказывается также во многих иноматериальных слоях как восходящего, так и нисходящего ряда, поскольку некоторые участки этих слоев охватывают­ ся воздействием лишь одного данного сверхнарода. Ведь нельзя забывать, что под сверхнародом понимается совокупность не тех только личностей, которые принадлежат к нему сейчас, не только наших современников, но и весьма многих из тех, которые принадлежали к нему раньше, хотя бы и на заре его истории, а позднее, в своем посмертии, действовали и действуют в трансфизических слоях, с этим сверхнародом связанных. Над человече­ ством поднимается лестница слоев, общих для всех сверхнародов, но над каждым из них эти слои меняют свою окраску, свою физиономию, свое со­ держание; есть даже такие слои, которые наличествуют только над одним сверхнародом. Точно так же обстоит дело и по отношению к демоническим мирам нисходящего ряда, существующим как бы под сверхнародами. Та ­ ким образом, значительная часть Шаданакара состоит из отдельных многослойных сегментов; слой Энрофа в каждом из таких сегментов занят только одним сверхнародом и его культурой. Эти многослойные сегменты Шаданакара носят название метакультур, Каждый сверхнарод обладает своим мифом. Этот миф создается от­ нюдь не в одном лишь детском периоде его истории, — напротив. И, так — 111 — ----------------------- Page 112----------------------- Глава 3.Исходная концепция как традиционное употребление слова "миф" не совпадает с тем значени­ ем, которое вкладывается в него здесь, приходится тщательно разъяснить, какое понятие мною в это слово вложено. Когда мы говорим о строго коор­ динированной системе идейно насыщенных образов, воплощающих ка ­ кое-либо многообъемлющее интернациональное учение и нашедших свое выражение в преданиях и культе, в теософемах и философемах, в памят­ никах словесности и в изобразительном искусстве и, наконец, в кодексе нравственности, — мы говорим о мифах великих международных религий. Таких мифов существует четыре: индуистский, буддийский, христианский и магометанский. Когда мы говорим о строго координированной системе идейно насы­ щенных образов, определяющих отношение к Энрофу, к трансфизическим и духовным метрам со стороны одного какого-нибудь сверхнарода, о си­ стеме, отлившейся в определенную религию и игравшую в истории данно­ го сверхнарода весьма значительную роль, но почти не распространившу­ юся за его пределы, — мы говорим о национальных религиозных мифах отдельных сверхнародов. Таковы мифы египетский, древнеиранский, еврейский, древнегерманский, галльский, ацтекский, инкский, японский и некоторые другие. Когда мы имеем в виду мир образов, столь же идейно насыщенных и тоже, быть может, связанных, хотя и не так тесно, с идеями религиозного и нравственного порядка, но не сложившихся в стройную систему и отража­ ющих ряд общих нравственных, трансфизических, метаисторических или вселенских истин в связи именно с данностью и долженствованием вот этой культуры, — мы имеем перед собой общие мифы сверхнародов. Таковы мифы юго-западного — романо-католического сверхнарода, сверхнарода 1 северо-западного — германо-протестантского, сверхнарода российского . И, наконец, последняя, четвертая группа — общие мифы националь­ ные, это — мифы отдельных народностей, входящих в состав сверхнарода, но внутри себя создающих, в дополнение к общему сверхнародному мифу, свой частный, очень локальный, ни в какую строгую систему, ни в какую религию не отлившийся вариант. В качестве примеров можно было бы привести языческие мифы славянских племен, финских племен, тюрк­ ских племен, а также мифы некоторых обособленных и отстающих племен Индии. В сущности, в зачаточном состоянии мифы народностей обнаружи­ ваются у весьма многих этнических образований, но ярко выраженную фи­ зиономию приобретают они редко. 1В некоторых культурах, например в Греко-римской или Вавилоно-ассиро-ханаанской, развитие мифов уже вышло из стадии "общего", но не сложилось в систему, достаточно строгую для того, что ­ бы мы могли причислить олимпийский и вавилонский мифы к группе национально-религиозных ми­ фов сверхнародов. — 112 — ----------------------- Page 113----------------------- Глава 3.Исходная концепция Ни к каким другим явлениям в истории культуры мы применять слово миф не будем. Таким образом, три последние группы мифов относятся к специфике отдельных культур. Первая же группа — мифы международных рели­ гий — мистически связана (за исключением одного) с такими слоями Ша­ данакара, которые лежат уже выше его сегментарных членений, называе­ мых метакультурами. Мне кажется, что понятие мифов национально-религиозных воспри­ нимается без труда. Общим же мифам сверхнародов следует дать, для яс­ ности, пару дополнительных определений. Определение индуктивное. Общий миф сверхнарода есть сумма его представлений о трансфи­ зическом космосе, об участии в нем данной культуры и каждого входящего 1 в эту культуру Я — представлений, которые этой культурой вырабатывают­ ся, отливаясь в формы цикла религиозно-философских идей, цикла худо­ жественных образов, цикла социально-этических понятий, цикла государ­ ственно-политических установлений и, наконец, цикла общенародных жизненных норм, осуществляющихся в обряде, в повседневном укладе быта, в обычае. Определение дедуктивное. Общий миф сверхнарода есть осознание сверхнародом в лице его наиболее творческих представителей некоей второй реальности, над ним надстоящей, в которую он сам входит частью своего существа и в которой таятся руководство его становлением и корни его судьбы, — осознание, замутненное посторонними, из неупорядоченной человеческой природы возникающими примесями. Эту вторую реальность, служащую объектом трансфизического и ме­ таисторического, художественного и философского постижения, можно условно обозначить термином трансмиф. Само собой разумеется, что степень отличия мифа от трансмифа мо­ жет быть весьма разной. Ограниченность тех, кто воспринимал трансмиф через интуицию, сновидения, художественные наития, религиозное созер­ цание, метаисторическое озарение; национальные, эпохальные, классо­ вые и личные особенности этих сознаний и той подсознательной области их существа, которая деятельно участвует в этом процессе; невозможность найти в слове или в образах трехмерного искусства точные аналогии для выражения реальности иномерных миров — разве может все это не приве­ сти к бесчисленным аберрациям, к загромождению мифа массой слу­ 1При этом само понятие "данной культуры" может быть осознано не более четко, чем это было, например, у греко-римлян, с их противопоставлением себя всему остальному человечеству как вар­ варам. — 113 — ----------------------- Page 114----------------------- Глава 3.Исходная концепция чайного, неточного, антропоморфного, примитивизирующего, даже про­ сто неудачного? Но миф динамичен, он движется во времени, развивается, меняет лики, и поздние его фазы, как правило, ближе к трансмифу, потому что за истекшие века сами воспринимающие сознания стали тоньше, бога­ че, зорче, шире. Но тем временем развивается и сам трансмиф. Запредельная реаль­ ность полна кипучего движения, о се статике не может быть и речи. Как от­ личаются города-крепости времен Меровингов от современного Парижа, так же отличаются ландшафты, сооружения и все содержание трансмифов в пору их возникновения и к концу их метаисторического развития. Но на всех стадиях развития сверхнародного трансмифа присутству­ ют, наряду с постигающим его народом Энрофа, две другие реальности, два других слоя, два полюса метакультурной сферы. Вокруг них и между ними находятся и другие слои, но каждый из них возник потом или же пре­ терпел коренные изменения; некоторые исчезли. Незыблемы и долговечны только три области: в Энрофе — сверхнарод, в иномерном пространстве над ним — обиталище его просветленных душ, священные грады, небесная страна метакультуры, а внизу, в мирах нисходящего ряда — антиполюс этой небесной страны: цитадель, сооружаемая в мирах, связанных с глу­ бинными пластами в физическом теле планеты. Это — средоточие демони­ ческих сил данной метакультуры. Небесные страны и все, что в них, назы­ ваются затомисами подземные цитадели — шрастрами. Обычно из этих двух полюсов ярче и четче бывают отражены в мифах именно затомисы. Образы шрастров далеко не всегда отливаются в сколько-нибудь законченную форму. Затомисы же, обиталища синклитов метакультур, можно встретить в мифах решительно всех сверхнародов, и притом в мифах и религиозных, и общих. Такова Эанна вавилонян: зикку­ рат в городе Эрехе был, по воззрениям сумеро-аккадийцев, подобием этой горы богов, Эанны Небесной, а позднее аналогичный смысл усматри­ вался вавилонянами в главном культовом сооружении их великого горо­ да — в семиступенчатом храме Эсагиле. Таков Олимп греко-римлян. Тако­ ва Сумэра (Меру) индийцев — индусский Олимп, на склонах которого блещут небесные города богов индуизма. Таковы образы Рая — Эдема в метакультурах Византийской и Романо-католической, Джаннэт — в Арабо- мусульманской, Шан-Ти — в Китайской, Монсальват — в Северозападной, Китеж — в Российской метакультуре. Сквозь клубящиеся тучи искусств, верований, мифологий и народо­ устройств стараясь разглядеть небесную страну Северо-западной мета­ культуры, ни на миг не следует забывать, что сверхнароды, пока они суще­ ствуют в Энрофе, не завершают творение своих мифов никогда. Меняются формы выражения: в качестве выразителей на историческую арену высту­ — 114 — ----------------------- Page 115----------------------- Глава 3.Исходная концепция пают новые человеческие группы; от анонимных творцов фольклора и обряда задача мифотворчества переходит к мыслителям и художникам, к чьим именам поднимаются волны всенародной любви: но миф живет. Жи­ вет, углубляясь, наполняясь новым содержанием, раскрывая в старых сим­ волах новые смыслы и вводя символы новые — сообразно более высокой стадии общего культурного развития воспринимающих — во-первых, и со­ образно с живым метаисторическим развитием самого трансмифа — во- вторых. Небесная страна Северо-западной культуры предстает нам в образе Монсальвата, вечно осиянной горной вершины, где рыцари-праведники из столетия в столетие хранят в чаше кровь Воплощенного Логоса, собран­ ную Иосифом Аримафейским у распятия и переданную страннику Ти­ турэлю, основателю Монсальвата. На расстоянии же от Монсальвата вы ­ сится призрачный замок, созданный чародеем Клингзором: средоточие богоотступнических сил, с непреоборимым упорством стремящихся сокру­ шить мощь братства — хранителей высочайшей святыни и тайны. Таковы два полюса общего мифа северо-западного сверхнарода от безымянных творцов древнекельтских легенд, через Вольфрама фон Эшенбаха до Ри ­ харда Вагнера. Предположение, будто раскрытие этого образа заверше ­ но вагнеровским "Парсифалем", — отнюдь не бесспорно, а пожалуй, и преждевременно. Трансмиф Монсальвата растет, он становится все гран­ диознее. Будем же надеяться, что из толщи северозападных народов еще поднимутся мыслители и поэты, кому метаисторическое озарение позволит постигнуть и отобразить небесную страну Монсальват такой, какова она ныне. Нетрудно понять, что большинство даже самых огромных челове­ кообразов Северо-западного мифа не связано и не может быть связано с образом Монсальвата непосредственно. Ожидать непременной непосред­ ственной связи значило бы обнаружить узкий и формальный подход и даже полное непонимание того, что такое общий сверхнародный, а не религи­ озно-национальный миф. В конце концов, любой человеческий образ, созданный великим пи­ сателем, художником, композитором, доящий свою жизнь в сознании и подсознании миллионов и становящийся внутренним достоянием каждого, кто этот образ воспримет творчески, — любой такой образ есть образ ми­ фический. Кримгильда и Офелия, Макбет и Брандт, Эсфирь Рембрандта и Маргарита Гете, Эгмонт и м-р Пикквик, Жан Кристоф и Джолион Форсайт мифичны совершенно в такой же мере, как Лоэнгрин и Парсифаль. Но в чем же заключается связь художественных образов, а также философских и социальных идей Северо-западной культуры с полюсами Северо-запад­ ного мифа — с Монсальватом и замком Клингзора? — 115 — ----------------------- Page 116----------------------- Глава 3.Исходная концепция Полюса всякого сверхнародного мифа опоясаны множеством кругов, целыми мирами образов, связь которых со средоточием не в сюжетной от них зависимости, а во внутреннем родстве, в возможности для нас мыслить эти образы и постигать их метаисторическим созерцанием в средоточии мифа или рядом с ним. Фауст, конечно, не Мерлин: байроновский Каин — не Клингзор: Пер Гюнт — не Амфортас, а гауптмановского Эммануэля Квинта, на первый вз­ гляд, просто странно сопоставлять с Парсифалем. Образ Кундри, столь значительный в средоточии мифа, не получил, пожалуй, никакой равно­ ценной параллели на его окраинах. С другой стороны, никаких прооб­ разов Гамлета и Лира, Маргариты или Сольвейг мы в средоточии Северо- западного мифа не найдем. Но их взор туда обращен; на их одеждах мож­ но заметить красноватый отсвет — то ли Грааля, то ли колдовских клингзо­ ровских огней. Эти колоссальные фигуры, возвышаясь на различных ступе­ нях художественного реализма, на различных стадиях мистического просветления, похожи на изваяния, стерегущие подъем по уступам лестни­ цы в то святилище, где пребывает высочайшая тайна северо-западных на­ родов — святыня, посылающая в страны, охваченные сгущающимся сумра­ ком, духовные волны Промысла и благоволения. Разве блики от излучения этой святыни — или от излучения другого полюса того же мифа, дьявольского замка Клингзора — мы различаем только на легендах о рыцарях Круглого стола? или только на мистериях Байрэйта? — Если Монсальват перестает быть для нас простым поэтиче­ ским образом в ряду других, только чарующей сказкой или музыкальной мелодией, а приобрел свое истинное значение — значение высшей реаль­ ности, — мы различим его отблеск на готических аббатствах и на ансамб­ лях барокко, на полотнах Рюисдаля и Дюрера, в пейзажах Рейна и Дуная, Богемии и Бретани, в витражах-розах за престолами церквей и в су­ рово-скудном культе лютеранства. Этот отблеск станет ясен для нас и в обезбоженных, обездушенных дворцовых парках Короля-Солнца, и в контурах городов, встающих из-за океана, как целые Памиры небоскре­ бов. Мы увидим его в лирике романтиков и в творениях великих драматур­ гов, в масонстве и якобинстве, в системах Фихте и Гегеля, даже в доктри­ нах Сен-Симона и Фурье. Потребовалась бы специальная работа, чтобы указать на то, что могущество современной науки, чудеса техники, равно как идеи социализма, даже коммунизма, с одной стороны, а нацизма — с другой, охватываются сферой мифа о Монсальвате и замке Клингзора. Ничто, никакие научные открытия наших дней, кончая овладением атом­ ной энергией, не выводят северо-западного человечества из пределов, очерченных пророческой символикой этого мифа. Думается, что тому, кто прочитает настоящую книгу, уяснятся эти, не вскрытые еще, взаимосвязи. — 116 — ----------------------- Page 117----------------------- Глава 3.Исходная концепция Я заговорил об одной из метакультур с ее мифом и трансмифом лишь для того, чтобы помочь конкретными образами понять идею о небесных странах человечества, пребывающих в просветленных слоях на вершинах метакультур, и задуматься над их антиподами — крепостями богоотступни­ ческих начал, деятельно творящих свой антикосмос и борющихся с силами Света во всех сверхнародах Энрофа, во всех слоях, во всех метакультур­ ных зонах. Но лестница слоев Шаданакара не заканчивается там, где заверша­ ются сегменты метакультур: дальше поднимаются пятимерные и шестимер­ ные миры, тоже получившие свое смутное отображение в мифах и религи­ ях человечества. В этом смысле ко многим из этих слоев тоже применимо наименование "трансмифы". Но в более узком и более высоком смысле слово "трансмиф" применяется к особой сакуале: это система миров с пя­ тью измерениями пространства и с огромным числом временных коорди ­ нат; это пять грандиозных, как бы светящихся изнутри солнечным сиянием, прекрасных и прозрачных пирамид, незыблемо высящихся над Энрофом. Не только Энроф, но и небесные страны метакультур кажутся оттуда глу­ боко внизу, в сумраке. Эти миры — высшие аспекты трех (не четырех!) ве­ ликих международных религий и двух религий, почти не разбивших своей национальной замкнутости вследствие ряда исторических причин, но но­ сивших на себе отблеск как своих затомисов, так и этой, несравненно бо­ лее высокой сакуалы. Об этой сакуале подробно будет сказано в одной из следующих частей. Хочу предварительно сделать замечание еще вот по какому поводу. Думаю, что у многих, читающих эту книгу, возникает не — доумение: поче ­ му все новые слова и имена, которыми обозначаются страны трансфизи ­ ческого мира и слои Шаданакара, даже названия почти всех иерар­ хий, — нерусские? А это потому, что русская ме — такультура — одна из самых молодых: когда стал возникать ее Синклит, все уже было названо другими. Чаще всего можно встре — тить в этих словах звучание, напоми­ нающее санскрит, латынь, греческий, еврейский и арабский языки, а ино­ гда — языки еще бо — лее древние, которые не знает пока ни один фило ­ лог. Само собой разумеется, не знаю их и я; только по этим отдельным словам я сужу об их странной фонетической физиономии. Теперь, мне кажется, сказано все, без чего дальнейшие части книги могли бы остаться не вполне понятными. Перед нами — четыре части, почти целиком посвященные описанию структуры Шаданакара, — своего рода трансфизическая география. Только составив представление об арене и об участниках метаисторической мистерии, хотя бы самое приблизительное, можно будет перейти к тем частям, которые посвящены самим метаистори­ ческим процессам, в особенности — метаистории России и ее культуры, а — 117 — ----------------------- Page 118----------------------- Глава 3.Исходная концепция также метаистории современности. Это связано с задачами, с конкретною программой Розы Мира, с изложением тех исторических путей, на кото­ рых возможно бескровное объединение человечества в единый организм, всеобщее изобилие, воспитание поколений облагороженного образа, преобразование планеты в сад, а всемирного государства — в братство. Отсюда перекинется мост к последним главам: к некоторым далеким исто­ рическим прогнозам, к проблеме завершающих катаклизмов всемирной истории и к неизбежному, хотя и катастрофическому, переходу Энрофа в другую высшую материальность, в другой слой бытия. Космическим пер ­ спективам, раскрывающимся при этом, посвящены последние страницы. — 118 — ----------------------- Page 119----------------------- Книга III.Структура Шаданакара. Миры восходящего ряда Книга III. Структура Шаданакара. Миры восходящего ряда — 119 — ----------------------- Page 120----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления Глава 1. Сакуала Просветления Я не знаю, где и когда умру на этот раз, но знаю, где и когда умирал я в последний раз перед тем, как родиться в 1906 году для жизни в России. Конечно, это знание не имеет общего значения и может интересовать толь­ ко тех, кто способен отнестись с доверием к моим свидетельствам и кто чувствует при том кармическую связь с моей судьбой. Но мое знание неко­ торых этапов пути между предпоследним моим существованием и текущим, по своему объективному интересу, шире, я могу и должен рассказать о самом существенном из того, что мне удалось постепенно припомнить. Впрочем, лучше сказать не "мне удалось", а "мне помогли припомнить". Я встречал иногда людей, обладавших вот такой приоткрытостью глу­ бинной памяти, но ни один из них не решался говорить об этом почти ни с кем; о попытках же запечатлеть эти воспоминания в письменной форме ни у кого не возникало даже смутного помысла. Виной тому была уверен ­ ность, что подобные признания могут вызвать только насмешку, и есте­ ственная душевная стыдливость, восстающая против вынесения на суд чу­ жих и чуждых людей того, что интимно, неприкосновенно и в то же время недоказуемо. Очень долгое время так смотрел на дело и я, да и теперь предпринимаю подобную попытку без малейшей отрады. Но так как реши­ тельно все, о чем я рассказываю в этой книге, имеет столь же бездоказа­ тельный источник, то я не вижу больше оснований молчать именно о про­ рывах глубинной памяти; надо было или не начинать книги совсем или, раз уже начав, говорить обо всем, вопреки боязни. К тому же меня укрепляет надежда на то, что читатели, не доверяющие мне, отсеялись уже после первых глав и следить дальше за моим изложением будут лишь люди, пред­ настроенные благожелательно. Последняя смерть моя произошла около трехсот лет назад в стране, возглавляющей другую, очень древнюю и мощную метакультуру. Всю те­ перешнюю жизнь, с самого детства, меня томит тоска по этой старой роди­ не; быть может, так жгуча и глубока она потому, что я прожил в той стране не одну жизнь, а две, и притом очень насыщенные. Но, уходя из Энрофа триста лет назад, я впервые за весь мой путь по Шаданакару оказался свободным от необходимости искупляющих посмертных спусков в глубину тех слоев, где страдальцы развязывают — иногда целыми веками, даже ты­ — 120 — ----------------------- Page 121----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления сячелетиями, — кармические узлы, завязанные ими при жизни. Впервые я успел и смог развязать узлы еще в Энрофе, долгими мучениями и горькими утратами оплатив совершенные в молодости срывы и ошибки. И в первый раз я умирал с легкой душой, хотя по религиозным воззрениям той страны должен был бы ожидать воистину страшного посмертия. Но я уже знал, что исключением из касты и сорокалетней жизнью среди париев я искупил все. Смерть была легка и полна надежды. То была вещая надежда: такая не обманывает. О первых часах, даже о нескольких днях моего нового бытия, мне до сих пор ничего не удалось вспомнить. Но зато я помню несколько местностей того нового слоя, в ко­ тором долгое время существовал вслед за тем. Единый для всех метакультур, этот слой, однако, очень пестр: в древней, тропической, огромной метакультуре, дважды обнимавшей мою земную жизнь, он был похож на ее природу в Энрофе, но мягче — без крайностей ее жестокости и великолепия, без неистовых тропических лив­ ней и губительной сухости пустынь. Я помню, как белые башнеобразные облака необыкновенно мощных и торжественных форм стояли почти непо­ движно над горизонтом, вздымаясь до середины неба: сменялись ночи и дни, а гигантские лучезарные башни все стояли над землей, едва меняя очертания. Но самое небо было не синим и не голубым, но глубоко-зеле­ ным. И солнце там было прекраснее, чем у нас: оно играло разными цве­ тами, медлительно и плавно их сменяя, и теперь я не могу объяснить, поче ­ му эта окраска источника света не определяла окраски того, что им освещалось: ландшафт оставался почти одинаков, и преобладали в нем цвета зеленый, белый и золотой. Там были реки и озера; был океан, хотя увидеть его мне не довелось: раз или два я был только на побережье моря. Были горы, леса и открытые пространства, напоминавшие степь. Но растительность этих зон была по­ чти прозрачна и так легка, какими бывают леса в северных странах Энро­ фа поздней весной, когда они только начинают одеваться лиственным по­ кровом. Такими же облегченными, полупрозрачными казались там хребты гор и даже сама почва: как будто все это было эфирною плотью тех сти­ хий, чью физическую плоть мы так хорошо знаем в Энрофе. Но ни птиц, ни рыб, ни животных не знал этот слой: люди оставались единственными его обитателями. Я говорю — люди, разумея под этим не таких, какими мы пребываем в Энрофе, но таких, какими делает нас по­ смертье в первом из миров Просветления. Наконец-то я мог убедиться, что утешение, которое мы черпаем из старых религий в мысли о встречах с близкими, — не легенда и не обман, — если только содеянное при жизни не увлекло нас в горестные слои искупления. Некоторые из близких встре­ тили меня, и радость общения с ними сделалась содержанием целых пери ­ — 121 — ----------------------- Page 122----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления одов моей жизни в том слое. Он очень древен, когда-то в нем обитало ан­ гельское прачеловечество, а зовется он Олирной: это музыкальное слово кажется мне удачной находкой тех, кто дал ему имя. Общение с близкими не содержало никакой мути, горечи, мелких забот или непонимания, ом­ рачающих его здесь: это было идеальное общение, отчасти при помощи речи, но больше в молчании, какое здесь бывает знакомо лишь при обще­ нии с немногими, с кем мы соединены особенно глубокой любовью, и в особенно глубокие минуты. От забот о существовании, имевших в Энрофе стоять необъятное значение, мы были совершенно освобождены. Потребность в жилье своди­ лась на нет мягкостью климата. Кажется, в Олирнах некоторых других ме ­ такультур это не совсем так, но в точности я этого не помню. Пищу достав ­ ляла прекрасная растительность, напитками служили родники и ручьи, обладавшие, как мне припоминается, различным вкусом. Одежда, вернее, то прекрасное, живое, туманно-светящееся, что мы пытаемся в Энрофе за­ менить изделиями из шерсти, шелка или льна, — вырабатывалась самим нашим телом: тем нашим эфирным телом, которого мы почти никогда не сознаем на себе здесь, но которое в посмертье становится столь же оче­ видным и кажется столь же главным, как для нас — физическое. И в мирах Просветления, и в Энрофе без него невозможна никакая жизнь. И все же первое время в Олирне для меня было отравлено тоской об оставшихся в Энрофе. Там остались дети и внуки, друзья и ста­ рушка-жена — то драгоценнейшее для меня существо, ради которого я на ­ рушил закон касты и стал неприкасаемым. Прерыв связи с ними питал по­ стоянную тревогу об их судьбе; скоро я научился видеть их смутные облики, блуждавшие по тернистым тропам Энрофа. А некоторое время спустя уже встречал свою жену такую же юную, какой она была когда-то, но более прекрасную: ее путь в Энрофе завершится несколькими годами позже моего, и теперь радость нашей встречи не была омрачена ничем. Один за другим раскрывались новые органы восприятия: не те орга­ ны зрения и слуха, которые в эфирном теле полностью совпадают с соот­ ветствующими органами тела физического, — нет! те органы зрения и слу­ ха действовали с первых минут моего пребывания в Олирне, и именно через них я Олирну воспринимал; но то, что мы называем духовным зрени­ ем, духовным слухом и глубинной памятью; то, к раскрытию чего стремятся в Энрофе величайшие мудрецы; то, что раскрывается там лишь у единиц среди многих миллионов; то, что в Олирне раскрывается постепенно у каждого. Духовное зрение и слух преодолевают преграды между многими слоями; жизнь оставленных мною на земле я воспринимал именно ими — еще неотчетливо, но все же воспринимал. — 122 — ----------------------- Page 123----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления Я наслаждался просветленной природой — такой зрительной красоты я не видал в Энрофе никогда, — но странно: в этой природе мне не хвата­ ло чего-то, и скоро я понял, чего: многообразия жизни. С печалью я вспо ­ минал пение и щебет птиц, жужжание насекомых, мелькание рыб, пре­ красные формы и бессознательную мудрость высших животных. Только здесь мне уяснилось, как много значит для нас, для нашего общения с при­ родой животный мир. Однако те, кто знал больше меня, вселяли надежду, что древняя, смутная мечта человечества о существовании слоев, где жи­ вотные предстают просветленными и высокоразумными, — не мечта, но предчувствие истины: такие слои, и со временем я буду вхож в них. Позднее, совсем недавно, мне напомнили о некоторых зонах, кото­ рые имеются в Олирнах всех метакультур. Говорилось об областях, похо­ жих на холмистые степи: там находятся некоторое время те, кто в Энрофе был слишком замкнут в личном, чьи кармические узлы развязаны, но душа слишком узка и тесна. Теперь, среди прозрачных, тихих холмов, под вели­ колепным небом ничто не препятствует им восполнить этот ущерб, прини­ мая в себя лучи и голоса космоса и раздвигая границы своего расширяю­ щегося Я. Говорилось и о зонах Олирны, похожих на горные страны: там, в долинах, трудятся над собой те, кто смог уверовать — точнее — достовер­ но почувствовать потустороннее — уже только в посмертии. Они созерца­ ют оттуда горные вершины, но не такими, какими видим их мы, а в духов­ ной славе. Могущественные духи, господствующие там, льют в созерцающих струи своих сил. И способности души, парализованные не­ верием, раскрываются там, в дни и годы непосредственного лицезрения миогослойности вселенной и торжественного величия других миров. Но это я не помню сколько-нибудь отчетливо, быть может, потому, что я был там лишь гостем, а источник сведений об этом не внушает мне абсолютной уверенности, что сведения эти не упрощены ради их для меня понятности, следовательно, не искажены. Кроме общения с людьми и наслаждения природой, время уходило на работу над своим телом: предстояло подготовить его к трансформе, ибо путь из Олирны в следующие, высшие миры лежит не через смерть, но через преображение. И я понял, что стихи Евангелия, повествующие о воз­ несении Иисуса Христа, намекают на нечто схожее. Воскресение из мерт­ вых изменило природу Его физического тела, и при вознесении из Олирны оно преобразилось вторично вместе с эфирным. Мне, как и всем осталь­ ным, предстояло преображение лишь эфирного тела; преображение, подобное тому, которое некогда видели апостолы своим зрением, прони­ кавшим в Олирну, но еще не достигавшим миров, лежащих выше. Как ина­ че могли бы выразить евангелисты переход Спасителя из Олирны туда, как только назвав это событие Его вознесением на небо? И я, воспитанный в — 123 — ----------------------- Page 124----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления строгом брахманизме, начал понимать, какой странной для меня, бездон­ ной правдой полон христианский миф. И образ великого предателя, дотоле принимавшийся мною лишь как легенда, стал для меня реальностью: я узнал, что здесь, среди морей Олирны, в глубоком уединении, на пустынном острове находится теперь он. Свыше шестнадцати веков длился его путь сквозь страдалища. Низверг­ нутый грузом кармы, неповторимой по своей тяжести, в глубочайшее из них, ни раньше, ни позже не видавшее у себя ни одного человека, он был поднят оттуда Тем, Кого предал на земле, но лишь после того, как Предан­ ный достиг в своем посмертии такой неимоверной духовной силы, которая для этого нужна и которой не достигал ранее никто в Шаданакаре. Подни­ маемый силами Света вверх и вверх по ступеням чистилищ, искупивший свое предательство достиг, наконец, Олирны. Еще не общаясь с ее обита­ телями, он подготавливается на острове к дальнейшему восхождению. Этот остров я видел издалека: он суров, внутри него — нагромождение странных скал, вершины которых все наклонены в одну сторону. Верши­ ны — острые, цвет скал — очень темный, местами черный. Но самого Иуду не видит в Олирне никто: видят по ночам только зарево его молитв над островом. В грядущем, когда в Энрофе наступит царство того, кого приня­ то называть антихристом, Иуда, приняв из рук Преданного великую мис ­ сию, родится на земле вновь и, исполнив ее, примет мученическую кончи­ ну от руки князя Тьмы. Но объяснить, какими именно усилиями была достигнута моя соб­ ственная трансформа и что, собственно, совершалось в ту минуту с моим телом, я бы не мог. Теперь я припомнить в силах только то, что стало тогда перед моими глазами: множество людей, может быть сотни, пришедшие проводить меня в высокий путь. Достижение трансформы кем-либо из жи­ вущих в Олирне всегда бывает радостью и для других; событие это окру­ жается торжественным, светлым и счастливым настроением. Очевидно, со ­ бытие происходило днем, на возвышении вроде холма и, как все в индийской Олирне, под открытым небом. Я помню, как ряды обращенных ко мне человеческих лиц стали мало-помалу делаться туманнее и как бы несколько удаляться в пространстве; вернее, по-видимому, я сам удалялся от них, приподнимаясь над землею. Вдали, на горизонте, я видел до сих пор полупрозрачный, будто сложенный из хризолита, горный кряж, вдруг я заметил, что горы начинают излучать удивительное свечение. Трепещущие радуги перекинулись, скрещиваясь, по небосклону, в зените проступили дивные светила разных цветов, и великолепное солнце не могло затмить их. Я помню чувство захватывающей красоты, ни с чем не сравнимого вос­ торга и изумления. Когда же взгляд мой опустился вниз, я увидел, что толпы — 124 — ----------------------- Page 125----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления провожавших больше нет, весь ландшафт преобразился совершенно, и понял, что миг моего перехода в высший слой уже миновал. Я был предуведомлен, что в этом слое буду совсем недолго, ибо все проходящие его минуют в несколько часов, но в эти часы весь этот слой — название его Файр — будет охвачен ликованием обо мне, его до­ стигшем. Это — великий праздник, уготованный каждой восходящей душе, — о, не человеческой только, но и душам других монад Шаданака­ ра, поднимающимся по ступеням Просветления, даже — высшим живот­ ным. В известном смысле Файр — рубеж пути: после него еще могут совер­ шаться воплощения в Энрофе, но уже только с определенной миссией. Впоследствии не исключены падения, бунт, не исключена даже глубоко со­ знательная и тем более тяжкая измена Богу, но уже никогда не будет воз­ можен слепой срыв, и на веки веков исключен из числа возможностей тот паралич духовного понимания, который в различные века Энрофа, прояв­ ляясь в психике живущих, менял свои разновидности, оттенки и названия, а в наш век преимущественно, хотя и не исчерпывающе, определяется как материализм. Если искать в знакомых для всех явлениях хотя бы отдаленную анало­ гию тому, что видишь в Файре, нельзя остановиться ни на чем, кроме праздничной иллюминации. Надо ли при этом говорить, что самые велико­ лепные из иллюминаций Энрофа сравнительно с Файром — не более чем несколько наших ламп в сравнении с созвездием Ориона. Я видел множество существ в их вдвойне и втройне просветленных обликах: они явились сюда из более высоких слоев, движимые чувством сорадования. Чувство сорадования свойственно просветленным в несрав­ ненно большей мере и силе, чем нам; каждая душа, достигшая Файра, по­ рождает это ликующее чувство у миллионов тех, кто миновал его ранее. Как передать состояние, охватившее меня, когда я увидел сонмы просвет­ ленных, ликующих оттого, что я, ничтожный я, достиг этого мира? — Не благодарность, не радостное смущение, даже не потрясение, — скорее оно было похоже на то блаженное волнение, когда смертные в Энрофе предаются неудержимым и беззвучным слезам. Минут и форм перехода в следующий слой я не помню. Потрясаю­ щее переживание Файра вызвало глубокое изнеможение и как бы размяг­ чение всех тканей души. И все, что я могу теперь восстановить из пережи­ того на следующей стадии подъема, сводится к одному состоянию, но длившемуся очень долго, может быть, целые годы. Лучезарный покой. Разве не противоречивое, казалось бы, словосо ­ четание? С обилием света у нас связывается представление о деятельно­ сти, а не об отдыхе, о движении, а не о покое. Но это — у нас, в Энрофе. Не везде это так. Да и самое слово "лу — чезарный" не так точно, как хоте­ — 125 — ----------------------- Page 126----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления лось бы. Потому что сияние Нэр — тиса лучезарно и в то же время невыра ­ зимо мягко; в нем сочета — ется чарующая нежность наших ночей полно­ луния с сияющей лег — костью высоких весенних небес. Как будто убаюки ­ ваемый чем-то. более нежным, чем тишайшая музыка, я растворялся в счастливой дремоте, чувствуя себя подобно ребенку, после многих меся­ цев, полных обид, страданий и незаслуженной горечи, укачиваемому на материнских коленях. Женственная ласка была разлита во всем, даже в воздухе, но с особенной теплотой излучалась она от тех, кто окружал меня, словно ухаживая с неистощимой любовью за больным и усталым. То были взошедшие раньше меня в еще более высокие слои и нисходящие от­ туда в Нэртис к таким, как я, для творчества ласки, любви и счастья. Нэртис — страна великого отдыха. Неприметно и неощутимо, безо всяких усилий с моей стороны, лишь в итоге труда моих друзей сердца, мое эфирное тело медленно изменилось здесь, становясь все легче, прони­ занное духом и послушнее моим желаниям. Таким, каким является наше тело в затомисах, небесных странах метакультур, оно становится именно в Нэртисе. И если бы меня мог увидать кто-нибудь из близких, оставшихся в Энрофе, он понял бы, что это — я, он уловил бы неизъяснимое сходство но­ вого облика с тем, который был ему знаком, но был бы потрясен до глуби­ ны сердца нездешней светлотой преображенного. Что сохранилось от прежнего? Черты лица? — Да, но теперь они све­ тились вечной, неземной молодостью. — Органы тела? — Да, но на висках сияли как бы два нежно-голубых цветка — то были органы духовного слуха. Лоб казался украшенным волшебным блистающим камнем — органом ду­ ховного зрения. Орган глубинной памяти, помещающийся в мозгу, оста­ вался невидим. Так же невидима была и перемена, совершавшаяся во вну­ тренних органах тела, ибо все, приспособленное раньше к задачам питания и размножения, было упразднено или в корне изменено, при­ способленное к новым задачам. Питание сделалось похоже на акт дыха­ ния, и пополнение жизненных сил совершалось за счет усвоения светлого излучения стихиалей. Размножения же — как мы его понимаем — ни в од­ ном из миров восходящего ряда нет. Там есть иное, и об этом я скажу, дой­ дя до главы о Небесной России. По истечении долгого времени я стал ощущать все прибывающее, радостное нарастание сил, как будто раскрывание таинственных и долго­ жданных крыльев. Не нужно понимать меня слишком буквально: речь не о появлении чего-нибудь, напоминающего крылья летающих существ Энро­ фа, но о раскрытии способности беспрепятственного движения во всех направлениях четырехмерного пространства. Это было еще только воз­ можностью — неподвижность по-прежнему покоила меня, но возможность полета превращалась из неопределенной мечты в очевидную, открываю­ — 126 — ----------------------- Page 127----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления щуюся передо мной перспективу. От друзей моего сердца я узнают, что мое пребывание в Нэртисе подходит к концу. Мне казалось, что нечто, схожее с колыбелью, где я покоился, как бы медленно раскачивается вверх и вниз, и каждый взлет казался выше предыдущего. Это движение по­ рождало предвкушение еще большего счастья, в которое я должен теперь войти. И я понял, что нахожусь уже в другом слое — в Готимне, последнем из миров сакуалы Просветления. То были как бы колоссальные цветы, раз­ мер которых не лишал их удивительной нежности, а между ними открыва ­ лись бездонные выси и дали девяти цветов. О двух из них, лежащих за пре ­ делами нашего спектра, могу здесь только сказать, что впечатление, производимое одним из них, ближе всего к тому, которое оказывает на нас небесно-синий, а впечатление от другого отдаленно напоминает впе­ чатление, которое здесь оказывает золотой. Огромные цветы Готимны, составляющие целые леса, склоняются и выпрямляются, качаются и колышутся, звуча в непредставимых ритмах, и это их колыхание подобно тишайшей музыке, никогда не утомляющей и мирной, как шум земных лесов, но полной неисчерпаемого смысла, теплой любви и участия к каждому из там живущих. С легкостью и спокойствием, недостижимыми ни для какого существа в Энрофе, мы двигались, как бы плывя в любом из четырех направлений пространства между этими напева­ ющими цветами, или медлили, беседуя с ними, потому что их язык стал нам понятен, а они понимали наш. Здесь, на небесно-синих полянах или пода­ че огромных, тихо мерцающих золотых лепестков, нас посещали те, кто сходит в Готимну из затомисов, чтобы подготовить нас, младших братьев, к следующим этапам пути. Садом Высоких Судеб называется Готимна, оттого что здесь предопределяются надолго судьбы душ. Передо мной представало распу­ тье: оно является всякому, взошедшему в этот слой. Выбранного здесь не ­ льзя уже было бы изменить долгие столетия ни в одном из многих миров, здесь предызбираемых. Я мог свободно выбрать одно из двух: либо подъем в Небесную Индию, конец навсегда пути перевоплощений, замену его пу­ тем восходящих преображений по иноматериальным слоям; либо еще одно, может быть и несколько, существований в Энрофе, но уже не как следствие неразвязанной кармы — она была развязана, — а как средство к осуществлению определенных, только мне поручаемых и мною свободно принимаемых задач. И хотя слово "миссия" на русском языке звучит книж­ но и лишено поэзии, я буду употреблять его и впредь для обозначения та­ ких специальных заданий, поручаемых отдельной душе для осуществления в Энрофе. Тяжесть ответственности того, кто принял миссию, возрастает во много раз, так как миссия связана всегда не только с судьбой ее носителя, но и с судьбою очень многих душ, судьбою и прижизненной, и посмертной, — 127 — ----------------------- Page 128----------------------- Глава 1.Сакуала Просветления иногда же — с судьбой целых народов и всего человечества. Того, кто пре­ даст свою миссию добровольно или вследствие слабости, ждет возмездие и искупление в самых глубоких и страшных слоях. Это не значит, что для прошедшего сквозь сакуалу Просветления невозможны более на земле па­ дения, измены, этические срывы. Невозможен только срыв слепой, осно ­ ванный на незнании о бытии Бога; но дремлющее на дне души под лучами Нэртиса и Готимны может пробудиться во мраке ночей Энрофа и повлечь носителя миссии в сторону или вниз. Если эти падения не затронут суще­ ства его миссии, Провиденциальные силы поднимут его из любого прова­ ла, чтобы миссия все-таки была осуществлена. Передо мной открылась возможность спуска назад, уже в пределы другой метакультуры, мне до тех пор незнакомой и чуждой, еще совсем молодой, но с огромным грядущим. Что-то тревожное, бурное, сумрачное излучалось от этого огромного, разнослойного массива, смутно восприни­ мавшегося мною издалека. Задание же, принятое мной, должно было иметь отношение к великой задаче, выходящей далеко за пределы этой ме­ такультуры и долженствовавшей в далеком грядущем охватить мир. Уже ты ­ сячи душ подготавливались для участия в этой задаче. И я выбрал именно эту возможность. Я теперь понимал, что мною взя­ та на плечи такая ноша, сбросить которую невозбранно уже нельзя. И из Готимны Индии я был перенесен в Готимну России: там должна была закончиться моя подготовка к исполнению миссии, свыше принятой моим Я. Но падения, акты бунта и измены возможны и после светлых жиз­ ней, потому что тогда может проснуться в душе спавшее при солнечном свете. Были такие падения и на моем пути уже после Готимны. Однако на это придется бросить луч в некоторых других главах книги. Теперь же на­ ступает время заговорить о затомисах, небесных странах метакультур. Но если о сакуале Просветления я мог рассказывать как о пережи­ том на основании того, что удалось вспомнить, то о сакуале затомисов па ­ мять может хранить лишь редкие, отрывочные образы, запечатлевшиеся гораздо позднее, во время моих трансфизических странствий, совершав­ шихся в состоянии сна отсюда, из Энрофа России. Эти смутные образы до­ полнялись другим, неоценимым источником познания — трансфизическими встречами и беседами. Автобиографический метод к изложению этого ма­ териала неприменим. И следующие главы будут, к сожалению, протоколь ­ ны и сухи, подобно главе об исходной концепции. — 128 — ----------------------- Page 129----------------------- Глава 2.Затомисы Глава 2. Затомисы Вершины метакультур, называемые затомисами, до некоторой степе­ ни совпадают с географическими контурами соответствующих культурных зон Энрофа. Пространство всех затомисов четырехмерно, но каждый из них отличается свойственным только ему числом временных координат. Материальность этой сакуалы сотворена одной из ангельских иерар­ хий — Господствами; сами же затомисы медленно строятся совместными усилиями иерархий, героев, гениев, праведников и широчайших, способ­ ных к творчеству народных множеств, пока сверхнарод, их выдвинувший, продолжает свое становление в истории, — и позже, когда его историче­ ский путь завершается и миллионы его бессмертных монад продолжают свое восхождение от одной высоты мирового познания и творчества к дру­ гой. Основателем каждого из затомисов является кто-либо из великих че­ ловекодухов. Панорама этих слоев очень отдаленно напоминает нашу природу. Пожалуй, из элементов земного ландшафта ближе всего к ландшафту за­ томисов — небо с облаками. Океанам нашим и морям соответствуют зоны как бы светлых паров, легко проницаемых и сияющих: это — души морских стихиалей; рекам Энрофа соответствуют их души, образования невырази­ мой красоты, на которую даже намекнуть нельзя словами "сияющие тума ­ ны". Растительность мало походит на нашу: это — души стихиалей, о кото­ рых речь впереди. Пока достаточно, мне думается, сказать, что в затоми­ сах находятся души некоторых стихиалей в промежутках между инкарна­ циями. Смена суток в этих слоях протекает совершенно так же, как у нас, будучи обусловлена тем же самым вращением планеты вокруг оси. Погода меняется в пределах приятного и прекрасного. Высшее человечество — синклиты метакультур — наша надежда, наша радость, опора и упование. Праведники, некоторые родомыслы и ге­ рои вступают сюда почти сразу после смерти в Энрофе, быстро миновав миры Просветления. О подавляющем большинстве таких душ нам не — 129 — ----------------------- Page 130----------------------- Глава 2.Затомисы расскажет никакая история: они прошли в глубине народа, не оставив сле­ да ни в летописях, ни в преданиях — лишь в памяти тех, кто их знал или слышал о них от живых свидетелей. Это незаметные герои нашей жизни; думать иначе, то есть вообразить синклит метакультуры в виде некоего со ­ брания "знаменитостей", значило бы доказать, что наш нрав­ ственно-мистический разум спит еще крепким сном. Другие, в особенности носители особых даров, даже павшие после смерти в глубину чистилищ. , поднимаются оттуда силами Света, сокраща­ ющими сроки их искупительного очищения, и вступают в синклит. Не только иные из художественных гениев, но еще больше родомыс­ лов и героев, а праведники — все, развязали еще в Энрофе свои кармиче­ ские узлы, искупили груз своих вин, и смерть для них была широко распах­ нутыми вратами затомисов. Других смерть застигла еще не подготовленными к высшим ступеням, еще отягощенными. Таким приходится сначала миновать ряд ступеней в верхних чистилищах — верхних по отношению к страшным кругам магм и земного ядра, но нижних по отношению к нам. Многие тысячи таких душ, достигнув, наконец, Готимны, избирают не новые спуски в Энроф, но труд и великую борьбу в братствах затомисов. Третьи не отяготили своих душ в Энрофе никакими падениями, напро­ тив; но кругозор их, объем их знания, их чувство космического, хотя и вы ­ росли после Олирны, все же недостаточно велики. Путь из Олирны озна­ чал для них начало странствия, иногда — долгого, даже длящегося, может быть, века, пока они не станут способными вместить задачи и мудрость синклита. Таким образом, между последней смертью в Энрофе и вступле­ нием в синклит такие души не искупают, а только расширяют и обогащают себя. Путь перевоплощений вообще не есть универсальный закон. Но преобладающая часть монад движется все-таки по этому пути. Они испы­ тали уже ряд рождений в других народах Энрофа, в других метакультурах, даже в другие тысячелетия и на других концах земли, а до человеческого цикла многие из них проходили свой путь в других царствах Шаданакара; их шельты надстояли, быть может, даже над существами растительного и животного царств. Иные знали в незапамятные времена воплощения в че ­ ловечестве титанов, среди праангелов или даймонов. Воспоминание об этой гирлянде рождений хранится в их глубинной памяти; и объем духов­ ной личности таких монад особенно велик, пучина воспоминаний особен­ но глубока, их будущая мудрость отличается особенной широтой. Носите­ ли высшего дара художественной гениальности, которым посвящено несколько глав в другой части этой книги, все имели позади себя подобную гирлянду воплощений. И напротив: праведники метакультур христианских, — 130 — ----------------------- Page 131----------------------- Глава 2.Затомисы в противоположность праведникам некоторых восточных метакультур, зна­ ют, в большинстве, иной путь восхождения: путь, приводящий в Энроф лишь раз, но зато в странствиях по другим слоям раскрывающий перед глазами такие высоты мира, что память об этом пылает в их душах как звезда, и ее лучи во время их единственной жизни в Энрофе распутывают в их сердце все тенета тьмы. Деятельность синклитов необозримо многообразна и широка, а во многом для нас и непостижима. Я мог бы указать на три ее стороны: по ­ мощь — творчество — борьбу. Помощь — всем, еще не достигшим затомисов. Ангелы мрака, хозяе­ ва чистилищ, не выпустили бы своих жертв еще века и века, если бы не безостановочные усилия синклитов. Магмы и ужасающие миры земного ядра удерживали бы страдальцев вплоть до третьего мирового периода (ныне подходит к концу еще только первый). Живущие в Энрофе были бы окружены почти непроницаемым панцирем духовной тьмы, если бы не син­ клиты. Но эта работа, избавляющая одних, облегчающая других, предохра­ няющая третьих, обогащающая четвертых, просвещающая пятых, — лишь одна сторона. Другая сторона — творчество автономных ценностей, зна­ чение которых непреходяще. Однако для нас созерцание творений син­ клитов, а тем более понимание их, возможно лишь в минимальной степени. Передача же их смысла при помощи наших понятий исключена полностью. Несколько понятнее третья сторона деятельности синклитов — их борьба с демоническими силами. Можно сказать, что бороться им прихо­ дится телесно, но, конечно, оружие их не имеет с оружием Энрофа ни од ­ ной точки соприкосновения. Оно разнообразно; оно зависит и от совер­ шенства владения собственным существом, и от того, против кого оно направлено. Однако общий его принцип характеризуется тем, что это — концентрация волевых излучений, парализующих врага. Гибель в бою для братьев синклита невозможна. Возможно другое: в случае пора­ жения — длительный плен в глубине демонических крепостей. Ландшафты затомисов осложняются неким эквивалентом городов, очень мало, впрочем, походящих на наши, тем более, что жилищ, в стро­ гом смысле этого слова, там нет Назначение сооружений — совершенно особое; это преимущественно места общения братьев синклита с другими мирами и с духами других иерархий. Здания, где протекает их общение в его высших формах с монадами стихиалей, называются шериталами. И все же в архитектуре затомисов угадываются стили, знакомые нам, но как бы возведенные на несравненно более высокие ступени. Это результат па­ раллельных процессов, понять которые нелегко. Нелегко — но следует. Дело в том, что прекрасные архитектурные сооружения Энрофа, насыща ­ — 131 — ----------------------- Page 132----------------------- Глава 2.Затомисы ясь излучениями многих человеческих психик, приобретают этим самым душу, точнее — астрал: такие астралы пребывают в затомисах. Но в зато­ мисах есть и такие сооружения, никакого двойника которых в Энрофе нет, например — те же шериталы. Есть и такие, которые были уловлены, поняты творцами Энрофа и намечены ими к воплощению на земле, но история по­ ставила этому непреодолимую преграду. Братья синклитов могут опускаться в миры нисходящего ряда вплоть до магм и подниматься до весьма высоких слоев, которые обозначаются как Высшие Аспекты Трансмифов мировых религий. В каждом затомисе господствует преображенный язык соответствую­ щей страны Энрофа, здесь это не только звуко-, но и светоязык. Нисколько не странно применить к этим языкам и наше понятие словарного "фонда"; при этом надо указать, что фонд этот весьма отличен от нашего, соответ­ ственно иному, несравненно более богатому запасу понятий. Наряду с этими языками метакультур есть и общий язык для всех: названия слоев, существ и иерархий — оттуда. Быстрота и легкость усвоения различных языков здесь не может идти ни в какое сравнение с соответствующим про ­ цессом в Энрофе: это происходит безо всякого труда, само собой. Общий язык затомисов принято называть языком Синклита Мира, но это не впол­ не точно: Синклит Мира, о котором речь далеко впереди, знает такие фор­ мы общения, какие не имеют ничего общего с какими бы то ни было звуко ­ выми языками. Но, нисходя с высот в затомисы метакультур, братья Синклита Мира направляли создание единого языка затомисов, и только поэтому условное наименование этого языка связано с их именем. В затомисах, кроме синклитов, обитают еще и другие существа: бу­ дущие ангелы. Это чудеснейшие творения Божий, и если мы вспомним си ­ ринов и алконостов наших легенд, мы приблизимся к представлению о тех, чье присутствие украшает жизнь в затомисах Византии и России: к пред­ ставлению о существах, предопределенных стать потом "солнечными ар­ хангелами". В других затомисах обитают иные существа, не менее пре ­ красные. Итак, я дошел до перечня затомисов. Их девятнадцать. Маиф — древнейший из затомисов, небесная страна и синклит Ат­ лантической метакультуры, существовавшей в Энрофе приблизительно с двенадцатого по девятое тысячелетие до Рождества Христова. Атлантида находилась на архипелаге островов, крупнейший и глав ­ нейший из которых по размерам напоминал Сицилию. Ее населяла крас­ ная раса. То было рабовладельческое общество, сперва составлявшее несколько мелких государств, позднее объединившихся в деспотию. Миро­ воззрение было политеистическим с огромным пластом магии. Пантеон и — 132 — ----------------------- Page 133----------------------- Глава 2.Затомисы культ омрачались включенным в него демонопоклонством. Ближе всего из хорошо известных нам культур Атлантида была бы к Египту и отчасти к ац ­ текам, но сумрачнее и тяжелее. Из искусств доминировали архитектура, скульптура и танец. Цивилизацию ни в коем случае нельзя назвать высо­ кой, хотя атланты, пользуясь наличием цепи мелких островов между Атлан­ тидой и Америкой, поддерживали связь с этим континентом, откуда вели свое происхождение. Позднее им случилось добраться и до Западной Аф­ рики, предание об Атлантиде достигло впоследствии до Египта через по­ средство древней Суданской цивилизации, ныне неизвестной, но следы ко­ торой еще могут быть обнаружены в будущем. Над этическими представлениями атлантов довлели образы беспощадных и алчных бо­ жеств, и в культе большую роль играло ритуальное людоедство. В поздний период возникли полуэзотерические религиозные движения светлой направленности. Но в общем картина была довольно мрачной вследствие большой активности демонических начал. Главный остров и окружавшие его мелкие погибли от ряда сейсмиче­ ских катастроф. Небольшие группы жителей спаслось в Америке, одна — в Африке, где и растворилась в негрском населении Судана. Ныне Маиф, существующий уже около пятнадцати тысячелетий над некоторой зоной Атлантического океана, достиг огромного могущества Света. Эмблематический образ: Красный храм на черном фоне; перед ним — четыре фигуры в белом, с воздетыми руками. Фигуры обозначают культы четырех светлых божеств: именно через эти культы в Атлантическую культуру сходила духовность. Линат — затомис так называемой Гондваны, если понимать под этим именем не тот незапамятно древний материк, который, задолго до челове­ ка, существовал в Индийском океане, — но метакультуру, очагами кото­ рой в Энрофе были Ява, Суматра, Южный Индостан и некоторые города, ныне покоящиеся на дне моря. Время существования Гондванской культу­ ры — шесть и более тысячелетий до Р. Х. Эта была группа государств — торговых олигархий на рабовладель­ ческой основе, причем сильно развитое мореплавание Гондваны втянуло в торговый и культурный обмен побережья Индокитайского полуострова, Цейлон и многие острова Индонезии. Господствовали политеизм и, в основном, те же три искусства; танец развился до театра мистерий. Но кровожадность и религиозно-демоническая жестокость атлантов Гондване были незнакомы. Это был чувственный, сангвинический, жадный до жизни народ, богато одаренный художественно, с очень напряженной жизнью сексуальной сферы. Мистика пола пронизывала и культ, и повседневную жизнь, достигавшую в эпоху расцвета подлинного великолепия; подобной — 133 — ----------------------- Page 134----------------------- Глава 2.Затомисы роскоши не знали ни Атлантида, ни даже Вавилон и Египет. Расу Гондваны можно, мне кажется, назвать протомалайской. Во всяком случае, коричне­ вая кожа плотно обтягивала их широкие скулы и полные губы, удлиненные глаза были слегка раскосы, фигуры стройны и мускулисты, с широкими плечами, тонкой талией и очень крепкими икрами ног. Народ был красив полнокровной и страстной красотой юга. Через несколько тысячелетий в этой же зоне возникла Индома­ лайская культура, кое в чем повторившая свою предшественник, но гораз ­ до более одухотворенная. Эмблематический образ Лината: Женщина в фиолетовом и мужчина в зеленом, обнявшие друг друга за плечи, на золотом фоне, под красной нижней половиной солнечного диска. Фиолетовый цвет означает здесь скрещение синего — сил Мировой Женственности, низлияние которых с такою мощью произошло в Гондван­ ской метакультуре впервые за все время существования нашего человече­ ства, — с красным: он символизирует стихийность, но не в смысле стихиа­ лей Природы, а в смысле чрезвычайной активности некоторых стихиалей, связанных с человечеством. Зеленый обозначает такую же силу активно­ сти стихиалей Природы. Золото — иератический фон, говорящий о разви­ той уже духовной реальности, стоящей за этим сверхнародом. Иалу (кажется, он носит также имя вроде Атхеам) — затомис Древнеегипетской метакультуры. Совершенно затмившая Атлантиду своими масштабами и величаво­ стью, эта культура создала, еще во времена своего исторического бытия, огромный синклит и ослепительный затомис. Однако демоническим силам удалось одержать серьезную победу в четырнадцатом веке до н. э. , когда через великого родомысла и пророка Эхнатона Провиденциальные силы сделали первый в мировой истории шаг к озарению народных сознаний реальностью Единого Бога. Если бы реформа Эхнатона удалась, встретив достойных преемников и продолжателей, миссия Христа была бы осуще ­ ствлена на несколько веков раньше, и не на Иордане, а в долине Нила. Замечу, что египетская вера в Небесный Нил имела под собой пере­ живание высшей действительности. Текущая через Иалу — мифическую страну Блаженных, то есть через затомис метакультуры, — великолепная река многослойна: это и великая одухотворенная стихиаль земного Нила, и Соборная Идеальная Душа египетского народа. Эмблематический образ: Белая ладья с парусами на синей реке, текущей к солнцу. — 134 — ----------------------- Page 135----------------------- Глава 2.Затомисы Эанна — затомис древней Вавилоно-ассиро-ханаанской метакульту­ ры, возникшей, по-видимому, в четвертом тысячелетии до Р. Х. Семиступен­ чатые храмы-обсерватории, сделавшиеся вершинами и средоточиями ве­ ликих городов Двуречья, повторяли в Энрофе, как отражения, грандиозный небесный город, сооружаемый синклитом этого затомиса. Но зиккураты в городах Вавилонии и корпорация высокогюсвященного жрече­ ства, принимая на этих мистических обсерваториях излучения светлых кос­ мических сил, не убереглись от принятия также чрезвычайно деятельного излучения галактического анти-Космоса, центр которого в Энрофе совпа­ дает с системою звезды Антарес. Это все более замутняло и без того двой ­ ственную религию, вливало тонкий яд в существо воспринимающих, оплот­ няло и утяжеляло их душевный состав грузом сомнения и отрицания. Вавилонская метакультура была первой, в которой Гагтунгру удалось добиться в подземном четырехмерном слое, соседнем с вавилонским шрастром, воплощения могучего демонического существа, уицраора, по­ томки которого играли и играют в метаистории человечества огромнейшую и крайне губительную роль. В значительной степени именно уицраор явился виновником общей духовной ущербности, которой была отмечена эта культура в Энрофе. И хотя богиня подземного мира, Эреш­ кигаль, побеждалась в конце концов светлой Астартой, нисходившей в трансфизические страдалища Вавилона в порыве жертвенной любви, но над представлениями о посмертье человеческих душ, исключая царей и жрецов, довлело пессимистическое, почти нигилистическое уныние: интуи ­ тивное понимание парализующей власти демонических сил. Эмблематический образ: Семиступенчатый белый зиккурат. Семь ступеней обозначают те семь слоев, которые были пере — житы и ясно осознаны религиозным постижением Вавилонского сверхнарода. Шан-Ти — затомис Китайской метакультуры, существовавшей в Энрофе со второго тысячелетия до н. э. по сей день. Его значительное уси­ ление началось в последние века перед Христом, когда конфуцианство со ­ здало долговечный нравственный кодекс и жизненный уклад, способство­ вавший поднятию общенародного этическою уровня. Однако свободному развитию высших сторон души ставился весьма невысокий потолок. Посте­ пенно окаменев, конфуцианский закон стал не только путем восхождения, сколько тормозом. Этим объясняется то, что объем и сила китайского зато­ миса, несмотря на его древность, не так велики, как можно было бы ожи ­ дать. Распространение буддизма распростерло над географическим Кита ­ ем другой затомис, сосуществующий с Шан-Ти и в последние века принимавший в себя гораздо больше просветленных душ, чем нацио­ нально-китайский затомис. — 135 — ----------------------- Page 136----------------------- Глава 2.Затомисы Эмблематический образ: Прекрасное женское лицо в лотосообразной короне. Сумэра (или Мэру) — которое из этих имен следует считать более правильным, мне неизвестно. Затомис Индийской метакультуры — самый могучий из всех затоми­ сов Шаданакара. Уже по древней мифологии, вершина горы Сумэры была увенчана городом Брахмы, на ее склонах располагались города других божеств индуизма, но Небесная Индия не ограничивалась их числом, а включала несколько больших участков суши, разделенных морями. Ныне Небесная Индия надстоит над географической зоной Энрофа, гораздо бо­ лее широкой, чем пределы Индийского государства. На протяжении четырех тысяч лет духовная деятельность исключительно одаренных в рели­ гиозном отношении народов Индии привела к тому, что две метакультуры отделились от нее, став самостоятельными системами слоев, а саму Небесную Индию восполнило столь огромное число просветленных, что в XX веке влияние ее синклита перевесило всю силу демонических начал: Индия оказалась единственной культурой Энрофа, неуклонно развиваю­ щейся по высокоэтическому пути. Еще гораздо раньше мощь Индийского синклита воспрепятствовала созданию силами Гагтунгра, как это сделали они в остальных метакультурах, слоев безысходных страдалищ. До Христа эта метакультура оставалась единственной, обладавшей чистилищами и не достигавшей своей нижней оконечностью до магм. Мэру имеет два великих средоточия: над Гималаями и над горами Нильгири в Центральной Индии, — и множество меньших. Кроме того, в Энрофе Индийский синклит обладает прочной точкой опоры в лице некое­ го текучего коллектива людей, эпохально перемещающегося по некоторой географической кривой: до второй мировой войны он находился на Пами­ ре, ныне — в Южной Индии. Ландшафт Небесной Индии схож с ландшафтом Небесной России, но природа роскошнее: сказываются и тропический характер соответству­ ющих стран Энрофа, и большая длительность существования этого затоми­ са. Через весь затомис течет Небесная Ганга: для Индийской метакультуры она имеет то же двойное значение, что Небесный Нил для Египетской. Эмблематический образ: Три белых горных цепи, одна выше другой, увенчанные золотыми го­ родами. Смысл: первая цепь — затомис, вторая и третья весьма высокие миры, наивысший аспект Индуистского трансмифа. Зерван — затомис Древнеиранской (маздеистской) метакультуры. Недостаточная четкость идеи единобожия в этой, впрочем, весьма возвышенной и чистой религии, не позволила создать почву, бывшую — 136 — ----------------------- Page 137----------------------- Глава 2.Затомисы необходимой для того, чтобы миссия Христа могла бы осуществиться в Иране. Позднейшая попытка Иранской метакультуры восполнить эту свою неудачу созданием новой международной религии — манихейства завер­ шилась вторичной неудачей благодаря тому, что демоническая инвольта­ ция получила доступ к творческому сознанию ее основателей. К моменту мусульманского завоевания Иранская культура исчерпала свое поступа­ тельное движение. В последующие века единственной точкой опоры ее в Энрофе оказалась община парсов в Индии. Естественно, что число вступа­ ющих через миры Просветления в Зерван теперь чрезвычайно невелико, а сам Зерван почти оторвался от географических зон Энрофа. Эмблематический образ: Жертвенник с пылающим огнем. Олимп — затомис древней Греко-римской метакультуры. Этим именем называется и средоточие затомиса, величайший град просветленных, действительно связанный с географическим районом горы Олимп, и вся небесная страна Греко-римской метакультуры. Бывший в эпо­ ху исторического существования Эллады и Рима обиталищем и ареной де ­ ятельности тех нечеловеческих иерархий, которые отразились в образах греко-римского пантеона, этот затомис сделался постепенно в тысячелетие после Христа обиталищем синклита. Иерархии, пребывавшие там некогда, за истекшие века совершили огромный путь восхождения и ныне обитают и действуют в несравненно более высоких мирах, в то же время, однако, надстоя над Олимпом и действенно инвольтируя его синклит. Аполлон — имя демиурга Греко-римской метакультуры. Афина Пал­ лада — имя Соборной Идеальной Души этого сверхнарода. Эмблематический образ: Белый античный храм на горе, на фоне голубого неба. Нихорд — затомис Еврейской метакультуры, нижний, только нижний слой синклита Израиля. Основателем Нихорда был великий человекодух Авраам. Древние учители еврейства инвольтировались демиургом этого сверхнарода, но чи ­ стоте этой инвольтации мешали воздействия сперва стихиальные, связан­ ные с "гением места" горы Синай, потом — еврейского уицраора. Все же под Я библейских книг следует видеть Всевышнего. Монотеизация была необходима для всего человечества, как почва, без которой не могла осу­ ществиться в Энрофе задача Христа. Внедрение в сознание народа идеи единобожия было достигнуто ценой колоссального напряжения сил, исто­ щившего Нихорд на долгое время. Отсюда — не всегда победоносная борьба с демоническими силами и трагический характер еврейской исто­ рии. В столетие, завершившееся жизнью и смертью Иисуса, эта географи­ чески маленькая зона была ареной напряженнейшей борьбы сил Гагтунгра — 137 — ----------------------- Page 138----------------------- Глава 2.Затомисы и Божественных сил. Несколько подробнее об этом будет сказано в другом месте. Воскресение Христа было встречено в Нихорде великим ликовани ­ ем: отношение еврейского синклита к Планетарному Логосу — такое же, как и в остальных затомисах, другого не может и быть. Но тех, кто входит в Нихорд, перед этим в Олирне ждет открытие истины Христа, не понятой ими на земле, — открытие изумляющее, которое многие долго не могут осмыслить. Гибель Иерусалима и еврейского царства отразилась в Нихор­ де скорбью, но с сознанием логичности происшедшего: с агрессивным, но слабым еврейским уицраором не могло бы случиться ничего другого после того, как он вступил в непримиримую борьбу с демиургом сверхнарода в годы проповедничества Христа на земле. После окончательного разгрома евреев при Адриане еврейских уицраоров больше не было и нет. Но за уицраором стояла еще одна, более страшная демоническая иерар­ хия — исчадие Гагтунгра, истинный соперник демиурга; он продолжал воз­ действовать на еврейство и в эпоху рассеяния. Средневековый иудаизм продолжал формироваться под воздействием двух полярных влияний: этого демона и Нихорда. Теперь Нихорд пополняется уже очень малым числом новых братьев, входящих, однако, именно через иудаизм в миры Просвет­ ления. Восстановление государства Израиль в XX веке не имеет к Нихорду никакого отношения; восстанавливаемый храм — театральный спектакль, не более. Нового израильского уицраора не возникло, но схожую роль иг­ рает одно из существ, о которых будет сказано в главе об эгрегорах; на него оказывается сильнейшее воздействие из главного гнездилища демо­ нических сил. Географически Нихорд связан до сих пор с районом Палестины. Эмблематический образ: Шатрообразное сооружение, окруженное деревьями с огромными красными плодами. Смысл: шатер — скиния Завета, символ впервые удер­ жавшегося в истории откровения Единого; деревья с плодами — Земля Обетованная, ожидающая сверхнарод не на земле, а в затомисе. Рай — условное наименование затомиса Византийской метакульту ­ ры. Как и остальные затомисы христианских метакультур, это — одна из лестниц, ведущих с разных сторон к чрезвычайно высокому миру, называ ­ емому Небесным Иерусалимом: он есть не что иное, как Высший Аспект Христианского Трансмифа; вопрос о нем будет освещен немного позднее. Рай — древний, мощный слой, существующий отчасти и над Россией. Его основатель — великий человекодух, бывший в Энрофе Иоанном Кре­ стителем. Победа Иисуса Христа, хотя осуществившаяся лишь частично, вызва­ ла громадное возбуждение сил в демонических мирах. В частности, их усилия направились на то, чтобы не дать преобразить страдалища Визан­ — 138 — ----------------------- Page 139----------------------- Глава 2.Затомисы тийской метакультуры во временные чистилища. Эти усилия увенчались успехом, но, в конечном счете, их жертвой пала Византийская культура в Энрофе. Отсутствием чистилищ и неизбежным для грешников посмертным спуском в безысходные муки магм и Ядра было вызвано то устойчивое ощущение ужаса перед малейшим грехом, которое было свойственно наи­ более одаренным духовно людям Византии; в значительной степени имен­ но это привело к крайности аскетизма. Южнославянские народы метаисторически находятся в промежуточ­ ной области между Византийской, Российской, Римско-католической и Му­ сульманской метакультурами. Синклиты их — в Раю. Эмблематический образ: Ручей в цветущем саду, люди в золотых одеждах. Одежда символизи­ рует преображенное тело, золотой цвет — пронизанность силами Отца Миров. Эдем — условное наименование затомиса Романо-католической ме­ такультуры, одна из лестниц, ведущих к Небесному Иерусалиму. К этой метакультуре принадлежит и несколько народов другого этнического кор­ ня: поляки, венгры, чехи, ирландцы, хорваты. Основатель Эдема — великий человекодух, бывший в Энрофе апо­ столом Петром. Эмблематический образ — тот же, что у Рая, но преобладающий цвет — голубой. Голубой цвет означает большую пронизанность католиче­ ства началом Мировой Женственности. Монсальват — затомис метакультуры европейского Северо-Запада, Американского Севера, а также Австралии и некоторых частей Африки: самый географически обширный и расчлененный из всех затомисов. Основатель Монсальвата — великий человекодух Титурэль, связанный с Христом задолго до воплощения Спасителя в Палестине. Так же, как Лоэн ­ грин и Парсифаль, он является не легендарным героем, а реально суще­ ствовавшим некогда в Энрофе (хотя и не в Палестине) человеком. Грааль содержит эфирную кровь Христа, пролитую им на Голгофе. Разграничение слоев Эдема и Монсальвата основано главным об­ разом на национально-культурных различиях между романскими и гер­ манскими народами. Но большая религиозность или светскость деятельно­ сти человека вносила в посмертные судьбы людей Западной Европы множество корректив, тем более, что Монсальват возник на несколько ве­ ков позже Эдема. Франция находится в промежуточном положении, ее трагедия в том, что у нее нет своего синклита. Одни из восходивших монад поднимались из Франции в своем посмертии в Эдем, другие — в Монсаль­ ват. — 139 — ----------------------- Page 140----------------------- Глава 2.Затомисы Центр Монсальвата, ранее связанный с системою Альп, в конце средних веков переместился далеко на Восток и теперь находится в связи с Памиром (причины этого очень сложны). Но над Европой и Америкой бле­ щет множество других, меньших метагородов. Некоторые из них надстоят над небольшими по физическому масштабу, но духовно могучими центра­ ми Энрофа, как Гейдельберг, Кембридж, Веймар. Эмблематический образ: Храм готического стиля, но белый, на горном пике; на фоне хра ­ ма — алая сияющая чаша. Жюнфлейя — затомис Эфиопской метакультуры, которая две тысячи лет влачила свое существование в исключительно неблагоприятных исто­ рико-географических условиях, как островок христианства между двумя враждебными океанами — ислама и примитивного язычества негрских пле­ мен. Эта метакультура не смогла осуществить и одной десятой своих по ­ тенций. Ныне протекает мучительный метаисторический процесс — Жюн­ флейя перемещается в другую сакуалу: сакуалу метакультур, трагически недостроенных в Энрофе. При исключительно счастливом стечении исто­ рических обстоятельств этот процесс еще может приобрести обратную) направленность. Эмблематический образ: Белое круглое здание в развевающихся покрывалах. Смысл: зда­ ние — затомис, покрывала — тонкие и тончайшие материальности. Джаннэт — затомис Мусульманской метакультуры. От остальных мировых религий ислам отличается тем, что у него от­ сутствует высший аспект трансмифа, то есть в чрезвычайно высокой са­ куале миров высших трансмифов мировых религии нет мира, специально связанного именно с исламом. Это сказалось в бедности мусульманской мифологии, в несамостоятельности большинства разработанных в нем трансфизических образов и сюжетов, почерпнутых преимущественно из иудейства и христианства. Представляя собою во многом по отношению к христианству регресс, ислам тем не менее дает душе возможность восхо ­ дящего движения, способствует втечению в жизнь сил духовности и за пе ­ риод своего исторического существования создал не столь мощный, но все же очень яркий затомис и блистающий синклит. Эмблематический образ: Белая мечеть между двух симметрично склоняющихся пальм; люди в зеленом и белом. Смысл: мечеть — затомис, пальмы — два основных ве­ роисповедания ислама. Сукхавати — "Западный рай Амитабхи-Будды" — затомис мета­ культуры, связанной с северным буддизмом, так называемой Махаяной. — 140 — ----------------------- Page 141----------------------- Глава 2.Затомисы Он господствует над Тибетом и Монголией, а над Японией и Китаем сосу­ ществует с Шан-Ти и с национальным японском затомисом Никисакой. Сукхавати отделился от материнской Индийской метакультуры в IX веке, когда средоточия буддизма окончательно передвинулись из Индии в Тибет и Китай. Особенно же усилился он три-четыре столетия спустя, когда блистательно начавшая свой путь Гималайская метакультура начала кло­ ниться к преждевременному упадку и за тибето-китайскими центрами буд­ дизма закрепилась руководящая роль. Затомис Сукхавати — один из самых многолюдных и сильных. Это — одна из двух лестниц к тому высокому миру "Высшего Аспекта Буд­ дийского Трансмифа", который носит имя Нирваны и о котором мы будем говорить впоследствии. Эмблематический образ: Заря над лотосами. Айренг-Далянг — затомис чудеснейшей, мало известной пока у нас в России Индомалайской метакультуры. Отделившись от метакультуры Ин­ дийской около V века, она охватила брахмано-буддийские царства Явы, Индокитайского полуострова и Цейлона, одно время исторически выража­ лась в объединившей эту территорию империи Сайлендра, но позднее была резко ослаблена отрывом Явы, подпавшей исламу, и в конце XIX века — хищными демонами — уицраорами Европы. Теперь она еще теплит­ ся в индокитайских королевствах, но благоприятный исторический климат мог бы вызвать ее новое цветение. Эмблематический образ: Смеющиеся дети в саду храма-дворца. Небесная Россия-об этом затомисе будет сказано подробнее, чем о других, несколькими строчками ниже. Затомис Негрской метакультуры. К сожалению, мне о нем неизвест ­ но почти ничего, даже его имя. Известно, что он молод и еще очень слаб. После крушения Суданской культуры с ее религией, допускавшей низлия­ ние духовности не только на верхи, но даже в толщу негрских народов Эк­ ваториальной Африки, негры надолго утратили возможность восходящего посмертия. Оно стало приоткрываться им лишь несколько веков назад в связи с тем, что некоторые племена достигли той стадии, когда смутные по­ литеистические системы делаются доступными для вмещения первых прояв ­ лений духовности. Еще в большей степени восходящее посмертие откры ­ лось негрским народам вместе с распространением — к сожалению, слабым — ислама и христианства. Метаисторическое значение имелось и в факте образования Либерии, создавшей в Экваториальной Африке не­ большой, но прочно защищенный очаг христианской духовности. С негр­ — 141 — ----------------------- Page 142----------------------- Глава 2.Затомисы ским затомисом связано также негритянское население Америки. Предста­ вители белой расы поднимаются в этот затомис лишь в виде редкого ис­ ключения. Гарриэт Бичер-Стоу, например, достигнув Монсальвата, удали­ лась оттуда в негрский затомис, где ее деятельность долгое время имела огромное значение, а положение ее было схоже отчасти с положением ко­ ролевы, отчасти — с положением главы священства. Эмблематический образ: Лестница, ведущая от озера к оранжевому круглому зданию. Смысл: озеро — материальность сверхнарода, здание — затомис. Оранжевый цвет — скрещение солнечного золота с алостью тех стихиалей, которые связаны не с царствами природы, а с человечеством. Последний из великих затомисов находится в состоянии творения. Это — Аримойя, будущий затомис общечеловеческой метакультуры, свя­ занной с возникновением и господством грядущей интеррелигии Розы Мира. Материальность Аримойи, как и других затомисов, создается од­ ной из ангельских иерархий — Господствами; великий человекодух, быв­ ший в последнем воплощении на Земле Зороастром, руководит созданием того, что я решусь условно обозначить выражением "великий чертеж". Эмблематический образ: Белый многобашенный собор, с главной центральной башней, колон­ надами и лестницами, окруженный рядом огромных струнных инструмен­ тов, похожих на золотые лиры. Смысл: башни — затомисы человечества, центральная башня — Аримойя; колоннады — миры даймонов, ангелов, стихиалей, просветленных животных; лиры — все народы земного шара. Небесная Россия. Эмблематический образ: многохрамный розово-белый город на вы­ соком берегу над синей речной излучиной. Как и остальные затомисы, Небесная Россия, или Святая Россия, свя­ зана с географией трехмерного слоя, приблизительно совпадая с очерта­ ниями нашей страны. Некоторым нашим городам соответствуют ее вели­ кие средоточия; между ними — области просветленно прекрасной природы. Крупнейшее из средоточий — Небесный Кремль, надстоящий над Москвою. Нездешним золотом и нездешней белизной блещут его святили­ ща. А над мета-Петербургом, высоко в облаках того мира, высится гран­ диозное белое изваяние мчащегося всадника: это — не чье-либо личное изображение, а эмблема, выражающая направленность метаисторическо­ го пути. Меньшие средоточия рассеяны по всему затомису; среди них — и метакультурные вершины других наций, составляющих вместе с русской единый сверхнарод. Здесь пребывают синклиты Украины, Грузии, Арме­ нии; теперь к этому затомису начинает примыкать и синклит народа бол­ — 142 — ----------------------- Page 143----------------------- Глава 2.Затомисы гарского вместе со своими небесными городами. Общая численность оби­ тателей Небесной России мне неизвестна, но я знаю, что около полумил­ лиона просветленных находится теперь в Небесном Кремле. Демиург Яросвет проявляется в небе и воздухе этого мира так, как если бы прозрачный океан могущества проходил от одного небосклона до другого и заливал бы сердца. Это могущество сосредоточивается в храмах демиурга, образ его очерчивается, голос его становится внятным, и возни ­ кает общение между ним и просветленными — общение, придающее им силу и высшую мудрость. Так же проявляет себя другая, схожая с демиургом иерархия — вели­ кие духи-народоводители отдельных нации, входящих в состав нашей ме­ такультуры. Среди них есть и более древние, чем снижение: отрицался Уз ­ кий Путь как таковой. Мухаммед, умирая, Но ни Навны — Идеальной Соборной Души народа русского, ни ее сестер — соборных душ других народов, все еще нет здесь: плененные в глыбах государственности, в цитадели великодержавного демона, уицрао­ ра, в подземном мире российского античеловечества, они достигают Небесной России лишь отдаленными звучаниями, ослабленными отблеска­ ми. Моря светящихся эфиров — это души стихиалей, сияющих красками, непредставимыми для нас, омывают там сооружения, которые отдаленно можно было бы уподобить громадам лазурных и белых гор. Об этом мире поет русская церковь, когда провожает новопрестав­ ленных в невозвратный путь, дабы Господь упокоил их в "месте светлом, месте злачном, месте покойном, иде же несть ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная". Новые пришельцы являются в Небесной России в особых святилищах, имея при этом облик не младенцев, а уже детей. Состояние вновь прибыв­ ших схоже именно с состоянием детства; смена же возрастов заменяется возрастанием просветленности и духовной силы. Нет ни зачатия, ни ро­ ждения. Не родители, а восприемники подготавливают условия, необходи ­ мые для просветленной души, восходящей сюда из Готимны. В обликах не­ которых из братьев синклита можно было бы угадать черты, знакомые нам во времена их жизни в Энрофе: теперь эти черты светозарны, ослепитель­ ны; они светятся духовной славой, истонченны и облегченны. Производи­ мая преображенным телом, их одежда светится сама. Для них невозбран­ но движение по всем четырем направлениям пространства; оно отдаленно напоминает парение птиц, но превосходит его легкостью, свободой и бы­ стротой. Крыльев нет. Восприятию просветленных доступно множество сло­ ев: нисходящие — чистилища, магмы, страшная Гашшарва; восходя­ щие — миры Просветления, круги ангелов, даймонов и стихиалей, миры — 143 — ----------------------- Page 144----------------------- Глава 2.Затомисы инвольтаций других брамфатур, миры Высших Аспектов Мировых Транс­ мифов. Они вхожи в темные шрастры — миры античеловечества, обитате­ ли которых видят их, но бессильны их умертвить; они вхожи и в наш Энроф, но люди способны их воспринять только духовным зрением. Та любовь между мужчиной и женщиной в Энрофе, которая достойна именоваться великой, продолжается и здесь, освобожденная от всего отя­ гощавшего, возросшая и углубившаяся. Между некоторыми существует и телесная близость, но от задач продолжения рода она совершенно откреплена и вообще не имеет ничего схожего с телесной близостью в Энрофе. Многие органы тела здесь полностью изменили свою структуру, назначение и смысл, в том числе органы, связанные с принятием и усвое­ нием пищи, потому что процесс восстановления жизненных сил здесь схож с дыханием. Возрастание духовности постепенно подводит просветленного к следующей великой трансформе тела, которая ведет в более высокие миры, в Небесный Иерусалим и еще выше — вплоть до Синклита Мира и Элиты Шаданакара. В затомисах нет ничего, схожего с нашей техникой: она заменена другим, крайне трудно поддающимся пониманию. Можно, впрочем, констатировать, что принцип — не в создании механических приспособле­ ний, сделанных из посторонней материи, а в развитии многообразных способностей собственного существа. Из посторонней материи создается здесь лишь то, что сравнимо в какой-то мере с творениями наших про­ странственных искусств. Всюду блистают здесь души церквей, существовавших у нас, или та­ ких, которые должны были быть построены. Многие храмы имеют, однако, назначение, трудно понятное для нас. Есть святилища для общения с анге­ лами, с Синклитом Мира, с даймонами, с верховными иерархиями. Несколько великих храмов предназначено для встреч с Иисусом Христом, временами сходящим сюда, принимая зримый, человекоподобный облик, другие — для встреч с Богоматерью. Теперь там воздвигается величайший храм: он предназначен стать обителью того Великого Женственного Духа, который примет астральную и эфирную плоть от брака Российского деми­ урга с Идеальной Соборной Душой России. Я еще с детства привык назы­ вать этот храм храмом Солнца Мира, но это название неправильно. Зако­ номерно относимо оно к другому сооружению, еще более грандиозному, тому, что намечается созданием в Аримойе. Храм же, созидаемый в Небесном Кремле, именуется обителью Звенты-Свентаны, и впоследствии я объясню, что значит это имя. Это великая Женственная Сущность ныне стала уже существом одного из высочайших миров Шаданакара. В Энро­ фе она не примет плоти никогда, но родится в Небесной России, приняв — 144 — ----------------------- Page 145----------------------- Глава 2.Затомисы человекоподобный облик. Это будет не царица наша и не богиня, — свет, благодать и божественная красота. Лестница дивных, один сквозь другой просвечивающих миров подни ­ мается из алтаря в храме Женственности, в храмах Христа, в храмах де­ миурга Яросвета. Лестница поднимается в Небесный Иерусалим и, нако­ нец, к преддвериям Мировой Сальватэрры. Временами в Небесной России рождаются великие человекоду­ хи — те, кто закончил свой путь в Шаданакаре, достигнув до его наивыс­ ших миров и теперь со-творит Планетарному Логосу. Ради помощи ниже­ стоящим они покидают Элиту Шаданакара и, осуществляя миссии, объять которые не в состоянии самый высокий мистический разум человека, схо­ дят путем рождения сюда, в затомисы. Они принимают здесь такие же про ­ светленные тела, как и у братьев синклита, но несравненно превосходят их быстротою своего вхождения в полноту духовной силы и масштабами сво­ его Я. Их пути в затомисах похожи на пути гениев среди остального чело­ вечества, но синклиты предуведомлены об их рождениях и ждут их с радо­ стью и ликованием. Те же, кто были гениями и вестниками на Земле, продолжают после искуплений, просветлений и трансформ свое творчество здесь, в затоми­ сах. Возрастает блаженство самих гамаюнов и сиринов, когда они видят те эпопеи, которые творят там великие души, прошедшие в последний раз по земле в обликах Державина и Пушкина, Лермонтова и Гоголя, Толстого и Достоевского, Рублева и Сурикова, Глинки и Мусоргского, Казакова и Баженова. Светящиеся волны невообразимых звучаний взмывают местами как бы из сердца небесных гор: они водворяют душу в состояние такой ду­ ховной отрады, от какого разорвалось бы земное сердце, и, поднимаясь и меняясь, подобно славословящим облакам, опускаются в любви и ти­ шайшей радости. Великий зодчий, когда-то приступивший к сооружению храма Тела, Души и Духа в Москве на Воробьевых горах, испытавший крушение свое ­ го замысла, изгнание, забвение и нищету, теперь творит высочайшее, что есть в Небесном Кремле: внутренние приделы в обители Звенты-Свентаны. Но среди просветленных Небесной России лишь ничтожное мень­ шинство известно нам, знакомым с историей нашей Родины. Имена остальных ничего не скажут нашей памяти. В монастырях Киевской и Московской Руси, так же как и в обителях более поздних времен, проходили незаметно свою жизненную тропу не светочи святости, но тихие души, менее богатые дарами, молча и смирен­ но вносившие свою лепту в религиозное творчество, в соборный труд духа. — 145 — ----------------------- Page 146----------------------- Глава 2.Затомисы Во все эпохи по дорогам России брели странники и искатели, скази­ тели и бандуристы, безымянные творцы сказок и духовных стихов, песен и легенд, никем не записанных утраченных рассказов о героях своего вре ­ мени и об его идеалах. А чудесные мастера сканного, обронного или ико ­ нописного дела, плотники-строители чудесных теремов, смиренных дере­ вянных церквей и весело разукрашенных изб, влюбленные в свой труд каменщики, столяры, гончары, ткачи, ювелиры, переписчики, работавшие в мастерских, приказах, кельях и под открытым небом, чьи создания, отме­ ченные радостью творчества и горячей любовью к жизни, веселили и радо­ вали целые поколения, — где могут быть их создатели ныне и что они могут создавать теперь, если не вечные ценности Святой Руси? Во все эпохи русской истории тысячи мужиков — огнищан, смердов, тяглых крестьян, крепостных и вольных, просто и чисто проживших свой век, совершали труд посевов и жатв как возложенный на них Богом долг, с благоговением и благодарностью к Матери-Земле, и умирали простой и ясной смертью, веруя и простив всех. Во все эти эпохи тысячи матерей несли свой крест, воспитывая лю­ дей, достойных имени человека, и в служении этому делу полагавших смысл своей жизни. Разве это не одно из самых высоких творчеств? Когда начали строиться школы, сотни людей бросали привычный круг и образ жизни и уходили — хочется сказать, спускались — в народные низы, замуровывая себя на всю жизнь в захолустьях, среди непробудного невежества, где не с кем было перекинуться живым словом: все ради про­ свещения непросвещенных. А врачи, работавшие по одному на целый уезд? А герои-доктора на эпидемиях? А те из революционеров, кто был движим не фанатизмом, не­ навистью и жаждой власти, а живою любовью к людям и скорбью от созер­ цания скорбей народа? А те из священников, которые, в меру данных им от Бога даров, являли образец ясной и чистой жизни, взращивая во множе­ стве простых сердец лучшее, что в этих сердцах было? Нет возможности перечислить те пути на земле, встав на которые пут­ ник приходит, рано или поздно, к синклиту. Вопрос только во времени, в стадиях, которые еще надо преодолеть по дороге к этой цели. Цели, не проявляющейся в сознании человека с полной отчетливостью, но ведомой ее бессмертной монаде и влекущей ее. О, напрасно представлять себе Небесную Русь в виде нескончаемых, однообразно строгих служб и молений. Там такие духовные наслаждения, о каких мы не имеем понятия; там есть и шутки, и смех, и даже игры, осо­ бенно среди их детей. Я мог бы перечислить несколько имен деятелей русской культуры и истории, которые вступили в Небесную Россию за последние сорок лет. — 146 — ----------------------- Page 147----------------------- Глава 2.Затомисы Пусть смеется, кто хочет, над этим сообщением. Да и к репутации сума­ сшедшего мне не приходится привыкать. Итак — имена некоторых из тех, кто не имел нисходящего посмертия и сразу после смерти в Энрофе всту­ пил через миры Просветления в синклит: Лесков, Римский-Корсаков, Клю­ чевский, Гумилев, Волошин, Рахманинов, Анна Павлова, Сергей Булгаков, Иоанн Кронштадтский, патриарх Тихон, цесаревич Алексей Николаевич, несколько творцов и тысячи героев, погибших от руки Сталина. Очень немногие из имен тех, кто вступил в синклит после кратковременного пре­ бывания в верхних чистилищах: Фет, Л. Андреев, Александр Блок, Шаля­ пин, Александр II, Константин Романов, академик Павлов. Из числа просветленных, взошедших в Небесной России на особен­ ную высоту, мне известно несколько имен: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Лев Толстой, Алексей Конст. Толстой, Достоевский, Аксаковы, Витберг, Ку ­ тузов, не пользующийся широкой известностью и рано умерший гравер XVIII века Чемезов. Ближе остальных к великой трансформе, уводящей в Небесный Иеру­ салим и в Синклит Мира, подошли к настоящему времени Лермонтов, Вла­ димир Соловьев, император Иоанн VI, а также два духа, чьи имена вызва ­ ли мое удивление, но были два раза твердо произнесены: Шевченко и Павел Флоренский. За все время существования русского затомиса через него в Синклит Мира поднялось несколько десятков человек, из которых мне известны следующие имена: Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Антоний и Феодо­ сии Печерские, летописец Нестор, дружинник Сергий — автор "Слова о полку Игореве", Александр Невский, Сергий Радонежский, Андрей Рублев, Нил Сорский, Ломоносов, Александр Благословенный, Амвросий Оп­ тинский, Серафим Саровский. Зрение, разрывающее оковы нашего пространства, различает вда­ ли, за сферою Российской метакультуры, небесные страны других мета ­ культур, такие же лучезарные, исполненные неповторимого своеобразия. Подготовка в любви и взаимопонимании к творению небесной страны все­ человечества священной Аримойи, — вот узы, связующие ныне синклиты и грады метакультур. Величайшие из детей человечества, завершив творения в своих священных градах, выходят за метакультурные пределы: поднима­ ясь в Синклит Мира как бы с разных сторон, они встречаются, наконец, но еще задолго до его достижения. Мир их встречи — Гридруттва, белый чер­ тог, где творится ими общий план восхождения человечества. Дальнейший подъем приводит в такие слои, где их мудрость и мощь превосходит муд­ рость и мощь демиургов. Высший провиденциальный план, который мы сквозь историю можем различить иногда как бы за частными планами де­ миургов, есть отражение их творческого труда. Это — Синклит Мира. Он — 147 — ----------------------- Page 148----------------------- Глава 2.Затомисы со-творит, во всей ясности духовного сознания, самому Планетарному Ло­ госу. Аримойя лишь недавно начата творением в четырехмерных мирах, а ее историческое отображение на Земле будет смыслом и целью наступаю­ щего столетия. Для этого и совершилось низлияние сил Приснодевы-Мате­ ри из транскосмических сфер в высшие слои Шаданакара — сил, сосредо­ точившихся в одной божественной монаде; для этого и созидается в Небесной России небывалый храм, чтобы принять в него Ту, Чье рождение в четырехмерных мирах есть цель и смысл грядущего брака Российского Демиурга и Соборной Души. Исторически же, через осуществление этого великого Женственного Духа в Розе Мира начнется преобразование госу­ дарственности всех народов в братство всех. В этом Российскому синклиту помогают и будут помогать все синклиты метакультур, а Синклит Мира примет от них и продолжит их труд, чтобы завершить его всемирным бого­ человечеством. Однако, кроме великих затомисов, исчисляемых цифрою 19, в Ша­ данакаре имеется другая сакуала затомисов: это затомисы метакультур, трагически недостроенных в Энрофе. Если становится ясно, что Провиден ­ циальные силы данной метакультуры не могут противостоять натиску демо­ нических начал, ее затомис перемещается в слой этой сакуалы. Культур­ ные, а иногда и государственные образования ее в Энрофе мало-помалу растворяются в общечеловеческом окружении, уицраоры погибают, под­ земные шрастры влачат мучительное прозябание, постепенно вырождаясь; но затомис продолжает свое развитие, синклит продолжает и усиливает свое творчество. Души такой метакультуры, еще не достигшие того уровня, при котором затомис становится для них открыт, могут проходить ступени необходимого совершенствования вне Энрофа либо претерпевать инкар­ нации в других метакультурах и странах, но в конце концов достигают именно своего затомиса. Бывают и такие случаи, когда культурно-истори­ ческий базис в Энрофе еще длит, постепенно хирея, свое существование и затомис сохраняет с ним активную связь-помощь. В таких случаях еще воз­ можно, при благоприятных условиях, возвращение затомиса в прежнюю сакуалу, а сверхнарода — к исторической жизни. Нечто подобное проис­ ходит теперь с Жюнфлейей, о которой я уже упоминал. Мне остается коротко перечислить пятнадцать затомисов этой второй сакуалы. Намбата — затомис Древнесуданской метакультуры, в очень не­ благоприятных условиях крайне медленно развивавшейся, лучше сказать теплившейся в долине Нигера, в районе озера Чад и в Кордофане с девя­ того по пятое тысячелетие до Р. Х. Погибла от центробежных сил, истощав ­ ших ее нескончаемыми междоусобными войнами. Первая в истории чело­ — 148 — ----------------------- Page 149----------------------- Глава 2.Затомисы вечества попытка сцементировать антагонистические и притом этнографи­ чески пестрые народности общей международной религией (конечно, по­ литеистической) не удалась вследствие усиленного демонического воздей ­ ствия через весьма двойственный пантеон той же религии. Археологические остатки этой культуры еще могут быть обнаружены. Эмблематический образ: Хоровод нагих темных людей на изумрудно-зеленом фоне. Цен-Тинь — затомис Прамонгольской метакультуры, — прамонголь­ ской не в этнографическом, а в территориальном смысле. Ее народ при­ надлежал к желтой расе, но антропологически, да и духовно был ближе к народам Гондваны, чем позднейшей Монголии. Он населял Северный Ки­ тай и Приамурье в четвертом — третьем тысячелетии до н. э. и переходил от кочевого образа жизни к оседлому. Уже возникли небольшие города. Начало этой культуры было замечательное. Ведущей иерархией был не де­ миург сверхнарода, а некое могучее демоническое существо, которое должно было обратиться и уже обращалось к Свету. Оно было погублено Гагтунгром, а сверхнарод раздавлен ордами, нахлынувшими из Централь­ ной Азии. Эмблематический образ: Крылатый дракон, запрокинувший голову к Солнцу и заливаемый его лучами. Пред — затомис Дравидической метакультуры, определяемой этим наименованием условно, так как в ней принимали участие народности различного этнического корня, в том числе близкие к сумерам. К поздним образованиям этой метакультуры относятся города Мохенджо-Даро и Ха­ раппа. Катастрофа (в начале второго тысячелетия до н. э.) явилась след­ ствием как внутренних причин (для меня они не ясны), так и внешних: втор­ жения арийцев. Эмблематический образ: (я видел его неотчетливо): Розовая пагода. Асгард — неправильно называемый иногда более популярным именем Валгаллы: затомис Древнегерманской метакультуры, парализо­ ванной ростом в историческом слое христианства. Катастрофа произошла в двенадцатом веке. Эмблематический образ: Золотой чертог в облаках. Токка — затомис Древнеперуанской (доинкской) метакультуры, исто­ рически развивавшейся в века перед и после Р. Х. Быть может, не надо пе­ — 149 — ----------------------- Page 150----------------------- Глава 2.Затомисы чалиться, что это образование погибло в Энрофе, так как воздействие де­ 1 монических начал было в нем очень сильно . Эмблематический образ: Каменная статуя сидящей пумы. Бон — затомис Древнетибетской культуры, разрушенной буддизмом, но элементы которой органически вошли в культуру Махаяны. Эмблематический образ: Красная и голубая молнии, скрестившиеся над оранжевым шатром царя. Смысл: голубая молния — буддизм с его духовностью, красная — до­ буддийская, в очень сильной степени отравленная демонизмом, тибетская религия. Шатер — царская власть, гибнущая в итоге скрещения этих двух сил. Гаурипур — затомис маленькой, слишком рано отделившейся от Ин­ дии, но с огромными возможностями, Гималайской метакультуры. Именно здесь зажигались когда-то самые яркие очаги буддизма; здесь в лоне этого учения протекали те метаисторические процессы, которые создали из него религию в полном смысле этого слова, то есть учение не только нравствен­ ное, но и трансфизическое и духовное. Нравственная же сторона буддиз­ ма поднялась в Гималаях на такую ступень, которая знакома лишь чистей­ шим образцам христианства. Гималайская метакультура погибла от натиска с двух сторон демонов великодержавной государственности: тюркских уицраоров — с севера и с запада, уицраоров империи Великих Моголов — с юга. Ныне эта мета­ культура совершенно гаснет в Непале. Эмблематический образ: Коронованная горная вершина под созвездием Ориона. Юнкиф — затомис Монгольской метакультуры, сразу ставшей добы ­ чей необыкновенно могучего уицраора. Катастрофа — в тринадцатом веке. Эмблематический образ: Волнистая линия холмов, и над нею сражение двух стай, белой и красной. Йиру — затомис Древнеавстралийской метакультуры, две тысячи лет существовавшей в полнейшей изоляции от остального человечества в Цен­ тральной Австралии. Общество дошло до рабовладельческой формации. Метакультура погибла вследствие чрезвычайной активности демонических стихиалей — духов пустынь и непроходимых кустарниковых зарослей. На протяжении многих веков в культуре боролись две религии — "правой и ле­ вой руки": политеистическая и демоническая. Последняя приносила чело­ 1Эта культура должна была высоко поднять труд просветления животного царства, но исторически пришла к его обоготворению и деградировала до широкого распространения людоедства. — 150 — ----------------------- Page 151----------------------- Глава 2.Затомисы веческие жертвы именно тем злобным стихиалям, которые губили мета­ культуру. Под конец эта религия взяла верх и борьба против наступления пустыни и кустарников была объявлена грехом. Культура в Энрофе угасла благодаря внутреннему высыханию. Из искусств наиболее развитой была живопись. Она напоминала до некоторой степени Критскую, но была ин ­ тереснее и ярче. Остатки цивилизации, которые будут обнаружены, не да­ дут восстановить картину вследствие своей незначительности. Эмблематический образ: Облако над вулканом, но это, в действительности, сверхнарод и его синклит. Тальтном — затомис Тольтеко-ацтекской метакультуры. Эмблематический образ: Героический лик, увенчанный солнцем. Кэрту — затомис Юкатанской метакультуры (майя). Эмблематический образ: Голубая змея вокруг золотого древа. Смысл: змея далеко не у всех народов являлась символом темных начал. Золотое древо-духовный (трансфизический) мир. Голубая змея — сверхнарод, спиралеобразным развитием поднимающийся к духу. Интиль — затомис Инкской метакультуры, гибель которой в Энрофе, как ни странно, уберегла мир от большой опасности (об этом пойдет речь в одной из других частей книги). Эмблематический образ: Фигура в красном, с митрой на голове и с руками, воздетыми к сол­ нечному диску. (Красный цвет здесь — знак царственности, митра — вер­ ховного священства.) 1 Даффам — затомис Индейской метакультуры области Великих озер . Эмблематический образ: Группа воинов, направляющих копья на серп ущербной луны. Леа — затомис Полинезийской метакультуры, которую погубила ее крайняя географическая распыленность. Остатки догорают на Гавайях, Та­ ити и других архипелагах. Эмблематический образ: Золотая гора на острове в голубом море. Никисака — затомис Японской метакультуры, тяжело раненной два­ жды: буддизмом и европеизмом и не могущей раскрыть своих потенций. 1Эта культура особо предназначалась к борьбе с лунным демоном женственной природы — Воглеа. Отсюда необычайная целомудренность этого народа. С этим же связано и его отрицание городской цивилизации. — 151 — ----------------------- Page 152----------------------- Глава 2.Затомисы Шинтоизм по существу есть поклонение Никисаке как японскому синклиту; богиня Аматерасу, в правильном понимании этого образа, есть не что иное, как Навна Японии. Процесс перемещения Никисаки в сакуалу траги­ чески недостроенных в Энрофе метакультур происходит теперь. Роза Мира сможет существенно помочь укреплению этого затомиса: для него еще вполне возможен возврат. Эмблематический образ: Цветущие вишни над водоемом. — 152 — ----------------------- Page 153----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара Глава 3. Средние слои Шаданакара Раньше чем пытаться нарисовать панораму демонических сакуал, имеющих для трансфизики и метаистории Шаданакара столь колоссаль­ ное значение, а также сакуал стихиалей, некоторые из которых с демони­ ческими началами тесно связаны, — целесообразно дать понятие о нескольких сакуалах восходящего ряда, как бы следующих за сакуалами затомисов. Эти сакуалы весьма различны, но все вместе они составляют средние слои Шаданакара. Естественно, что чем иерархически выше расположены слои, тем за­ трудненнее их познание, тем меньше аналогий с Энрофом можно найти в их ландшафтах, в облике и форме обитающих там существ, в содержании их жизни. Девять десятых виденного или так или иначе воспринятого оста­ ется непонятным, и в большинстве случаев приходится ограничиваться про­ токольными сообщениями об элементарных фактах, не пытаясь вскрыто. ни их закономерностей, ни их углубленного смысла. Поэтому настоящая глава не сулит читающему почти ничего, кроме сухого перечня нескольких сакуал и составляющих их слоев. Мне помнится, например, что в мистике иудаизма фигурирует поня­ тие "эгрегоры"; однако насколько точно совпадает этот термин с тем со ­ держанием, которое вкладывается в него здесь, мне судить трудно, хотя бы вследствие моего более чем поверхностного знакомства с еврейскими тео­ софемами. Так или иначе, здесь под эгрегорами понимаются иноматери­ альные образования, возникающие из некоторых психических выделений человечества над большими коллективами. Эгрегоры лишены духовных мо­ над, но обладают временно сконцентрированным волевым зарядом и экви­ валентом сознательности. Свой эгрегор имеет любое государство, даже Люксембург. Эти существа в основном статичны и неагрессивны. В борьбе между демоническими и Провиденциальными силами Шаданакара большинство эгрегоров участия не принимают; впрочем, имеются некото­ рые, примыкающие к демоническому стану. С распадением эгрегоров исчезают и эквиваленты их сознаний, рас­ сеиваясь в пространстве. Это не переживается ими как страдание. — 153 — ----------------------- Page 154----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара Поскольку можно говорить о ландшафте этих слоев, то для сакуалы эгрегоров характерны желтоватые клубящиеся пространства, в которых эгрегоры представляются несколько гуще окружающей среды. Семь слоев, составляющих эту сакуалу, можно перечислить вот в ка­ кой последовательности. Затив — эгрегоры начальных племен, умирающие вместе с растворе­ нием племени в нации или вместе с его физическим уничтожением. Здесь же были эгрегоры древнейших культурно-государственных образований человечества, теперь уже рассеявшиеся в пространстве. Жаг — область эгрегоров государств. Кроме того, тут находятся и эгрегоры некоторых крупных общественно-политических образований современности, например партии Индийский национальный конгресс. Фораун — эгрегоры церквей. Образуются из тех темноэфирных из­ лучений причастного к церквам людского множества, какие вносятся лю ­ бой, не достигшей праведности душой, примешиваясь к ее религиозным состояниям: из мирских помыслов, материальных интересов, стяжатель­ ства, страстных состояний — вообще из того, что отцы церкви называли "житейским попечением". Часто эти эгрегоры становятся большим тормо­ зом, грузом на восходящем пути церквей. Со временем в Форауне будет эгрегор и Розы Мира: это неизбежно, поскольку интеррелигиозную церковь будущего составят не одни только святые, а и сотни миллионов лю­ дей, находящихся на различных ступенях пути. Удгрогр — эгрегоры антицерквей, массовых воинствующих партий нового времени. Слой, название которого мне неизвестно, обитаем эгрегорами, по­ рожденными психической деятельностью демонического населения шра­ стров. Точно так же неизвестно мне название слоя, принадлежащего эгре­ горам, возникающим в результате психической деятельности мира даймонов, — того самого второго, более светлого человечества, о кото­ ром будет сказано несколько слов страницей ниже. Последний из эгрегориальных слоев называется Цебрумр. Он еще пуст. Здесь будет со временем эгрегор грядущей антицеркви, в которой осуществится демоническая квазирелигия поклонения Гагтунгру — ядро и основа грядущего (в конце первого зона) дьяволочеловечества. В сакуале, состоящей из трех-четырехмерных пространственных сло­ ев с огромным числом временных координат, обитает другое, высшее че­ ловечество Шаданакара. К сожалению, мои сведения о нем крайне скуд­ ны. Множество вопросов, возникающих при размышлении о нем, остаются в сломившейся у меня панораме Шаданакара широким пробелом. Это че­ ловечество называется даймонами. Оно проходит путь развития, схожий с — 154 — ----------------------- Page 155----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара нашим, но начало его гораздо раньше и совершалось более успешно. По- видимому, определяющим фактором при этом явилось то, что миссия Иисуса Христа, в Энрофе оборванная усилиями Гагтунгра почти в начале и ознаменовавшаяся лишь частичной победой, в мире даймонов была пол­ ностью завершена. Хронологически это совершилось гораздо раньше, чем Христос вочеловечился в облике Иисуса. Его победа в мире даймонов устранила тягчайшие преграды, нагроможденные Гагтунгром на их восхо­ дящем пути, и к настоящему времени эти существа далеко нас опередили. Сроки и жертвы их становления были сокращены во много раз. Явлений социальной дисгармонии у них давно уже нет, и силы направлены на ду­ ховное и эстетическое совершенствование и на помощь другим слоям, в частности — человечеству Энрофа. Даймоны — это крылатые люди, схожие своим обликом отчасти с ан­ гелами, от которых, однако, их отличает, кроме многою другого, наличие двух полов. Основной слой их пребывания, соответствующий нашему Энрофу, носит имя Жерам. Природа, схожая с нашей, доведена там до уровня высокого художественного и эстетического совершенства, а ма ­ шинная цивилизация одухотворена внутренней мудростью о силах и слоях Шаданакара и развитием высших способностей в их собственном суще­ стве. О человечестве Энрофа даймонам известно все существенное. От посмертных спусков в демонические миры возмездия даймоны освобождены со времен завершения в Жераме задачи Христа. А много­ ярусная сакуала чистилищ, опытно известная, хотя и забываемая большинством из нас, для них заменена единственным слоем — его имя Урм, — где некоторые из них проходят в посмертии искупляющее очище­ ние. Параллель затоми-сам нашего человечества составляет для них Кар­ тиала — мир просветленных даймонов, их небесная страна. Оттуда рас­ крывается подъем в сакуалу Высокого Долженствования и, наконец, в Синклит Мира. Среди многих задач, встающих перед даймонами Картиалы по отно­ шению к другим мирам Шаданакара, одна заключается в их деятельном участии в борьбе против уицраоров и античеловечества шрастров; дру­ гая — во вдохновляющем, творчески направляющем воздействии на твор­ цов нашей художественной культуры. Отнюдь не поэтическим приемом, а свидетельством о подлинных трансфизических фактах являются обращения одних поэтов к их вдохновителям — даймонам, других — к их музам. Не знаю, существовали ли в затомисе Олимпе девять сестер Аполло­ на — весьма возможно и это, — но то, что даймоны женственной природы, музы, или мужественной природы — Сократовские даймоны в узком смыс­ ле этого слова — способствовали раскрытию творческих глубин в личности наших художников и мыслителей, не подлежит никакому сомнению. Только — 155 — ----------------------- Page 156----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара материалистическая слепота может заставлять проходить мимо бесчислен­ ных свидетельств об этом со стороны наших поэтов, писателей, музыкан­ тов, философов, начиная с Сократа и еще раньше, кончая Гоголем и Алек ­ сандром Блоком. Большинство даймонов-вдохновителей, выполнив свою задачу, отхо­ дят от вдохновлявшихся ими. Иногда же получается двуединство — явление крайне редкое и очень сложное для разъяснения. Нередки и такие случаи, когда человеческие шельты вплетают в свою гирлянду одно воплощение в мире даймонов. Такое воплощение дается им для того, чтобы закрепить светлые достижения души. Но в сакуале даймонов обитает еще и другая раса, меньшая по чис­ ленности, отставшая в своем развитии и как бы опекаемая ими. История ее появления в этих мирах мне не вполне ясна; кажется, это — те же дай­ моны, когда-то в древности сорвавшиеся с пути, утратившие крылья и восполняющие нанесенный себе ущерб на дороге своеобразного искупле­ ния. Эти бескрылые существа почти не отличаются от человека. Здесь я подхожу к факту, который неизбежно вызовет почти в каждом, читающем эту книгу, вспышку отрицания и даже возмущения. Но если нельзя выбро­ сить слова из песни, то из этой книги нельзя выбросить мысли. Итак, те су­ щества, о которых я заговорил как о низшей расе даймонов, можно отча­ сти определить, как метапрообразы некоторых героев мировой литературы и искусства Энрофа. Случается, что интуиция художников Энрофа, свойственная, впрочем, лишь гениям, прозревает в Жерам, со­ зерцает какое-либо из этих существ и приводит к созданию его отражения в человеческом искусстве. Это отражение становится как бы магическим кристаллом, который концентрирует излучения людей, возникающие в часы творческого восприятия; эти излучения, восходя в Жерам, дают мета­ прообразу силы для развития. Если такого отражения не создается, разви­ тие замедляется и в некоторых случаях метапрообразу, быть может, при­ дется даже покинуть сакуалу даймонов и начать медленный путь в Энрофе. Большинство живописных и скульптурных портретов, созданных в на­ шем мире, метапрообразов лишены: это — портреты людей, не более. Но такие произведения, как, например, Джоконда, кроме своего человече­ ского прототипа, связаны именно с прообразами из Жерама, постигнуты­ ми интуицией гения. Отсюда необычайная значительность этих шедевров и сила их воздействия. Достойно сожаления то, что Джоконда была создана Леонардо таким образом, что прообраз оказался снижен и портрет вклю­ чил в себя некоторые элементы из Дуггура — одного из миров демониче­ ских стихиалей, вследствие чего прообраз претерпел падение из Жерама в Урм, ибо этот слой играет роль чистилища не только для даймонов, но и для метапрообразов. Поднятая Леонардо, его посмертными трудами, сно ­ — 156 — ----------------------- Page 157----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара ва в Жерам и выше, пра-Джоконда теперь находится в одном из слоев Вы­ сокого Долженствования. Венера Милосская находится уже в Синклите Мира, так как душа эллинской женщины, которая послужила художнику в Энрофе натурой для этой статуи, после исторического окончания греко- римской культуры в Энрофе поднялась через Олимп именно в Картиалу даймонов и, воссоединившись со своим метапрообразом, вступила на лестницу восхождения но высшим слоям. То же будет в свое время со всеми душами подобных метапортретов. С живописными произведениями жанров мифологического, психоло­ гического, исторического и бытового дело обстоит еще сложнее, еще раз­ нообразнее. Суриковская боярыня Морозова обладала метапрообразом в Жераме, как и некоторые из второстепенных персонажей этого полотна, и благодаря творению художника поднята в Картиалу. Вместе с тем ныне Суриков создает в Небесном Кремле ослепительный вариант этой карти­ ны. Изображение Репиным убийства Грозным своего сына завязало та­ кой узел, которого Репин не развязал до сих пор; развязывать его прихо­ дится в Друккарге — противостоящем Небесному Кремлю шрастре античе­ ловечества России, где Грозный находится сейчас как пленник и раб. Еще хуже с "Поверженным Демоном" Врубеля — поразительнейшим, уникальным случаем демонического инфрапортрета. Для развязывания этого узла Врубель вынужден был спускаться в Гашшарву, к ангелам мра­ ка. Страшно выговорить, но, может быть, было бы лучше, несмотря на ге­ ниальность этого творения, если бы оно погибло в Энрофе. Живопись пейзажная, несмотря на ее колоссальное значение культурное и психологическое, приобретает трансфизическое значение очень редко. Это происходит либо в тех случаях, когда художнику удается заразить зрителя своим ощущением миров стихиалей, сквозящих через природу Энрофа, либо же намекнуть своеобразными сочетаниями линий и красок на ландшафты какого-нибудь другого слоя. На мой личный взгляд, это удавалось, из русских художников, наиболее Рериху, а иногда — тако­ му спорному, лучше сказать отрицаемому, даже беспомощному художни­ ку, как Чюрленис. Что касается художественной литературы, то никаких метапрооб­ разов за персонажами подавляющего большинства ее произведений не стоит. Их лишена, например, за исключением ничтожных единиц, почти вся советская литература. Не может быть также метапрообразов у персона­ жей исторического жанра, например, пушкинского Бориса или шекспи ­ ровского Цезаря. Но у Макбета — есть, так как это не история. Вообще наличие метапрообраза в произведении влечет за собой резкое уклоне­ ние от исторической буквальности в сторону придания персонажу особой — 157 — ----------------------- Page 158----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара глубины и такого масштаба, который не соответствует историческому про­ тотипу. Этого нет ни в драме Пушкина, ни в "Цезаре" Шекспира; доказа ­ тельство отсутствия в этих вещах метаисторической глубины. После смерти в Энрофе художника-творца метапрообразы его тво­ рений в Жераме видят его, встречаются с ним и общаются, ибо карма ху­ дожественного творчества влечет его к ним. Многим, очень многим гениям искусства приходится в своем посмертии помогать прообразам их героев в их восхождении. Достоевский потратил громадное количество времени и сил на поднимание своих метапрообразов, так как самоубийство Ставро­ гина и Свидригайлова, творчески и метамагически продиктованное им, сбросило пра-Ставрогина и пра-Свидригайлова в Урм. К настоящему мо­ менту все герои Достоевского уже подняты им: Свидригайлов — в Картиа­ лу. Иван Карамазов и Смердяков достигли Магирна — одного из миров Высокого Долженствования. Там же находятся Собакевич, Чичиков и дру­ гие герои Гоголя. Пьер Безухов, Андрей Болконский, княжна Марья и с большими усилиями поднятая Толстым из Урма Наташа Ростова. Гетевская Маргарита пребывает уже в одном из высших слоев Шаданакара, а Дон Кихот давно вступил в Синклит Мира, куда скоро вступит и Фауст. Я хочу воспользоваться случаем, чтобы сказать несколько слов о трансфизическом значении театрального искусства. Отрицательное отно ­ шение к этому искусству со стороны христианской религиозности, как бы ни объясняли его историки культуры и даже религиозные проповедники, вызвано было тем, что христиане древности и средних веков своим, если так можно сказать, религиозным чутьем бессознательно ощущали сосед ­ ство сценического искусства с древним организмом, который связан отча­ сти с Лилит, а отчасти с одним, еще более темным демоническим миром: несколькими страницами ниже этот мир, называющийся Дуггур, будет мною охарактеризован полнее. Дуггур связан с сексуальной сферой чело­ вечества, и хотя в средние века его не различали отчетливо, но испытыва­ ли перед его бесовскими излучениями страх, отвращение и стыд. Театраль ­ ное же действо в собственном смысле может быть очень различно, даже полярно по своему трансфизическому значению. Шаляпин был глубоко прав, постясь и молясь после исполнения роли Мефистофеля. Спектакль "Жизнь Человека" был вреден и для автора, и для исполнителей, и для зри­ телей, потому что лишен того, что древние называли катарсисом. Все же сценические действа, проводящие актера и зрителя через катарсис — ду­ ховный подъем и хотя бы кратковременное просветление, — глубоко оправданы. Что же касается метапрообразов, то значение спектаклей Энрофа для них таково: пока Смердяков был в Урме, сброшенный туда ма­ гически-творческим воздействием Достоевского, исполнение его роли на человеческой сцене было для него отяжеляюще, тормозяще, мучительно, — 158 — ----------------------- Page 159----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара теперь — безразлично. Исполнение же светлых ролей или ролей, проводя­ щих через катарсис, всегда хорошо для всех, в том числе и для метапрооб­ разов. На сакуале даймонов мое изложение покидает на время четырех­ мерные миры: теперь перед нами одинокий, ни в какую сакуалу не входя­ щий, уже пятимерно-пространственный слой, Фонгаранда. Приходится сделать предупреждение: дело дошло до понятий, весьма непривычных. Ибо Фонгаранда — слой пребывания шельтов великих тво­ рений архитектуры. Здесь они обладают способностью движения и роста; их изменение состоит в совершенствовании. Облик их близок к облику просветленных стихиалей, но форма не струистая, как у тех, и лишенная способности телесного взаимопроникновения. Следует понять, что созда­ ние в Энрофе их отражений гениальными зодчими, интуиция которых уло­ вила отблески Фонгаранды, дает им эфирное тело: внутри физического со­ суда здания возникает оно из многолетних излучений человеческих тысяч и миллионов. Если прошло достаточно времени и такое тело успело создать­ ся, гибель физического сосуда в Энрофе уже не имеет трансфизического значения: шельт, пребывавший в Фонгаранде, облекся эфирным телом и перешел в один из затомисов. После смены эонов, мировых периодов, когда затомисы перестанут существовать как таковые, шельты этих монад со своими облачениями, совершенно уже измененными, соединятся в од­ ном из слоев Высокого Долженствования со своими монадами и войдут впоследствии в Элиту Шаданакара. В Фонгаранде пребывают преимущественно шельты творений храмо­ вого и дворцового типа. Имеется, например, один грандиозный прообраз православных монастырей, один прообраз египетских пирамид, зиккура­ тов, гопуррамов Южной Индии, католических аббатств, рейнских замков. Но есть шельты и некоторых индивидуальных зданий, например — собора св. Петра, Василия Блаженого, китайского Храма Неба, даже Версальско­ го и Царскосельского дворцов. Есть и такие, как шельт лондонского Пар­ ламента и петербургского Адмиралтейства. После таких странных для нас представлений, как мир Фонгаранды, представления, связанные с сакуалами ангелов, покажутся, вероятно, зна­ комыми и даже привычными. Таких сакуал — две. Первая, низшая, состоит из трех слоев: она так и называется: ангелы низшего круга. В сущности, это первое по времени человечество Шаданакара, когда-то обитавшее в сло­ ях более плотной материальности, хотя и не в Энрофе; та эра предшество­ вала эре титанов. Мы не в состоянии понять и осмыслить содержания их жизни теперь, в просветленных мирах, только можем уловить ту сторону их деятельности, которая имеет непосредственное отношение именно к нам. Первый из этих слоев обитаем херувимами, хранителями людей — носи­ — 159 — ----------------------- Page 160----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара телей светлых миссий. Именно хранителями, а не вдохновителями: то — даймоны! Об ангелах же хранителях мы слышим с детских лет, и не наша вина, если мы думали, что такой ангел стоит за правым плечом каж­ дого из живущих. Но облик их действительно таков, каким описывает его предание, а ландшафт их мира — среда прелестных тонов, нами не вос­ принимаемых, отдаленно напоминающих розовый и сиреневый. Другой слой — бело-золотистая среда, пронизанная снопами света, принадлежит серафимам — хранителям некоторых человеческих содру­ жеств: церквей, религиозных общин, некоторых этических объединений, очень немногих городов — тех, духовная целостность и нравственная чи­ стота которых имеет особое значение в глазах Провиденциальных начал. Бывают эпохи, когда стража серафимов окружает какой-нибудь город, по­ тому что в нем совершается то или иное метаисторическое событие или протекает тот или иной трансфизический процесс, требующий особой по­ мощи или охраны. После его завершения, со сменою эпох, стража сера­ фимов удаляется. Так было над Киевом при князе Владимире Святом, над Москвою при князе Данииле и Иване Калите, несколько раз над Иеруса­ лимом, Римом и многими другими городами. Редкий случай, когда стража серафимов не покидает города в течение многих веков, представляет со­ бою Бенарес, город колоссального метаисторического значения. Конечно, с узкоконфессиональной христианской точки зрения, сообщения, подоб­ ные этому, не могут вызвать ничего, кроме недоумения. — Обликом сера­ фимы подобны шестикрылым ангелам. Сакуала завершается миром так называемых Престолов, чей облик схож с нашим представлением об архангелах, а среда их обита­ ния — сине-зеленая, пронизанная играющими снопами света. Престо­ лы — хранители наций. Их много: духовное становление каждой нации охраняется целым сонмом этих блистающих существ. Переходя ко второй сакуале — Ангелам Высшего Круга, — я лиша­ юсь возможности облегчить ее понимание хотя бы такими бедными зри­ тельными образами, как в предыдущей. Могу сказать только, что это — обиталища светлых иерархий огромной силы, именно тех, кем со­ здается материальность трех-, четырех — и пятимерных слоев Шаданака­ ра. Первыми идут астралы, известные в христианской мистике под назва­ нием Властей: это творцы материальности Энрофа. Далее следуют Силы, творцы материальности сакуалы даймонов, и Господства, творцы матери­ альности миров Просветления (кроме Олирны). Сакуала Ангелов Высшего Круга венчается миром Начал, творящих материальность затомисов, и Ар­ хангелами — теми самыми, кем становятся после трансформы сирины, ал­ коносты и гамаюны Рая, Эдема, Монсальвата, Жюнфлейи и Святой Рос­ — 160 — ----------------------- Page 161----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара сии — всех затомисов христианских метакультур. Они творят материаль­ ность миров Высокого Долженствования. Материальность же самих ан­ гельских миров, так же как и материальность высших слоев Шаданакара, творится иерархиями метабрамфатуры. Знаю, что излагаемое совершенство не совпадает с традициями хри­ стианской ангелологии, несмотря на общность названий. Мне жаль, что это так. Но я пишу не от себя и не могу вносить изменений до тех пор, пока на это не укажет единственный Голос, которому я доверяю полностью. Изложение дошло до сакуалы Высокого Долженствования. Эти миры общи и для людей, и для ангелов, и для даймонов, и для стихиалей, и даже для просветленных животных. Они парят высоко над теми сегментарными членениями Шаданакара, которые называются метакультурами. Понятно, что мои сведения о них бедны, чтобы не сказать нищи. Я не уверен даже в имени первого из них — оно звучит похоже на Ус­ норм, но мне никак не удается расслышать его точнее. Вращение планеты вокруг оси проявляется и здесь, и, по-видимому, тогда там стояла ночь, по­ тому что я смутно помню исполненную потрясающего великолепия светя­ щуюся туманность, как если бы предо мной впервые раскрылось явно для зрения творящее лоно нашей вселенной. То был Астрафайр, великий центр нашей Галактики, скрытый в Энрофе от нас темными облаками космиче­ ской материи. Я видел и россыпь бесчисленных звезд, но не так, как у нас: то были не звезды, а брамфатуры. Не блестящие точки, но системы просвечиваю­ щих друг сквозь друга концентрических сфер; когда взгляд останавливался на любой из них, она делалась огромной и явственной, точно приблизив­ шись; мне кажется теперь, что все они медленно вращались, гармонически звуча и перекликаясь многозвенными голосами. Но, может быть, это мне кажется теперь, и в этом — влияние представлений и гармонии сфер, при­ шедших ко мне не изнутри, а из человеческого предания. Во всяком слу­ чае, гармонии эти лишь проступали сквозь волны невообразимого хора, звучавшего вот здесь, вокруг меня, и вздымавшихся из такой глубины и до такой высоты, каких я не мог ни понять, ни измерить взглядом. Это — воспоминание о слое, являющем собою всеобъемлющий храм, предназначенный для вечного богослужения человечества. О, не только человечества! Здесь присутствовали, кажется, миллионы существ и — не знаю сколько — вероятно, больше половины из них никогда не были людьми и не должны были становиться ими. Здесь были просвет­ ленные души стихиалей и просветленные души животных, здесь были див ­ ные даймоны и ангелы разных кругов. Когда мы читаем в Апокалипсисе пророчество о высокоразумных животных, обступивших алтарь иного мира и совершающих служение, — это, быть может, и символ, но это также — 161 — ----------------------- Page 162----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара намек на реальность, — ту реальность, которой во времена автора Апока­ липсиса еще не было. Потому что Уснорм, как всеобщий храм, есть осуще ­ ствление замысла именно того великого человеко-духа, который в послед­ нее свое воплощение на земле был апостолом Иоанном Богословом. И если молящихся там были миллионы, то предстоящие у престола Храма исчислялись тысячами, потому что каждый, достигший сакуалы Вы­ сокого Долженствования, делается в Уснорме одним из предстоящих, буду­ чи затем сменяем следующим. Самые возвышенные, самые благостройные служения в храмах вер­ ховных религий — лишь слабые отблески, отзвуки вечной литургии Уснор­ ма. Да, в этой литургии участвует слово, но это — невоспроизводимый у нас язык Синклита Мира, где слова — не просто отдельные звуки, но как бы смысловые аккорды, а иные их них являются в то же время вспышками и переливами света. В этой литургии участвует, как элемент, движение, небесный прообраз священного танца, но в Уснорме — пять измерений, и движение совершается не по горизонтальной плоскости, как у нас, а по всем пяти измерениям пространства. В литургии участвуют, как элементы, свет и цвет, но дать понятие о цветах, сверх семи цветов, воспринимаемых нами, нет никакой возможности. Что можно сказать о тех световых симфо­ ниях, перед которыми кажется однообразной и бедной даже иллюминация Файра? Что можно сказать о духовных благоуханиях? О фимиамах Ус­ норма, которые восходят из гигантских, плывущих и раскачиваемых ка­ дильниц, чтобы подняться к самому Астрафайру?.. Это — первый мир, где восходящий воспринимает не материальные уже, а чисто духовные излуче­ ния: они исходят из наивысших транскосмических сфер, которые можно было бы назвать эмпиреем, если под этим старинным словом понимать не фантастический "мир неподвижных звезд", но объемлющую космос оби­ тель чистого Духа, то есть Пресвятой Троицы. Миры Высокого Долженствования — остановки между затомисами, Картиалой даймонов и Хангвиллой просветленных животных, с одной сто­ роны, мирами Высших Трансмифов Верховных Религий — с другой. Над Ус­ нормом расположена Гридруттва — тот белый чертог, где создается вели­ кий творческий план человечества. За ней идут: Аликанда, похожая на сердцевину цветка, Товия, похожая на пену, на иней, на белый сад, на па­ дающий снег, и Ро — огромные поющие кристаллы: их эхо — прекрасней­ шие произведения музыки в Энрофе, в Олирне, у даймонов, даже в зато­ мисах. Эти три слоя — обиталища человеческих монад, воссоединившихся со своими ставшими душами. Похожий на глубину озаренных морей слой Магирн — обитель мо­ над, метапрообразов, воссоединившихся со своими шельтами и с преоб­ раженными астральными облачениями. В Каэрмисе, который можно опре­ — 162 — ----------------------- Page 163----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара делить как "расколдованные сфинксы", со своими ставшими душами со ­ единяются монады животных, в Дейтрасте — монады даймонов, а в Сибра­ не, о котором я не могу сказать ни слова, кроме того, что это — невероят­ ные хоры ликования, — монады ангелов. Во Фляуросе, намек на который может дать слово "протуберанцы", пребывают монады стихиалей. В сакуа­ лу мира Высокого Долженствования входит также Ниатос: это фиолетовая вершина, где соединяются со своими шельтами монады наших бывших врагов — демонов, обратившихся к Свету. Я упоминал о могучем демони ­ ческом духе, великом "драконе" Прамонгольской культуры: сброшенный Гагтунгром в один из страшных слоев, носящий прозвище Дождя Вечной Тоски, он давно поднят Провиденциальными началами оттуда и теперь бли ­ стает в мире фиолетовой вершины как одно из ее прекраснейших светил. И, насколько я понимаю, к этой сакуале относится лишь отчасти ко­ лоссальный и великолепный Ирольн: монады людей до их соединения со своими ставшими душами. Это — первый мир, куда спускается личный дух каждого человека, вступая в Шаданакар из Отчего лона. Он похож на течение и вращение множества солнц. И мне не ясно: мне кажется, что это мир не пяти уже, а шести измерений пространства, а включение его в са ­ куалу Высшего Долженствования — моя ошибка, плод аберрации. Выше по иерархической лестнице Шаданакара располагаются, одна за другой, сакуалы космических инвольтаций. Что это значит? В длящейся много миллионов лет истории Шаданакара имели и имеют место активные воздействия других брамфатур: или более мощных, чем наша, или стоящих впереди нас в своем развитии, или, наконец, соизмеримых с нашей по своим масштабам и ступени восхождения, но находящихся пространствен­ но не так далеко от нас, следовательно, взаимодействующих с Шаданака­ ром. Материальность миров инвольтаций создана светлыми силами других брамфатур; обитаемы же они теми высочайшими существами, которые без труда преодолевают космические пространства: это — пришельцы с других брамфатур, великие помощники и друзья светлых сил Шаданакара. О некоторых сакуалах инвольтаций я не могу сказать буквально ни­ чего, кроме нескольких названий. Так, например, существует сакуала ин­ вольтаций Ориона. Орион — система брамфатур гигантской силы, полно­ стью освободившихся от демонических начал; она играет в жизни Галактики колоссальную роль. Конечно, перечень названий десяти слоев, из которых состоит эта сакуала, не может своею бедностью вызвать в чи­ тающем ничего, кроме разочарования. Но я не знаю — может быть, даже эти имена пригодятся когда-нибудь. — Юмаройя. Одгиана. Рамн. Вуальра. Лигея. Фианна. Эрамо. Вэатнор. Заолита. Натолис. При всей несхожести условий, царствующих в физическом слое Юпитера или Нептуна, с нашими условиями, надо свыкнуться с мыслью, — 163 — ----------------------- Page 164----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара что многие из планет и их спутников обладают брамфатурами. Юпитер даже и в нашем слое, в Энрофе, обитаем высокоразумными существами, но столь отличными от нас и живущими в таких немыслимых для нас усло­ виях, что в плане Энрофа никакого общения между нами не возникает ни­ когда. Но общение существует в пятимерных слоях обеих брамфатур. Эли­ та Юпитера и его спутников создала внутри Шаданакара два слоя своих инвольтаций, один слой создан Сатурном и его спутниками, один — Ура­ ном и один — Нептуном. Все они составляют сакуалу планетных инвольта­ ций. Особое место занимают три слоя — Иора, Ахнос и Гебн: это — саку­ ала инвольтаций преобразившейся планеты Дайи, которой в Энрофе больше нет. Эта планета вращалась некогда между Марсом и Юпитером. Демиургическая деятельность на ней привела, уже очень давно, к изгна­ нию демонических сил на противостоящую ей брамфатуру ее спутника. Дайя вступила в свой третий зон, то есть была физически преображена и исчезла из мирового Энрофа. Спутник же подвергся катастрофическому распаду (астероиды — его обломки) — и демонические полчища развея­ лись в космическом пространстве. Когда наш научный инструментарий бу ­ дет достаточно силен, чтобы наблюдать планеты других звездных систем, мы иногда будем свидетелями внезапного, всего на протяжении нескольких часов, исчезновения некоторых из этих планет. Вероятно, ученые построят для объяснения этого явления ряд остроумных гипотез прежде, чем призна ­ ют, что в этих случаях происходит то же, что некогда произошло с плане­ той Дайей. Сакуала солнечных инвольтаций насчитывает девять слоев. Опять-таки, одни только названия... Раос. Флермос. Трамнос. Гимнос. Арэя. Нигвэя. Тримойя. Дерайн. Иордис. И четыре названия для слоев инвольтаций Центра Галакти­ ки — Астрафайра: Грезуар, Малейн, Вируана, Люварн. К числу сакуал инвольтаций лишь частично относится система, кото­ рую правильнее назвать брамфатурой, хотя ныне она входит в Шадана­ кар, объемлясь его пятимерными и шестимерными слоями. Это — Лунная брамфатура. Я не знаю точно, когда закончилось в Энрофе развитие лунного че­ ловечества — селенитов; во всяком случае, это произошло чрезвычайно давно, почти миллион лет назад. Но развитие там шло гораздо более медленными темпами, хотя от появления органической жизни на поверхно­ сти Луны до возникновения там высокоразумных существ потребовалось значительно меньше времени, чем для аналогичного процесса у нас. Вооб­ ще, идея, будто миры физически меньшего масштаба должны непременно эволюционировать быстрее, не всегда применима к отдельным периодам — 164 — ----------------------- Page 165----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара развития органической жизни на них, а тем более к темпам развития ра­ зумных существ. Но интуиция Уэллса о внешности этих существ, описанных в его увлекательном романе, — поразительна, в особенности если учесть рационалистическую окраску и наукообразную плоскостность его мышле­ ния. Он угадал и общую насекомообразность их облика, и мягкоэластич­ ный характер их физических тканей, и способность их тел к видоизмене­ нию формы в зависимости от рода деятельности, и высоту их технических достижений, и даже то, что к концу была отчасти использована и внутрен ­ ность планеты. Трагедия селенитов заключалась в победе Воглеа — лунного демона женственной природы. Может вызвать недоумение, каким образом в этой рассудочной цивилизации проявилась деятельность именно жен­ ственно-демонического начала? Но существует особая разновидность рассудочности, именно женская, и далеко не везде она выражена так сла­ бо, как в нашем человечестве. У селенитов она проявилась с особой силой и сказалась, в частности, в том, что их техника была по своим принципам гораздо магичнее, чем человеческая. Этапы духовного и культурного спуска селенитов были таковы: дьяво­ лочеловечество — вырождение — гибель под грузом техники. Прогрессиру­ ющая бездуховность привела к тому, что селениты, дичая, не могли справ­ ляться с собственными машинами и погибли от холода и голода. Но в состав Лунной брамфатуры мир Воглеа входит до сих пор. Чрезвычайно долго он находился в своеобразной полуизоляции, враждуя и с силами Света, и отчасти с Гагтунгром. Но в последнее время между ним и плане­ тарным демоном Шаданакара намечается компромисс и даже союз — консолидация сил ради изгнания из Шаданакара начал Света. Один демонический слой Шаданакара, так называемый Дуггур — о нем речь впереди, — тесно связан с эманациями Воглеа. Теперь эта сине-серая, обольщающая и засасывающая демоница восстанавливает особый слой — лунный ад, куда будут низвергаться, с согласия Гагтунгра, жертвы Дуггура; до сих пор некоторые из этих жертв пожинали еще более страш ­ ный удел — выбрасывание из Шаданакара в пустоты Галактики. Миру Воглеа противостоят три остальных слоя Лунной сакуалы. Сольдбис — видимый из затомисов на лике Луны: это мир обитания множе ­ ства просветленных — тех, кто в свое время трагически отстал; их послед­ няя инкарнация в Энрофе пришлась на эпоху лунного дьяволочеловече­ ства и вырождения; весь огромный последующий период ушел на исправление и постепенное просветление в Сольдбисе. Другой мир — Лаал, лунная элита. Очень много селенитов поднялось уже еще выше, в Элиту Шаданакара. И, наконец, третий, светлейший из лунных миров — Танит, обитель лунной богини. — 165 — ----------------------- Page 166----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара Если тонким анализом разложить на составные пряди то, что мы чув­ ствуем в лунные ночи, то мы убедимся в наличии следующих компонентов нашего переживания. Первый: предчувствие гармонии; это действуют на нас Сольдбис и Лаал. Второй: тончайшая тоска о горнем; это зовет нас к себе Танит. И третий: тяготение к сексуальным провалам; это томит нас и искушает Воглеа. Она боится Солнца и всегда отступает от его сияния на неосвещенную сторону Луны. Во время полнолуния нас достигают лишь ослабленные эманации Воглеа — те, что проструиваются сквозь толщу земного спутника. Но когда Луна идет на ущерб, Воглеа перемещается вместе с мраком на ту ее сторону, которая обращена к Земле; вот почему так болезненно, мрачно и тяжело действуют на подсознательную сферу многих из нас лунный ущерб и ночи новолуния. Изложение структуры Шаданакара достигло, наконец, той грандиоз­ ной сакуалы, которую мне приходится обозначить такими мучительно гро­ моздкими определениями, как миры того, что можно было бы назвать Выс­ шими Аспектами Верховных Религий, их чистейшими трансмифами. Много лет назад, задолго до Отечественной войны, когда я был еще совсем молод, мне явился непонятный, прекрасный и неотступно настойчи­ вый образ: как бы видимая из бесконечного отдаления голубоватая пира­ мида из хрусталя, сквозь которую просвечивает солнце. Я чувствовал огромность его значения, волны благодати, силы и красоты, изливаемые этим светящимся средоточием, но понять смысл этого образа не мог. Позднее я думал даже, что это преломленный моим ограниченным челове­ ческим сознанием отблеск Мировой Сальватэрры. Детская мысль! Тот, чьей души коснется отблеск Мировой Сальватэрры, становится праведни­ ком и пророком. И уж конечно, ее отблеск лишен всякого подобия чему бы то ни было земному. Лишь много лет спустя и, в сущности, совсем недавно уяснилось для меня, что эта пирамида — не одинока, что с нею как бы согласованы дру­ гие, и всего их пять, а шестой в Шаданакаре никогда не будет. Но голу­ бая — действительно одна: остальные — других цветов, и невозможно ска­ зать, которая прекраснее. О, конечно, трансмифы "в себе" трансцендентны для нас; возможно, что "в себе", они не имеют сходства ни с какими геометрическими формами. Но моего сознания они коснулись именно как исполинские хрустальные пирамиды, и, по-видимому, в на­ личии именно таких образов есть глубокий смысл. Позднее меня поразило другое: что одна из пирамид, меньших раз­ меров, но удивительной, какой-то нездешней белизны, есть наивысший трансмиф религии, которую я лично никогда бы не мог отнести к числу мировых или верховных: трансмиф зороастризма. Недоумение это до сих пор не рассеяно. Я до сих пор не могу уяснить, каким образом эта локаль­ — 166 — ----------------------- Page 167----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара ная религия, исторически давно угасшая в Энрофе и, как мне кажется, не столь уж богатая мифологией, оказывается отражением такой колоссаль­ ной и только ею исповедуемой реальности. Называется этот мир Азур. Другая пирамида, тоже небольших сравнительно масштабов, но зо­ лотая, мне понятнее. Это — наивысший аспект иудейства, — тот аспект, ко­ торый оставляет далеко внизу антихристианскую непримиримость своего земного двойника, тусклого и мутного. Это тот золотой мир небесной сла­ вы, который сквозил в видениях великих мистиков Каббалы, в прозрениях пророков и для которого кропотливая пряжа Талмуда — как пыль долин для владык горных высот. Имя золотой пирамиды — Аэ. Исполинская пирамида, цвет которой напоминает наш сирене­ вый, — наивысший аспект индуистского трансмифа. Сложный этот мир сло­ ится, и внешний из его слоев — конечная цель Веданты и Йоги, высший слой — Синклита Индии, намек на который мы нашли бы в индийской фи­ лософии под именем Нируддхи. О другом слое — Эройе — и еще об од­ ном, имя которого я не имею права произносить, могу сказать только, что хотя в этих мирах обитают также и те, кто были когда-то людьми, но они здесь скорее гости. Последний из слоев сиреневой пирамиды — Шатрит­ тва, обиталище многих иерархий индуистского пантеона. Но говорить о точном соответствии образов этого пантеона иерархиям трансмифа мож ­ но только отчасти, в отдельных случаях. Под одним и тем же именем Кали- Дурги, например, в Энрофе почитаются инстанции совершенно различных высот, масштабов, ступеней космической иерархии: от "Всенародной Афродиты" Индии до Приснодевы-Матери Вселенной. Не менее велика и зеленая пирамида, состоящая из двух сло­ ев, — мир наивысшего аспекта буддизма. Распространено заблуждение о том, что будто бы буддизм, по крайней мере южный, атеистичен. В дей ­ ствительности, на высших ступенях Хинаяны, как и джайнизма, никакого атеизма, конечно, нет. Но, начиная с Гаутамы и Махавиры, мыслители и проповедники считали, что для масс лучше подчеркивать несущественность вопроса о Боге в деле духовного спасения, чтобы на Бога не перекладыва­ лись те усилия, к которым обязан сам человек. — Да и как иначе могли бы мыслить о Боге те, чья Нирвана — первый из двух слоев великой зеленой пирамиды? — Второй же слой принадлежит дхиани-бодхисаттвам, иерар­ хиям, осуществляющим водительство людьми буддийских мета-культур. С предельной серьезностью следует относиться к утверждению духовных па­ стырей Тибета о том, что большинство далай-лам — перевоплощения дхи­ ани-бодхисаттвы Авалокитешвары. Буквальное понимание этого утвержде­ ния показало бы, что ясность нашего сознания еще не превысила той ясности, которая достижима в определенных конфессиональных рамках; но если бы мы поняли, что тезис о перевоплощении Авалокитешвары в — 167 — ----------------------- Page 168----------------------- Глава 3.Средние слои Шаданакара преемственном ряду далай-лам есть подогнанная под уровень народного понимания форма намека на факт инспирации большинства далай-лам этой великой иерархией, — мы были бы недалеки от истины. Предпослед­ ний из тибетских далай-лам был инспирирован не вполне, а ныне правя­ щий — не что иное, как подмена; отсюда и его поведение. Голубая же пирамида, манящая меня двадцать лет, — Небесный Иерусалим — высший трансмиф христианства. Это — то, что стоит за таки­ ми утверждениями христианского учения, которые общи и для католиков, и для православных, и для лютеранина, и для абиссинца, и для будущих по ­ следователей Розы Мира. "Утверждения", — сказал я, но это не точно; по­ тому что это единое для всех, общее для всех почти невозможно выразить в словесных формулах. Небесный Иерусалим — высший слой синклитов христианских метакультур; и все же это еще не Церковь. Церковь — это высшие миры Шаданакара. И прежде чем приблизить к ним это изложе­ ние, придется обратиться вспять, глубоко вниз, в огонь и мрак, ибо без по­ нимания устрашающих и грозных в своем могуществе демонических саку­ ал нельзя правильно приблизиться мыслью также и к высшим слоям Шаданакара. — 168 — ----------------------- Page 169----------------------- Книга IV.Структура Шаданакара. Инфрафизика Книга IV. Структура Шаданакара. Инфрафизика — 169 — ----------------------- Page 170----------------------- Глава 1.Основа Глава 1. Основа Один из фактов, в которых религиозное сознание до сих пор не отдавало себе отчета, заключается в том, что Троичность Единого Суще­ ства, присущая Богу, как бы повторяется или воспроизводится и в некото­ рых из сотворенных Им монад. Грубое выражение "Дьявол — обезьяна Бога" имеет глубокий и многообразный смысл; одно из важнейших его значений состоит именно в искажающем, перевернутом повторении вели­ кими демоническими монадами внутренней тайны Божества: Его Троично­ сти. О сущности триединства Люцифера я, конечно, не могу сказать ниче­ го: эти инстанции столь безмерно превышают все возможности нашего понимания, что вряд ли вообще можно осознать о них что-либо, кроме самого факта их существования, факта их отпадения в незапамятные вре­ мена и еще одного факта: их постоянной богоборческой деятельности. Сущность Гагтунгра, великого демона Шаданакара, несмотря на его исполинские, сравнительно с нами, масштабы, может быть, при благопри­ ятных условиях, осознана в несколько большей степени. Главное, становит­ ся ясной его троичность, хотя причины этой троичности, ее происхождение и цель — если в ней есть цель — остаются нераскрытыми. Прежде всего уясняется, что здесь налицо какой-то кощунственный параллелизм ипостасям Пресвятой Троицы. Но вопрос о сущности Боже­ ственного Триединства — едва ли не глубочайшая из проблем богосло­ вия — может быть хотя бы немного затронут лишь в другой части книги; поэтому и сущность параллелизма, о котором я упоминаю, осветить в на­ стоящей главе еще невозможно. Можно только сказать, что Первой ипо­ стаси Божественного Триединства Гагтунгр стремится противостоять своим первым лицом — Великим Мучителем, Второй ипостаси — вторым лицом, которое точнее всего охарактеризовать наименованием Великой Блудни­ цы, а Третьей ипостаси Троицы противостоит антипод, именуемый Урпарп: это осуществитель демонического плана; в некотором смысле его можно назвать принципом формы, это — та сторона великого демонического су­ щества, которая открывается в жизни различных слоев Шаданакара как начало, активно переделывающее их данность согласно замыслам и целям Мучителя, начало формирующее. Великая Блудница — ее имя Фокер­ ма — сторона демонического существа, втягивающая, всасывающая души — 170 — ----------------------- Page 171----------------------- Глава 1.Основа и судьбы в орбиту Гагтунгра. Первое же лицо, Гистург, Великий Мучи­ тель — последняя глубина демонического Я, носитель высшей воли, власти и желания. Безмерно жуток его облик, каким видели его духовные очи немногих людей, проникших в темные высоты Дигма — мира его обитания. Как бы возлежащий на бушующем лиловом океане, с черными крыльями, раски­ нутыми от горизонта до горизонта, он поднимает свое темно-серое лицо в зенит, где полыхают инфралиловые зарева, раскачиваются и гаснут проту­ беранцы, а в самом зените блещет светило непредставимого цвета, отда­ ленно напоминающего фиолетовый. Горе тому, на кого Гагтунгр опустит свой взор и кто этот взор встретит открытыми очами. Из всех носителей темных миссий среди людей, восхищенных позднее в Дигм, кажется, только один (Торквемада) нашел в себе силы вспомнить в этот миг Божье имя. Остальные монады стали рабами дьявола на неисчислимые века. Кроме Гагтунгра, в Дигме находятся также избранники зла: монады немногих людей, слившихся со своими демонизированными шельтами, и столь же немногие души некоторых существ демонической природы, в том числе — великих игв, темных водителей античеловечества, уже закончив­ ших свой путь в различных, более плотных материальных слоях. Здесь они творят богоборческий план, здесь простираются перед Гистургом, насла ­ ждаются близостью Великой Блудницы и приобщаются пучинам познания через лицезрение Урпарпа. Имеется в Шаданакаре и еще более высокий демонический слой: это многомерный Шог, материальность которого создана великими демонами макробрамфатур. Сюда втекают мощные потоки инспирирующих, ин­ вольтирующих богоборческих сил из глубины Вселенной, и никто, кроме Гагтунгра, не может вступить в этот слой; остальные, и то в редчайшие ми­ нуты, способны видеть его лишь извне. В эти минуты они воспринимают то светило невыразимого цвета, которое пылает в зените Дигма, уже не как сферу, но как пульсирующую арку, перекинутую от края и до края, а цве­ том схожую опять-таки с фиолетовым. Это — антикосмос Галактики, средо­ точье в ней сил самого Люцифера. Временами арка как бы прогибается вовнутрь и силы Люцифера льются в Шог. Тогда Гагтунгр, приемля их в себя, воздевает свои крылья в черное небо. Так, по крайней мере, воспри­ нимают те, кто видит Шог снаружи. Сами же по себе явления и формы это­ го мира для нас трансцендентны. Есть, впрочем, в Шаданакаре и другие слои, откуда может быть зрим антикосмос Галактики, хотя и в ином аспекте. Антикосмосы всех брамфа­ тур, и Шаданакара в том числе, — двухмерны: это как бы бесконечные плоскости. Все они пересекаются между собой в одной и той же линии; ее можно было бы назвать демонической осью Галактики. Для облегчения по­ — 171 — ----------------------- Page 172----------------------- Глава 1.Основа нимания я привлеку на помощь некоторую условную пространственную модель. Возьмем книгу, поставим ее вертикально на корешок, развернув ее и растрепав страницы, и двухмерную плоскость каждой из ее страниц продолжим мысленно в бесконечность. Все эти плоскости окажутся пересе­ кающимися друг с другом под различными углами, но все — в одной верти­ кальной линии, находящейся внутри корешка. Космический прообраз этой линии пересечения всех плоскостей и есть демоническая ось Галактики, ее антикосмос. Естественно, что он будет зрим для любого существа, обитаю­ щего в любом из этих двухмерных плоскостных миров, в том числе и из со­ ответствующего слоя Шаданакара. Двухмерный слой Шаданакара иногда именуется адом, но этот тер ­ мин здесь не вполне уместен: слой этот — не страдалище человеческих душ в их посмертии, но обиталище большинства демонических существ на ­ шей планеты. Можно называть его антикосмосом Шаданакара, но и это не совсем точно, потому что Божественному Космосу противостоит не один этот слой, а все демонические миры, он же является лишь, так сказать, главной демонической цитаделью. Настоящее имя его Гашшарва. Существа, пребывающие там, можно, если угодно, считать находя­ щимися в состоянии воплощения; впрочем, понятие воплощения вообще крайне относительно. Монады этих существ всегда находятся высоко в Дигме и Шоге, шельты же их влачат свое существование между воплоще ­ ниями, по большей части, на одномерном Дне Шаданакара — в ужасном мире. Гашшарва — ядро системы, создаваемой демоническими силами Ша­ данакара в противовес Божественному Космосу, в предполагаемое ему замещение. Не лишенный торжественности, но угрюмый этот мир любому из нас не мог бы не показаться жутким. Большое число временных коорди­ нат при наличии лишь двух пространственных создает особую духовную духоту. Для всякой монады процесс вхождения ее шельта в этот мир мучи ­ телен: он напоминает ощущение, возникающее при затягивании тела в тес ­ ный железный корсет. Чем меньше пространственных координат, тем мате­ риальность мира плотнее. Однако среда этого мира все-таки схожа с воздухом, а почва, совершенно плоская и однородная, более твердая, чем любой материал Энрофа. Никакого эквивалента растительности нет. Ис­ точник света состоит в самоизлучении существ и некоторых искусственных сооружений, причем синего и зеленого цветов здесь не воспринимают, но зато воспринимают два инфракрасных. Один из них я буду условно именовать инфралиловым, подчеркнув, что к ультрафиолетовому он не имеет отношения, а впечатление, производимое им, ближе всего к тому, какое оказывает на нас очень густой, темный и в то же время интенсивный лиловый цвет. — 172 — ----------------------- Page 173----------------------- Глава 1.Основа Антикосмос Галактики, видимый из Дигма как светило совершенно невообразимого и непередаваемого цвета, а из Шога — в виде титаниче­ ской, пылающей и пульсирующей инфралиловой арки, перекинутой через зенит, из Гашшарвы представляется как бы участком горизонта, посылаю­ щим равномерное инфралиловое свечение из бесконечно удаленных про­ странств. Всех обитателей Гашшарвы связывает между собой тирания Гагтунгра и, вместе с тем, нечто вроде союза общих интересов. Гагтунгра они нена­ видят, но, конечно, все же не так, как Бога. Здесь обитают хозяева нижних чистилищ, магм и ядра — трех сакуал Возмездия. "Поверженный Демон" Врубеля двузначен, двуслоен: это — и память о прозрении в Дигм, о Гагтунгре, раскинувшем крылья до горизонта; это — и метапортрет, правильнее, инфрапортрет, одного из демонов, мел­ ких сравнительно с ним: хозяев чистилищ. Ангелами мрака именуются они, и это наименование соответствует вполне их облику: в них есть некоторое человекоподобие, у них широкие крылья удивительной красоты, а в пурпу­ ровой и багряной окраске этих крыльев чудится нечто царственное. Но на врубелевском полотне эти дивные крылья поломаны: гениальная интуиция художника этой деталью передала роковую ущербность обитателей Гашшарвы. В действительности их крылья не повреждены, но самая воз­ можность пользования ими мучительно сужена, так как в плотной, хотя и прозрачной среде этого слоя возможно только медленное продирание сквозь материальность, а не полет. Серый, как пепел, цвет лиц ангелов мрака отталкивающ и ужасен, а в чертах совершенно обнажена их хищ­ ная и безжалостная природа. Будучи хозяевами нижних чистилищ, они восполняют убыль своих жизненных сил тем, что впивают гаввах людей, во­ влеченных в чистилища своею кармой. Проникая из Гашшарвы в эти чнсти­ лища, они находят там менее плотную среду, в которой полет угловатый, неровный, как бы рывками и зигзагами, все-таки возможен. Совершенно лишены человекоподобия другие обитатели Гашшарвы, хозяева магм: их называют рыфрами. Более всего каждая из них подобна движущейся гряде холмов. Есть нечто вроде лица, но очень размытое. Может быть, читающий эту книгу упрекнет меня в недостатке вообра­ жения или в том, что я верен христианской традиции как раз в самых неу ­ бедительных ее частностях. Но ведь именно игру воображения я стремлюсь изгнать с этих страниц, и чем беднее они фантазией — тем лучше. А из христианской традиции здесь остается не то, что лично я предпочел бы, но то, что получило подтверждение в моем духовном опыте. К сожалению, та ­ кое подтверждение получили и образы некоторых существ, возвещенных христианской демонологией. Как ни странно, но существа, похожие на пресловутых чертей, действительно есть, и, представьте себе, даже с — 173 — ----------------------- Page 174----------------------- Глава 1.Основа хвостом и рогами. Они обитают в Гашшарве и пользуются сомнительным удовольствием быть хозяевами Ядра — сакуалы, состоящей из самых ужа­ сающих страдалищ Шаданакара. Вообще оказывается, что многие из ле­ генд, к которым мы привыкли относиться с улыбкой либо же, в лучшем слу­ чае, усматривая в них символический смысл, следует понимать вполне буквально. Испытание для рассудка нашего века воистину непосильное! Круг обитателей Гашшарвы причудлив и пестр. Из них я знаю еще мо­ гучих демонов женственной природы, которых условно привык называть велгами. Это — гиганты. В истории человечества они проявляются иногда как умножательницы жертв и вдохновительницы анархий. О каком бы то ни было их подобии не только людям, но даже чудовищам нашего мира здесь надо забыть совсем: это скорее огромные, свивающиеся и развивающиеся покрывала, черные и лиловые. У каждого народа Велга, кажется, только одна; во всяком случае, в России — одна, очень древняя. Сроки их инкар­ наций в Гашшарве — если это считать инкарнациями — исчисляются, по- видимому, многими веками. Некогда все эти существа обитали на поверхности земли, но не в Энрофе, а в слое приблизительно такой же плотности и даже похожем на него отдаленно. Созданный Гагтунгром в самом начале истории Шадана­ кара, слой этот уже давно перестал быть. Внешние формы демонических существ были в том мире мельче и вообще несколько иными. Но они не могли чувствовать себя там хозяевами: они были сжаты, стеснены светом. Под его влиянием их естество должно было измениться; оно переставало соответствовать их демонической сущности. Теперь в Гашшарве им жизнь дается нелегко, но там они все-таки остаются самими собою. Есть еще и другие существа, гнездящиеся там, но мне они неизвестны. Зато известно, что там находятся некоторые из числа тех, кто были в Энро­ фе людьми: носители специальных темных миссий. Впрочем, здесь они по­ чти не страдают. Задача в другом: в Гашшарве они заботливо подготавли­ ваются силами Гагтунгра к очередному воплощению в человечестве. Из каких побуждений подобная миссия может быть принята челове­ ческим шельтом? — Дантес принял ее из страха. После смерти низвергну­ тый сквозь все слои на Дно Шаданакара, он был взят оттуда в Гашшарву силами Урпарпа и некоторое время спустя вновь родился в Энрофе. Не знаю, умер ли он уже опять, но совсем недавно он существовал в России, где, выполняя новую темную миссию, погубил несколько крупных дарова­ ний. Иногда же темную миссию принимают и добровольно, из жажды вла­ сти, из жажды крови, из врожденного тяготения ко злу. Так было, напри­ мер, с Тимуром, прошедшим в посмертии те же круги, что и Дантес, но гораздо медленнее. Поднятый наконец в Гашшарву, он принял новую мис­ сию в силу безвыходности. Миссия эта была несравненно мельче, чем пер­ — 174 — ----------------------- Page 175----------------------- Глава 1.Основа вая: Гагтунгр любит издеваться надо всеми, в том числе и над своими мари­ онетками. Силам Света нередко приходится спускаться в Гашшарву. Эти спуски мучительны, но они вызываются необходимостью: этого требуют обстоя­ тельства борьбы с ратями Гагтунгра. Обитатели Гашшарвы видят своих про­ никающих сюда врагов, но воспрепятствовать их проникновению бессиль­ ны. Демоническая Основа включает еще один мир: мир одномерного пространства и одномерного времени. Это Дно Шаданакара, страдалище демонических шельтов и немногих людей — носителей темных миссий. Дно возникло в самом начале существования нашей брамфатуры усилиями Гагтунгра и еще более могучих, чем он, темных сил. Эта матери ­ альность самая плотная из всех возможных. Материальность Энрофа до какой-то степени уподобляется ей только во внутренностях звезд или в та­ ких чудовищных телах нашей Галактики, как "белые карлики". Трудно пред­ ставить, как в подобных условиях может все-таки осуществляться движе­ ние. Однако оно на Дне Шаданакара есть, для сознающего существа мучительное в высочайшей степени. Вызывается же оно необходимостью поддерживать жизненные силы, так как в противном случае существо будет затянуто в некий провал, ведущий в места, еще более печальные: на Дно Галактики. Все это помогает окончательно уяснить относительность понятия "во­ площение". Демоны, воплощенные в Гашшарве или в некоторых других слоях трех и даже четырех измерений, после смерти погружаются на Дно, где их ждет новое тело, самое плотное из возможных. Таков закон кармы, обращающийся вторым острием против самих демонов. Излучениями их страданий на Дне восполняет убыль своих жизненных сил сам Гагтунгр. Бунтовать против закона кармы? Но ведь во время их воплощений во всех других слоях именно этот закон является для них источником сил жизни. Восставать против него — значит отвергнуть гаввах как пищу, значит про­ тивопоставить себя всему демоническому стану, всему антикосмосу, — то есть перестать быть демонами. Подобным Дном обладает всякая брамфатура нашей Галактики, кро­ ме тех, которые свободны от демонических сил; следовательно, таких "днищ" в Галактике — миллионы. И подобно тому, как двухмерные космиче­ ские плоскости многих антикосмосов или гашшарв скрещиваются в общей линии, точно так же скрещиваются в единой точке схода все космические линии галактических днищ. Точка эта находится в системе звезды Антарес. Отнюдь не случайно эта звезда, именуемая иначе Сердцем Скорпиона, служила во многих мифологемах древности и средних веков олицетворе­ нием зловещих, даже дьявольских сил. Огромная планетная система этой — 175 — ----------------------- Page 176----------------------- Глава 1.Основа звезды — средоточие богоборческих полчищ Галактики, их обиталище в трехмерном мире; это также титаническая метабрамфатура демонов, ан­ тикосмос нашего Млечного Пути в той мере, в какой этот антикосмос во ­ обще проявляется в Энрофе. Я уже говорил, что брамфатуры, в которых победили демоны, — недолговечны, и великая планета — спутник звезды Антарес, инвольтирующая на Дно Шаданакара теперь, скоро распылится, но ее место займет другая. Та же, которая инвольтировала в эпоху созда­ ния Шаданакара, погибла миллионы лет назад. В наших широтах звезда Антарес бывает видна поздней весною и ле­ том низко над южным горизонтом, и многие хорошо помнят яркую пульса ­ цию ее виннокрасных лучей. Со Дна же Шаданакара не видно ни Солнца, ни других небесных тел — ничего, кроме неподвижной Антарес, в которую Дно упирается одним концом. Оттуда она кажется инфракрасной. В проти­ воположном направлении пространство этого одномерного мира гаснет вместе с приближением к поверхности земной сферы. В ту сторону не вид­ но ничего. Там-то и таится провал на лишенное времен Дно Галактики. Трудно представить, каким образом тело, самое плотное из всех, яв ­ ляет собою нечто вроде самого простого, что мы в силах представить: не ­ что вроде черной линии. Еще труднее понять, что у этих существ сохраняет­ ся эквивалент зрения и даже осязания. Самое же непонятное, пожалуй, то, как они вообще в состоянии видеть сквозь предельно плотную среду. Из этой среды они восполняют свои жизненные силы. Общение их между со­ бою возможно, но крайне ограничено. Страдание неописуемо. Не только Дно, но и все миры демонической Основы возникли, как я уже говорил, в период остывания физического тела Шаданакара. До появ ­ ления органической жизни в Энрофе деятельность Гагтунгра клонилась к попыткам создать для демонических сил слой обитания на поверхности земли, а когда это не удалось — к укреплению и развитию Гашшарвы и других слоев, связанных с нижними слоями коры, с магмами и ядром пла ­ неты. Когда же в Энрофе возникла органическая жизнь, его деятельность направилась на завладение царством животных — это отчасти удалось — и на утяжеление законов демиургов. В итоге равнодействия этих двух сил сформировались основы тех законов Природы и Кармы, в которых мы жи­ вем. Религиям семитического корня свойственно стремление возложить от­ ветственность за жестокость законов на Божество. Как ни удивительно, но не вызывала протеста, даже просто не осознавалась самая их жестокость, по крайней мере жестокость законов возмездия. С непостижимым для нас спокойствием даже праведники христианских метакультур мирились с представлением о вечных страданиях грешников. Абсурдность вечного воздаяния за временное зло не волновала их разума, а совесть — непо­ — 176 — ----------------------- Page 177----------------------- Глава 1.Основа нятно как — удовлетворялась идеей о предвечной незыблемости, то есть безвыходности этих законов. Но то состояние разума и совести миновало давно. И нам кажется кощунственной мысль, будто этот Закон, в том виде, как он существует, создан по божественному произволению. Да, ни единый волос не упадет без воли Отца Небесного, не шелох­ нется ни единый лист на дереве. Но это следует понимать не в том смысле, что весь мировой Закон в его совокупности есть проявление Воли Божией, а в том, что становление свободных воль, которое представляет собой Вселенная, санкционировано Богом. Из наличия множества свободных воль проистекла возможность отпадения некоторых из них; из их отпаде­ ния проистекла их борьба с силами Света и создание ими антикосмоса, противопоставляемого Космосу Творца. С самого начала возникновения живой жизни в Энрофе Гагтунгр и его стан наложили свою лапу на законы этой жизни. Изменить законы средних слоев Шаданакара им не удалось, но многие виды и классы жи­ вотного царства и некоторые слои стихиалей подпали их владыче­ ству — полностью или частично. Отсюда и двойственность того, что мы на­ зываем природой: красота, одухотворенность, гармоничность, дружественность, с одной стороны, всеобщее взаимопожирание живых су ­ ществ — с другой. Неужели не очевидно, что и та, и другая сторона — оди­ наково реальны? Неужели хоть один человек с совестью и умом, сколь го­ рячо он ни любил бы природу, дерзнет сказать, что ее гармония покрывает и снимает то безбрежное море страданий, какое являет эта самая приро­ да непредубежденным очам? И неужели найдется хоть один человек, кото ­ рый, вопреки этому морю страданий, столь явному, столь неоспоримому, так неумолчно оглушающему нас стонами и криками живых созданий, хоть изредка не переживал бы природу, как необъяснимую, вопреки всему пре­ бывающую гармонию и несравненную красоту? Почему же случилось так, что это роковое противоречие до сих пор не понято и не разрешено? Не потому ли, что религиозная мысль на Западе свыше двадцати веков нахо­ дится в плену идеи абсолютного всемогущества Бога и вытекающих отсю ­ да предрассудков о единстве Природы, а на Востоке — устоявшийся фило­ софский монизм не дает приблизиться к пониманию ее двойственности? — 177 — ----------------------- Page 178----------------------- Глава 2.Миры Возмездия Глава 2. Миры Возмездия В эпоху первобытных обществ демонические силы были заняты тор­ можением их развития и подготовкой слоев трансфизических магм и ядра к приему миллионов душ грядущего человечества. Несколько позднее, уже в исторические времена, были созданы шрастры и сакуала уицраоров. Большинство чистилищ возникло в еще более поздние эпохи. Изложение миров Возмездия начинается с чистилищ потому, что они ближе к нам, чем другие; они соизмеримее с понятиями, привычными для нас, а в случаях нисходящего пути после смерти спуск начинается именно с чистилищ. В большинстве случаев чистилищами он и ограничивается. Слово "чистилище" взято из католичества, но с католическими пред­ ставлениями панорама того, о чем пойдет речь, совпадает далеко не во всем. Можно было бы применить к этим слоям также термин "шеолы", но иудаистические картины этих теневых стран умерших тоже отнюдь не бу­ дут повторены в моем изложении. Чистилища различных метакультур несколько отличаются друг от друга; даже отдельно взятое, каждое из них претерпевает значительные изменения на протяжении веков. Сформировались они тоже в различные эпохи. В метакультурах древности, включая Византию, их не было вообще. Точнее — на их месте были миры безысходного страдания; отголосок ми­ стического знания о безвыходности страдалищ явственно слышен в большинстве древних религий. Древнейшие из чистилищ принадлежат к метакультуре Индийской: именно этот синклит первым в истории человечества достиг такой мощи Света, какая была необходима для того, чтобы воспрепятствовать силам Гагтунгра превратить в страдалища сакуалу некоторых слоев искупитель­ ного посмертия, которую Индийская метакультура унаследовала от древнейших человечеств — даймонов и титанов. Позднее в чистилища были превращены некоторые слои метакультур еврейства, христианства и ислама: здесь решающее значение имело воскресение Иисуса Христа, Его схождение в демонические миры и последовавшая затем, в течение ряда веков, борьба христианских синклитов с демонами за смягчение Закона возмездия. Но в Византийской метакультуре эта борьба победой не увен­ чалась. Вражеский стан оказал непреодолимое сопротивление; в итоге — 178 — ----------------------- Page 179----------------------- Глава 2.Миры Возмездия этой борьбы Византийская метакультура оторвалась от Энрофа. Я мимо­ ходом упоминал уже о многозначительности того обстоятельства, что ви ­ зантийское православие не приняло идеи чистилищ, когда она появилась в западной Церкви. В ужасающих перспективах вечных мук, ожидающих грешную душу, следует искать и горючее вещество того аскетического максимализма, которым пламенел византийский религиозный дух до само­ го конца своей истории. Да, перед духовидцами Византии эсхатологиче­ ская глубь разверзалась со всеми крайностями своей демонической же­ стокости. Приходится удивляться не отчаянным эксцессам аскетизма в этой стране, а скорее тому, что не во всех метакультурах, лишенных чистилищ, подобные эксцессы имели место. В Российской метакультуре первый шеол был создан в XII веке, буду­ чи преобразован из страдалища силами Христа. С течением времени он несколько изменил свой вид; изменились и те кармические грузы, которые влекут умерших в этот мир. Впрочем, механическая сторона действия За­ кона возмездия остается, конечно, неизменной, всегда и везде: она состо­ ит в том, что нарушение нравственных законов влечет за собой утяжеле­ ние эфирного тела совершившего. Пока он жив, утяжеленное эфирное тело остается как бы на поверхности трехмерного мира: при этом тело фи ­ зическое играет роль спасательного круга для утопающего. Но как только связь между ними разрывается смертью, эфирное тело начинает погру­ жаться глубже и глубже, из слоя в слой, пока не достигнет равновесия с окружающей средою. Таков, в основном, механизм. Но есть и существа, которые следят за его безотказным действием: блюстители кармы. Это со­ всем особая категория; среди разнообразных демонов Шаданакара это — пришельцы. Когда демонические полчища планеты Дайи были изгна­ ны из ее брамфатуры прочь, в брамфатуру ее спутника, а спутник вскоре за тем погиб и превратился в стаю мертвых кусков — астероидов, его де­ монические обитатели рассеялись в мировом пространстве в поисках но­ вых пристанищ. Часть их вторглась в Шаданакар, заключив некое подобие договора с силами Гагтунгра. Это существа высокого интеллекта, но с хо ­ лодной, как лед, сферой чувств. Им равно чужды ненависть и любовь, зло ­ ба и сострадание. Они взяли на себя заботу о механизме кармы, воспол­ няя убыль своих жизненных сил эманациями душевных мук тех людей, что после жизни в Энрофе принуждены опускаться в Скривнус, Ладреф и Мо­ род — верхние слои чистилищ. Размеры этих существ огромны; они полу­ прозрачны и серы, как мутное стекло, тела их прямоугольны, а в мордах, как это ни странно, есть сходство с мордами сторожевых собак: торчащие уши и зорко наблюдающие глаза. С силами Света они вступают в борьбу только тогда, когда эти силы предпринимают труд по смягчению законов кармы и преобразованию чистилищ. — 179 — ----------------------- Page 180----------------------- Глава 2.Миры Возмездия Первое из чистилищ именуется Скривнус. Это — картина обезбожен­ ного мира и обезбоженного общества без всяких прикрас. Бесцветный ландшафт; свинцово-серое, никогда не волнующееся море. Чахлая трава, низкорослые кустарники и мхи напоминают до некоторой степени нашу тундру. Но тундра хотя бы весной покрывается цветами; почва же Скривну ­ са не взрастила ни одного цветка. Обиталищами миллионных масс тех, кто были людьми, служат здесь котловины, замкнутые среди невысоких, но не­ приступных откосов. Скривнус не знает ни любви, ни надежды, ни радости, ни религии, ни искусства; никогда не видал он и детей. Нескончаемый труд прерывается лишь для сна, но сны лишены сновидений, а труд — творче­ ства. Какие-то огромные пугающие существа бодрствуют по ту сторону от­ косов; время от времени они швыряют оттуда груды предметов, как бы скользящие по воздуху. Каждый из предметов сам находит того, кто над ним должен работать: чинить никому не нужную ветошь, мыть что-то вроде измазанных маслом и грязью склянок, надраивать металлические обломки. И работа, и сон протекают преимущественно в баракообразных домах, длинных, перегороженных внутри барьерами высотой до пояса. Облик обитателей сохраняет полное человекоподобие, но черты смыты и разглажены. Они напоминают блины, почти полностью схожие друг с другом. Впрочем, память о существовании в Энрофе не только сбе ­ регается в душе обитателей, но и гложет их, как мечта об утраченном рае. Самое неотступное из мучений Скривнуса — это скука безысходного раб­ ства, это нудность труда, это отсутствие перспектив, каких бы то ни было. Ибо не перспективой, а кошмаром вечно нависающей угрозы пред­ ставляется единственно реальный выход отсюда. Выход этот заключается в том, что на море показывается черный, похожий на ящик корабль, быстро и бесшумно скользящий к берегу. Его появление повергает обитателей в панический ужас, так как ни один не знает, застрахован ли он от поглоще­ ния кромешной темнотой трюма. Забрав некоторое число их — тех, кого груз кармы обрекает на страдание в более глубинных слоях, корабль от­ чаливает. Заключенные в трюм не видят совершаемого пути. Они чувству­ ют только, что движение по горизонтали сменяется спиральным спуском, как если бы корабль увлекался в закручивающийся Мальстрем. Скривнусом ограничиваются искупительные страдания тех" чья со­ весть не омрачена памятью ни о тяжких пороках, ни о преступлениях, но чье сознание в Энрофе было отделено от воли и влияния его шельта глухой стеной житейских забот и попечений только о материальном. Следующий слой похож на предыдущий, но он темней: как будто он застыл в неопределенном сумраке на границе вечной ночи. Здесь ни строений, ни человеческих толп; однако каждый ощущает невидимое при­ сутствие множества других: следы движений, схожие с отпечатками ног, — 180 — ----------------------- Page 181----------------------- Глава 2.Миры Возмездия выдают их присутствие. Чистилище это называется Ладреф, и кратковре­ менное пребывание в нем испытывают десятки миллионов. Это — след­ ствие маловерия, не дававшего силам духовности проникать в естество че­ ловека и облегчать его эфирное тело. Тот, кому предстоит дальнейший спуск, субъективно воспринимает его так, как если бы он заснул и внезапно проснулся в изменившейся об­ становке. В действительности же демонические существа — осуществители кармы — переносят его во время забытья в другой поток времен, хотя чис­ ло пространственных координат — три — остается неизменным во всех ше­ олах. Искупающий свою карму оказывается среди полного мрака, где сла­ бо фосфоресцируют только почва да редкие эквиваленты растений. Благо­ даря светящимся скалам ландшафт не лишен кое-где мрачной красоты. Это последний слой, где еще имеется то, что мы обобщенно называем Природой. Следующим слоям будет свойственен только урбанистический ландшафт. Здесь, в Мороде, царствует абсолютная тишина. Каждый, пребываю­ щий в этом мире, других обитателей не воспринимает совсем и уверен в своем полном одиночестве. Тоска великой покинутости охватывает его, как железный панцирь. Напрасно метаться, молиться, звать на помощь, ис ­ кать — каждый предоставлен общению только с собственной душой. А душа преступна, ее память запятнана совершенным на земле злодеянием, и для такой души нет ничего более пугающего, чем уединение и тишина. Здесь каждый уразумевает смысл и масштабы совершенного на земле зла и выпивает до дна чашу ужаса перед своим преступлением. От этого бес­ конечного диалога с самим собой несчастного не отвлекает ничто, даже борьба за существование. Потому что никакой борьбы тут нет, пища кру­ гом в изобилии, ею служат некоторые виды почв. Одежда? Но в большинстве слоев, в том числе и в Мороде, эфирное тело само излучает облекающую его ткань: ту, которую мы заменяем одеждой. И если в мирах Просветления она прекрасная и светящаяся, то в Мороде творческая ущербность его обитателей позволяет создавать только эфирные клочья. Впрочем, подобное нищенское рубище облекало астрально-эфирное су­ щество искупающего уже в Ладрефе. Того, чью совесть не может очистить и Мород, ждет уже не спуск в следующий слой, а внезапный и устрашающий провал в него: это схоже с трясиной, в которую несчастный попал неожиданно для себя и которая за­ сасывает его: сперва ноги, потом туловище, наконец, голову. Повествование достигло Агра, слоя черных паров, между которыми вкраплены, как острова, черно-зеркальные отражения великих городов Энрофа. Этот слой, как и все чистилища, не имеет космической протяжен­ — 181 — ----------------------- Page 182----------------------- Глава 2.Миры Возмездия ности. Поэтому здесь ни солнца, ни звезд, ни луны: небо воспринимается как плотный свод, окутанный постоянной ночью. Некоторые предметы све­ тятся сами, тускло светится и земля, точно пропитанная кровью. Цвет здесь преобладает один: в Энрофе мы не способны видеть его, и по впечатле­ нию, производимому им, он скорее всего напоминает темно-багровый. Ка­ жется, это тот самый невидимый свет, который в физике называется инфра ­ красным. Я очень немного, едва-едва, знаком с инфра-Петербургом. Помню, что там тоже есть большая, но черная, как тушь, река и здания, излучаю­ щие кроваво-красное свечение. Это подобно отчасти иллюминациям на­ ших праздничных ночей, но жутким подобием. Внешний облик тех, кто пал в этот мир, напоминает, до некоторой степени, облик гномов: человеко­ подобие еще сохранено, но формы уродливы и убоги. Рост уменьшен. Дви­ жения замедлены. Никакой материальности, заменяющей одежду, их тело уже не излучает; царствует беспомощная нагота. Одно из мучений Агра — чувство бессильного стыда и созерцание собственного убожества. Другое мучение в том, что здесь начинает впервые испытываться терпкая жалость к другим подобным и приходит понимание своей доли ответствен ­ ности за их трагическую судьбу. Третья же мука этих несчастных — страх. Он порождается наличием в Агре еще других существ, хищниц демонической природы: они называются волграми. Когда мы приблизились к зданию, составлявшему темноэфирное тело Инженерного замка, я различил неподвижно сидящее на его крыше существо, огромное, величиной с ящера мезозойской эры. Оно было жен­ ского пола, мешковатое и рыхлое, с серою, ноздреватою кожей. Сиротли­ во прижавшись щекой к башне и обняв ее правою лапой, бедняга непо­ движно смотрела перед собой совсем пустыми, как мне показалось, глазницами. Она была глубоко несчастна. По-моему, ей мучительно хоте­ лось кричать или выть, но ни рта, ни пасти у нее не было. Впрочем, чревато опасностями могло быть самое чувство жалости к ней: лукавая хищница подстерегала жертву, и жертвой мог сделаться всякий из тех, кто были людьми. В зверином страхе перед волграми бедные гномы прятались по углам или прокрадывались, затаив дыхание, у подножия зданий, облюбо­ ванных этими чудищами. Быть пожранным, вернее, всосанным волгрою че­ рез ее пористую кожу значило умереть в Агре, чтобы затем возникнуть еще ниже, в Буствиче или в страшном Рафаге. Позднее я увидел, что волгр — множество, что они отчасти разумны и что грубая, мрачная циви­ лизация, которая отличает Агр, — именно их творение. Механических при­ способлений, облегчающих труд, у них еще почти не было. Они вручную громоздили из какого-то материала, похожего на стволы гигантских дере­ вьев Калифорнии, здания, которые я видел кругом, и каждый кусок этого — 182 — ----------------------- Page 183----------------------- Глава 2.Миры Возмездия материала, плотно примыкая к остальным, начинал светиться тускло- багровым, почти ничего не озарявшим излучением. В чем заключалась связь между зданиями человеческих городов в Энрофе и сооружениями волгр в Агре, для меня осталось неясным. Звуковым языком они, конечно, не обладали, но у них было нечто вроде языка жестов. Здания они строили, по-видимому, для того, чтобы укрыться в них от коротких проливных дождей, налетавших поминутно. До ­ жди были черные. Странно, разумеется, и то еще, что у волгр существует не два пола, а три. Мужская особь оплодотворяет особь среднего пола, которая некото ­ рое время вынашивает зародыш внутри себя, а затем передает его буду­ щей матери. Но кое-где в эту цивилизацию вкрапливались, как острова, безмолв­ ные, совсем не светящиеся здания. Волгры даже не приближались к ним: по-видимому, им мешало нечто, мною невидимое. Такие здания возвыша­ лись на месте Исаакия и некоторых других храмов Петербурга: единствен ­ ные убежища от волгр, где мученики Агра хоть на краткое время могли ощутить себя в безопасности. Кто их воздвиг? когда? из какого материала? Не знаю. Голод не давал несчастным таиться в этих приютах: он гнал их в поиски за съедобной плесенью, покрывавшей фундаменты этого безрадостного города. Если тяжелая карма не сделает того, кто попал сюда, жертвою вол­ гры и он не очнется в следующем из миров нисходящего ряда, рано или поздно ему суждена трансформа, поднимающая вверх. Кончающий свое искупление постепенно меняется телесно. Он увеличивается ростом, у него начинают снова проступать черты лица, напоминающие черты, которыми он обладают прежде, и волгры не дерзают подступать к нему. Самая трансформа происходит с помощью братьев из Небесной России: спустив ­ шись в Агр, они окружают окончившего искус. Присутствовать при этом со­ бытии из числа гномов могут лишь те, кто скоро будет поднят отсюда таким же образом. Но пока они смотрят на совершающееся со стороны, им ка­ жется, будто братья синклита поднимают освобождаемого на своих кры ­ льях или на складках светящихся покрывал. Волгры, охваченные мистиче ­ ским трепетом и страхом, смотрят на это событие издали, но не в состоянии понять ничего. Лестница восхождения не закрыта ни перед одной демонической мо ­ надой, даже перед волграми. Но для подобного обращения требуется столь острая ясность сознания, какая не встречается здесь почти никогда. Иногда встречается здесь совсем иное: местами ландшафт разнооб­ разится светящимися пятнами, похожими на огромные гнилушки. Что-то от трупной зелени есть в них... Это в Агр просвечивает другой слой, располо ­ — 183 — ----------------------- Page 184----------------------- Глава 2.Миры Возмездия женный ниже: Буствич. Там все гниет, но никогда не сгнивает до конца; в состоянии, сочетающем гниение заживо с духовной летаргией, и заключа­ ется мука Буствича. В Буствиче развязывают узлы своей кармы те, чья душа, отяжеленная тяготением к ничем не озаренному плотскому, не выра ­ ботала за свою жизнь на земле никакого противовеса. Здесь пленника гложет удручающее отвращение к самому себе, потому что эфирное тело его превратилось в подобие кала. Ибо, как это ни страшно и ни омерзи­ тельно, но Буствич, в сущности, не что иное, как нечистоты волгр. К душевным мукам здесь начинает присоединяться и телесная: способность пленников к движению крайне ограничена, как и их способ­ ность к самозащите. А самозащита насущно необходима любому из них, ибо рядом с ними здесь обитают, между двумя воплощениями в одном из демонических стихиальных миров, облаченные в темноэфирные тела души мелких человекоподобных демонов: здесь они имеют вид человеко-червей, а размерами напоминают кошку. Заживо, медленно, понемногу пожирают они в Буствиче тех, кто когда-то были людьми в Энрофе. В очередном двойнике Инженерного замка (такой есть и в Буствиче) находился в то время, то есть в 1949 году, император Павел I. Он миновал уже цикл мучений в слоях более глубоких и теперь был медленно поднима ­ ем в Друккарг — шрастр российского античеловечества. Суровость постиг­ шего его несчастья поразила меня. Но мне было объяснено, что, если бы часть груза не была снята с него мукой его умерщвления в ночь на 12 мар­ та и вместо этого он продолжал бы тиранствовать вплоть до своей есте ­ ственной кончины — груз содеянного повлек бы его еще глубже, вниз, пока не был бы достигнут Пропулк — одно из самых ужасающих страдалищ. За Буствичем следует чистилище, носящее имя Рафаг: здесь изжива­ ются кармические следствия предательств и корыстной преданности тира­ ниям. Рафаг — мука непрерывного самоистощения, нечто, на что могут на­ мекнуть такие явления нашего слоя, как страдания холеры. Это последний слой, ландшафт которого хотя бы отдаленно напоминает наши города; убежищ, маячивших в Буствиче и Агре, здесь, однако, уже нет. Покров со ­ борных молитв человечества не распространяется до Рафага: глубже могут досягать лишь силы синклитов и высших иерархий Шаданакара. Над тремя последними, нижними чистилищами, господствуют ангелы мрака. Первый из этих слоев — Шим-биг — являет собой медленный поток, движущийся по невыразимо мрачному миру, заключенному под высокий свод. Трудно понять, откуда исходит полусвет, мертвенный и бесцветный. Мельчайший дождь сеется на поток, вскипая на его поверхности маленьки­ ми пузырями. И уже не одежда мучающихся здесь душ, но сами души в их деградировавших эфирных телах похожи на дымно-бурые клочья. Они ме­ — 184 — ----------------------- Page 185----------------------- Глава 2.Миры Возмездия чутся взад и вперед, цепляясь за что попало, лишь бы не пасть в поток. Их томит не только ужас: еще большее мучение заключается в чувстве стыда, нигде не достигающем такой силы, как в Шим-биге, и жгучая тоска по на­ стоящему телу, по мягкому теплому миру — воспоминания о радостях жиз­ ни на земле. Здесь же усиливается сострадание. А устье потока видится совсем вблизи. И сам поток, и весь этот тунне ­ леобразный мир обрываются там подобно тому, как обрывается туннель метро при выходе на эстакаду. Но воды не впадают ни во что: и они, и бе ­ рега, и свод — все растворяется в серой беспредметной пустынности. Там не может быть никакого тела, там и намека нет на какую-либо почву или среду. Только одно не гаснет там: искра самосознания. Это чистилище на­ зывается Дромн: иллюзия страшного небытия. И если в Шим-биге себя искупали те, на ком ответственность за несколько человеческих смертей, хотя бы даже смертей преступников, кому подписывался смертный приговор или на кого составлялся предатель­ ский донос, — в Дромне находятся те, чье нарушение Закона кажется, на наш взгляд, несравненно меньшим. Да, арифметика кармы — странная арифметика! И в Дромн увлекают не злодеяния, не кровопролития, но всего лишь кармическое следствие активного безверия, воинствующее от­ рицание духовности, деятельное утверждение ложной идеи о смертности души. Тайна этой удивительной, непропорциональной, казалось бы, кары в том, что все эти волевые акты еще при жизни в Энрофе как бы наглухо за ­ били пробками дыхательные пути души; итогом явилось еще большее отя­ желение эфирного естества, чем даже бывает в результате отдельных пре­ ступлений, если взять их изолированно, самих по себе. Пленнику Дромна кажется, что нигде нет ничего, нет и его самого — именно так, как это ему рисовалось при жизни. И он с величайшим усилием, очень не скоро может справиться с поражающим фактом — неугасанием самосознающего Я даже здесь, в абсолютной пустоте, вопреки рассудку и здравому смыслу. При этом он начинает смутно понимать, что все могло бы быть иначе, если бы это небытие — или полунебытие — он не выбрал сам. Но тоска добровольной покинутости, окрашивающая пребывание в Дромне, мало-помалу начинает уступать место тревоге. Я чувствует, что его куда-то влечет, как бы вниз и вкось, и само оно из точки превращается в вытянутую фигуру, устремленную книзу. Отсутствие всяких ориентиров не дает понять, падает ли он медленно или низвергается с большой бы­ стротой. Только внутреннее чувство вопиет громче всяких доказательств логики, что он движется не вверх и не в сторону, но именно вниз. Вот внизу уже обозначилось и розоватое пространство. Несколько мгновений этот цвет может казаться падающему даже радостным. Но затем леденящая до­ — 185 — ----------------------- Page 186----------------------- Глава 2.Миры Возмездия гадка пронизывает несчастное Я: оно поняло, что непреодолимо опускает­ ся в раскаленное, тихое, как бы железное море. Вес опускающегося стре­ мительно возрастает; вот он прикасается к раскаленно-красной поверхно­ сти Фукабирна и погружается в его среду. Мука состоит, кроме жгучего телесного страдания, именно в ужасе опускания в вечные пытки — опуска­ ния, которое представляется невозвратным. Фукабирн — последний в сакуале чистилищ. Теперь начинается саку­ ала трансфизических магм: эти локальные миры сосуществуют в трехмер­ ном пространстве, но в других потоках времени, с поясами раскаленного вещества в оболочке планеты. Повторяю, подчеркиваю: во всех мета­ культурах, кроме Индийской, страдания этих миров не имели конца, пока Иисус Христос не совершил того освободительного спуска в них, который в церковном предании называется схождением Спасителя в ад. С этого мгновения для сил Света становится возможным, хотя и требующим огром­ ных усилий, извлечение страдальцев из этих пучин после известного срока, необходимого для развязывания узлов личной кармы. Первая из магм — это Окрус, вязкое дно Фукабирна. Вокруг шельта уже в Дромне не осталось никаких старых оболочек и начало образовываться новое телесное существо. В Окрусе его формиро­ вание подходит к концу, но ничего, хотя бы отдаленно напоминающего че­ ловеческий облик, нет в нем: это шарообразное нечто из оживленного ин­ фраметалла. За что же муки Фукабирна и Окруса, за что? О, этих страдальцев уже немного. В Скривнусе и Ладрефе томились миллионы, здесь — сотни, может быть, даже десятки. Осуждение идейного врага на великие мучения, осуждение невинных, терзание беззащитных, мучительство детей — все это искупается страданиями здесь, в Окрусе и Фукабирне. Здесь мучающийся вспоминает отчетливо о религиозных учениях, слышанных на земле, и о том, что он был предупрежден. Телесные муки субъективно ощущаются здесь, как воздаяние, но уже начинает осозна­ ваться двойственная природа Закона и ответственность за его жестокость не Бога, а демонических сил. Сознание яснеет: в этом — проявление Про­ виденциальной стороны Закона, той его древней основы, которая была со­ здана демиургами еще до вторжения Гагтунгра в Шаданакар. Прояснение сознания, прояснение совести, возрастание духовной жажды — это та сто­ рона Закона возмездия, которую светлые силы отстояли от темных и благодаря которой Закон все-таки не сделался абсолютным злом. Инфрафизическая субстанция магм очень похожа на их физическую субстанцию. Их пленники сначала сохраняют свободу движения, но в дей­ ствиях для поддержания существования здесь пока нет нужды: силы впиты­ ваются из окружающей среды механически. Все это относится и ко второ­ — 186 — ----------------------- Page 187----------------------- Глава 2.Миры Возмездия му из поясов магм — Гвэгру, представляющему собой раскаленную до­ красна, неподвижную среду. Однако я хотел бы напомнить, что страдание в Энрофе — какое бы то ни было — ослабляет посмертную муку, преимущественно в смысле со­ кращения сроков ее, но иногда и в смысле ее "качества". Длительность ис­ купительного наказания души после смерти определяется, в основном, масштабами тех жертв, которые пострадали от его деяний в Энрофе. Массовый характер преступлений влечет за собой понижение слоев воз­ мездия: Окрус может быть заменен, например, Укарвайром, Гвэгр — Про­ пулком. При этом суть дела в том, что телесные муки, начавшиеся в Фука­ бирне и возросшие в Окрусе и Гвэгре, апогея достигают в следующем слое, называемом Укарвайр: это магма бушующая. Там искупают себя из­ вратители высоких и светлых идей, несущие ответственность за калечение трансфизических путей тысяч и миллионов. Там же и те, кто повинен в гнус ­ ных деяниях, называемых на нашем сухом, мертвом языке осознанным са­ дизмом, — то есть таких поступков, при которых страдания других не толь ­ ко вызывали чувство наслаждения, но и недолжность этого наслаждения была совершенно ясно осознана преступником тогда же. Осознана — но не помешала наслаждению, не воспрепятствовала испытывать его опять и опять. К счастью, время здесь течет гораздо быстрее. Весьма известному писателю наших дней, виновному, конечно, не в осознанном садизме, а в подмене идеалов, в извращении идей, в отравлении множества сознаний ложью, казалось, например, что он здесь пробьют не десять лет, как это было по времени Энрофа, а всего несколько дней. Далее идет Пропулк — магма твердая: мир искупительных страданий массовых палачей, виновников кровопролитных войн и мучителей народ­ ных множеств. Свобода движения утрачивается. Тело как бы замуровано в твердый состав, сдавлено со всех сторон. Но даже страшнейшую телесную муку здесь перерастает страдание души. Это такое жгучее раскаяние и та­ кая тоска о Боге, какие невозможны ни в одном из высших слоев. К сча­ стью, до Пропулка спускаются немногие. Нужно ли говорить, что здесь та­ кие существа, как Ежов или сподвижники Берии? Удивительно то, что здесь совсем еще недавно продолжал томиться Малюта Скуратов, а в Пропулке Западных метакультур все еще не развязали своей кармы не только Робес­ пьер и Сен-Жюст, но даже некоторые из инквизиторов XVI века. Сакуала магм завершается слоем, носящим название Ырл: это магма сверхтяжелая. Здесь телесные страдания совершенно меркнут перед ду­ ховною мукой. Ырл создан для возмездия тем, кого на нашем юридиче­ ском языке мы назвали бы рецидивистами: тем, кто, уже раз испытав паде­ — 187 — ----------------------- Page 188----------------------- Глава 2.Миры Возмездия ние в магмы и возвратившись в Энроф, вновь отягчил себя великими злоде­ яниями. Магмы кончились. Ниже начинается сакуала миров, соотносимых с физическим ядром планеты, общая для всех метакультур. Первым идет Биаск, инфракрасные пещеры, худшая из алых преис­ подних, если так определить всю лестницу слоев от Фукабирна до Биаска. Форма здесь меняется, появляется подобие головы и четырех ног. Но зато дар речи утрачен, так как разговаривать не с кем: каждый из узников изо ­ лирован от остального мира и видит только своих мучителей — именно тех, которые похожи, как это ни странно, на пресловутых чертей. Сидя здесь, в Энрофе, в относительной безопасности, можно сколько угодно посмеи­ ваться над верой в существование этих рогатых безобразников, но не сто­ ит желать даже смертельному врагу более близкого с ними знакомства. А так как жертв, павших в Биаск, насчитывается всего десятки, чертей же, ну­ ждающихся в их гаввахе, — многое множество, то они выколачивают гав­ вах из своих жертв всеми способами, какие в состоянии измыслить. Жерт­ вы Биаска — это те, кто был в Энрофе растлителями духа. Такие преступления расцениваются столь сурово потому, что они приносят больше кармического вреда для тысяч человеческих душ. Даже палач, от руки которого погибли физически сотни людей, не принес такого ущерба, как те, про кого сказано в Евангелии: "Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской" (Матф. 18, 6). И даже если бы Ярославский или Бедный были в своей частной жизни добрыми людьми, это не спасло бы их от посмертной судьбы, ждущей растлителей духа. Ниже Биаска зияет Амиуц: вертикальные щели. Падающий как бы застревает, подвешенный в полной беспомощности. А так как щели ведут в Гашшарву, то несчастный оказывается висящим прямо над гнездилищем демонических сил Шаданакара. Здесь те, кто сочетал сознательный са­ дизм с огромностью злодеяний. Но из вертикальных щелей Амиуца есть и боковые ходы-тупики. Это Ытрэч, планетарная ночь, длящаяся от начала формирования Шаданакара до конца существования нашей планеты в Энрофе, то есть до истечения второго (будущего) зона. Здесь были очень немногие, например Иоанн Грозный. А дальше есть еще один слой, совсем особый: деянию Иуды Ис­ кариота соответствовал только он. Называется он Журщ, и никто никогда, кроме Иуды, в этот слой не вступал. Ясно, конечно, что о страданиях, переживаемых в слоях ядра, мы не можем себе составить даже отдаленного представления. — 188 — ----------------------- Page 189----------------------- Глава 2.Миры Возмездия И вот описание подошло к последнему из слоев — кладбищу Шада­ накара. Мне никак не удавайтесь расслышать точно его наименование: иногда казалось, что оно звучит как Суфэл, иногда же более правильным мне казалось Суфэтх, и вопрос остался нерешенным. Сюда из нижних страдалищ опускаются упорствовавшие во зле. Здесь их скорлу­ пы — остатки шельта — покидаются монадами. Монады выпадают из Ша­ данакара вообще, чтобы начать все сначала в непредставимых про ­ странствах, временах и формах. И все же это лучше, чем провал сквозь Дно Шаданакара на Галактическое Дно: здесь монада не выпадает, по крайней мере, из Космического Времени. Но шельт — живой, это самосознающее, хотя и низшее "я"; в Суфэтхе он едва шевелится, постепенно выдыхая остатки жизненных сил. Это и есть та смерть вторая, о которой говорится в Священном писании. Искра со ­ знания теплится до конца, и мера ее мук превышает воображение самих демонов. Сюда до сих пор не может досягнуть никто из Света, даже Плане ­ тарный Логос. Братьям синклитов Суфэтх может быть виден иногда, но не изнутри, а из соседних слоев. Тогда они различают пустыню, над которой стоит тускло-лиловым солнцем Гашшарва — антикосмос Гагтунгра. К счастью, за всю человеческую историю набралось лишь несколько сотен монад, падавших до Суфэтха. Из них только несколько единиц оста­ вили след в истории, ибо все крупные монады нисходящей направленности затягиваются в Гашшарву. В Суфэтхе — те, кто не нужен и Гагтунгру. Из ис­ торических деятелей я знаю только об одном — о Домициане, в следую­ щем воплощении, после падения в Пропулк, ставшем маршалом Жюлем де Рэцем, тем самым, который сперва был сподвижником Жанны д'Арк, а по­ том — злодеем и садистом, купавшимся в ваннах, устроенных из внутрен­ ностей убитых им детей. Сброшенный в Ырл, он в следующей инкарнации в Энрофе опять запятнал себя великими злодеяниями в эпоху инквизиции. После третьей кончины он в третий раз прорезал все слои преисподней, достиг Суфэтха и был выброшен из Шаданакара, как шлак. Я хорошо знаю, что гуманистическому сознанию нашего века хоте­ лось бы встретить совсем другие картины, чем те, какие намечены мною в этой главе. Одних отпугнет то, что мои свидетельства покажутся им слиш­ ком напоминающими, несмотря на все отличия, популярные образы, исток которых — в историческом христианстве. Других будет шокировать дикар­ ская суровость законов и материальный характер ужасающих мук в стра­ далищах. Но первых я готов спросить: неужели они думали всерьез, что учение отцов церкви не содержит ничего, кроме игры испуганного вообра ­ жения? Только сознание, безрелигиозное, как трактор или прокатный стан, может полагать, например, что "Божественную комедию" мы в силах ис­ черпать, толкуя ее как сумму художественных приемов, политической не­ — 189 — ----------------------- Page 190----------------------- Глава 2.Миры Возмездия нависти и поэтических фантазий. В первой части Данте показал лестницу нисходящих слоев, наличествовавших в средние века в инфрафизике Ро­ мано-католической метакультуры. Нужно учиться отслаивать примесь, вне­ сенную в эту картину ради требований художественности либо вследствие аберраций, присущих эпохе, от выражения подлинного трансфизического опыта, беспримерного и потрясающего. И не лишним будет, мне кажется, указать, что ныне тот, кто был Дантом, входит в число нескольких вели ­ чайших духов человечества, таких, которые властны проникать невозбран­ но до самого Дна Шаданакара. А тем, которые возмущены суровостью законов, можно ответить одно: так работайте же над их просветлением! Конечно, с умственными привычками гуманистического века легче бы сочеталось представление не о материальных муках, но о, так сказать, духовных: угрызениях совести, тоске от невозможности любить и тому подобное. К сожалению, варвар ­ ские эти законы создавались, очевидно, без учета настроения интеллиген­ ции XX столетия. Правда, духовные страдания тоже имеют в нисходящих слоях немалое значение. В сущности, лишь великие преступники истории подвергаются страданиям материальным по преимуществу, и к тому же та­ ким, которые тяжелее, чем любая наша физическая боль, потому что физи­ ческая боль уступает эфирной в силе и длительности. Но и то сказать: представив себе объем мук, причиненных этими людьми своим жертвам в Энрофе, какими угрызениями совести или, как думал Достоевский, тоскою от невозможности любить уравновесится эта гора мук на весах бесстрастного Закона кармы? А примкнуть к тем, кто трудится над смягчением этого Закона, волен каждый из нас. — 190 — ----------------------- Page 191----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры Глава 3. Шрастры и Уицраоры Я подхожу к описанию миров, имеющих для человечества с его исто­ рией и для всего Шаданакара совершенно особое значение, так как имен­ но эти миры созданы демоническими силами как непосредственное орудие осуществления мирового плана Гагтунгра. Это, собственно, два ряда, две сакуалы инфрафизических слоев, тес­ но связанные между собой. Я уже мельком говорил о том, что каждая из метакультур включает в себя некий антиполюс своему затомису, некую цитадель демонических сил, где как бы перевернуто отражаются черными зеркалами священные грады синклитов. Речь идет о шрастрах, обиталищах античеловечества. Шрастры — различные области единого четырехмерного про­ странственного мира; каждый из них обладает, однако, своим неповтори­ мым числом временных координат. Кольцо шрастров метагеологически связано с нижними слоями земной коры, с ее компенсационными выступа­ ми, и противостоит темными двойниками-антиподами Эанне, Олимпу, Раю, Монсальвату, Небесной России и остальным затомисам. Компенса­ ционные выступы, уравновешивающие горные массивы на поверхности земли, обращены своими остриями и гребнями к центру планеты. В Энро­ фе эти области безжизненны и мертвы: базальт, лава и ничего более. Но в четырехмерном мире не так. Ниже, к центру, под ними лежит пусто­ та — рыжая, полыхающая перебегающими волнами света и жара, тускло- оранжевая полость. На изнанке коры господствует равнодействующая двух притяжений: к толще коры — и к центру земли; понятия верха и низа не совпадают с нашими. В подземном оранжево-рыжем небе там непо­ движно стоят инфралиловые и инфракрасные, почти черные светила: так воспринимаются оттуда Гашшарва и страдалища земного ядра. В лучах этих лун живут и укрепляют свои цитадели те многомиллионные общества и те чудовищные иерархии, которые на наших глазах проявляют себя в вели­ ких державах, в государственных тираниях, в безликих вампирах мировой истории. Что за природа, какой ландшафт господствуют на этой изнанке мира? Синего и зеленого цветов здесь нет: они не могли бы воспринимать­ ся зрением обитателей. Зато имеются два, к восприятию которых не при­ — 191 — ----------------------- Page 192----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры способлен наш глаз. Имеется и некое подобие растительности, но жгучее и жуткое: купы массивных темно-багровых кустов, а местами большие, отдельные, шевелящиеся цветы из пламени. Рельеф очень неровен; в мас­ сивы суши вкраплены озера и моря белой и розоватой лавы. В целом ланд­ шафт имеет своеобразный геолого-урбанистический характер: гигантские многомиллионные города; в инфра-России, например, главнейший из них связан почти со всем компенсационным выступом анти-Урала, другой со­ ответствует Кавказу, а теперь создаются еще города на компенсационных выступах гор Казахстана и Тянь-Шаня. Имеются города и под нашими низ­ менностями, но реже, так как эти районы по большей части заполнены ла ­ вой. Античеловечество состоит в основном из двух рас или пород, весьма отличных друг от друга. Главнейшие из них мелкие, но высоко разумные существа, двигающиеся по кругу перевоплощений в шрастрах, где они принимают четырехмерную форму, несколько напоминающую нашу. Это тело, соответствующее нашему физическому, называется каррох: оно формируется из материальности этих слоев, созданной высшими демони­ ческими иерархиями. Жители шрастров обладают парой верхних и парой нижних конечностей, хотя и с иным, чем у нас, числом пальцев; кроме того, они снабжены чем-то вроде кожных летательных перепонок. Их красные стебельчатые глаза, выдающиеся по сторонам цилиндрической головы, их мышино-серая кожа и вытянутый трубкообразный рот могли бы вызвать в человеке отвращение. Но эти существа — обладатели острого интеллекта, создатели высокой цивилизации, в некоторых отношениях опередившей нашу. Они называются игвами. Игвы появились впервые в шрастре Вавилоно-ассирийской мета­ культуры. В более древних шрастрах существовала другая раса, предки нынешних раруггов, о которых я скажу потом. Но самое происхождение игв для меня не вполне понятно: приходится иметь дело с такими странными представлениями, что рассудок не может их принять. Дело в том, что хотя среди людей нет монад, демонических по своей природе, но бывали слу­ чаи — исключительно, впрочем, редкие, — когда человек в дальнейшем своем пути добровольно становился игвой. Для этого необходимы, кроме желания, колоссальная ясность сознания и уникальное развитие специфи ­ ческих способностей. Таков и был основатель античеловечества, личность, совершенно реально существовавшая в Эрехе и Вавилоне, где он был жрецом Нергала, а позади имел длинную цепь воплощений в более древних культурах и в человечестве титанов. Игвы произошли от сочетания этого существа с Лилит. Она способна обретать иногда — очень редко и лишь по воле Гагтунгра — женские обли­ ки в более плотных мирах. Когда она явилась в Вавилонии, для глаз людей — 192 — ----------------------- Page 193----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры это произошло так, как если бы она внезапно возникла из ничего. Ее виде­ ли трое: будущий отец игв и еще двое, один из которых сошел с ума, а дру ­ гой был казнен. Тот, ради кого она приняла этот призрачный физический облик, сочетался с ней своим астральным, а потом и эфирным телом. По­ том она сошла, вся объятая пламенем, в пустынный инфрафизический слой, где извергла из чрева первую чету игв. Основоположник же этой расы не воплощался более ни в шрастрах, ни в Энрофе. Теперь он в Диг­ ме, и его участие в разработке и осуществлении демонического плана весьма велико. Игвы обладают звуковым языком односложного строения. Из наших языков он фонетически ближе всего, пожалуй, к китайскому, но, благодаря трубчатому строению рта, среди гласных у игв доминируют звуки вроде "о", "у". Они употребляют иногда и одежду, но чаще ходят обнаженными. Чрезмерный интеллектуализм этих существ выхолостил их сексуальную сферу. Способ размножения похож на человеческий, но непригляднее. Они совокупляются почти на ходу, никакой потребности в уединении при этом не испытывая, так как лишены стыда. Чувства любви, привязанности, жалости находятся в зародыше. Вместо семьи — кратковременные союзы, а для детенышей — тщательно оборудованные и скрупулезно продуманные воспиталища. Мораль — рабская. Общество состоит из двух классов: высшая ин­ теллигенция, в которую входят ученые, инженеры, жрецы и, если примени ­ мо здесь это слово, администраторы, — и подчиняющееся большинство, действующее только по заданиям руководства. Впрочем, и само руко ­ водство строго подчинено воле так называемых "великих игв" (это нечто вроде преемственно следующих друг за другом верховных жрецов-импе­ раторов) и воле страшилищ соседнего слоя — уицраоров. Почти неограниченным владыкой в каждом из шрастров фактически является великий игва. Шрастр — не монархия и, конечно, не теократия: это — сатанократия. Принцип династического наследования власти игвам совершенно чужд. Преемник избирается и подготавливается десятками лет, с изумительной рациональностью и дальновидностью. Ясность созна ­ ния великих игв огромна, хотя воспринимают они весь мир перевернуто, под демоническим углом зрения. Они способны прозревать даже до анти­ космоса Галактики; их постоянно инвольтирует сам Гагтунгр. После смерти великие игвы поднимаются прямо в Дигм. Неправильно было бы сказать, что в шрастрах налицо эквивалент на­ шей науки и техники: скорее, наша наука и техника — эквивалент науки и техники игв. Иные условия и законы тех слоев определили иное сравни ­ тельно с нашим содержание их науки, но методы научного исследования и — 193 — ----------------------- Page 194----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры принципы техники весьма схожи с нашими. Правда, им, далеко опередив­ шим нас на этом пути, ведомы такие приемы и способы, которые перекли­ каются с нашей магией и многим из нас показались бы колдовством. Но они пользуются даже принципами винта, колеса, ракеты. Есть суда для пла­ вания по озерам инфралавы. Сколь ни дико это представить, но между шрастрами практикуются давно регулярные рейсы, весьма развит даже ту­ ризм — конечно, не с эстетическими, а только с познавательными целями. На высоте находится и авиация, хотя сами игвы способны передвигаться с большой скоростью, балансируя часто вниз головой и садясь на потолки и стены зданий, как мухи. Наука дала игвам возможность проникнуть и на поверхность Земли. В их инфрафизическом слое эта поверхность мертва и пустынна, как в на­ шем — поверхность Луны. А так как пространство сакуалы шрастров гас­ нет на границах солнечной системы, то звезд в этом небе нет. Но планеты и Солнце игвы увидели, хотя и совсем иначе, чем видим мы. Температура в шрастрах очень высока (для нас она была бы непереносима), и поэтому Солнце, показавшееся игвам тусклым инфракрасным пятном, излучает теп­ ло, для них отнюдь не достаточное. Несмотря на все меры самозащиты, принятые против холода, игвы-пионеры на поверхности Земли жестоко страдали; эта поверхность пока что столь же мало пригодна для их суще­ ствования, как для нас глубина Антарктиды. Однако у них имеются виды на некий способ освоения этой поверхности, и притом не в их собственном слое, а в нашем. Научная аппаратура уже позволила им уловить тени Энрофа. Воз­ можно, даже почти неизбежно, что со временем они дадут нам о себе знать, возникнут обмен и контакт, но этим, конечно, они будут влиять на человечество в желательном для них направлении. Ведь их заветнейшее чаяние, объединяющая их мечта — распространение их владычества с по­ мощью уицраоров и Гагтунгра на все слои Шаданакара. Представляется, что великий противобог Грядущего, подготавливаемый в Гаш-шарве к ро­ ждению среди человечества в недалеком уже будущем, создаст в Энрофе чету полулюдей-полуигв. Отсюда пойдет раса игв в нашем слое. Размно­ жаясь быстро, как, рыбы, они должны будут постепенно заменить людей, превратив поверхность земли в обиталище дьяволочеловечества. Игвы движутся по кругу воплощений в шрастрах, а в промежутках между ними претерпевают одно и то же: их шельт вместе с астралом пада­ ет на Дно (воплощение в сверхтяжелом теле Дна невозможно без астрала), проносясь как бы по касательной через магмы и Гашшарву, едва задевая их. При этом спуске их эфирные тела стремительно разлетаются по каплям. Случаи просветления среди игв редки до единичности, и тогда их посмертье, конечно, меняется. О Боге, все они, кроме отчасти великих — 194 — ----------------------- Page 195----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры игв, имеют перевернутое понятие как о мировом тиране, более страшном, чем Гагтунгр. Христос, о Котором они слышат от великих игв, в их пред­ ставлении оказывается в положении антихриста — как бы мятежным и крайне опасным деспотом; вообще все опрокинуто вверх дном. Поэтому естественно, что культ их состоит, главным образом, в экстатическом де­ монослужении, излучения которого восходят к Гагтунгру. О, цивилизация игв не ограничивается наукой и техникой: она вклю­ чает и некоторые искусства. Перед грандиозным конусообразным капи­ щем в Друккарге, главном городе российского античеловечества, пред­ ставляющем собою гору, выдолбленную изнутри, высится монструозное изваяние: праигва верхом на раругге. Если переходить на наши меры дли­ ны (а это во многих случаях вполне законно), то можно сказать, что глаза игвы на этом изваянии изображены киноварно-красными камнями величи­ ной с наш двухэтажный дом, а темно-багровые глаза раругга еще во много раз больше. Но развитию искусств препятствует рассудочный склад психики игв и их слабая эмоциональность. Вместе с общей уродливостью их представле­ ний, все это направило их искусство по таким путям, на которых наши эстетические критерии оказываются неприменимыми. Наибольшее разви­ тие в шрастрах получила архитектура. Города сформировались из соору ­ жений сверхчеловеческих размеров, но голых геометрических форм. Ча ­ стично — это скалы, выдолбленные изнутри и облицованные снаружи. Кубы, ромбы, усеченные пирамиды блистают облицовками красного, се­ рого и коричневого цветов. Стиль конструктивизма в человеческой архи­ тектуре — вот некоторый намек на стиль шрастров. Потребовалась усилен­ ная инспирация творческого подсознания людей светлыми силами Фонгаранды, чтобы человеческое зодчество не подчинилось внушениям, поднимавшимся из шрастров, и не превратило города Энрофа в жалкие подобия стереометрических городов игв. А там, в этих городах, бушует и музыка, преимущественно шумовая, для нашего уха звучащая какофони­ ей, но иногда поднимающаяся до таких ритмических конструкций, которые способны заворожить и некоторых из нас. Еще большую роль в жизни игв играет танец, если допустимо применение этого слова к их безобразным вакханалиям. И их демонослужения, сочетающие поразительные световые эффекты, оглушительное звучание исполинских инструментов и экстатиче­ ский пляс-полет в пространстве четырех координат, превращаются в массовые беснования: этим привлекаются ангелы мрака, а излучаемую при этом энергию впивает Гагтунгр. Кроме игв, в шрастрах обитают еще другие существа, аборигены этого перевернутого мира — раругги, древняя порода, обликом напомина­ ющая отчасти кентавров, отчасти ангелов мрака, а больше всего, пожало, — 195 — ----------------------- Page 196----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры мезозойских ящеров, поднявшихся на воздух. Поднявшихся на воздух — но не так, как поднялись когда-то в Энрофе птеродактили с их мышиноподоб­ ными крыльями: крылья раруггов могучи и выпрямлены по сторонам непо­ мерно огромного тела. При законах тяжести, действующих в Энрофе, столь массивный летающий организм был бы невозможен. Их сходство с ящерами не случайно: раругги и есть эти ящеры. После длительных инкарнаций в телах аллозавров, тиранозавров и птеродакти­ лей, некоторые — наиболее хищные виды их — вступили на путь дальней­ шего развития в слоях инфрафизики. За истекшие миллионы лет они до­ стигли ступени разумности, но эта разумность еще очень далека от изощренного интеллектуализма игв. Зато телесная мощь и невероятный эмоциональный накал их душевной жизни таковы, что после длительной борьбы за этот слой бытия игвы принуждены были примириться с тесным соседством раруггов. Вскоре был выработан между обеими расами свое­ образный модус вивенди, перешедший затем в союз. Теперь раругги — не­ что вроде разумной конницы шрастров, их армия. Сами игвы участвуют в войнах лишь в крайнем случае; обычно же им принадлежит лишь руко­ водство, особенно технической частью. Неповоротливые мозги раруггов все еще не в силах справиться с задачами военной техники. Но их неимо­ верная кровожадность, их воинственность и бесстрашие — необходимые условия победоносных войн в этом слое. Старинные представления об ад ­ ских крылатых конях — отзвук знания о бытии раруггов. А войны на изнанке мира бывают двоякие. В прошлом история этих сатанократий сводилась в значительной степени к взаимному соперниче­ ству и вооруженной борьбе. Конечно, не все войны человечества находи­ лись в связи с бойнями в этом мрачном мире, но наши великие вой ­ ны — безусловно. В ходе сильнейших из этих войн некоторые шрастры претерпевали катастрофические изменения и даже гибель. Теперь стало сложнее: высшие демонические инстанции прилагают все усилия к тому, чтобы упрочить между шрастрами мир. Причины этого очень сложны и бу­ дут постепенно изложены в дальнейшем. Воистину же непримиримая борь ­ ба ведется не между шрастрами, а между игвами, раруггами и уицраора­ ми, с одной стороны, и синклитами затомисов, ангелами, даймонами и самими демиургами сверхнародов — с другой. После того как метакультура завершает цикл своего существования в Энрофе, ее шрастр влачит унылые дни, похожие на постоянную голодную 1 агонию. Такие шрастры больше не нужны Гагтунгру, брошены на произвол . 1Названия шрастров завершившихся в Энрофе метакультур: Дабб — шрастр Атлантиды, Буб­ гищ — шрастр Гондваны Сэтх — Древнего Египта, Тартар — греко-римлян, Нергал — Вавилоно-Асси­ рии, Дэван — Ирана, Зинг — еврейства, Бабилон — Византии. Последнее наименование основано, кажется, на неточном толковании символов Апокалипсиса. Под "Вавилоном" Откровения следует понимать не византийский шрастр, а дьяволочеловечество Грядущего. — 196 — ----------------------- Page 197----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры Игвы и раругги деградируют, поступательное движение науки и тех­ ники прекращается. Уничтожение соответствующих агрессивных государ­ ственных образований в Энрофе влечет за собой прекращение притока основного вида пищи уицраоров и игв, — пищи, о которой я подробнее скажу чуть-чуть ниже. Вырождающиеся обитатели шрастров вынуждены перебиваться мелким хищничеством, попросту выкрадывая пищу у более удачливых соседей, либо прозябать на "вегетарианском столе". Такова же судьба некоторых шрастров, метакультуры которых еще существуют в Энрофе, но уицраоры которых уничтожены в ходе взаимной борьбы, а ве­ 1 ликие подземные города разрушены . Сильные и активные шрастры ныне существуют в числе четырех. Это Фу-чжу, шрастр Китая, древний, но недавно получивший новый импульс к развитию: Юнукамн — шрастр Романо-католической метакулыуры, прав­ 2 да, сильно ослабевший и отставший, но еще активный ; Друк­ карг — шрастр Российской метакультуры и Мудгабр — самый мощный из всех шрастров, изнанка великой культуры Северо-Запада. Основателем Мудгабра был человеко-игва Клингзор; в последнем своем воплощении в Энрофе он был одним из анонимных инспираторов казни Иисуса Христа, сознательным сторонником Гагтунгра под личиной фарисея и патриота. Основанный им впоследствии анти-Монсальват ныне уже ничем не напо­ минает те наивно-патриархальные образы, которые из легенд средневеко­ вья с запозданием перешли в музыкальные драмы Вагнера. Наука и циви­ лизация игв нигде не шагнула так далеко, как именно в Мудгабре. Отмечу, что именно игвы этого шрастра первыми сумели проникнуть на пустынную и мертвенную в их мире поверхность земли. Но жизнь шрастров тесней­ шим образом переплетена с бытием совсем иного рода и масштаба демо­ нических существ, слои обитания которых составляют соседнюю сакуа­ лу, — соседнюю, но активно взаимодействующую с сакуалой шрастров. Игвы и раругги еще не в состоянии переходить в эти слои, но обитатели со­ седней сакуалы — уицраоры — могут вступать и вступают, вернее, вполза­ ют в города игв. Это могущественные существа, играющие в истории и метаистории роль столь же огромную, как и их телесные размеры. Если бы голову этого создания вообразить на месте Москвы, щупальцы его дотянулись бы до 1 Ару — шрастр Индомалайской метакультуры, Альфокк — Мусульманской, Тугибд — Индийской. Два последних еще могут быть возрождены в связи с появлением новоиндийского и новомусуль ­ манского рода уицраоров. 2За инквизицией стояло беспрецедентное метаисторическое явление — ужаснейшее из порождений Гагтунгра. Подобных ему не было ни раньше, ни позже ни в одной метакультуре. Обитало оно в Гашшарве, и с ним боролось множество светлых сил; последний удар был нанесен лишь в XVIII веке великим человекодухом Иоанном Богословом. Теперь оно выброшено из Шаданакара ни Галакти­ ческое Дно. Папство не вполне свободно от инвольтации демонических сил и поэтому до сих пор не до конца осудило этот страшный исторический этап. — 197 — ----------------------- Page 198----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры моря. Они передвигаются с захватывающей дух быстротой, обладают да­ ром речи и немалой хитростью. Происхождение их сложно и двойственно. Каждый род уицраоров появился на свет как плод сочетания "каросс", то есть локальных, национальных проявлений Лилит, "Всенародной Афроди­ ты" человечества, с демиургами сверхнародов. В большинстве метакультур эти существа были порождены по воле демиургов как защитники сверхна­ рода от внешних врагов. Впервые они появились в метакультуре Вавило­ нии: ее демиург попытался это свое порождение противопоставить воинствующим эгрегорам Египта и Мидии, грозившим самому существова­ нию вавилонского сверхнарода. Но кароссы несут в себе проклятое семя Гагтунгра, в глубокой древности заброшенное им в эфирную плоть Лилит, отдельными национально-культурными выражениями которой они являют­ ся. И семя Гагтунгра предопределило то, что первый же уицраор, сначала выполняя волю демиурга, вскоре затем переродился в трансфизического носителя великодержавной государственности Вавилона. Его агрессив­ ность толкнула демиургов других сверхнародов на крайние меры защиты своих стран в Энрофе против завоевателя. Меры эти состояли в порожде­ нии ими подобных же существ, способных оказать сопротивление Вави­ лонскому уицраору. Таким образом, эти чудовища появились в Иранской и Еврейской метакультурах, а затем и во всех остальных. Размножение этих крайне агрессивных и глубоко несчастных существ происходит путем, напоминающим почкование. Пола они лишены. Каждое детище становится тотчас смертельным врагом своего родителя и потенци ­ альным его убийцей. Так возникли в метакультурах как бы династии уицра­ оров, преемственно наследующих друг другу после того, как умерщвлен родитель и пожрано его сердце. В большинстве метакультур существует одновременно лишь один уицраор либо один уицраор-родитель и одно или несколько его детищ, ведущих с отцом отчаянную борьбу. Борьба и уничтожение уицраорами друг друга — одно из самых чудовищных зрелищ метаистории. На протяжении исторического существования России сменилось три царствовавших уицраора, но у каждого из них раньше, чем он погибал, появлялись сперва детища, которых ему удавалось пожрать самому. В ме­ такультуре же Северо-Запада создалось иное положение: там были и есть одновременно несколько династий уицраоров, и это обстоятельство поро­ дило громадные исторические последствия для всего мира, так как на ­ личие нескольких подобных династий препятствовало и препятствует объединению Северо-западного сверхнарода в единое целое. Оно же явилось предпосылкой ко всем великим европейским войнам, а также к обеим мировым. — 198 — ----------------------- Page 199----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры Уицраоры обитают в пустынном мире, похожем на горячую тундру; он распадается на отдельные зоны соответственно границам метакультур. Каждый уицраор может быть вхож не только в соседние зоны (конечно, только победив соседних уицраоров), но и в шрастры: туда он вползает, как туманная гора. Игвы и раругги трепещут, слыша его голос, как перед властелином и деспотом, но вместе с тем видят в нем великого защитника и против других шрастров, и против сил Света. Как без него боролись бы они с воинствами синклитов и с самим демиургом? — Именно различные коллизии борьбы уицраоров между собой, а также каждого из них — с де­ миургом и синклитом данной метакультуры — вот, в значительной степени, трансфизическая сторона того процесса, который мы воспринимаем как политический и исторический. Уицраоры видят Энроф смутно, людей и наш ландшафт — туманно и искаженно, но любят наш мир горячей, неутолимой страстью. Они хотели бы воплотиться здесь — и не могут. Гагтунгра видят воочию и трепещут перед ним, как рабы. Великих игв они считают, в своей ограниченности, лишь исполнителями своей воли; в действительности великий игва видит выше и глубже, чем они, знает больше и стремится использовать алчность, воинственность и мощь уицраоров в интересах античеловечества. Что же поддерживает жизненные силы уицраоров? Механизм этого процесса весьма не прост. Уицраор излучает в гигантских количествах своеобразную психическую энергию, проникающую в Энроф. Восприня­ тая сферою бессознательного в человеческой психике, она проявляется среди человеческих обществ в виде комплекса национально-государствен­ ных чувств. Благоговение перед своим государством (не перед народом или страной, а именно перед государством с его мощью), переживание самого себя как участника в грандиозной деятельности великодержавия, культ кесарей или вождей, жгучая ненависть к их врагам, гордость матери­ альным преуспеванием и внешними победами своего государства, нацио­ нальное самодовольство, воинственность, кровожадность, завоевательный энтузиазм — все эти чувства, выявляющиеся уже в пределах человеческого сознания, могут расти, распухать, гипертрофироваться лишь благодаря этой уицраориальной энергии. Но при этом психика людей обогащает эти, если можно так выразиться, разряды энергии своими собственными при­ внесениями, свойственными лишь ей. Возникает своеобразное психоизлу­ чение человеческих масс, психоизлучение двойственной природы и обрат­ ной направленности. Оно опускается сквозь земную кору, проникает в соседние инфраслои проступает в виде вязкой красной росы на почве шрастров. Игвы собирают ее для уицраоров — в этом и состоит их главная обязанность по отношению к ним, — а остатками лакомятся сами: прозя­ — 199 — ----------------------- Page 200----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры бание на растительной пище не только угнетает их и тяготит, но и не может предохранить от деградации. Весьма возможно, что я упрощаю или не вполне правильно излагаю механизм этого процесса; но суть его — питание уицраоров психоизлуче­ ниями народов, и притом излучениями, связанными именно с эмоциями го­ сударственного комплекса, — это не только серьезнейший факт, но и при­ чина неисчислимых бедствий. Игвы не вхожи в слои уицраоров, но видят их как бы извне, смутно, тенями. Притаясь в шрастрах, наблюдают они битвы между уицраором и демиургом, изо всех сил стараясь влить в разъяренную тушу демона по ­ больше питательной росы. При этом демиурга они не видят, но эта незри­ мость кого-то могучего и светлого, способного бороться с самим демоном великодержавия, внушает им чувства ужаса и острой враждебности. Они знают, что гибель уицраора влечет за собой, вместе с гибелью государ­ ственного образования в Энрофе (это могло бы вызвать даже их ликова­ ние, если б на месте старого государства должно было возникнуть моло­ дое, более сильное), — гибель всей династии уицраоров или разрушение шрастра. Этим предопределяется гибель воинствующих государств данной метакультуры, во всяком случае на многие века. Так как я стремлюсь поделиться всем, что мне известно, даже не име ­ ющими, казалось бы, значения мелочами, то в сноске я перечисляю имена 1 погибших династий уицраоров а в тексте — династии ныне существующие. Итак: Истарра — уицраор Испании; Ниссуш — монголо-мань­ чжуро-японская династия; с ним сосуществует пока Лай-Чжой, помесь Ниссуша с российским Жругром; сам Жругр; и, наконец, Ваггаг — общее имя для уицраоров Северо-Запада, обитающих в своем слое, как я уже го­ ворил, по нескольку одновременно. Сейчас их трое: английский (Устр), французский (Бартрад) и заброшенное в их слой отпочкование Жру­ гра — югославский Чармич. Все эти уицраоры — уже не первые в своем роду: династии их появились в прошлые столетия. Но в XX веке возникли и совсем новые династии как итог сочетания демиургов с кароссами мета­ культур, имевшего место в современности. Таковы: Шостр — уицраор но­ воарабский, рожденный после разгрома Оттоманской империи и ищущий проявить себя то в одном, то в другом из мусульманских государств, начав с кемалистской Турции; Авардал — уицраор новоиндийский, родившийся несколько лет назад в силу все той же роковой необходимости защиты ме­ такультуры; Стэбинг — уицраор Соединенных Штатов Америки, во внеш­ 1 Унидр — уицраоры Вавилона, Ассирии и Карфагена Форсуф — Македонии и Рима Фошц — еврейства: Ариман — Ирана (сколь не странно применение этого имени к демону велико­ державной государственности), Харада — уицраоры Индии; Эфрор — халифатов, старой Турции и тюрко-мусульманских империй. Имена уицраоров Византии. средневековых государств Юго-Вос ­ точной Азии, связанных со шрастром Ару, но довольно слабых, мне неизвестны. — 200 — ----------------------- Page 201----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры нем облике которого есть нечто от тигра, а на голове — золотой конус; и еще Укурмия — уицраор новогерманский, рожденный после крушения Тре­ тьей империи и гибели старой династии уицраоров. Демиург Се ­ веро-Запада был вынужден повторить роковой шаг, так как другого выхо­ да не было. Новое создание менее свирепо, чем его предшественник: прилагаются неслыханные усилия, чтобы инспирировать его из очень высо­ ких миров Света. Перед ним открывается — впервые перед уицраора­ ми — возможность восходящего пути, и в облике его есть нечто царствен­ ное, скорее всего — львиное. Ведь до сих пор ни один из уицраоров не знал иного посмертия, крое падения в Уппум, особый ад уицрао­ ров — Дождь Вечной Тоски, созданный некогда Гагтунгром для обративше­ гося к Свету дракона Прамонгольской метакультуры. Позднее Уппум был замкнут наглухо, и освобождения оттуда не может быть, по крайней мере в этом зоне. Мне остается сказать несколько слов о Друккарге — единственном из шрастров, воспоминания о котором поднимаются в круг моей дневной памяти. Центр главного из городов Друккарга составляет сооружение вы­ сотою около километра: капище. О статуе праигвы, мчащегося верхом на распростершем крылья раругге, я уже говорил; и если отдаленным подоби­ ем этой статуи нужно считать в Энрофе Медного Всадника, то с капищем трансфизически связано совсем иное, знакомое нам здание: мавзолей. Главный город опоясан кольцевой цитаделью, состоящей из концен­ трических кругов. В одном из них томится Навна, Идеальная Соборная Душа России. При третьем Жругре положение ухудшилось: над нею воз­ двигнут плотный свод. Теперь ее сияющий голос едва проступает местами, как голубоватое, невидимое игвам и раруггам, свечение, на поверхности циклопических стен. А вне Друккарга — лишь верующие в России земной и просветленные в России Небесной слышат ее голос. — Кто она, Навна? То, что объединяет русских в единую нацию; то, что зовет и тянет отдельные русские души ввысь и ввысь; то, что овевает искусство России неповтори­ мым благоуханием; то, что надстоит над чистейшими и высочайшими жен­ скими образами русских сказаний, литературы и музыки; то, что рождает в русских сердцах тоску о высоком, особенном, лишь России предназна­ ченном долженствовании, — все это Навна. Соборность же ее заключается в том, что нечто от каждой русской души поднимается к Навне, входит в нее, оберегается в ней и сливается с ее собственным Я. Можно сказать и так: некоторого рода духо-энергия, имеющаяся у каждого человека, входя ­ щего в организм нации, пребывает в Навне. Навна — невеста демиурга России и пленница Жругров. Жругр, как и остальные уицраоры, не может иметь никаких детей, кроме отпочковывающихся иногда жругритов. Но некое отдаленное подо­ — 201 — ----------------------- Page 202----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры бие брака между ним и кароссой России по имени Дингра состоит в том, что он, всасывая индивидуальные русские души, точнее — шельты, во вре­ мя их человеческого сна, ввергает их в лоно кароссы Дингры, где они трансформируются, калечась и духовно обеспложиваясь. Результаты этого воспринимаются нами как психическое перерождение тех из наших соо­ течественников, кто стал активным строителем цитадели. Кроме раруггов и игв, в Друккарге есть и еще обитатели: те, чья жизнь и деятельность в русском Энрофе были накрепко связаны с велико­ державным строительством, кто пользовался большой властью и влиял на судьбы миллионов душ. Здесь они находятся как узники и рабы, без отдыха строящие цитадель игв. Кроме гибели Жругров и разрушения Друккарга, их не освободит ничто. Здесь находятся, например, с самого начала свое­ го посмертия Иоанн III и почти все остальные монархи, полководцы, дея­ тельные строители государственности. Исключения? Да, есть и исключе ­ ния. Это, с одной стороны, тираны: прежде чем вступить в Друккарг, им приходится веками искупать свою личную карму в глубоких страдалищах. Некоторые из них уже миновали эти круги и теперь находятся здесь, например, Иоанн Грозный. Другие, как Павел I или Аракчеев, еще только поднимаются из глубины магм. Но есть и иные исключения, ничтожные по своему числу: те, кто, будучи монархом, создал еще при жизни противовес своей лично-державной карме, создал его горячею верой, высоким мило­ сердием и добротой либо даже страдальчеством. Вспомним Владимира Святого, Владимира Мономаха, Александра Невского, Федора Иоанно­ вича. Вспомним тех, для кого власть, едва принятая в руки, оказалась ис­ точником только страданий, утрат и даже гибели: Федора Годунова, Иоан­ на Антоновича. Многих удивит подобное утверждение, но Николая II избавила от Друккарга трагедия, пережитая им в Екатеринбурге. Совсем особое значение имеет одна из колоссальнейших фигур русской метаи­ стории — Александр I. Ему в этой книге посвящена отдельная глава. В Друккарге таких пленников около трехсот. Это человекоподобные существа громадных размеров, напоминающие фигуры древних титанов. Но в обликах нет ничего светящегося. Напротив: лица их кажутся испепе­ ленными глубинным огнем, тела облачены в грубые, темно-багровые ткани. Они скованы между собой, а труд их схож с кладкой камней, с возведени­ ем новых и новых ярусов цитадели. Короткий полусон. Пища — инфрара­ стительность. Над ними довлеет страх перед уицраором: в случае ослуша­ ния или бунта он может сбросить их, как и игв, на Дно Шаданакара. История Друккарга уже знает такие случаи. Аналогично Друккаргу, такими же пленниками-титанами пребывают в Мудгабре Карл V, Наполеон, почти все монархи, полководцы, государ­ ственные деятели Северо-Западной Европы и Северной Америки. В Юну­ — 202 — ----------------------- Page 203----------------------- Глава 3.Шрастры и Уицраоры камне работают камненосцами Григорий VII, Лойола, большинство пап. Торквемада, пробыв в Биаске и Пропулке много веков, поднят еще только до нижних чистилищ. А в особом, уже совсем недоступном застенке содержат властители Друккарга тех из братьев синклита, кто был взят ими в плен во время битв между силами шрастров и силами Света. Уничтожить их не может ни ­ кто — ни уицраоры, ни игвы. Они как бы томятся в бессрочном заключе­ нии, ожидая неизбежной — рано или поздно — гибели этой крепости анти­ человечества. — 203 — ----------------------- Page 204----------------------- Книга V.Структура Шаданакара.Стихиали Книга V. Структура Шаданакара. Стихиали — 204 — ----------------------- Page 205----------------------- Глава 1.Демонические стихиали Глава 1. Демонические стихиали В числе разнозначных и разноматериальных слоев, составляющих Шаданакар, имеется четыре сакуалы, связанные с тем, что мы называем стихиями Природы. Как связанные? через что? Здесь мы касаемся тезиса, поддающегося изложению с некоторым трудом. Дело в том, что смысл и значение некоторой зоны трехмерного мира, объемлющего, скажем, снежные вершины гор, отнюдь не исчерпыва­ ются тем, что схватывается восприятием наших пяти чувств, то есть вот эти­ ми вершинами, состоящими из гнейса, гранита и других пород и покрыты ­ ми фирном и ледниками. Трехмерная зона эта оказывается, сверх того, как бы полусферой, соотносимой с другою зоной, условно выражаясь — полу­ сферой, но обладающей иным числом пространственных координат. Снежные хребты, безжизненные, бесприютные и бесплодные в своем мертвом великолепии, — это только одна из двух полусфер или двух слоев тесно связанной системы. Другая полусфера или, точнее, другой ее слой — иномерен. Этот слой являет страну воплощенных духов потрясаю­ щего величия, подобных царям снежных вершин. Называется он Орлионта­ на. Именно просвечивание Орлионтаны сквозь кору трехмерного веще­ ства вызывает то впечатление царственного спокойствия, могущества и лучезарности, которое снежные хребты вызывают в каждом, кто хоть немного способен принимать инспирацию сил трансфизического мира че­ рез красоту. Орлионтана, созерцаемая духовным зрением, — это горные вершины в духовной славе. Вершины же, доступные нашим физическим очам, — не более как плоды могучего, миллионы лет охватывающего твор­ ческого бытия этих существ — стихиалей Орлионтаны. Когда человеческая душа, несущая внутри себя последствия долгого пребывания в состоянии безверия, уединяется в Олирне среди ее полупрозрачных гор, именно прозрение в слой Орлионтаны способствует устранению последних сле­ дов слепой замкнутости и косности в душевном существе и приобщает че ­ ловеческую душу пониманию многослойности и духовного величия Вселен ­ ной. Но, в противоположность Орлионтане, большинство слоев стихиалей локальны, то есть пространство их не обладает космическим протяжением. Точнее, оно лишено даже той протяженности до границ солнечной систе ­ — 205 — ----------------------- Page 206----------------------- Глава 1.Демонические стихиали мы, какой обладают миры шрастров. Поэтому в большинстве этих слоев неба нет. Сами же слои стихиалей подобны своего рода оазисам, а между ними — пустынность. Друг от друга они отграничиваются, как и шрастры, различиями в цифрах временных координат. Стихиалями называются те монады, которые проходят свой путь ста­ новления в Шаданакаре преимущественно сквозь царства Природы. При этом нельзя забывать, что аспектом своеобразного царства Природы яв­ ляется и человечество. Стихийные, именно стихийные силы, кипящие в нем и без которых немыслимо его существование, выражают, хотя и не исчер­ пывают, этот его аспект. Неудивительно поэтому, что есть и такие стихиа­ ли, которые связаны не с природой в общепринятом смысле слова, а с че ­ ловечеством, с его стихийным, природным аспектом. Есть среди стихиалей множество духовных Я светлой природы, есть демонической, есть и такие промежуточные группы, сущность которых была временно омрачена в ходе их развития. Но всех их объединяет одно: путь их так тесно связан с царствами Природы, как ни у кого более. Это не значит, впрочем, что монада никакой стихиали, ни на одном из отрезков своего пути не может принять инкарнацию в плоти человека, даймона или ангела. Может вполне. Так же, как и некоторые человеческие монады на­ чали создавать для себя форму из более плотных материальностей в неза­ памятные времена не в человеческих слоях, а в сакуале стихиалей или в сакуале ангелов. Но для них это явилось кратковременным сравнительно этапом. Столь же кратковременны для отдельных стихиалей их инкарнации в человеческих или любых иных формах. Если исключить из круга тех, о ком мы говорим, животное царство, а также мир деревьев, то следует считать, что наиболее плотную форму, ис ­ тинное свое воплощение стихиали принимают в тех сакуалах, которым присвоено их имя. Стихии природы в Энрофе — вода, воздух, земля, рас­ тительный покров, минеральные слои магмы и, наконец, та "жизненная сила", арунгвильта-прана, присутствие которой — непременное условие всякой органической жизни в Энрофе, — все это, по большей части, не плоть стихиалей, а скорее внешний концентрический круг среды их пребы­ вания, пронизанный ими, движимый ими и преобразуемый, — арена и ма­ териал их творчества, их веселия и гнева, их борьбы, игры и любви. Соб ­ ственная же плоть стихиалей имеет, в большинстве, струящийся характер: границы формы непостоянны и способны к взаимопроникновению. Однако так обстоит дело далеко не со всеми стихиалями, и в каждом подобном случае это будет оговорено. Со стихиалей демонической природы я начинаю лишь потому, что этой самою демоничностью они примыкают к слоям инфрафизики, пано­ раму которых мы, слава Богу, собираемся покинуть. Потом, сказав — 206 — ----------------------- Page 207----------------------- Глава 1.Демонические стихиали несколько слов о промежуточной группе, можно будет с легкой душой по­ ставить точку на описании горестных или омраченных слоев и закончить обзор брамфатуры, после характеристики светлых стихиальных слоев, ми­ рами наивысшими, духовно блистающими в ее недостижимой высоте, в святая святых Шаданакара. Существует область буйных и страшных стихиалей магмы, подлежа­ щих просветлению едва ли не позже всех: Шартамахум. Область эту сле­ дует понимать как зону воплощения существ, чьи шельты между инкарна ­ циями находятся в инфражелезном океане Фукабирна, не испытывая при этом тех страданий, какие становятся уделом павших туда человеческих душ. Магмы же физические — это, как я говорил, внешний круг среды их пребывания в периоды их воплощения в Шартамахуме, арена и материал их творчества, их гнева и борьбы. Во время вулканической деятельности, землетрясений, геологических катастроф стихиали Шартамахума вырыва­ ются из подземных глубин того слоя как бы на его поверхность; этим са­ мым они увлекают потоки лавы в Энрофе из-под земли наверх, неся живо ­ му только погибель. Но это — лишь косвенный, почти случайный результат их деятельности. До живых существ в Энрофе им нет никакого дела, они их просто не воспринимают, а если бы и восприняли, то не поняли бы. Пря­ мой смысл их деятельности следуют искать совсем в другом плане, и он нам станет яснее, если мы представим себе, что сталось бы с земным ша­ ром, если бы деятельность Шартамахума прекратилась миллионы лет на­ зад. Субъективно деятельность этих стихиалей — только мятежный разгул, дикое беснование, не знающее никакого контроля и доставляющее им на ­ слаждение именно сознанием своей силы и безнаказанности. Объективно же получается так, что этим буйствованием вызываются изменения лика земли в Энрофе, вызываются процессы горообразования, смена преобла­ дающих режимов — морского и континентального, соответствующая эво­ люция растительного и животного царств и, в конце концов, создание предпосылок к появлению человека. Злобное и неистовое действование демонических стихиалей Провиденциальные силы отчасти обращают во благо, извлекают из него некий положительный итог. Но есть и такие стихиали, из чьей деятельности извлечь положитель­ ный итог не удалось доныне. Таковы, например, стихиали трясин, болот, тропических зарослей. Слой их пребывания, называемый Ганникс, подо­ бен подводной черноте. Между же инкарнациями в Ганниксе души их нахо­ дятся в темнейшем из миров земного ядра — в Ытрэче. А что до Ганникса, то его бытие разве не ощущали многие народы на заре своей истории, пока иные устремления духа не заслонили, не загасили в них это пережи­ вание? А некоторые разве не ощущают бытие Ганникса и поныне? Сказа­ ния о разноликих, вернее безликих, только личины на себя принимающих — 207 — ----------------------- Page 208----------------------- Глава 1.Демонические стихиали коварных существах, заманивающих человека в гибельные места, связаны именно с этим миром. Он таится не только за трехмерными зонами трясин и болот, но и в наледях сибирской тайги, в чарусах и немеречах средней России. В трагической гибели Австралийской культуры повинны, наряду со стихиалями пустынь, и черные, клубящиеся, засасывающие в темноту сти­ хиали Ганникса. Не менее враждебны человеку, да и всему живому стихиали песча­ ных массивов, чей слой воплощения называется Свикс и похож на пустыню в состоянии самума. Между воплощениями в этом слое стихиали пустынь находятся в Шим-биге, где усугубляют мучения проходящих через этот ин­ фрафизический туннель человеческих душ, терзая их в виде присасываю­ щихся к ним вихрей. Пустыня в состоянии покоя, когда стихиали Свикса утомлены или погружены в забытье, являет человеческим очам такой вели ­ чавый простор, такие мирные и чистые дали, а небо зияет над ней с такой очевидной божественностью, что, вероятно, нигде в Энрофе нет областей, более способствующих созерцанию Единого. Легко понять, почему четкое единобожие возникло и утвердилось именно в странах с великими пусты­ нями. Но пустыня двойственна. И следы замутняю-щих лик неба песчаных смерчей, следы затемняющих лик Единого стихиалей Свикса можно раз­ глядеть даже на страницах таких памятников мирового откровения, как Библия и Коран. В непроглядных мирах земного ядра находятся между инкарнациями души еще и других стихиалей: угрюмых, косных, мрачных и алчных стихиа ­ лей морских глубин. Область их воплощений, Нугурт, дождется просветле­ ния очень, очень не скоро, лишь к концу второго зона. Но если силы Шар­ тамахума вырываются на поверхность в часы извержения, то излучения Нугурта поднимаются, напротив, исподволь, из глубинной тьмы, сквозь пронизанный светом мир прекрасных стихиалей верхних слоев моря. В открытом океане излучения Нугурта сильней, потому что там толща глу­ бинных темных слоев массивнее, чем в мелководных морских бассейнах. Для нас это излучение физически не опасно, но его опустошающему, отяг ­ чающему действию подпадает душевный состав нашего существа. Это мог­ ли бы проследить на самих себе многие моряки, если бы мысль их была во ­ оружена трансфизическим анализом. И есть еще один мир демонических стихиалей, стоящий как бы особ­ няком, так как он связан не со стихиями Природы, а со стихией человече­ ства. Слой этот называется Дуггур, и запомнить это название необходимо, ибо там царят демоны великих городов Энрофа, в высшей степени опас­ ные для нашего душевного существа. Подобно Агру и Буствичу, в структурном отношении Дуггур представ­ ляет собой океанообразную сферу темных паров, не обитаемую никем, и — 208 — ----------------------- Page 209----------------------- Глава 1.Демонические стихиали редкие острова, пространственно связанные с городами-гигантами трех­ мерного мира. Ландшафт резко урбанистичен, даже более урбанистичен, чем в шрастрах, потому что здесь нет ни гор, на лавовых морей, ни расти­ тельности, но зато и колорита тьмы и багровых свечений тоже нет в нем. Весь спектр нашего мира наличествует и там, преобладают же тона мутно- синие, сизые, серые, голубовато-лунные. Из Дуггура видно даже небо, но из всех небесных светил — только Луна, ибо его пространство гаснет вско­ ре за пределами лунной брамфатуры. Впрочем, и Луна там имеет совсем не такое обличье, к которому привыкли мы, потому что из всех слоев ее брамфатуры обитатели Дуггура видят лишь тот, где обитает Воглеа — ве­ ликий лунный демон. В русском языке нет соответствующего слова женско ­ го рода; но, говоря о мирах, подобных Дуггуру, потребность в таком слове переходит в необходимость. И хотя слово "демоница" непривычно и нему­ зыкально, мне придется его употреблять. Демоницы великих городов нашего слоя обременены в Дуггуре ги­ гантскою материальностью. Эти воплощения их отчасти человекоподобны, но лишь настолько, насколько могут походить на человека необъятные туши, почти не способные к передвижению. В каждом из городов Дуггура такая демоница только одна; население же городов состоит из мелких де ­ монов обоего пола, и по размерам своим, и по форме едва отличающихся от человека. Как пчелы вокруг матки, кишат они вокруг своей владычицы; но цель их — лишь отчасти помощь ей, главное же — наслаждение, а ее смысл и цель — не продолжение рода (он продолжается и без нее), а удовлетворение похоти своих подданных. Для демониц созданы гран ­ диозные обиталища; в каждом из городов Дуггура такое обиталище — одно, в форме усеченной пирамиды: оно напоминает чудовищный жерт­ венник. Дуггур не только грандиозен, он по-своему даже величав и, во вся­ ком случае, роскошен. Как и в шрастрах, там имеется эквивалент челове­ ческой техники, хотя по уровню его можно было бы сравнить с техникой в наших великих городах древности. Организация общества развивается очень медленно, мало-помалу начиная проявлять некоторые признаки того, что на языке человеческих понятий называется самоуправлением. Но социально-экономической основой остается рабство, причем рабами здесь оказываются те, кто со­ рвался сюда из человечества или из некоторых миров других стихиалей. Положение мелких демонов Дуггура напоминает положение патрициев и всадников в Древнем Риме. Нельзя сказать, чтобы они были как-нибудь особенно жестоки, но сладострастны они свыше всякой меры, как не сла­ дострастно ни одно существо в Энрофе. Основ владычества великих демо ­ ниц здесь не могли бы потрясти никакие мятежи, ибо оно основано не на — 209 — ----------------------- Page 210----------------------- Глава 1.Демонические стихиали страхе, а на похоти, которую испытывают к ним миллионы подданных, и на наслаждении, которое им даруется в награду за их послушание и любовь. Демоницы Дуггура телесно отдаются одновременно целым толпам, и в их обиталищах, полудворцах-полукапищах, идет непрерывная, почти не­ понятная для нас оргия во славу демонической царицы Луны, той самой, чье влияние испытываем иногда и мы, люди, в городские лунные ночи: оно примешивается к маняще возвышенному и чистому влиянию светлой Танит, возбуждая в человеческом существе тоску по таким сексуальным формам наслаждения, каких нет в Энрофе. В Дуггуре эти формы есть. В Дуггуре вы­ работана почти необозримая шкала этих форм, столь разнообразных, как нигде в Шаданакаре. Влияние Танит сюда не достигает совсем, о солнеч­ ном свете здесь не имеют даже представления, все погружено то в сизый сумрак, то в бледно-синеватое, фиолетовыми вспышками играющее осве­ щение Луны, и ничто не мешает бушеванию страстей, вызываемых лунною демоницей Воглеа. От непрерывных оргий во дворцах-жертвенниках Дуг ­ гура клубы испарений восходят к ней, и она пьет их, но бесчисленных оби­ тателей этих городов не может удовлетворить ничто, ибо их томит еще бо ­ лее глубокий, мало кому из нас понятный вид сладострастия — сладострастие мистическое, тянущее их к недостижимому даже для них: к Великой Блуднице. Она — их божество, их тоска и греза. Ей посвящен их высший культ. В дни ее праздников демоницы-правительни­ цы отдаются рабам. Но получить удовлетворение это мистическое сладо­ страстие может лишь в Дигме, в обиталище Гагтунгра, и достойным его оказываются лишь избранники. Восполнение жизненных сил бесчисленного населения Дуггура со­ вершается за счет нашего слоя: излучение человеческой и отчасти звери­ ной похоти, так называемый эйфос, беловатыми ручьями медленно и вязко движущееся вдоль улиц Дуггура; они его впивают в себя. Такая пища соот ­ ветствует их собственному существу: похоть — смысл, цель, содержание и пафос их жизни. Острота наслаждений, испытываемых ими, во много раз сильнее, чем способны испытывать мы. Они движутся по кругу перевопло­ щений, и для них это действительно безвыходный круг: каждый раз между инкарнациями их души погружаются в Буствич, приобретая облик чело­ веко-червей и заживо пожирая людей-страдальцев в этом вечно гниющем мире. И все же наслаждение, доставляемое похотью, даже неутолимым мистическим сладострастием к Великой Блуднице, в их глазах так велико, что они готовы платить пребыванием в Буствиче за беснование и оргии в Дуггуре. Единственным светилом в Дуггуре, его солнцем, служит Луна: поэто­ му большую часть времени этот слой погружен в глубокий сумрак. Тогда вступает в свои права искусственное освещение — длинные цепи мутно- — 210 — ----------------------- Page 211----------------------- Глава 1.Демонические стихиали синих и лиловатых фонарей: они тянутся нескончаемыми гирляндами вдоль пышных, массивных зданий. В архитектуре господствует закругленная ли­ ния, но это не избавляет ее форм от тяжеловесности. Внутреннее и внеш­ нее убранство зданий аляповато и грубо, но поражает своим богатством, своим бьющим в глаза великолепием. Зодчие, художники, даже ученые, не говоря уже о рабочих, принадлежат к классу рабов. Основное, демониче­ ское, население Дуггура столь же импотентно умственно и художественно, насколько одарено похотью. Для человеческой души срыв в Дуггур таит грозную опасность. Срыв происходит в том случае, если на протяжении жизни в Энрофе душу томи­ ло и растлевало сладострастие к потустороннему — то самое мистическое сладострастие, которое испытывают мелкие демоны Дуггура к Великой Блуднице. Даже пребывание в Буствиче не может для такой души восстано­ вить должного равновесия между отягченным эфирным телом и окружаю­ щей средою. Душа со своими облачениями проваливается в Рафаг, где ждет ее новый провал: в тот самый мир, о котором ей смутно мечталось на земле. Там, в Дуггуре, на нее надевается каррох — плотноматериальное тело, схожее с физическим, но созданное из той материальности демони­ ческих миров, которая порождена темными иерархиями метабрамфатуры и Гагтунгром. Спасение души из рабства в Дуггуре силами Света наталки­ вается на исключительные трудности. Есть, однако, один акт, зависящий от самой человеческой души, который может открыть перед ней путь к спасе­ нию: самоубийство. Греховное в Энрофе, где материальность сотворена Провиденциальными силами и предуготовляется к просветлению, само­ убийство в демонических слоях оправдано, так как влечет за собой разру ­ шение карроха и освобождение души. Но если этого акта не совершено, а светлые силы помощи побеждены, душа после смерти в Дуггуре попадает в Буствич опять, потом снова в Дуггур — уже не в качестве раба, а привиле­ гированного. Шельт постепенно демонизируется, застревает в колесе ин­ карнаций от Дуггура до Буствича и обратно, и может статься, что монада, в конце концов, отказывается от него. Тогда он падает в Суфэтх, кладбище Шаданакара, и умирает там навсегда, а монада покидает нашу брамфа­ туру, чтобы начать наново свой путь где-нибудь на других концах Вселен­ ной. Из тех немногочисленных, впрочем, душ, что погибли навеки в Суфэтхе, большинство были жертвами именно Дуггура. Описание Дуггура можно закончить небольшим штрихом. В Дуггуро- Петербурге, так же, как в Друккарге, так же, как в Небесной России, есть двойник — лучше сказать, тройник — огромной статуи Всадника. Но здесь этот Всадник мчится не на раругге, как в столице российского античелове­ чества, и, конечно, не на заоблачном белом коне, как в небесном Петер­ бурге. Здесь — это изваяние первооснователя этого преисподнего города — 211 — ----------------------- Page 212----------------------- Глава 1.Демонические стихиали с бурно пылающим и дымящимся факелом в простертой руке. Отличие этой фигуры еще и в том, что она мчится не на коне, а на исполинском змее Может быть, теперь поймет читающий эту книгу, о чем и о ком гово ­ рил Александр Блок в стихах, исполненных настоящего прозрения: Сойдут глухие вечера, Змей расклубится над домами. В руке протянутой Петра Запляшет факельное пламя. Зажгутся нити фонарей, Блеснут витрины и троттуары В мерцаньи тусклых площадей Потянутся рядами пары. Плащами всех укроет мгла, Потонет взгляд в манящем взгляде. Пускай невинность из угла Протяжно молит о пощаде! Там, на скале, веселый царь Взмахнул зловонное кадило, И ризой городская гарь Фонарь манящий облачила! Бегите все на зов! на лов! На перекрестки улиц лунных! Весь город полон голосов, Мужских — крикливых, женских — струнных. Он будет город свой беречь, И, заалев перед денницей, В руке простертой вспыхнет меч Над затихающей столицей. 1 1Здесь и далее цитаты сохранены в авторской редакции. (Примеч. ред.). — 212 — ----------------------- Page 213----------------------- Глава 1.Демонические стихиали Что в руке первооснователя Дуггура рано или поздно, вместо факе­ ла, вспыхивает меч кары, меч кармы — это понятно. И каждая душа чело­ веческая, побывавшая в этом темнолунном городе, не может не помнить этого, хотя бы и совсем смутно. Не вполне понятно другое: в какой мере самому Блоку были ясны взаимосвязи между Дуггуром и нашим миром. Об этом я попытаюсь высказать некоторые наблюдения в тех главах книги, ко­ торые посвящены проблеме метаисторического смысла художественной гениальности. В некотором сочетании с Дуггуром находятся слои стихиалей, при­ надлежащих уже не к демонической, а к промежуточной группе. Монады их, как и других стихиалей светлой природы, — в одном из прекрасных миров Высокого Долженствования, во Фляуросе. Но вследствие того, что природа их омрачена в ходе их развития, путь их инкарнации приводит в слои Нибрусков, Манику, Каттарам и Рон, а чистилища и страдалища за­ менены для них Дуггуром, где они влачат свои дни в состоянии рабства. Восходящее же посмертно приводит их сперва в Шалем — для них он схо­ ден с нашей Олирной, и далее, через Файр и Уснорм, во Фляурос, где они соединяются со своими монадами. Нибруски представляют собой существа, как бы средние между мел­ кими демонами Дуггура и тем, что древние римляне представляли себе под именем "гениев места". Без нибрусков не обходится ни один человеческий поселок. Мне еще неясно, как и почему эти существа заинтересованы в физической стороне человеческой любви и особенно в нашем деторожде­ нии. Может быть, какие-то излучения человеческой души в состояниях, свойственных младенчеству и раннему детству, имеют известное отноше­ ние к восполнению нибрусками своих жизненных сил. Во всяком случае, их заинтересованность не вызывает сомнений. Они по-своему хлопочут, спо­ спешествуя сближению в нашем слое мужчин и женщин между собой, шум­ но радуются нашим детям, суетливо снуют вокруг них, стараясь даже предохранить их от невидимых нам опасностей. Но они капризны, импуль­ сивны и мстительны. Доверять им можно не всегда. И пусть мудрецы нашего века, посадившие сами себя в материали­ стический карцер, иронизируют с высоты своего невежества над суеверия­ ми дикарей, но только в сказках о домовых, о пенатах и ларах, о добрых и шаловливых маленьких духах домашнего очага заключается глубокая правда. Древнее язычество знало ее куда лучше нас, лучше евреев и маго­ метан, лучше христиан, возводивших на эти безобидные существа поклепы и небылицы. Сплетни про домовых удивляют своей несправедливостью. Подобные россказни бывают порождены только одним духом — тем са­ мым, который свойственен фанатикам монотеизма, ханжам и сухим мора ­ листам, объявляющим все, что не входит в их канон, нечистью. Куда объек ­ — 213 — ----------------------- Page 214----------------------- Глава 1.Демонические стихиали тивнее относились к этим существам древние, видевшие в них верных дру ­ зей — лар и пенатов!.. Область этих мелких стихиалей, ютящихся у челове­ ческих жилищ, называется Манику. Ландшафты этого мира похожи на ком­ нату и не лишены уюта. Но снаружи — мрак и холод, и не дай Бог этим существам быть изгнанными из их теплых убежищ. А формы их воплоще­ ний не таковы, как у большинства стихиалей: в них нет ничего струистого, переливающегося, — наоборот: как и нибруски, как жители Дуггура, они обладают плотным, четко очерченным телом, хочется сказать — тельцем. Они миниатюрны, веселы и проказливы, а некоторые активно добры. Это своего рода филантропы, любящие делать людям мелкие услуги так, чтобы этого никто не знал. Впрочем, другие из них позволяют себе с людьми бо­ лее или менее безобидные шутки. Вообще же, они относятся к нам избира ­ тельно, но дом стараются хранить и оберегать, как могут. Потому что в случае его разрушения разрушаются и их приюты в слое Манику, и без­ домные малютки в большинстве случаев погибают. Лишь немногим удается добраться до другого убежища. О Каттараме, области стихиалей минерального царства, связанных с верхней частью земной коры, я почти ничего не могу сказать: соответству­ ющего личного опыта у меня нет, а мои невидимые друзья сказали мне об этом мире лишь несколько слов. Я узнают только, что ландшафт Каттара­ ма — подземные пустоты среди самосветящихся метаминералов: красив сказочной красотой, но нам это все-таки казалось бы мертвенным. Насе­ ление Каттарама разнообразно (вспомним "Хозяйку Медной горы", с од ­ ной стороны, троллей — с другой), и общение с этими стихиалями может быть чревато, хотя и не всегда, потусторонними опасностями. Еще менее знаком мне Р о н: его ландшафт схож с Каттарамом, но обогащен отраже­ нием неба — именно только отражением. Это область горных стихиалей, пестрый мир существ, часто враждующих между собой. Последним или, вернее, высшим из слоев этой сакуалы нужно считать Шалем — своеобразную Олирну для стихиалей четырех предыдущих сло­ ев. Ландшафт его сравним отчасти с колоссальными дубами среди пусты­ ни. В средоточиях ландшафта преобладают сине-зеленые тона, к окраи­ нам — желтоватые и серые. Здесь стихиали становятся вполне светлыми, царственными, и здесь их ждет не смерть, а трансформа, ведущая в Файр и Уснорм; они ее покупают ценой почти полной телесной неподвижности. Неподвижность возмещается глубиной и сосредоточенной проникновенно­ стью духовного созерцания, в которое они погружены. Некоторые народы нашего мира, ощущая бытие этих существ, понимали их как духов отдель­ ных гор, водопадов, источников, урочищ. В действительности это не духи, а вполне воплощенные существа, а неразрывная связь между ними и урочи­ щами Энрофа — лишь кажущаяся. Она обусловлена их неподвижностью, — 214 — ----------------------- Page 215----------------------- Глава 1.Демонические стихиали которую древние толковали сообразно уровню своего понимания подоб­ ных истин. Правда же в том, что, если источник иссякнет, водопад будет перекрыт, гора разрушена землетрясением, стихиали Шалема останутся незыблемо на своих местах, пока их внутренняя работа над собственным существом не подведет их к мгновению трансформы. — 215 — ----------------------- Page 216----------------------- Глава 2.Светлые стихиали Глава 2. Светлые стихиали Я утомил перечислением все новых и новых слоев, введением новых и новых названий. Теперь их осталось впереди, правда, уже немного — обозрение структуры Шаданакара близится к концу, но мне бы хотелось дать понять, что не ради забавы или причуды я ввожу все эти име ­ на. Сколь бы непривычно ни звучали они сейчас и сколь бы ни казались подавляющему большинству праздной игрой воображения, но придут вре­ мена, когда каждый школьник старшего возраста будет знать эти имена столь же твердо, как теперь знает он названия латиноамериканских рес­ публик или провинций Китая. Если бы я думал иначе, я бы никогда не дерз­ нул приковывать к этим именам и названиям внимание читающих. Какой смысл — составлять "географию" и "геологию" какой-нибудь планеты из си­ стемы Альдебарана, если на нее никто никогда не попадет и даже наши потомки, может быть, разглядят ее лишь в виде слабой звездочки? Кому нужна такая выдумка? Но метагеография Шаданакара сейчас нужна еди­ ницам, скоро понадобится сотням, а когда-нибудь, вероятно, миллионам. Ведь и обыкновенная география была нужна лишь единицам всего ка­ ких-нибудь двести лет назад, во времена госпожи Простаковой. Как счастлив я, что окончился наш спуск в демонические миры и что перед нами — слои существ прекрасных, для человека безусловно благо­ приятных. Но описывать светлое, тем более потустороннее, всегда значи­ тельно труднее, чем темное или чудовищное. Опасаюсь, что и я не избегну удела большинства тех. кто пишет: находя краски и слова для образов ом ­ раченных и скорбных, томиться от недостатка изобразительных средств, когда дело доходит до заоблачных сияний. Именно сияя и блистая в возвышенном Фляуросе, монады светлых стихиалей протягивают оттуда свои шельты, подобно лучам — в затомисы. чтобы там сосредоточивать вокруг себя просветленную материю: это их души, облаченные в астральные покровы. В промежутках между воплоще ­ ниями эти души остаются там. Воплощаясь же в мирах светлых стихиалей, они, в свою очередь, концентрируют вокруг себя материальность более плотной субстанции: эфирную. Именно эти миры и перечисляются в насто­ ящей главе. Ни одна из светлых стихиалей, исключая стихиали Арашамфа, не знает размножения, как не знает воплощения в Энрофе. Каждая из них — 216 — ----------------------- Page 217----------------------- Глава 2.Светлые стихиали самостоятельно облекает себя тканями четырехмерного мира: такова ин­ карнация, не нуждающаяся в размножении. А после цепочки инкарнаций каждая стихиаль, вместо очередного умирания, переживает трансформу, уводящую в Файр и Уснорм. Энроф и, в частности, людей они воспринимают осязанием и одним из чувств, которых у нас нет. И, уж конечно, человек для них не безразли­ чен: их отношение к каждому из нас определяется его отношением к При­ роде. А о том, что стихии Энрофа правильнее всего понимать как внеш­ ний, концентрический круг среды их пребывания, я уже говорил. Кажется, только поэзии и музыке удавалось до сих пор выразить эту взаимосвязь стихиалей и стихий, эту дивную жизнь их в веселье, игре, любви и радости. Достаточно вспомнить гениальные страницы Вагнера — так называемый "Шелест леса", где не ветер уже проносится над морем деревьев и зацве­ тающими лугами, но сами стихиали целуют этим ветром друг друга и пре ­ красную землю. Немецкие сказки об эльфах — совсем не сказки: слой обитания до­ бродушных, очаровательных маленьких существ, похожих на эльфов, дей­ ствительно есть. Можно так и называть его: Страна Эльфов. Верхний тоненький слоек земной коры, где таятся корни и семена растений, имеет в трансфизических мирах свое соответствие — чудесную страну Дараинну, область благих духов, пестующих корни и семена. Ее ландшафт может показаться волшебным: семена и корни тихо светятся нежнейшими оттенками голубоватого, серебристого, зеленоватого цвета; вокруг каждого зерна мягко мерцает живая аура. Обитатели Дараин­ ны — крошечные существа, похожие на белые колпачки; сверху у каждого еще один колпачок, поменьше, вроде головки; имеется пара нежных и лов­ ких конечностей — среднее между руками и крыльями. Они тихо переплы­ вают по воздуху, шелестя складками своих колпачков — это их речь, их форма общения между собою, — и ворожат над семенами и корнями, как над колыбелями. Им ведомы те загадочные процессы, благодаря которым из крошечного семени вырастает большое дерево со всей сложностью своих форм. Если бы не их помощь, темные силы получили бы доступ к этим колыбелям и давно уже превратили бы земную поверхность в непроходи­ мые заросли кошмарных форм — вампирически хищных и безобразных эк­ вивалентов растительности. Если углубляться в почву Дараинны, в конце концов достигнешь Рона или Каттарама. Нижнему ярусу лесов — мхам, травам, кустам, всему, что мы называ­ ем подлеском, — соответствует слой по имени Мурохамма, а обиталище стихиалей деревьев именуется Арашамф. — 217 — ----------------------- Page 218----------------------- Глава 2.Светлые стихиали Нет, это не дриады. Может быть, и были существа, подобные тем, кого так называли древние греки, но я их не знаю. Стихиали Мурохаммы и Арашамфа нисколько не походят на людей, да и ни на одно существо на ­ шего слоя. Души отдельных деревьев существуют в затомисах, они там ра­ зумны, высокопрекрасны и мудры. Братья синклитов общаются с ними в полной мере: это взаимный обмен идеями, чувствами, жизненным опытом. Но в Арашамфе они облекаются эфирными телами и погружаются в полу­ дремоту. Деревья Энрофа — их физические тела. Каждая стихиаль Ара­ шамфа прошла через множество воплощений; общую сумму лет существо­ вания в Энрофе можно исчислять для многих из них громадными цифрами, приближающимися к миллиону. Ландшафт же Арашамфа напоминает зе­ леноватые, тихо покачивающиеся языки благовонного негорячего пламе­ ни. Некоторые из них благи, подобно праведникам, и благосклонны к нам. Они терпеливы, спокойны и смиренномудры. Иногда между ними совер­ шается нечто торжественное: они склоняются друг к другу, все в одну сто­ рону. Весь эфирный лес превращается в тихо сгибающиеся и выпрямляю­ щиеся, друг в друга переливающиеся пламена; они возносят хором нечто вроде славословия. В этом принимает участие иногда и слой Мурохаммы: он являет собой то же зеленоватое пространство, но еще гуще, темнее, теплее и еще ласковее. Всякий легко припомнит, как на летней заре или весенним полднем проносятся тихие ветры, целующие землю. Они целуют землю с ее трава­ ми, нивами и дорогами, деревья, поверхность рек и озер, людей и живот ­ ных. Эти стихиали слоя, называемого Вайита, радуются жизни. Они раду­ ются нам и растениям, водам и Солнцу, радуются прохладной, горячей, мягкой, твердой, освещенной или полутемной земле, гладят ее и ласкают. Если же нам удалось бы увидеть Вайиту собственными очами, нам показа­ лось бы, что мы погружены в зеленоватые, благоухающие, играющие вол ­ ны, совершенно прозрачные, прохладно-теплые, а главное — живые, ра­ зумные и радующиеся нам. Когда жарким днем окунаешь лицо в траву цветущего луга и от медо­ вых запахов, от дыхания нагретой земли и листьев кружится голова, а еле слышные дуновения света и тепла проносятся над лугами, — это стихиали Вайиты играют и празднуют вместе с детьми Фальторы — области стихиа­ лей лугов и полей. В нас не остается ни единого мутного помысла, — может показаться, что это и есть утраченный рай, пыль "житейского попечения" сдувается с души чистыми дыханиями и, кроме всепоглощающей любви к Природе, мы не в состоянии испытывать ничего. Сквозь бегущие воды мирных рек просвечивает мир воистину невы­ разимой прелести. Есть особая иерархия — я издавна привык называть ее душами рек, хотя теперь понимаю, что это выражение не точно. Каждая — 218 — ----------------------- Page 219----------------------- Глава 2.Светлые стихиали река обладает такой "душой", единственной и неповторимой. Внешний слой ее вечнотекущей плоти мы видим, как струи реки; ее подлинная душа — в Небесной России или в другой небесной стране, если она течет по землям другой культуры Энрофа. Но внутренний слой ее плоти, эфир­ ной, который она пронизывает несравненно живей и где она проявляется почти с полной сознательностью, — он находится в мире, смежном с нами и называемом Лиурною. Блаженство ее жизни заключается в том, что она непрерывно отдает оба потока своей струящейся плоти большей реке, а та — морю, но плоть не скудеет, все струясь и струясь от истока к устью. Невозможно найти слова, чтобы выразить очарование этих существ, таких радостных, смеющихся, милых, чистых и мирных, что никакая чело ­ веческая нежность не сравнима с их нежностью, кроме разве нежности са­ мых светлых и любящих дочерей человеческих. И если нам посчастливи ­ лось воспринять Лиурну душой и телом, погружая тело в струи реки, эфирное тело — в струи Лиурны, а душу — в ее душу, сияющую в затоми­ се, — на берег выйдешь с таким чистым, просветлевшим и радостным серд­ цем, каким мог бы обладать человек до грехопадения. Воздействием на человеческую душу с Лиурною отчасти схож Влан­ мим — область стихиалей верхних слоев моря. Ландшафт этого мира — ярко-синий, ритмически волнующийся океан, — такой нежно- яркой, упоительной синевы в Энрофе не существует, — а волны его зацве­ тают не пеной, но молочно-белыми ажурными сферами, похожими на большие цветы: цветы распускаюгся и тают на глазах, распускаются и сно­ ва тают. Стихиали Лиурны — женственной природы, Вланмима — мужской, но это не имеет никакого отношения к размножению, хотя соединение реки с морем есть выражение любви стихиалей этих двух миров между со­ бою. Вланмим тоже способен делать нас более мудрыми и чистыми, но он открыт снизу воздействиям мрачных стихиалей морских глубин — Нугурта, а потому он суровее. Воздействие его заметно на душевном складе и даже физическом облике людей, повседневно соприкасающихся с ним, хотя бы и за порогом своего сознания: на рыбаках и, отчасти, моряках. На послед­ них, впрочем, слишком заметна печать еще других, не светлых стихиалей: хозяев Нугурта — с одной стороны, Нибрусков и Дуггура — стихиалей больших портовых городов — с другой. Рыбаки же получили от излучений Вланмима черту, отличающую их от остального народа: сочетание чисто­ ты, мужества и грубоватой, немного жестокой силы с детскою цельностью души. Повсюду над землей и морями простерт Зунгуф — область стихиалей воздушной влаги, творящих облака, дождь, росу и туман. Зунгуф не отде­ лен определенной границей от Ирудраны — области стихиалей, чья дея ­ тельность проявляется в Энрофе грозами, отчасти ураганами; оба эти слоя — 219 — ----------------------- Page 220----------------------- Глава 2.Светлые стихиали переливаются друг в друга, как и их существа. Приоткрывается тот самый трансмиф, что брезжил в древних мифологемах народов, вызывая в их творческом воображении титанические образы громовников: Индра, Пе ­ рун, Тор. О, если бы древние, привнося в эти образы, как и во все, челове­ ческие черты, могли знать, как бесконечно далеки эти существа от малей­ шего сходства с человеком! — И когда струи ливня обрушиваются на землю и бурные, веселые дети Зунгуфа ликуют, то припадая к земле и по­ верхности вод, то отпрядывая вверх, в бурлящий водяной стихией воз­ дух — выше, в Ирудране, бушуют рати существ, не похожих на Тора и Ин­ дру ничем, кроме веселой воинственности: для них гроза есть творчество, а ураган — полнота их жизни. Если при легком морозце тихо падает мягкий снежок или если дере­ вья и здания стоят, убеленные инеем, бодрая, резвая, почти восторженная радость, которую испытываем мы, свидетельствует о близости дивных сти­ хиалей Нивенны. Белые просторы, безгрешные особою, невыразимой чи ­ стотой, — вот что такое Нивенна, страна стихиалей инея, падающего сне­ га, свежего снежного покрова. Резвящиеся в нездешнем веселии, похожем на веселость эльфов, они укрывают возлюбленную землю своей фатой. Почему такая радость жизни пронизывает нас, когда мириады бесшумных белых звезд тихо опускаются вокруг? И почему, когда мы видим леса или городские парки, убеленные инеем, мы испытываем чувство, соединяющее в себе торжественность и легкость, прилив жизненных сил и восхищение, благоговение и детский восторг? А тех из нас, кто сохранил в душе вечно детское начало, стихиали Нивенны любят особенно нежно, они привет­ ствуют его и пробуют с ним играть: даже возбуждение, мальчишеский азарт, быстрый бег крови в жилах у ребят во время игры в снежки или ка­ тания на салазках с гор, для них приятны. С Нивенной соседствует суровый и хмурый Ахаш, — связанный с по­ лярными областями нашей планеты слой арктических и антарктических стихиалей. Ахаш обладает космической протяженностью, из него виден Млечный Путь. В соответствующие времена года границы обеих полярных зон придвигаются к тропикам. Необузданная душа этих существ, с ее склонностью к переходам от кристально ясного созерцания к неистовству, с ее порывами строить целые миры из трансфизических льдов, с ее любовью взирать, глаза в глаза, в бездонные провалы метагалактики — наложила разительную печать на воспринимаемую всеми нами природу полярных бассейнов. Когда об­ ращение Земли вокруг Солнца вызывает в северном полушарии наступле­ ние зимы и делает доступными для стихиалей Ахаша обитаемые людьми области материков, они вторгаются туда, увлекая за собой физические массы арктического воздуха, воинствуют метелями и буранами по полям и — 220 — ----------------------- Page 221----------------------- Глава 2.Светлые стихиали тайге, ликуют в вышине антициклонами. Они не видят Энрофа так, как ви ­ дим его мы. Они не воспринимают зрением также и человека. Но есть сре ­ ди них более хищные и душевно холодные, как андерсеновская Снежная Королева, — они опасны для человека; есть и другие, улавливающие атмо­ сферу души тех из нас, кто родственен им мужеством, удалью и бесстра­ шием. Таких они могут любить странною, несоизмеримою с нами любовью. Они баюкают его на своих снежных коленях, открывают ему пути в глуби­ ну своих стран, показывают ему жуткое великолепие физических покровов своего царства и, не соразмерив своей грандиозности с нашей телесной малостью, готовы укутать его белым саваном под песни вьюг. И подобно тому, как обладает космической протяженностью про­ странство Ахаша, обладают ею и два последних слоя стихиалей: Дирамн, связанный со стратосферным воздушным океаном пояса низких темпера­ тур, и Сианна — мир, просвечивающий внутреннему зрению сквозь те вы­ сокотемпературные зоны, которые объемлют нашу планету на большой высоте. Однако обитающие там стихиали столь огромны и столь чужды на­ шему душевному складу, что понять их сущность чрезвычайно трудно. Они светлы, но опаляющим, грозным светом. Только уже взошедшему на исклю­ чительную высоту человеческому духу возможен доступ в их царство. Такова сакуала Малых Стихиалей. Малых — конечно не в сравнении с людьми, — многие из них гораздо могущественнее отдельного челове­ ка, — но в сравнении с сакуалою других, с восходящей лестницей Стихиа­ лей Верховных, с рядом подлинных планетарных божеств. Это властелины. Малые стихиали радостно трепещут от их дыхания. Большинство из них — прекрасные, высокоблагие существа невыразимого величия. Но о ландшафтах этих слоев говорить почти невозможно как и о форме этих ве ­ ликих существ: каждый из них присутствует одновременно во множестве точек своего слоя. "Царь Благословляющих Крыльев", Ваюмн, воплощенный дух воздуш­ ного океана, распространяет свое владычество от крайних пределов атмо­ сферы до самых глубоких пропастей. Его, брата "Царя Оживляющих Вод" Эа (кажется, его другое имя Вларол), почитали еще греки под именем По­ сейдона, римляне под именем Нептуна, но глубже всего поняли благость и космичность его существа вавилоняне, почитавшие хранителя и хозяина мировых вод великолепным культом. Оба духа несут вечную стражу у ис ­ токов жизни на всей земле — не только в Энрофе, но и во многих других сакуалах. Оба древни, как вода и воздух, и безгрешны, как они. Еще древнее третий из братьев — Повурн, "Царь Пылающего Тела", ибо под верованиями в Плутона и Яму древних таится глубочайшая реаль­ ность. Этот устрашающий властелин подземных магм не есть слуга Гагтун­ — 221 — ----------------------- Page 222----------------------- Глава 2.Светлые стихиали гра; однако его преображение предстоит, кажется, позже всех, в конце второго зона. Есть и четвертый великий брат, младший: Заранда, воплощенный в своем иноматериальном слое — "Царь всех животных царств". Трагическая история животного царства в Энрофе наложила отпечаток глубокой, воис­ тину мировой скорби на его лик. И как ни объясняли бы историки символи ­ ку египетского сфинкса, метаистория всегда будет видеть в нем эмблему того, кто совмещает в себе природу Великого Зверя с мудростью выше че­ ловеческой. Верховных стихиалей — семь. Две божественные сестры делят между собой остальные сферы могущества: Эстира, "Царица Вечного Сада" — госпожа растительных царств Шаданакара, и Лилит — "Всена­ родная Афродита" всех человечеств. Значение Лилит в нашем существовании необозримо велико. Как и у всех Верховных Стихиалей, мир ее обитания несоизмерим ни с какими на­ шими формами и неописуем, а ее собственный облик необозрим. Ее ино­ материальное тело единоприсутствует во множестве мест ее слоя, и лишь в отдельных случаях она принимает образ, который может быть воспринят духовным зрением человека. Хотя я не знаю механизма этого процесса, но знаю, что без участия Лилит невозможно формирование ни одного тела в мирах плотной материальности: исключение составляют животные, виды которых формируются Зарандой. Во всех же остальных царствах эта дея­ тельность выполняется Лилит: она формирует цепь рода как в человечестве Энрофа, так и у даймонов, и в мирах демонических — у раруггов и игв, и у обитателей Дуггура. Каждое плотноматериальное тело, создаваемое при ее участии в мирах темных, есть каррох. Вот почему она заслуживает вполне наименование ваятельницы на­ шей — и не только нашей — плоти. Потому же с ее бытием и воздействием неразрывно связана у человека сфера половых чувств. Она ли сама или ее кароссы, но это начало всегда надстоит над всяким актом человеческо­ го соития, и пока плод вынашивается во чреве, она всегда здесь. Некогда, в глубочайшей древности, эта стихиаль стала супругою Первоангела — того величайшего Духа, что сделался Логосом Шаданака­ ра. Это было во времена творения ангельских слоев, и Лилит стала прама­ терью этого первого человечества. Но Гагтунгр сумел проникнуть в мир Ли­ лит, и ее тончайшее материальное тело восприняло в себя некий демонический элемент. Это была катастрофа. С тех пор все цепи рода, формируемые ею, будь то в мирах титанов, даймонов или людей, воспри­ нимают в себя нечто от этого элемента. Еврейская мистика знает термин "эйцехоре" — семя дьявола в человеке. Попробуем пользоваться им для — 222 — ----------------------- Page 223----------------------- Глава 2.Светлые стихиали обозначения этого проклятого семени и в человеке, и в самой Лилит, несу­ щей его в себе по сей день, и в ее кароссах. Монадой и всей полнотой сознания обладает только Лилит: ее ло­ кальные проявления, кароссы, в том числе и Дингра России, при всей сво­ ей мощи и вековой устойчивости, имеют лишь эквивалент сознательности и лишены монад. Этим ваятельницам физической плоти народов мы обяза ­ ны, между прочим, теми, подчас явными, иногда почти неуловимыми черта­ ми сходства, видимого физического родства, которыми отмечена масса индивидуальных обликов какого-либо народа. Известно, что в античной древности, на Кипре, культ богини любви распался в свое время на две противоположности: возвышенный культ Афродиты Урании, духовной, творческой, поэтизируемой и поэтизирующей любви, и культ Афродиты Пандемос, что можно приблизительно перевести выражением "Афродита Всенародная". Он широко разлился в народных низах, проявляясь в оргиа­ стических празднествах и благословляя разврат как священную дань боги­ не. Аналогичный процесс раздвоения и поляризации когда-то слитных на­ чал знают и некоторые другие культуры. Еще больше таких культур, где взору историка отчетливо предстает уже более поздний этап: культ раз­ врата и хаотическое смешение демонического и стихиального элементов под лживой личиной божественного. Ритуальная проституция в Ханаане, Вавилонии, Индии и других странах — явление этого порядка. Над подоб­ ными институтами, над радениями оргиастических сект, над массовыми со­ вокуплениями и доныне надстоят кароссы наций или сверхнародов. Ясно также, что такие явления не могут обойтись без вмешательства лунной де ­ моницы и темных сил Дуггура. Но когда в борьбе с теми, кто грозит уничто ­ жением физического существования народа, его демиург изыскивает пути к созданию могучего и воинственного защитника, он принужден сходить к кароссе и сочетаться с ней. Проклятое эйцехоре неминуемо входит в их общее порождение, и отравленная плоть кароссы создает двойственное чудовище. Таково происхождение всех первых членов в каждом роде уиц­ раоров. Освобождение каросс и самой Лилит от эйцехоре будет возмож­ но, по-видимому, лишь во втором зоне. Первая и последняя из Верховных Стихиалей — мать всем остальным, и не только им, но и всему, существующему в Шаданакаре: всякой стихиа­ ли, всякому зверю, человеку, даймону, ангелу, демону и даже великим иерархиям. Неоскудевающее лоно, она есть то, что творит эфирные тела всех существ, а в творении их астральных тел участвует наряду с их личны­ ми монадами. Ей свойственна неистощимая теплая любовь ко всем, даже к демонам: она тоскует и скорбит о них, но прощает. "Мати" называют ее все, даже ангелы мрака и чудовища Гашшарвы. Она любит всех, но благо­ говеет лишь перед наивысшими иерархиями Шаданакара, в особенности — 223 — ----------------------- Page 224----------------------- Глава 2.Светлые стихиали перед Христом. Оплодотворяет же ее Солнце: и в Энрофе, и в собствен­ ном неописуемом мире ее оплодотворяет этот великий, ослепительный дух. Людей, их душевное состояние, их внутренний образ она воспринимает, она слышит, она отзывается на призыв нашего сердца, отвечает через природу и любовь. Да благословится ее имя! Ей можно и должно молиться с великим смирением. Да благословится дочь Земли и Солнца, прекрасная Луна, и трижды благословится Солнце. Все мы когда-то пребывали — и будущим нашим те­ лом, и будущей нашей душой, вместе со всем Шаданакаром — в его пре­ чистых недрах. О великий бог-светоносец! Тебя славили в храмах Египта и Эллады, на берегах Ганга и на зиккуратах Ура, в стране Восходящего Солнца и на далеком Западе, на плоскогорьях Анд. Мы любим тебя все, и злые, и добрые, мудрые и темные, верующие по-разному и неверую­ щие, — те, кто чувствует твое сердце, неизмеримое в своей благости, и те, кто просто радуется свету твоему и теплу. Твоя ослепительная Элита уже сотворила в Шаданакаре лестницу лучезарных слоев и по ней изливает ниже и ниже, в миры ангелов, в миры стихиалей, в миры человечества кас­ кады духовных благ. Прекрасный дух, зачинатель и отец всякой плоти, зри­ мый образ и подобие Солнца Мира, живая икона Единого, позволь и мне влить никому, кроме тебя, неслышный голос во всеобщую тебе хвалу. Люби нас, сияющий! — 224 — ----------------------- Page 225----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству Глава 3. Отношение к животному царству Мы сами часто не осознаем, что утилитарный угол зрения на все су­ ществующее стал для нас чем-то вроде нашего второго Я. Все на свете расценивается исключительно сообразно тому, в какой мере оно полезно для человека. Но если нам давно уже кажется диким тот историко-культур ­ ный провинциализм, который возводится в политическую теорию и имену­ ет себя "национализмом", то космический провинциализм человечества покажется столь же смешным нашим потомкам. Легенда о "венце мирозда­ ния", это наследие средневековой ограниченности и варварского эгоизма, должна будет, вместе с господством покровительствующей ей материали­ стической доктрины развеяться как дым. Приходит новое мироотношение: для него человек есть существо в грандиозной цепи других существ, он совершеннее многих, но и ничтож­ нее многих и многих, и каждое из этих существ имеет автономную ценность, безотносительно к его полезности для человека. Но как же эту ценность определить в каждом конкретном случае? ка­ кой критерий для этого взять? какую иерархию ценностей установить? Можно констатировать прежде всего, что ценность, материальная или духовная, какого-либо объекта, материального или духовного, возрас­ тает вместе с суммой усилий, затраченных на то, чтобы он стал таким, ка ­ ков он есть. Конечно, когда мы применяем этот принцип к оценке живых су­ ществ, мы легко убеждаемся, что подсчитать сумму этих усилий для нас невозможно. Но возможно другое: возможно отдавать себе отчет в том, что чем выше ступень, достигнутая существом на космической лестнице, тем сумма затраченных на это усилий (его личных, природы или Провиден ­ циальных сил) должна быть больше. Развитие интеллекта и всех способно­ стей человека, отличающих его от животного, потребовало неимоверного количества труда — и его собственного, и Провиденциальных сил, — сверх того труда, который был затрачен ранее на возведение животных от про ­ стейших форм до высших. На этом и основывается космическая иерархия ценностей, насколько мы можем ее понять. Из нее следует, что ценность инфузории меньше ценности насекомого, ценность насекомого меньше ценности млекопитающего, ценность этого последнего еще далека от ценности человека, ценность человека невелика сравнительно с ценностью — 225 — ----------------------- Page 226----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству архангела или демиурга народа, а ценность этого последнего, при всем ее масштабе, теряется рядом с ценностью Владык Света, демиургов Галакти­ ки. Если взять этот принцип изолированно, можно сделать вывод о факти­ ческой безответственности человека по отношению ко всем, ниже его стоя­ щим: раз его ценность выше, значит, ему самой природой указано пользо­ ваться их жизнями так, как ему это полезно. Но никакой этический принцип не должен рассматриваться изолиро­ ванно: он не самодовлеющ, он — частность в общей системе принципов, определяющих ныне бытие Шаданакара. Противовес принципу духовной ценности можно назвать принципом нравственного долга. На стадиях ниже человека и даже на ранних стадиях человечества этот принцип еще не был осознан; теперь же его можно формулировать с точностью уже довольно значительного приближения. Вот эта формула: начиная со ступени челове­ ка, долг существа по отношению к ниже стоящим возрастает по мере вос­ хождения его по дальнейшим ступеням. На первобытного человека уже возлагался долг по отношению к при­ ручаемым животным. И не в том он состоял, что человек должен был их кормить и охранять: это был еще простой обмен, долг в низшем, матери­ альном, а не в этическом смысле, потому что за корм и кров человек брал у домашнего животного либо его труд, либо молоко и шерсть, либо даже его жизнь (в последнем случае он, конечно, уже нарушал естественную пропорцию обмена). Этический же долг первобытного человека заключал­ ся в том, что он был должен то животное, которое приручал и которым пользовался, любить. Древний наездник, питавший глубокое чувство к сво­ ему коню, пастух, проявлявший к своему скоту не только заботу, но и лас­ ку, крестьянин и охотник, любивший свою корову или собаку, — все они выполняли свой этический долг. Этот элементарный долг оставался общечеловеческой нормой до на­ ших дней. Правда, отдельные высокие души, те, кого мы называем правед­ никами, а индусы называют более точным словом — махатма, высокий ду­ хом, — понимали новый, гораздо более высокий уровень долга, естественно вытекавший именно из их духовного величия. Жития святых полны рассказами о дружбе иноков и отшельников с медведями, волками, львами. В иных случаях это, может быть, легенды, но в других факты этого рода запротоколированы исторически точно, например — в свидетель­ ствах о жизни св. Франциска Ассизского или св. Серафима Саровского. Разумеется, подобный уровень долга по отношению к животным свойственен лишь ступени святости: уделом большинства человечества он не может быть так же, как и три тысячи лет назад. Но три тысячи лет — срок немалый. И ничем не оправдан тезис, будто мы и теперь обречены оста­ — 226 — ----------------------- Page 227----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству ваться на том же уровне примитивного долга, что и наши далекие предки. Если человек, блуждавший в тесном и мутном анимистическом мире, уже мог любить своего коня или пса, для нас это, по меньшей мере, недоста ­ точно. Неужели колоссальный путь, проделанный нами с тех пор, не обязы­ вает нас к большему? Разве мы не в состоянии любить и тех животных, от которых не получаем непосредственной пользы, — диких животных, по крайней мере, тех из них, которые не приносят нам вреда? Тем, что мы условно называем шельтами или, если угодно, душами, то есть тончайшим иноматериальным покровом, созданным для себя бессмертной монадой, обладают все существа, включая инфузорию: без шельта невозможно никакое материальное существование, как без мона­ ды невозможно никакое существование вообще. Но монады животных на ­ ходятся в одном из миров Высокого Долженствования — в Каэрмисе, души же совершают длительные пути по восходящей спирали сквозь особую са ­ куалу, состоящую из нескольких слоев. Они воплощаются здесь, в Энро­ фе, но нисходящего посмертия у многих из них нет. Закон кармы довлеет и над ними, но для них он другой; развязывание узлов происходит только в Энрофе, на путях бесчисленных инкарнаций в пределах класса, с чрезвы­ чайною медленностью. По начальному замыслу Провиденциальных сил, Энроф был предна­ значен именно для животного царства, то есть для множества монад, схо­ дивших своими шельтами сюда для того, чтобы приступить к великому творческому деянию: просветлению материальности трехмерного слоя. Вмешательство Гагтунгра исказило этот замысел, усложнило пути, изуро­ довало судьбы, ужасающим образом растянуло сроки. Достигнуто это было главным образом тем, что с самого начала органической жизни в Энрофе она была подчинена закону взаимопожирания. Почему так очаровательны, так милы детеныши почти всех животных? Почему, не говоря уже о волчатах и львятах, даже поросята и маленькие гиены не вызывают в нас ничего, кроме доброго и трогательного чувства? Потому что проявление демонического начала в животном начинается лишь с той минуты, когда ему приходится вступить в борьбу за жизнь, то есть подпасть закону взаимопожирания. Маленькие звереныши Энрофа напоминают те образы зверей, которыми они обладали в смежном мире, откуда впервые попадали в Энроф. Даже змеи в том слое были прелестны­ ми существами, веселыми, очень резвыми. Они танцевали, славя Бога. И еще прекраснее, разумнее и мудрее они должны были бы стать в Энрофе, если бы не Гагтунгр. Его деятельность провела между двумя половинами животного цар­ ства резкую черту. Одну половину ему удалось демонизировать очень сильно, поставив духовному развитию этих животных крайне низкий пото­ — 227 — ----------------------- Page 228----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству лок тем, что они могли существовать не иначе, как за счет своих собра ­ тьев. Вообще, хищное начало демонично по своей природе, и в каком бы существе мы его ни встретили, это значит, что демонические силы уже основательно поработали над ним. Другая половина животного царства была предназначена в жертву первой. Хищное начало не было в нее за­ брошено, эти виды ограничились растительною пищей, но прозябание в условиях почти непрерывного бегства или прятания от опасностей страшно затормозило их умственное развитие. Цель просветления трехмерной материальности продолжала стоять перед Провиденциальными силами. Так как животное царство оказалось к этому неспособным, по крайней мере на обозримый вперед отрезок вре­ мени, были созданы предпосылки к тому, чтобы из него выделился один вид, могущий скорее и успешнее справиться с этой задачей. Выделение этого вида имело характер стремительного рывка вперед. При этом тот ро­ дительский вид, от которого отделился новый, прогрессирующий, послужил ему как бы трамплином для прыжка. И чем стремительнее был рывок вперед человеческого рода, тем дальше откатился назад родительский вид, служивший трамплином. Позднее этот вид сформировался в отряд обезьян — трагический образец регресса. Таким образом, наш скачок от зверя к человеку был оплачен остановкой развития бесчисленного множе­ ства других существ. Животные демонизированы тем сильнее, чем более они хищны. Ко­ нечно, эта демонизация ограничивается их шельтами и более плотными материальными облачениями: монаду она затронуть не может. Но демони­ зация шельта может достигать ужасающих степеней и вызывать страшней­ шие последствия. Достаточно вспомнить то, что произошло со многими ви­ дами из класса пресмыкающихся. Мезозойская эра ознаменовалась тем, что этот класс, достигший к тому времени гигантских форм, был рассечен пополам: одна половина, оставшаяся травоядной, получила в дальнейшем возможность развития в других слоях, и теперь имеется некий материаль­ ный мир, называемый Ж имейро и, где прошедшие через бесчисленные ин­ карнации бронтозавры и игуанодоны обитают в виде вполне разумных, до­ брых и необыкновенно ласковых существ. Другая же половина гигантских ящеров, хищники, эволюционировали в других слоях в противоположную сторону. На них давно уже не физическое тело, а каррох, и не кто иной, как они свирепствуют в шрастрах в виде раруггов. Жимейра, нынешнее обиталище лучшей части животных древних гео­ логических эр, уже исчезает: они переходят в более высокие слои. Полны мириадами существ два других слоя: Исонг — мир душ большинства живот­ ных, существующих ныне, сквозь который они мелькают очень быстро в промежутках между инкарнациями, и Эрмастиг — мир душ высших живот­ — 228 — ----------------------- Page 229----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству ных: туда поднимаются после смерти лишь представители немногих видов, да и то далеко не все. Задерживаются они в этом мире гораздо дольше, чем в Исонге. Мне вспоминаются замечательные по своей глубине слова старца Зосимы: "Посмотри на коня али на вола... понурого и задумчивого, по­ смотри на лики их: какая кротость, какая привязанность к человеку, часто бьющему их безжалостно, какая незлобивость, какая доверчивость и ка­ кая красота в его лике!" Дерзнуть сказать о лошадиной или коровьей мор­ де "лик" — для этого нужно обладать силой подлинного прозрения. Привычная для нас поверхность вещей засквозила перед вещим взо­ ром — не Зосимы, а Достоевского, и он сквозь данность увидал должен­ ствование. Долженствование животных. Ибо уже есть мир, где ставшие души многих из них, облеченные в просветленные тела, прекрасны и — мало сказать высоко разумны, но духовно-мудры. Этого мира, Хан­ гвиллы, высшего в сакуале, они должны со временем достигнуть все, чтобы подниматься дальше, в Файр, Уснорм и Каэрмис. О, гнусные следы Гагтунгровой лапы видны и на многом другом в цар­ стве животных! Ему удалось, например, надавив на некоторые шельты жи­ вотных, совершить над ними насилие, которому трудно найти аналог в на­ шем слое. Он не то что расплющил их или раздробил, но он сделал их из индивидуальных коллективными. Индивидуальные шельты многих низших существ суть кратковременные проявления именно такого коллективного шельта. Таковы, например, большинство насекомых, не говоря уже о про­ стейших. Индивидуальный шельт мухи или, например, пчелы — это, если так можно сказать, только малюсенькое вздутие на поверхности сферы коллективной души; умерла пчела или муха здесь, в Энрофе, — и вздутие это втянулось опять в общую сферу, влилось в шельт роя или мушиного множества. Мир коллективных душ насекомых и простейших называется Нигойда: там эти коллективные души, особенно пчел и муравьев, разумны, видом же схожи с обликом существ, их воплощавших в Энрофе, но больше и светлее. Некоторые из них — правда, пока немногие — поднимаются выше, в Хангвиллу, и там становятся прекрасны и мудры; у них появляются даже царственность и великолепие. Хангвилла — своеобразный великий общий затомис всего животного царства, и оттуда звериные просветлен­ ные души поднимаются через Файр уже в самый Уснорм, где принимают участие в вечном богослужении Шаданакара. Еще более странным покажется то, что касается не живых зверей, а некоторых детских игрушек. Я имею в виду всем известных плюшевых ми­ шек, зайцев и тому подобные безделушки. В детстве их любил каждый из нас, и каждый испытывал тоску и боль, когда начинал понимать, что это — не живые существа, а просто человеческие изделия. Но радость в — 229 — ----------------------- Page 230----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству том, что правее не мы, а дети, свято верящие в живую природу своих игру ­ шек и даже в то, что они могут говорить. Нашим высшим разумом мы могли бы в этих случаях наблюдать совершенно особый процесс творения. Сна­ чала у такой игрушки нет ни эфирного и астрального тела, ни шельта, ни, само собой разумеется, монады. Но чем больше любим плюшевый медве­ жонок, чем больше изливается на него из детской души нежности, тепла, ласки, жалости и доверия, тем плотнее сосредоточивается в нем та тон ­ чайшая материя, из которой создается шельт. Постепенно он создается и в самом деле, но ни астрального, ни эфирного тела у него нет, и поэтому тело физическое — игрушка — не может сделаться живым. Но когда игруш­ ка, полностью насыщенная бессмертным шельтом, погибает в Энрофе, со­ вершается божественный акт, и созданный шельт связывается с юной мо­ надой, входящей в Шаданакар из Отчего лона. В Эрмастиге, среди душ высших животных, облеченных в астрал и эфир, появляется изумительное существо, для которого именно здесь должны быть созданы такие же обла­ чения. Существа эти поражают не красотой и тем более не величием, а той невыразимой трогательностью, какой размягчает наши суровые души вид зайчонка или олененочка. В Эрмастиге эти существа тем прелестнее, что даже в соответствовавших им игрушках никогда не было ни капли зла. Они чудесно живут там вместе с душами настоящих медведей и оленей, получа­ ют там астральное тело, а потом поднимаются в Хангвиллу, как и все остальные. Я имею возможность едва наметить путь к решению проблем, связан­ ных с трансфизикой и эсхатологией животного царства. Но и этого доста­ точно для того, чтобы понять, насколько эта проблематика сложнее, чем представлялось мыслителям старых религий. Упрощенная формула "живот­ ные не знают греха" нисколько не отвечает существу дела. Если под гре­ хом в данном случае подразумевается такое состояние сексуального со ­ знания, при котором отсутствуют чувство стыда и идея о запретности некоторых проявлений половой сферы, то животные, действительно, греха "не знают". Но правильнее было бы сказать, что для них эти проявле­ ния — не запрещенное, не наказуемое кармой, не грех. С другой стороны, понятие греха неизмеримо шире половой сферы. Злоба, жестокость, необ­ основанный и необузданный гнев, кровожадность, ревность — вот грехи животного царства, и у нас нет никаких данных судить о том, в какой мере те или иные животные осознают эти проявления и их недолжность. К тому же это и не решает вопроса о самом наличии или отсутствии для них тако ­ го запрета. Нелепо думать, что закон становится действен только тогда, когда он осознан. Закон тяготения был осознан только Ньютоном, но под­ вержены ему были все и всегда. Сознают ли животные некий высший закон или нет, смутно ощущают его или никак не ощущают — все равно: причин­ ность есть причинность, карма есть карма. Насколько я понимаю, голод­ — 230 — ----------------------- Page 231----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству ный лев, умерщвляющий антилопу, не несет личной вины, поскольку для него это необходимость, но несет вину своего вида или класса — древнюю вину всех хищников. Сытый же тигр, нападающий на антилопу только от избытка личной кровожадности и злобы, кроме общевидовой вины несет и личную, ибо он не принужден к умерщвлению своей жертвы необходимо ­ стью. Волк, обороняющийся против собак и загрызающий одну из них в борьбе, не виновен лично, но виновен как представитель хищного вида, предки которого некогда сделали выбор в этом направлении. Здесь своего рода первородный грех. Но упитанная и откормленная кошка, играющая мышью ради развлечения, виновна и первородной виной, и своей личной, так как в ее действии не было необходимости. Скажут: перенесение чело­ веческих, даже юридических, понятий на мир животных. Но понятие вины есть понятие не юридическое только, а трансфизическое, метаисториче­ ское, онтологическое. В различных царствах природы, для различных иерархий меняется содержание понятия вины, но решительно ни из чего не следует, что понятие это и стоящая за ним реальность кармы присуши толь­ ко человечеству. Ни крупицы новых идей не внесла в эту область и безрелигиозная эпоха мысли. Напротив: преобладающий в современности взгляд на жи­ вотных стал слагаться из двух противоречивых начал: утилитарного и эмо­ ционального. При этом животный мир был расчленен на категории в зави­ симости от того, каково отношение данного вида к человеку. Прежде всего, конечно, животные домашние: за ними ухаживают, иногда даже лю­ бят, если коровка заболеет — над, ней проливают слезу, но если она перестанет доиться, ее отводят, скорбно вздыхая, в некое место, где люби­ мое животное будет превращено во столько-то пудов мяса. Этим мясом хо­ зяин, с детски невинным самочувствием, будет кормиться сам и кормить свое семейство. Вторая категория — значительная часть диких животных, включая и рыбу: их не приручают, не осчастливливают заботой, их просто ловят или убивают на охоте. В-третьих — хищники и паразиты: с ними раз­ говор прост, их уничтожают, где и как могут. И еще можно выделить чет­ вертую группу: это некоторая часть животных диких, в особенности птиц, полезная тем, что она уничтожает вредителей. Этой категории предостав­ ляется жить и размножаться, а в иных случаях, как, например, к скворцам или аистам, проявляется даже покровительство. Что касается остальных животных, от ящериц и лягушек до галок и сорок, то их иногда ловят для научных опытов или просто для забавы, мальчишки швыряют в них камня­ ми, но чаще их просто не замечают с высоты своего величия. Такова схема, конечно, очень грубая, утилитарного отношения к жи­ вотным. Эмоциональный же элемент заключается в том, что большинство из нас способно испытывать к тем или другим видам и особям род симпа­ — 231 — ----------------------- Page 232----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству тии либо настоящей привязанности, либо эстетического восхищения. Кро ­ ме того, многим еще свойственно, слава Богу, общее сострадательное со ­ чувствие к животным: отчасти этому сочувствию звериный мир обязан тем, что во многих странах имеется даже законодательство по вопросам их охраны и функционирует сеть добровольных обществ, этой охране себя специально посвятивших. В соединении с таким могучим союзником, как утилитарная забота о том, чтобы ценные в промысловом отношении виды не были совершенно истреблены, это эмоциональное отношение сделало возможным учреждение заповедников. А в порядке исключения некоторые заповедники и вовсе не имеют утилитарного смысла — например, суще­ ствующие во многих местах питательные пункты для голубей. Я говорю, разумеется, об отношении к животным в Европе, Америке, многих странах Востока. Но Индия являет собою совсем иную картину. Брахманизм, как известно, издавна запретил вкушение различных сортов мяса, свел фактическое питание человека к молочной и растительной пище, обработку кож и мехов объявил греховным и нечистым делом, а ко­ рову и некоторые другие виды провозгласил священными животными. И прекрасно сделал. Европейца, конечно, смешит и возмущает зрелище коровы, невоз­ бранно разгуливающей по базару и берущей с любого лотка все, что ей приглянется. Не буду оспаривать, что религиозное поклонение коро­ ве — специфика только индийского мироотношения и быть предметом под­ ражания в наш век не может. Но чувство, лежащее в основе этого поклоне­ ния, так чисто, возвышенно, так свято, что само заслуживает преклонения перед ним. Это психологическое основание культа коровы хорошо разъяс­ нил Ганди. Он указал, что корова в данном случае есть олицетворение всего живого, стоящего ниже человека; смиренное преклонение перед ней, служение ей в виде бескорыстного за ней ухода, ласки и украшения выражает религиозную идею и этическое чувство нашего долга перед этим миром живых существ, идею покровительства и помощи всему слабому, нижестоящему, всему, не успевшему еще развиться до высших форм; больше того: это есть еще и выражение иррационального чувства глубокой общечеловеческой вины перед звериным царством, ибо человек выделился из этого царства ценой отставания и деградации более слабых. Выделил­ ся — и, выделившись, усугубил свою вину беспощадной эксплуатацией слабейших; с течением веков эта общечеловеческая вина росла, как снеж­ ный ком, и наконец достигла необозримых, неохватываемых размеров. Слава тому народу, который сумел возвыситься до такого понима­ ния, не в уме единиц, а в совести множества! Что, какую идею, какую этику можем противопоставить этой этике мы, мы, кичащиеся тем, что столько веков исповедуем христианство? — 232 — ----------------------- Page 233----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству В моей жизни был один случай, о котором я должен здесь рассказать. Это тяжело, но я бы не хотел, чтобы на основании этой главы о животных у кого-нибудь возникло такое представление об авторе, какого он не заслу­ живает. — Дело в том, что однажды, несколько десятков лет назад, я совер­ шил сознательно, даже нарочно, безобразный, мерзкий поступок в отно­ шении одного животного, к тому же принадлежавшего к категории "друзей человека". Случилось это потому, что тогда я проходил через некоторый этап или, лучше сказать, зигзаг внутреннего пути, в высшей степени тем­ ный. Я решил практиковать, как я тогда выражался, "служение Злу" — идея, незрелая до глупости, но благодаря романтическому флеру, в который я ее облек, завладевшая моим воображением и повлекшая за собой цепь поступков, один возмутительнее другого. Мне захотелось узнать, наконец, есть ли на свете какое-либо действие, настолько низкое, мелкое и бесче­ ловечное, что я его не осмелился бы совершить именно вследствие мелкого характера этой жестокости. У меня нет смягчающих обстоятельств даже в том, что я был несмышленым мальчишкой или попал в дурную компанию: о таких компаниях в моем окружении не было и помину, а сам я был велико ­ возрастным багагаем, даже студентом. Поступок был совершен, как и над каким именно животным — в данную минуту несущественно. Но пережива­ ние оказалось таким глубоким, что перевернуло мое отношение к живот­ ным с необычайной силой и уже навсегда. Да и вообще оно послужило ко внутреннему перелому. И если бы на моей совести не было этого постыд­ ного пятна, я, может быть, не испытывал бы теперь ко всякому мучению или убийству животного такого омерзения, иногда даже до полной потери самообладания. В ряду аксиом, ясных для меня как дважды два, одно из первых мест занимает вот эта: в подавляющем большинстве случаев (ис­ ключая только самозащиту от хищников, паразитов да случай отсутствия других источников питания) умерщвление и тем более мучительство живот ­ ных безобразно, недопустимо, недостойно человека. Это — нарушение одной из тех этических основ, лишь твердо стоя на которых человек имеет право именоваться человеком. Конечно, охота, как основное средство существования некоторых от­ сталых племен, никакому нравственному осуждению быть подвергнута не может. Надо быть фарисеем от вегетарианства, чтобы "изобличать" готтен­ тота или гольда, для которых отказ от охоты равносилен смерти. Да и каж ­ дый из нас, попав в подобные условия, может и должен поддержать жизнь свою и других людей охотой: жизнь человека ценнее жизни любого живот­ ного. По этому же самому человек имеет право на самозащиту от хищни­ ков и паразитов. Хорошо известно, что многие джайны и некоторые после­ дователи крайних течений буддийской этики вкушают воду не иначе, как — 233 — ----------------------- Page 234----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству сквозь марлю, а при ходьбе на каждом шагу подметают перед собой доро­ гу. В Индии даже находились, кажется, такие аскеты, которые давали себя заедать паразитам. Ярчайший пример того, как любую мысль можно дове­ сти до абсурда! А ошибка здесь в том, что ради сбережения жизни насеко­ мых и даже простейших — то есть существ наименьшей ценности — чело­ век ставится в условия, при которых и его социальный, и его технический прогресс делаются невозможными. Отбрасываются все виды транспорта как источник гибели множества мелких существ, запрет налагается даже на сельское хозяйство, вообще на обработку почвы, так как и она влечет за собой гибель миллиардов маленьких жизней. В современной Индии джайны занимаются по преимуществу свободными профессиями и тор­ говлей. Но что стали бы они делать, если бы к этому воззрению примкнуло большинство человечества? Конечно, такое отношение к вещам, при кото­ ром восходящему движению человеческого рода ставится непроницаемый потолок, не может быть признано правильным. Но что же такое паразиты и простейшие — не с материалистической, а с трансфизической точки зрения? Это существа, имеющие, как и большинство других насекомых, коллективные души, но крайне отставшие в своем пути. Собственно, тут даже не простое отставание, а активная де­ монизация Гагтунгром коллективных шельтов. В Нигойде эти шельты нахо­ дятся в состоянии рабствования, разумны лишь отчасти, и им предстоит до ­ рога становления, исключительная по своей медлительности и длине. Просветление им принесет только момент перехода нашей планеты в тре­ тий зон. Теперь же паразиты, то есть существа наименьшей ценности, про ­ зябают и жиреют за счет существ высшей сравнительно ценности: живот­ ных и человека. Поэтому мы вправе их истребить, ибо другого выхода на данном этапе нет. Хищники существуют за счет смертей существ той же ценности, то есть животных, и за счет человека, существа высшей ценности. Те виды хищников, изменить хищную природу которых мы не в состоянии, посте­ пенно должны быть в Энрофе истреблены. Постепенно — не потому только, что иначе это неосуществимо, но и потому, что за такой период времени могут обнаружиться средства к изменению даже их природы. Безусловно, природа многих хищных видов, особенно среди высших млекопитающих, может быть совершенно изменена. Достаточно вспомнить собаку, этого бывшего волка, ныне способного обходиться без мясной пищи совсем, и это даже несмотря на то, что человек никогда не ставил себе задачи сде­ лать собаку вегетарианцем. На полурастительную пищу собака была переведена вследствие чисто хозяйственных соображений человека, но успех этого мероприятия указывает на перспективы в этой области, едва еще приоткрывающиеся нашему опыту. Таким образом, охота на хищников — 234 — ----------------------- Page 235----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству есть второй вид охоты, который на настоящем этапе человечества еще не может быть осужден. Необходим только, наряду с ней, другой ряд меро ­ приятий: о них я скажу ниже. Но что подлежит безоговорочному упразднению, даже строгому запрету, так это охота-спорт. Превосходно отдаю себе отчет в том, какой вопль поднимут любители избиения косуль и куропаток, если требование, высказанное здесь, получит распространение в обществе и превратится из утопических мечтаний отдельных чудаков в настоятельный призыв всей передовой части человечества. Доводы нетрудно предсказать наперед. Бу­ дут привлечены на помощь все аргументы, какие только способен измыс ­ лить изворачивающийся ум, когда он мобилизуется на подмогу ущемлен ­ ному инстинкту. Закричат, например, о пользе охоты, закаляющей наш организм (как будто его нельзя закалять другими способами), укрепляю­ щей характер, волю, находчивость, мужество (как будто при охоте на дичь человек имеет дело с какой-нибудь опасностью). Посыплются уверения, что охота, в сущности, только предлог, только средство, истинная цель ко­ торого — наслаждение природой: как будто ею нельзя наслаждаться без дополнительного удовольствия — зрелища зайца, настигаемого псом. Бу­ дут сооружаться блестящие психологические построения а lа Кнут Гамсун в доказательство того, что охотничье чувство есть нечто неотъемлемо прису ­ щее человеку и что прелесть охоты именно в том, что удовлетворение этого чувства соединяется с ощущением "себя в природе": дескать, не глазами праздношатающегося горожанина, не "извне" я на нее смотрю, а я сам — природа, поелику прячусь за деревом и подкарауливаю. Но сколь­ ко бы ты ни воображал себя, голубчик, частью природы, все твои ощуще­ ния не стоят одного взгляда угасающих глаз подстреленного тобой гуся. И все эти увертки лукавствующего ума опровергаются одной короткой фразой Тургенева. Сам страстный охотник, он был честен и с читателем, и с самим собой; он понял и высказал твердо и ясно, что охота не находится с любовью к природе ни в какой связи. Вот эта фраза: "Природой на охоте я любоваться не могу — все это вздор: ею любу­ ешься, когда лежишь или присядешь отдохнуть после охоты. Охо­ та — страсть, и я, кроме какой-нибудь куропатки, которая сидит под кустом, ничего не вижу и не могу видеть. Тот не охотник, кто ходит в дичные места любоваться природой" Д. Садовников. Встречи. О Тургеневе. Сказано открыто и ясно. Зачем же другие морочат себя и окружаю­ щих, оправдывая охоту любовью к природе? Ах, знаю, знаю этот тип: храбрость, честность, прямота, зоркий глаз, широкие плечи, обветренное лицо, обстоятельная речь, иногда соленая — 235 — ----------------------- Page 236----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству шутка, — ну, чем не образец человека-мужчины? И уважают его кругом, и сам себя он уважает — за крепость нервов (она кажется ему силой духа), за трезвый взгляд на вещи (он принимает это за разум), за объем би­ цепсов (это представляется ему достойным "царя природы"), за орлий, как ему кажется, взор. А изучишь попристальней, заглянешь за этот импозант­ ный фасад — а там только клубок из всех разновидностей эгоизма. Он му­ жественен и храбр — потому что он физически крепкий самец и потому, что трусить не позволяет ему влюбленность в собственное великолепие. Он прям и честен — потому что сознание этих достоинств позволяет ему разумно обосновывать собственное поклонение себе. А что глаза его, ви­ девшие столько содроганий убитых им существ, остались ясны и чисты, яко небеса, — так это не к украшению ею, а к позору. О, этот тип найдешь вовсе не среди обитателей тайги или пампасов. Ему только хочется походить на подлинных таежников, ему хочется, чтобы все поражались, как это он сумел так гармонически соединить в себе вы­ сококультурного европейца с гордым сыном природы. А правда в том, что это — продукт городской цивилизации, рассудочный, себялюбивый, жесто­ кий и чувственный, как она, но одной половиной своего существа атави­ стически оттягиваемый назад, на давно минованные стадии культуры. Та­ ких встретишь больше, чем захочешь, и среди физиков, и среди биологов, и среди журналистов, и среди хозяйственников и администраторов, и сре­ ди художников, и даже среди академиков. В мировой литературе есть мощное течение, созданное такими людьми или теми, кто примыкал к это­ му типу некоторыми существенными чертами натуры. Оно плещет в рома­ нах Гамсуна, врывается в рассказы Лондона, клокочет уже безо всякого удержу в стихах и повестях Киплинга, отравляет ядовитой струйкой настоя ­ щую любовь к природе в прелестных очерках Пришвина. Оправдание же­ стокости, как якобы неизбежного закона жизни, культ зоологического эго­ изма, идеал сильного хищника, бессердечие к живому, прикрытое романтикой приключений и путешествий и подслащенное поэтическими описаниями картин природы, — давно пора бы назвать все это собствен­ ными именами! Нет права, у нас нет абсолютно никакого нрава покупать наши удо­ вольствия ценою страданий и смерти живых существ. Если не умеешь ины­ ми путями ощущать себя частью природы — и не ощущай. Лучше оставать­ ся совсем "вне природы", чем быть среди нее извергом. Потому что, входя в природу с ружьем и сея вокруг себя смерть ради собственного развлече­ ния, становишься жалким игралищем того, кто изобрел смерть, изобрел закон взаимопожирания и кто жиреет и разбухает на страданиях живых существ. — 236 — ----------------------- Page 237----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству И еще будут говорить: "Ха! что — звери: люди гибнут миллионами в наш век — и от войн, и от голода, и от политических репрессий, — нашел, дескать, время, рыдать по поводу белок и рябчиков!" — Да, нашел. И никак не могу понять, какое отношение имеют мировые войны, репрессии и про­ чие человеческие безобразия к вопросу о животных? Почему животные должны погибать ради забавы лишенных сердца бездельников, пока чело ­ вечество утрясет, наконец, свои социальные дела и займется на досуге смягчением нравов? Какая связь одного с другим? Разве только та, что, пока человечество терзает само себя войнами и тираниями, общественная совесть будет слишком оглушенной, пришибленной и суженной для того, чтобы чувствовать всю гнусность охоты и рыбной ловли. Да, и рыбной ловли. Той самой рыбной ловли, которой мы так любим предаваться на поэтическом фоне летних зорь и закатов, умиляясь и отды­ хая душой среди окружающей идиллии, а пальцами ухватывая извивающе ­ гося червяка, прокалывая его тельце крючком и в ребяческом недомыслии не понимая, что он испытывает теперь то же, что испытывали бы мы, если бы чудовище величиной с гору ухватило нас за ногу, проткнуло наш живот железным бревном и бросило в море, навстречу подплывающей акуле "Хорошо, — скажут, — но ведь ловить рыбу можно и не на червя­ ка, — на хлеб, на блесну и т. п. " — Да можно. И для пойманной рыбы, без­ условно, великим утешением послужит мысль, что она гибнет, одураченная не червяком, а блестящей жестянкой. Находятся еще и такие осколки далекого прошлого, которые продол­ жают верить всерьез, будто рыба или рак не могут испытывать страдания, потому что у них, мол, холодная кровь. Действительно, во времена оны, человечество, не имея понятия о физиологии животных, воображало, что чувствительность есть функция температуры крови. Между прочим, вслед­ ствие именно этого заблуждения рыба была семитическими религиями включена в список постных блюд и ею не брезговали лакомиться даже пра­ ведники. Боже упаси их осуждать: религиозный опыт души, как велик и вы­ сок он ни был бы, не покрывает опыта науки (как и наоборот); наука же тогда находилась в детском возрасте, и никто, даже праведники, не ответ ­ ственны за мысль, будто холоднокровные животные не испытывают боли. Но ведь теперь-то мы знаем, что это чушь. Теперь-то ведь понимаем, что рыба, болтающаяся на крючке или извивающаяся на песке, корчится от боли, а не от чего другого! Ну, так как же? Белые ризы поэтического со ­ зерцания, которыми мы облекаемся в буколические часы сидения с удоч­ кой, — не забрызгиваются ли они до омерзения кровью, слизью, и внутрен­ ностями живых существ, тех самых, которые резвились в прозрачной воде и могли бы жить и дальше, если бы не наша, с позволения сказать, любовь к природе? — 237 — ----------------------- Page 238----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству Встречаются еще рассуждения такого рода: в животном мире все основано на взаимопожирании, с какой же стати человеку быть исключе­ нием? — Что среди животных на взаимопожирании основано все — это ложь. Или мало животных, питающихся растительной пищей? Или не вы­ рвали Провиденциальные силы из лап Гагтунгра сотни видов животных хотя бы в этом одном отношении? Разве мало среди природы совершенно без­ обидных существ, даже физически не приспособленных к мясной пище? Главное же — как под человеческим черепом смеет вообще шевелиться мысль, будто нравы животных могут нам служить образцом поведения? А если наших охотников восхищает "мужественность" в поведении хищников (кстати, это не столько "мужественность", сколько просто Яросвет, есть и юный народоводитель Украины. почему же не подражать этому хищнику, например волку, и в другом — ну, скажем, в растерзывании раненого или ослабевшего члена собственной стаи? Да и на каком основан ни останав­ ливаться в своем подражательстве именно на хищных млекопитающих? Почему бы не взять за образец еще более разительные обычаи — напри­ мер, те, что царят у пауков: ведь там самец пожирается самкой сразу по­ сле оплодотворения? Думаю, что эта блестящая идея не приходит в голову нашим апологетам "звериного начала" лишь потому, что они, как правило, принадлежат к мужской половине человеческою рода. Если бы у пауков самку пожирал бы после родов самец, уж нашлись бы, вероятно, среди нас адепты столь мужественного образа действия. Но при всей своей уродливости, охотничий спорт не приносит теперь столько зла, сколько другой его источник, открывшийся, увы, лишь недав­ но, с развитием науки и просвещения. Беру "Практическое руководство для учителей средней школы, при­ надлежащее перу некоего Я. А. Цингера и выпущенное Учпедгизом в 1947 г. под заглавием "Простейшие". Раскрываю на стр. 60 и читаю наставление о том, как на уроке естествознания следует ставить опыт по извлечению паразитов грегарин из кишечника мучного червя: "Червя вскрывают со спинной стороны и выделяют участок кишечника. Можно и просто отрезать у червя голову и задний участок и затем пинцетом вытащить кишечник сза­ ди... Содержимое кишечника выдавливают на предметное стекло и, смочив водой, рассматривают при малом увеличении". А что, рвоты у зрителей при этом не случается? уже привыкли? уже научились, с помощью педагога, подавлять в себе ужас и отвращение? уже умеют называть сентиментальностью естественную жалость? Пожалуй, даже "девчонкой" назовут мальчика, у которого при этом дрогнут руки или в глазах появятся боль, гадливость и стыд. Переворачиваю две страницы. "Лягушку усыпляют эфиром... Можно и проще: взяв лягушку за задние ноги и держа брюшком кверху, сильно и — 238 — ----------------------- Page 239----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству быстро ударяют головой о выступ стола. Затем лягушку вскрывают с брюшной стороны... " Может быть, действительно, таким способом дети получают нагляд­ ное представление о паразитах в кишечнике лягушки: представление, ко­ нечно, насущно необходимое каждому, без него невозможно жить. Но не менее наглядно демонстрирует педагог, любитель действий "попроще", также и человеческую гнусность. Я еще не затрагиваю принципиального вопроса о том, могут ли есте­ ственные науки обходиться без опытов на "живом материале". Но даже если бы эти опыты были печальной необходимостью, где же аргументы в пользу того, чтобы к ним приучать всех детей школьного возраста? Из этих детей не более 20% изберут какую-либо естественнонаучную или меди ­ цинскую специальность. Ради чего же глушить элементарное чувство жало­ сти, калечить самые основы совести у остальных 80%? Ради какого еще выдуманного "блага человечества" уничтожать лишние десятки и сотни ты­ сяч подопытных животных? Для чего и зачем, по какому, наконец, праву уроки естествознания в школе превращать в уроки убийства и мучитель ­ ства бессловесных? Как будто нельзя заменить эту кровавую кухню диапо­ зитивами, моделями, муляжами! А если идти по старой дороге, то ведь ска­ зав А, надо говорить и Б. Коли принять к руководству наглядный метод обучения, то почему бы учителю истории, рассказывающему об инквизи­ ции, не устроить поучительную инсценировку, чтобы доходчиво растолко­ вать ребятам, как применялись испанские сапоги, гаррота, дыба и прочие достижения науки и техники того времени? А теперь еще несколько слов о "живом материале" вообще. Кстати, естественники так привыкли к своей терминологии, что уже не замечают, конечно, какое моральное убожество, какое одеревенение совести слы­ шится в этом противоестественном тупоутилитарном словосочетании: "жи­ вой — материал". — Так вот: о живом материале в научных лабораториях, вообще об этой методике в естественных науках. Сделанного не воротишь, умерщвленных не воскресишь, и дискутировать о том, могла ли бы наука в предыдущие эпохи двигаться вперед без этого, — дело праздное. Но может ли она это теперь? Инстинкт экономии усилий виновен в том, что на эту ме ­ тодику, прямей и дешевле ведущую к цели, обратились взоры всех есте ­ ственников. Став узаконенной, она кажется теперь многим единственной и незаменимой. Вздор! Лень тратить силы и время на разработку другой ме­ тодики, да еще государственная и общественная скупость — и ничего больше. Лень и скупость вообще качества малопочтенные, а когда они оказываются повинны в таких горах жертв — как по достоинству оценить их?.. Конечно, изыскание новой методики в одиночку — дело несбыточное. Тысячи молодых врачей, педагогов, научных работников, вступая на свой — 239 — ----------------------- Page 240----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству профессиональный путь, испытывают естественное отвращение к тем науч­ ным приемам, которые связаны с мучительством и умерщвлением живых существ. Но дело обстоит так, что перед каждым таким работником встает дилемма: либо заглушить в себе сострадание рассуждениями о благе че ­ ловечества, либо покинуть дорогу естественника совсем, ибо другой мето ­ дики не существует. Понятно, что подавляющее большинство избирают первое и постепенно втягиваются в практикование этих бесчеловечных приемов. Изыскание новой методики реально возможно только как ре­ зультат длительных усилий большого коллектива — союза работников в различных отраслях естественных наук, посвятившего себя этой цели. А подобное предприятие может быть осуществлено лишь в том случае, если его будет финансировать экономически сильная инстанция, общественная или государственная. Но и жертвы нашей "любви к природе", и жертвы нашей "жажды зна­ ния" — все это лишь холмики, бугорки рядом с Монбланами, с Эверестами рыбьих трупов, вытаскиваемых на промыслах, и трупов коров и свиней, громоздимых на бойнях, — короче говоря — трупов, покупаемых нами в магазинах и поглощаемых за культурно сервированным столом. И еще хуже того: утилитаризм технического прогресса достиг, наконец, вершин, на которых выяснилось, что экономичнее делать крабовые, например, кон­ сервы, не умерщвляя крабов, а с каждого из них сдирая панцирь заживо, отсекая клешни и полуживые останки выбрасывая назад, в море, на съеде­ ние кому попало. Хорошо бы изобретателю такой крабоконсервной маши­ ны дать отдохнуть несколько лет в одиночной камере: пусть на досуге по­ размыслит над вопросом — человек ли он вообще. А еще отрадней было бы, если б по другую сторону стены, в соседней камере отдохнул от забот об интересах казны тот премудрый хозяйственник, чьей рачительностью эти пытки для крабов и раков были внедрены в нашу промышленность. Но — хорошо, пусть безобразия подобного рода — крайности и ско­ ро будут изжиты. А как же быть с мясом и рыбой как продуктами массово­ го питания? как с производством кож? как с выделкой мехов? Если все это даже не очень морально, разве это — не необходимость? Действительно, элемент необходимости здесь еще налицо, но, по правде говоря, его уже гораздо меньше, чем думают. Можно сказать, что научный и социальный прогресс приближается, слава Богу, к такой ступе­ ни, когда от этой необходимости останется лишь тягостное воспоминание. В самом деле: прикладная химия с каждым годом усовершенствует заменители кож; искусственные меха становятся дешевле и доступнее естественных и если еще уступают им в качестве, то со временем будет восполнен и этот пробел. Следовательно, создаются предпосылки к тому, чтобы употребление животных тканей в промышленности могло быть — 240 — ----------------------- Page 241----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству запрещено. Самый же трудный, действительно трудный вопрос — пробле­ ма рыбо-мясной пищи, которую многие считают необходимой для нашего организма. Но, собственно, почему же необходимой? Необходимы не мясо и рыба как таковые, а определенное количество углеводов и белков. Необ­ ходимо определенное количество калорий. Эти количества могут быть вве ­ дены в наш организм и через другие виды пищи: блюда молочные, мучные, фруктовые, овощные. Притворяться, будто нам неизвестно, что на свете существуют миллионы вегетарианцев, и притом существуют совершенно благополучно, — прием несерьезный, чтобы не сказать резче. Всем нам отлично известно даже то, что на свете вот уже тысячи лет существует многомиллионный народ, почти не употребляющий мяса: факт, неприят­ ный, конечно, для нашей совести, но неоспоримый. Правда, в условиях се­ верного климата для компенсации мясных и рыбных блюд потребуется больше других питательных веществ, чем в тропической Индии. Правда и то, что компенсация эта пока обходится дороже и, следовательно, не всем доступна. Вопрос, таким образом, в повышении общего материального уровня жизни. Но ведь то, что благосостояние человечества растет в про ­ грессии, стало трюизмом. И время, когда компенсация эта станет общедо­ ступна, — не за горами. Вырисовывается, следовательно, некоторая программа, цепь хроно­ логически последовательных мероприятий, которые после прихода к вла ­ сти Розы Мира станут реально осуществимыми. Первая группа — мероприятия, проводимые без промедления: 1. Запрет мучительных для животного способов его умерщвления — в промышленности и где бы то ни было. 2. Запрет опытов на "живом материале" в школах и где бы то ни было, кроме специальных научных учреждений. 3. Полный запрет опытов над животными без их усыпления или обезбо­ ливания. 4. Создание и финансирование мощных научных коллективов для изыс­ кания и разработки новой экспериментальной методики в естествен­ ных науках. 5. Ограничение охоты как спорта и рыбной ловли, как развлечения за­ дачею борьбы с хищниками. 6. Такая перестройка воспитательной системы, которая способствовала бы развитию в детях дошкольного и школьного возраста любви к жи­ вотным, любви бескорыстной, обусловленной не созанием полезно­ сти данного вида, а органической потребностью любить и помогать всему слабому и отсталому. — 241 — ----------------------- Page 242----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству 7. Широкая пропаганда нового отношения к животным. Но суть этого отношения состоит еще не в том, чтобы уберечь живот­ ных от мучительства и убийства человеком. Это — только негативная его сторона, и ничего нового тут нет. Пози ­ тивная же его сторона, действительно новая, заключается в том, чтобы оказать животному царству активную помощь в деле его совершенствова­ ния, в сокращении путей и сроков этого совершенствования. Что это зна­ чит? Это значит: установление "мира" между человеком и всеми животны­ ми, исключая хищников; изыскание средств к перевоспитанию некоторых хищных видов; отказ от использования каких-либо животных для нужд охраны; искусственное убыстрение умственного и духовного развития не­ которых высших видов животного царства. На развитие зоопсихологии придется бросить немалые средства. Ни­ чего! Никакие средства, даже в тысячу раз большие, не окупят зла, прине­ сенного нами звериному царству на протяжении тысячелетий. Возникнет новый отдел знания — зоогогика, то есть педагогика животных. В итоге тщательного изучения будут выделены такие виды хищников, которые, подобно собаке и кошке, могут быть перевоспитаны. Ведь я напоминал уже о том, что на наших глазах бывший волк стал способен к усвоению растительной пищи, и это даже несмотря на то, что человек не заглушал, а, напротив, развивал в нем кровожадный инстинкт в интересах охотничьей и сторожевой службы. Если бы не это, какую веселость, кротость, доброту наблюдали бы мы теперь в собаке в придачу к ее преданности, отваге и уму! И какие могут быть сомнения в том, что подобная работа над многими хищными видами, работа людей, вооруженных знанием психологии и фи ­ зиологии животных, педагогики, а главное — силой любви, сможет пере­ воспитать, физически и умственно усовершенствовать, смягчить, преобра­ зить их? Уже теперь собака в состоянии запомнить до двухсот слов. И запо­ мнить не механически, как попугай, но вполне отдавая себе отчет в их смысле. Это существо воистину колоссальных возможностей. Ее развитие достигло того рубежа, когда вид совершает стремительный рывок вперед. От нас самих зависит, чтобы этот коренной сдвиг произошел на наших глазах, чтобы неприспособленность некоторых органов собаки не затор­ мозила его на столетия. Появление речи у собаки тормозится не общим ее интеллектуальным уровнем, а чисто механическим препятствием в виде не­ благоприятной структуры органов, для речи необходимых. Общее ее раз­ витие тормозится еще одним препятствием: отсутствием у нее хватательных конечностей, вернее — неприспособленностью ее лап к тем функциям, ко­ торые у нас выполняют руки. Разовьется еще одна отрасль физиологии жи ­ — 242 — ----------------------- Page 243----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству вотных: наука о средствах биохимического воздействия на зародыш в направлении таких структурных его изменений, которые необходимы для ускоренного развития органа речи и для превращения передних лап в руки. Овладение же речью, хотя бы в объеме нескольких десятков слов, обратно воздействует на темп общего умственного развития, и через сот­ ню лет люди будут иметь поразительного друга, сократившего, благодаря их помощи, предназначавшийся ему путь до расстояния в несколько гене­ раций вместо сотен тысяч лет. Следующими кандидатами на путь ускоренного развития будут, ве­ роятно, кошка, слон, медведь, может быть, некоторые виды грызунов. Ло­ шадь, в умственном отношении продвинувшаяся весьма далеко, а в этиче­ ском имеющая несомненные преимущества перед кошкой и даже собакой, обладает, к сожалению, свойством, мешающим ее скорому вступлению на этот путь: копытностью. То же самое относится к оленю и буйволу. У слона, обладающего изумительным хватательным органом, имеется другое тор­ мозящее свойство: его размеры, требующие громадного количества пищи. Возможно, впрочем, что наука найдет способы уменьшения его размеров и этим устранит основное препятствие к его стремительному умственному развитию. Можно полагать, что необыкновенное обаяние слона не уба­ вится, если он, обладая даром речи, размерами не будет превышать ны­ нешнего слоненка. Итак, по прошествии некоторого периода Роза Мира сможет осуще­ ствить вторую группу мероприятий: 1. Запрет убийства животных для каких бы то ни было промышленных или научно-исследовательских целей. 2. Резкое ограничение их убоя в целях питания. 3. Выделение обширных заповедников во всех странах для жизни в при­ вычных условиях тех животных, которые еще не приручены. 4. Свободное существование — и среди природы, и в населенных пунк­ тах — давно одомашненных и новых прирученных видов. 5. Планирование работы зоопедагогических учреждений во всемирном масштабе, перевод этого труда на высшую ступень, изучение проблем, связанных с обогащением высших животных даром речи. 6. Особо внимательное изучение проблем, связанных с искусственным ослаблением в животных хищного начала. Так будет возрастать этот творческий труд совершенствования зве ­ рей — труд бескорыстный, вдохновляемый не нашими узкими материаль­ ными интересами, а чувством вины и чувством любви. Возрастающей лю­ бви, слишком широкой, чтобы замкнуться в рамках человечества. Любви, которая сумеет разрешить проблемы, кажущиеся неразрешимыми теперь; — 243 — ----------------------- Page 244----------------------- Глава 3.Отношение к животному царству например: где же разместятся все эти животные, если человек прекратит их массовое убийство? Не повторится ли во всемирном масштабе то, что слу­ чилось с кроликами в Австралии, где они, размножаясь в непомерных ко­ личествах, превратились в бич сельского хозяйства? Но эти опасения по ­ хожи на мальтузианство, перенесенное в мир животных. Сейчас нельзя, конечно, предугадать тех мер, какие найдут и осуществят в этом направле­ нии наши потомки. Наихудшим представляется установление определен­ ной квоты: превышение ее будет вынуждать общество конца XXI столетия прибегать к искусственному ограничению рождаемости животных. Однако не лишено вероятия, что этот вопрос будет разрешен иначе — путем, кото­ рый на современном уровне естественных наук, техники, экономики и эти­ ки предвосхитить невозможно. Но даже в случае установления квоты, все же это будет неизмеримо меньшим злом, чем совершающееся поныне. Сумма страданий, приносимых человеком, уменьшится колоссально, а ведь именно в этом и состоит задача. Соответственно увеличится сумма приносимого добра, выражаясь по-индусски, прэм сагар — океан любви. Лев, возлежащий рядом с овцой или ведомый ребенком, — отнюдь не утопия. Это будет. Это — провидение великих пророков, знавших сердце человечества. Не в вольерах, даже не в заповедниках, а просто в наших городах, парках, рощах, лугах, не стра­ шась человека, а ласкаясь к нему и с ним играя, работая с ним вместе над совершенствованием природной и культурной среды и над развитием сво­ его собственного существа, будут обитать потомки современных зайцев и тапиров, леопардов и белок, медведей и воронов, жирафов и ящериц. Изобилие средств к жизни уже в следующем столетии достигнет размеров, кажущихся почти невероятными, и питание этих милых, мирных, ласковых и высокоразумных существ не будет составлять никакой проблемы. И придут поколения, которые будут с содроганием узнавать из книг, что не так еще давно человек не только питался трупами умерщвляемых им животных, но и находил удовольствие в подлом их подкарауливании и хладнокровном убийстве. — 244 — ----------------------- Page 245----------------------- Книга VI.Высшие миры Шаданакара Книга VI. Высшие миры Шаданакара — 245 — ----------------------- Page 246----------------------- Глава 1.До мировой Сальватэрры Глава 1. До мировой Сальватэрры Никого не может удивить, что именно об этих сферах сведения не только скуднее, чем о каких-либо других, но, в сущности, почти отсутству ­ ют. Причин — две. Неадекватность действительности этих сфер каким бы то ни было нашим представлениям и понятиям, а тем более попыткам выра­ зить их словами — причина первая. Вторая — исключительная высота духо­ прозрения, требующаяся для прикосновения к этим мирам через личный опыт. Почти все, сообщаемое о них здесь, почерпнуто не из личного непо­ средственного опыта, нет, это только передача словами нашего языка того, что я воспринял от невидимых друзей. Да простят они мне, если я в чем-нибудь ошибся, если мое сознание внесло нечто низшее, чисто чело­ веческое и замутнило субъективными примесями эту весть. Все слои, о которых здесь сначала пойдет речь, пятимерны; число же временных координат, то есть потоков параллельно текущих времен, пре­ вышает в этих слоях цифру 200. Этого одного уже довольно, чтобы понять, насколько бессильны попытки выразить содержание и смысл этих сфер в человеческих образах. Привычные представления о формах придется оставить совершенно; но и попытка компенсировать этот ущерб представ­ лениями об энергиях, зонах воздействия и т. п. тоже обречена на неудачу. Превыше сакуалы Трансмифов пяти верховных религий — о них я уже говорил как о пяти исполинских пирамидах как бы из светящегося хрусталя разных цветов — вздымается, объемля весь Шаданакар, неописуемая са­ куала Синклита Человечества, состоящая из семи сфер. Моря сияющих эфиров — беру это слово за неимением более соответствующего, — бли­ стающих красками, непредставимыми даже для синклитов метакультур, омывают в этих мирах сооружения, которые так же отдаленно можно было бы уподобить светящимся громадам гор, как и сооружениям невообрази­ мой архитектуры. Исконное несходство между великими творениями чело­ веческого гения и великими созданиями Природы там уже не имеет места, ибо оба начала слились, наконец, в непостижимом для нас синтезе. Что можем мы помыслить о тех ликующих, переливающихся светом эпопеях, в которые облеклись там прекраснейшие духи ставших стихиалей? Или о лу­ чезарных волнах звучаний, взмывающих местами как бы из блаженствую­ щего лона небесных гор? Я достигну своей цели, если хотя бы немногие из — 246 — ----------------------- Page 247----------------------- Глава 1.До мировой Сальватэрры читающих эту книгу почувствуют сквозь необычные сочетания слов, сквозь эти образы, почти лишенные очертаний, наличие такой реальности, к кото­ рой может стремиться наш дух, но прикосновение к которой недоступно почти ни для кого из живущих на нашей скудной и темной земле. Избранные из избранных, составляющие ныне Синклит Человече­ ства, числом своим не превышают, кажется тысячу человек. Уже не имея человеческого, в нашем смысле слова, облика, они добровольно принима­ ют высшее, просветленное его подобие, когда спускаются в нижележащие слои. Пространство же между брамфатурами Солнечной системы они способны преодолевать со скоростью света, несомые его лучами. Об отдельных сферах Синклита Человечества я не знаю ничего, кро­ ме их наименований, и то лишь в той мере, в какой мне удалось перевести 1 их в звуки человеческого языка . Из Монсальвата и Эдема в Синклит Мира вошли к нашему времени уже многие, свыше ста человек. Еще больше дала древняя и огромная ме ­ такультура Индии. Кажется, последним взошедшим в Синклит Мира до 1955 года был Рамакришна; таким образом, от момента его смерти в Энрофе до вступления в эти наивысшие сферы протекло около семидесяти лет. Но чаще на такой подъем уходят целые столетия. Например, пророк Мухаммед, хотя его посмертие не было осложнено никаким движением по нисходящему ряду, достиг Синклита Мира лишь сравнительно недавно. Еще выше этих сфер скоро поднимутся из Синклита Человечества пребы­ вающие там давно пророки Иезекииль и Даниил, а также Василий Вели­ кий. Этим исчерпывается все, что я в состоянии сказать о сферах этой са­ куалы. Однако об одиннадцати сферах следующей сакуалы, сакуалы Ве­ ликих Иерархий, придется сказать еще меньше, еще суше, протокольнее. Да, это миры именно тех высоких сущностей, которые мы не имеем возможности назвать иначе, как великими иерархиями: многие из них были в свое время объектами почитания в древних религиях различных стран. В образах египетского, вавилонского, греческого, древнегер­ манского, ацтекского, в некоторых аспектах верховных божеств пантеона индийского отразились — хотя лишь до известной степени — эти возвышен­ ные существа, но не такими, каковы они теперь, а такими, какими они были, вернее, какими представлялись сознаниям постигавших их народов в те далекие времена. За века, протекшие со дней возникновения и рас­ цвета их культов в Энрофе, эти иерархии поднялись на наивысшую высоту. Могу сказать, что сферы этой сакуалы слоятся уже не по принципу связи той или иной иерархии с определенной метакультурой: те нижние слои Шаданакара, которые членятся вертикальными разрезами, образуя 1 Арвантакернис. Диэдарнис. Ранматирнис. Сербарайнис. Магралейнос. Иваройнис. Наммрайнос. — 247 — ----------------------- Page 248----------------------- Глава 1.До мировой Сальватэрры сегменты метакультур человечества, остались далеко позади, вернее, вни­ зу. Слоение между сферами сакуалы Иерархий обусловлено принципом силы и высоты, достигнутых каждой из этих сущностей. Опять-таки мне известны лишь названия этих слоев. Но и адекват­ ность их фонетической физиономии, выраженной буквами, подлинному звучанию этих имен не рождает во мне никакой уверенности. Нет сомне­ ния, что к наименованиям этим следует относиться лишь как к самому гру­ бому приближению: Аолинор, Рамнагор, Плейрагор, Форайгор, Странга­ нор, Целирор, Лиханга, Девенга, Сиринга, Хранга, Ганга. Если на стадии метаисторического размышления дать полную свобо­ ду рассудку, он по природе своей устремится ко внесению в размерности, соотношения и — да простится мне это выражение — — в специфику метаи ­ стории привычных для него категории физического и исторического слоя и логических наукоподобных норм. В частности, его склонность к единооб­ разию и порядку, наивно понятому как симметрия, проявится на этот раз в том, что ему покажется естественным, чтобы над всеми сверхнародами надстояли — в метаисторическом плане — идентичные группы участвую­ щих в его жизни иерархий. В действительности же это не так. Правда, нет сверхнарода (именно сверхнарода, а не нации), над ко­ торыми не надстоял бы его демиург, ибо тогда это был бы не сверхнарод, а случайное соседствование нескольких, никакой общностью не связанных между собой народностей. И нет нации, которая не обладала бы Идеаль­ ной Соборной Душой (ибо тогда это была бы арифметическая сумма лич­ ностей, минутно и случайно сблизившихся между собой). Но, прежде всего, Идеальная Соборная Душа отнюдь не есть совокупность каких-либо психологических или иных, очевидных для нас, свойств данного народа, определяющих его историческую, от всех отличную физиономию. Идеаль­ ная Соборная Душа есть существо, обладающее единой великой мона­ дой, которая таит в себе прообразы высших возможностей нации и обле ­ чена в материальную ткань многомерных пространств. По мере исторического становления нации и личной зрелости человеческих индиви­ дуумов все большая и большая тонкоматериальная часть каждого из них приближается к ней и объемлется ею, сообщая ей характер соборности. Почти в каждой метакультуре есть несколько национальных собор­ ных душ, но, как правило, одна из них принадлежит к иной иерархии, чем остальные. Только она является богорожденной, как и демиург сверхнаро­ да, и только она связана с ним особыми, таинственными, духовными и ма ­ териальными узами любви. Такие соборные души составляют иерархию Великих Сестер; в земной брамфатуре их около сорока. Соборная Душа есть у каждой определившейся нации, но остальные из них принадлежат к монадам богосотворенным. Им, этим Младшим Сестрам, соответствуют — 248 — ----------------------- Page 249----------------------- Глава 1.До мировой Сальватэрры духи-народоводители, инспираторы тех наций, которые входят в состав сверхнарода, но не играют ведущей роли в его истории. Впрочем, некото­ рые из Младших Сестер проходят свою метаисторическую дорогу без спутников — народоводителей; случаются также промежуточные состоя­ ния, длящиеся иногда столетие и больше, когда нация вместе со своей Со­ борной Душой и своим духом-народоводителем остается вне метакультур, как бы между ними. В качестве примера можно привести народы Бал­ канского полуострова, когда-то входившие, в состав метакультуры Визан­ тийской. Греки, сербы и хорваты были порабощены одним из уицраоров Мусульманской метакультуры, а ныне пребывают в промежутке между ме­ такультурами Романо-католической и Российской. Не менее трагична судьба нации болгарской, тоже входившей в византийский сверхнарод и предназначавшейся к огромному будущему — к первенствованию, духов­ ному и культурному, в восточнохристиаиском мире. Уицраор Турции на­ всегда лишил болгарскую нацию подобных перспектив, изуродовав и как бы укоротив ее духовные крылья. Теперь она начинают входить в состав сверхнарода российского. Что же касается румын, то они в качестве на­ ции только еще формируются. Их Соборная Душа и дух-народоводитель надстоят еще весьма высоко, едва поддерживая связь с этой народностью в Энрофе, и еще не скоро войдут в полноту своих сил. Великой богорожденной монадой является и демиург сверхнарода, более могучий, более действенный, но чуждый соборности. Он един. Ему в метакультуре соответствует одна из Великих Сестер — Собор­ ная Душа ведущей нации. Бывают, однако, и более сложные коллизии. В метакультуре Северо-западной, например, демиург сверхнарода был свя­ зан до XIX века с одной из Сестер — Соборной Душою Германии. Но в этом столетии второй германский уицраор стал настолько силен, что плен этой Соборной Души в одной из цитаделей Мудгабра превратился в почти полное порабощение ее воли, и демиург вступил в союз с другой Великой Сестрой, Соборной Душою Англии. Рождение монад обеих иерархий — демиургов сверхнародов и Вели­ ких Сестер — предвечным Солнцем Мира не может быть нами ни понято, ни воображено, и любые логизирования на эту тему обречены оставаться пустою спекуляцией. Спекуляциями, на мой взгляд, останутся и попытки за­ полнить пробел в наших представлениях о тех ступенях космического ста­ новления этих монад, которые предшествовали их поязлению в Шаданака­ ре. В каких брамфатурах, в каких формах, по каким ступеням странствовали и воплощались они, прежде чем вступить в пределы нашей планеты? — Быть может, я заблуждаюсь, но мне кажется, что подобные инобрамфатурные тайны для нас трансцендентальны. В круг возможностей нашего постижения (и то постижения не в виде метаисторического озаре­ — 249 — ----------------------- Page 250----------------------- Глава 1.До мировой Сальватэрры ния, а лишь в форме пассивного восприятия сведений об этом из уст наших невидимых друзей) обе эти иерархии вступают в момент метаэфирного ро­ ждения. Таким термином условно обозначим событие, заключающееся в том, что их монады вступают в пятимерную материальность Шаданакара. От Планетарного Логоса, Который можно понимать и как Существо, став­ шее высшим демиургом нашей брамфатуры, они получают некий импульс: этот импульс есть творческое веление к осуществлению и выражению себя в трехмерной и четырехмерной субстанциях грядущего сверхнарода, кото­ рого еще не было и которого без них не могло бы быть. Именно этот им­ пульс влечет за собою их спуск, облечение их тканями более плотной ма­ териальности, уже четырехмерной, и начало, таким образом, их планетарного цикла. Это есть их второе в Шаданакаре, их астральное ро­ ждение. Физического, конечно, они не испытывают никогда. Я знаю, что понять эту мысль не очень легко, но вряд ли она может быть выражена про­ ще. Миры, где эти иерархии пребывают между двумя этими рождениями, а монады их — на протяжении всего их цикла в Шаданакаре, составляют сакуалу Демиургов. Она состоит из трех сфер. Родина демиургов и Вели­ ких Сестер — идеальных душ сверхнародов — называется Рангарайдр. На­ звания остальных — Астр и Оамма. Астр — родина и обиталище монад Младших Сестер и духов-народоводителей. О содержании Оаммы я не в состоянии сообщить ничего. Однако можно говорить о том, что в течение последних пятисот лет из числа демиургов выделился один, не только получивший миссию все­ мирного, а не лишь сверхнародного значения, но и осуществлявший ее: это — демиург Северо-Запада. Создание некоторых предпосылок к объединению человечества в единое целое — плод именно его творчества за последние века. В близком будущем мировое водительство такого рода перейдет, вероятно, на короткое время к демиургу сверхнарода россий­ ского, а затем к демиургу Индии. Позднее единоличного водительства, по всей видимости, не будет. Яросвет и Навна суть имена, условно и произвольно взятые мною для обозначения иерархий Российской метакультуры. Подлинные имена деми­ ургов и Великих Сестер мне неизвестны. Впрочем, на человеческом языке 1 они вообще не могут быть произнесены . Метаисторическая миссия будущего брачного союза и всей, вооб­ ще, жизни в Шаданакаре Яросвета и Навны — миссия планетарного зна­ чения — может быть приближенно очерчена как рождение ими, точнее, 1Я лелею надежду на то, что читатель поймет, что всякое применение к иерархиям привычных для нас антропоморфных понятий возраста, брачных отношений и т. п. может быть делаемо лишь с це­ лью приблизить путем единственно возможных, хотя и далеких аналогий, нашу мысль к пониманию явлений, в буквальном смысле не имеющих почти ничего общего с явлениями, привычными для нас. — 250 — ----------------------- Page 251----------------------- Глава 1.До мировой Сальватэрры 1 эфирное воплощение через них, некоей Великой Женственной Монады . Немыслимая, конечно, ни в каком личном воплощении физическом, она готова излиться со временем в эфирное вместилище, просветленное, лич­ ное, живое и непорочное; оно же мыслимо возникающим лишь единовре­ менно со своим овеществлением в Энрофе: всемирном Братством. Народ же российский мыслится своим демиургом как непросветленная еще в Энрофе, но просветляемая уже в Небесной России эфирно-физическая субстанция, из которой будет создано это двойное — физическое и эфир­ ное — вместилище Света, и в то же время как арена, на которой совер­ шится этот теургический акт. Выше сакуалы Демиургов и Великих Сестер парит сакуала, которую я могу определить лишь словами: Волны Мировой Женственности. Первая из ее сфер, Лимуарна, есть женственный Синклит Человечества, а вто­ рая — Баюшми — местопребывание Великой Женственной Монады в на­ стоящее время. Об остальных сферах этой сакуалы мне известны только их имена: Фаолеммис, Саора, Наолитис. Имя последней из сфер, шестой, останется тайной. Эта сакуала объемлется еще одной — мирами общения иерархий Шаданакара с иерархиями макробрамфатуры и Вселенной. Из этих трех миров могу назвать лишь средний — Раорис — местопребывание Великой Женственной Монады вначале, когда Она эманировала в Шаданакар. Отсюда начинаются слои пребывания Единой Церкви нашей брам­ фатуры. Они охватывают как ту сакуалу, о которой я только что сказал, так и три сферы сакуалы еще более высокой: Элиты Шаданакара. Океаны многократно просветленной и одухотворенной материи колышатся вокруг нее; светящиеся гребни их не встречают препон в ее прозрачных гранях, плавно входят внутрь и, разливаясь по этому обиталищу Совершенных, со­ общают ему всю полноту жизни. И человечество Энрофа, и человечество даймонов, и человечество Луны, и ангелы, и стихиали, и даже животное царство, чей метафизический смысл являл собой столь глубокую загад­ ку, — находят свое наивысшее оправдание, свое окончательно преобра­ женное бытие в лоне этого высшего рая, совмещающего покой и могуще ­ ство, блаженство и творчество, совершенство и беспредельное движение дальше и дальше по ослепительному пути. Это — все те, кто воочию видит Мировую Сальватэрру; наивысшую ступень лестницы Шаданакара для любой из его монад, как богорожденных, так и богосотворенных, кроме 1Под термином "эфирный" я разумею материальность более тонкую и высокую, чем физическая. Эфирной является материальность миров Просветления, затомисов. Светлых стихиалей. Для обозначения еще более тонкой материальности, характерной, например, для сакуалы Высокого Долженствования и сакуалы Ангелов, применяется термин "астральный", а для наитончайшей из всех вообразимых нами материальностей — термин "метаэфирный". Это материальность высших слоев Шаданакара. Ко всему, иерархически расположенному еще выше, применяется слово "ду ­ ховный". — 251 — ----------------------- Page 252----------------------- Глава 1.До мировой Сальватэрры Планетарного Логоса, Пресвятой Девы и Великого Женственного Духа. Единственное, что я могу, говоря об Элите Шаданакара, это перечислить некоторых из тех великих человекодухов, которые достигли Элиты, — их последние человеческие имена: Эхнатон, Зороастр, Моисей, Осия, Лао- цзы, Гаутама Будда, Махавира, Ашока, Чандрагупта Маурья, Патанджа­ ли, Нагарджуна, Самудрагупта, Канишка, Шанкара, Аристотель, Платон, все апостолы, кроме Павла, Титурэль, Мария Магдалина, Иоанн Златоуст, Августин, Франциск Ассизский, Жанна д'Арк, Данте, Леонардо да Винчи. Так довели мы обозрение структуры Шаданакара до его конца — до наивысшей из сакуал, тремя сферами объемлющей всю нашу брамфатуру: Сферой Планетарного Логоса, Сферой Приснодевы-Марии и Сферой Ве­ ликой Женственной Монады. В силу чисто субъективных причин я привык к именованию этого сре­ доточия и вершины Шаданакара Мировой Сальватэррой — имя, конечно, совершенно условное, даже случайное, не имеющее к Сальватэрре сред­ невековых крестоносцев, Палестине, даже отдаленного отношения. Я не настаиваю на нем ни в малейшей степени, но принужден им пользоваться за неимением лучшего. Мировая Сальватэрра пронизывает весь Шаданакар, кроме четырех миров демонической Основы и Суфэтха, но в различной степени. Ее наи­ большая полнота связана с высокими слоями атмосферы. Религиозный смысл слова "Небо" — не плод аберрации темных сознаний древности, а выражение реальности, которую предчувствовали высокие души уже тыся­ чи лет назад. Все Провиденциальное в истории Шаданакара, в истории человече­ ства и отдельной души — от Сальватэрры. Здесь сосредоточивается низли­ яние высших космических Сущностей, выражающих себя как в становле­ нии звездных миров, так и в нашем становлении. "Небесных воль блистающий кристалл" — формула, применимая к Мировой Сальватэрре не только поэтически. Непрерывные волны благодати и силы изливаются с этих высот, из этих глубин. Чем помогут нам приблизиться к представлению о них такие слова, как сияющий благовест или звучащее сияние? То, на что могли намекать подобные полуобразы, осталось глубоко внизу, в мирах ангелов, в сакуале Высокого Долженствования, в Синклите Мира. Даже то, что пыталась выразить библейская легенда о лестнице Иакова, закан­ чивается здесь, пройдя сквозь весь Шаданакар. Великие сущности и вели­ кие существа восходят и сходят ступенями материального бытия от Саль­ ватэрры к земле и от земли к Сальватэрре. Она есть сердце планеты и ее внутреннее Солнце. Сквозь нее и только сквозь нее раскрываются выси, шири и глуби Духовной Вселенной, объемлющей и звездные архипелаги, и океаны метагалактики, кажущиеся нам столь пустынными. — 252 — ----------------------- Page 253----------------------- Глава 1.До мировой Сальватэрры Духовная Вселенная невыразима ни на каком языке и может быть пережита, конечно, лишь в отдаленнейших предчувствиях. Наивысшие ду­ ховные восхищения у мистиков христианства, высшая ступень экстаза у ин ­ дуистов, "абхиджна" Будды — все это суть состояния именно этих отдален­ ных предчувствий. Систематизирующий разум пытается влить их в твердые формы учений, чтобы приобщить к ним многих, и создает тусклые отблес­ ки, подобно учениям о Дао, о Плероме, об Эмпирее, о дыхании Парабра­ мы. Когда же странники по мирам иным говорят об Эдеме, как учители семитических религий, либо о чертогах Брамы и Вишну, о небесах иранских азуров или индуистских дэвов, о блаженной стране Сукхавати, даже о Нирване — они принимают за последнюю цель лишь отдельные сту­ пени внутри Шаданакара, отдельные вершины метакультур и наивысшие трансмифы религий, либо, наконец, реальность Мировой Сальватэрры. Когда человечество — физическое и уже внефизическое — закончит свой колоссальный цикл, когда закончат его и все царства планетарной Природы, — они полностью совпадут с этим планетарным раем. Тогда на­ чнется раскрывание Мировой Сальватэрры, как цветка, в готовый принять ее простор Духовной Вселенной. Солнце Мира будет сиять над этим цвет­ ком, принимая в свои небеса его благоухающее излучение. Но последняя цель будет и тогда еще безмерно далека; ныне же она лежит за пределами какого бы то ни было самого ослепительного предчув­ ствия. — 253 — ----------------------- Page 254----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара Глава 2. Логос Шаданакара Все неисчислимые мириады монад распадаются, насколько я знаю теперь, на две онтологически различные категории. Одна — монады бого­ рожденные. Их немного. Они крупнее масштабно, они непосредственно вышли из непостижимых глубин Творца, они предназначены к водительству мирами и с самого начала приступают к нему, не зная ни падений, ни сры ­ вов и в дальнейшем только возрастая от славы к славе, от силы к силе. Тайну их божественного рождения не постигает и никогда не постигнет ни ­ кто, кроме них самих. В Шаданакаре к числу богорожденных монад при­ надлежат Планетарный Логос, Звента-Свентана, демиурги сверхнародов, Великие Сестры и некоторые из Верховных Иерархий. Ни одна демониче­ ская монада Шаданакара не входит в их число, хотя следует знать, что Люфицер является монадой богорожденной — единственной из всех бого­ рожденных монад, совершившей богоотступничество. Другая категория — все остальные монады мира, монады богосотво­ ренные. Тайна их творения Богом может быть постигнута каждой из них, хотя, конечно, на чрезвычайно высокой ступени восхождения. Планетарный Логос — великая богорожденная монада, божествен­ ный разум нашей брамфатуры, древнейшая, самая первая из всех ее мо­ над. Ее отличие от всех остальных заключается в том, что она выражает собою, как Слово выражает Говорящего, одну из ипостасей Троицы: Бога- Сына. Логос Шаданакара совершает абсолютно непостижимый для нас путь восхождения и творчества по космической лестнице, и ни одной брам­ фатуры, исключая демонические, нет и не может быть без такой монады. Ибо одна такая монада появляется в каждой из брамфатур на заре ее и на всем протяжении становления всех ее сакуал остается средоточием Провиденциальных сил и Божественного Духа. Планетарный Логос сошел в Шаданакар, как только созданная иерархиями материальность брамфатуры стала способна вместить Его. Слой, в который он сошел сперва, стал впоследствии Ирольном. Творче­ ством Логоса этот слой был подготовлен к тому, чтобы принять множество юных богосотворенных монад: однако это творчество не смогло предохра­ нить Шаданакар от вторжения Гагтунгра; Планетарный Логос и сонмы светлых монад принуждены были вступить с ним в борьбу. Творились пре­ — 254 — ----------------------- Page 255----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара красные законы мира, чуждые страданию, смерти и какой бы то ни было тьме. Начало первому человечеству — ангельскому — было положено Са­ мим Планетарным Логосом и Лилит, существо которой было еще свобод­ но тогда от демонического эйцехоре. Одновременно с неустанной борь­ бой против демонического стана создавалась Олирна, создавались сакуалы Высокого Долженствования, Великих Иерархий, Верховных Сти­ хиалей и подготавливались те слои, которые стали сакуалами инвольтаций других планет. Солнца и Астрафайра. Некоторых слоев, созданных тогда, теперь уже нет: например, тех, куда поднимались в те времена, достигнув просветления, человекоангелы. И так как материальность этих существ не была отравлена никаким эйцехоре, восхождение ангелочеловечества не было омрачено никаким срывом. Под представлением о первородном грехе слезет понимать то, что произошло между Лилит и вторгшимся в ее мир Гагтунгром, — то, вслед­ ствие чего сатанинское семя — эйцехоре — несут с тех пор все существа, в создании чьих плотноматериальных цепей рода принимала или принимает участие Лилит. В демонических существах эйцехоре господствует даже над монадами, у остальных-в худшем случае над шельтами. Что касается ле­ генды об Адаме и Еве, то в ней до того перепутаны все слои, эры и иерар­ хии, что лучше совсем не трогать этого предания. Во всяком случае, общее искупление, то есть высветление всех эйцехоре, было бы в конце концов совершено Христом, если бы Его миссия в Энрофе не была оборвана. Зеркально отображая схождение ангельских монад в Шаданакар, Гагтунгр создал плотноматериальный слой, где обрели свою инкарнацию более мелкие демонические существа — те самые, что со временем превратились в чудовищ наших дней: уицраоров, велг, рыфр, игв, ангелов мрака. А параллельно восхождению ангелочеловечества стала возникать органическая жизнь в Энрофе, предназначенном царству животных. Это царство было задумано как грандиозное сообщество новых, юных, сотво­ ренных и творимых Богом монад, призванных сойти в наиболее плотные слои материальности, чтобы просветлить их. Когда же Гагтунгру удалось исказить законы жизни в Энрофе, наложить свою руку на животное цар­ ство и этим опрокинуть Провиденциальный замысел, силами Планетарного Логоса было создано второе человечество — титаны, назначение которых состояло в том же, что и у всех сообществ Света: в просветлении материи. Со временем они должны были перейти в Энроф и руководить там процес­ сами просветления животного царства и некоторых стихиалей — демони­ ческих или отставших. Новой катастрофой явились бунт и падение титанов. Крушение второго человечества послужило Гагтунгру источником такого возрастания его мощи, какого он не испытывал еще никогда. И если жи­ вотное царство было только заторможено им в своем развитии, а титаны — 255 — ----------------------- Page 256----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара сброшены в миры Возмездия и позднее вырвались оттуда, то Лунное чело­ вечество, созданное Планетарным Логосом и Его силами, после титанов претерпело еще более сокрушительный удар и, пройдя через фазу демо­ низации почти всех своих шельтов, исчезло с лица Энрофа совсем. Это со­ вершилось около 800 000 лет назад, когда в земном Энрофе человек на­ чал выделяться из животного царства, а в других трехмерных слоях Планетарным Логосом и Его станом было сотворено человечество даймо­ нов. Его творение было вызвано настоятельной необходимостью усиления стана Света и тем, что вытекающие из Отчего лона новые и новые мириа­ ды монад искали путей к спуску в плотноматериальные слои для их про ­ светления. Задача просветления животного царства на даймонов возложе­ на не была — их слои никак не связаны с животными, — но просветление отставших стихиалей было и остается одной из их задач. Что касается так называемой зари человечества, то есть эры выделе­ ния человеческого вида из царства животных, то это была необычайно унылая и угрюмая заря. Человечество пещерного века можно и должно жалеть, но не надо его идеализировать: оно было жестоко, низменно и грубо утилитарно. Оно не знало абсолютно ничего духовного, кроме ма­ гии, а магия утилитарна и корыстна по самому своему существу. Микро­ скопическое меньшинство медленно вынашивало непонятное никому чув­ ство Великих Стихиалей и первые побеги чувства красоты. Первым же массовым ощущением трансфизической стороны вещей было пережива­ ние разлитой везде арунгвильты-праны. Процесс медленного просачивания духовного в сферу сознания шел тысячелетие за тысячелетием, капля за каплей; временами накапливаются в подсознании, по прошествии веков, как бы известный заряд энергии, не­ кий духовный квант, и прорываются сразу в душу и разум личности. Это были первые люди светлых миссий, своего рода вестники. Вокруг них со­ здавались маленькие содружества, открывались ближайшие отрезки дорог совершенствования. Определенный рубеж во времени, когда это нача­ лось, указать трудно, но, во всяком случае, проблески заметны уже к кон ­ цу Кроманьона. Затем наступил долгий регресс, потом новые вспышки на Американском континенте, и, наконец, накануне образования Атлантиче­ ской культуры они слились уже в непрерывные цепочки света. Гибель Атлантиды поставила под угрозу всю духовность, достигнутую за эти невеселые столетия. Тончайшую ниточку удалось унести в Африку и через Суданскую культуру передать Египту. Другую ниточку перебросили в Америку. Наступили века мучительного волнения для всех сил Света, ибо натиск тьмы бывал таков, что нить порою воплощалась в одном-единствен­ ном человеке на земле. Легко ли представить себе его беспримерное оди­ ночество и бушевание мрака, жаждущего погубить его? Можно было бы — 256 — ----------------------- Page 257----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара назвать несколько странных, неизвестных имен, но лучше сказать, что эти вестники и герои духа на кровавой заре человечества впоследствии впле­ ли в дальнейшие свои гирлянды те прекраснейшие и ярчайшие цветы, чьи имена известны теперь каждому. Это Эхнатон, Зороастр, Моисей, Осия, Будда, Махавира, Лао-цзы, апостол Иоанн. Особенно жаркую борьбу вы­ держал будущий Гаутама Будда. Это было среди негритянского племени в области озера Чад, когда Суданской культуры еще не существовало, а уже тускнеющий огонь атлантической мудрости и духовности теплился в душе этого единственного человека. Нить, переданная в Америку, оборва ­ лась, и он оставался единственной свечой духа в Энрофе земного шара. С точки зрения позднейших мерил, прилагаемых к пророкам и вестникам, он был еще не так ярок, но он был один, и этим все сказано. Синклит Атланти­ ды был слишком географически далек, чтобы оказывать ему действенную помощь; воспринять же помощь других сил Света своим бодрствующим дневным сознанием он еще не умел, и ему казалось, что он выдерживает нескончаемую битву во мраке абсолютно один. К счастью, на исходе той его инкарнации у него появилось несколько достойных учеников, и дело было спасено. В этом-то и невероятность его подвига: без Синклита! В соответствующем нашему Энрофу мире даймонов, Жераме, Пла­ нетарный Логос воплотился около 10 000 лет назад, когда у нас пережи­ вала свой расцвет Атлантида. Прервать или исказить Его миссию в мире даймонов Гагтунгру не удалось, физически умертвить Его воплощение раньше, чем оно исполнилось всей полнотой сил Логоса, — тоже; путь Ло­ госа в мире даймонов превратился в Его апофеоз, и вся эта сакуала всту­ пила на путь последовательных просветлений. Миссия Логоса по отноше­ нию к миру даймонов была подобна Его позднейшей миссии по отношению к нашему человечеству, но там она была доведена до победо­ носного конца, и это повлекло за собой ускоренное развитие этой сакуа­ лы. Прежде чем достичь вочеловечивания, которое бы вполне отразило Его сущность. Великий Дух исполнил подготовительный спуск, воплотив­ шись около 7 000 лет назад в Гондване. Там Он был великим учителем. Однако человечество еще не было готово принять духовность, низливав­ шуюся через воплощенный Логос. Было основано лишь глубокое и чистей­ шее эзотерическое учение, брошены первые семена, перенесенные ветра­ ми истории на почву других стран и культур: в Индию, Египет, Китай, Иран, Вавилонию. Воплощение Логоса в Гондване еще не носило харак­ тера такой полноты, какая позднее проявилась в Иисусе Христе; оно было, в сущности, подготовкой. Народ, культура, страна, долженствовавшие стать ареной жизни Христа, определились, конечно, не сразу. Как необходимое условие, ну­ — 257 — ----------------------- Page 258----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара жен был четкий монотеизм, исповедуемый не единицами, а воспринятый уже массой народа. Без этого отсутствовала бы психологическая почва, необходимая для откровения Бога-Сына. Но географические и историче­ ские условия, определившие культурный и религиозный характер народов Индии и Китая, не дали монотеистической идее способов проникновения в сознание народных масс. И монотеистическое учение Лао-цзы, и такие же тенденции в брахманизме остались почти эзотерическими доктринами. Все ограничивалось духовными восхищениями отдельных высоких душ и уеди­ ненными теософскими спекуляциями. Беспримерная религиозная одарен­ ность народов Индии обусловила восприятие ими откровения многих Вели­ ких Иерархий и создание синклита, не сравнимого ни с одним другим по своей численности. Но могучий пантеон Индии как бы заслонял собою еще более высокую реальность Мировой Сальватэрры. Индийское религи­ озное сознание издавна привыкло к представлению о воплощении иерар­ хий в облике людей и даже животных; поэтому оно не в состоянии было бы воспринять совершенную исключительность и особенность вочеловечива­ ния Планетарного Логоса, его полную принципиальную несхожесть ни с аватарами Вишну, ни с инкарнациями каких бы то ни было других светлых сил. Буддизм, мощный своей этической стороной, избегают четкой поста­ новки проблемы Абсолюта. Будда, как и Махавира, считал, что в деле спа­ сения человек должен полагаться только на самого себя. В этом заблужде­ нии сказалась отрицательная сторона того страшного духовного опыта, который он приобрел во время своего одинокого горения среди планетар­ ной ночи, — опыта, который он вспомнят, став Гаутамой, но который он не смог, очевидно, осмыслить до конца. Так или иначе, буддийское учение, уклонявшееся от прямого обращения к Единому, своим широким распро­ странением в Индии окончательно вычеркнуло эту страну из числа воз­ можных арен воплощения Планетарного Логоса. В XIV веке до нашей эры была произведена первая в мировой исто­ рии попытка сделать отчетливо формулированный солнечный монотеизм всенародной религией. Это произошло в Египте, и исполинская фигура фараона-реформатора до сих пор возвышается над горизонтом минувших веков как образ одного из первых пророков в истории. Какое полное оди­ ночество должен был испытывать этот гениальный поэт и провидец, закан­ чивая свой вдохновенный гимн Единому Божеству трагической жалобой: "И никто не знает Тебя, кроме сына Твоего, Эхнатона!" Впрочем, понимать эту жалобу с абсолютной буквальностью нельзя: был по крайней мере один человек, разделявший его одиночество. Роль царицы Нефертити, его жены, как вдохновительницы и участницы религи­ озной реформы вряд ли может быть кем-либо преувеличена. Эта изуми­ тельная женщина прошла по золотистым пескам своей страны посланни­ — 258 — ----------------------- Page 259----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара цей того же Небесного Света, что и ее супруг, и уже давно они оба, нераз­ рывно связанные творчеством и божественной любовью на всех путях, до­ стигли высочайших миров Шаданакара. Попытка Эхнатона претерпела, как известно, крушение. Не только основанный им культ, даже само имя реформатора было стерто с анналов египетской историографии; историческая истина восстановлена лишь в конце XIX века усилиями европейских археологов. Вместе с крушением этого замысла и с длительным, устойчивым господством многобожия выпал из числа возможных арен воплощения Христа также и Египет. До ясного единобожия не смог развиться и маздеизм в Иране. Колос ­ сальный трансмиф этой религии не был вмещен ее мифом даже в малой доле. Ответственность за это падает, конечно, не на ее основателей, ибо они, и в первую очередь сам Зороастр, подготовили религиозную форму, достаточно емкую для вмещения огромнейшего содержания. Ответствен ­ ность несут уицраоры Ирана и его шрастр. Их отображение в Энро­ фе — империя Ахеменидов — сумела затормозить всякое духовное разви­ тие, вызвать окостенение религиозных форм маздеизма, заглушить его мистику, окаменить этику, направить не на религию, а на себя поток эсте­ тики, а душевную энергию сверхнарода переключить на создание велико ­ державной государственности. Когда эта империя, наконец, пала и Со ­ борная Душа Ирана была на краткое время освобождена, сроки были упущены. Религия Митры, распространившаяся тогда, носит на себе отпе­ чаток творчества слишком поспешного, откровения слишком неотчетливо­ го. Взор Избирающего остановился, наконец, на еврействе. Метаисторическое исследование Библии дало возможность просле­ дить, как инспирировались пророки демиургом этого народа; как искажен ­ но, но все-таки его голос улавливали создатели книг Иова, Соломона, Иисуса Сираха; как вначале примешивалась к этому откровению, снижая его, инспирация из Шалема, от стихиали горы Синай, духа сурового, жесткого и упорного; и как потом книги Ветхого Завета начинают все бо ­ лее омрачаться нотами гнева, ярости, воинственности, безжалостной тре ­ бовательности: характерными интонациями уицраоров. Но монотеизм, как всенародная религия, был необходим, и здесь, именно здесь он был все- таки дан; в этом историческая и метаисторическая заслуга еврейства. Важно то, что, несмотря на бесчисленные подмены, вопреки спутанности инстанций, вдохновлявших разум и творческую волю создателей Ветхого Завета, монотеистическая религия сокрушена не была и под Я библейских книг можно, хотя, конечно, не всегда, понимать Всевышнего. Насколько метаисторическое познание допускает понимание задач Христа, стоявших перед Ним в Его земной жизни, настолько их можно определить пока следующим образом. Приобщение человечества Духов­ — 259 — ----------------------- Page 260----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара ной Вселенной вместо догадок о ней при помощи спекулятивной филосо­ фии и одиноких предчувствий; раскрытие в человеке органов духовного воспринимания; преодоление закона взаимной борьбы за существование; разгибание железного кольца Закона кармы; упразднение в человеческом обществе закона насилия и, следовательно, государств; превращение че­ ловечества в братство; преодоление закона смерти, замена смерти мате ­ риальным преображением; возведение людей на ступень богочеловече­ ства. О, Христос не должен был умирать — не только насильственной, но и естественной смертью. После многолетней жизни в Энрофе и разрешения тех задач, ради которых Он эту жизнь принял, Его ждала трансформа, а не смерть — преображение всего существа Его и переход Его в Олирну на глазах мира. Будучи завершенной, миссия Христа вызвала бы то, что че­ рез два-три столетия на земле вместо государств с их войнами и кровавы­ ми вакханалиями установилась бы идеальная Церковь-Братство. Число жертв, сумма страданий и сроки восхождения человечества сократились бы неизмеримо. Основанию Христом Церкви в Энрофе предшествовало низлияние сил Приснодевы-Матери, другой ипостаси Троицы, в высшие миры Шада­ накара. Это низлияние не носило характера личного, не заключалось в нисхождении какой-либо богорожденной монады. Не было это низлияние Женственности и первым по времени. Первое низлияние Женственности за период существования нашего человечества имело место на четырнадцать или двенадцать веков ранее, и отголоски интуитивного понимания этого факта можно найти в некоторых мифах, где он, впрочем, нерасчленимо сливается с преданиями о жертвенных нисхождениях соборных душ сверх­ народов в темные слои, как это мы видим, например, в Вавилонии. Но два раза именно в Вавилонии, и второй раз именно в эпоху первого низлияния Женственности принимала воплощение в человеческом облике та светлей­ шая из богосотворенных монад, которой впоследствии предстояло стать Матерью Планетарного Логоса на земле. Ее жизненный путь в тот раз не вывел Ее из пределов небольшого города в Сеннааре; Она была там вели­ кой праведницей и претерпела казнь. В момент Ее смерти Мировая Жен­ ственность просветлила все Ее существо, и это предопределило то, что Она впоследствии стала Богоматерью. Еще же раньше, до Вавилонии, Она жила в Атлантиде, где была простою прекрасной женщиной, матерью мно ­ гих детей, а до Атлантиды, на самой заре человеческой цивилизации — в маленьком городке Центральной Америки. Городок этот совершенно за­ быт, и его бедные останки никогда не будут извлечены из-под тропических зарослей Гондураса или Гватемалы. Раньше, в эпоху первобытных об­ ществ, монада грядущей Богоматери в человеческом облике не рожда­ лась. — 260 — ----------------------- Page 261----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара Второе низлияние сил Мировой Женственности в Шаданакар вызва­ ло, как эхо, в Энрофе как бы смягчение душевной каменности в существе многих людей: без этого образование Церкви на земле Иисусом Христом было бы вообще невозможно. Христианские церкви в том прерванном, не­ завершенном виде, в каком они знакомы нам по истории, суть бледные, зачаточные, ограниченные и искаженные отображения Церкви Шаданака­ ра, пребывающей в наивысших слоях. В возрасте от четырнадцати до тридцати лет Иисус находился в Ира­ не и Индии, где Он прошел сквозь наиболее глубокую мудрость, достигну­ тую тогда человечеством, и оставил ее далеко за Собою. Почему Иисус не облек в письменную форму изложение Своего уче­ ния? Почему предпочел доверить эту задачу Своим ученикам? Ведь, даже будучи боговдохновляемыми, евангелисты оставались людьми, а великий враг не дремал, и даже на книгах Нового Завета явственно различается местами его искажающее прикосновение. Но Христос не мог изложить Своего учения в книге потому, что учением были не только слова Его, но вся Его жизнь. Учением было непорочное зачатие и Его рождение в тихую вифлеемскую ночь, озаренную пением Ангелов; Его беседа с Гагтунгром в пустыне и Его странствия по галилейским дорогам; Его нищета и Его лю­ бовь, исцеления больных и воскрешения мертвых, хождение по водам и преображение на горе Фавор. Его мученичество и воскресение. Такое учение могло быть изложено, хотя бы с пробелами и ошибками, только жи­ выми свидетелями этого божественного жизненного пути. Но в пробелы вкрался исконный враг; проникая в человеческое сознание авторов Еван­ гелия, он сумел извратить многие свидетельства, исказить и омрачить идеи, снизить и ограничить идеал, даже приписать Христу слова, которых Спаси­ тель мира не мог произнести. У нас еще нет способов отслоить в Евангелии подлинное от ошибочного, нет точных критериев, нет очевидных доказа­ тельств. Каждому, читающему Новый Завет, следует помнить лишь, что учение Христа — это вся Его жизнь, а не слова только; в словах же, Ему приписываемых, истинно все, что согласно с духом любви, ошибочно все, отмеченное духом грозным и беспощадным. Трудно сказать, с какого момента земной жизни Иисуса в душе Его возникла тревога, сомнение в исполнимости Его миссии во всей ее полно­ те. Но в последний период Его проповеднической деятельности все отчет ­ ливее сквозит в Его словах — насколько мы знаем их по Евангелию — го­ товность к тому, что господин темных сил может оказаться временным, частичным победителем. Действительно, видимой формой такой частичной победы явились предательство Иуды и Голгофа. Субъективный мотив предательства Иуды заключался в том, что Хри­ стос Своим вочеловечением разрушил в душе Иуды еврейскую мечту о — 261 — ----------------------- Page 262----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара Мессии как о национальном царе, владыке мира. Эта мечта горячо пыла­ ла в сердце Иуды всю его жизнь до самого дня его встречи с Иисусом, и ее крушение было для него великой трагедией. В божественности Иисуса он не испытывал ни малейшего сомнения, и предательство явилось актом смертельной ненависти, отчетливо осознанным богоубийством. Тридцать сребреников, вообще мотив жадности был лишь наскоро предпринятой маскировкой: не мог же он обнажать перед людьми истинных мотивов сво­ его преступления! Именно характер этих истинных мотивов вызвал такую беспримерно тяжелую форму кармического возмездия, какою было его ниспадение в Журщ. Отсюда ясно, какое необъятное значение имели события, развернув­ шиеся в Иерусалиме после торжественного вступления Иисуса Христа в этот город. К этому моменту Планетарный Логос еще не мог подготовить Свое воплощение к трансформе; Голгофа обрекала Его на мучительную человеческую смерть. Избегнуть казни Он не хотел, хотя и мог: это было бы отступлением, да и все равно, Гагтунгр умертвил бы Его несколько поз­ же. Но после смерти для Него оказалась возможной трансформа иного рода: воскресение. А между этими двумя актами совершилось то потряс­ шее Шаданакар нисхождение Его в миры Возмездия и раскрытие вечно замкнутых врат этих миров, воистину стяжало Иисусу имя Спасителя. Он прошел сквозь все слои магм и ядра; непреодолимым оказался только по­ рог Суфэтха. Все остальные пороги были сдвинуты, запоры сорваны, стра­ дальцы подняты — одни в миры Просветления, другие в шрастры, третьи в верхние слои Возмездия, начавшие преобразовываться из вечных страда­ лищ во временные чистилища. Так было положено начало великому, позднее все возраставшему смягчению Закона кармы. Физическое тело Спасителя, покоившееся во гробе, просветлилось и, будучи возвращено к жизни, вступило в иной, более высокий слой трех­ мерной материальности — в Олирну. Те свойства плоти Его, которые были замечены апостолами между Его воскресением и вознесением, — способ­ ность прохождения сквозь предметы нашего слоя и, вместе с тем, способ­ ность принимать пищу, способность необычайно быстрого преодоления пространства, — объясняются именно этим. Та же новая, вторая, трансфор­ ма, которая описана в Евангелии как вознесение, была не чем иным, как переходом Спасителя из Олирны еще выше, в следующий слой из числа тогда существовавших. Спустя некоторое время Он провел через транс ­ форму Богоматерь Марию, а еще несколькими десятилетиями позднее — апостола Иоанна. Впоследствии совершались трансформы и некоторых других великих человеческих душ. Постепенно восходя от силы к силе, уже девятнадцать веков возглав­ ляет Воскресший борьбу всех светлых начал Шаданакара против демони ­ — 262 — ----------------------- Page 263----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара ческих начал. В первые века христианства были созданы новые просветля­ ющие слои — Файр, Нэртис, Готимна, потом Уснорм, и движение многих миллионов просветляемых через эту сакуалу было убыстрено. Через хри­ стианские церкви низливался могучий поток духовности, истончая и про­ светляя все больше человеческих душ; возникли и расцвели блистающие затомисы христианских метакультур с их многолюдными, все светлее ста­ новившимися синклитами. Грандиознейший процесс превращения страда­ лищ в чистилища к нашему времени достиг едва ли половины своего пути: ждет преобразования сакуала Магм, а самые чистилища должны посте ­ пенно измениться еще более. Элемент возмездия из них будет устранен совсем; для душ с отягченным эфирным телом его заменит такая духовная помощь им со стороны синклитов, которую можно уподобить не наказа­ нию, а только врачеванию. За эти века Богоматерь Мария исполнила Свое восхождение из мира в мир. Помощница всех страждущих, особенно всех мучающихся в преисподних, Всеобщая Заступница и Великая Печальница за всех и за вся, Она, так же как Ее Сын, пребывает в Мировой Сальватэрре, прини­ мая для нисхождения в другие слои светозарно-эфирное облачение. Спа­ ситель, пребывающий, как Планетарный Логос, во внутреннем чертоге Сальватэрры, уже много столетий обладает властью облекаться в создава­ емые Им светоносно-эфирные тела: таким Он нисходит в затомисы, обща­ ясь там с синклитами метакультур. Его мощь возросла неизмеримо; однако смысл процессов, совершавшихся в эти два тысячелетия в наивысших ми­ рах Шаданакара, мы воспринять сейчас еще не в состоянии, хотя с точки зрения метаистории в них заключается, очевидно, самое главное. Но если потусторонняя борьба Иисуса Христа с демоническими си­ лами ознаменовалась рядом мировых побед, то недовершенность Его мис ­ сии в Энрофе сказалась в неисчерпаемом множестве трагических след­ ствий. Самое учение оказалось искаженным, перепутанным с элементами Ветхого Завета, — как раз теми элементами, которые преодолевались жизнью Христа, а если бы эта жизнь не оказалась оборвана, были бы преодолены окончательно. Основная особенность этих элементов — при­ внесение в образ Бога черт грозного, безжалостного судьи, даже мстите­ ля, и приписывание именно Ему бесчеловечных законов природы и нрав ­ ственного возмездия. Эта древняя подмена служит немалым тормозом на восходящем пути души: спутанность в сознании божественного с демони­ ческим заставляет свыкнуться с идеей оправданности, предвечности и неизменности тех самых законов, ответственность за которые несет Гаг­ тунгр и которые должны быть облегчены, одухотворены, изменены в корне. Такое снижение уровня этического понимания естественно ведет к сосре­ — 263 — ----------------------- Page 264----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара доточению внимания на своем личном спасении, а импульс социального сострадания и активное стремление к просветлению мира оказываются в параличе. Недовершенность миссии Христа сказывается и в том, что материаль­ ное начало в природе и плотское в человеке не дождались предназначен­ ного им просветления во всеобщих масштабах, а не в одном только есте­ стве Самого Христа. И, оставшись непросветленными, они были выброшены христианскою церковью за пределы того, что обнималось ею, что ею принималось и благословлялось. Таинства крещения и причащения отрезали неофита от языческого оправдания самодовлеющего плотского начала; никакого же иного осмысления, высшего, не давалось. Эта аскети­ ческая тенденция христианства, едва смягченная компромиссным институ­ том таинства бракосочетания, эта поляризация понятий "духа и плоти", ко ­ торую влекло за собой христианство во всех охваченных им культурах и которая привела в конце концов к безрелигиозной эре цивилизации, — все это не было простой случайностью или хотя бы явлением только одного ис­ торического плана. Напротив, в этом отразилась особенность, свойствен­ ная христианству в его метаисторической судьбе, — особенность, предопределенная именно оборванностью миссии Христа в Энрофе. Главное же, в Энрофе вообще не совершилось коренного сдвига. За­ коны остались законами, инстинкты — инстинктами, страсти — страстями, болезни — болезнями, смерть — смертью, государства — государствами, войны — войнами, тирании — тираниями. Образование церкви в человече­ стве, обремененном прежней самостью и не огражденном от темных инспираций, не могло вызвать того стремительного прогресса — . духовно­ го и нравственного, который совершился бы, если бы Гагтунгр не оборвал жизнь Христа. Поэтому девятнадцать веков человечество двигалось по из ­ ломанному, зигзагообразному, неравномерному и односторонне сужен­ ному пути: он — равнодействующая между работой Провиденциальных на­ чал и яростным воздействием Гагтунгра. Половинчатый характер победы великого демона поверг его в дли­ тельное состояние, которое ни с каким человеческим, кроме предельной ярости, сравнить невозможно. Это неистовое бушевание доносилось и в Энроф, порождая небывалые волнения на поверхности всемирной исто­ рии. Ряд тиранов-чудовищ на престоле Римской империи, которым ознаме­ новался I век новой эры, их злодеяния, не сравнимые ни с чем, бывшим до или после них, их неподдающаяся рациональному толкованию кровожад­ ность, гордыня, бешенство, их нечеловеческая изобретательность в обла­ сти придумывания новых способов мучительства, уродливая искаженность их творческого импульса, побуждавшая их воздвигать сооружения, неслы­ ханные по своей грандиозности, но либо потакавшие самым низменным — 264 — ----------------------- Page 265----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара инстинктам масс, как Колизей, либо совершенно бессмысленные, как аб­ сурдные начинания Калигулы, — все это отголоски неистовства того, кто увидал, что извечный враг его хотя и задержан на Своем пути, но стал мо ­ гущественнее и теперь будет возрастать от славы к славе. Уже за несколько веков до Христа Гагтунгром было найдено внуши­ тельное оружие: удалось воплотить в соответствующих слоях некие огром ­ ные по масштабу демонические существа и начать в Вавилоно-Ассирии и Карфагене первую династию уицраоров. Один из ее отпрысков, уицраор еврейства, добросовестно помог своему господину в его борьбе с Христом во время жизни Спасителя в Энрофе: без этого уицраора вряд ли оказа­ лось бы возможным захватить полностью волю Иуды Искариота и многих пастырей еврейства, воображавших, что преследованием и казнью Христа они защищают интересы своего народа. Но и помимо этого, "Умный дух" хорошо понимал, что создание двух, трех, нескольких хищных существ од ­ ного плана, одного слоя приведет, по закону борьбы за существование, к победе сильнейшего из них, пока сильнейший из сильнейших не распро­ странит в будущем на все шрастры власть свою, а на весь земной Энроф — власть своих человекоорудий. Так будет подготовлено все для абсолютной тирании. Именно в осуществление этой мысли были созданы династии уицраоров также в Иране и Риме, и римская оказалась сильнее других. Похоже на то, что в I веке, уже после воскресения Христа, главная надежда Гагтунгра возлагалась именно на Форсуфа — уицраора Римской мировой державы. Более того: кажется, что даже силы синклитов тогда не обладали уверенностью в том, что бешенство Гагтунгра, удваивавшее его силы, не приведет в близком будущем к явлению антихриста и не сократит сроков первого зона, умножив тем самым число духовных жертв до не­ представимых размеров, а задачи второго зона усложнив до крайности. Этой тревогой объясняется та апокалиптическая, правильнее сказать эсха­ тологическая, настроенность, то ожидание конца мира в недалекие дни, которое охватило христианские общины и еврейство в первые десятилетия после воскресения Христа. К счастью, эти опасения не оправдались: сил Гагтунгра в ту пору хватило лишь на фантастически нелепые кровавые без­ умства кесарей да на попытки истребить христианскую церковь физиче­ ски. Однако уже в середине I века намечается и другая линия в деятельно­ сти Гагтунгра. Пользуясь тем, что миссия Христа в Энрофе осталась недовершенной и поэтому основанная Им церковь, вместо всемирного апофеоза, едва теплится в виде нескольких маленьких общин под грузны­ ми пластами государственных институтов, созданных уицраорами, и под косными толщами инвольтированных ими психологий, — силы Гагтунгра на­ чинают вмешиваться в жизнь самой церкви. Выдвигается высокоодаренная — 265 — ----------------------- Page 266----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара и глубоко искренняя в своем порывании к Христу волевая личность, в кото­ рой еврейская навязчивость и агрессивная еврейская суровость сочетают­ ся с рассудочно-правовым сознанием римского гражданина. Этот человек был носителем некоей миссии, безусловно светлой, но указанные личные и наследственные черты его извратили понимание этой миссии им самим. Вместо продолжения Христова дела, вместо укрепления и высветления церкви духом любви, и только этим духом, тринадцатый апостол разверты­ вает громадную, широчайшую организационную деятельность, цементи­ руя разрозненные общины строгими уставами, неукоснительным единона­ чалием и даже страхом, так как опасность быть выброшенным, в случае ослушания, из лона церкви порождала именно духовный страх. То обстоя­ тельство, что апостол Павел никогда не встречал Иисуса Христа при Его жизни и был, следовательно, лишен всего того благодатною, что исходило непосредственно от Иисуса, — это обстоятельство не менее многозначи­ тельно, чем и другое: то, что Павел не испытал, как остальные апостолы, схождения Святого Духа. И однако остальные апостолы как бы отодвига­ ются на второй план, каждый из них сужает свою деятельность до локаль­ ных задач, до создавания христианских общин в той или другой стране, а лишенный благодати Павел постепенно оказывается центральной фигу­ рой, возвышающейся надо всеми общинами, все их объединяющей и всем им диктующей то, что ему кажется продолжением Христова дела. Это, быть может, первое явственное проявление решимости Гагтунгра в корне изменить демонический план. К концу I века внезапно меняется об­ становка и вся атмосфера на верхах римской государственности. Послед­ ний изверг на престоле, Домициан, падает жертвой заговорщиков. Эра ке­ сарских безумств резко прерывается. Дальше на протяжении целого столетия сменяются на престоле вполне достойные монархи. Они, конеч­ но, выполняют то, к чему обязывает их логика власти, то есть воля уицрао­ ра Форсуфа, стараются укрепить ту государственную систему, которая обеспечивала уицраору такой неисчерпаемый приток красной питатель­ ной росы (она называется шавва), но не видно уже ни прежних воспален­ ных мечтаний о всемирном единодержавии, ни бредовых строительных за­ мыслов, ни "живых факелов", то есть облитых смолой и подожженных христиан, которыми озарял свои оргии Нерон. Государственная жизнь вхо ­ дит в более или менее нормальное русло. Другими словами, Форсуф за­ ботится о продлении своего существования, но стремлений ко всемирной власти ему более не внушается. Ось высшего демонического плана изме­ нилась. Идея довести Римскую империю до стадии планетарного владыче­ ства — отброшена. Во главу угла кладется другая: захватить христианскую церковь изнутри. — 266 — ----------------------- Page 267----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара При всех искажениях, вызванных в христианстве духовной ограни­ ченностью человеческих тысяч, его создававших, христианская церковь (а позднее — церкви) являла собой устье могучего духовного потока, низли­ вавшегося с планетарных высот. В глазах "Умного духа" церковь стала фактором первостепенной важности и для захвата ее изнутри были ис­ пользованы все средства. Семитическая религиозная исключительность, греческий духовный сепаратизм, римская безжалостность и жажда полити­ ческой гегемонии во что бы то ни стало — все было привлечено на помощь во втором, третьем, четвертом, пятом веках христианской эры. Для дости­ жения основной цели этого было, конечно, мало, но отвлечь церковь от ее прямых задач, замутить ее духом ненависти, увлечь ее в океан политиче­ ских волнений, подменить непреходящие духовные цели злобод­ невно-житейскими, подчинить восточную ее половину власти императоров, а западную — идеям ложно понятой теократии удалось вполне. Церковь становится миродержавной силой — тем хуже для нее! Человечество еще далеко от той нравственной высоты, на которой возможно сочетать миро ­ державное водительство с этической незапятнанностью. Моя неосведомленность мешает мне — не говорю уж, нарисовать па­ нораму девятнадцативековой борьбы Гагтунгра с силами Воскресше­ го, — но даже наметить хотя бы главные ее этапы. Более или менее ясны для меня только отдельные, очень немногие ее звенья. Так, например, уясняется мало-помалу метаисторическое значение личности и деятельности Мухаммеда. Стоя на точке зрения какой-либо ор ­ тодоксии, мусульманской или христианской, сравнительно легко дать ту или иную, положительную или отрицательную оценку этой деятельности. Но, стремясь сохранить объективность, неизбежно наталкиваешься на та­ кие соображения и доводы, противоречивость которых не позволяет выне­ сти окончательного суждения. Казалось бы, не подлежат сомнению ни ре­ лигиозная гениальность Мухаммеда, ни его искренность, ни его вдохновленность высокими идеалами, ни та особая огненная убедитель­ ность его проповеди, которая заставляет признать в нем подлинного про­ рока, то есть вестника мира горнего. С другой стороны, непонятно, в чем же, собственно, можно усмотреть прогрессивность его учения сравнитель ­ но с христианством; если же такой прогрессивности в его учении не заклю­ чено, то зачем оно было нужно человечеству? Отношение к Мухаммеду как к пророку ложному тоже не помогает уяснению дела, так как остается совершенно непонятно, каким образом религиозное лжеучение смогло все-таки сделаться неким каналом, по которому духовность изливается в толщу многочисленных народов, пламенным поклонением Единому Богу поднимая ввысь миллионы и миллионы душ. — 267 — ----------------------- Page 268----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара Метаисторическое познание дает на эти вопросы неожиданный от­ вет, одинаково неприемлемый, к сожалению, ни для христианской, ни для мусульманской ортодоксии. Дело в том, что правильный ответ может быть нами найден, только если мы убедимся, что Мухаммед явился в тот истори­ ческий момент, когда Гагтунгром было уже подготовлено появление на ис­ торической арене подлинного лжепророка. То была фигура огромного масштаба, и столь же огромна была бы духовная опасность, в лице этого существа нависшая над человечеством. Лжепророк должен был оторвать от христианства ряд окраинных народов, воспринявших эту религию по­ верхностно, увлечь за собой ряд других наций, к христианству еще не при­ мкнувших, а в самом христианстве возбудить сильнейшее движение пря­ мой демонической направленности. Несовершенство христианской церкви было почвой, на которой подобное ядовитое семя могло бы дать богатей­ ший плод, завершившись водворением у кормила духовной и государ­ ственной власти группы явных и тайных приверженцев Гагтунгра. Пророк Мухаммед был носителем высокой миссии. Смысл ее сводил­ ся к тому, чтобы, вовлекая в движение молодой и чистый арабский народ, едва-едва прикоснувшийся к христианству, вызвать его силами в христи­ анской церкви пламенное движение в сторону религиозной реформации, в сторону очищения христианства от крайностей аскетизма, с одной сторо­ ны, от подчиненности церкви государственным властям — с другой, от те­ ократического единовластия, которого уже добивалось папство, — с тре­ тьей. Но Мухаммед был не только религиозным проповедником, он был гениальным поэтом, даже больше поэтом, чем вестником мира горнего: он был одним из величайших поэтов всех времен. Эта поэтическая гениаль­ ность, в сочетании с некоторыми другими свойствами его натуры, увлекала его в сторону от неукоснительного прямого религиозного пути. Струя могу­ чего поэтического воображения вторглась в русло его религиозного твор­ чества, искажая и замутняя то откровение, которое было ему дано. Вместо реформы христианства Мухаммед позволил себя увлечь идеей создания новой, чистейшей религии. Он и создал религию. Но так как откровения достаточного для того, чтобы сказать воистину новое слово после Христа, у него не было, то созданная им религия оказалась не прогрессивной, сравнительно с учением Христа, а регрессивной, хотя и не ложной, и не демонической. Эта религия действительно вовлекла в свой поток те наро ­ ды, которые без Мухаммеда стали бы добычей того, кого подготавливал Гагтунгр. Поэтому окончательная оценка роли Мухаммеда не может быть ни полностью отрицательной, ни полностью положительной. Да, это был пророк, и религия, им созданная, — одна из великих религий правой руки; да, появление этой религии уберегло человечество от больших духовных катастроф. Но, отрицая многие основные идеи христианства, эта религия регрессировала к упрощенному монотеизму; она, в сущности, не дает ни­ — 268 — ----------------------- Page 269----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара чего нового, и теперь понятно, почему в числе Великих Трансмифов, в чис­ ле пяти хрустальных пирамид, блистающих на высотах Шаданакара, нет трансмифа ислама. Здесь я укажу еще лишь на одну линию демонического плана, без знания которой нельзя понять дальнейшего и которая должна превратиться в свое время — и в истории, и в метаистории, — если можно так сказать, в основную магистраль. Говоря о том, что никакой демон, сколь масштабно-грандиозен он ни был бы, не в состоянии породить ни одной монады, я надеялся, что на это обстоятельство будет обращено должное внимание. После вочеловечения Планетарного Логоса решающей ареной борьбы сделалось человечество, и в демоническом разуме выкристаллизовалась мечта: создать, пусть медленно, такое человекоорудие, которое в силах было бы осуществить в историческом плане абсолютную тиранию и превращение населения зем­ ли в дьяволочеловечество. Опять проявилась творческая скудость демони ­ ческих начал: ничего самостоятельного измыслить не удавалось; можно было только отдаться законам мышления "по противоположности" и рисо­ вать себе картины, зеркально-искаженно противопоставляемые силам и путям Провидения. Космосу противопоставлялся антикосмос, Лого­ су — принцип формы, Богочеловечеству — дьяволочеловечество, Хри­ сту — антихрист. Антихрист! Введением этого понятия в круг настоящей концепции я отпугну больше читающих, чем, может быть, отпугнул всем рядом предше­ ствующих глав. Понятие это дискредитировано многократно: и плоским, мелким, вульгаризированным содержанием, влагавшимся в него, и злоупо­ треблениями тех, кто своих политических врагов провозглашал слугой ан ­ тихриста, и неоправдавшимися прорицаниями тех, кто в чертах давно про ­ мчавшихся исторических эпох уже усматривал черты наступающего антихристова царства. Но если бы введением этого воскрешаемого поня­ тия я отпугнул в десять раз больше человек, чем отпугну, — все равно поня­ тие антихриста сюда введено, крепчайшими нитями со всей концепцией связано и не будет из нее устранено до тех пор, пока она сама существу­ ет. Так как Гагтунгр не в состоянии творить монад, а демонические мона ­ ды быть воплощенными в человечестве не могут, то ему оставалось воспользоваться для своего замысла одной из монад человеческих. Какую темную миссию ни осуществлял бы человек, какой страшный след ни оста ­ вил бы он в истории, все это темное исходит не от его монады, а от его шельта. Демонизироваться может только шельт, но не человеческая мона­ да. В тех редчайших случаях, как с родоначальником царства игв или с Клингзором, когда личность, достигнув предельно ясного сознания, совер­ — 269 — ----------------------- Page 270----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара шает богоотступничество, совершает его не монада, а только шельт. При этом совершается нечто воистину жуткое: отказ от собственной монады именно потому, что она не может санкционировать богоотступничества, и полное вручение себя — то есть шельта и всех его материальных облаче­ ний — воле и власти Гагтунгра. Связь между монадой и шельтом прерыва­ ется. Монада удаляется из Шаданакара, чтобы начать свой путь сызнова где-то в иных брамфатурах, а шельт или отдается какой-либо демониче­ ской монаде, по каким-нибудь причинам еще не имеющей шельта, или ста­ новится непосредственным орудием Гагтунгра, причем отсутствие монады восполняется отчасти воздействием его собственного духа. В обоих случа­ ях шельт демонизируется окончательно, то есть происходит постепенное перерождение его материальной субстанции: сиайра — материальность, созданная светлыми силами брамфатуры, заменяется так называемой аг­ гой — материальностью демонического происхождения; то же происходит и с астральным телом. (Структурно агга отличается от сиайры тем, что она лишена микробрамфатур, а составляющие ее элементарные частицы — не одушевленные и даже частично разумные существа, как в сиайре, но мертвые неделимые материальные единицы. Агга состоит всего только из одиннадцати типов таких темных антиатомов, представляя собой бесчис­ ленное множество их комбинаций.) — Естественно, что существа с подоб­ ными демонизированными шельтами и астралами не могут более рождать­ ся ни в каких слоях, кроме демонических. Таким образом, возможность инкарнации в человечестве для них оказывается исключенной. А так как замысел создать антихриста имел в виду именно воплоще ­ ние его в человечестве, то Гагтунгру оставалось одно: захватить одну из че­ ловеческих монад, оборвать с нее все, одевающие ее покровы сиайры, то есть шельт, астрал и эфир, и постепенным трудом создать для нее другие покровы из агги. Уничтожение ее прежнего, светлого шельта не находилось во власти Гагтунгра, но, лишенный монады, как бы духовно обезглавлен­ ный, он мог бы пребывать в состоянии неограниченно долгой духовной ле­ таргии где-то в своеобразном трансфизическом склепе, в закоулках Гашшарвы. Похищение монады требовало неимоверных усилий и длитель­ ной подготовки. Оно удалось только в IV веке нашей эры, когда Гагтунгр сумел вырвать из Ирольна одну человеческую монаду, в прошлом прохо­ дившую некогда через инкарнацию еще в человечестве титанов, а теперь связанную с шельтом, едва успевшим закончить путь по Энрофу в облике одного из императоров Рима. Но единственность подобного существа вы­ зывала у противобога опасение, что непредугаданное вмешательство Промысла сорвет демонический план. И в дальнейшем было похищено еще несколько монад — своего рода "резерв", или, если можно так выра­ зиться, кандидаты в антихристы. В исторической перспективе между ними — 270 — ----------------------- Page 271----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара вырисовывались жесточайшие схватки, победа сильнейшего, удачнейшего, и сосредоточение демонической работы именно над ним. Шельты, у которых были похищены их монады, действительно лиши­ лись возможности рождаться где бы то ни было. Как бы замурованными в глубине Гашшарвы они остаются и по сей день. А похищенные монады, отягченные материальными покровами из агги, как бы связанные по рукам и непосредственно направляемые Гагтунгром, двинулись по пути демониче­ ского совершенствования, от века к веку воплощаясь в человечестве. Вскоре одна из них, а именно бывшая монада императора, стала опережать других. От инкарнации к инкарнации вел ее похититель, преодолевая ее сопротивление и добившись под конец почти полного уга­ сания ее светлой воли. Во время воплощения этого поразительного суще­ ства уже в XV веке оказалось, что монада как автономная сила оконча­ тельно парализована, а созданные для нее материальные покровы все лучше выполняют веления демонической инспирации. Хотя от осуществле ­ ния всех возможностей, в них заложенных, они еще очень далеки. Инкар­ нация эта пришлась на кульминационный момент метаисторической борь­ бы Романо-католической метакультуры. Оно было связано с одной из наиболее очевидных, драматических и жутких попыток Гагтунгра захватить церковь изнутри — попыткой, которая остается до сих пор исторически по­ следней. Я уже упоминал в другом месте, что за тем крайним течением в католицизме, которым был омрачен конец средних веков и которое нашло свое наиболее законченное выражение в институте инквизиции, стояло одно из кошмарнейших исчадий Гагтунгра, а борьба против него сил Све­ та закончилась победой только в XVIII столетии. Что же касается дьяволь ­ ского человекоорудия, то оно появилось на исторической сцене раньше, внешне приобретя облик активного борца за всемирную теократию. В рус­ ской художественной литературе есть поразительное творение, автор ко­ торого, без сомнения, не мог не обладать духовным знанием об этом со ­ бытии, хотя знание это не стало полностью достоянием его дневного, бодрствующего Я. Я имею в виду "Легенду о Великом Инквизиторе". Тот, кто должен стать антихристом в недалекие теперь уже времена, был, мож­ но сказать, схвачен за руку Достоевским на одном из важнейших этапов своего предсуществования. Правда, эта историческая личность не остави­ ла по себе громкого имени: оно известно теперь лишь специалистам-меди ­ евистам, как имя одного из довольно заметных тогда деятелей испанской инквизиции. Примерно тогда же стала уясняться Гагтунгру неудача его об­ щей попытки обратить исторический католицизм в своего слугу, да и вооб­ ще невозможность объединения всего мира на основе римской космопо­ литической иерократии. Без объединения человечества абсолютная — 271 — ----------------------- Page 272----------------------- Глава 2.Логос Шаданакара тирания была неосуществима, но для этого объединения, на какой бы то ни было основе, не имелось еще множества необходимых предпосылок. Я в других местах остановлюсь на некоторых важнейших метаистори­ ческих коллизиях, имевших место в течение последних веков. Как и пред­ видел Иисус Христос, этот ход развития привел к близости теперь уже ре­ шительного сражения, неизбежного в силу исконной агрессивности демонического начала и его стремления к универсальной тирании. Всемирная мощь Того, Кто был Иисусом Христом, возросла за эти века неизмеримо. Если бы Он опять явился в Энрофе теперь, перед чуде­ сами, которые Он мог бы совершить, померкли бы все чудеса Евангелия, все чудеса индийских и арабских легенд. Но это пока не нужно. До Его второго пришествия осталось еще два или три столетия, и за это время Он сможет достичь такой мощи, чтобы совершить величайший акт истории и метаистории — смену эонов. Смена эонов будет качественным изменени­ ем материальности человечества, рождением всех синклитов метакультур в просветленных физических телах здесь, в Энрофе, вступлением тех, из кого будет состоять дьяволочеловечество, на длительный искупительный путь в иных слоях, и наступление в Энрофе того, что в Священном Преда­ нии называется тысячелетним царством праведных. Акт второго прише­ ствия должен совершиться одновременно во множестве точек земного Энрофа, чтобы ни одного существа не остаетесь Его не видящим и не слы­ шащим. Другими словами, Планетарный Логос должен достичь таких нево­ образимых сил, чтобы явиться одновременно во стольких обликах, сколько будет тогда в Энрофе воспринимающих сознаний. Эти эфирно-физические облики, однако, останутся лишь кратковременными выражениями Его единственного Образа, и с Ним сольются они для постоянного пребывания в просветленном Энрофе. Именно об этом говорит пророчество Христа о Его втором пришествии, которое будет как молния, блистающая от востока до запада, дабы все народы и страны земли увидели Грядущего на облаках небесных. — 272 — ----------------------- Page 273----------------------- Глава 3.Женственность Глава 3. Женственность Я подхожу к решающему тезису. И все же, сколь бы ни был он важен, я едва смею сказать о нем несколько слов. Почти две тысячи лет существует догмат христианского учения, кото­ рого сейчас придется коснуться. Подвергались сомнению самые различ­ ные догматы Символа веры, из различных их пониманий возникали раско­ лы, секты, ереси; даже ничтожнейшие обрядовые различия перерастали порой в настоящую пропасть, отделявшую схизматиков от господствующей церкви. Но за все девятнадцать веков никогда, кажется, не появлялось раз­ ногласий о том, что считалось основой основ: о трех ипостасях Пресвятой Троицы — Боге-Отце, Боге-Сыне, Боге-Святом Духе. Подвергать историческому или психологическому разбору факт воз­ никновения в христианской церкви именно такого понимания Троичности мне не хотелось бы. Ни необходимых материалов, ни нужной для этого эрудиции у меня нет И даже если бы я обладал тем и другим, мне страшно было бы коснуться ланцетом рассудочного анализа таинственнейших ду­ ховных глубин, где возникала и определялась в первые века после Христа эта идея. Позволю себе только напомнить одну страницу евангельской исто­ рии, которая указывает, как мне кажется, не в сторону такого понимания тайны Троичности, а в иную. Каноническими евангелиями (от Матфея и от Луки) утверждается ясно и отчетливо зачатие Младенца Иисуса Девой Марией от Святого Духа. Таким образом, можно заключить, что не Бог- Отец был Отцом Христа как человека, но Святой Дух. Однако как же это? Предвечное рождение Бога-Сына от Бога-Отца могло ли иначе выразиться мистериально в историческом, человеческом мире, как только рождением человека Иисуса от сил Той же ипостаси? ? Но нет, евангельский рассказ совершенно отчетлив. Неотчетливо другое: понимание третьей ипостаси церковью христианской. За всю историю церкви догмат о третей ипостаси так и не был разработан. Даже поражает контраст между подробнейшей ? может быть, даже слишком подробной разработкой учения о Боге-Сыне ? и почти пустым местом, каким являются догматические формулы о Святом Духе. Но ничего странного, в сущности, тут нет. Не случайно христианская религия сама именовала себя именно христианской: кроме указания на ее — 273 — ----------------------- Page 274----------------------- Глава 3.Женственность происхождение от Христа, в этом наименовании заключено было отраже­ ние того факта, что эта религия есть откровение Бога-Сына по преимуще­ ству, то есть не столько религия Троицы, сколько именно Сына. Отсюда и эта чрезмерно туманная обобщенность, неясность, отсутствие полноты, а иногда и противоречивость в догматах, касающихся других ипостасей. Ведь кем может быть Сам Бог-Отец, как не Духом? Только Духом. И притом именно Святым, в отличие от всех других духов, им сотворенных, ибо каждая из богосотворенных и даже богорожденных монад может со­ вершить — и многие совершили — отрицательный выбор, богоотступниче­ ство; Отец же — совершенно очевидно — не может отпасть от Самого Себя. Он первичен, неизменяем, незамутним и неомрачим, и именуется Святым именно в этом смысле. Какое же положительное содержание мож­ но вложить в отвлечение от Бога-Отца двух Ему изначально присущих свойств — Его духовности и Его святости? Где основания для того, чтобы этому отвлечению придавать совершенно автономное значение в качестве третьего лица Троицы? Вообще, почему, на каких словах Христа, на каком свидетельстве четырех евангелий можно основать учение о том, что Бог- Отец есть одна ипостась Троицы, а Святой Дух — другая? В евангелиях на это указаний нет. Слова Иисуса, приводимые в качестве обоснования, это Его известное пророчество: "Пошлю вам духа утешителя, он же наставит вас на всякую истину". Из различного толкования именно этих слов возник даже великий раскол, что рассек единое тело христианской церкви на вос­ точную и западную половины; но при этом оба толкования исходили из об ­ щего постулата: из неоспоренного почему-то никем положения, будто здесь Иисус подразумевает под духом-утешителем именно третью ипо­ стась. Но ведь в этих словах нет и тени указания на то, что утешитель, кото­ рого пошлет Воскресший Спаситель, есть третья ипостась и вообще ипо­ стась. Нет здесь указания и на то, что под выражениями "дух утешитель" и "Бог Святой Дух" следует понимать одно и то же. Разве не естественнее и не последовательнее, не понятнее со всех точек зрения совсем другое ре­ шение: именно, решение в том смысле, что Бог Святой Дух именно и есть Бог-Отец, ибо Бог-Отец не может быть кем-либо иным, как Святым и Ду­ хом. Опять-таки, я касаюсь здесь таких корней великого учения, противо­ поставляю одинокий голос такому могучему, необозримому хору, звуча­ щему столько веков, что не может быть сомнения в характере отзывов на него, даже если он будет кем-либо услышан. Я даже понимаю, что в глазах некоторых окажусь повинен в великом духовном преступлении и мне будет приписан единственный непрощаемый (по Евангелию) грех: хула на Свято­ го Духа. Заявляю торжественно: поклоняюсь Святому Духу, чту Его и мо­ люсь Ему с таким же благоговением, как другие христиане; и не могу ви ­ — 274 — ----------------------- Page 275----------------------- Глава 3.Женственность деть не только хулы на Него, но ни малейшего принижения Его образа в той идее, что Он есть Бог-Отец и что Бог-Отец есть Бог Святой Дух, — что это два именования одного и того же — первого — лица Пресвятой Троицы. И подчеркиваю, что высказываю здесь свое личное мнение, ни на что не претендующее. Правда, мнение это представляется мне выводом, к ко­ торому со временем должны будут прийти многие и многие. Подтверждено оно было и той высшей инстанцией, которая остается для меня единствен­ ным решающим авторитетом. Но я считаю, что никто не уполномочен на­ стаивать на единственной и абсолютной правильности этой идеи, на ее догматической обязательности. Законной, общеочевидной инстанцией, полномочной разрешить такой вопрос, мог бы быть Восьмой Вселенский собор, где представители всех ныне существующих христианских вероис­ поведаний и Роза Мира подвергли бы обсуждению этот тезис, равно как и тезис об абсолютной истинности и неотменимости постановлений вселен ­ ских соборов вообще, и, быть может, пересмотрели бы некоторые пункты ортодоксальной догматики. Пока же этого не свершилось, никто в Розе Мира не может утверждать полную ошибочность старого догмата: можно только веровать так, как подсказывает совесть и собственный духовный опыт, и работать для воссоединения церквей, для разрешения всех недо­ умений. Однако высказанная здесь идея открывает путь к решению другой, не менее кардинальной проблемы. Известно, что от гностиков до христианских мыслителей начала XX века в христианстве жило смутное, но горячее, настойчивое чувство Миро­ вого Женственного Начала, — чувство, что Начало это есть не иллюзия, не перенесение человеческих категорий на план космический, но высшая ду­ ховная реальность. Церковь намеревалась, очевидно, дать выход этому чувству, освятив своим авторитетом культ Богоматери на Востоке, культ Мадонны — на Западе. Действительно, перед благоговейным почитанием Материнского Начала — почитанием, иррационально врожденным народ­ ной массе, — возник конкретный образ, к которому оно и устремилось. Но то мистическое чувство, о котором я говорю, — чувство Вечной Женствен­ ности как начала космического, божественного, — осталось неудовлетво­ ренным. Ранняя и непререкаемая догматизация учения об ипостасях по­ ставила носителей этого чувства в своеобразное положение: дабы не отпасть в ересь, они принуждены были обходить коренной вопрос, не дого­ варивать до конца, иногда отождествлять Мировую Женственность со Все­ ленской Церковью или же, наконец, совершать отвлечение одного из атри ­ бутов Божества — Его Премудрости — и персонифицировать это отвлечение, наименовав его Святой Софией. Высшие церковные инстан­ ции избегали высказываться по этому вопросу сколько-нибудь определен­ — 275 — ----------------------- Page 276----------------------- Глава 3.Женственность но, и это не может быть поставлено им в вину, ибо идея Мировой Жен­ ственности не может не перерастать в идею Женственного аспекта Боже­ ства, а это, естественно, грозит ломкой догматизированных представлений 1 о лицах Пресвятой Троицы . Я встречал немало людей, в культурном и умственном отношении весьма утонченных и обладающих несомненным духовным опытом и, одна­ ко же, удивлявшихся и даже оскорблявшихся самым принципом: перено­ сом, как им казалось, различий пола и вообще человеческих категорий на миры высочайшей реальности и даже в тайну Самого Божества. Им это представлялось следствием древней склонности к антропоморфизации ду­ ховных сфер нашим ограниченным человеческим сознанием. Из весьма схожих (психологически) источников вытекает, между прочим, протест строгого магометанского монотеизма против идеи Троичности и против культа Богоматери. И потому же с такой нетерпимостью отталкиваются де­ изм и современный абстрактный космополитический монизм от представ­ лений о Троице, от веры в иерархии и, конечно, от идеи Вечной Женствен ­ ности. Повторяется, как это ни смешно, даже обвинение в многобожии, брошенное христианству Мухаммедом 1 300 лет назад. В основе подобных обвинений лежит либо слишком упрощенное по­ нимание христианских идей, либо нежелание вникнуть в глубину вопроса. Ни в историческом христианстве, ни тем менее в данной концепции, ника­ кого переноса человеческих категорий на Божество нет, а есть нечто принципиально обратное. Единство Божие не подвергается, разумеется, ничьему сомнению: наивно было бы искать здесь возвращения ко време­ нам Карфагена, Ура или Гелиополиса. Ипостаси — это различные выявле­ ния Единой Сущности вовне; это — то, как открывается Она миру, а не ка­ кою пребывает в Себе. Но выявления вовне столь же абсолютно реальны, как и пребывание в Себе; поэтому ипостаси не могут быть приняты ни в коем случае за иллюзии или за аберрации нашего сознания. Выявляясь вовне, Единый проявляет некую присущую Ему внутреннюю полярность. Сущность этой полярности внутри Божества для нас трансцен­ дентна. Но, выявляясь вовне, она воспринимается нами, как полярность двух друг к другу тяготеющих и друг без друга не пребывающих начал, из ­ вечно и присно соединяющихся в творческой любви и дающих начало тре­ тьему и завершающему: Сыну, Основе Вселенной, Логосу. Истекая во все ­ ленную, божественность сохраняет эту присущую ей полярность; ею пронизана вся духовность и вся материальность вселенной. На различных 1Были Бы чрезвычайно интересно увидеть когда-нибудь капитальное исследование, посвященное истории и развитию идеи Вечной Женственности хотя бы в христианских культурах. Но, конечно, та­ кое исследование очень выиграло бы, если бы в рамки его были включены и другие религии, по крайней мере те, в пантеонах которых обрисовались образы великих милосердных богинь: инду­ изм, Махаяна, древние политеистические ученья и, разумеется, гностицизм. — 276 — ----------------------- Page 277----------------------- Глава 3.Женственность ступенях бытия она выражается различно. В слое неорганической мате­ рии, который доступен всеобщему человеческому восприятию, ее можно усмотреть, вероятно, в основе того, что мы именуем всеобщим законом тя ­ готения, в полярности электричества и во многом другом. В органической же материи нашего слоя, здесь, эта полярность Божественного проявляется в противозначности мужского и женского начал. Повторяю и подчеркиваю: здесь, ибо лежащая в основе этой противозначности полярность Божества, сама в себе, в своей сути, не может быть понятна. Вот почему Божественную Женственность мы именуем Матерью Ло­ госа и через Него всей вселенной. Но извечный союз между Отцом и Ма­ терью не изменяет Ее предвечной сущности; именно поэтому мы именуем Матерь миров Приснодевою. Таким образом, в учении о Троице и о Женственном аспекте Боже­ ства наличествует не перенесение "слишком человеческого" на сферы гор­ ние, а, напротив, понимание объективной полярности наших слоев — муж­ ского и женского начал — как проекции непостижимой для нас полярности в существе Бога. "Бог есть любовь", — сказал Иоанн. Будут сменяться века, потом зоны, наконец, брамфатуры и галактики; каждый из нас, рано или поздно, достигнет Плеромы — божественной Полноты и вступит в родимое Лоно уже не только как дитя, но и как брат Божий; наши нынешние пред ­ ставления о Божестве исчезнут из памяти, как бледные, отцветшие, ненуж­ ные больше тени; но и тогда истина о том, что Бог есть любовь, не утратит своей истинности. Бог любит не Себя (такое предположение было бы ко­ щунственно), но Каждая из таящихся в Нем Непостижимостей обращена любовью на другую, и в этой любви рождается Третье: Основа Вселенной. Отец — Приснодева-Матерь — Сын. Высочайшая из тайн, внутренняя тайна Божества, тайна любви Отца и Матери, отнюдь не "отражается" в человеческой любви, какой бы то ни было: ничто в мире конечном не может быть соизмеримо или подобно сущ­ ности этой тайны. Но и ничто в мире, за исключением того, что исходит от начал богоотступнических, не может быть сторонним по отношению к этой тайне. В человеческой любви вообще, то есть в любви ко всему живому, выражается (а не отражается) существо Триединого, — существо, которое есть любовь. В любви же мужчины и женщины выражается (а не отражает­ ся) внутренняя тайна союза Отца и Матери в той мере, в какой она нас достигает, будучи преломленной множеством слоев космического ряда. В этом и заключается коренное, онтологическое различие двух областей на­ шей духовной жизни, не имеющих между собой почти ничего общего, но на нашем нищем языке выражаемых одним и тем же словом. Любовь ко всему сущему давно уже стала — если не на практике, то в идее — религиозной основой, и даже не в одном только христианстве. От — 277 — ----------------------- Page 278----------------------- Глава 3.Женственность грядущего надо ожидать все большего расширения того, что охватывается любовью. Правда, в безрелигиозных учениях современности явно выраже ­ но отступление вспять, к любви в крайне суженном смысле: к своему госу­ дарственному коллективу, к его союзникам и сторонникам за рубежом, к своей семье и своим друзьям — и только. Но это явление сугубо времен­ ное, обусловленное всем характером безрелигиозной эпохи с ее ограни­ ченной и сниженной моралью, и срок ему — тот же, что и всему безрелиги­ озному этапу развития. Следующая же религиозная эпоха потому и будет новой, что провозгласит и будет стремиться осуществить охват любовью 1 всего человечества, всех царств Природы и всех восходящих иерархий . В далеком будущем откроются еще большие духовные возможности. Станет доступной и необходимой даже любовь к демонам. Уже и в прошлом неко ­ торые из святых возвышались до такой любви. Но опережать самих себя, воспитывать в своей душе, еще несвободной от соблазнов, еще не охва­ тившей любовью даже человечества и царства животных, любовь к искон ­ ным врагам Бога и всего живого, значит подвергать угрозе восходящий путь собственной души. Демоны только и ждут, чтобы их пожалели. Но ждут, конечно, не потому, что им эта жалость нужна (они одержимы горды ­ ней и человеческую жалость презирают), но потому, что от такой жалости к ним человека — один шаг к его сомнению в их неправоте, а от подобного сомнения — рукой подать до богоборческого искушения и до бунта; бунт же предопределяет подпадение души жестокому воздаянию и порождению душой излучений страдания, гавваха, в том именно изобилии, о каком мечтают демоны для поддержания своих жизненных сил. Поэтому любовь к демонам в высшей степени опасна для всякого, кроме уже просветленной души. Просветленная же душа будет понимать сама, как можно любить, не испытывая при этом ни сочувствия (потому что сочувствие кому-либо не­ возможно без сочувствия его основной деятельности, а деятельность демо­ нов направлена только ко злу), ни сорадования (потому что они радуются только тому, что противно Провидению). Эта любовь может выражаться только в чувстве величайшей жалости, в вере в их конечное просветление и в готовности отдать все, кроме своей верности Божеству, ради этого про­ светления. Но ведь любовь ко всему сущему — это практически только одна сто­ рона проблемы. Как же быть с другой стороной нашей жизни — и внешней и внутренней, — той, которая включает в себя все, именуемое любовью между мужчиной и женщиной? 1В главе о животном царстве уже было указано на единственное исключение — на класс живых су­ ществ, который не может и не должен быть очерчен кругом любви в условиях текущего зона: на па ­ разитов. Здесь перед нами этическая задача, разрешить которую на настоящей ступени восхожде­ ния мы не в состоянии. На этот счет не следует создавать себе никаких иллюзий. — 278 — ----------------------- Page 279----------------------- Глава 3.Женственность "Раскаленный уголь" внутри каждого существа, неумолимый инстинкт воспроизведения рода, источник самопожертвований, неистовых страстей, чистейших вдохновений, преступлений, подвигов, пороков и самоубийств — странно ли, что для подвижников и святых именно эта лю­ бовь была величайшим камнем преткновения? Пытались различать двой­ ственность внутри нее самой: телесной любви противопоставляли платони­ ческую, мимолетной страсти — любовь неизменную, свободной связи — труд и долг деторождения, разврату — романтическую влюблен­ ность. Иногда различали двойственность трансфизических истоков любви: Афродиту Уранию и Афродиту Простонародную. Но в конкретной данно­ сти, в живом чувстве, в повседневных отношениях все переплеталось, спу­ тывайтесь, переходило одно в другое, уплотнялось в узел, который невоз ­ можно развязать; начинайте казаться, что лучше выкорчевать самые корни этой любви, чем заслонить ее буйными зарослями путь для себя в небо. Так начиналась в религии великая аскетическая эра. Незачем, я ду­ маю, повторять истины о том, на какие сделки с собственным духом долж­ ны были пойти христианство и буддизм, чтобы не выродиться в аскетиче­ ские секты, ненавидящие жизнь и сами ею ненавидимые. Брак был освящен таинством, деторождение благословлено, но высшим состоянием продол ­ жало считаться — и совершенно последовательно — иночество. Особенность любви как источника разнообразных человеческих трагедий заключается в том, что любовное влечение может быть и односто­ ронним. Эту свою особенность любовь не утратит, конечно, дол­ го — вплоть до второго зона. Но кроме трагедий этого рода, если можно так выразиться — трагедий первичных, человечество, стремясь нормализо­ вать усложнявшуюся жизнь, создало предпосылки и для других трагедий: они происходят тогда, когда любовь двоих вступает в конфликт с устано­ вившимся обычаем, общественными воззрениями или государственным за­ коном. Когда мужчина или женщина любит, но не встречает ответа, это — трагедия первого типа, и с этим нельзя сделать ничего, пока челове­ чество, как говорил Достоевский, "не переменится физически". Когда же оба любят друг друга, но их всестороннее гармоническое соединение, ни­ чем не омраченное, нельзя осуществить вследствие семейного или обще­ ственного положения одного из них, — это трагедия второго типа; обычай и законодательство должны быть со временем перестроены так, чтобы све­ сти трагедии этого рода к минимуму, если не к нулю. Задача колоссальной сложности. Даже вряд ли может быть вырабо­ тана единая для всего человечества система узаконений в этой области: уровень социального и культурного развития, традиции и национальные психологии слишком различны. Не центральный законодательный орган Розы Мира, но, вероятно, ее законодательные органы в отдельных странах — 279 — ----------------------- Page 280----------------------- Глава 3.Женственность должны будут заняться этим. Достаточно ясно, кроме того, что здесь при ­ дется вести общество, как и во всем другом, через ряд последовательных стадий, потому что односторонне отрицательное решение вопроса, то есть внезапная отмена ограничений закона, приводит, как это показал опыт России, к моральной анархии, вынуждающей государство к отмене отмен и к восстановлению запретов. Это потому, что отмены производились ме­ ханически, без предварительного воспитания в поколениях такого взгляда на брак и любовь, какой необходим для умения пользоваться столь широ­ кой свободой. Думается, что правильный религиозный ответ на вопрос о любви между мужчиной и женщиной может быть только один: эта любовь благо­ словенна, прекрасна и свята в той мере, в какой эта любовь творческая. Что под этим разумеется? Разумеется то, что наиболее распространенным видом творческой любви в нашем зоне является рождение и воспитание детей, но что это от ­ нюдь не единственный вид творческой любви и любовного творчества. Сов­ местный труд в любой из областей культуры, воспитывание друг в друге лучших сторон личности, обоюдное самосовершенствование, вдохновле ­ ние друг друга на художественный, религиозный и любой другой творче­ ский труд, наконец, даже простое счастье молодой, свежей, страстной лю­ бви, обогащающее, усиливающее и поднимающее обоих, — все это богосотворчество, потому что ведет к возрастанию их и просветлению, к увеличению мирового океана любви и радости. Излучения прекрасной любви между мужчиной и женщиной поднимаются в высочайшие миры, их укрепляя, — в те миры, которые были охарактеризованы в одной из преды­ дущих глав как Волны Мировой Женственности. Даже если оба любящих направляют свой совместный творческий труд в ошибочную сторону, если оба они, например, трудятся в таком направлении, которое имеет обще­ ственно вредный смысл, — даже в этом случае заслуживает осуждения только направленность этого труда; импульс же сотворчества, которым от­ мечена их любовь, дух товарищества, спутничества и дружбы, которым она пронизана, — благословенны свыше. Пока человечество физически не преображено, до тех пор любовь между мужчиной и женщиной останется как бы прикрепленной к инстинкту физического размножения. Со временем это станет не так. Творчество лю­ бви изменит свое содержание. Понятие физического размножения окажет­ ся к преображенному человечеству неприменимым вообще. Тогда будет иметь место воплощение монад в просветленных телах, осуществляющееся совершенно иначе. Но, конечно, в условиях нашего зона основным видом любовного творчества остается все-таки рождение детей и их воспитание. — 280 — ----------------------- Page 281----------------------- Глава 3.Женственность Проблеме воспитания посвящены главы в конце книги. Здесь же мне кажется своевременным отметить некоторые особенности тех историче­ ских задач, которые не только в воспитании, но и вообще в жизни ставит именно перед женщиной начинающийся ныне цикл эпох. И от мужчин, и от некоторых женщин, не обладающих глубиной по­ нимания как раз именно женственного начала, случается услышать реши­ тельное утверждение, будто бы культурные и творческие задачи обоих по­ лов — одни и те же, а если до сих пор в общественности, политике, науке, технике, философии, даже в искусстве женщина уступала мужчине в объеме и значительности создаваемого, то это объясняется лишь тем, что женщина всегда находилась в положении подчиненном и угнетенном. Такое мнение распространено шире, чем можно было бы думать. До­ пустимо даже назвать его ходячим. Однако разве женщина всегда и везде находилась в угнетенном по­ ложении? Уже двести лет в Европе и России двери творческого труда в об ­ ласти литературы и искусства были открыты — конечно, в привилегирован­ ных классах — перед женщинами так же, как перед мужчинами. Нужно ли напоминать, что, проявив бесспорную одаренность и выдвинув немалое число музыкантов-исполнителей, женщины за эти два столетия (равно, впрочем, как и за весь предшествующий период всемирной истории) не обогатили пантеон музыкальных гениев ни единым именем? Грустно, что приходится указывать на то, что среди корифеев мировой литературы на двести или триста мужских имен приходится шесть или семь женских. Уже около столетия назад женщина добилась во многих странах права на выс­ шее образование. И она с успехом заменила мужчину на широких участках профессиональной деятельности: в больницах, лабораториях, за школьными кафедрами, даже иногда в научных экспедициях. Но где же те сотни имен выдающихся женщин-ученых, которые могли бы уравновесить сотни мужских имен, ставших известными всему миру за тот же период времени? Мировой театр блещет, как звездное небо, именами замеча­ тельных актрис. Но приобрела ли хоть одна женщина-режиссер действи­ тельно всемирную известность? Слыхал ли кто-нибудь о женщине — вели­ ком философе? великом архитекторе? великом государственном деятеле? знаменитом металлурге, мудром критике, замечательном организаторе производства, прославленном шахматисте? — Отрицать или игнорировать эти факты значит расписываться в полной потере объективности. Вместо отрицания фактов было бы плодотворнее изменить на них угол зрения. Одарена ли женщина менее, чем мужчина? Совершенно бесспорно, что в некоторых отношениях — да. И столь же бесспорно, что в других отноше ­ ниях она обладает дарами, которых мужчина не имеет и никогда не будет иметь. — 281 — ----------------------- Page 282----------------------- Глава 3.Женственность Было бы, разумеется, реакционным абсурдом отрицание того, что женщина может быть хорошим геологом, добросовестным инженером, та ­ лантливым художником, квалифицированным химиком или биологом, или сомневаться в полезности или ценности ее работы в таких областях. Но можно и должно усвоить два бесспорных факта: во-первых, то, что список гениальных деятелей в этих областях не обогатился и вряд ли когда-нибудь обогатится женскими именами, а во-вторых, то, что незаменима и высо­ коодарена женщина — в другом. Материнство. Воспитание детей. Творчество домашнего очага. Уход за больными и лечение. Этическое врачевание преступников. Преобразо­ вание природы. Совершенствование животных. Некоторые русла религи­ озной жизни. Творчество любви. И, наконец, творческое оплодотворение души того, кого она полюбила. Вот в чем женщина незаменима и безгра ­ нично одарена. В первом и в последнем из этих видов творчества она незаменима абсолютно. В остальных же — мужчина уступает ей в той же мере, в какой она уступает ему на поприще государственной деятельности или техниче­ ских наук. Ибо здесь требуется именно женское, женственное душевное качество: мягкость, любовная нежность, самоотдача, терпеливая настойчи­ вость, бережность, чуткость, сердечность, внимательность. В областях высшего творчества совершается нечто обратное тому, что мы видим в мире физическом: там оплодотворяющее начало — женщи­ на, оформляющее и воплощающее — мужчина. "Божественная комедия" есть плод двоих, и без Беатриче она так же не появилась бы на свет, как и без Данте. А если бы мы вникли в глубину творческого процесса большинства великих художников, мы убедились бы, что духовное семя их бессмертных творений именно женщиной брошено в глубину их подсозна­ ния, в сокровенные творческие тайники. Мысль о постановке в Веймаре памятника Ульрике Левенцоф, вдохновившей Гете на прекрасные сти­ хи, — справедлива и глубока. И не нужно смущаться тем, что в большинстве биографий художников трудно доискаться внешними приема­ ми до тех женских имен, которые заслуживают благодарности потомков в той же мере, как имена самих художников: художники и сами не знают по­ рой, кому они обязаны семенами своих творений. Каждый из них это узна­ ет в свое время и в своем месте — уже за пределами Энрофа. Тысячи лет в человечестве преизбыточествовало мужское, мужествен­ ное начало: сила, дерзость, гордыня, отвага, стремление вдаль, жесто­ кость, воинственность. Существует испанская поговорка, удручающая со­ знание и возмущающая совесть: "Мужчина должен быть свиреп" Увы: народ, создавший эту поговорку, вполне ее оправдал. Бесчеловечность конквистадоров и зверства испанской инквизиции украсили страницы все­ — 282 — ----------------------- Page 283----------------------- Глава 3.Женственность мирной истории картинами такой свирепости, что зло, от них излучающее­ ся, не перестает воздействовать на души до сих пор. Впрочем, и многие другие народы мало уступали испанцам на этом поприще. Тысячелетие за тысячелетием перекатывались и перекатываются по лицу земли волны войн, мятежей, революций, террора, бешеных и бес­ пощадных расправ: бесчисленные капли, составляющие эти волны, — муж­ ские воли и мужские сердца. Говорят иногда о женской жестокости. Но, Боже мой, разве кровопролития Чингиз-ханов, Тимуров, Наполеонов, пыт­ ки застенков, ярость якобинского террора, неистовства колониальных за­ хватов, массовые репрессии фашистских и иных диктатур начинались и возглавлялись женщинами?.. История знает женщин-отравительниц, брато­ убийц, детоубийц, изощренных садисток, но не знает ни одной, чье исто ­ рическое значение сопоставимо со значением Тиберия и Нерона, Ассар­ гадона и Алла эд-Дина, Торквемады и Пизарро, герцога Альбы и Робеспьера. Грозного и Скуратова, Гиммлера и Берия. Робкое, загнанное в глубь семейных ячеек, женственное начало убе­ реглось от уничтожения лишь потому, что без него сам мужчина беспло­ ден, как свинец, и потому что физического продолжения человечества без женщины не может быть. До сих пор провозглашалось, что не только мужчина, но и женщина обязана быть мужественной. Если под мужественностью понимать смелость и стойкость в жизненной борьбе, то это, конечно, так. Но если под жен­ ственностью понимать не стиль манер и поведения, не жеманство и сенти­ ментальность, а сочетание сердечной теплоты, внутреннего изящества, нежности и способности повседневно жертвовать собой ради тех, кого лю­ бишь, то не только женщина, но и мужчина должен быть женственен. Когда, наконец, человечество дождется эпох, в дни которых ложно понятая мужественность не будет превращать мужчину в свирепого захватчика, в кичащегося своей грубостью драчуна, в помесь индюка с тигром? когда не будет больше воспитываться в нем фальшивый стыд перед собственной за­ таенной нежностью, попираемой и насилуемой им же самим?.. Трудно бу­ дет преодолевать этот тысячелетний комплекс предрассудков, предубежде­ ний, душевной искалеченности и атавистических инстинктов, но их преодолеть нужно. Во что бы то ни стало. В метаистории новейшего времени совершается таинственнейшее событие: низлияние в нашу брамфатуру новых божественно-творческих сил. Об этом события мечтали с древних времен сердца самые возвышен­ ные, умы самые истонченные. И вот оно совершается. Первое звено этого события — события такого значения, что его можно сопоставить лишь с во­ человечением Планетарного Логоса, — имело место на рубеже XIX столе­ тия: то было низлияние сил Приснодевы-Матери, но не безличное, как это — 283 — ----------------------- Page 284----------------------- Глава 3.Женственность имело место уже дважды в истории человечества, а несравненно усилен­ ное личным своим характером. С высот Вселенной нисходила в Шадана­ кар великая богорожденная монада. Прозрение в Раорис — один из высо­ чайших слоев нашей брамфатуры, в который Она вошла тогда, было дано почти столетие спустя Владимиру Соловьеву, когда он в Египетской пусты­ не звездной ночью пережил потрясающий прорыв сознания и воочию узрел это Великое Женственное Существо. Ее, Пресветлую и Благую, вы ­ ражение Женственной ипостаси Троицы, мы зовем Звентой-Свентаною. Те­ перь Ее обиталище — в Баюшми, в одной из сфер, входящих в сакуалу Волн Мировой Женственности. Близится день Ее долгожданного спуска в один из верховных градов метакультур. Там должна Она родиться в теле из просветленного эфира — дитя демиурга и одной из Великих Сестер. С Нею спустится в этот затомис из Элиты Шаданакара сонм высочайших душ. Вот Она, надежда наша и упование, Свет и Божественная красота! Ибо это рождение отразится в нашей истории тем, что увидят наши внуки и правну­ ки: основанием Розы Мира, ее распространением по человеческим кругам всех стран и, если страшный срыв человечества не отбросит его вниз, в глубь мрака, — приходом Розы Мира к верховной власти надо всей зем­ лей. О, это еще не будет означать окончательной победы сил Света: вспо­ мним всадников Апокалипсиса! Лишь последовательность всадников в ис­ тории не та, что предсказал провидец на острове Патмосе: первым про­ мчался Черный — эра господства иерократии на феодальной основе. Теперь довершает свой путь всадник второй, Красный: каждый поймет, что таится за этим символом. Ждем и уповаем на всадника Белого — Розу Мира, золотой век человечества! Появления последнего всадника, Блед­ ного, не отвратит ничто: Гагтунгр добьется рождения в человеческом обли­ ке того, кого он пестует уже столько веков. Но эпоха господства Розы Мира вызовет такое сокращение духовных жертв, какое невозможно ис­ числить. Она успеет воспитать ряд поколений облагороженного образа. Она укрепит силу духа в миллионах, даже в миллиардах колеблющихся. Предупреждая о приближающемся антихристе, а когда он явится — указы­ вая на него и разоблачая его, взращивая в сердцах человеческих незы­ блемую веру, а в разуме — понимание метаисторических перспектив и мировых духовных панорам, она сделает недоступными для искушений грядущего исчадия тьмы роды и роды. И не только Роза Мира отразит в Энрофе мистерию рождения 1 Звенты-Свентаны в одном из затомисов: возрастание женственных сил и 1Как я уже говорил, фонетика Энрофа не может дать точного отображения звучания слов на языке Синклита Мира: каждое такое слово обладает как бы аккордом звучаний, аккордом значений и со ­ провождается, кроме того, явлениями световыми. Приблизительный смысл имени Звента-Свента­ на — "Светлейшая из светлых и Святейшая из святых". Корень имени — славянский, поскольку зато­ — 284 — ----------------------- Page 285----------------------- Глава 3.Женственность их значения в современности сказывается и везде вокруг. Этим и прежде всего этим обусловлено всеобщее стремление к миру, отвращение к кро­ ви, разочарование в насильственных методах преобразований, возраста­ ние общественного значения женщины, усиливающаяся нежность и забота о детях, жгучая жажда красоты и любви. Мы вступаем в цикл эпох, когда женская душа будет делаться все чище и шире; когда все большее число женщин будут становиться глубокими вдохновительницами, чуткими мате ­ рями, мудрыми водительницами, дальновидными направительницами лю­ дей. Это будет цикл эпох, когда, женственное в человечестве проявит себя с небывалой силой, уравновешивая до совершенной гармонии самовла­ стие мужественных начал. Имеющий очи да видит. мис, в котором происходит Ее рождение, связан с народами, славянскими по преимуществу. — 285 — ----------------------- Page 286----------------------- Книга VII.К метаистории Древней Руси Книга VII. К метаистории Древней Руси — 286 — ----------------------- Page 287----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое Глава 1. Киевская Русь как явление метаисторическое Я уже говорил, что подразумевается здесь под словом сверхнарод, и напомню еще раз: это группа наций или национальностей, объединенных общею, совместно созидаемою культурой, физиогномически отличною от других. Этнический признак не имеет при этом значения. Достаточно вспо ­ мнить случаи, когда из числа наций, составляющих сверхнарод, сразу же выделялась одна как ведущая (например, древнеегипетская; национально­ сти ведомые — принадлежащие к другому этническому корню — народно­ сти Нубии, Напаты, Мероэ), равно как и случаи противоположные: несколько этнически различных наций сочетались в единый сверхнарод так, что передавали друг другу в различные века ведущую роль или же де ­ лили ее между собой (сверхнарод индийский, северо-западный, дальне­ восточный, романо-католический). Совпадая в основном с вековыми очертаниями России, наш народ принадлежит скорее к образованиям первого типа. Полиэтническое происхождение русской нации этому не противоречит: важно то, что на протяжении ее истории ведущее значение в сверхнароде, значение миро­ вое, оставалось до сих пор именно за ней, не переходя ни к украинцам, ни к белорусам, ни к народностям Поволжья или Сибири. Сложившись из пе­ стрых этнических элементов, как в свое время народ Египта, русская нация оказалась, как и он, сильнейшей творческой силой в кругу сочетавшихся с ней в единой культуре меньших народов. (Речь идет о прошлом и настоя­ щем. Не исключена возможность, что в будущем положение изменится.) Это великое образование последнего тысячелетия было издавна предопределено творческим замыслом народоводительствующих иерар­ хий — российского демиурга и Навны, — замыслом, возникшим в их созна­ нии еще как смутная мечта, как приковавший их волю образ. Так было когда-то в Рангарайдре, родине демиургов и Великих Сестер. О, Яросвет тогда вовсе не напоминал еще "духа снегов и пламени": то было радостное солнечное дитя, мудрости Шаданакара еще не приобретшее, а если и предчувствовавшее огромные дали своего долженствования, то лишь в неясных очертаниях грандиозных прообразов. Созерцая из отдаления ста­ — 287 — ----------------------- Page 288----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое новящиеся вершины других метакультур, творения других демиургов и син­ клитов, он начинал сознавать масштабы своего духа, пропорции своего собственного будущего творения. К постепенно уяснявшемуся долженство­ ванию он пытался приблизиться своей вдохновенной отроческой игрой; эта игра стала перерастать в священнодействие, в миротворчество, когда высокий человекодух, бывший за несколько веков перед тем в Энрофе апостолом Андреем Первозванным, отдал свои силы Яросвету. В сакуале Демиургов начал возникать как бы туманный еще чертеж Небесной Рос ­ сии. Церковное предание считает апостола Андрея первопросветителем наших далеких предков. Это верно в том смысле, что апостол Андрей в конце I века христианской эры принял мученический венец в землях Ски­ фии. Но в предании этом таится, по-видимому, и отголосок интуитивного знания о том, что первооснователем Небесной России был именно этот че­ ловекодух, достигший за тысячелетие между своей кончиной и своим уча ­ стием в миротворческом акте Яросвета огромных сил и высот. Свое долженствование, заключающееся в браке с Соборной Душой народа и в рождении ими Звенты-Свентаны, демиург Яросвет уже пони­ мал; но подготовка к этому еще не могла представляться ему в тех формах и временных масштабах, какие она в действительности приняла. Он не предугадывал, что одно из его собственных созданий фатальным образом должно будет подняться против него и стать величайшим метаисториче ­ ским его соперником, узурпатором и исказителем его замысла. Он не мог предвидеть, что постоянная борьба враждебных иерархий с ним самим и с Навной сделается содержанием метаисторической драмы России с XI по XXI столетие. Наконец, ему не могло быть ясно, что для осуществления его миссии должны завершиться огромные процессы так же и в лоне других культур, ибо лишь при условии объединения всего человечества в единое социально-политическое целое возможно постепенное превращение этого целого во всемирное братство. Срок спуска Навны в четырехмерные слои наступил несколько рань­ ше, когда Яросвет еще впитывал в Рангарайдре творческие излучения Пла­ нетарного Логоса. Внизу простирались безбрежные пустынные пространства четырех­ мерных сакуал. В отдалении, на Востоке и Юге, вздымались созидающие­ ся громады других, старших метакультур. На Западе уже возникло туман­ ное, медленно кристаллизовавшееся сооружение, увенчанное пиком ослепительной белизны, — мистический Монсальват Германии, Англии, Бургундии и Скандинавии. На Юге трепетал и переливался золотом и пур­ пуром Византийский затомис, и, казалось, он уже готов оторваться от зем­ ли и подняться, подобно блистающему ковчегу, к подножию занебесной обители Христа. Но обширное пространство, открытое к Ледовитому океа­ — 288 — ----------------------- Page 289----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое ну, было пустынно. Только прозрачные клубы бушующих стихиалей проно­ сились там, над нехоженными лесами и исполинскими реками Энрофа, да слабые сгущения племенных эгрегоров пульсировали кое-где, усиливаясь на открытых степях Юга. Конечно, набросанную мною картину не следует понимать с букваль­ ной точностью. Это лишь намек, поэтическое обобщение, предельно упро­ щающее истинную картину многих сакуал, открывшихся очам нисходив­ шей Навны. Но все они были связаны с той единственной областью древнего Евразийского материка, которая тогда еще оставалась свобод­ ной от каких бы то ни было наслоений великих цивилизаций человечества. Скудные материальные останки нескольких исчезнувших племенных групп, так никогда и не создавших ни нации, ни письменной культуры, покоились в почве, не нарушая ее первичной девственной чистоты. Леса и степи буду­ щей Европейской России представлялись достаточно емкими для расселе­ ния в грядущем громадных человеческих массивов, а к Востоку открывался еще другой неисчерпаемый пространственный резерв, тянущийся до Тихо­ го океана. Запасы всевозможных ископаемых могли обеспечить матери­ альную основу жизни колоссальному коллективу на тысячелетия вперед. Очаги же великих старших культур были достаточно удалены, чтобы убе­ речь юную культуру будущего от потери самой себя до тех пор, пока зада­ ча преодоления пограничных вакуумов сможет стать по плечу ее собствен­ ному мужающему гению. Только демиург Византии длил еще поблизости свой трагический, отрывающийся от земли труд, готовясь передать Яросве­ ту бремя задач, обреченных оставаться в недовершенности. Это была не страна, но целая часть света, и от предчувствия событий, соразмерных с ее масштабами, могло бы захватить дух, — не только чело­ веческий. Смысл спуска или второго в Шаданакаре рождения Навны заключал­ ся в том, что она стала облекаться мало-помалу в материальные ткани того четырехмерного слоя, где демиургом и великими человекодухами, отда­ вавшими ему свои силы, начали закладываться материальные (не физиче­ ские, конечно, а эфирные) основы Небесной Руси. С этого времени, соот­ ветствующего, по-видимому, VIII — IX векам нашей эры, в историческом плане обозначился медленный процесс: формирование восточнославян­ ского племенного единства. Если бы мы захотели, по аналогии с явлениями человеческой жизни, определить метаэфирный возраст Навны в ту историческую эпоху, нам пришлось бы остановиться на том, который мы привыкли отождествлять с 1 переходом от детства к юности . Ее пестовала Мать Земля, а души стихиа­ 1Оговариваюсь, что возрастные этапы в применении к иерархиям сверхнарода не только имеют длительность, в десятки раз превышающую длительность соответствующих этапов человеческой — 289 — ----------------------- Page 290----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое лей, суровые и нежные, одна за другой вступали в творимый затомис Свя ­ той Руси и облекали текучевеющую субстанцию Навны своими струящими ­ ся тканями. В те времена состояние Навны знаменовалось единством пер­ воначальной гармонии, непосредственной радостью впервые вкушаемого воплощения. Женственно-вещее предощущение гроз будущего смягчалось воспоминанием о наднебесной родине, Рангарайдре, и ожиданием оттуда брата — друга — жениха. И в России Небесной, и в России земной на всем ощущался его отдаленный, но неотступно прикованный взор. И если сама Навна едва начинала уяснять народному сознанию детски смутные отра­ жения окружающих стихиалей, то разум демиурга эти образы прояснял, очерчивал, определял, кристаллизируя их в именах славянских божеств: Перуна, Ярилы, Стрибога, Лады. На языке историков это перекрестное влияние демиурга и Идеальной Соборной Души называется мифологией, религией, искусством и бытом древних славян — всем тем, что теперь обнимается понятиями духовной и материальной культуры. Событие, которое антропоморфным шифром наших понятий может быть отмечено как первое явление Яросвета во плоти в Небесной России и его встреча с Навною там, имело место в Х столетии. Буря, вызванная этим в метаисторическом мире, трудно поддается сравнениям, ибо уже само понятие радостной бури кажется нам искусственным. То было низлияние метаэфирных потоков и потоков астрала, подобных клокочущим водопа­ дам света. Демиургу сопутствовали нисходившие из Ирольна или прите ­ кавшие из других метакультур ликующие человекодухи — те, кому пред­ стояли потом воплощения на Русской земле с невидимыми коронами родомыслов, праведников, гениев и героев. Стихиали встречали Яросвета как посланца Божьего и великого творца, которому предстоит среди них, над ними и с ними творить нечто, выходившее за круг их постижения, но внушавшее их вещим душам безотчетное преклонение и восторг. Навна приняла его в блаженных лесных просторах Святой России как долгождан­ ного жениха. Некоторыми таинствами и обрядами наших религий, например та­ инством венчания, знакомого в том или ином виде всем народам, мы со­ здаем подобия событиям в жизни народоводительствующих иерархий. Но подобное таинство между Яросветом и Навной тогда и само еще мерцало лишь из далекого будущего, хотя им казалось, будто радость их встречи и жизни, но и самые пропорции этих этапов не совпадают с привычными для нас. В частности, их юность синхронична весьма длительным периодам истории, а пора их зрелости протекает преиму­ щественно уже тогда, когда соответствующий народ сыграл свою роль в Энрофе и продолжает ста­ новление и творчество в высших слоях метакультуры. Например, ныне находятся в состоянии пол­ ной зрелости народоводительствующие иерархии Древнего Египта, Вавилонии, античности, не говоря уже о Гондване и Атлантиде. — 290 — ----------------------- Page 291----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое есть это таинство венчания. В действительности же, вслед за этой встречей произошло другое событие, имело место другое таинство, параллелью ко­ торому в человечестве обладает только христианский культ, сделавший своей осью таинство причащения. Это было их причащением Богу-Сыну, распятому, пока существует во вселенной демоническое начало, в Мировой материи, Им оживляе­ мой, — в той живой плоти, мистериальным знаком которой мы берем хлеб и вино. Совершилось оно не в Небесной России, тогда еще к этому не го­ товой, а в великом Византийском затомисе. Оттуда распахнул демиург Ви­ зантии ряды надстоявших над этим затомисом небес; Яросвет и Навна узрели воочию предельную высоту Христианского Трансмифа и сквозь Небесный Иерусалим вступили в общение с Богом. Так совершилась их первая в Шаданакаре встреча с Тем, Кого видеть лицом к лицу могут лишь богорожденные монады. Так демиург Византии посвятил их в свою глубо­ чайшую тайну — тайну, действенно претворить которую в формах челове­ ческой жизни он не сумел. Теперь он передавал ее им как своим наследни­ кам. Историческая неудача всех трех христианств сводилась, как извест­ но, к тому, что и католичество, и византийское православие, и, позднее, протестантские церкви остались только церквами, и притом не с большой, а с малой буквы. Печальна и поразительна аберрация сознания некото­ рых членов этих церквей, которые принимают их за единую вселенскую мистическую соборность. В этом — смещение перспективы, спутанность уповаемого и данного, искажение времен и сроков и даже — что еще хуже — снижение и искажение самого идеала, В нашей брамфатуре церкви человечества являются феноменами, полными своеобразия. Вершинами они дотягиваются до подножий Миро­ вой Сальватэрры, а в Энрофе существуют как замкнутые объемы, опираю­ щиеся на ограниченные участки внутри культуры, внутри государственно­ сти, внутри быта, внутри человеческой души. Драма исторического христианства заключается в том, что ни одна из церквей не превратилась в форму совершенного народоустройства, способную выразить и осуществить завет христианства, его мистический и этический смысл. Причина этого коренится, опять-таки в прерванности Гаг­ тунгром миссии Иисуса Христа, по отсутствие серьезных, искренних и чи ­ стых попыток в этом направлении — вина самих церквей как человеческих сообществ. Ибо если католицизм, стремясь иерократией подменить Цар­ ство Божие на земле, подпал, хотя, к счастью, временно, одному из страш­ нейших инфрафизических вампиров всемирной истории, то православие, еще в Византии занявшее, по выражению Достоевского, "угол в государ­ стве", совсем отказалось от этой задачи. Эта задача, одна из ключевых, — 291 — ----------------------- Page 292----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое если не самая ключевая из всех задач, возникавших перед человечеством, переходила теперь со всей непомерной тяжестью и опасностью требуемо­ го ею пути к иерархиям Российской метакультуры. Это было отражено зеркалом исторической действительности в акте так называемого крещения Руси. Чтобы уразуметь воистину необъятные масштабы исторических и метаисторических последствий, предопределен­ ных этим деянием князя Владимира, достаточно вдуматься в то, что сулило бы молодому русскому сверхнароду присоединение к католичеству, к исламу или, тем паче, к хазарскому иудаизму; какое нелепо искаженное, почти абсурдное будущее было бы вызвано к жизни подобным выбором религии. Сама собой напрашивается, но, к сожалению, выходит из компо­ зиционных рамок книги, большая монографическая глава о Князе Влади­ мире Святославиче, деятеле воистину титанического масштаба. Масштаб этот до сих пор недооценен из-за отдаленности и малоизвестности эпохи и благодаря тому предутренне-сумеречному освещению, в котором фигура этого деятеля возвышается у истоков нашей истории. Вероятно, только ме­ таисторическое созерцание и размышление способны привести к углуб­ ленному пониманию подлинного значения того, кого народ чтил, любил и воспевал почти тысячу лет, связав с его именем прозвище, одно из самых теплых и нежных, какие только знает всемирная история: Красное Сол­ нышко (прозвище, непереводимое на другие языки, так как только в рус­ ском, кажется, допустимо применение к солнцу ласкательной формы). Во всяком случае, акт крещения Руси был почти единовластным деянием князя Владимира, деянием полностью провиденциальным, сколь примитивны и сторонни ни были бы мотивы, активизировавшиеся в сознании реформато­ ра. Эта инвольтация Яросвета начинается в Х веке и очень быстро знаме­ нуется появлением, вслед за Владимиром, ряда крупнейших исторических имен: Ярослава Мудрого, летописца Нестора, Антония и Феодосия Печер­ ских, затем Владимира Мономаха. Это будущие человекодухи, нисшед­ шие в Небесную Россию во дни ее основания, теперь направлялись деми­ ургом в Энроф ради выполнения особых задач, с миссиями праведников и родомыслов. Как и всегда над большими коллективами, над Киевским государ­ ством дышало и зыблилось то иноматериальное образование, о подобных которому уже говорилось в главе про средние слои Шаданакара под на­ званием эгрегоров. Порожденный теми психологическими излучениями на­ рода, которые связаны с деятельностью государственной, эгрегор обладал подобием сознательности, зарядом воли и жил самостоятельной жизнью, в значительной степени определяя государственную деятельность каждого из следующих поколений русских людей. — 292 — ----------------------- Page 293----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое Не имела собственной монады и каросса Дингра — одно из проявле­ ний Лилит, последняя из иерархий, значение которых в возникновении на­ рода русского было огромно. Раздвинув свою деятельность до границ на­ ции — и позднее сверхнарода, чью живую материальность она призвана непрерывно возобновлять и укреплять, каросса Дингра выполняла свою провиденциальную роль, и этим же исчерпывалось ее положительное со­ держание. Круг деятельности кароссы очерчен по преимуществу границами по­ ловой жизни народа. Она участвует во всяком акте человеческого соития и зачатия. У нее — ключи вожделения друг к другу представителей двух по­ лов. Но ей, несущей в себе проклятое эйцехоре, присуще стремление переливаться за окружность своей зоны действия, подчинять себе все явле­ ния, попадающие в ее кругозор, захлестывать волнами сексуальной сти­ хии другие импульсы народной души. Фаллический оргиазм древности, утративший теперь свою религиозно-магическую окраску, но проявляю ­ щийся в некоторых народных праздниках, остается и в наше время яр­ чайшим проявлением Дингры, "Всенародной Афродиты" России. Свадеб­ ные же, пиршественные, весенние и тому подобные оргиастические действа, игрища и обряды в дохристианский период возникали на Руси именно как волны, расходившиеся от помахивания невидимых покрывал Дингры, как отзвуки ее тяжелой пляски, как отсветы ее пылающего взора, вперенного в народное тело и в тело каждого из людей. В России христи­ анство, сразу вступившее с кароссой в явную и тайную борьбу, провозгла­ сило по отношению ко всякой мистике пола решительное "нет" и заставило укрыться ее в подполье, где она, уродуясь тесными пределами, приобрела удушливый и смрадный оттенок, дойдя, наконец, до свального греха хлы ­ стовских и других изуверских сект. В некоторых же других культурах, осо­ бенно в культурах древности, деятельность каросс проступала на самой поверхности народной жизни, а тень этих существ явственно доходила до сознания мифотворческих и религиозно-творческих пластов сверхнарода, отливаясь в образы богинь — покровительниц любви, брака, деторожде­ ния. Ясно, что там, где к почитанию таких богинь примешивался оргиазм, где задачи продолжения рода отступали перед бесконтрольной жаждой чувственного наслаждения, там к воздействию кароссы примешивалось и даже заглушало его вязкое и растлевающее воздействие сил Дуггура. Активизация светлых сил всегда во всемирной метаистории вызывает и активизацию сил противобога: это, по-видимому, закономерность теку­ щего зона. Да и мог бы противобог и его миры оставаться безучастными, созерцая выход на метаисторическое поприще новых сил, стремящихся, в конечном счете, к преодолению демонической власти над человеческим миром? И борьба инфрафизического стана против Навны, Яросвета и — 293 — ----------------------- Page 294----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое Дингры (остающейся хотя и слепой, но необходимой участницей метаисто ­ рического процесса) приобретает несколько форм. Проследите основные линии движения, основные события истории Киевской Руси: каждый легко различит два главных фактора, угрожавших молодому национальному образованию. Уже Владимир занял Киевский престол лишь после кровопролитной распри; едва же он умер, как вся страна была потрясена борьбой за власть и братоубийствами Святополка Окаянного. Короткая передышка при Ярославе Мудром — новая волна усобиц при Изяславе I — и с тех пор прерывающаяся лишь на короткие года двухсотлетняя княжеская усобица. Усобица, не только заливавшая кровью поля страны и подтачивавшая ее физическое бытие, но и истощав­ шая эфирную субстанцию сверхнарода, а его духовное становление тор­ мозившая опасно и мучительно. — Так выходит на поверхность истории ве­ ликая хищница, гасительница светочей и домашних очагов, умножательница страданий — Велга России. В человеческом существе она срывает все запреты с низших инстинктов разрушения и осквернения. Она втягивает в себя клочья распавшихся человеческих эфирных и астральных тел. Она — смерчеобразное средоточие множества мелких инфрафизиче­ ских существ, вдохновительница анархических сил, хозяйка на полях сра­ жений и на местах казней. Велги появились в пределах Шаданакара вместе с большинством других демонических монад, то есть почти с самого начала. Но для метаи ­ сторика важнее другой непреложный факт: то, что каждая велга есть по­ люс Идеальной Соборной Душе, и то, что она стремится к перетягиванию эфирно-астральной субстанции сверхнарода в сферу демонической мате­ риальности. Вторая форма борьбы противобога и его миров против светлой диа­ ды и Дингры заключалась в попытках истребить их или истощить нападени ­ ями извне. Эту цель преследовали те события, которые в зеркале истори­ ческой действительности приняли вид нападений печенегов, половцев и, наконец, татар на раздираемое Велгой Киевское государство. Трудно ли за этими тенями, этими ратями и ордами, мечущимися по степным просто­ рам Поволжья, Дона и Днепра, разглядеть тех, от кого эти тени отбрасыва­ ются: ожесточенных эгрегоров степных племен, вечно бурлящих, вечно клокочущих, неспособных к отвердению в устойчивые, творческие орга­ низмы истории? — Этот вид враждебной деятельности противобога раз­ растется в далеком будущем, ставя под угрозу существование страны, в годину татарского, польского, французского, германского нашествий. Дея­ ния же Велги примут форму общенародных внутренних потрясений Вели­ кой Смуты и Великой Революции. — 294 — ----------------------- Page 295----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое Вопреки неблагоприятным метаисторическим условиям, Яросвет со­ вершает в XI-XII веках попытки проявить свой юный гений. Демиург Визан­ тии сперва еще руководит им; следствием этого в исторической действи ­ тельности делается то, что на языке историков именуется "византийским влиянием" или "византийской традицией". А так как всякое творчество в ру­ сле какой-либо традиции требует меньше смелости и духовной зоркости, то деятелей традиции всегда оказывается больше, чем новаторов. Главное же, в эту эпоху воздействие и самого Яросвета становилось таким, что его трудно отличить от воздействий христианского Трансмифа, ибо реальности этого Трансмифа он приобщился сам. Приобщился сам — но не замкнулся в нем; сторона, ранее высказывавшаяся в русской дохристианской культу­ ре, оставалась этим Трансмифом не охваченной и продолжала жить — хотя и не такой уже интенсивной жизнью. Мощно вливался в сознание народа христианский миф, чаруя и при­ влекая сердца образами Вседержителя, Пречистой Девы и святых, некогда восходивших на высоты праведности из темных недр еврейства и Визан­ тии. От святынь Иерусалима и Афона, от купцов Царьграда устремлялись белые лучи, согревая душу и приобщая ее к радости православного твор­ чества: иноческому деланию, подражанию житиям угодников, восхищению в области духа, смирению, храмостроительству, посту. И оттуда же доно­ сились неустанные предупреждения, трепет ужаса перед мирами Возмез­ дия, тем более устрашающими, что никакими чистилищами тяжесть загроб ­ ного воздаяния в Византийской метакультуре не была смягчена. В дальние углы культуры, в народные низы, к смердам, отодвинулось древнее славянское миропонимание. Но великие леса надежно хранили в своей глубине связь человеческого существа со стихиалями; и волхвования кудесников, игрища во славу творческих сил, чары колдунов, обряды, свя­ зующие человека с незримыми обитателями и хозяевами Природы, длили свое существование. Требовательный аскетизм никогда во всемирной ис­ тории не смог стать руководящим принципом для масс; не случилось этого и здесь. Жизнь предъявляла все те же требования: продолжение рода, обе­ регание семьи, защита страны от натиска степных кочевников. Сколько бы ни молились иноки по монастырям, эти молитвы не освобождали людских множеств от воинского долга, от повседневного труда, от гибельных поло­ вецких набегов и от радостей страстной, полнокровной жизни, вознагра­ ждающих за все. Так были заложены основы двоеверия, не исчезавшего в России вплоть до XX века. Первым, дошедшим до нас, памятником инспирации иерархий сверх­ народа остается "Слово о полку Игореве" — произведение, никак не свя­ занное с византийской традицией и вообще с трансмифом христианства. В чуждых аскетизму и смирению, мужественных интонациях поэмы, похожих — 295 — ----------------------- Page 296----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое на ясный и чистый булатный звон, в отсветах внехристианских верований, вспыхивающих то здесь, то там на ее суровом горизонте, даже в самой те­ матике этого памятника — в вооруженной борьбе с национальным вра­ гом — обнаруживается непосредственное вдохновляющее вторжение в волю творца сил Яросвета. Легкое и прозрачное, как фата, веяние Навны одевает высокорыцарственное существо поэмы тонкою музыкальностью, поднимаясь до щемящей силы в плаче Ярославны на городской стене. Этою поэмой инспирации отлились в высокохудожественные образы. Из того, что эти образы оказались жизненными, мы должны заключить, что сама реальная жизнь давала для них материал, что те же инспирации про­ являлись, следовательно, в отношениях, психологии, повседневном укладе народных масс. В лице автора "Слова" под низливающийся поток инспира­ ции встал княжеский дружинник, гениальный поэт, то есть поэт, "одержи­ мый" даймоном. Былины же киевского и новгородского циклов позволяют почувствовать, как становился под этот поток человек массы, безымянный создатель низового искусства, фольклора. Скажут: элементарность, гру­ бость былин — о какой духовной инспирации можно тут разговаривать? — Но какими же вообще качествами, если не этими, отли­ чается творение масс от творения высококультурного мастера? Простова­ тость, примитивность былинной поэзии нисколько не опровергают факта инспирации, они только указывают на то, что, ослабленная и замутненная, она все же проникала в плотные пласты массовой психологии. Она начинала постепенно окрашивать в своеобразные тона и те ис­ кусства, которые оказались наиболее связанными с мифом христианства. Это можно проследить в иконе и фреске — киевских, суздальских и осо­ бенно новгородских. Иконописные образы новгородской школы поражают иногда бурной динамикой и такой смелой, почти современной остротой, какие были совершенно чужды, даже враждебны византийской традиции с ее статуарностью. К сожалению, в этой книге я располагаю возможностью только намечать ряды специальных тем, требующих разработки. По нескольку таких тем заложено в любой из этих глав, и мне остается только сожалеть о краткости оставшегося мне отрезка жизни. И в то время, как национальная духовная интуиция во многих других метакультурах выража­ ла свое знание о бытии затомисов преимущественно на языке легенд, Рос ­ сия начинает выражать духовное знание о своем небесном прообразе и двойнике — России Небесной — на языке другого искусства: зодчества. С XI до XVIII века все очаги русской духовной и особенно религиозной жизни с поражающей нас последовательностью стремятся к развитию, совершен­ ствованию и повторению одного и того же образа. Это — архитектурный ансамбль, осью которого является белый кристалл — белый собор с золо­ тыми куполами и столпообразной колокольней, вокруг него — сонм часо­ — 296 — ----------------------- Page 297----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое венок и малых церквей, часто многоцветных, но почти всегда златоглавых; далее — палаты, службы и жилые хоромы и, наконец, кольцо могучих за­ щитных стен с башнями. У их подножия — излучина реки. Этот мотив возникает над Днепром в начале XI столетия, сейчас же повторяется над Волховом, а затем варианты его начинают множиться: во Пскове, Смоленске, Владимире, Переяславле, Чернигове, Ростове, Ко­ ломне, Нижнем Новгороде, Устюге, в Троице-Сергиеве, в больших и малых городах и совсем без городов, во множестве монастырей и кремлей; в сле­ дующие эпохи он достигнет своего апофеоза в Кремле Московском. Над этим стоит задуматься. Вряд ли увенчалась бы успехом попытка исчерпывающе объяснить это явление одними соображениями во­ енно-политическими, техническими, даже общекультурными. Другие стра­ ны, расположенные в сходных географических условиях, в эпоху тех же феодальных отношений и, если можно так выразиться, в схожих религи­ озных климатах, создали, однако, совсем другие художественно-мистиче­ ские символы, другие эстетические образцы и, в частности, архитектурные каноны. Архитектурный ансамбль вообще далеко не везде перерос в пер­ венствующий символ, в синтетическое отражение трансмифа, в каменное подобие "Града взыскуемого". В такой символ он перерос в Египте и Вави­ лоне, в Индии и некоторых странах буддизма, в Афинах, но этого не слу ­ чилось ни в Иране, ни в Японии, ни в североиндейской культуре, и даже о таковом значении средневековых аббатств можно говорить только с натяж­ кой. Очевидно, мы имеем здесь дело с фактором иррациональным, может быть с духовным вкусом сверхнарода. Корни же духовного вкуса уходят в неисследимые его глубины, к закономерностям, связующим сверхнарод с надстоящей над ним второй реальностью. А между тем эпоха, когда кристаллизовался этот образ, становилась от поколения к поколению все менее благоприятной. Если бы мы попытались перенести на миры иной материальности аналогию трех основных состояний материи в нашем слое — понятия твердого, жидкого и газообразного, то убедились бы, что в метаисториче ­ ской картине Киевской Руси состояние восточнославянского эгрегора можно было бы уподобить простертому над страной разреженному тума­ ну, едва начинающему приобретать смутные контуры. Смерчеобразные завихрения Велги то и дело разрывали это образование в различных его частях, а натиск половецкого, литовского и польского эгрегоров постоянно менял его очертания, вызывая смятение во всем его существе и отрывы отдельных частей, начинавших жить ущербной, призрачно самостоятель­ ной жизнью. Это было слабое существо, не способное оказать эффективного со­ противления ни Велге, ни эгрегорам степных племен. — 297 — ----------------------- Page 298----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое В XIII веке на изнемогавшего русского эгрегора Гагтунгром направ­ ляется темноэфирный гигант-чудовище: воинствующий уицраор монголь­ ского племенного массива. Я не знаю, роковой ли ошибкой демиурга Дальнего Востока или другими причинами он был порожден, но рост его был фантастически быстр, а алчность неутолима. Жертвой этого существа сделалась сама монгольская метакультура, слишком юная, с едва еще воз­ никавшим синклитом, а теперь втягиваемая в воронку метаисторических замыслов противобога. Демонический разум теперь играл в беспроигрыш­ ную игру: русская метакультура либо рухнула бы под напором более силь­ ного врага, либо Яросвет оказался бы вынужден противопоставить уицра­ ору Монголии подобное же чудовище, дабы оградить само физическое существование русского народа. Это — первый могучий удар, обрушивае­ мый на Русь Гагтунгром, и это — то самое метаисторическое событие, кото­ рое стоит за первой великой катастрофой нашей истории: нашествием та­ тар. Можно по-разному оценивать — и историки по-разному оценивают размеры социально-политического, культурного и нравственного урона, нанесенного России татарским игом. Рассматривая же события под метаи­ сторическим углом, мы можем дополнить положения исторической науки лишь следующим указанием: воздействие сил Велги, столь бурно проявляв ­ шееся в княжеских усобицах, расчистило путь для другой, более могуще­ ственной силы, причем обе эти группы сил являлись, в конечном счете, про­ явлением воли одной и той же инфрафизической инстанции. То, что расшатала Велга, должен был сокрушить монгольский уицраор; если же это не удалось бы до конца и ему — осталось бы в запасе другое орудие, которое должно было развернуть свою деятельность в другие времена и другими методами: черное ядро в существе будущего русского уицраора. Действительно: под ударами монгольского чудовища русский эгрегор был смят, полурастерзан на клочья, едва сохранявшие в себе жизнь и способность к будущему воссоединению. Кароссе Дингре был нанесен ущерб, который — если бы речь шла о существах физического пла­ на — можно было бы сравнить с истеканием кровью. Сам Яросвет был по­ бежден в бою с монгольским гигантом на границах Святой России; юному, еще не окрепшему и малочисленному синклиту едва удалось спасти от разрушения лишь сокровеннейшие святилища своей небесной страны. Спасаемая демиургом, Навна была удалена из опустошаемой юж­ ной области Святой России в недоступные девственные земли, соответству­ ющие дремучим северным лесам в Энрофе. Туманные сгущения изранен­ ного, полуразорванного эгрегора облекали нищенским рубищем ее новое средоточие. Напор врага не ослабевал: насытившаяся Велга уползла в свою Гашшарву, но монгольский уицраор то и дело проносился, подобно — 298 — ----------------------- Page 299----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое урагану, по небесной стране, гася огни, иссушая метаэфирные источники, а в России земной разметывая ту живую материальную субстанцию сверх­ народа, из которой образуются эфирные тела всех отдельных членов его и без которой невозможна жизнь в Энрофе не только народа, но и отдель­ ного человека. Становилось ясным, что выполнение задач, ради которых светлая диада приняла эфирное воплощение, неосуществимо до тех пор, пока Дингра не воссоздаст народную плоть; пока сильнейшему орудию Гагтунгра не противопоставлен противник в том же плане бытия: могуще­ ственный, полновластный демон государственности. Перед демиургом сверхнарода встал выбор: либо создание левиафана-государства в Энро­ фе и допущение, следовательно, возникновения российского шрастра, на­ селенного игвами; либо отказ от выполнения своей миссии на земле. Он избрал первое. Очевидно, демиургу, еще не отграничивавшему идеального народо­ устройства как отдаленного долженствования от государства как реальной возможности, уяснялась категорическая необходимость этого последне­ го — необходимость государства, и притом непременно очень сильного, в качестве формы сверхнарода, единственно способной оградить его физи­ ческое бытие, защитить от центробежных внутренних сил — проекций Вел­ ги и от нападений извне — проекции сегодня уицраора Монголии, а зав­ тра какого-нибудь еще. Кто знает, сливалась ли у Яросвета идея о необходимости сильного государства с представлением об идеальном на­ родоустройстве, которое должно было быть плодом его грядущего брака с Навной. Понимал ли он со всею ясностью, что, нисходя к кароссе Дингре в качестве отца их общего детища, порождая от нее уицраора и обрекая Навну на плен в глыбах грядущей государственности, он отодвигает день своего брака с Навной в непредставимую даль веков? — Так или иначе, ка­ росса Дингра породила первого из уицраоров России, несущего в себе, вместе с материнской кровью, проклятое эйцехоре. Не ясно ли, что это значит? Ваятельница физической субстанции сверхнарода рождает демона великодержавия от двух начал: от демиурга сверхнарода и от того, кто не­ когда вторгся в плоть стихиали Лилит: Гагтунгра. Таким образом, эйцехоре должно было стать своего рода проклятием, довлевшим над российской государственностью и фатально искажавшим осуществление русским на­ родом его мировой миссии. Мог ли Яросвет избежать рождения демона великодержавия? Мог ли охранить физическое бытие сверхнарода каким-либо иным путем? Не под­ тверждают ли примеры других культур, что уицраоры суть неизбежные участники всякого метаисторического процесса, его неизбежное зло, вну ­ треннее противоречие? — 299 — ----------------------- Page 300----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое Но затем и позаботился Гагтунгр о рождении этой расы трансфизиче­ ских чудищ в Вавилонии. Возникло нечто вроде цепной реакции: каждый демиург любой метакультуры оказывался вынужденным противопоставить злобному разъяренному врагу точно такого же защитника. Защитник в свою очередь перерастал в нападающего хищника и этим вызывал необ­ ходимость для демиургов соседних метакультур повторить то же самое. Уицраоров теперь лишены только небольшие нации, входящие в состав сверхнарода, но не сам сверхнарод. Со времен Вавилона метакультур без уицраоров не существует. Что касается Яросвета, то воспламененность своей мечтой препят­ ствовала ему различить законы перспективы в этом новом для него мире исторической действительности. Он не умел еще проводить точную грань между реальной государственностью и идеальным народоустройством, между созданием государства — и конечной целью своего брака. Только с мучительным опытом жизни и творчества могла прийти к демиургу та муд ­ рость, которая научила бы его отслаивать близкое от далекого, ныне воз­ можное от долженствуемого предела. Самая природа государства была ему еще непонятна, и вряд ли он отдавал себе отчет в непримиримости самодовлеющего государственного начала с идеальным народоустрой­ ством, равно как и в том, что это народоустройство может быть осуще­ ствлено лишь в отдаленном будущем, когда физическая сохранность сверхнарода будет обеспечена объединением человечества в единый мо­ нолит. Но дело в том, что народоустройства могут быть нескольких типов, и понять различие этих типов — в высшей степени важно. Разумеется, прила­ гаемая таблица дает лишь несколько самых главных типов их, не имея ни­ чего общего с попытками исчерпать все их многообразие и опуская мно­ жество переходных или недостаточно определенных форм. 1. Жидкое состояние государственности. Зачаточность централизую­ щей государственной власти. Постоянные столкновения слабо организо­ ванных составных единиц между собой. Могущество племенных эгрегоров и вампирических образований типа Велги. Воздействие диады сверхнаро­ да, весьма еще юной, преимущественно на эстетическую и религиозную сферы сознания. Примеры: Египет эпохи номов, ведическая Индия, Греция эпохи поли­ сов, Европа в раннее средневековье. 2. Твердо-вязкое состояние государственности, достаточно мягкой для преобразующей работы. Ограничение тиранических тенденций равно ­ весием социально-политических сил. Государственное водительство осуще­ ствляется демиургом через эгрегоры. Его брак с Идеальной Соборной Ду­ шой. — 300 — ----------------------- Page 301----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое Примеры: Египет до Тутанхамона, буддийские государства Индии и Юго-Восточной Азии, империи Тан и Сун в Китае, Афины времен Перикла. 3. Крайне твердое состояние государственности. Деспотическая дер­ жава-колосс. Тирания демона великодержавия. Сохранность эфирного во­ площения Соборной Души, но крайнее сужение ее свободы действий, то есть ее плен в глыбах государственности. В конце этой стадии, а иногда и раньше демиург снимает свою санкцию с демона государственности. Примеры: великие империи-тирании, Ассирия, Карфаген, Рим, Баг­ дад, империи Чингиз-хана, Тамерлана, Испания XVI века, Британия XVIII- XIX веков, империя Наполеона, государство Гитлера и т. п. 4. Иерократия. Захват эгрегором церкви державотворящих сил. Либо перерастание его в схожее с уицраорами вампирическое чудовище, заявляющее всемирные претензии и переносящее свое обиталище из са­ куалы эгрегоров в Гашшарву (папство в конце средних веков); либо — за­ мыкание в этнических границах и высасывание внутренних источников (Ти­ бет). В первом случае — борьба с ним диады сверхнарода и синклита, при этом восстающих даже на искажаемый миф международной религии. Во втором случае — ограничение свободы действий светлой диады инфрафи­ зикой метакультуры, с одной стороны, силами Наивысшего Трансмифа международной религии — с другой. 5. Раздробленность единого устройства сверхнарода на множество твердых государственных единиц. Развитие локальных сил, вырвавшихся из-под контроля иерархий. Ослабление активной творческой силы послед­ них. Состояние Соборной Души, схожее с состоянием глубокого недуга. Примеры: Средиземноморье в IV-V столетиях н. э.; мусульманские страны после халифата; Германия после Тридцатилетней войны. 6. Чуженародное порабощение. Народоустройство, превратившееся в орудие других иерархий, преследующих свои, не имеющие отношения к данному сверхнароду, цели. Положение Соборной Души, равнозначное состоянию рабства. 7. Государственное устройство смягченного типа, созданное при условии социально-этической зрелости сверхнарода и отсутствия внешней угрозы. Подчинение государственного начала непосредственно силам де ­ миурга. Начало отмирания принципа насилия. Открывающаяся перед иерархиями возможность подготовки идеального народоустройства. Поло­ жение Соборной Души как супруги демиурга. Примеры: к настоящему моменту этот тип достигнут только в отдель­ ных небольших странах, в наиболее чистом виде — в Скандинавии, Швей­ царии. Можно надеяться, что в будущем этот тип приобретет сверхнарод­ — 301 — ----------------------- Page 302----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое ные масштабы, лишь при которых и возможны сверхнародные мета­ культурные плоды его. 8. Межсверхнародное объединение. Пока мыслимая лишь теоретиче­ ски государственная формация, переходная к планетарному объединению. Сотворчество демиургов. 9. Идеальное народоустройство. Упразднение государства. Превра­ щение государственного строя человечества в братство. Совершенное устройство общества, только в которое и может быть принято рождаемое иерархиями эфирное выражение Вечной Женственности То, что ясно теперь, не могло быть ясно тысячу лет назад даже деми­ ургу. Союз его с Дингрой и рождение уицраора воздвигли между Яросве­ том и Навной длительную преграду. И хотя понять тогда же весь много ­ значный смысл происшедшего было еще вне возможностей демиурга, но уяснялось, что эта преграда падет и в их браке откроется возможность творческого осуществления их задачи лишь тогда, когда совершенная ошибка будет искуплена, то есть последствия ее исчерпаны; начинала при­ открываться и ужасающая своей длительностью даль этого искупления. Происшедшее явилось могучим толчком к его духовному возмужанию. Первое столкновение с исконным врагом светлого стана открыло перед демиургом воочию ту глубину мирового дуализма, неразрешимость кото ­ рого он раньше не постигал. Жгучая скорбь, свойственная осознанию пер­ вой большой жизненной неудачи, охватывала его; лишь теперь станови­ лась понятной трагедия демиурга Византии и возможность крушения, только в еще больших, уже всемирных масштабах, подстерегающая его самого. Положение усложнялось еще тем, что рождение и детство уицраора видимым образом оправдывали совершенное: демон государственности оказывался именно той силой, в которой нуждался сверхнарод для оборо­ ны против Велги и чужеземных уицраоров. Область сильнейших инспираций Первого Жругра в Энрофе опреде­ лилась в некоторой географической области, на берегах Москвы-реки, и здесь берет начало процесс концентрации и воспитания сил метакультур­ ной и исторической самообороны. Это был один из тех редких (в жизни любого народа) периодов, когда силы, различнейшие по своей природе, своим иерархическим ступеням и по своим целям, скрестили свои усилия в общем труде. Глубоко значительным предметом созерцания для метаисторика остается тот процесс, в котором мыслимо появление личностей, подобных Александру Невскому, чью мудрость и волю укреплял демиург, чистоту за­ мысла блюла Навна, ваятельница народной плоти подготавливала чреду его преемников, демон великодержавия укреплял силу его меча, а силы — 302 — ----------------------- Page 303----------------------- Глава 1.Киевская Русь как явление метаисторическое христианского Трансмифа берегли его своим покровом, сотканным из светлого эфира народных молитв, мученичества погибавших в бою или в татарской Орде и духовного делания светочей церкви. Недаром его смерть отозвалась волнами скорби по всей стране, а в позднейшие време­ на самые непримиримые движения народного духа видят своего далекого предшественника в этом родомысле. Никогда (по отношению к первому уицраору) не сказывалась в ряде исторических фактов столь отчетливо благословляющая этого демона дея­ тельность демиурга, как в той горячей помощи, которую оказывали вели ­ ким князьям московским пастыри России — главы церкви; в том оправда­ нии ими дела собирания Руси высшей национально-религиозной и нравственной целью, которое как бы осенило это общерусское движение хоругвью церковного авторитета. Этот ряд явлений, столь ярко сказавший ­ ся в деятельности великих московских митрополитов, достигает наивысшей выразительности в благословении Дмитрия Донского на битву с татарами величайшим святителем тех времен и в личности инока Пересвета, открыв­ шего Куликовское сражение своим единоборством с татарским богаты­ рем. Когда определилось географическое средоточие Российской мета­ культуры, естественно и неизбежно этот национальный духовный очаг и ци­ тадель государственности должен был увенчаться физическим подобием вершины сверхнародного трансмифа: Кремлем Земным. Даймоны и дру­ гие силы демиурга, ниспосылавшиеся им к душе, разуму и воле мо­ сковских князей и митрополитов, иноков и бояр, зодчих и иконописцев, прославленных и безымянных, приоткрывали им те образы Небесной Руси и Фонгаранды, которые ждали своего отражения в камне и кирпиче. И это (отражение стало возникать: медленно, трудно, из года в год и из века в век, утяжеленное, беспорядочное, вечно перестраивающееся, искаженное случайностями, калечимое пожарами, нападениями чужеземцев и произ­ волом властей, с золотым венцом царства — на челе, с клеймом рабства и ранами мученичества — на лице, — и все же прекраснейшее из всего, что было возможно при духовном и материальном уровне русского средневе­ ковья. — 303 — ----------------------- Page 304----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство Глава 2. Христианский миф и прароссианство Сколько-нибудь подробный разбор общего, в высшей степени широ­ кого и сложного вопроса о метаисторическом значении православной церкви и, тем более всего христианского мифа, — это тема для многотом­ ного труда или даже для целого цикла работ. Но ясно и естественно, что внутренняя мистическая жизнь русской церкви определялась связью имен­ но с общехристианским трансмифом и с теми иерархиями и сущностями, космическими и планетарными, которые почитались русской церковью: с Логосом, с Богоматерью Марией, с ангельскими чинами и с великими ду ­ ховными деятелями общехристианского или византийского прошлого. Вы­ сокая ступень их восхождения открывала перед ними возможность актив­ ной помощи сверху вниз, из затомисов, из Небесного Иерусалима и Синклита Человечества в слой конкретной исторической действительности, в Энроф. На протяжении многих веков христианский миф пронизывал и окуты­ вал духовную жизнь русского общества, сказываясь решительно во всех областях культуры тех эпох — от "плетения словес", как понимали тогда ис­ кусство письменного слова, до орнаментики посуды или покроя одежды. Но анализ легко обнаружит в запасе образов, насыщавших эти искусства, и в эстетических канонах, тогда выработанных, огромный пласт таких, ка­ кие не имеют прямого отношения ни к идеологии, ни к пантеону христи­ анства. Травчатые узоры на тканях и поставцах столь же далеки от христи­ анского мифа в его чистом виде, как Жар-птица наших сказок, богатыри наших былин, архитектурные особенности наших теремов или стилизован­ ные петушки и фантастические звери, украшавшие печи, прялки и коньки изб. Этот пласт образов восходит, конечно, к дохристианскому мироотно­ шению, к зачаточной и так и не развившейся славянской мифологии. Но важно то, что это мироотношение так же сказывается в XVII веке, как в XII; совершенно перестает быть заметным или, вернее, меняет свое обличье оно только в XX. Христианским же мифом оно не было преодолено или ас­ симилировано никогда. Произошло другое: параллельное сосуществова­ ние двух мироотношений, характеризующееся разграничением сфер про­ явления. При этом одно из них, христианское, быстро добившееся — 304 — ----------------------- Page 305----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство господства в качестве общегосударственного и общенародного круга идей, вытеснило своего соперника из целого ряда областей жизни, и преж­ де всего — из области обобщающей и систематизирующей мысли. Второе отношение укрылось в фольклор, в низовое и прикладное искусство, в на­ родные обряды и заговоры, в быт, но так никогда и не поднялось до уровня философских или вообще идейных обобщений. С другой же стороны, нас не может не поражать необычайная его устойчивость, феноменальная живучесть. Уже сама по себе эта живучесть говорит метаисторику о том, что мироотношение это коренилось не в слу­ чайных, не в преходящих чертах народной психологии, но в таких, кото­ рые присущи народу органически. Если же мы имеем дело с чертами на­ родной психологии органическими и неистребимыми, мы всегда имеем перед собой фактор, связанный с проявлением творчества иерархий, ибо все в народе, находящееся вне сферы их деятельности, не носящее на себе печати их труда, оказывается кратковременным, наносным, эфемер­ ным. В той стороне разбираемого отношения, которая связывалась с про­ должением рода, во всем, что относилось к повышению уровня и напря ­ женности половой стихии, различается мутная, горячая, беспокойно колышащаяся субстанция кароссы Дингры. Собственно, в условиях христи­ анской страны никакой другой области для ее проявления и не оставалось. Но в мироотношении этом явственен еще и другой слой, преимущественно эстетический. Творческая радость, которую испытывали художники и ма­ стера при создании этой орнаментики, этих сказок и этих теремов, так и пышет нам в душу при малейшем к ним прикосновении; любовь к миру, природе, стихиям, в них разлитая, свидетельствует о том, что уже не ка­ росса, но силы самого демиурга веяли в создававшей эти произведения человеческой душе. Это мироотношение (поскольку речь идет о русском национальном прошлом) приходится теперь извлекать из-под пластов христианского мифа либо при помощи кропотливого научного анализа, либо путем мета­ исторического созерцания и размышления. Мироотношение это я бы на­ звал прароссианством. Прароссианство есть, в сущности, не что иное, как первая стадия развития мифа российского сверхнарода. Сам по себе общий Трансмиф христианства не противоречит и не может противоречить трансмифам сверхнародов; не противоборствует и не может противоборствовать им. Напротив: Мировая Сальватэрра, вся пронизанная силами Логоса и Богоматери, то есть высочайшей реально­ стью Трансмифа христианского, остается в то же время вершиною вершин, смутно сквозящей через трансмифы сверхнародные. Исторические пер­ спективы будущего были бы угрюмы и безрадостны, если бы их не озаряла — 305 — ----------------------- Page 306----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство наша вера в такое грядущее мироотношение, когда христианский миф бу­ дет взаимно дополняться мифами сверхнародов, сливаясь с ними в гармо­ ническое целое. Но в историческом прошлом, зрелый уже христианский миф как бы застилал собою едва возникавший миф российского сверхна­ рода. Застилал — и в силу все той же присущей историческим церквам, с их ущербной узостью, потребности утверждать свой религиозный аспект мира как единственную и универсальную истину, исключающую самую возможность существования других. Сколь благоговейным ни было бы субъективное отношение метаисто­ рика к христианскому мифу, сколь высоко он ни расценивал бы роль этого последнего в культурной истории России, но вряд ли он сможет отделаться вполне от чувства горечи и сожаления, даже какой-то безотчетной обиды, при изучении любого из искусств средневековой Руси. Он почувствует, что тем росткам исконно национального мироотношения, которые пытались все же проявить себя хотя бы в искусстве, было зябко и мучительно тесно. Довлела формула: "Мир лежит во зле". И любовь к нему, детская жизнерадостность, солнечная веселость и непосредственность едва осме­ ливались обнаруживать свое существование в яркой раскраске утвари, в сказочно-игрушечном, я бы сказал смеющемся, стиле изразцов или резь­ бы, в задних планах икон, где цветы, светила небесные и сказочные звери создают удивительный фон, излучающий трогательно чистую, пантеистиче­ скую любовь к миру. Довлел монашеский аскетизм. И творческой деятельности Дингры от­ водились самые низы, прикровенное тло человеческой жизни. Соприкос­ новение духовности с физической стороной любви казалось кощунством: в брачную ночь образа плотно завешивались, ибо любовь, даже освящен­ ная таинством брака, оставалась грехом. Довлел христианский пантеон. И душа, улавливавшая веяние иерар­ хий сверхнарода и стихиалей, не осмеливалась даже отдать себе отчет в бытии этих иерархий, не нашедших места в христианском пантеоне, не санкционированных церковным авторитетом. Истины богопознания и миропознания казались исчерпанными двумя Заветами и учением отцов церкви; и всякая самостоятельная работа мысли оказалась бы подозри­ тельной, едва ли не еретической. Довлело отношение к искусству как к второстепенному виду выраже­ ния все тех же истин христианского мифа. И светская живопись не возни­ кала, скульптура представлялась язычеством, поэзия прозябала в грани­ цах фольклора, танец едва терпелся даже в виде чинных хороводов, а зачатки театральных действ жестоко выкорчевывались. Сопоставив все это, интересно обратить внимание на один вид искус­ ства, в памятниках которого прароссианство и христианский миф сумели — 306 — ----------------------- Page 307----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство ужиться рядом, как бы поделив между собой территорию и почти не сме ­ шиваясь даже механически, и вместе с тем — как это ни странно — художе­ ственно и психологически дополняя друг друга. Я говорю о некоторых шко­ лах церковного зодчества, от шатрового храма до так называемого "Нарышкинского барокко". Поражает в этих памятниках одна особен­ ность, ярче всего, пожалуй, сказавшаяся в храме Василия Блаженного: контраст экстерьера и интерьера. Заразительная, заставляющая невольно улыбаться всей душой, жизнерадостность этих пестрых луковок и пузатых колонок, этих стен, превращенных наивно веселым узорочьем в сказочные сады... А войдешь вовнутрь — и точно попадаешь в другую культуру, хотя, как это ни невозможно — почти столь же русскую: решетчатые оконца, уз­ кие притворы, низкие своды, тяжелые устои, суровые лики, полумрак. Из­ гнанный наружу, вовне, миф сверхнарода — и противопоставляющий себя миру, созидающий внутреннее пространство, самодовлеющий и нетерпи­ мый миф христианский. Прароссианство — и православие. И не синтез, даже не смешение, а почти механическое разграничение сфер действия. А если уж говорить о какой-нибудь диалектике, то — теза и антитеза. Можно возразить, что, будучи очищены от наслоения веков, фрески и иконы наших храмов являют глазам гораздо более яркие краски, более жизнерадостные мотивы орнаментов, чем принято думать. Да, но если в жизнерадостном характере некоторых росписей и сказывалось веяние прароссианства, то время работало против него, гася звонкость красок копотью свечей и лампад, неизбежных и неотъемлемых атрибутов культа. Создавался единый колорит, как нельзя более соответствовавший и низ­ ким ходам, и крошечным оконцам, и общей минорной гамме богослуже­ ния. И наибольшего единства и выразительности достигло это соединение приемов именно в интерьере Василия Блаженного с его членением вну­ треннего пространства на множество изолированных ячеек, откуда бого­ служение не было видно, а только слышно и где обстановка предельно способствовала внутренней уединенной молитве. Да и вообще, разве не поражает в облике русских святилищ любого века, от переданного нам Византией однокупольного храма до ампирных церквей XIX столетия, контраст между внешностью и внутренностью, фор­ мой и содержанием? О, это совсем, совсем не гармония! Русский храм гармоничен, да, пока мы созерцаем его снаружи: будь то белоснежный куб с золотыми шеломами или пестрый теремообразный цветок, изгибаю­ щийся своими деревянными или каменными лепестками и будто пребываю­ щий в вечном веселии. Внутри он гармоничен тоже, хотя и совсем другой гармонией. Но между этими двумя гармониями — разрыв, взаимное непо­ нимание, затаенная вражда. — 307 — ----------------------- Page 308----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство В церковном зодчестве христианский миф (не вполне ясно, впрочем, почему) все же терпел, молчаливо принимал территориальное сосуще­ 1 ствование с мифом сверхнарода . В других же областях культуры и жизни было, как я уже отмечал, гораздо хуже. И не удивительно, что при таких условиях прароссианство не могло сложиться ни в какую автономную си ­ стему, ни в какое учение. Оно даже не могло осознать своего собственно­ го существования. Для такого осознания необходимо наличие хоть какого- нибудь стержня, оси, какого-нибудь центрального образа, принадлежаще­ го данному мифу и только ему; а стержня такого не было. Воздействие де­ миурга и Навны на индивидуум и на народ в целом не поднималось за по ­ рог сознания; а то, что переживалось в душевном ощущении, приписывалось действию других инстанций: инстанций исключительно хри­ стианского мифа. Если в этом вопросе мы и способны удивляться чему-нибудь, так это тому, что прароссианство все-таки не было уничтожено. Больше того: со ­ здается впечатление, что враждебному натиску христианского мифа кто-то все время ставил как бы некий предел, кто-то, век за веком, оберегал сла­ бые грядки прароссианства от вытаптывающей поступи воинствующей церкви. Демиург, сам причастный христианскому Трансмифу, но свобод­ ный от человеческой ограниченности, берег эту область потенций народ­ ного духа для далеких, великих веков; он сам оплодотворял ее своим ды­ ханием; сама Навна питала ее мерцающей духовной росой. Но еще более глубокая мудрость, мудрость жертвенного самоогра­ ничения сказывается в том, что Яросвет не дал прароссианскому мифу возможности буйного роста, мощного цветения. К чему это могло бы при­ вести? Если бы прароссианство осознало само себя, сложилось бы в си­ стему, стало бы претендовать на роль господствующей идеоло­ гии — страшная, не на жизнь, а на смерть борьба его с мифом христианским стала бы неизбежностью. Борьба — и уничтожение одной из сторон. Но в глазах высшей мудрости — обе стороны драгоценны, обе оправданы единой Истиной, таящейся в них под покровом двух правд. Ис­ коренится ли на Руси христианство, заглохнет ли прароссианское оправ­ дание мира — и исчезнет одна из двух основ грядущей синтетической культуры. Обе должны быть сохранены до тех отдаленных времен, когда станет возможным не уничтожение их во взаимной борьбе, но переход обеих в общее гармоническое мироотношение и богоотношение, свобод­ ное от узости, от эпохальной ограниченности одного из них и от безотчет­ ности, безынтеллектуальности другого. 1Один из эпизодов борьбы церкви с этим мифом в церковном зодчестве можно видеть в запрещении (в XVII веке) шатровых храмов ради возвращения к каноническому византийскому типу. — 308 — ----------------------- Page 309----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство Ведь мы определили только тормозящее действие христианского мифа на миф сверхнарода. Но у того же процесса была и другая сторона. За христианским мифом мерцала не призрачная игра случайных теней, а высшая реальность, христианский Трансмиф — Небесный Иерусалим и сферы Мировой Сальватэрры. Самое уже прикосновение к этим ценно­ стям высшего порядка (не говоря уже о тех случаях, когда жизнь прикос­ нувшегося превращалась в духовный подвиг, в житие) — таило в себе неис­ черпаемый источник духовных сил, давало могучий толчок импульсу внутреннего самосоздания. Конечно, самосоздание это устремлялось, в сущности, одною аскетическою, иноческою дорогой; мирская праведность хотя и уважалась, но рассматривалась как низшая, подготовительная сту­ пень к иночеству. Но ведь если бы православие выработало и сумело осу­ ществить идеал праведности также и гражданской, семейной, обществен­ ной, государственной — это означало бы, что достигнута такая стадия человеческого совершенствования, какая и поднесь не достигнута нигде в мире. Другими словами, это было бы возможно лишь в двух случаях: или если бы миссия Христа была довершена, а не оборвана, или если бы но­ вый поток космических духовных сил хлынул из макробрамфатуры в Ша­ данакар, ослабляя Гагтунгра и мощно способствуя преображению челове­ чества. В XVI веке Сильвестр сделал попытку, значение которой не вполне осознано до сих пор. "Домострой" есть попытка создания грандиозного религиозно-нравственного кодекса, который должен был установить и вне­ дрить в жизнь именно идеалы мирской, семейной, общественной нрав ­ ственности. Задача колоссальная: ее масштабы сопоставимы с тем, что осуществил для своего народа и культуры Конфуций. Очень легко, конеч­ но, свалить неудачу на несоответствие масштаба личности Сильвестра масштабу таких задач. Но ведь можно вывернуть этот вопрос и наизнанку: не потому ли именно такой человек взялся за такую задачу, что малый масштаб личности не давал ему понять ни грандиозности задачи, ни ее не­ осуществимости на той ступени культурного и религиозного развития? Не потому ли в средневековой России ни один действительно великий духовно человек не дерзнул приблизиться к подобной задаче, что именно духовная зоркость и мудрость не могли не подсказать ему ее преждевременность? — Сильвестру, как известно, удалось сложить доволь­ но плотно сколоченную, крепкую на вид совершенно плоскую систему, по­ ражающую своей безблагодатностью. Ни размаха, отмечающего все, вдохновляемое демиургом; ни духовной красоты, лишенной которой не может быть ни одна инвольтация Навны; ни огненности, веющей в творени­ ях, внушенных инстанциями христианского трансмифа. Совсем другой дух: безмерно самонадеянный, навязчиво-требовательный, самовлюб­ ленно-доктринерский, ханжески прикрывающий идеал общественной не­ — 309 — ----------------------- Page 310----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство подвижности личиной богоугодного укрепления общественной гармо­ нии, — гармонии, которой в реальной жизни не было и помину. В последу­ ющие эпохи мы еще не раз встретимся — совсем в других произведениях, в других доктринах — с этим тяжеловесным, приземистым, волевым духом: духом демона государственности. Не в попытках создания общенародного кодекса этики, а в действен­ ной разработке сурового иноческого пути заключается непреходящая ценность того, что создал в плане этики русский христианский миф. Аске­ тическому пути русская культура — правильнее, метакультура — обязана своими величайшими праведниками. История средневековой Руси харак­ теризуется полным отсутствием творцов широкообъемлющих философских и научных концепций, ограниченным числом художественных гениев, большим числом героев (хотя потомством утрачены даже имена многих из них) и — не созвездием, но целым звездным небом праведников. Сотни их имен сохранены церковью. — Такое соотношение определялось опять-таки могуществом христианского мифа, еще из Византии принесшего неравно­ ценное отношение к различным видам духовного творчества. Как бы ни относиться к аскетическому принципу в применении к жиз­ ненным условиям, идеалам и психологическому климату XX столетия, но для метаисторика не может быть сомнения в том, способствует ли вообще жесткая дисциплина этого пути предельной концентрации внутренних сил на взаимной мистической связи человека с высочайшими инстанциями ду­ ховного мира. Еще бы она не способствовала!.. Если бы этому не способ ­ ствовала наивозможно полная изоляция самого себя от захватывающих бурь, страстей и забот "мира дольнего", то что же тогда вообще могло бы способствовать? Среднее сознание нашего века точно мстит своей узо­ стью в понимании таких вещей среднему сознанию Киевской и Мо­ сковской Руси с его противоположно направленной узостью. Обвинение в эгоизме, в себялюбивом устремлении к спасению, которое бросается ино­ гда представителям аскетического пути, правомерно лишь по отношению к тем, кто этот путь профанировал; но по отношению к тем, кто называется святыми, такое обвинение основано на невежестве либо на недоразуме­ нии. Логичен только последовательно материалистический взгляд, вообще не видящий никакой цены во внутреннем делании личности, если это дела­ ние не проявляется весьма быстро во внешних деяниях, для всех явных. Но если бы мы установились на материализме, то незачем, да и просто невоз­ можно было бы начинать книгу "Роза Мира". — Внутреннее делание вооб­ ще, а келья и затвор в особенности, раскрывают в человеке то, благодаря чему становится служение человечеству и помогание ему из уединения. Но и этого мало: религиозное мировоззрение не может задумываться о жизни на земле в отрыве ее от потустороннего продолжения; в продолжении же — 310 — ----------------------- Page 311----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство этом именно праведник получает возможность, больше чем кто-либо дру­ гой, пользоваться теми сильнейшими духовными орудиями, теми средства­ ми помощи человечеству и всем дольним мирам, теми средствами борьбы с темным началом, которые он выстрадал и выработал в себе за десятки лет самосоздания и самоочищения. В метаисторическом отношении существование не только Нила Сор­ ского или Серафима Саровского, но и праведников меньшей высоты, меньшего духовного величия, меньшего непосредственного влияния на на­ родную психологию и нравственность, даже праведников, может быть оставшихся нам совершенно неизвестными, — важнее для метакультуры, чем прозябание тысяч людей духовной середины. Там "своя арифметика". Вспомним, что в то самое время, как гаввах, эйфос, излучения зависти, скупости, алчности, злобы восполняют убыль жизненных сил в стране де­ монов, излучения духовной радости, религиозного восторга и благогове ­ ния становятся тончайшим материалом для творчества затомисов; сорадо­ вание восполняет жизненные силы ангелов; излучения высокой любви между мужчиной и женщиной поднимаются в те миры, которые обозначены здесь как Волны Мировой Женственности и только лазурные отдаленные зарева которых можем мы воспринимать в минуты восхищения; сострада­ ние же, вдохновение, творческий пламень людей укрепляют обитель Ло­ госа Шаданакара. Карамазовский "черт" попытался конечно, окарикатурить эти законо­ мерности доведением их принципа до абсурда: по его словам, душа одно­ го подвижника стоит будто бы целого созвездия. Созвездия — не созвез­ дия, но во всяком случае рассудок был бы потрясен и возмущен, если бы мог убедиться в странных законах потусторонней "арифметики". Впрочем, она покажется не такой уж странной, если мы вспомним, что существова­ ние Пушкина важнее для русской поэзии, чем существование миллионов людей, пишущих плохие стихи. Разумеется, это не значит, что ценность лю ­ дей измеряется только их отношением к поэзии, равно как и их отношени ­ ем к праведности. Дар святости есть такой же дар, как гениальность или как та незыбле ­ мая ось героического душевного склада, которая делает человека способ­ ным не на отдельный героический акт (на это способны многие), но на превращение своей жизни в героическую повесть. Все эти три дара (так же, как и дар родомысла, но об этом — в другой связи) заключаются в том, что к конкретной человеческой личности, выдающейся по своим врожден­ ным способностям воспринимать светлую инспирацию иерархий, посыла­ ется с детства (реже — в зрелом возрасте) один из даймонов. Посланцы из мира крылатого человечества, где миссия Христа была победно заверше­ на и само человечество безмерно опередило нас в своем духовном разви­ — 311 — ----------------------- Page 312----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство тии, даймоны видят одну из своих главных задач в помощи ниже располо­ женным, отстающим, вообще подлежащим подниманию слоям бытия. Бодрствуя над людьми, обладающими светлым даром, то есть специаль­ ною миссией, даймоны становятся проводниками, через которые льется в разум и волю человека воздействие Провиденциальных начал. Именно ощущением их присутствия вызваны к жизни такие устойчивые представле­ ния, как убежденность многих гениальных поэтов в присутствии вдохнов­ ляющих муз, религиозных деятелей — в сопутствовании им ангелов-храни­ телей, а некоторых мыслителей — в воздействии на них даймонов в совершенно буквальном смысле. Резюмируя, мы можем сказать, что абсолютное значение христи­ анского мифа заключено в нем самом; частное же положительное значе­ ние его для метакультуры Российской состояло в том, что он раскрывал над сверхнародом как субъектом познания ту глубь и высь наивысших сфер Шаданакара, к которым стремится сам демиург, увлекая за собой сверхнарод как свое творение. В христианском трансмифе заключено (хотя в христианском мифе едва приоткрыто) то общепланетарное должен­ ствование, которое лежит дальше — или выше — любых затомисов, любых стихиалей, любых иерархий. Из всех существовавших до сих пор и вполне определивших себя культур человечества только две оказались способными выйти из локаль­ ных пределов и распространить свои начала на весь почти земной шар: культура Романо-католическая и культура Северо-западная. Сколько при­ чин этого влияния ни обнаруживали бы историки — социально-экономиче­ ских, географических, общекультурных — и сколько ни пытались бы замал­ чивать неудовлетворительность своих объяснений — для метаисторика, нисколько не отвергающего относительного значения и механизма этих причин, первичным, конечно, останется иное. Эту прапричину он будет ис­ кать в том факте, что христианский миф, исконно связанный не только с Эдемом и Монсальватом, но с реальностью Небесного Иерусалима и самой Мировой Сальватэрры, сообщил европейскому духу его истинные масштабы и сделал его способным к действительно всемирной миссии. Две другие христианские метакультуры, Византийская и Абис­ синская, были так стиснуты, так сжаты демоническими силами, что суще­ ствование одной из них в Энрофе прекратилось совсем, а другая в своем пути была безнадежно задержана. Пятой метакультурой, проникнутой лучами христианского Трансми­ фа, была метакультура Российская. В силу ряда внешних и внутренних причин, она развивалась медленнее своих западных сестер, но все же она преодолела ряд смертельных опасностей, устояла против потрясающих натисков и ко второму тысячелетию своего исторического бытия вышла на — 312 — ----------------------- Page 313----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство мировую арену, и для друзей своих и для врагов грозная явною всечело­ вечностью своих потенций. Правда, другие международные религии были связаны, хотя бы отча­ сти, со слоями Шаданакара, высшими, чем затомисы метакультур. Каза­ лось бы, пропорции духа, необходимые для задач всемирного масштаба, могли сообщить своим сверхнародам и они. Но в мусульманском мифе ме­ таисторическому взгляду видятся три пласта. Один — отражающий транс­ миф именно мусульманского сверхнарода и только к этому трансмифу, то есть к затомису Джаннэту, обращенный. Другой — дающий свой, снижен­ ный и искаженный, но все-таки опирающийся на духовную реальность ва­ риант христианского мифа. И третий — как бы пытающийся прорваться в метабрамфатуру, но бытие Мировой Сальватэрры, бытие Планетарного Логоса не осознавший и тем самым поставивший предел для себя самого, осудивший себя на нераскрытие в исламе как в религии потенций подлин­ ной всечеловечности. Отблеск всемирной устремленности, трепетавший на миллионах душ, захваченных этой религией в свой поток в первые века ее существования, сделал возможным ее великолепный разлив, ее распро­ странение на целый ряд стран; но под этой психологической устремленно­ стью ко всемирному не лежало онтологической всечеловечности. Именно поэтому ислам, как разливающаяся религия, быстро иссяк и ныне не дер­ зает помышлять о распространении большем, чем удалось ему достигнуть в далекие минувшие века. Буддийское созерцание, исключая, кажется, состояние "абхиджны" самого Гаутамы Будды, останавливается на Нирване, вернее, на мирах наивысшего аспекта буддийского Трансмифа, не стремясь осознать даже высших сфер Шаданакара. Чувство глубокой безнадежности, неверия в возможность преображения миров и просветление Закона проникают эту религию насквозь. Это естественно для всех религий, возникших до вопло­ щения Планетарного Логоса в Энрофе. Естественно также, что эта безна­ дежность парализовала всякое стремление ко всемирному. Если можно здесь чему-нибудь удивляться, то скорее тому, что буддизм все-таки нашел в себе силы к разливу вширь, хотя, конечно, прозелитизм его духа давно отошел в минувшее. Что же касается индуизма, то та же самая причина выразилась в судьбах этой религии еще и той исторической особенностью, что индуизму остался почти совершенно чужд какой бы то ни было прозелитизм. Напротив: сознанию российского сверхнарода христианский миф с самого начала сообщил предчувствие именно всемирной миссии — не миссии всемирного державного владычества, но миссии некоторой выс­ шей правды, которую он должен возвестить и утвердить на земле на благо всем. Это обнаруживается в тоне киевских и московских летописей и в на­ — 313 — ----------------------- Page 314----------------------- Глава 2.Христианский миф и прароссианство ивной, но бесспорной идеологии былин, осмыслявших своих богатырей как носителей и борцов за высшую духовную правду, светящую для всяко­ го, кто готов ей себя открыть. Далее, самосознание это творит идеальные образы Святой Руси: не великой, не могучей, не прекрасной, а именно свя­ 1 той ; наконец, в идее Третьего Рима чувство это кристаллизуется уже со­ вершенно явственно. А что до замедленности развития, то кто обязывает нас рассматри­ вать ее только под каузальным углом зрения, а не под телеологическим? Разве невозможно, чтобы в масштабах всемирной метаистории было целе­ сообразно, чтобы культура российская выступила на мировую арену именно тогда, когда она выступила? Однако здесь мы прикасаемся к проблеме, о которой в настоящем месте говорить еще преждевременно. 1Поучительно сравнить, например, с идеальным образом народа французского: la bellе Frапсе или индийского: Бхарат-Мата, Матерь-Индия. — 314 — ----------------------- Page 315----------------------- Глава 3.Эпоха первого уицраора Глава 3. Эпоха первого уицраора Итак, метаисторическим событием, лежавшим в основе того, что в истории называется возвышением Москвы и созданием национального го­ сударства, было рождение кароссой Дингрой от Яросвета демона велико­ державной государственности и укрепление его демиургическими силами для борьбы с общим врагом. Но в лице своего порождения и его преемников — двух, наследовав­ ших первому, демонов великодержавия — Яросвет приобрел как бы метаи­ сторического соперника, которому тоже предстояло стремиться к плане­ тарной цели, но в корне подменив ее смысл. Тройственность природы первого из рода Жругров делала сложным и трагическим его путь и путь его преемников, их метаисторическую судьбу и судьбу того, что они создавали в истории. С течением веков, со сменою трех поколений уицраоров, с расшире­ нием их кругозора и возрастанием мощи импульс мировой миссии начи­ нает осознаваться ими самими в его подлинном объеме. Разумеется, той отчетливости, какой достигло это осознание у последнего из уицраоров, у первого из них не могло быть. И тем не менее уже к XVI веку идея мировой миссии, христианско-демиургическая по своей природе, но непрерывно искажаемая, становится высшей санкцией, которой первый демон россий­ ского великодержавия оправдывает самого себя и свои универсальные притязания. Это — идея Третьего Рима — амальгама православно-религи­ озной исключительности, уицраоровской национальной гордыни и свой­ ственных ранним стадиям культуры исторических фантазмов с исходящим от демиурга предчувствием планетарных масштабов будущего и с высо­ кою этическою мечтой, внушаемой Трансмифом христианства. Но эйцехоре, заключенное в уицраорах, наполняет мало-помалу этот импульс иным содержанием, ставит перед ним иную, внешне сходную, но внутренне противоположную цель. Сущность эйцехоре состоит в не­ преодолимом для самого обладателя мучительном стремлении — все поглотить в своем самостном Я. В пределе — он хочет быть во вселенной один, всю ее поглотив в себе. Это стремление к идеальной тирании прису­ ще любой демонической монаде, но уицраорам присуще не только это стремление, но и ясное его осознание. Уицраор — внеэтичен. Это не зна­ — 315 — ----------------------- Page 316----------------------- Глава 3.Эпоха первого уицраора чит, что он обладает иными, нечеловеческими этическими представления­ ми; это значит, что он вообще лишен возможности созерцать мир под эти ­ ческим углом. Третий элемент уицраора, унаследованный им от Дингры, это — бес­ контрольность и импульсивность, в той или иной степени свойственная всем стихиалям, но в Лилит и в кароссах доходящая до предела. Отсю­ да — сила его чувств, неимоверный их накал и, несмотря на всю хитрость Жругра, недостаточность контролирующего ума. Эфирные ткани русского эгрегора были поглощены демоном госу­ дарственности. Эгрегор как некое подобие личности, обладавшее подоби ­ ем сознательности и подобием воли, перестал существовать. Те излучения человеческих психик, которые превращались в его ткань, отныне сдела­ лись продуктом питания Жругра. Таким образом, его существование попа ­ ло в зависимость от непрерывного притока тех эфирных сил, которыми об ­ ладает лишь масса конкретных человеческих единиц. Как и уицраоры любой метакультуры, для грядущей — уже предвиди­ мой борьбы с демиургом, синклитом и Соборной Душой, он вынужден при­ нимать активнейшее участие в сооружении новой цитадели античеловече­ ства — Друккарга и в создании условий для заселения его расами раруггов и игв. С этих пор интересы Жругра и российского античеловече­ ства начинают совпадать почти полностью, ибо и он, и население Друк­ карга заинтересованы в шавва — питательной росе, поступающей из Энрофа России, и в победах над синклитом и демиургом, и в содержании Навны в плену, в крепости Друккарга, и в грядущем выходе игв в Энроф, и в захвате ими всех трех — и четырехмерных слоев Шаданакара. Обе сто­ роны заинтересованы, разумеется, в ослаблении, а потом завоевании всех других шрастров, других уицраоров, всех других метакультур в це­ лом. Отсюда и сложный характер государства Московского. Являясь как бы крепостной стеной вокруг российской светлой диады и Дингры, оборо­ няя их от натиска внешних эгрегоров и уицраоров, то есть защищая народ от иноземных порабощений, Жругр и его проекция в Энрофе — держа­ ва — выполняют задачу, возложенную на них демиургом. Жругр остается в границах этой задачи и тогда, когда стремится к расширению державы до естественных географических границ страны или захватывает пустующие пространства, будущую арену жизни и творчества для умножающегося сверхнарода. Но когда этот процесс естественного расширения перерас­ тает в процесс сверхгосударственного распухания, пределом которого мыслятся только границы планетной сферы, — уицраор становится мучи­ телем народа и рабом своего сатанинского ядра. Говоря еще прямее, ста ­ новится абсолютно послушным орудием Великого Мучителя, пытавшегося — 316 — ----------------------- Page 317----------------------- Глава 3.Эпоха первого уицраора уже несколько раз во всемирной истории создавать темноэфирный орга ­ низм, который охватывал бы весь известный тогда земной Энроф ради приближения того дня, когда универсальная тирания создаст предпосылки для появления антихриста. Такими попытками, или, лучше сказать, репети ­ циями, были и Римская империя, и империя Тимура, и папская иерократия, и та империя Филиппа II, в которой "не заходило солнце", и мировые коло­ ниальные державы современности. Естественно, что и в тех случаях, когда уицраор в отношениях к свое­ му собственному народу перестает ограничиваться той долей насилия, без которой невозможно существование никакого государства вообще, и, тер­ заясь неутолимой алчностью и жгучим желанием абсолютной власти, превращает свое государство в сплошную систему щупалец, всасывающих шавва в бездонное инфрафизическое чрево, — все это оказывается лишь другою стороной его деятельности как орудия Великого Мучителя. Вампирическая структура, унаследованная от Гагтунг-ра, придает распухающей плоти уицраора характер упыря, бесчисленными присоска­ ми впившегося в народное тело, в его эфирную и астральную ткань. Жругр существует лишь постольку, поскольку ему удается всасывать шавва, то есть излучения людей, связанные с государственным комплексом их психи­ ки. Но, поглощая эту шавва, он нуждается в ее постоянном восстановлении и умножении. Прежде всего ему нужно, чтобы возрастало число единиц, составляющих народ, а затем, чтобы психика этих единиц выделяла наи­ большее количество не каких-либо других излучений, а именно излучений государственного комплекса. Интересно, что в некоторые исторические эпохи забота уицраоров об умножении народонаселения страны находит отражение даже в системах законодательства, впрочем, и в другие эпохи эти Молохи великодержавия парадоксальным образом способствуют ко­ личественному росту сверхнарода. Вторая же цель — умножение таких че­ ловеческих единиц, которые наиболее способны к излучению шавва, — до­ стигается множеством разнообразных, меняющихся от эпохи к эпохе средств воспитания, лучше сказать, душевного калечения, от муштры в ка­ зармах до воинственных проповедей в церквах и до вдалбливания в умы детей великодержавного идеала. Но все это — видимое каждому из нас. А невидимое заключается в том, о чем я уже говорил в книге об инфрафизи­ ке Шаданакара: во всасывании уицраором некоторых человеческих душ, точнее — астралов во время их физического сна и вбрасывании их в лоно кароссы. Пробуждение застает таких людей уже с наличием в их психике некоторых перемен: несколько ночей спустя акт повторяется, потом еще и еще, пока жертва не превратится в пламенного сторонника и бессозна­ тельного раба великодержавной идеологии. Разумеется, объект всегда во ­ — 317 — ----------------------- Page 318----------------------- Глава 3.Эпоха первого уицраора ображает при этом, что дошел до нового credo путем беспристрастного и свободного размышления. Механизму продолжения рода уицраоров, как я уже говорил, мы не нашли бы никаких, даже отдаленных аналогий, в мире человеческом. Про­ цесс этот напоминает скорее процесс почкования, причем ничто, анало­ гичное стороннему оплодотворению, здесь не имеет места. Как только порождение уицраора отделяется от родительского суще­ ства, оно становится для уицраора не столько детищем, сколько быстро возрастающим соперником и потенциальным отцеубийцей. Поэтому вся­ кий уицраор стремится к пожиранию своих порождений. Извечное стрем­ ление всякой державной государственности к уничтожению ядер государ­ ственности новой, возникающей в стихийности всех тех движений, которые стремятся к смене существующего народоустройства другим, — в сущно­ сти не что иное, как отражение в историческом зеркале этих гнусных сцен, разыгрывающихся на изнанке мира. Я был бы понят совершенно превратно, если бы кто-нибудь заключил из моих слов, будто дремлющая в человеческом существе тенденция тира­ ническая определяется исключительно бытием уицраоров, а тенденция разрушительная — бытием Велги. Само собой разумеется, эти тенденции существовали бы и проявлялись бы и без них. Но инфрафизические хищни­ ки усиливают эти тенденции, пользуются реальными плодами активизации этих тенденций, притягивают и сосредоточивают их вокруг себя и в себе. Иерархия, которой Великий Мучитель уже пользовался в первый пе­ риод его борьбы со светлыми силами России, Велга, продолжает суще­ ствовать в Гашшарве, временами взмывая оттуда и приходя в столкновение с уицраором. Он стремится к разбуханию темноэфирного организма госу­ дарства, она — к разрушению этого организма и всасыванию его тканей в себя. Он — тиранический строитель, она — хищная разрушительница. На­ сытившись или будучи побежденной, она впадает в полусон в своем двух­ мерном мире, и ее пульс поддерживается тем, что можно назвать эфирны­ ми испарениями человеческой крови, вдыхаемыми ею сквозь сон из пытошных башен, из застенков, с эшафотов, с полей битв. Так длится до тех пор, пока — в плане метаистории — действия уицраора не приведут, против его собственной воли, к ее пробуждению, а в плане историче­ ском — пока тирания великодержавия не вызовет обратной реакции: раз­ нуздания низших инстинктов масс и срывания всех запретов со стихии раз­ рушения. Окончательной ликвидацией татарского ига при Иоанне III и завое­ ванием Казани и Астрахани при Иоанне IV завершается тот период жизни Первого Жругра, когда он создавал материально-человеческий сосуд, да­ ющий в Энрофе грани и формы текучевеющей Соборной Душе народа. В — 318 — ----------------------- Page 319----------------------- Глава 3.Эпоха первого уицраора этот период, как сказано, ему покровительствовали силы всех иерархий, и эйцехоре еще не определило собой направление его труда, терпеливо до­ жидаясь своего времени. Если бы это существо было свободно от эйцехоре, исторически это сказалось бы в том, что российская государственность не переросла бы самое себя, держава не превратилась бы в хищника, терзающего свой собственный и окружающие народы; монархия не выродилась бы в тира­ нию. Уточню, какого рода деятели подразумеваются в этой книге под сло ­ вом "родомыслы". Родомысл есть тот, чья деятельность оказывает решаю­ щее и благотворное влияние на народную судьбу и судьбу государства и кто направляется в этой деятельности волей демиурга сверхнарода. Входя после смерти в синклит метакультуры вместе с праведниками, гениями, ге­ роями и всем множеством просветленных душ, родомысл оказывает гро­ мадное, от века к веку лишь возрастающее влияние на те стороны бытия, с которыми связана была его историческая деятельность во времена физи­ ческого существования. Родомыслами русского средневековья были Владимир Святой, Яро­ слав Мудрый, Мономах, Александр Невский, Минин, Пожарский, Гермо­ ген. В течение некоторого периода своей жизни был родомыслом Дмитрий Донской. Отчасти им был Иоанн III, хотя инспирация уицраора начинала уже в нем заглушать инспирацию Яросвета, и сделанное этим государем оказалось сильно искаженным сравнительно с тем, что он должен был со­ вершить как родомысл, как посланник и друг демиурга. Родомыслом был призван стать и Иоанн IV. Страшная трансфизическая судьба Грозного коренится в том, что не­ которые свойства натуры сделали его легко доступным бессознательным духовным подменам, а неограниченная власть разнуздала его эмоции, развратила волю, расшатала ум, нанесла непоправимый ущерб его эфир­ ному телу и превратила излучины его индивидуального пути, вернее паде­ ния, в цепь несчастий для сверхнарода и в катастрофу для государства. Проследить и выявить внутреннюю сторону этого процесса, метаи­ сторическую и психологическую, — задача особой монографии. Но вся­ кий, даже и не специалист, заинтересовавшись этой темой, может легко проследить, как совмещались в Иоанне, то сливаясь, то вступая в борьбу, влияния демиурга сверхнарода и воинствующего демона великодержавия; как в 1564 году, во время его странного бегства из Москвы сначала к Троице, потом в Александровскую слободу, уицраор всецело подчинил его личность своим заданиям, и жуткая метаморфоза, происшедшая в госу ­ дарственном творчестве, душевном состоянии и даже во внешнем облике царя, потрясла его окружение. Учреждалась опричнина — то ядро абсо­ — 319 — ----------------------- Page 320----------------------- Глава 3.Эпоха первого уицраора лютной тирании, которое, по мысли его создателя, должно было организо ­ вать в себе и вокруг себя молодой дворянский класс, послушное орудие новой государственности. Вряд ли можно сомневаться в том, что опрични­ на мыслилась лишь первым этапом на пути превращения в; зону абсолют­ ной тирании всей страны, хотя бы ценой истребления целых классов и того стремительного и ужасающего снижения общего творческого и морально­ го уровня, которое сопутствует всякому тираническому народоустройству. Так отражалось в нашем трехмерном мире усиление того сооруже­ ния в мире демоническом, которое является перевернутым подобием Небесного Кремля и его трансфизическим полюсом; и которое сперва за­ качалось в зеркале истории бесовскою карикатурою на мона­ стырь — Александровской слободою, а потом начало искажать Мо­ сковский Кремль, осквернив его застенками, тюрьмами, плахами и богомерзкими оргиями. Это сооружалась и крепла в Друккарге черная ци­ тадель, это создавали чертеж Грядущего великие игвы, это бесновались ра­ ругги, томимые жаждою крови и подстегиваемые безнаказанностью; это разнуздывались силы той исподней страны, которая была призвана стать несколько веков спустя средоточием планетарных сил, стремящихся вы­ рвать из-под влияния Мировой Сальватэрры весь круг человечества. Но фатум тирании непреоборим: на известной ступени развития ти­ рания вступает в противоречие уже с интересами государства как суммы личностей. Это значит, что сквозь инспирацию уицраора пробивается дру ­ гая: воля Велги. И если не трудно было понять, что в деяниях Иоанна IV, направленных на внешнее укрепление и внутреннее упорядочение госу­ дарственного устройства, проявлялись перекрещивающиеся инспирации демиурга и демона государственности, а в другой цепи деяний, направлен ­ ных на превращение державы в единовластную тиранию, инспирация толь­ ко одного уицраора, — то несколько сложнее другая задача: вдуматься в метаисторический смысл той стороны деятельности царя, которая не укрепляла, а подтачивала это государство. Если же мы вдумаемся, то раз ­ глядим, кто утолял инфрафизический голод невиданными ранее потоками гавваха — излучением человеческого страдания на кровавых вакханалиях в Новгороде и Твери, пытками и бесчисленными казнями в Москве; физи­ ческим подобием каких бесовских полчищ были отряды черных всадников с собачьими головами у седла; и кто подчинил себе ослепшую от ярости душу царя, когда он поразил железным жезлом своего сына, наследника 1 престола, надежду династии . Тонкую, интимную, глубоко человечную теплоту вносит в жгучий, ка­ кой-то раскаленный — если можно так выразиться — образ этого царя 1Поучительно вспомнить характерный для одной из позднейших эпох взгляд на Иоанна IV, приписы­ вающий его тиранической тенденции и даже самой опричнине некую безусловно прогрессивную роль. — 320 — ----------------------- Page 321----------------------- Глава 3.Эпоха первого уицраора одно обстоятельство: веяние Идельной Народной Души, очевидно им переживавшееся в его любви к первой жене — рано, к сожалению, умер­ шей Анастасии. Эту царицу он любил, по замечанию Ключевского, "какой- то особенной чувствительной, не-домостроевской любовью". Естественно, что и посмертье такого деятеля было столь же катастро­ фично, как и его жизнь. Нетленная часть его существа была рассечена на­ четверо. И если шельту, в отношении которого даймон не выполнил своей задачи, он должен был теперь помогать в его необозримо долгом пути ис­ купления, а часть существа, захваченная уицраором, увлеклась в поток темноэфирной крови, мчащейся по тканям демона великодержавия, то чет ­ вертая часть, добыча Велги, не могла испытать ничего иного, как распаде­ ния на десятки крошечных, похожих на хлопья, бездомных скорлуп, мечу­ щихся в непредставимых для нас пустынях, на изнанке Российской метакультуры. Таким образом, Иоанн IV являет собой ярчайший пример не столь уж редкого в истории типа родомысла-тирана, то есть личности, призванной к обширной культурно-государственной деятельности демиургом сверхнаро­ да, блистательно вступившей на это поприще и сорвавшейся в пучину ин ­ фрафизических слоев с той крутизны, на которую вознес ее демон госу­ дарственности. Деятельность Грозного подготовила эпоху Великого Смутного време­ ни — единственную в своем роде. Ее хроники озарены фантастическими отсветами массовых видений, сверхъестественных вмешательств, демони­ ческих вторжений. Если метаисторическое созерцание подготовило нас к пониманию таких свидетельств, как выражения массового душевного опы­ та сверхнарода, мы станем вчитываться в эти исторические события как в шифр, которым написана мрачная поэма всеобщего столкновения иерар­ хий в начале XVII столетия. — 321 — ----------------------- Page 322----------------------- Книга VIII.К метаистории царстваМосковского Книга VIII. К метаистории царства Московского — 322 — ----------------------- Page 323----------------------- Глава 1.Смена уицраоров Глава 1. Смена уицраоров Демиург сверхнарода снимает свое благословение с демона госу­ дарственности, когда деятельность последнего начинает диктоваться толь­ ко его черным ядром. В этот же момент в историческом слое лишается де­ миургической инвольтации и человекоорудие уицраора. Это — формула. Но формула, в которой все понятия антропоморфи­ зированы, дабы сделать их соизмеримыми с нашими способностями разу­ мения. Так придется делать и впредь. Я не знаю других способов сделать мою тему удобоизлагаемой. Итак, утрата царем способности к восприятию (или права на воспри­ ятие) демиургической инвольтации, превращение его целиком в орудие ин­ фрафизической тирании — вот смысл Александровской слободы, то есть того периода в царствовании Грозного, за которым это прозвание закреп ­ лено. Своеобразие подобных метаисторических и исторических положе­ ний заключается в том, что подчинение черному ядру всегда и неизбежно приводит уицраора и его человекоорудие к одновременному столкнове­ нию с обоими, взаимно противоположными началами: со светлою диадой сверхнарода и с Дингрою, с одной стороны, с Волгою — с другой. Ибо внутренние силы антикосмоса раздираемы борьбой и противоречиями: его устойчивое равновесие — лишь цель, которую ставит перед собой Гаг­ тунгр, цель, которая могла бы быть осуществлена лишь универсальною ти ­ ранией. Но тирания имеет свою неукоснительную логику. Дробясь в историче­ ской действительности на множество проводников, на тысячи человеческих личностей, с их сложной душевной структурой, тираническая тенденция те ­ ряет свою монолитность. Проводники сами вырываются из-под контроля центра, сами начинают терзать тело государства. Было бы наивно думать, будто бы деятельность Грозного приняла формы, опасные для самого госу­ дарства, лишь в силу случайностей. Такие формы принимает любая тира ­ ния; больше того: именно они являются ее признаками. Мы можем просле­ дить этот процесс как во властвовании Калигулы, Нерона или Домициана, так и в эпоху Людовика XI во Франции, при Чингиз-хане на Востоке, при Ауренгзебе в Индии, при Гитлере в Германии и т. д. — 323 — ----------------------- Page 324----------------------- Глава 1.Смена уицраоров Вместо укрепления государственного начала, опричнина внесла в общенародную жизнь только смуту, ужас и смятение. И если в произволе, в садистической жестокости, в анархической разнузданности антисоци­ альных страстей правящего меньшинства вообще проявляется воздействие Велги, то где же искать нам более яркого проявления этих сил, как не имен­ но в опричнине? Уже никакими деяниями, даже отменой опричнины, поправить это дело Грозный не мог: это был уже не человек, но заживо распадающееся душевное существо, не способное к движению по прямой ни в каком направлении. И когда, наконец, он в бессмысленном бешенстве умертвил наследника престола, от него и от его деградирующего рода отступился и демон государственности. Неудивительно, что последние годы царствова ­ ния Грозного являют собой сплошную цепь неудач. Стало ли ясно демоническому сознанию Жругра, столь от нас дале­ кому, что исторический вариант его собственной тиранической тенденции грозит ему возможностью утерять даже то, что он уже приобрел? Но уиц­ раор может временно отступить; изменить же свою основную тенденцию он не в состоянии, как не в состоянии извергнуть из себя свое эйцехоре. Вырвался из рук Иоанн IV — начинает подготавливаться Иоанн V, тот са­ мый царевич Иван, чьего восшествия на престол с таким унынием и стра ­ хом ждали современники. Царевич погибает от руки собственного отца, попытавшись спасти от его вожделения свою молодую беременную жену; ударом колена по животу собственной невестки разъяренный старик до­ вершает убийством своего внука убийство своего сына. Тогда демониче­ ская инвольтация династии Рюриковичей прекращается окончательно, на­ всегда. Пусть богомольный Федор Иоаннович процарствует, как знает: ему все равно долго не жить, да и править будет не он. Нужен новый, мо­ лодой, крепкий, здоровый род — род восходящий. Ни одна отрасль развет­ вившегося древа Рюрика не годится: "вотчинный" тип мышления, удельные предрассудки, олигархические тенденции, дух соперничества, зоологиче­ ская приверженность к тому, что было до сих пор, — все это неотъемлемо присуще всем старобоярским фамилиям. Что нужно? Нужен волевой ха­ рактер истинного государственного мужа. Нужен смелый и в то же время осторожный ум. Нужна свобода от феодально-боярских черт мышления. Нужно непомерное, но умеющее до времени скрываться властолюбие. Нужна, наконец, способность к охвату и пониманию проблем европейско­ го масштаба. Иначе говоря, нужен Борис Годунов. Препятствия устраняются, дорога расчищается, в умах парализуется определявший до сих пор все принцип знатности происхождения — и, впервые за всю историю России, безродный выскочка возводится на пре­ стол. — 324 — ----------------------- Page 325----------------------- Глава 1.Смена уицраоров Нет: слишком поздно. Мучительно — и за Годунова, и за всю страну — наблюдать, оглянув­ шись из далекой эпохи, как демон великодержавия пытался загладить ре­ зультаты собственных деяний; как он стремился вернуть себе помощь де­ миурга, выдвигая царя Бориса в качестве личности, приемлемой для обеих сторон; как внушались Борису такие мероприятия, такие государственные замыслы, которые могли бы составить славу любому правителю. Наслед­ ник престола Федор воспитывался с небывалой заботливостью и дально­ видностью; из него явно стремились сделать не только мудрого правителя, но и высоконравственного человека, достойного стать родомыслом, если бы перемирие с демиургом состоялось. И в то же время тираническая тен­ денция поминутно прорывалась сквозь эти начинания, то в виде новых волн опал и казней, вызывающих в памяти дни Грозного, то в узаконениях, кото­ рые заставляют отнести окончательное установление крепостного права именно к эпохе Бориса. Когда в трагедии Пушкина царь Борис горестно вглядывается в цепь своих благих государственных начинаний и в их фатальную неудачу, он — по мысли поэта — склонен усматривать причину этого в том мораль­ ном законе, который сделал его, убийцу царевича, недостойным венца. Эта аберрация, характерная для тех, кто пытался перенести нормы чело­ веческой морали и наивно нетерпеливое требование возмездия непремен­ но здесь, в этой жизни — на явления большого масштаба, коренящиеся в метаистории. Разве мы не знаем множества случаев, когда неизмеримо большие преступления оставались безнаказанными для носителей власти, точнее — не наказанными здесь, на обозримом для всех этапе их необо­ зримо длительного духовного пути? Разве Тимур, Генрих VIII, Людовик XIV, Сталин — все эти властители, умершие естественной смертью, в преклон­ ном возрасте, на вершине могущества, были в состоянии хотя бы просто понять, почему и чем терзает себя пушкинский Борис? — Дело, конечно, в другом. А именно в том, что уже никакой деятель, выдвинутый уицраором, не получит санкции высших иерархий; в том, что уицраор оставлен один на один с последствиями своей тиранической попытки при Иоанне. Подобно тому, как Ньютон, при всей своей гениальности, не мог в XVII веке "подняться" до идей теории относительности, не смог и Пушкин превысить уровня исторического опыта и метаисторического сознания, свойственных XIX столетию. Гениальность его сказалась в том уже, что он интуитивно ощутил этическую природу конфликта между замыслом Бориса и довлевшей над ним неблагословенностью. Не приходится удивляться тому, что великий поэт, творивший сто тридцать лет назад, объяснял этот конфликт элементарным нарушением царем нравственного закона. — 325 — ----------------------- Page 326----------------------- Глава 1.Смена уицраоров Всякий знает, к чему привело то, что Годуновы были предоставлены собственным силам. И, вероятно, никто, знакомясь с историей Смутного времени, не может остаться безучастным к гибели молодого царя Федора Борисовича. Обладавший такой душевной чистотой и благородством, так заботливо воспитанный в ожидании предстоящих задач царствования, та­ кой мужественный и добрый, он гибнет "за грехи отца" шестнадцатилетним мальчиком, едва взойдя по тронным ступеням, и гибнет, к тому же, такой ужасной смертью, что молодой богатырь лишился сознания от боли, этим дав, наконец, возможность своим убийцам довести их дело до конца. Толь ­ ко гибнет он "за грехи" не одного Бориса, но и за грехи четырех Иоаннов, трех Василиев, Дмитрия, Симеона и т. д. — всех, сплетавших ту карму пре­ стола, которую теперь этот мальчик понес. Он гибнет оттого, что в эту эпо­ ху демиург отвергал все, даже благое, если оно исходило от уицраора или использовалось этим последним для себя. Но ясно и другое: прекрасная человеческая природа и легкая личная карма Федора II ограждали его от посмертной кармической связи с уицраором и его судьбой; связь эта ис­ черпалась его мученической кончиной. Все благое, проявленное челове­ ком, будь оно даже в своей непосредственности отвергнуто демиургом, не может не дать плодов в духовном посмертии личности. Через положенный ему предел страдания Федор прошел в свой смертный час. Дальше ему предстояло собирать прекрасные плоды посеянного при жизни, и вместо ноши царствования в Москве, к достойному несению которой он был со­ вершенно готов, принять бремя и радость соответствующего пути в Святой России. Опережая ход событий, обращу внимание на судьбу другого деятеля той эпохи, внешне не схожую с судьбой Федора II почти ни в одной черте, но близкую ей по метаисторическому смыслу: судьбу Михаила Ско­ пина-Шуйского. Это Первый Жругр пытался в последний раз вдвинуть в ис­ торию своего проводника, избрав для того счастливого полководца, доблестного государственного мужа, высоконравственного человека, на ­ родного героя. Но короткая цепь блестящих побед Скопина оборвалась катастрофически в тот момент, когда умиротворение государства каза­ лось уже вопросом самого близкого будущего: на пиру у другого Шуйско ­ го, бесталанного честолюбца, мнившего занять престол после бездетного Василия IV, Скопину был поднесен красавицей-хозяйкой кубок с отравлен­ ным вином. Смерть Скопина вызвала взрыв народного горя, небывалый со вре­ мен смерти Невского. Столица, города, села, монастыри огласились рыда­ ниями. Порыв скорби объединил все слои Москвы от патриарха и бояр до городской черни. Царь Василий упал подле своего тронного кресла, раз­ дирая в отчаянии волосы и одежду. Даже командир шведских наемников, — 326 — ----------------------- Page 327----------------------- Глава 1.Смена уицраоров лютеранин, преклонил колени перед гробом героя, и грубое лицо его было мокро от слез. — Казалось бы: в чем, как не в этом всеобщем горе, искать доказательство того, что Скопин был ведом демиургом сверхнарода, что ему предстояло стать родомыслом, спасителем страны и ее государствен­ ности в столь суровый час? — Но, повторяю, не всегда и не все светлые движения народного духа бывают вызваны этою иерархией. Если бы зре ­ ние демиурга не было зорче, чем зрение народной массы и ее вождей, если бы его мудрость уже далеко не превзошла человеческую, он не был бы демиургом сверхнарода. Нечто, невидимое народу, но известное ему принуждало его удерживать руку от благословения Скопина, от укрепле­ ния судьбы этого героя щитом своей санкции. Последним криком уицраора о помощи — вот чем было выдвижение Скопина: этим он отрекался еще раз перед Яросветом от своих тиранических притязаний, от своего про­ шлого, по крайней мере, теперь, на время. Повторялось по существу то же, что произошло с Федором II. В зрелищах, подобных картине всенародного горя в час смерти Ско­ пина, для метаисторического созерцания заключен источник благоговей­ ного чувства, схожего, как ни странно, с просветляющей радостью. Бес­ просветность чужда метаисторическому мировоззрению. Метаисторику не приходится сомневаться в том, что великая народная любовь и деяния, ее вызвавшие, не подлежат закону уничтожения, если деяния были светлы и любовь оправдана. Герою, прошедшему через смертный час, тем самым открываются новые и новые пути творческого воздействия на исторический слой, сверху вниз. Деяния Скопина не были при его жизни приняты Яросве­ том. Но высокий замысел этих деяний не мог не вызвать своих плодов, и ко вступлению его души в синклит метакультуры препятствий больше не было. И какими границами можно очертить, на каких весах взвесить, какими по­ нятиями определить значение духовно-творческого вклада в дело спасения России, в ее метаисторическое строительство, который был совершен Ско­ пиным — да может быть совершается и теперь, — равно как и героями предшествовавших эпох, в их запредельном бытии? Но, подготовленная внутренней метаисторией России, Великая Сму­ та осложнилась, как известно, тем, что на западе, у самых границ и даже частично на русской земле, сформировалось государство Поль­ ско-Литовское: такое же молодое, как сама Россия, и также вступившее на путь воинственного расширения. В связи с излагаемой концепцией это государство понуждает загово­ рить о нем лишь один раз, именно теперь. Разумеется, какие-либо сообра­ жения по поводу столь обширной и сложной темы, как метаистория Польши, были бы здесь неуместны; да я и не имею на них никакого права. Совершенно необходимо лишь одно: указать на существование под госу­ — 327 — ----------------------- Page 328----------------------- Глава 1.Смена уицраоров дарственностью этой страны в ту эпоху некоего инфрафизического суще ­ ства, которое я решаюсь назвать, не вдаваясь в детализацию, уицраором Польши. Сложные отношения, связывавшие это молодое и слабое, но уже обуреваемое претензиями существо с воинствующим демоном папства, способствовали кристаллизации в польских правящих кругах определен­ ного умонастроения. Оно сводилось к весьма эмоциональной идее созда­ ния сильной державы на восточной окраине католической цивилизации за счет и против России. Как идеал рисовалась возможность искоренения в России православной культуры, подпадение этой страны под власть поль­ ской государственности и включение русских как малой и отсталой нации в число сателлитов романо-католического сверхнарода. В поисках человеческой личности, способной стать его временным орудием, уицраор Польши обнаружил в Энрофе существо, еще совершен­ но безвестное, но глубоко убежденное в своих правах на российский пре­ стол и готовое ради достижения этой цели на союз хотя бы с самим чер­ том. Способствовать уяснению вопроса о происхождении и настоящем имени этого человека метаисторическое созерцание, само собой разуме­ ется, не может. Оно может в данном случае привести лишь к одному: обна­ ружению в существе незнакомца некоего компонента, который обладал незыблемой уверенностью в своей органической связи с ранее царство­ вавшей в России династией, в своих правах на занятый узурпатором трон и в долге мщения этому узурпатору. Железная непоколебимость, чтобы не сказать маниакальность этой идеи, находится в поражающем противоречии с человеческим характером Лжедмитрия — непостоянным, беззаботным и ветреным. Этот человек мог впадать в малодушное отчаяние и приходить в безосновательный восторг, мог строить легкомысленнейшие планы и беззаветно отдаваться, забывая все, чувственным влечениям. Он был способен поставить под угрозу срыва свой замысел ради страсти к миловидной полячке, чтобы назавтра ей из­ менить с приглянувшейся ему Ксенией Годуновой. Самого себя он пред­ ставлял с равною легкостью то в короне императора (не царя только, а именно императора), то в рубище изгнанника. Но идея — не идея даже, а иррациональное чувство своего права на престол, своей царственности, не померкло в нем никогда. Потрясающее впечатление производит послед­ няя минута его жизни, когда он, простертый на кремлевских камнях, с раз­ битою грудной клеткой и сломанной ногой, видел над собой обнаженные мечи и разъяренные лица преследователей. Именно о праве на престол, и только об этом пролепетал, почти уже бессвязно, его костенеющий язык. Подобная двойственность существа естественна при наличии в нем некоего инородного Я, двойственность эта может не осознаваться ее носи­ — 328 — ----------------------- Page 329----------------------- Глава 1.Смена уицраоров телем (для осознания ее требуются некоторые, не часто встречающиеся особенности), но уже само пассивное наличие этого инородного компо­ нента ведет к катастрофической декоординации между жизненной целью человека и его характером, между его данными и его поведением. С не­ знакомцем, известным под именем Лжедмитрия 1, случилось именно это. В его личность с ранних лет, может быть почти с рождением, вкралась и там угнездилась одна из множества бесприютно мечущихся скорлуп, ищущих пристанища в живых существах, — тех скорлуп, тех клочьев, на которые распалась часть существа Грозного, ставшая добычей Велги. Чтобы не по­ вторять каждый раз, как я заговорю о них, многословных описаний, я буду впредь применять к этим обрывкам личности термин "микро-эго". Уверенность в своей идентичности убитому царевичу была, очевидно, лишь индивидуальной аберрацией сознания этого человека, естественной для элементарного склада его натуры, чуждой всякому мистицизму и склонности к самоанализу. Иррациональное чувство своей царственности требовало рассудочного обоснования, оправдания. И невозможно было бы найти обоснование, более правдоподобное, чем то, которое было сна­ чала подсказано рассудком, а потом слилось с основною идеей. Таким образом, из ряда вон выходящая судьба Лжедмитрия опреде ­ лилась (поскольку она вообще определялась причинами внутренними) дву­ мя факторами: обрывком существа погибшего родомысла-тирана — и соб­ ственным складом характера незнакомца. Эта несгармонированность и породила действия, не только не приведенные в соответствие с основной целью, но и фатальным образом ей противоречившие. В длинном ряду странных — странных именно своей элементарно­ стью — ошибок незнакомца две особенно бросаются в глаза. Одна заклю­ чалась, конечно, в тех отношениях, которыми он связал себя с Мариной, женщиной весьма хитрой, но начисто лишенной государственного смысла. Известно, что именно Марина оказалась одним из главных возбудителей конфликта между Лжедмитрием и московским обществом; именно с ней и за ней шляхта притащила в Москву навыки безалаберного государствен­ ного быта Польши, всю его анархию, произвол, все его воинствующее чванство. Другая же ошибка Лжедмитрия состояла в полном непонимании им своего положения в Москве и в целой цепочке его промахов во время царствования. Эти промахи (начиная с помилования Шуйского после рас­ крытия первого заговора и кончая демонстративным пренебрежением все­ ми традициями и навыками московского уклада) подливали масло в огонь конфликта до тех пор, пока не привели к катастрофе. Они показывают лишний раз, как чужеродна была для этой беспечной и, в сущности, до­ бродушной натуры завладевшая ею жизненная идея. — 329 — ----------------------- Page 330----------------------- Глава 1.Смена уицраоров Метаисторической инстанцией, наиболее активно проявлявшейся то­ гда в силах московского общества, оставался, кроме Велги, ослабевший демон великодержавной государственности. Он был еще жив, и ничего, кроме смертельной схватки между двумя уицраорами, не могло произойти в итоге воцарения Лжедмитрия. Для того чтобы, напрягая силы, погубить врага в своем географическом средоточии, в Кремле, куда силы уицраора Польши едва могли дотянуться, Жрутр был еще достаточно активен. Глав­ ное же — сама Велга больше не нуждалась в своем орудии: расшатав цен­ тральную власть в государстве, вмешав в жизнь страны чужеземные силы, потряся своим самозванством все привычные нормы и авторитеты в целом поколении русских, незнакомец отыграл свою роль. Рассуждения о том, что некоторыми свойствами своего ума Лжедмит­ рий стоял выше московского общества того времени и о том, что если бы не стечение обстоятельств, определивших удачу государственного перево­ рота в мае 1606 года, царь мог бы достойно продолжать наиболее про­ грессивные начинания своих предшественников, — с метаисторической точки зрения лишены смысла. Каковы ни были бы его субъективные наме ­ рения, Лжедмитрий оставался пришлецом, лишенным органических связей с русской культурой и государственностью. Он не поддерживался на сво­ ем шатком троне ни иерархиями сверхнарода, ни демоном великодержа­ вия, ни даже той инфрафизической хищницей, чьи силы помогали ему ра­ нее в борьбе за власть. Неполный год — самый естественный срок для царствования подобного фантома. Когда перед метаисториком предстает такой ряд вопросов, как сви­ детельства современников о различных темных чудесах над растерзанным и поруганным телом самозванца, его не интересует, имели ли место в дей­ ствительности подобные факты так, как они описываются. Как искаженно ни преломлялись бы факты в стиле наивной фантастики магически-религи­ озным сознанием эпохи, сами по себе — и даже именно так, как они опи­ сываются современниками, — они говорят о некотором метаисторическом опыте, пережитом в ту эпоху не единицами, а огромными человеческими множествами и засвидетельствованном разнообразными авторами. Сквозь эти образы проступает жгучее ощущение близости буйствующих потусторонних сил, игралищем которых был незнакомец. Какие сонмища ликовали над его трупом на Красной площади в эту апокалиптическую ночь, — какие и почему? Уицраор не принял в свою материальную ткань ни единой частицы погибшего: не властный над бессмертной частью его существа, стреми­ тельно падавшей на Дно Шаданакара, он остальное рассек на множество частей и разметал их по слоям от Скривнуса до Друккарга. Новое минут­ ное человекоорудие демона точно воспроизвело в Энрофе этот акт над — 330 — ----------------------- Page 331----------------------- Глава 1.Смена уицраоров тем, над чем имело власть: над физическими останками незнакомца. И пушка, заряженная пеплом Лжедмитрия, выстрелила в сторону польского рубежа. Но этот акт ненависти и мести оказался самоубийственным. Конечно, не только на уровне XVII, но и на уровне XX века нелегко бывает принять некоторые вещи. Абсурдом, бредом могут показаться мыс­ ли о том, что, например, одно из микро-эго Грозного, вселившись в суще ­ ство незнакомца, отравило весь его душевный состав и, в то же время, подобно некоторым микроорганизмам в питательной среде, вступило в процесс распухания; о том, что посмертье незнакомца явило собой устра­ шающий пример распыления этого существа не только в физическом, но и в инфрафизическом пространстве; и о том, наконец, что каждая из этих частиц начала новый цикл существования, присасываясь паразитически к душам живых и порождая такие исторические явления, каких не знают дру ­ гие эпохи. В продолжение десяти лет они дробятся и множатся в своеоб­ разной прогрессии, стремительно мельчая в смысле масштаба личности и размаха действия. Наконец, дело доходит уже до совершенно призрачных образований, о которых истории известны только их клички. Дальнейший процесс; дробления скрывается из наших глаз за гранью обозримых слоев инфрафизики. Разумеется, загробная судьба шельта Лжедмитрия, который проявил себя при жизни не только азартной игрой интересами народа и государ­ ства, но и рядом великодушных деяний и всем тонусом личности, вполне доступной, по-видимому, движению восходящему, — посмертье этого шельта не могло быть идентично посмертью присосавшегося к нему микро- эго. Но, каковы бы ни были некоторые личные качества этого человека, его историческая роль — расшатывание общественных и нравственных устоев России — объективно была осуществлением его темной миссии. Бли­ жайшие же этапы посмертия у всех носителей темных миссий — одни и те же: падение на Дно. Лишь веками пребывания там искупаются темные мис­ сии, после чего — если Гагтунгр не затянет злосчастный шельт опять в Гашшарву — для шельта начинается новый этап: искупление в шрастре того кармического груза, который был создан личностью во время ее пребыва­ ния на земле в качестве главы и укрепителя государства. Вот почему само­ званец пребывает теперь в Друккарге, трудясь рабом-камненосцем в ряду других узников-владык. А тем временем вокруг каждой частицы дробящегося микро-эго Гроз ­ ного возникают темноэфирные завихрения, взмывают волнами движения казачества, служилого дворянства, разоряемого крестьянства, декласси­ рованного сброда, голытьбы. Наступает период, когда если и можно гово­ рить о чьей-либо власти над страной, так только о власти Велги. — 331 — ----------------------- Page 332----------------------- Глава 1.Смена уицраоров Ее пробуждение и выход из Гашшарвы в шрастр метакультуры, во­ ронкообразные завитки ее свищущих покрывал, лиловых и черных, пома­ вающих над сверхнародом, происходят всякий раз, как слабеет мощь го­ сударственного демона. Тем больше оснований для ее обнаружения в тех случаях, когда тираническая тенденция уицраоров и их насилия над мил­ лионами человеческих судеб вызывают обесценение жизней и обнажение человеческого тла. Не "боги жаждут", но жаждет великая трансфизическая хищница — можно было бы сказать о таких эпохах. Она поднялась из своих глубин, предшествуемая и сопровождаемая теми самыми бесовскими полчищами, которые потусторонний опыт наро­ да запечатлел в бесчисленных фантастических рассказах того времени. Иногда может показаться, что ее неистовства напоминают древние оргии кароссы: то же буйство разнуздавшейся стихии, те же всплески уда­ ли и омуты похоти; и порою действительно не сразу различишь историче ­ ские проекции обоих начал. Но это — лишь кажущееся сходство, лишь ре­ зультат переплетения этих начал в смертельной схватке, ибо великая Разрушительница угрожает именно Ваятельнице плоти народа прежде всего. Импульс разрушения и осквернения, разгул центробежных антиго­ сударственных сил, перекатывающиеся волны гражданских войн, борьба всех против всех, втягивание чужеземных разрушительных сил в общую во­ ронку всенародного хаоса, столкновение мельчайших дифференцирован­ ных частиц — такова историческая проекция запредельных деяний Велги, втягивающей по частям живую материальную субстанцию народа, его арунгвильту-прану, в расщелины инфрафизики. Этот хаос забушевал на поверхности истории еще при Василии Шуй­ ском. Его царствование — это предсмертные конвульсии первого уицрао­ ра; это судорожные, уже почти слепые взмахи его щупалец, метание его головы на непредставимо длинной шее, содрогания его тела, заживо раз­ дираемого врагами. Печатью бесславия, неполноценности, непоправимого духовного ущерба отмечено это царствование с начала и до конца: провозгласила Шуйского царем, как известно, стихийно собравшаяся на площади толпа, а четыре года спустя этого царя, хватавшегося за дверные косяки, вывола­ кивали из дворца и постригали в монахи, держа его за руки и подавая вслух, вместо него, те реплики, какие требовались по чину пострижения. Отражая безмерное унижение уицраора, зеркало исторического плана показывает нам ошеломляющий заключительный эпизод: дряхлого Шуй­ ского в польском плену, целующего в Кракове, на глазах всего двора и шляхты, руку Сигизмунда. Подобного унижения русская государственность не испытывала со времен поездок князей к золотоордынскому хану. — 332 — ----------------------- Page 333----------------------- Глава 1.Смена уицраоров Что же означает ничтожная личность Василия IV? Что означает имен­ но ее ничтожество? Очевидно, инвольтирующие силы демона великодер­ жавия стремительно истощались; впрочем, другого процесса трудно было и ожидать после разрыва с демиургом. Положение, видимо, было таково, что приходилось, если можно так выразиться, хвататься за любого полити­ ческого деятеля, который обладал бы хоть двумя свойствами: органиче­ скою связанностью со старым государственным началом — и жаждою вла­ сти. Это было горестное царствование, когда Жругр мог видеть, как от­ почковываются от него его детища, и каждое из них могло и хотело по­ жрать его самого и занять его место. Они воплощались в те ядра новой го ­ сударственности, которые кажутся историкам возникающими в хаотической стихийности революционных движений. Для борьбы уже не хватало сил, приходитесь звать на помощь то поляков, то шведов, показы­ вая иностранцам путь в самое сердце страны. В руках Москвы оставался лишь небольшой клочок этого недавно столь обширного государства. По­ сле смерти Скопина и низложения царя Василия часы жизни Первого Жру­ гра были сочтены. Он умер в тот метаисторический момент, которому в ис­ торическом слое соответствовало междуцарствие. Порождения Жругра извивались кругом, борясь друг с другом и спе­ ша уплотнить свои темноэфирные ткани, — разнохарактерные скопления, в большинстве имевшие облик ратей, ополчений, дружин, иногда даже разбойничьих шаек. Вероятно, то, что я намереваюсь сказать, покажется не вполне понятным, но обойти этот факт невозможно: будущий уицраор должен был поглотить сердце своего предшественника и отца, средоточие круга его чувств и его воли, бесприютно носившееся в состоянии невыра­ зимого томления по пространствам Крагра — того слоя, где происходят битвы уицраоров — после того, как его демонический шельт опустился в глубоких Уппум, мир, называемый Дождем Вечной Тоски, Схватках и взаи­ моистреблению жругритов и неистовствам Велги не представлялось конца. Дингра изнемогала в борьбе с инфрафизическими хищниками. Сосуд на­ родоустройства был разбит. Навна сияющим туманом поднималась вверх, а снизу вздымались, преграждая ей спуск в народ, волны инфрафизиче­ ской стихии. Ставился вопрос о метаисторическом и материальном бытии сверхнарода. А между тем уицраор Польши предпринимал новый натиск. К великому счастью для России, этот уицраор, чей характер столь ис­ черпывающе отразился в бестолковой государственности шляхетской Польши, был, если позволительно так выразиться, сам себе враг: не желая ничего поставить выше своего минутного произвола, он не сумел обеспе­ чить своему человекоорудию возможности практически осуществить уиц­ — 333 — ----------------------- Page 334----------------------- Глава 1.Смена уицраоров раориальную инвольтацию; он не сумел даже выбрать своим орудием че­ ловека, чьи индивидуальные особенности отвечали бы поставленным зада ­ чам. Если бы во главе движения оказалась личность более волевая и даль­ нозоркая, с более ясным умом, чем Сигизмунд III, события повернулись бы иначе, на московском престоле очутилась бы польская династия, и трудно угадать, какие новые исторические потрясения это повлекло бы за собой. И все же судьба уицраора Польши продолжала двигаться по восхо­ дящей. Поляки владели сердцем России — Кремлем, а вокруг все еще кло­ котала страна, казавшаяся обезглавленной, и все-таки живая. Что уяснил страшный опыт этой апокалиптической эпохи самому Яро­ свету? Даже не дерзко — лишь наивно было бы пытаться осмыслить этот опыт нам, с нашим трехмерным сознанием. Но тот эквивалент, который в это сознание проецируется, неизбежно упрощаясь, приобретает вид при­ близительно вот какого хода идей. Для осуществления цели Яросвета на земле, для рождения от него Соборной Душою сверхнарода Звенты-Свентаны сверхнарод должен до­ расти до создания достойного материального вместилища; таким вмести­ лищем может быть лишь народоустройство, неизмеримо более совершен­ ное, чем какое бы то ни было государство. Всякий уицраор российского сверхнарода будет нести в себе искажающее и гибельное эйцехоре. Так. Но кто, кроме могучих Жругров, мог бы охранить сверхнарод от порабо­ щения уицраорами других держав, его окружающих? Кто мог бы обеспе­ чить кароссе Дингре воспроизведение новых и новых поколений людей в России? Кто мог бы оградить Навну от опасности пленения чужими уицра­ орами либо от ее развоплощения, ее возвращения в небесный Ранга­ райдр, но не в качестве выполнившего свою задачу великого соборного Я, а лишь как монады, потерпевшей непоправимое крушение в Шаданакаре и вынужденной начинать свое творческое восхождение сызнова, в непред­ ставимых временах, пространствах и формах? Пути к грядущему всемир­ ному братству пребывали укрытыми непроницаемой мглой. Но, чтобы от­ вратить от сверхнарода опасность, нависшую над ним теперь, чтобы обеспечить его дальнейшее физическое существование, оставалось одно: остановить свой выбор на одном из порождений первого уицраора, влить в него силы, благословить на бой с внешним врагом и на века существова­ ния в грядущем, как великого государства, как единственно возможного пока ограждения Соборной Души. И выбор был сделан. Потенциальным носителем наиболее здорового ядра народоустройства, самым полноценным пластом нации оказывался средний класс: ремесленники, купцы, мелкое духовенство. Там еще сохра­ нились старинные нравственные устои, способность к подвигу и самоотре­ — 334 — ----------------------- Page 335----------------------- Глава 1.Смена уицраоров чению, воля к строительству жизни и к творчеству, душевная цельность, чи­ стота. Через великого родомысла Смутного времени — патриарха Гермоге­ на обратился демиург сверхнарода к коренным его слоям. Гермоген муче­ нической смертью оплатил брошенный им призыв, но призыв подхватил родомысл Минин. Золото и серебро, лившееся в молодое ополчение, уси­ ливавшее его и умножавшее, становилось физическим подобием тех выс ­ ших сил, которые вливались в нового уицраора от стоявших выше его ис­ точников светлой воли и власти: Яросвета и Синклита России. Наступила пора могучего излияния в исторический слой воли второго демона госу­ дарственности и самого демиурга, излияния, охватывавшего все более ши ­ рокие слои народа, превращавшего дворянство, купечество, духовенство, казачество и крестьян в участников подвига и ведущего ополчение к Моск­ ве под водительством родомысла Пожарского для завершения кровавой всероссийской драмы: смены уицраоров. Когда Велга, в стенах подземного Друккарга раненая новым Жру­ гром, уползла, извиваясь, как поникшие и разорванные черные покрыва­ ла, в свою Гашшарву, а уицраор Польши втянулся в пределы своей страны, зализывая раны, зиявшие на месте отрубленных щупальцев, — новый Жругр поглотил сердце первого, и новая династия, венчаемая Яросветом и силами христианского мифа, приступила к труду над новым историческим народоустройством России. — 335 — ----------------------- Page 336----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх Глава 2. Эгрегор православия и инфрафизический страх Вряд ли хоть один добросовестный исследователь стал бы отрицать горький для нашего национального самолюбия факт: отсутствие в допет­ ровской Руси каких-либо памятников, свидетельствующих о плодотворной работе анализирующей и широко обобщающей мысли. Ни к русским лето­ писцам, ни к церковным поэтам и писателям XII-XVI веков, ни даже к Иоан­ ну Грозному, проявившему в письмах к Курбскому незаурядный умствен­ ный темперамент, мы, строго говоря, не могли бы применить термин "мыслители". В сущности, это естественно. На ранних исторических стадиях какого бы то ни было народа не бывает и не может быть иначе. Если что и может уязвить наше самолюбие, так это чрезмерно затянувшийся — больше, чем на восемьсот лет, — период культурного детства. Естественно и другое: необычайная цельность характера и, я бы ска­ зал, недифференцированность душевной жизни, свойственная людям тех эпох. Русские характеры XI или XVI века, будь то Александр Невский или Иван Калита, Святополк Окаянный или Малюта Скуратов, Стефан Пермский или Нил Сорский, Андрей Рублев или автор "Слова о полку Иго­ реве" (поскольку можно судить о его личности по его произведению), — ка­ жутся нам фигурами, высеченными из цельного камня. По-видимому, единственный тип внутреннего конфликта, хорошо знакомый этим людям, состоял в угрызениях совести, но и для него был найден катарсис руково­ дительницей душ, церковью: покаяние и как крайняя форма — постриг. Это естественно потому, что вплоть до второй половины XVI столетия исторический опыт не сталкивал русское сознание с неразрешимыми про­ тиворечиями мысли и духа, не давал повода заглянуть в пропасть этическо­ го или религиозного дуализма. Борьба с татарами была борьбой с кон­ кретным, открытым, ясно очерченным, общенациональным врагом: такая борьба могла только способствовать выработке цельного и крепкого, как кремень, характера. Столкновение же христианского мифа с праросси­ анством вряд ли даже осознавалось как глубокий духовный конфликт современниками Юрия Долгорукого или Василия Темного. Скорее, это был — 336 — ----------------------- Page 337----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх род синкретизма — устойчивое, не вполне отчетливо осознанное бытовое двоеверие, которое не разделялось только немногочисленной крайней об ­ щественной группой: монашеством. Первой исторической фигурой, возвещавшей переход на другую сту­ пень, был Грозный; понятно, что такая фигура, будучи вознесенной на пре­ дельную высоту государственной власти, так сказать, на показ всему на­ роду, не могла не произвести на современников впечатления ошеломляющего, ужасающего и даже, пожалуй, обескураживающего. Но за Грозным последовала Великая Смута со всею обнаженностью столкно­ вения метаисторических сил — Смута, втянувшая в свой апокалипсис все пласты сверхнарода. Годы эти стали рубежом в развитии русского созна­ ния. В результате метаисторического опыта этих лет в широких народных слоях сложилось некое общее умонастроение, то самое, которое, в логи­ ческом своем развитии, привело к великому церковному расколу. Жестокая травмированность народной психики бедствиями Смуты и их трансфизической подосновой могла быть изжита лишь со сменой нескольких поколений. Слишком явным и жгучим было дыхание антикосмо­ са, опалившее современников Грозного и Лжедмитрия. Впервые в своей истории народ пережил близость гибели, угрожавшей не от руки открыто­ го, для всех явного внешнего врага, как татары, а от непонятных сил, тая­ щихся в нем самом и открывающих врата врагу внешнему, — сил иррацио­ нальных, таинственных и тем более устрашающих. Россия впервые ощутила, какими безднами окружено не только физическое, но и ду­ шевное ее существование. Неслыханные преступления, безнаказанно со­ вершавшиеся главами государства, их душевные трагедии, выносимые на­ показ всем, конфликты их совести, их безумный ужас перед загробным возмездием, эфемерность царского величия, непрочность всех начинаний, на которых не чувствовалось благословения свыше, массовые видения светлых и темных воинств, борющихся между собой за что-то самое свя­ щенное, самое коренное, самое неприкосновенное в народе, может быть, за какую-то его божественную сущность, — такова была атмосфера стра­ ны от детства Грозного до детства Петра. Острая настороженность, недо­ верчивость, подозрительность ко всему новому, непроверенному были в ту пору естественны и закономерны. Для того чтобы оказаться способным воспринять и примириться с таким культурным переворотом, как перево­ рот Петра, народ должен был отойти от Смутного времени на целое столе­ тие. Да: без проявившейся слишком рано и слишком бурно тиранической тенденции первого уицраора преобразования Петра оказались бы вну ­ тренне возможными на столетие раньше. Мне лично кажется даже, что — 337 — ----------------------- Page 338----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх светлая миссия Иоанна IV, лишь малую часть которой он сумел осуще­ ствить, заключалась в подготовке, в создании условий именно для широких реформ, направленных ко внутреннему сближению с другими христи­ анскими культурами. Но дело в том, что России не только не требовалось в этот период спешить с выходом на Запад, но именно заторможенность ее исторического движения в XVI-XVII веках могла иметь также и провиденци­ альный смысл. Если бы переворот петровской направленности был произ­ веден еще в XVI столетии (а при единовластии московских государей, на­ чиная с Грозного, это могло бы произойти, окажись на престоле легитимный государь типа и масштаба Петра), то переворот этот мог бы жестоко исказить намечавшиеся метаисторические — и историче­ ские — пути России. Народ был еще слишком наивен духовно, слишком ослаблен душевно татарским игом, слишком не закален в борьбе с инфра­ физическими соблазнами. Европеизм, который хлынул бы внутрь россий­ ской культурной зоны, мог бы затопить очаги национально-русской духов­ ности, задушить под наносным илом чужеземной, более высокой материальной цивилизации слабые ростки самобытной русской культуры. Нужно было дать им окрепнуть, нужно было провести страну через горни­ ло сатанинских искушений — поскольку они неизбежны все равно, — но заставить при этом искушающие силы ограничиться такими искушениями, с какими народ в состоянии был справиться, а не с такими, как соблазны вы­ сокоинтеллектуального и этически низкого католицизма эпохи инквизиции, с одной стороны, или как соблазны безрелигиозной эры, в которую уже готовилась вступить Западная Европа, с другой стороны. Россия предна­ значалась для единственной и неповторимой роли, миссия мирового масштаба подготавливалась внутри нее и над ней. И осуществление этой миссии было бы заранее обречено, если бы неокрепшая культура, духов­ но незакаленный народ, неподготовленная страна оказались бы втянутыми в орбиту более зрелых метакультур Запада, то есть превратились бы в одну из многих наций Католической или Северо-западной культуры. Демиурги сверхнародов не есть высшая метаисторическая инстан­ ция. Есть иные. Есть Гридруттва, Белый Чертог, где просветленные, подни­ маясь из затомисов в Синклит Мира, совместно творят духовный план об­ щечеловеческого восхождения; есть Синклит Человечества, есть Элита Шаданакара, есть Мировая Сальватэрра. Бездонно глубокие замыслы этих инстанций приоткрываются хотя бы частично лишь по прошествии ве­ ков. Тогда начинает просвечивать второй, глубиннейший слой телеологии, только зыбкими, частичными отражениями которого становятся телеологи­ ческие планы всех демиургов человечества — создания духов великих, но все-таки ограниченных, планы несовершенные или слишком узкие при всем своем великолепии, не все предучитывающие, не обо всем помыслив­ шие, не все охватившие. — 338 — ----------------------- Page 339----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх Итак, Великая Смута вывела народ из состояния детства. Она дала ему метаисторический опыт, который обогатил его. Но усвоение этого опыта потребовало длительного времени; вполне он не усвоен, как видно, и до сих пор. Семнадцатый же век целиком стоит под знаком этого усвое­ ния, этого перехода от отрочества к юности. Под знаком этого усвое­ ния — и вместе с тем под знаком некоего нового фактора, усложнявшего процесс и придававшего ему своеобразнейшие формы. Всемирной метаистории хорошо известны случаи, когда воинствую­ щие эгрегоры возникали и над религиозными общинами. Бурно проявляю­ щаяся тенденция завоевательная, и тем более вампирическая, если они плотно слились с самим религиозно-общинным мировоззрением, оказыва­ ются лучшими свидетельствами сильного религиозного эгрегора, активно демонизируемого Гагтунгром и превращающегося из простой неизбежной помехи Провиденциальному процессу метаистории в деятельного и созна­ тельного врага его. Достаточно вызвать в памяти историю иудаизма или кровавую экспансию раннего ислама. Мы уже говорили об огромном и притом счастливейшем значении для России, которое заключалось в персональном решении князя Владими ­ ра Святого относительно государственного вероисповедания. Теперь же необходимо вспомнить, что Владимиром было привлечено на Русь именно то вероисповедание, которое, по своей почти тысячелетней традиции, по обстоятельствам своего формирования в культурных центрах Византии у самого императорского трона, осталось чуждым крайней теократической тенденции. Сравнительно с эгрегорами ислама или кальвинизма, а тем бо ­ лее — с чудовищами, возникшими за спиной иудаизма и папства, эгрегор русского православия был косным, аморфным, неагрессивным, слабым. Церковь издавна заняла позицию духовной союзницы государства, позднее из союзницы превратилась в помощницу, потом в слугу, а при Тре­ тьем Жругре — в рабу и только раз попробовала заявить претензию на верховную общегосударственную роль. Сколь ни печально с религи­ озно-культурной, а тем более с конфессионально-православной точки зрения это нисхождение церкви по ступеням подчинения государству, все же это — меньшее из двух зол, если сопоставить его с противоположной крайностью. Темноэфирный эгрегор окреп над русской православной церковью на почве того психологического климата, который сложился в стране в ре­ зультате борьбы с татарами и установлением национально-воинствующего самодержавия. Эгрегор образовывался из тех излучений причастного церкви людского множества, какие вносились любой душой, не достигшей праведности и примешивавшей к излучениям благоговения, умиления и любви излучения так называемого "житейского попечения". Роковым об ­ — 339 — ----------------------- Page 340----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх разом способствовали росту эгрегора и особенности средневекового по­ лумагического благочестия, заставляющего верующих делать огромные вклады в монастыри на помин души, князей — жаловать монастырям ко­ лоссальные угодья, а самих монахов — принимать все это как должное. Непомерное обогащение монастырей, обмирщение иночества и вообще духовенства было весьма благодатной почвой для темноэфирного нароста на организме церкви. У подножия ее соборной метаэфирной вершины сгу­ щался этот мглистый клуб, этот волнующийся туман, своим слепым эквива­ лентом сознания отождествляя себя, очевидно, с самой церковью. Угроза его разбухания представлялась как бы возникновением невидимой прегра­ ды между душою верующего и трансфизической сущностью церкви, к кото ­ рой эта душа устремлялась. Поэтому, сколь смутно ни ощущал бы верую­ щий природу этой опасности, она должна была рисоваться ему еще более грозной, чем вампирическая тенденция Жругров. Церковь, конечно, не оставалась равнодушной к этому угрожающе­ му явлению; и историческим выражением двух основных боровшихся в ней тенденций — эгрегориальной и Провиденциальной — явимтесь в XVI веке столкновение сторонников и противников крупного монастырского земле­ владения, ярчайшими представителями обоих! течений — Нил Сорский и Иосиф Волоцкий, а открытой формой и ареной борьбы — Собор 1503 года и горячая литературная полемика. Показательно при этом, что во­ ждем противников землевладения оказался именно Нил Сорский, человек с тончайшей душевной организацией, истинный поэт скитского жития, но­ ситель настоящей святости, в полном смысле слова — сосуд духовности. Не волнение "исторического чувства", которого Нил Сорский, как и все почти православные подвижники, был лишен, а глубокая трансфизическая трево­ га за церковь вывела его из скитского уединения и подвигла на борьбу с иосифлянами. Но, хотя церковь впоследствии причислила его к лику свя­ тых — не сделать этого по отношению к памяти едва ли не величайшего из русских праведников было просто невозможно, — но за иосифлянами, в общем, оставалась победа, и, таким образом, эгрегор православия сохранил для себя ту почву, которая порождала его питательную темно­ эфирную среду. Результаты сказались с лишком через столетие, вскоре по­ сле Смутного времени. Проводя свои внутрицерковные реформы почти исключительно бого­ служебного и текстологического характера, патриарх Никон оставался, конечно, выразителем воли церкви как таковой. Выступив же в качестве претендента на первенствующее значение в государстве, стремясь подчи­ нить царский сан сану патриарха, он становился — каковы бы ни были его субъективные намерения — прямым выразителем воли того паразитирую­ — 340 — ----------------------- Page 341----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх щего на церковном теле темноэфирного образования, о котором мы гово­ рим. Поражение его и его инспиратора было обусловлено не только большей силой демона государственности, но и большей эпохально-исто­ рической оправданностью его действий. Эта правота уицраора ощуща­ лась, по-видимому, широкими народными слоями. Если уже чисто богослу ­ жебные реформы Никона вызвали противодействующее движение столь сильное, что конструктивные формы старообрядчества, в которые оно от­ лилось, досуществовали до наших дней, — то его попытка теократическо­ го, вернее иерократического переворота, должна была испугать еще бо­ лее широкие слои, включая подавляющее большинство церковной иерархии, на которую подобный переворот возложил бы непомерную, странную, ей самой непонятную и потому невыполнимую ответственность. От папистских притязаний Никона повеяло смутно знакомым духом: чем- то напоминали они ту тираническую тенденцию, которая так страшно обо ­ жгла русское общество при Грозном и уже опять успела дохнуть на него в конце царствования Бориса. Слишком памятно было всем, какие страда­ ния это несет и в какие пропасти уводит; а то обстоятельство, что теперь опасность исходила не от демона государственности, но от чего-то злове­ ще неясного, образовавшегося внутри самой церкви, лишь увеличивало иррациональный, трансфизический страх. Иерократические поползновения Никона были пресечены, но поту­ сторонний страх уже не мог быть искоренен одним этим. Из него и вырос раскол, весь пронизанный этим ужасом перед "князем мира сего", уже будто бы пришедшим в мир и сумевшим свить гнездо в самом святая святых человечества, в церкви. Отсюда — надклассовость или внеклассовость раскола, к которому примыкали люди любого состояния или сословия, если только в сердце зарождался этот инфрафизический страх. Отсю­ да — неистовая нетерпимость Аввакума, яростное отрицание им возмож­ ности малейшего компромисса и страстная жажда мученического конца. Отсюда — непреклонная беспощадность раскольников, готовых, в случае церковно-политической победы, громоздить гекатомбы из тел "детей сата­ ны". Отсюда же — та жгучая, нетерпеливая жажда избавления, окончатель­ ного спасения, взыскуемого окончания мира, которую так трудно понять людям других эпох. И отсюда же, наконец, тот беспримерный героизм телесного самоуничтожения, который ставит нас, при вникновении в исто ­ рию массовых самосожжений, в тупик, если метаисторическое созерцание нам чуждо в какой бы то ни было степени, и который потрясает нас до глу­ бочайшего трепета, если подобный род созерцания приоткрыл нам приро­ ду удивительных этих явлений. — 341 — ----------------------- Page 342----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх Никон был сослан, умер, но церковь санкционировала его реформы; проходили десятилетия, а никакого поворота вспять, к древней вере, даже и не намечалось. И когда демиург, осуществляя свой всемирный замысел, выдвинул такого колосса, как Петр; когда Второй Жругр инвольтировал его всей своей молодой мощью; когда, от лица царя-реформатора госу­ дарство отвело церкви небольшой угол в державе, подчинив религию своим интересам и сузив пределы духовного творчества народа, — тогда раскол обрел конкретное лицо, на котором сосредоточился его потусто­ ронний ужас и ненависть. Петр I был объявлен антихристом. Напрасно удивляемся мы мелочности чисто формальных, отнюдь не догматических расхождений между старообрядчеством и никонианством; с точки зрения сознания XVII века, наполовину магического и вместе с тем не боявшегося крайних выводов, антихристов дух вовсе не должен был вы­ разиться непременно в восстании против Символа веры или в физическом истреблении религиозной общины. Дух этот представлялся исчадием "отца лжи", начинающего со второстепенных внешних подмен и по их лестнице низводящего уловляемую душу в пучину антикосмоса. И если мы не можем ощутить сочувствия героям раскола в их идейной направленности или в их методике, нам доступно зато понимание и сочувствие великому душевно­ му смятению, раскол вызвавшему. Правда, эгрегор православия получит должный отпор и опасность с этой стороны исчезла. Правда, конечно, и то, что за Петром стояли такие инспираторы, а путь, начертываемый этим царем, раскрывал такие пер­ спективы, что идея Третьего Рима могла показаться захолустным провинци­ ализмом. Но это грядущее сулило, вместе с тем, цепь таких перемен или подмен, зияло такими неизведанными безднами, а из недавнего прошлого еще отблескивали так предостерегающие огни Смутного времени, что дух невольно отшатываются вспять, вглубь, к духовно достоверным, веками освященным формам древности, доставившим спасение бесчисленному легиону душ — прадедам и прапрадедам. Таким образом, в XVI веке обозначился, а в XVII определился духов­ ный процесс чрезвычайной важности. Ню можно было бы очертить следую­ щими взаимно дополняющими определениями: a) как распад первичной цельности душевного строя; b) как диалектически неизбежное прохождение через длительный этап внутренней дисгармонии; c) как развитие способности к одновременному созерцани противопо­ ложных духовных глубин; d) как культурное и трансфизическое расширение грани личности; e) как борьба мысли за осмысление метаисторического опыта. — 342 — ----------------------- Page 343----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх Свидетельствовало бы о полной беспомощности, о неспособности вникать в существо культурно-исторических процессов предположение, будто бы данный духовный процесс оборвался, заглох или замкнулся в старообрядчестве. Напротив: вся религиозная философия и историософия XIX века от Чаадаева и славянофилов до Владимира Соловьева, Мереж­ ковского и Сергея Булгакова, вся душевная раздвоенность, все созерца­ ние и эмоционально-жизненное переживание обоих духовных полюсов, свойственное как Лермонтову и Гоголю, так — в еще большей степе­ ни — Достоевскому, Врубелю и, наконец, Блоку, являются не чем иным, как следующими этапами этого процесса. Проследим это подробнее. Распад первичной цельности душевного строя достиг в XIX веке такой глубины, что на его фоне даже исполненная противоречий, сложно эволю­ ционировавшая личность Пушкина, прошедшего через противоположные полюсы религиозных и политических воззрений, кажется нам, однако, цельной сравнительно с душевным обликом его современников и потом­ ков. Под знаком внутренней дисгармонии стоит почти все культурное творчество XIX века. Только к концу его намечается один из путей ее преодоления — преодоления, однако, ущербного и чреватого еще более глубокими катастрофами — и в общеисторическом плане, и в плане лич­ ной эсхатологии, то есть посмертной судьбы человеческих шельтов. Я ра­ зумею здесь то колоссальное движение, у истоков которого возвышаются фигуры Плеханова и Ленина. Способность к одновременному созерцанию противоположных ду­ ховных глубин оказывалась не чем иным, как соответствовавшим новому культурному возрасту нации проявлением в духовной сфере исконной рус­ ской способности к неограниченному размаху: тому самому размаху, ко­ торый во времена примитивных и цельных натур выражался психологиче ­ ски — в слитности душевного склада с ширью необозримых лесов и степей, эмоционально — в богатырской удали, а исторически — в создании моно­ литной державы от Балтики до Тихого океана. Печорины и Пьеры Безухо ­ вы, Ставрогины и Иваны Карамазовы, герои "Очарованного странника" и "Преступления и наказания" — внуки землепроходцев и опричников, ино­ ков и разбойников, казачьих атаманов и сжигавших самих себя расколь­ ников; только разный культурный возраст и разные, следовательно, сферы размаха. Это вело к культурному и трансфизическому расширению границ личности — факту, слишком очевидному, чтобы нуждаться в каких-либо ил­ люстрациях или комментариях. — 343 — ----------------------- Page 344----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх Что же касается борьбы мысли за осмысление метаисторического опыта, то этим, в сущности, были заняты все выдающиеся русские умы XIX столетия, и это несмотря на то, что самое понятие метаистории оставалось еще несформулированным и даже неосознанным. Разве в размышлениях Белинского по поводу новой русской литературы не чувствуется усилий прочесть историю как систему видимых знаков некоего невидимого духов­ ного процесса? Разве в не имеющей равных исторической эпопее Льва Толстого народные массы и их вожди не становятся проявлениями и даже орудиями запредельных сил? Разве в исторических концепциях Достоев­ ского не брезжит непрерывно этот потусторонний свет, превращающий ис­ торические перспективы в сдвинутые, опрокинутые, странные и заворажи ­ вающие перспективы метаистории? Станет ли кто-нибудь отрицать этот духовный угол зрения на национальное прошлое в полотнах Сурикова, в народных драмах Мусоргского? — Я ограничиваюсь указанием только на корифеев XIX века: перечисление имен меньшего масштаба потребовало бы специальной главы. Итак, все пять признаков разбираемого процесса, которые я указал страницей ранее, оказываются налицо. Мы убеждаемся, что процесс, воз­ никший в незапамятные времена опричнины, — процесс переживания обо­ их полюсов трансфизического мира, познания их и осмысления, переходя из фазы в фазу, к XX веку достигает высоты гениальных художественных обобщений и философских интуиций. Я не думаю, чтобы имелась надоб­ ность в разъяснении того, что события XX века должны еще углубить этот процесс, должны довести до крайности и внутреннюю дисгармонию, и бо­ рющиеся концепции, и эмоциональную накаленность поляризующихся идей, этим подготавливая фазу некоего синтеза, предстоящего следующим поколениям. В этом смысле мы не можем не ощущать себя кровными потомками тех, кто 250 лет назад совершали, для нас теперь уже почти недоступный, подвиг самосожжения; и тех, кто в следующие десятилетия создавали ска­ зание о невидимом граде Китеже. Все изложенное создало предпосылки для кристаллизации этой ле­ генды именно в расколе. Естественно, что именно в глухих заволжских ле­ сах, издревле озаренных лампадами скитского жития угодников Божиих, поместило сказание этот город праведных на берегу Светлояра. Его связь с внешним миром осуществляется через город Малый Китеж, вынесенный на границу степей, — символ исторической церкви с ее человеческими слабостями: той исторической церкви, подлинную духовную сущность ко­ торой скрывает от ищущих душ, замутняет, искажает мглистый, плотный и чувственный православный эгрегор. Под ударами внезапно нахлынувшего внешнего врага историческая церковь гибнет "без боя, с великим — 344 — ----------------------- Page 345----------------------- Глава 2.Эгрегор православия и инфрафизический страх позором". Но, конечно, гибнет не вся: дева Феврония, олицетворение Иде­ альной Души, овеянная той поэзией, которая может исходить от Навны, и 1 только от нее, вступает через страдальческую смерть в Великий Китеж . Ве­ ликий Китеж телесно беззащитен: небольшая рать его героев принимает мученический венец в битве над Керженцем. Тогда, в ответ на жаркую мо ­ литву всего народа перед Великой Заступницей, город таинственно погру ­ жается на дно Светлояра, "в жизнь вечную" — переходит в иную сферу бы­ тия. Сказание отразило в преображенном виде суть раскола так, как она рисовалась его лучшим мечтателям, созерцателям и "поэтам сердца". Оно до неузнаваемости идеализировало действительность, да; но этим самым оно дало образ, несравненно более глубокий, долговечный и универсаль­ ный, чем само историческое явление раскола: мистерию народа, культуры или отдельной души, чья неприкосновенная внутренняя святыня, оберегае­ мая иерархиями Света, остается недоступной никакому, самому могуще­ ственному врагу, уходя в таинственную духовную глубь от любого вторже­ ния, от любого враждебного прикосновения. 1Я здесь стараюсь указать на метаисторический смысл музыкальной мистерии Римского-Корсакова как наивысшей (пока что) ступени в развитии этого изумительного сказания. — 345 — ----------------------- Page 346----------------------- Глава 3.Заполнение пространства между культурами Глава 3. Заполнение пространства между культурами Какими импульсами создавалось то гигантское географическое це­ лое, тот странный конгломерат пустынь, тундр, плодороднейших густона­ селенных областей, огромных городов и необозримой тайги, которое, в общих чертах, совпало с границами российского сверхнарода? Задаваясь таким вопросом, нельзя, конечно, не вспомнить некоторых эпох всемирной истории, когда народ или сверхнарод переходил из состо­ яния географической замкнутости в состояние стремительной экспансии. Историческая наука выдвинула в качестве объяснения таких феноменов ряд остроумных соображений о географических, социально-политических и в особенности об экономических причинах. Однако можно усомниться в том, только ли недостаток годных для обработки земель толкнул арабов, на протяжении веков довольствовавшихся прозябанием на своем по­ луострове в виде разрозненных племен — к ошеломляюще быстрому объединению и к молниеносной, головокружительной экспансии; экспан­ сии, похожей на развернувшуюся пружину, на излияние лавы из кратера, на ураган; экспансии, и не подумавшей остановиться на захвате богатых и плодородных соседних стран, но в какие-нибудь пятьдесят лет захлестнув­ шей территорию от Гвадалквивира до Инда. Позволительно задать также вопрос, почему же, в конце концов, именно в Западной Европе экономика сложилась на рубеже XVI века столь беспрецедентно и изумительно, что впервые за всю человеческую историю два сверхнарода — романо-католический и северо-западный — одолели океан, залили Америку, втянули в свою орбиту Африку, открыли и частич­ но подчинили своей цивилизации древние культуры Востока? Оставаясь в пределах системы экономических и социально-политических мотиваций, нам придется ответить пожиманием плечей и разведением рук на простой вопрос: отчего социально-экономическая конъюнктура, эту экспансию вы­ звавшая, сложилась за всю историю многочисленных культур человечества только один раз и в одном месте? Если же подобная конъюнктура сложи ­ лась хоть раз еще где-нибудь, например в Китае, то почему она не возы ­ мела тех же результатов? — Оказывается, не грешно сохранить долю со­ — 346 — ----------------------- Page 347----------------------- Глава 3.Заполнение пространства между культурами мнения в исчерпывающей силе социально-экономических объяснений и даже заподозрить в подобных исторических явлениях наличие некоего фактора, не покрываемого сетью исторической причинности, — фактора иррационального. Это сомнение и подозрение перерастают в огромный вопроситель­ ный знак, коль скоро дело переходит к проблеме русской экспансии на Восток в конце XVI и в XVII столетии. XVII век вообще задал исторической мысли немало загадок, и одна из самых глубоких заключается в следующем: почему и ради чего, какими именно социально-экономическими причинами понуждаемый, русский на­ род, и без того донельзя разреженный на громадной, необжитой еще Вос­ точно-Европейской равнине, в какие-нибудь сто лет усилиями отнюдь не государства, а исключительно частных людей, залил пространство, в три раза превышающее территорию его родины, пространство суровое, хо­ лодное, неуютное, почти необитаемое, богатое только пушниной да ры ­ бой, а в следующем столетии перешагнул через Берингово море и до­ тянулся до Калифорнии? Конечно, усиливавшаяся крепостная эксплуатация выбрасывала ты­ сячи людей на восточные, незаселенные окраины, где им приходилось изыскивать средства к существованию. Но разве Урал и Западная Сибирь не были достаточно обширны, чтобы вместить и прокормить население в десятки раз большее, чем казацкие дружины, переваливавшие через Ка­ менный Пояс при Грозном, Борисе или Алексее Михайловиче? Отчего эти крестьяне (а казаками становились ведь в подавляющем большинстве именно крестьяне) не брались на новых плодородных местах за свой при­ вычный труд, а переходили на охотничий промысел — промысел, ставив­ ший их, по условиям сбыта продукции, в тяжелую зависимость от купцов и от государства? — Народ бежал от гнета помещиков. Так. Бежал. Но поче­ му же нельзя было остановиться и прочно обосноваться на Оби, на Ирты ­ ше, на Ангаре, где никаких помещиков никогда не водилось, а требова­ лось бежать дальше и дальше, бежать не от погони, которой не было, а — неизвестно от кого, неизвестно зачем и неизвестно куда, в непробуд­ ную глухомань, через исполинские реки и непролазную тайгу, через райо­ ны, занятые инородцами, оказывавшими сопротивление, и, добежав, нако­ нец, до Тихого океана, не успокоиться даже и там, а перепрыгнуть в Америку? Русских казаков, дескать, привлекали изобилие зверя и рыбные бо­ гатства Дальнего Востока. Да, привлекали. Но не одни ведь русские знали, что рыба — вкусная вещь; не одни же русские носили меха и торговали ими. Почему же, странное дело, эти самые богатства не привлекали, например, китайцев, обитавших к ним гораздо ближе, в культурном отно­ — 347 — ----------------------- Page 348----------------------- Глава 3.Заполнение пространства между культурами шении стоявших в XVII веке бесспорно выше русских и к тому же страдав­ ших от перенаселенности в своей стране? На все эти вопросы, сами собой напрашивающиеся еще на школьной скамье, невозможно добиться ответа потому, что из факторов, с которыми удостаивает иметь дело современная наука, этого ответа не извлечешь; фактор же, этот ответ в себе заключающий, остается вне поля ее зрения. Это тот самый фактор, который, в его нарочито упрощенном понимании принято, пренебрежительно морщась, называть психологическим и без учета которого вся история превращается не только в мертвую схему, но в прямую подделку науки — подделку, прикрывающую свою неспособность отвечать на элементарные вопросы или догматическими разглагольствова­ ниями, или притворным незамечанием этих вопросов. Не будем пугаться слов. Да: избыток телесных сил и мужание народ­ ного духа, в котором, при неутраченной еще до конца внутренней цельно­ сти, пробуждается стремление вдаль, — вот, в психологическом плане, проявление этого иррационального фактора в разбираемую нами эпоху. Что же это за непреодолимый зов, увлекавший землепроходцев дальше и дальше? Что это за непонятный инстинкт (употребим уж этот таинственный термин, более загадочный, чем "эфир" в физике недавнего прошлого)? Но нет никакой необходимости представлять себе инвольтацию деми­ урга непременно в виде головокружительного озарения или потока осле­ пительных образов. Напротив: такая форма инвольтации — или инспира­ ции — явление далеко не частое. Оно предполагает развитую личность, яркую индивидуальность, даже некую специфическую одаренность, близ­ кую отчасти к художественной, но не идентичную ей: скорее, это один из видов одаренности религиозной. Демиургическая же инвольтация "челове­ ка массы" знает совсем иные пути. В такой душе демиург не бушует подоб­ но буре; такому уму он не внушает никаких огромных идей, не распахива­ ет перед такой душой ни космических панорам, ни этических горизонтов. Он совершает другое: он поднимается из глубин души бессловесным, грозным и не пререкаемым зовом Бессознательного. Голосами Бессознательного говорят с человеком массы и другие инстанции: каросса, уицраор, Соборная Душа народа, даже Велга. Раз­ личить эти голоса можно только по характеру пробуждаемых ими чувств и внушаемых ими деяний. А деяния, внушавшиеся землепроходцам, сводились к одному — толь­ ко к одному, но великому: силами нескольких сотен богатырей захватить и закрепить за сверхнародом российским грандиозные пространственные резервы — всю пустующую территорию между массивами существующих ныне на земле культур. Ни один казак, ни один герой сибирских завоева­ ний этого, конечно, даже приближенно не понимал. Перед каждым возни­ — 348 — ----------------------- Page 349----------------------- Глава 3.Заполнение пространства между культурами кала не эта общая историческая цель, а мелкая, частная, конкретная: бо­ роться за свое существование путем устремления на Восток за горноста­ ем, за белкой, за соболем. Всего этого имелось в изобилии в уже захва ­ ченных местах; но остановиться почему-то было невозможно. Этому мешали дикие запахи с неведомых пустошей Востока, ударяющие в но­ здри и пьянящие как вино. Этому мешало курлыканье журавлей, трубные клики оленей — напряженные, страстные, вольные голоса звериного мира. Этому мешала синеватая дымка, затуманивавшая на востоке дремучий лесной горизонт. Этому мешали бездомные ночлеги, костры, лица и рассказы товарищей, песни, удалая жизнь. Даже само солнце мешало это­ му, поднимаясь над таинственными восточными просторами, словно указы­ вая молча путь и цель. Главное же — мешала собственная кровь, учившая именно так понимать голоса ветра и солнца, зверей и птиц, — кровь, гудя­ щая по жилам властным призывом вдаль, внеразумным и провиденциаль­ ным хмелем бродяжничества. Да это даже не психология, это просто поэзия! — скажет кто-нибудь. Что же, разве историческая наука выше поэзии, чтобы позволять себе смотреть на нее свысока? А если они равноценны, если они должны друг друга оплодотворить, то закономерна не только история поэзии, но и поэ ­ зия истории. В особенности же не стоит иронизировать над поэтическим элементом в истории тому, кто без привлечения на помощь этого элемента не сумел ответить на поставленные вопросы ничем, кроме словесного топ­ тания вокруг них или же стыдливого молчания. Показательно, что демон государственности долгое время оставался в стороне от движения землепроходцев. Это видно хотя бы по той без­ участности, с какой Российское государство взирало на занятие русским народом огромных земель на Востоке. Когда это движение началось. Пер­ вый Жругр был поглощен другим: санкция демиурга была утрачена и самое существование уицраора клонилось к концу. Тут было уж не до Си­ бири. Второй же Жругр на протяжении всех трех столетий своего суще­ ствования понимал просторы Азии только как второстепенную статью го­ сударственного обогащения. Поразительно, что вплоть до XX столетия он так и не понял, зачем, собственно, история и его собственный народ обре ­ менили его Сибирью и Дальним Востоком. И когда пушной промысел перестал играть в государственных доходах заметную роль — Сибирь превратилась в место ссылки, а Русская Америка была продана. Что ска­ зал бы Петр, этот великий флотостроитель и морелюбец, если бы мог знать, что через двести лет, в 1925 году, его преемники все еще не будут иметь военного, да в сущности и гражданского флота на Тихом океане? А Петр бессознательно понимал больше, чем демон государственности. Он понимал, например, что для чего-то нужно (неизвестно, собственно, зачем — 349 — ----------------------- Page 350----------------------- Глава 3.Заполнение пространства между культурами именно) осуществить такое грандиозное предприятие, как Великая Север­ ная экспедиция. Подобного предприятия не замышлял и не проводил ни один европейский монарх ни в XVII, ни в XVIII, ни даже в XIX столетии. Нет данных, однако, предполагать, что Петр ясно отдавал себе отчет в смысле и цели такого предприятия. Во всяком случае, колоссальные расходы, ко­ торых оно потребовало, не могли окупиться ничтожными экономическими выгодами, даже если бы русским кораблям удалось пробиться в Индию че­ рез Ледовитый океан. А бросать деньги на затеи, не сулящие большой го­ сударственной выгоды, Петр не любил. Но дело в том, что Петр I, как стремлюсь я показать в следующей главе, был не только проводником воли демона государственности: через него больше, чем через всех других рус ­ ских государей нового времени, водил демиург, и если мы откажемся ви­ деть плоды его инспирации в целом ряде деяний Петра, мы ничего не пой­ мем в русской истории последних столетий. Итак, волнение демиурга явственно сказалось в занятии русскими се­ вероазиатских пространств, обширных и почти пустых. Но почему он так торопил этот процесс? Чтобы не опередили другие? Но кто же? Китай? Но Китай до XX века не мог овладеть как следует даже Маньчжурией. Англия? Но Англию Сибирь не привлекала ни раньше, ни после. Япония, Соединен­ ные Штаты? Но экспансия этих государств началась только на рубеже XX века. Мы не можем знать, во избежание какого зла демиург ускорял за­ крепление за своим сверхнародом этих территорий. Предвидел ли он все же возможность их захвата каким-нибудь чужеземным завоевателем? Или не исключена была возможность образования в Сибири самостоятельного государства, сильного, способного к обороне и наступлению, что повлек­ ло бы за собой цепь лишних трудностей, жертв, кровопролитий? Все это — предположения, не опирающиеся ни на какой метаисторический опыт, следовательно, лишенные какой бы то ни было цены. Но достаточно очевидно, что превращению России из окраинной восточноевропейской страны в великую евразийскую державу, заполняю­ щую все полое пространство между Северо-западной, Романо-католиче­ ской, Мусульманской, Индийской и Дальневосточной культурами (то есть между почти всеми культурами, ныне существующими) Яросветом прида­ валось особое значение. Можно догадываться, что это имело отношение ко всемирно-историческому назначению России и что эти пространствен­ ные резервы должны послужить ареной для тех творческих деяний сверх­ народа, свидетелем которых явится XXI или XXII век. Культура, призванная перерасти в интеркультуру, может осуществить свое назначение, лишь тес­ но соприкасаясь со всеми культурами, которые она должна ассимилиро­ вать, объединить и претворить в планетарное единство. Если сверхнарод — 350 — ----------------------- Page 351----------------------- Глава 3.Заполнение пространства между культурами предназначен стать реактивом, трансформирующим и себя, и все сверх­ народы мира в духовно единое Человечество, то ему должны быть уготова­ ны пространства, соответствующие размаху его борьбы, его идей и твор­ ческого труда. — 351 — ----------------------- Page 352----------------------- Глава 4.Родомысл Петр и демоническое искажение его миссии Глава 4. Родомысл Петр и демоническое искажение его миссии Среди загадок, заданных XVII веком исторической мысли, не послед­ нее место занимает странный факт рождения именно в царской семье, именно в качестве царского сына такого человека, который по своим ду­ ховным масштабам, дарованиям, уму, характеру и даже физическому тем­ пераменту в точности соответствовал идеальному образу государственно­ го деятеля, какого требовали тогда Россия, ее метакультура, ее миссия, ее судьба. Рождение личностей такого масштаба приходится исчислять единица­ ми на сотни миллионов рождений. По теории вероятности, шансы в пользу того, чтобы таким человеком оказался именно царевич, близки к нулю. А между тем в условиях XVII столетия переворот, подобный перево ­ роту Петра, мог осуществить только великий государственный гений при одном непременном, однако, условии: законности его власти в глазах современников. Гораздо более скромные начинания Бориса и Лжедмит­ рия, имевшие в виду сближение России с Западом, не были прощены рус­ скими ни тому, ни другому и послужили одной из причин этих двух преж­ девременных смертей. Конечно, масштаб государственного разума этих двух государей далеко уступает гению Петра, но никакому узурпатору, будь он хотя бы и столь же гениален, как Петр, общество той эпохи, еще полностью проникнутое древней идеей родового права на власть, не поз­ волило бы, конечно, опрокидывать вековые общественные устои. Однако науке сегодняшнего дня, догматически отрицающей телеоло­ гию истории, приходится и этот факт обходить молчанием. Как всегда в подобных случаях, она притворяется, будто вопросы такого рода не имеют смысла. Она прекрасно понимает, что при исключительно каузальном подходе к явлениям она не сможет произнести в объяснение этого факта ни единого звука. Такое положение современного историка — историка в собственном значении этого слова — совершенно закономерно. Для него применение к историческим фактам принципа телеологического невозможно и в самом — 352 — ----------------------- Page 353----------------------- Глава 4.Родомысл Петр и демоническое искажение его миссии деле: какая методика позволила бы ему подходить к фактам с вопросом "зачем"? С крутого берега этого вопроса ему не видится ничего, кроме безбрежного моря фантазии. Но метаисторику нет надобности суживать свои возможности до гра­ ниц, очерченных каузальным подходом. Для него — с крутизны вопроса "зачем" — тоже открывается море, но не фантазии, а второй действитель­ ности. Никаким фетишем он каузальность считать не намерен и ко многим проблемам подходит с другой стороны, именно — с телеологической. В частности, о зависимости характера и способностей от условий рождения и детства. Если же историку будет угодно не видеть коренного различия между игрой фантазии и метаисторическим методом — не будем, по крайней мере, лишать его того утешения, которое он почерпнет в идее, будто сидение в клетке каузальности есть последнее и блистательнейшее достижение на пути познания. По-видимому, подготовительная работа демиурга и кароссы Дингры над эфирно-физическою формой или, вернее, аппаратом, который был бы способен вместить столь колоссальную инвольтацию и осуществить ее за­ дания, началась очень давно — за несколько поколений в роду отца царе­ вича и в роду его матери. Процесс этой подготовки находится, конечно, вне поля зрения метаисторика; ему представляется возможность просле­ дить только самый конец его — провиденциальность обстоятельств детства и юности Петра, его личность досоздавших. Задачи преобразователя должны были потребовать от него испо­ линского напряжения физических сил. И детство Петра в селе Преобра ­ женском, вырывая его из тепличной атмосферы дворца, где захирели оба его брата, закаляет его тело и представляет возможность для любых физи­ ческих упражнений, в том числе и для таких, какие кажутся его современ­ никам совершенно неуместными для царевича. Будущему реформатору понадобится величайшая независимость ума, привычка к отсутствию авторитетов и к самостоятельному мышлению. И вот ни в детстве, ни в отрочестве не допускается в его окружение ни один человек, по своим интеллектуальным и волевым качествам способный хотя бы на время подменить в мальчике самостоятельную умственную ра ­ боту слепым доверием к авторитету. Невероятные задачи царствования потребуют от него неслыханных, чудовищных, почти неосуществимых форм поведения. Ему придется сбро­ сить царское облачение и, засучив рукава, подавать пример плотникам, кораблестроителям, кузнецам, столярам — мастерам всевозможных реме­ сел. И в том же Преображенском возникают условия, вполне отвечающие потребности будущего царя — не только приучить себя к трудам подобного рода, но и практически изучить некоторые из них. — 353 — ----------------------- Page 354----------------------- Глава 4.Родомысл Петр и демоническое искажение его миссии На смену боярству ему придется находить талантливых разночинцев, а вместо стрелецкого войска создать — неизвестно как и откуда — новую армию, отвечающую потребностям грядущих дней. И вот товарищами его игр в Преображенском оказываются мальчишки из простонародья, смыш­ леные, преданные и смелые: ядро будущей гвардии. Суровый долг революционера на престоле потребует от него непри­ миримости к врагам его государственной идеи. И сердце его ожесточается с ранних лет такими зрелищами, как кровавые стрелецкие бунты и казни, и такими человеческими отношениями, как отношение к нему царевны Со ­ фьи. Если бы всеми этими условиями был окружен обыкновенный, то есть никакими метаисторическими силами не выпестованный ребенок, ничего исключительного из него все-таки не получилось бы. Но при врожденной гениальности, то есть при выработанной еще ранее силами демиурга и ка­ россы повышенной способности к восприятию инспирации посланного ему даймона, — условия села Преображенского доформировали, дошлифова­ ли это человекоорудие. Подобное телеологическое рассмотрение могло бы быть применено к биографии любого человека, принадлежащего к числу родомысюв, гени­ ев, праведников, при одном условии: при достаточном количестве биогра­ фических сведений, находящихся в нашем распоряжении. В чем же состояла историческая задача Петра 1, поскольку эта зада­ ча указывалась демиургом? Насколько можно отслоить в личности и деяниях Петра эту задачу от воздействий уицраора и насколько она вообще выразима в человеческих понятиях, задача эта обрисовывается в следующем виде: России суждена всемирная миссия, смысла которой императору не дано знать. Он должен быть уверен лишь в одном: в ее мировом харак ­ тере. Его персональная задача сводится к тому, чтобы повернуть сверхна ­ род на путь, ведущий из прозябания в национальной замкнутости на про­ стор общечеловеческого становления. При этом народ русский надлежит ввести в круг передовых народов не в качестве чьего-либо сателлита или младшего исторического партнера, а в качестве великой державы, кото­ рую другие народы вынуждены будут принимать всерьез с самого начала. Такой поворот возможен только при условии, если Россией будут воспри ­ няты объективно передовые начала соседней, старшей культуры, ибо эта культура — одна из двух, сумевших расторгнуть аристократически сослов­ ную ограниченность внутри себя и локальную изолированность — по отно­ шению к остальному миру. Для того же, чтобы такой переворот был осуще­ ствлен и результаты его прочны, требуется полное преобразование внутри: оно упразднит боярство как правящую группу, показавшую свою — 354 — ----------------------- Page 355----------------------- Глава 4.Родомысл Петр и демоническое искажение его миссии неспособность быть на уровне исторических задач, и передаст ведущую роль дворянству и среднему классу. Почему не духовенству, не крестьян­ ству? Потому не духовенству, что господство в государстве этого последне­ го привело бы к торжеству эгрегора православия и, в конечном счете, к иерократической деспотии, наиболее косной из всех деспотий. Не кре­ стьянству же — потому, что крестьянство было самым отсталым из всех классов и ему еще веками следовало оказывать помощь, прежде чем оно смогло бы принять положительное участие в государственном и социаль­ ном творчестве. Здесь невозможно подробное рассмотрение вопроса о том, в какой мере историческая деятельность Петра отвечала этому заданию. Но воз­ можно и необходимо другое: указать на смысл второй инвольтации, как бы прослаивавшейся между инвольтацией демиурга и личностью императора и придававшей деятельности последнего характер, не всегда и не во всем отвечавший желаниям Яросвета. Эта инвольтация демона государственности обращалась на некото­ рые свойства характера и темперамента Петра, а в иных случаях — на свойства его рассудка. При этом она искажала ход его мысли и действий в той мере, в какой этот ход не был свободен от воздействия этих самых черт характера, темперамента и рассудка. Жругр заботливо потрудился над тем, чтобы внедрить в родомысла свою тираническую тенденцию. Ему удалось в целях этого переразвить су­ ровую твердость, необходимую и неизбежную в положении Петра, в неу­ молимость, внутреннюю свободу от авторитета — в свирепую лютость ко всяким авторитетам прошлого, прямолинейную преданность своей идее — в ненависть ко всему, что ему казалось бесполезным, то есть чего нельзя было обратить на пользу его идее, а стихийный размах — в бес­ контрольную чувственность и непомерную грубость. Ирония переросла в склонность к глумлению. Утилитарность мышления выхолостила эстетиче­ ское начало натуры, введя его в два русла: русло артистического отноше­ ния к ремеслам и русло ремесленного отношения к искусствам. А в прояв­ лениях жестокости стал порою различаться явно садистический оттенок. Из этих качеств проистекли те промахи государственной мысли, ко­ торые привели Петра к деяниям, с точки зрения метаистории — а, пожа­ луй, также и истории — ошибочным и вредным: к неоправданной ничем же­ стокости в отношении бояр, стрельцов, раскольников, собственного сына, а главное — собственного народа, приносившего замыслам своего царя жертвы мало сказать огромные, но даже иногда не вызывавшиеся необхо ­ димостью; к слепому непониманию настоятельнейшей исторической по­ требности — обеспечить рост, а позднее и ведущую роль среднего клас­ са, — ошибка, имевшая для будущею воистину роковые значение; к — 355 — ----------------------- Page 356----------------------- Глава 4.Родомысл Петр и демоническое искажение его миссии насилиями над церковью, в результате которых она после Петра оказа­ лась, по выражению позднейших мыслителей, в параличе, а при третьем уицраоре дошла до такого низкопоклонства перед собственным врагом, какое в любую другую эпоху показалось бы совершенно неправдоподоб­ ным; к пренебрежению интересами крестьянства, что повлекло за собой упрочение крепостного строя и на века затормозило культурное развитие основного по численности класса российского общества; и, наконец — к воцарению в стране той атмосферы террора, обесценения человеческой жизни и неуважения к личности, которая надолго пережила Петра и сдела­ лась атрибутом самодержавия в ряде последующих эпох. Как грандиозна ни была фигура этого императора и сколь провиден­ циально необходимой ни являлась его деятельность, но двойственность ин­ вольтации, воспринятых его бушующим сердцем, богатырской волей и дальновидным, но утилитарным умом, превратила родомысла в двойствен ­ ное существо, перед которым врата Синклита оказались закрытыми. Трудно найти более разительную противоположность между образа­ ми двух родомыслов, допустивших глубокий ущерб своей миссии: тем, кто, будучи вознесен на предельную высоту единодержавия, непоправимо со­ рвался с этой крутизны — Иоанном IV, и Петром, до конца своей жизни продолжавшим, несмотря ни на что воспринимать инспирацию Яросвета; трудно найти контраст между ними более разительный, чем тот, что обна­ руживается при сопоставлении обстоятельств смерти их сыновей, Ивана и Алексея. В одном случае — самоубийственный для династии и государства акт, совершенный существом, потерявшим человеческий облик и охвачен­ ным бессмысленным бешенством: ярко выраженное проявление воли Вел­ ги. В другом — холодно продуманное и беспощадно, вопреки собственно­ му человеческому чувству, осуществленное мероприятие во имя государственной идеи, которой приносится в жертву собственная плоть и кровь: столь же очевидная инвольтация демона государственности. Не менее любопытно, пожалуй, представить обоих царей не решаю­ щими государственные дела, не поражающими татар или шведов, а пиру­ ющими. Один — исподлобья озирающий сотрапезников и тут же соверша­ ющий что-нибудь безобразное; можно даже сказать монструозное: один раз — поражающий опального боярина посохом в грудь, в другой раз — откусывающий ухо у кого-нибудь из гостей, в третий — хохочущий до слез над князем, зашитым в медвежью шкуру и растерзываемым соба ­ ками, в четвертый — заставляющий какого-нибудь несчастного съесть уд собственного отца. И — великий государь через полтора столетия: гигант с мутным взо­ ром, но твердо стоящий на широко расставленных ногах, заставляющий, хохоча и хлопая по плечу бывшего боярина или, может быть, вчерашнего — 356 — ----------------------- Page 357----------------------- Глава 4.Родомысл Петр и демоническое искажение его миссии сапожника либо пирожника, а теперь сановника, выпить залпом кубок Большого Орла. Истинно великий человек не может не быть великодушным. Грозный — огромен; но он лишен великодушия — и он не велик. Петр же был великодушен — необычным, каким-то великолепным великодушием. Как чудесно уловил это Пушкин. То он с подданным мирится: Виноватому вину Отпуская, веселится; Кружку пенит с ним одну. Но самой выразительной параллелью будет, мне кажется, сопостав­ ление обстоятельств смерти обоих царей. В первом случае — гниение за­ живо, метание в тоске и молитвах, отчаянные попытки смягчить Божество приказами о помиловании преступников, об отпирании всех темниц. В другом — безоглядная отдача себя порыву — спасти погибающих матро­ сов — и собственная смерть как следствие этого героического поступка. Ясно, конечно, что и посмертье Петра не могло иметь ничего общего с по ­ смертьем его далекого предшественника. Но в синклит не может вступить тот, кто сам превратил себя в пала­ ча — и в переносном и в буквальном смысле; кто перешагивал через гека­ томбы жертв — собственных подданных, не повинных ни в чем и отдавших Богу душу только потому, что вождю потребовалось сию же минуту и без малейшей заботы о жизни тысяч строителей воздвигнуть новую столи ­ цу — ключ к мировому будущему России. К этой столице и привязались шельт, астрал и демонизированный эфир основателя Петербургской империи. Медный Всадник Фальконе­ та — не просто статуя. Это — нечто вроде иконы Второго Жругра, персони­ фицированного в условном обличий самого яркого из его человекоорудий. Это также подобие основателя Друккарга, мчащегося на бешеном раруг­ ге. Мало того: это исправленное сообразно человеческому сознанию и условиям Энрофа отображение основателя Дуггура, восседающего в лун ­ ной полутьме на гигантском змее и озаряющего факелом в простертой руке пышную и мрачную площадь. На площади Сената понятия перевора­ чиваются: Петр мчится на коне, попирая змею; кругом — светлые колонна­ ды ампира. Но, как и всякая икона, в которой встретились излучения изоб ­ раженного с излучениями эмоционально созерцающих и благоговейных людских множеств, этот памятник тысячами нитей связан с тем, чей прах двести лет покоится в подземелии Петербургской крепости. А шельт императора, облаченный теперь в демонизированный мате­ риальный покров, прикован тяжкой цепью своих деяний к изнанке своего — 357 — ----------------------- Page 358----------------------- Глава 4.Родомысл Петр и демоническое искажение его миссии собственного сооружения. Как движущаяся кариатида в цитадели Друк­ карга, этот гигант и доныне поддерживает то, что созидал: Российскую мировую державу. Да и он ли один? Могут сменяться Жругры, рушиться и снова строиться формы народоустройств, но великий реформатор оста­ нется одним из тех, кто поддерживает своей мощью Российское государ­ ство, пока оно существует на Земле. А потом? Кто и когда снимет с этого Атласа его ношу? Только освобождение Навны, только разрушение Друк ­ карга, только гибель последнего из Жругров, только конец российского ве­ ликодержавия. — 358 — ----------------------- Page 359----------------------- Книга IX.К метаистории Петербургской империи Книга IX. К метаистории Петербургской империи — 359 — ----------------------- Page 360----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство Глава 1. Второй уицраор и внешнее пространство Перед мыслью, направленной на осмысление русской метаистории последних веков, само собою возникает разительное сопоставление двух исторических моментов. Избранная всенародным собором, благословляемая церковью, при­ ветствуемая всеми сословиями страны, санкционируемая авторитетом ве­ ликих родомыслов Смутного времени, приступила династия Романовых к благодарному и суровому труду — восстановлению и возвеличению Рос­ сии. Царем был шестнадцатилетний мальчик, лишенный каких бы то ни было даров, не проявивший исключительных качеств и позднее; но ему прощалось все, никто не требовал от него гениальности. Общество было сильно непоколебимой уверенностью в том, что эта монархия, выстрадан­ ная народом в страшном горниле смут, иноземных вторжений и безвла­ стия, охраняема и направляема свыше. И действительно: фатальная невоз­ можность создать другие, светлейшие силы, дабы оградить народ от погибельных натисков извне и от погибельных распрь внутри, довлела над демиургом. Она вела к тому, что второй уицраор России вместе со своими человекоорудиями — носителями государственной власти — был осенен провиденциальной санкцией как меньшее из зол. Миновало триста лет. Ненавидимая всеми классами, презираемая всеми творческими умами нации, осуждаемая высшим представительством народа, увлеченная в мистическую муть гипнотизирующим взором му­ жика-проходимца, мечтавшего о патриаршем клобуке, монархия Романо ­ вых рухнула почти без сопротивления. Последний самодержец был столь же бесцветен и недалек, как и ее основатель; но ему не простилось ничто. Ему вменялось именно врожденное отсутствие гениальности, ибо лишь го­ сударственный гений мог бы спасти старую державу, сообщив ей поступа­ тельное движение, влив новые силы и указав новую цель. Общество было непоколебимо убеждено в том, что монархия Романовых не справилась с историческими задачами, никакими силами свыше не направляема, и что права на жизнь у нее больше нет. И действительно: никаких отблесков де­ миурга давно уже не мерцало над челом императоров. Упрямые глупцы — 360 — ----------------------- Page 361----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство либо трагические неудачники, они не сумели низвести благодать на свою деятельность. И то, что торжественный обряд коронования превратился в жалкий маскарад, в фикцию, понимали все. Если бы катастрофа не обо ­ рвала естественного хода вещей, можно было бы ожидать, что Григорий Распутин добьется восстановления патриаршества, что клобук святого Гер­ могена будет возложен на голову хлыстовского "саваофа", развратника и бывшего конокрада, и что несколькими годами позднее император Алек­ сей II будет коронован в Успенском соборе этим бесноватым, этой марио­ неткой Гашшарвы. От подобного несмываемого позора церковь была спа­ сена только катастрофой. Очевидно, санкция со второго уицраора была снята давно. Почему же? И когда именно? То, что инвольтацией демиурга — хотя и не только ею одной — была насыщена деятельность Петра, не подлежит, очевидно, сомнению. Следо­ вательно, утрата санкции свершилась в одну из последующих эпох. Но когда же? При ком? В чем заключались вины уицраора, эту утрату повлек­ шие за собой? И не видим ли мы на этой поворотной точке истории ка­ кого-нибудь исключительного деятеля, судьба которого полна еще непоня­ тым смыслом? Историзм всех школ сходится на том, что из числа стоявших у корми­ ла правления за эти триста лет крупнейшею фигурою был Петр и что ничье значение ничей масштаб личности не могут быть сопоставлены его значе­ нием и масштабом. Этот тезис требует пересмотра. Требует потому, что он основан на учете не всех фактов и не всех процессов; и потому еще, что духовную сторону исторического процесса в целом, то есть метаисторию, он игнорирует совершенно. Проверим же, не возникла ли в историческом слое уже после Петра личность не менее значительная, чем он, но по характеру своего значения могущая быть названной антиподом великого основателя империи. Выяс­ ним также, не имеет ли судьба этого лица отношения именно тем обстоя­ тельствам и именно к тому периоду, когда санкция демиурга была снята с деятельности второго уицраора. И, наконец, вникнем в значение — не для его современников только, но и для нас, для далеких потомков, — истинное значение этого странного, двоящегося, окруженного легендами, загадоч­ ного образа. Однако прежде чем приступить вплотную к этой задаче, нельзя избе­ жать рассмотрения целой цепи других проблем, без метаисторического уяснения которых роль того лица, о коем идет речь, не может быть понята. Проблемы эти сводятся к итоговой оценке деятельности второго уицраора на основе сопоставления того, какие задачи ставил перед ним демиург — 361 — ----------------------- Page 362----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство России и что фактически оказалось осуществленным вторым демоном ве­ ликодержавия. Зенитом его творческой мощи была, без сомнения, эпоха Петра. В сравнении с историческими перспективами, открывшимися тогда перед Россией, старая концепция Третьего Рима начинала казаться беспочвенны­ ми мечтаниями, бессодержательной абстракцией. Но что, собственно, сле­ дует понимать под этою новою перспективой? То есть как именно могла она рисоваться сознанию тех, кто жил на рубеже XVIII века? Очевидно, это было смутное, но властное ощущение мировых про­ странств; оно походило на дыхание океана, на пронизывающий, соленый и шумный ветер, вдруг ворвавшийся в замкнутый столько веков мир. На бе­ рег морского пространства перенесся центр государственности. Государ­ ственность стала созидаться новым континентом людей; и для них эта атмо­ сфера, не знающая твердых географических границ, по-северному холодная, по-морскому требовательная, казалась чем-то несравненно высшим сравнительно с насыщенной местными запахами, душной, земля­ ной и вязкой атмосферой Московской Руси. Исторический смысл этого ощущения заключается, мне кажется, в том, что современники Петра и их потомки по-новому осознали человече ­ ство и свое место в нем. Татарщина и вековая борьба за создание национального государ­ ства сталкивали русских лишь с народностями, по культурному уровню их не превышавшими. и притом сталкивали почти исключительно на полях битв. В итоге выработался огромный национальный эгоцентризм, перели­ вавший всеми цветами радуги от религиозно-мистической гордыни до по­ шлой обывательской спеси. А после победы над поляками в 1612 году на­ род русский вырос в собственных глазах в некоего исполина, в единственный народ Божий на земле; недалеко уже было и до той темпе­ ратуры кипения, которая порождает пары столь бурные, что они в конце концов взрывают сосуд национально-государственного бытия, как это слу­ чились однажды с народом еврейским. Когда читаешь творения протопопа Аввакума или знакомишься с эсхатологическими упованиями других учи ­ телей раскола, этот православно-русский мессианизм ударяет в наш, к счастью, уже невосприимчивый ум с такою силой, что от этих писаний от­ шатываешься с чувством, похожим на то ощущение, которое заставляет нас отдернуть руку из-под стоградусной паровой струи. Преклоняться перед личным героизмом раскольников можно и должно. По-своему раз­ делять чувство породившей раскол трансфизической тревоги — вполне естественно. Но слава Богу за то, что это движение не стало на Руси власть имеющим. Народ, возомнивший себя мессией, а все остальное человече­ ство — блуждающим во тьме, обрекает себя на одно из двух: или на траге­ — 362 — ----------------------- Page 363----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство дию разрушения своей исторической цитадели (вспомним опять-таки еврейство), или на бесплодное кипение и выкипание в самом себе, в тех самых границах, которые он счел броней против великих культурных и эти­ ческих соблазнов: вспомним Византию. Давно уже осознан и выражен тот факт, что всякий народ, несущий в мир, как говорил Достоевский, новое слово, ощущает свое избранничество. Но это избранничество — не единственно, и всякое самообольщение на этот счет грозит катастрофой. Эпоха Петра спасительно перевернула представление русских о че­ ловечестве; теперь оно начало слагаться не из двух, а уже из трех величин. Во-первых — великая Западная культура (тогда еще не замечали, что культур на Западе — две: Романо-католическая и Северо-западная, в основном германская, тесно связавшая себя с протестантизмом). Эта еди­ ная, как казалось, Западная культура была волшебно-притягивающей, глу­ бокой, зрелой, многосторонней; культура, удивительная, между прочим, и тем, что, становясь демократически-трудолюбивой, она оставалась ари ­ стократически-презрительной. Приходилось во многом идти к ней на выуч­ ку. Во-вторых неопределенное туманище "диких" и "языческих" народов, со включением в эту категорию, по причине собственного невежества, на­ родов буддийских, индуистских и даже мусульманских: считалось, что у этих учиться нечему и по отношению к ним можно в свою очередь усвоить аристократический взгляд сверху вниз. И, наконец, собственный сверхнарод: это хоть и не мессия, но и по объему своему, и по размерам территории, и по ощущению затаенной в нем силы предназначен, очевидно, к чему-то великому и вынужден торо­ пливо нагонять упущенное. Но если попробовать под этим слоем новых представлений обнару­ жить какую-либо идейную глубину, мы скоро принуждены будем остано­ виться в горестном недоумении. В самом деле: какое содержание вклады­ валось в понятие "великого будущего" России? Каким культурным или социальным смыслом оно насыщалось? В XVIII веке мы не найдем ответа более содержательного, чем ломо­ носовская формула, возвещавшая, что "будет собственных Платонов и бы­ стрых разумов Невтонов Российская земля рождать". То есть народ рос­ сийский окажется не беднее других, выдвигая на авансцену отдельные личности, одаренные гениальностью. И только. Но Ломоносов — сам, быть может, наш первый гений (вестник) со времен Андрея Рублева — не мог, очевидное дело, не находиться в той или иной степени под воздействием Яросвета и Навны. Когда же мы от поэти­ ческих формул, пусть до крайности упрощенных, но все же несущих отсвет этой инспирации, перейдем к тем пластам национального сознания, кото­ — 363 — ----------------------- Page 364----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство рыми владел демон великодержавной государственности, нас еще более поразит пустота идеи "российского величия". Сколько бы мы ни разыскивали в высказываниях людей XVIII века от Меньшикова до Потемкина и Суворова содержания этой идеи, мы не найдем ничего, кроме представления о военном, великодержавном, чисто внешнем могуществе. Этот идеал будет провозглашаться то сухо повели­ тельным языком приказов и узаконений, то напыщенной лексикой манифе ­ стов, то выкриками воинской команды, то, наконец, торжественным бряца­ нием пиитических лир. Теорию Третьего Рима озарял смутный, но все же отблеск идеала религиозно-этического. Теперь погасло и это отдаленное сияние, и привычные словеса о "православном" царе выродились в мерт­ вую риторическую фигуру. Да и трудно было, в самом деле, придавать большое значение православию тех, величайший из которых забавлял себя и свою столицу зрелищем "всешутейшего собора", то есть хули­ ганскими выходками в стиле тех антирелигиозных шествий и карнавалов, которыми так печально прославилось добровольное общество "Безбож­ ник" в двадцатых годах двадцатого века. Но руководители этого общества не провозглашали себя, по крайней мере, православными. Напротив: со всей обнаженностью и резкостью они заявляли о своей антирелигиозной нетерпимости. Что же можно сказать о "православии" их далекого предше­ ственника? Конечно, Петр был личностью сложной, противоречивой, двой­ ственной. Сегодня — глумление над церковью, завтра — искренняя молит­ ва. Но в искренность его молитв вряд ли могли верить многие из тех, кто накануне наблюдал его кощунственные забавы. Таким образом, уже очень скоро определилась идейная нищета вто­ рого демона государственности; обнажилось его стремление ко внешнему могуществу как к единственной положительной цели. Цепь победоносных военных предприятий и плеяда блистательных ге­ роев империи отразили в историческом слое XVIII века это метаисториче­ ское стремление уицраора. Нужны ли были эти предприятия — с точки зре­ ния телеологии демиурга Яросвета? Если бы второй уицраор уже тогда полностью вышел из-под демиур­ гического водительства, подобно тому, как это случилось с его предше­ ственником при Грозном, санкция Яросвета была бы снята уже в XVIII сто­ летии. Однако такое событие, как Отечественная война 1812 года с ее потрясающим, пробуждающим народ воздействием, указывает, что даже в эту позднюю эпоху было возможно действие демиурга и демона государ­ ственности, так сказать, заодно. Стало быть, сколь пустыми ни кажутся на­ шему взгляду войны Анны, Елизаветы и Екатерины, но некоторыми из них преследовалась цель, неясная самим исполнителям, но имеющая метаи­ сторическое оправдание. Благодаря им к XIX столетию государство приоб­ — 364 — ----------------------- Page 365----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство рело те географические контуры, которые совпали в общих чертах с гра­ ницами сверхнарода. Этим была устранена опасность, так грозно осуще­ ствившаяся в истории большинства других культур: опасность дробления на несколько устойчивых государственных единиц, веками раздиравших тело и душу своего сверхнарода кровопролитной борьбой и духовным со ­ перничеством. Но при всем том второй уицраор до самого конца так и не приобрел действительно мирового кругозора. Может быть, это было естественно для демона сугубо континентальной нации; во всяком случае Петр так и не передал своим преемникам, ни ближним, ни дальним, океанического раз­ маха своей мечты, позднее лишь в сознании Александра I брезжила, по- видимому, мечта его прапрадеда, когда он снаряжал одну экспедицию за другой в кругосветное плавание. Остальные же носители государственной власти от Бирона до Нико­ лая II повторили в историческом плане слепую ограниченность того, кто завороженным взором вперился в темноэфирных гигантов Западной Евро­ пы, только их учитывая и только в этой зоне усматривая смысл своего же­ лаемого торжества. Идейная нищета принуждала хвататься за предания исторического прошлого, хоть этим пытаясь возместить собственное творческое беспло­ дие. Таково упрямое цепляние российской государственности за идею сво ­ ей преемственности от Византийской империи — жалкий рудимент религи­ озной концепции Третьего Рима. Образы двуглавого орла на цитадели Стамбула и креста на Айя-Софии приковывали к себе ее взор с гипнотиче­ ской силой из века в век. Кругом возникали и рушились державы, мир со­ трясали великие революции, на горизонте возникали вновь открытые мате­ рики, рождались идеологические системы, грозившие не оставить от старых мифологем камня на камне; предшествуемые пророчествами и со­ циальными бурями, приближались палачи не только монархии, не только православия... А навязчивая идея Царьграда и "проливов" маячила перед взором последнего царя с такой же неподвижностью, как перед взором Потемкина. Сказывалась все та же врожденная неспособность мыслить в мировом масштабе и расти вровень с раздвиганием исторических арен. Проблема проливов заслуживала быть одной из второстепенных проблем российской государственности — не более. Ибо выход в Среди­ земное море, столь же замкнутое, как и Черное, не сулил России ничего, кроме частных торговых выгод да новых конфликтов с новыми соседями. Только неисправимо провинциальному сознанию он мог вообще казаться выходом куда-то. Он вопиюще не соответствовал ни размаху, ни перспек­ тивам XIX и тем более XX века. Уж если приходилось добиваться выхода к открытому морю, то как было не видеть, что прямо по тифлисскому мери­ — 365 — ----------------------- Page 366----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство диану на юг, отгороженные от России только остановившейся в развитии, но все еще агрессивной Персией, подкатываются к берегу волны Индий­ ского океана? То, чего не мог бы добиться Петр, когда южные степи и Гру­ зия еще не были присоединены, могли бы и должны были бы выполнить го­ судари на рубеже или в начале XIX века. Но все они с поразительным равнодушием отнеслись к этой задаче. Достаточно было столкнуться с ди­ пломатическими происками Англии, чтобы начавшееся в Иран русское движение было приостановлено навсегда. Только гибель Грибоедова чер ­ неет, как траурный памятник, на этой дороге, по которой российская госу­ дарственность сумела сделать лишь один шаг, и притом только для того, чтобы сейчас же отдернуть ногу. Столь же не способен оказался второй демон государственности усмотреть что-либо серьезное во владениях сибирских и тихоокеанских. В конце концов эта аморфная, близорукая политика достойно увенчалась Цусимою и Мукденом. Однако часто ставится вопрос: действительно ли нуждалась Россия в этих пустых пространствах? Не слишком ли огромной оказалась террито­ рия? Стоила ли она таких жертв? Верно, жертв она стоила немало, стоит и до сих пор. Но занятие по­ чти пустых сибирских, дальневосточных, американских территорий произ­ водилось, как я уже указывал, не силами государства, а силами самого на­ рода. Сетовать на подобный процесс так же странно, как жаловаться, например, на жидкость, которая, будучи разлита на плоской поверхности, в силу законов природы будет растекаться по ней до тех пор, пока энер­ гию растекания не перевесит сила сцепления частиц. Но в той же мере, в какой согласно с естественными законами было растекание сверхнарода по просторам пустых земель, в такой же мере несогласны с этими закона­ ми, а согласны с ложно понятыми государственными интересами были мно­ гие завоевательные устремления империи второго уицраора. Это целиком относится и к идее проливов, и к кровопролитным Балканским войнам, и к завоеванию стран Средней Азии, в которых Россия нисколько не нужда­ лась и о присоединении которых не подумал бы, вероятно, никто, если бы не трусость государственных деятелей, в чьих глазах опасность занятия Средней Азии англичанами — опасность совершенно нереальная — вы­ росла наконец до размеров неотвязного кошмара. Словом, удары направ­ лялись не туда, куда направил бы их уицраор, если бы смысл и пафос мирового пространства не был ему чужд. Инвольтировать этим пафосом демона государственности демиургу не удавалось. А задача между тем за ­ ключалась именно в том, чтобы заполнить Россией все полое пространство между существующими ныне культурами. Занятием Сибири и Аляски на­ род подсказывал своей империи, в каком направлении следует прилагать — 366 — ----------------------- Page 367----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство усилия; но этот голос не был ни услышан, ни понят. География и история подсказывали императорам выход в Индийский океан; но и это оказалось гласом вопиющего в пустыне. Однако как же это, — может поразиться кто-нибудь: значит, истори­ ческое размышление может приводить к оправданию завоевательных предприятий? и даже к сожалению о том, что такого-то предприятия не произошло? Мыслимо ли примирить это с элементарными нравственными нормами, ясными для нас как день и необходимыми как хлеб? Затрагивается кардинальнейшая тема, основные принципы метаисто­ рической этики. Конечно, и читателям, и автору было бы приятнее, если бы ответ был дан в виде лаконических афоризмов. Но это превышает мои воз­ можности. И, не претендуя на краткость этой главы, я предпочту здесь немного задержаться, чем оставить читателя в состоянии недоумения и даже возмущения. Облегчить задачу поможет то предварительное соображение, что не­ которые явления истории, сами по себе остающиеся злом, потому что они несут множеству людей страдание и гибель, могут быть в то же время, и даже совершенно очевидно, меньшим из зол. Война есть источник страда ­ ния народов и понижения их морального уровня, следовательно — зло. Но мыслимо зло еще большее, например — зло длительного, всеобщего, исто­ щающего народ порабощения. И если ставится исторический выбор между этими двумя проявлениями зла, то выбор меньшего из них оправдывается. Борьба с татарами, с польским нашествием в 1612 году, с Наполео­ ном — все эти войны стоили колоссальной суммы страданий и жертв, и, од­ нако, в том, что эти жертвы были оправданы, не сомневается никто. С точ­ ки зрения метаистории, самой страшной катастрофой является непоправимая неудача выполнения сверхнародом его метаисторического (и исторического) задания. Любая извилина исторического пути, в конце которой маячит такая опасность, должна быть избегнута любой ценой. И когда подобная опасность давит на одну из чаш весов, никакая сумма лич­ ных страданий не может ее перевесить. Конечно, этот закон жесток. Но в этом повинны не демиурги, и не Бог-Творец. Биологическим и историческим законам, господствующим в Шаданакаре теперь, нельзя найти иного нравственного осмысления, как только признать их двойственность; понять утяжеленность, искаженность первоначальных, Провидением творившихся принципов всеобщего восхо­ ждения вмешательством демонических сил. Но просветление Закона — за­ дача грандиозных периодов. Оно не совершится в мгновение ока по наше ­ му мановению. Мы живем внутри Закона, ему подчинены и с ним принуждены считаться как с фактом. Больше того: Закон — далеко не худ­ шее из возможного. Худшее из возможного — его дальнейшее искажение и — 367 — ----------------------- Page 368----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство утяжеление — мечта Противобога. Вот почему и к самому Закону во мно­ гих случаях следует подходить как к меньшему из зол. Оставлять этот тезис без конкретных исторических примеров я не хочу. Как подойти, скажем, к такому факту, как колониальная экспансия европейских наций в XVI — XIX веках? С точки зрения "абсолютного гума­ низма" это было непрерывной цепью насилий сильного над слабым, а за­ частую даже худшего над лучшим. Путем этого насилия обогащались верх­ ние слои западноевропейского общества и истощались, даже вовсе сходили с исторической сцены народы в других частях света. Не только с точки зрения каких-либо теорий, но и просто с точки зрения нашей непо ­ средственной живой совести, это чудовищно. Так. Ну, а с точки зрения метаисторической? Метаистория потому и есть метаистория, что для нее невозможно рассмотрение ни отдельной человеческой жизни, ни существование целого народа или человечества в отрыве от духовного предсуществования и по­ смертия. Стезя космического становления любого существа или их группы прочертилась уже сквозь слои иноматериальностей, ряды миров, по лест­ нице разных форм бытия и, миновав форму, в которой мы пребываем сей­ час, устремится — может быть, на неизмеримые периоды — в новую чреду восходящих и просветляющихся миров. Переживаемый нами отрезок по отношению к целому сравним с десятисекундной остановкой на полу­ станке в ночной степи пересекающего гигантский материк пассажирского поезда. И пока мы не приучим себя к созерцанию исторических и косми­ ческих панорам во всем их величии, пока не привыкнем к таким пропорци­ ям, масштабам и закономерностям, до тех пор наши суждения будут мало чем отличаться от суждений насекомого или животного, умеющего подхо­ дить к явлениям жизни только под углом зрения его личных интересов или интересов крошечного коллектива. Наша непосредственная совесть возмущается зрелищем страда­ ния — и в этом она права. Но она не умеет учитывать ни возможностей еще горшего страдания, которые данным страданием предотвращаются, ни всей необозримой дали и неисповедимой сложности духовных судеб как монады, так и их объединений. В этом — ее ограниченность. Столь же правильны и столь же ограниченны и все гуманистические нормы, из им­ пульса этой совести рожденные. Метаисторическая этика зиждется на абсолютном доверии. В иных случаях метаисторику может приоткрыться то, ради чего принесены и чем окупятся такие-то историческое, казалось бы бессмысленные, жертвы. В других случаях это превышает вместимость его сознания. В третьих — уяс­ няется, что данные жертвы и сами исторические обстоятельства, их вызвав­ шие, суть проявления сил противобога, вызваны наперекор и вразрез с за­ — 368 — ----------------------- Page 369----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство мыслами Провиденциальных начал и потому не оправданы ничем. Но во всех этих случаях метаисторик верен своему единственному догмату: Ты — благ, и благ Твой промысел. Темное и жестокое — не от Тебя. Итак, на поставленный вопрос следует отвечать без обиняков, сколь­ ко бы индивидуальных нравственных сознаний ни оттолкнуло такое выска­ зывание. Да: всемирной задачей двух западных сверхнародов является со­ здание такого уровня цивилизации, на котором объединение земного шара станет реально возможным, и осуществление в большинстве стран некоторой суммы морально-правовых норм, еще не очень высоких, но да­ ющих возможность возникнуть и возобладать идее, уже не от западных де­ миургов исходящей и не ими руководимой: идее преобразования госу ­ дарств в братства параллельно с процессом их объединения сперва во всемирную федерацию, а впоследствии — в монолитное человечество, причем различные национальные и культурные уклады будут в нем не ме­ ханически объединены аппаратом государственного насилия, но спаяны духовностью и высокою этикой. Этот процесс будет возглавлен все возрас ­ тающим контингентом людей, воспитывающих в новых поколениях идеал человека облагороженного образа; однако этот этап находится уже за пределами долженствования западных культур как таковых. Развиться именно так, чтобы выработать и распространить указан­ ную сумму предварительно необходимых морально-правовых норм оказа­ лась способной только одна Северо-западная культура. Колониальная экспансия произошла ранее, чем они были выработаны; вырабатывались они северо-западными нациями параллельно, синхронически с порабоще­ нием и истощением колонизуемых. Только к XX веку принципы эти уясни­ лись и утвердились в северо-западных обществах настолько, чтобы начать свое распространение и вовне; и тогда экспансия военная стала сменяться экспансией социально-правовых идей. Мы не знаем, сколько еще веков должны были бы народы Востока и Юга пребывать на уровне соци ­ ально-правового примитива, если бы демократические, гуманистические, социально-экономические понятия не хлынули бы в их сознание из пора­ ботившей их и их же теперь освобождающей западной цивилизации. Освобождающей — вопреки собственному колониализму, просто в силу логики вещей; освобождающей не только от ее собственного угнетения, но от тысячелетнего феодального хаоса, от гнета древних выдохшихся идей и окостеневших форм жизни и от множества других зол. А ведь это — только начало этапа, действительно всемирного, когда человечество будет пожи­ нать плоды, посеянные на полях всех стран земли этою беспощадно крова­ вой и высокогуманной цивилизацией. Разбираемый вопрос представляется мне настолько важным, что я рискну задержать внимание читателя еще на одном примере, более част­ — 369 — ----------------------- Page 370----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство ном, но не менее сложном. Нас оскорбляет и ужасает злодейское уничто­ жение испанскими завоевателями царства и культуры Перу. Никаких оправданий для преступлений испанских конкистадоров измыслить невоз­ можно; посмертная судьба каждого из них была, надо полагать, ужасна. Но это — только одна сторона катастрофы, разразившейся в Южной Аме ­ рике в 1532 году. Другую понять несравненно труднее. Трудно принять то, что удивительнейшая и своеобразнейшая империя инков (для историка, впрочем, остающаяся только любопытным локальным раритетом) для метаисторического созерцания предстает феноменом со­ вершенно другого масштаба, эмбрионом неосуществленного образова­ ния, грандиозного и устрашающего, чреватого срывом необозримых чело­ веческих множеств с предательски скрытой духовной крутизны. К моменту появления испанцев империя инков уже распространила почти на четверть южноамериканского материка тот необычайный духов­ ный, экономический и социально-политический уклад (некоторые исследо­ ватели называют его теократическим социализмом), который характери­ зуется высоким материальным довольством, купленным ценой предельного порабощения личности, ценой потери человеческого Я в беспрекословно повинующейся безликой массе. Страшнее такого строя, доведенного до совершенства, то есть до превращения в дьявольскую машину массовых духовных убийств, нет ничего; мечта Гагтунгра в той мере, в какой она ка ­ сается человечества, заключается именно в этом. Только масштабы при этом грезятся не национальные, а планетарные, но ведь надо же с чего- нибудь начинать... Если бы держава инков нашла в себе силы для отпора испанцам, для усвоения их технических и военных преимуществ и для даль­ нейшего самостоятельного развития, как, например, Япония, то через не­ которое время человечество стало бы лицом к лицу с тиранией столь цен­ трализованной, столь совершенной, столь мощной и неколебимой, что взор теряется в мутных заревах общечеловеческих катаклизмов, не совер­ шившихся именно благодаря испанцам и только им. Оправдываются ли этими дальними положительными следствиями те, кто совершал зверства над императором Атахуальпой, надо всеми лично­ стями, составлявшими перуанский народ? Служат ли вообще в оправдание человеку, совершившему зло, косвенные, дальние, непредвиденные им по­ ложительные следствия его деяний? — Странная мысль. Конечно, нет! Кос­ венные, дальние следствия, которых он предвидеть не мог, будь они благи­ ми или дурными, не идут совершившему ни в оправдание, ни в осуждение. Оправдывается он или осуждается за совершенное только следствиями ближайшими, находившимися в поле его зрения, и, главное, теми побужде­ ниями, которые им в данном случае руководили. В этом и заключается кар­ ма личная. — 370 — ----------------------- Page 371----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство Что же пожинает своими страданиями и смертью человек, падающий жертвой национального бедствия? — Отчасти он все-таки пожинает этим плоды личной кармы; если же он сам ни в каких злодеяниях не виновен, то он страдает и умирает не в качестве личности, а в качестве члена нацио­ нального коллектива, и своим страданием и смертью способствует развя­ зыванию этого кармического узла навсегда, В этом заключается карма коллективная, в данном случае — национально-культурно-государствен­ ная. Сумма личностей, составлявших перуанский народ во второй четвер­ ти XVI века и развязавших своей гибелью страшный узел национальной кармы, — освобождается ли эта сумма личностей тем самым для восхожде­ ния в иноматериальных мирах и для творения там своей просветленной ме­ такультурной сферы? — Да, конечно. Такая сфера творится в ряду затоми­ сов; она называется Интиль, и туда поднялись или поднимутся, рано или поздно, все, составлявшие некогда великий народ древнего Перу. Подлежит ли в таком случае — не отдельные злодеяния конкистадо­ ров, но суммарный факт уничтожения перуанской империи — некоторой второй этической оценке, такой оценке, которая не снимет с совершивших это зло ни осуждения нашей совести, ни беспощадных кармических след­ ствий в посмертии каждого из них, вплоть до вековых мучений в Укарвайре или Пропулке, но которая даст этому злу относительное оправдание: оправдание не в плане индивидуальной человеческой моральной ответ­ ственности, а в плане становления народов и человечества, в плане стези демиургов? — Да, подлежит. Именно в такой оценке проявится, в применении к разбираемому случаю, этика метаистории. Это есть как бы второй этический слой, про­ стертый над привычным для нашего сознания и нашей совести слоем этики чисто гуманистической. Обширное отступление это о некоторых принципах метаисториче­ ской этики было необходимо для ответа на вопрос, поставленный несколь­ кими страницами ранее. Да, в некоторых случаях метаисторическое созерцание может при­ водить к относительному оправданию (только в плане общечеловеческого становления, а не в плане индивидуальной кармической ответственности) завоевательных предприятий. И даже к невольному сокрушению о том, что такого-то предприятия не произошло. Примирить это с элементарными нравственными нормами, "ясными как день, и необходимыми как хлеб", — можно, и я показал, как. разъяснению проблемы об отношении второго уицраора к мировому пространству. Итак, почему же все-таки в плане метаисторическом надо считать ошибкой утрату такой пустынной, далекой, трудно сохранимой террито­ — 371 — ----------------------- Page 372----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство рии, как Русская Америка? И почему неосуществленному выходу в Индий­ ский океан придается здесь такое значение? Но ведь уже было упомянуто дважды об эпохальной задаче, постав­ ленной перед российской государственностью: заполнение пространства между всеми культурами, ныне существующими. Заполнение — значит тес­ нейшее соприкосновение со всеми ними, совместный обмен духовных из­ лучений и, следовательно, не только внешнее сближение, но и взаимное духовное обогащение. Упорное, ни перед какими затратами не останавливающееся, уско­ ренными темпами идущее освоение Русской Америки не могло бы не по­ влечь за собой возникновение теснейших, огромной важности культурных узлов между Россией и восходящей, одаренной огромными потенциями молодой культурой Соединенных Штатов. Весьма возможно, что Русская Америка, обогащенная открытием золота в ее недрах и пользуясь выгода ­ ми своей удаленности от метрополии, отделилась бы и образовала как бы вторую Россию, несравненно меньшую, но передовую, предприимчивую и, главное, демократическую. Обратное культурно-идеологическое воздей­ ствие ее на самодержавную метрополию активизировало бы силы освобо­ дительного движения в империи, придало бы ему совсем иную окраску, и к середине XX столетия, вместо изнемогания под тиранической властью тре­ тьего Жругра, русские достигли бы уже более гармонического строя и бо ­ лее нравственного, мягкого и справедливого уклада жизни. Выход на Индийский океан, в соприкосновение с арабо-мусуль­ манской культурой не на ее захолустных окраинах, какими сделались Средняя Азия и Азербайджан, а у подлинных очагов этой культуры и, что еще гораздо важнее, в непосредственное соседство с неисчерпаемыми ду­ ховными богатствами высокоразвитых культур индийской и индо- малайской — все это привело бы неизбежно к установлению сперва торго­ вых, а потом и тесных культурных связей со всеми странами индоокеанско­ го бассейна. Близкое ознакомление с накопленными и созидающимися ценностями этих культур, со всем разнообразием и яркостью их психоло­ гических, социальных, религиозных, художественных обликов, с историче­ ским и духовным опытом, который хранит каждая из них в своей литерату­ ре и быте, философии и религии, искусстве и нравственности, — все это так раздвинуло бы горизонт мыслящих слоев российского сверхнарода, что от его континентального полуевропейского провинциализма не оста­ лось бы и следа. Двести лет продолжалось у нас культурное паломниче ­ ство на Запад. Оно было необходимо, неизбежно, глубоко осмысленно и оправданно. Но исключительность этой обращенности русского взора на Западную Европу лишила русских возможности сопоставлять облики и ценности различных равновеликих культур; плоскостность и утилитаризм — 372 — ----------------------- Page 373----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство новейшей европейской цивилизации были восприняты широкими слоями как своего рода жизненная философия, как мироотношение, и удручаю­ щие последствия этого весьма далеки от своего изживания до сих пор. Культурное паломничество на Восток, к тысячелетним очагам духовности, ослабило бы воздействие этой клингзоровской стороны западного духа, уравновесило бы его тем идеализмом и той необходимой созерцательно ­ стью, без которых народная энергия оказывается обращенной на достиже­ ние только материальных благ, а ум — на постижение только рассудочно очевидных истин. Русские умеют хорошо ассимилировать. В ассимилиро­ ванные же формы они вливают новое содержание; в итоге возникают со­ вершенно своеобразные создания культуры и цивилизации. Примеров множество. Вспомним хотя бы о русской литературе, которой мы по праву гордимся, одной из глубочайших литератур: ведь жанры, в которых она жила и живет, заимствованы с Запада. Мало того: именно лишь после их ассимиляции родилась великая русская литература. Если же свершилось бы то, о чем я говорю, русская литература обогатилась бы новыми тема­ ми, жанрами, приемами, сюжетами, и они оказались бы адекватны идеям и образам тех шедевров, которые в действительности так и остались нево­ площенными ни в чем. Русское изобразительное искусство обогатилось бы новыми способами видеть мир, оно не застряло бы на целых сто лет на ре­ алистическом примитиве передвижников, а засверкало бы такими краска­ ми, композициями, чувствами и сюжетами, какие сейчас и представить не ­ возможно. Русская архитектура, надолго истощившаяся после заимствованного с Запада, но по-своему претворенного классицизма, по­ лучила бы такой приток идей из неисчерпаемых сокровищ зодчества Вос ­ тока, что вторую половину XIX и, наверное, все XX столетие пришлось бы рассматривать не как период ее глубокого упадка, а как ее золотой век. — Россия (пора уже это признать) не создала философии. Тип филосо­ фии, выработанный античностью и Западом, оказался неадекватным глу­ бинным потребностям русской обобщающей мысли и почти ничем ее не оплодотворил. Так ли было бы, если бы перед широкими интеллигентными слоями предстали сто лет назад во весь рост философемы и мифологемы Востока? — Консервативный провинциализм русского православия не был ни поколеблен, ни освежен вторжением европеизма. Но остался ли бы он столь аморфным и косным, если бы с Востока и Юга хлынул поток идей, выработанных тысячелетиями духовной жизни в этой колыбели всех рели­ гий, в Азии? Главное же: сверхнароду российскому предстоит рано или поздно стать во главе созидания интеррелигии и интеркультуры. Возможно, что в дальнейшем ведущие роли в этом процессе перейдут к другим народам, но задача закладывания основ ляжет, по-видимому, именно на его плечи. Та­ кому народу больше, чем какому-нибудь другому, необходимо не только — 373 — ----------------------- Page 374----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство знание, но и душевное понимание чужих психологий, умение синтетически претворять и любить другие умственные уклады, культурные облики, жиз­ ненные идеалы, иные расовые и национальные выражения духа. Что же могло бы сильнее способствовать этому, как не взаимопроникновение, дружеское, и, конечно, не единиц, а именно широких слоев, с историче ­ скими реальностями других культур? Что иное могло бы так уберечь от на­ вязывания другим народам именно своего и только своего соци­ ально-политического строя, именно у нас господствующего в данный момент мировоззрения?.. — В нашей истории должно было быть, но, к ве­ ликому горю нашему и всего мира, не совершилось культурное паломни­ чество на Восток и Юг. Пока мы не освободимся от нашей национально-культурной спеси, пока не перестанем чувствовать так, как если бы Россия и в самом деле была лучшей страной на свете, — до тех пор из нашего огромного массива не получится ничего, кроме деспотической угрозы для человечества. Возможно, некоторых из читающих мои аргументы не убедили, и они остались при своем недоумении относительно того, как же можно сожа­ леть о том, что российская экспансия не направилась полтораста лет на­ зад в сторону Ирана. Разве не сводятся мои аргументы к перечислению выгод, которые получила бы от этой экспансии Россия, а интересы Ирана совершенно не принимаются в расчет? Нет. Аргументы мои сводятся совсем к другому. Они сводятся к пере­ числению тех преимуществ, какие приобрел бы в случае этой экспансии российский сверхнарод не сам по себе и не сам для себя, а в качестве но­ сителя совершенно определенной всемирной миссии. Сами по себе наро­ ды России просуществовали эти полтораста лет без присоединения Ирана, не погибнув и не захирев. И если бы моим ходом мыслей руководил наци­ ональный эгоизм, они были бы выражены где угодно, но только не на стра­ ницах "Розы Мира". Те изменения в российской культуре, истории, психо­ логии, характере и мироотношении, которые вызвала бы эта экспансия, отразились бы и на том, что распространяет над миром Россия в середине и к концу XX столетия. Распространяемое ею было бы иным: более широ­ ким, свободным и гуманным, более терпимым, ласковым и добрым, более духовным. А в этом заинтересованы все народы мира, и народ иранский не меньше других. Исторические же потери, которые понес бы этот народ в случае завоевания Ирана русскими полтораста лет назад, вряд ли сде­ лали бы его более несчастным, чем он был эти полтораста лет под влады­ чеством своих шахов, и уж во всяком случае не более несчастным, чем была Средняя Азия после присоединения ее к России. Но ведь выхода в Индийский океан — скажут — не произошло. Зачем же такая тирада о том, что упущено? — 374 — ----------------------- Page 375----------------------- Глава 1.Второй уицраор и внешнее пространство А затем, что мы, во-первых, разбираем вопрос о втором уицраоре России, о его отношении к мировому пространству и о том, в чем он был прав и в чем неправ. А во-вторых, как это всякому известно, мы учимся именно на ошибках и упущениях прошлого. Осознав, наконец, что именно мы упустили, как исказили и утяжелили этим свой исторический путь и как затруднили осуществление миссии сверхнарода, мы в новых условиях, в другую эпоху можем постараться нагнать упущенное. Под этим я разумею, конечно, не какие-либо попытки вернуть себе Русскую Америку или захва­ тить Иран: ныне и Россия, и весь мир проходят уже совершенно иной этап, и всякому ясно, что в современных условиях подобные замыслы были бы только смешным и вредным анахронизмом, напоминая того чудака, кото ­ рый плясал на похоронах лишь потому, что упустил это сделать на свадьбе. Я разумею совсем иное: воспитывание в себе, в нашей нации, в ее широ­ чайших кругах именно такого отношения к другим культурам, другим пси­ хологиям, укладам, мировоззрениям, отношения дружественного и чутко­ го, исполненного понимания, интереса, терпимости и любви; такого отношения, сутью которого является устремление духовно обогащаться самому, духовно обогащая всех. Итак, второй уицраор, временами почти задыхавшийся от мечты о своем физическом, то есть военном могуществе, не только не сумел стать в уровень всемирных задач сверхнарода (на этот уровень не может стать ни один уицраор вследствие своей демонической природы), не только не на­ сытил идею внешнего могущества каким-либо содержанием, но он не ока­ зался на уровне тех эпохальных задач, какие ставились перед государ­ ственностью империи. Он остался глубоко провинциальным. Ибо всякий национализм, если понимать под этим словом предпочтение своей нации всем остальным и преследование ее интересов за счет остальных наций, есть не что иное, как провинциализм, возведенный в принцип и исповедуе­ мый как мировоззрение. Так доказал второй уицраор свою несостоятельность по отношению к внешнему пространству. Как же справился он со своей задачей по отноше­ нию к пространству внутреннему? — 375 — ----------------------- Page 376----------------------- Глава 2.Второй уицраор и внутреннее пространство Глава 2. Второй уицраор и внутреннее пространство Пытаясь проектировать на плоскость человеческих понятий те требо­ вания демиурга, которые были поставлены перед демоном государствен­ ности при Петре, я подчеркнул в предыдущих главах насущную необходи­ мость внутренних в России преобразований, а именно: упразднение боярства как ведущей силы (это и было совершено), передачу ведущей роли дворянству (это тоже было совершено) и среднему классу (этого со­ вершено не было) с тем, чтобы постепенно поднять и вовлечь в гра­ жданскую и культурную жизнь нищее, дикое крестьянство. Этого не было совершено тоже. Тот исторический факт, что это не было совершено Петром, состав­ лял только половину беды: сроки еще не были упущены. Настоящая беда заключалась в том, что этого не сумели или не хотели сделать его преем­ ники в течение полутораста лет. Если правильно понять те замечания об интеррелигии, интеркульту­ ре, о превращении государства в братство, которые мне уже довелось сделать в предыдущих главах, то нельзя не сделать горького вывода: зрели­ ще сверхнарода, вызванного из небытия ради подобных целей и после ты­ сячи лет все еще пребывающего на 80% своего массива в состоянии раб­ ства, — такое зрелище вызывает тревогу и глубокую печаль. Печален при этом не столько сам факт крепостного права: на извест­ ном этапе это было злом вряд ли отвратимым, обусловленным рядом объективных причин, всем известных, и обрисовать которые здесь не для чего. Печально и непоправимо было запоздание раскрепощения. Нас ужасает зияющая бездна между долженствованием сверхнарода и тем этическим качеством народоустройства, которое он допускал у себя столько веков. Пугает разрыв между реальным этическим уровнем сверх­ народа и тем уровнем, который требуется для осуществления его миссии. Притом задержка освобождения имела ряд ближайших, прямых следствий, отозвавшихся в свою очередь на действительности нашей, послереволюци­ онной, эпохи. — 376 — ----------------------- Page 377----------------------- Глава 2.Второй уицраор и внутреннее пространство Какие из этих следствий наиболее важны с точки зрения метаисто­ рии? Первое следствие — экономическое и культурное. Это — троглодит­ ский уровень материального благосостояния и соответствующий ему уро­ вень требований к жизни. Не говоря уже об этом как о полном, безотноси­ тельном зле, не возвышавшем, а принижавшем человека, поймем, что без этого фактора формация третьего уицраора — этого монстра XX столе­ тия — не получила бы возможности развернуть свою методику, мыслимую лишь в обществе, приученном ко всевозможным лишениям, убожеству и нищете. Второе следствие — нравственно-психологическое. Это — устойчи­ вые, глубоко вкорененные в психологию народных масс навыки рабского мироотношения: отсутствие комплекса гражданских чувств и идей, унизи­ тельная покорность, неуважение к личности и, наконец, склонность превращаться в деспота, если игра случая вознесла раба выше привычной для него ступени. Как трагически звучит признание, сделанное уже на по ­ роге XX века одним из корифеев нашей литературы, Чеховым, о том, что даже он — он! — годами, всю жизнь, "по капле выдавливал из себя раба". Без этой трудно и долго изживавшейся психологической особенности возникновение и пышный расцвет третьего уицраора были бы невозможны также. Третье следствие — религиозное в широком смысле. Из рабской пси­ хологии, из убожества требований и стремлений, из узости кругозора, из нищеты проистек и паралич духовно-творческого импульса. Нельзя сидеть при лучине с раздутым от голода животом, с необогащенным ни одною книгою мозгом и с оравой голодных и голых ребят и творить "духовные ценности". Народ, в лице крупнейших представителей доказавший духов­ ную свою одаренность, глубину и размах религиозных возможностей, в массе своей за много веков не произвел духовных движений, более осмысленных, чем старообрядчество. Обозрение русских сект оставляет неизгладимо тягостное впечатление, в особенности на того, кто хотя бы по­ верхностно знаком с историей религиозной мысли в античности, в Визан­ тии, в Индии, в Германии. Русское сектантство — это либо всплески древней оргиа-стической стихии, смешавшейся с неузнаваемо замутнен ­ ной струей христианства и превратившейся в мелкие завихрения мистиче­ ской похоти, в подмену духовности излучениями Дуггура; либо же это ра­ ционалистические секты западноевропейского происхождения, свободные от хлыстовской мути и скопческого изуверства, но удручающие мелочно­ стью своих заповедей, удивительным отсутствием эстетического начала, безмолвием воображения и какою-то общею бескрылостью, я бы ска­ зал — безблагодатностью. В интеллектуально-обобщающую, с позволения — 377 — ----------------------- Page 378----------------------- Глава 2.Второй уицраор и внутреннее пространство сказать "богословскую", сторону всех этих сект лучше не углубляться со­ всем: это пустынный ландшафт, усеянный только мелкими колючками озлобленной и высокомерной полемики. Что же касается господствовав­ шей церкви, то, кроме пяти-шести имен выдающихся подвижников, в лоне этого единственного подлинно духовного водоема великой страны за два столетия не шелохнулась ни одна волна, не засверкала ни одна струя. Только бесшумные подводные течения — паломничество, странничество, келейное молитвенное делание да мистериальное приобщение масс к трансмифу христианства через богослужение и таинства еще свидетель ­ ствовали, что церковь не умерла. Таково было третье следствие векового рабства масс и церковной политики империи. Вряд ли нужно указывать, что и без этого следствия было бы невозможно возникновение громады третьего уицраора в том ду­ шеубийственном виде, в каком она сформировалась в истории. Был бы не­ возможен позднейший разлив примитивного материализма во всю ширь необозримого рабочего класса и полуинтеллигентных слоев. Было бы не­ мыслимо то религиозное невежество новых советских поколений, которое сравнимо разве только с первобытным нигилизмом знаменитого в науке племени кубу. Словом, была бы невозможной устойчивость такого религи­ озного уровня, который поставит перед просветителями следующей эпохи, перед провозвестниками Розы Мира, задачу, почти сверхчеловеческую по своей трудности. Но еще и другая вина удлиняла список вин отупевшего демона вели­ кодержавия. Я уже упоминал о ней вскользь; это — игнорирование насущ­ нейшей исторической потребности — передачи ведущей государ­ ственно-общественной роли среднему классу. Излагать правительственные мероприятия, в продолжении полуто­ раста лет тормозившие развитие купечества и мещанства, державшие точ­ но в опале низшее духовенство; указывать на бездействие государствен­ ности вплоть до эпохи Александра II в деле создания межсословной интеллигенции — значит повторять то, что известно всем. Но не мешает, может быть, высказать мысль, многими разделяемую, хотя еще не сформу ­ лированную, насколько мне известно, в нашей литературе: если бы госу ­ дарственность, не разрывая с дворянством, сумела опереться на купече ­ ство и мещанство еще в XVIII веке, если бы формирование национальной буржуазии и разночинной интеллигенции нашло место несколькими деся­ тилетиями раньше, чем это получилось, — история России повернула бы на другой путь, вероятнее всего — на путь эволюционный в узком смысле это­ го слова. Невозможно даже вообразить, от скольких бедствий и трагедий избавило бы это и нашу родину, и все человечество. — 378 — ----------------------- Page 379----------------------- Глава 2.Второй уицраор и внутреннее пространство Однако, размышляя о винах второго демона великодержавия, при­ ведших в итоге к снятию с него санкции демиурга и к его гибели, мы не мо­ жем не спросить себя: но, быть может, эти вины несет не столько он, сколь ­ ко неудачные проводники его воли, преемственно возглавлявшие Российское государство в последние века? С древних времен вплоть до XX столетия Россия оставалась наслед­ ственной монархией. Поэтому династия становилась сама собой в положе­ ние главного проводника воли уицраоров. Но династию составляли не призрачные автоматы, не идеально пригодные для уицраора агенты, а жи­ вые люди, разнохарактерные по своим врожденным свойствам. Создава­ лась своеобразная шкала различных степеней инвольтированности. Иные из монархов становились в известной мере проводниками демонической воли лишь в силу занимаемого ими положения и, так сказать, логики вла­ сти; отсутствие специальных способностей делало их для уицраора только терпимыми, не более. Другие оказывались и вовсе непригодными для его целей: вялость умственных движений, крайняя неуравновешенность натуры или младенческий возраст при отсутствии подходящего регента делали их неспособными к осуществлению какой бы то ни было целеустремленной цепи деяний. Таких приходилось устранять насильственным путем (Иоанн VI и Анна Леопольдовна, Петр III, Павел). Таким образом, столкновение между волей уицраоров и живою пестротой человеческих характеров было одним из трагических внутренних противоречий того народоустрой­ ства, которое уицраор хранил и укреплял и которое могло возглавляться только наследственным монархом. Принцип наследственного абсолютизма оказывался инструментом крайне несовершенным, ненадежным, искажав­ шим осуществление метаисторического плана уицраоров постоянным вме­ шательством случайностей. Но положение демона государственности осложнялось еще и тем, что, устраняя одних претендентов на власть и возводя других, к тому же роду принадлежавших, он создавал нечто, выходившее за пределы его ра­ зумения, как и все, связанное с областью этики, ибо уицраоры аморальны по своей природе. Я разумею сеть человеческой кармы, пряжу вин и воздаяний, нравственный закон преступления и возмездия. Согласно этому закону, преодолеваемому нечасто и лишь вмешательством могуществен­ ных Провиденциальных начал, вина, не искупленная при жизни, как бы раздваивается, отягощая не только посмертье совершившего, но и посю­ стороннюю судьбу его потомства. Можно представить себе возникновение капитального психо­ лого-исторического исследования, построенного на кропотливом изучении огромного биографического материала о жизни представителей династии Романовых, — исследования, которое вскрыло неуклонное осуществление — 379 — ----------------------- Page 380----------------------- Глава 2.Второй уицраор и внутреннее пространство закона кармы от патриарха Филарета до последнего императора и его детей. В нем пришлось бы коснуться не только внешнего течения судеб, но и глубины душевной жизни, внутренних коллизий, проникнуть в лабиринт которых может лишь тот, кто сочетал эрудицию и беспристрастие ученого с воображением художника и с интуицией мыслителя. Я этими данными не обладаю, и в мою задачу входит лишь указание на возможность такой темы да несколько беглых замечаний об отдельных узловых моментах этой вековой династической трагедии. Умерщвляя своего сына Алексея, Петр I так же мало подозревал о том узле, который он завязывает, как и его невидимый инспиратор. Бразды правления оказались в руках последовательного ряда членов династии, право на трон каждого из которых подвергалось сомнению. Из числа три­ надцати монархов, занимавших престол от Петра Великого до Николая II, четверо взошли на трон путем переворота, а шесть погибли насильствен­ ной смертью. В залах Зимнего дворца и Ропши, в опочивальне Инженерно­ го замка, в шлиссельбургских казематах и в подвалах революционного Екатеринбурга, даже на освещенной скупым зимним солнцем петербург­ ской набережной, настигал самодержцев роковой час, а нарастающий клубок вин переходил, обогащаясь новыми и новыми нитями, в судьбу их преемников. Таким образом, столкновение между волей уицраора и непонятным ему законом человеческой кармы было вторым противоречием того наро­ доустройства, которое он охранял и укреплял. Цепь же дворцовых перево ­ ротов оказывалась только выражением этой метаисторической неупорядо­ ченности в вопросе передачи власти. Лица, стоявшие во главе державы, удачные или неудачные проводники воли Жругра, несли в посмертии каж­ дый свое. Но ответственность за то, что в течение двухсот лет демон госу ­ дарственности не сумел и даже не пытался создать исторического инстру­ мента, более совершенно воспринимающего инвольтацию и обеспечивающего закономерную смену человекоорудий во главе государ­ ственности, мог и должен был нести, конечно, только он сам. Но главное еще не в этом. Если, рассматривая историческую деятель­ ность уицраора, мы хоть на миг упустим из виду конечную его цель и меч­ ту — идеальную тиранию, — мы запутаемся в противоречиях и в конце кон­ цов ничего не поймем в разбираемом материале. Цель идеальной тирании маячила перед вторым уицраором сперва как отдаленная мечта, но со времени Петра Великого становится заметно следующее: демон велико­ державия начинает как бы раскачиваться между попытками выполнить волю демиурга — и своей собственной тенденцией к превращению госу­ дарственности в тиранический аппарат. Это можно проследить в деятель­ ности Анны, Екатерины II, Павла и, наконец. Александра I. В конце цар­ — 380 — ----------------------- Page 381----------------------- Глава 2.Второй уицраор и внутреннее пространство ствования последнего готовность уицраора к выполнению демиургических предначертаний гаснет совершенно, и Николай I, став, наконец, послуш­ ным орудием охваченного непомерной гордыней уицраора, вступает на тот же гибельный путь, на который за триста лет перед тем вступил Иоанн Грозный. Так приходим мы к пониманию причин, вследствие которых Вторым Жругром была утрачена санкция Яросвета и тем самым он оказался исто ­ рически обречен. Я не хотел бы, однако, чтобы это рассмотрение деятельности второго уицраора было бы воспринято в плане запоздалой критики. Это не крити ­ ка, а попытка оценки исторической деятельности того, кто три столетия возглавлял созидание цитадели игв внизу, в Друккарге, и цитадели россий­ ского великодержавия ? наверху, здесь. Лишь метаистория может прибли­ жаться к оценке исторических явлений через постановку вопроса: а что произошло бы, если бы в таком-то случае был бы сделан не этот выбор, а другой, победила бы не эта сила, а противоположная? Метаисторическое размышление и чувство масштабности помешают при этом задавать во­ просы касательно явлений второстепенных, а усвоенная методика воспре­ пятствует растеканию в предположениях фантастических и неправдо­ подобных. По-видимому, только на этом, пока что, пути возможно переключение общих положений телеологии, общего понимания истории как цепи знаков в прочтение этих знаков, в расшифровку действительно­ сти, в истолкование конкретных исторических явлений. — 381 — ----------------------- Page 382----------------------- Глава 3.Снятие санкции Глава 3. Снятие санкции Когда граф Пален вырвал, наконец, у цесаревича Александра согла­ сие на отстранение от власти Павла I, это было согласием именно на его отстранение. Об убийстве полубезумного императора вопрос не возни­ кал. Предполагалось, что внезапно арестованный государь подпишет акт об отречении и будет отправлен в Павловск. Но никто из знавших харак­ тер Павла Петровича, не мог быть уверен, что в эту ночь не прольется цар ­ ская кровь. Цесаревичу предоставлялась полная свобода тешить себя упо­ ванием на благополучный исход предприятия, сколь угодно отгонять мысль о том, что несчастный маньяк, считавший себя правым всегда и во всем, будет защищать свое царское достоинство и свои права, пока жив. Такая мысль не могла не гореть в трепещущей душе Александра. И когда кровь действительно пролилась, он счел себя виновным в отцеубийстве. Если бы его восшествие на престол было законным, этим он принял бы на себя, как и всякий самодержавный монарх, груз государственной кармы: тот самый груз, который влечет за гробом, после распутывания кармы личной, участь строителя-раба в цитадели уицраоров. Теперь же Александр отягчил свое эфирное существо безмолвным, не формальным, а внутренним согласием на отцеубийство. Подобное преступление влечет за собою в посмертии падение в глубину трансфизических магм. Конечно, то обстоятельство, что этот акт был, в сущности, мерой самообороны и Александра, и всего общества от деяний власти, внушен­ ных заживо распадающейся психикой Павла 1, облегчает в высшей степе­ ни тяжесть этой вины. Но субъективная совесть Александра говорила ему, что это не так. Был ли то страх загробного возмездия? Преобладающим оттенком его раскаяния было, по-видимому, другое: стыд. Стыд — и жа­ лость к убитому. Стыд, жалость и то, ни с чем не сравнимое, пронизываю ­ ще жгучее ощущение, которое составляет самую суть угрызений совести. Это неотступное чувство, преследовавшее его везде и всегда и не утихавшее с годами, послужило одним из важнейших слагаемых в той сум ­ ме причин, которые привели его к беспримерному в истории повороту судьбы — — в самом конце царствования и уже за его хронологическим пределом. — 382 — ----------------------- Page 383----------------------- Глава 3.Снятие санкции Вторым слагаемым был врожденный мистический склад его натуры. Это был один из носителей такого характера, такого склада ума и такой концепции чувства, при которых человек ощущает все свои действия (и тем в большей степени, чем большая власть сосредоточена в его руках) как бы в непрерывной связи с некими инстанциями Добра и Зла, пребывающими и вне его, и внутри его души в духовном единоборстве. Трепет глубокой совести (некоторые поверхностные наблюдатели принимали его за слабость натуры) и чувство ответственности достигали мучительной остроты благодаря стремлению прикладывать ко всему рели­ гиозно-нравственный критерий и склонности к самоанализу. Воля была до­ статочно крепка, чтобы выдержать борьбу с Наполеоном, если при этом сознавалось сочувствие человеческого множества; но недостаточно устой­ чива для неуклонного проведения широких замыслов, если в этих замыс­ лах он был одинок. А одиноким его делало все, и притом все более и бо ­ лее одиноким: и положение самодержца, и оригинальность натуры, и склонность к идеям, не находящим отзвука в эпохе, и коллизии личной жиз­ ни, и, наконец, врожденная скрытность, усугубляемая чувством совершен­ ного преступления. Третьим же из главных слагаемых было в натуре Александра то, за что в кругах, близких к императору и чутких к тому, что от его личности из­ лучалось, его до 1812 года называли "нашим ангелом", а после победы над Наполеоном прозвали "Благословенным" и "родомыслом девятнадца­ того века". Можно, конечно, усугубить свою врожденную близорукость до того, что во всех чуждых явлениях общественно-политической и идейной жизни видеть мотивы только низкие и мелкие. Тогда в этих прозвищах Александра мы не усмотрим ничего, кроме проявлений монархического низко­ поклонства. Но важно то, что даже низкопоклонство присвоило ему имен­ но эти наименования и никаких иных. Почему-то ни один льстец даже не пробовал именовать его "мудрым", "доблестным" или "великим", но множе­ ство людей, и не только придворных, но и в слоях дворянских, купеческих и даже мещанских называли его почему-то именно "Благословенным", имен ­ но — "родомыслом". Может быть, эти прозвища были неточны, философски и исторически не оправданы; в них сказался, конечно, не вывод метаисто­ рической мысли, а совсем другое: живая потребность народа, неискушен­ ного в философских и мистических тонкостях, выразить свое понимание того, что личность этого монарха имеет какое-то особое значение, в выс ­ шей степени светлое, нравственное и, как тогда говорили, "угодное Богу". Очевидно, от личности царя излучалось нечто, резко отличавшее его от царственно-величественного, иногда благоволящего, иногда грозного и жуткого, но никогда не "ангельского" излучения личности его предшествен ­ — 383 — ----------------------- Page 384----------------------- Глава 3.Снятие санкции ников. Такое излучение дается только глубокою духовной жизнью, привыч­ кой к ощущению своего этического долженствования и взвешиванием вся­ кого своего шага на нравственных весах. Эти три слагаемых — глубокая совесть, мистический склад натуры и чувство этического долженствования себя как самодержца и челове­ ка — были проявлениями глубиннейшего существа императора Алексан­ дра, его лучшего, его высшего Я. Противостояло же этому два фактора: врожденный и приобретенный. Только 1/16 часть крови в жилах Александра была русской. То была наследственность Великого Петра, прошедшая через психофизическую форму убогого Петра III и душевнобольного Павла. Как бы отравленная на этих ступенях рода, она смешалась на них с густой, упорной, неуступ­ чивой кровью владетельных родов Германии. Благоговение перед прусским началом; ощущение всего немецкого как иррационально-родственного; любовь к милитарной парадности; представление о высоком, будто бы нравственном значении, милитарности вообще в сочетании с мелочным и формальным пониманием качеств воина; восторженное, почти экстатиче­ ское отношение к шагистике и муштре — все это передавалось в династии с поразительной неуклонностью из рода в род, начиная с Петра III и до Александра III включительно. В Александре I это начало было выражено слабее, чем во многих других, но свободным от него он не был и быть не мог. Это было сильнее его, потому что это была наследственность. И, наконец, фактор приобретенный: он играл в деятельности Алек­ сандра немалую роль, и притом чисто отрицательную. Это была та "логика власти", которая присуща всякому единодержавию. Уже самое пребыва­ ние на престоле вынуждает монарха порою подчиняться голосу демона го­ сударственности: вопреки морали, вопреки собственной человечности, во­ преки высокому разуму. Многие из таких проявлений, хотя и не все, иные политики бывают склонны именовать оправдывающими и даже льстивыми терминами: "государственный здравый смысл", "государственный реализм". Демон великодержавия самостен и абсолютно эгоцентричен. Он не способен поступаться своими непосредственными интересами ради ка­ ких бы то ни было общих идей. Именно этим объясняются психологически те случаи, когда преобразования, начатые под влиянием высоких идеалов, замирали, не доводились до конца или искажались до неузнаваемости; когда государство упрямо отказывалось от малейшего ограничения своего суверенитета ради объединения с другими для преследования целей об­ щих, а не частных; когда, упираясь в политическую традицию, точно в зем­ лю копытами, власть сопротивлялась силам в собственной стране, доби ­ вавшимся самых насущных, исторически оправданных реформ; когда, наконец, охваченная животным страхом за собственное существование, — 384 — ----------------------- Page 385----------------------- Глава 3.Снятие санкции она отваживалась на массовые репрессии, этим отталкивая от себя и тех, кто доселе были ее сторонниками. Надо быть совершенным родомыслом, чтобы, находясь на престоле, никогда не поддаваться этому голосу. Алек­ сандр же, вопреки молве, родомыслом не был. В его сложной натуре голос "государственного здравого смысла" причудливо скрещивался с иррациональным страхом перед люцифериче­ ски-революционным началом, с глубокой травмированностью психики ре­ волюционными бурями в Европе. Этот голос спорил с его лучшим Я все те годы, пока длилась его реформаторская деятельность. Этот голос застав­ лял его мельчить и выхолащивать проекты преобразований; звучание этого голоса победно усиливалось, когда с ним сливался хор реакционных об­ щественных кругов с участием солиста Карамзина, вопиявших за сохране­ ние крепостного права; этот голос заглушил все остальные перед Отече­ ственной войной, когда идеолог и осуществитель реформ Сперанский был отправлен в ссылку. Именно это все и доказывает, что родомыслом Алек­ сандр не стал, несмотря на несомненные к тому возможности. Но наступил великий исторический момент, когда противостояние двух воль в его стране и в его душе — воли демиурга и воли самодовлею­ щего великодержавия — внезапно совпали и раздиравшееся ими сознание царя озарилось блеском совершенной уверенности в правоте его дела, в помощи Божией — Наполеон вторгся в Россию. Провиденциальность исхода Отечественной войны настолько броса­ ется в глаза, что не нуждается ни в каких пояснениях. Бородинские залпы и зарево Москвы воистину пробудили дремотное сознание и волю тысяче­ летнего раба. Что же касается провиденциальности самого хода событий, эту войну ознаменовавших, то она уясняется скорее всего из тех огромных исторических итогов, которые война 1812-14 гг. могла иметь, только раз­ виваясь именно так, а не иначе. Пробуждение самосознания и активиза­ ция сил во всех слоях населения были бы невозможны без мощного толчка, каким явились Бородинская битва, занятие неприятелем древнего, священ­ ного сердца страны и пожар его. Сокрушение империи Бонапартов не со­ вершилось бы, если бы, как желал Кутузов, русские ограничились изгнани­ ем врага из родных пределов. Проникновение в русское общество идей и живых впечатлений более зрелой культуры — а последствия этого проник­ новения были неисчислимы — оказалось бы немыслимо без перенесения войны на поля Западной Европы и длительного пребывания русской армии там. Все это очевидно. Гораздо менее очевидно и менее изучено другое: радикальное отличие первоначальной идеи Священного союза, принадле­ жавшей лично Александру, от того, во что выродился Священный союз, когда Александр, не встречая понимания ни в России, ни на Западе, отсту­ пил, и европейская реакция, обретая орудие в "государственном здравом — 385 — ----------------------- Page 386----------------------- Глава 3.Снятие санкции смысле" и аморальной воле Меттерниха, использовала это учреждение в интересах местных охранительных начал. Отблеск высокого этического долженствования всегда мерцал на представлениях Александра о верховной власти, ее смысле и назначении. С этими представлениями, возникшими еще в юности отчасти под влиянием Лагарпа и от сопоставления с разнузданным произволом Павла I, он всту­ пил на престол; исходя из них, он предпринял оборвавшиеся потом рефор­ мы; эти представления маячили перед его мыслью в 1812, 1813 и 1814 го­ дах; и они же осенили высшей внутренней санкцией идею Священного союза. Идея Священного союза, как она рисовалась Александру, заключа­ лась, по-видимому, в объединении всех ведущих наций Европы в некое гармоническое, религиозно-нравственной истиной вдохновляемое целое, под руководством тех, кто представлялся сознанию того времени есте­ ственными, законными правителями народов. Руководство это становилось инстанцией, превышавшей суверенитет отдельных наций, и должно было обеспечить Европе безопасность от войн, переворотов и диктатур, вну­ треннее спокойствие, развитие духовных сил и постепенное нравственное 1 совершенствование христианского мира . Таким образом, идея Священного союза была первым в истории ша ­ гом к объединению человечества, по крайней мере христианского, сверху, мирным путем. Никаких прецедентов этому мы не найдем, разве только в космополитической иерократии римских пап. Нужно ли, однако, показы­ вать, насколько ближе была и идея, и даже методы Священного союза к гу­ манистическим, гражданственным предприятиям XX столетия, чем к насиль­ ственному жреческому автократизму средних веков? Дальнейшим этапом этой идеи было не что иное, как расширение идеального объема желаемо­ го союза до всечеловеческих границ и попытка конкретно воплотить его в Лиге Наций, потом в ООН и, наконец, во Всемирной федерации будуще­ го. Метаисторика все это удивить не может. Если предощущение, хотя бы человечески ограниченное, целей Яросвета как целей превращения все­ мирного народоустройства в братство станет его драгоценнейшим упова­ нием, может ли ему показаться странным или психологически необосно­ ванным то, что первое, приближенное отображение этого замысла возникло в сознании именно этого монарха? В чьем же тогда сознании, если не в сознании Александра, самого глубокого, самого религиозного и самого этически чуткого человека из всех, занимавших русский престол? 1Ограниченность Священного союза сферою христианских народов была совершенно естественна для религиозно-политического кругозора в начале XIX века. Бросать Александру упрек в неполной универсальности его идеи так же странно, как, например, обвинять Петра в том, что он не создал отечественной авиации. — 386 — ----------------------- Page 387----------------------- Глава 3.Снятие санкции Но если в каком-либо государстве, за которым стоит уицраор, госу­ дарственный руководитель искренно и всерьез провозглашает идеалы эти ­ ческого порядка, за этим следует одно из двух: либо силы демона велико­ державия устраняют такого провозвестника как досадную помеху, либо уицраор надевает провозглашенный идеал, как маску, на собственную морду, постепенно выхолащивая первоначальный замысел провозвестни­ ка и превращая это замысел в его противоположность. Тем более этого не могло не случиться с идеей, которою Александр опередил свое время на целое столетие. Связанный уицраориальным принципом легитимности, император не смог измыслить никакой высшей надгосударственной инстанции, кроме как доброй воли и живой совести христианских государей. А так как это были не идеальные люди, а самые обыкновенные короли, руководимые прежде всего пресловутым "государ­ ственным реализмом" и "здравым смыслом", то можно было сказать с самого начала, что практика дискредитирует идеал, и ничего больше. Естественно, что в этом величайшем, действительно мировом замыс­ ле своей жизни Александр оказался одиноким еще больше, чем в ка ­ ком-либо другом. Через три-четыре года императору стало окончательно ясно, что ру­ ководители европейских держав проникнуться подобными замыслами не­ способны; что в умственной сфере России идея эта не воспламенила ни од­ ного сердца, не нашла отклика ни в одной душе; что государственных деятелей, на понимание которых император мог бы опереться, нет, — нет ни единого; и что Священный союз в том виде, как он мечтался, неосуще­ ствим. Хуже того: уже будучи создан по его же инициативе, он неуклонно трансформируется в чисто политический инструмент феодальной реакции и, в частности и в особенности, в орудие узкой, своекорыстной политики австрийского двора. Победителем Наполеона, арбитром великих держав, господином Европы он возвратился в Петербург. Тонкий дипломат, джентльмен до кон­ чиков ногтей — таким остался он в памяти высшего европейского обще­ ства. Неисправимый любитель военных парадов, способный проводить часы и дни над изобретением новой формы петлиц или галунов для какого- нибудь гвардейского полка; царственный всадник, в минуту торжественно­ го въезда в столицу внезапно бросившийся с саблей наголо за мужиком, неосторожно перебежавшим ему дорогу; друг Аракчеева — таким узнали его теперь в России. Таким знал его и Пушкин. Вглядевшись в "бюст завоевателя", он ре­ шил, что портрет правдив: — 387 — ----------------------- Page 388----------------------- Глава 3.Снятие санкции Напрасно видишь здесь ошибку: Рука искусства навела На мрамор этих уст улыбку И гнев — на хладный лоск чела. Но рука искусства не сделала ни единого движения резцом, чтобы дать понять людям, что перед ними — портрет мечтателя о превращении человечества в христианское братство; портрет жадного искателя мистиче­ ских бесед с престарелой духовидицей, госпожой Крюдинер; портрет неу­ томимого читателя Священного Писания, отцов церкви и визионеров Запа ­ да; портрет несчастного человека, часами простаивавшего на коленях в своей одинокой комнате, а ночью плакавшего в подушку как дитя. Как понимал он крушение своей мечты об идеальном Священном со­ юзе? Вероятно, он видел в этом знак того, что его светлый замысел неуго­ ден Провидению. Неугоден не сам по себе, а потому, что с этим замыслом осмелился выступить он, — он, преступник, нарушитель самых основ нрав­ ственного миропорядка в ночь своего восшествия на престол. Ему постоянно чувствовалось так, будто Провидение ждет от него ка­ кого-то шага, о котором он не может догадаться. Очевидно, деятельностью своей, как государя, он должен искупить этот грех. Да и только ли этот? Разве не лежат не нем вины всей династии, этого "темного дома Атридов, 1 где возмездие переходит с головы на голову"? В 1812 году он надежды Промысла оправдал — это он чувствует непреложно. Но до и после войны... Что он должен сделать, что? Священный союз — это, очевидно, то, что следует, но его деяние не принято свыше: он недостоин. Реформы?.. Реформы... Да: вот была задача, которую он не сумел решить. Вот была послед ­ няя оттяжка, данная демону великодержавия! Быть может, если бы возвра­ щение Александра из освобожденной им Европы ознаменовалось широки­ ми преобразованиями; если бы в цитадели уицраоров демон сам разрушил темницу Навны, а его человекоорудие — император — отобра­ зил этот великий акт тем, что, ограничив права самодержца и отменив же­ стокие запреты, открыл врата свободному волеизъявлению наро­ да, — санкция демиурга не оказалась бы снята с демона государственности. Но Жрутр становился все самовластнее. Косность его росла, надежда на возможность инвольтации его силами Яросвета иссяк­ ла. Его голос — то, что мы называем логикой власти и государственным здравым смыслом, совпадал с голосом наследственности и с иррациональ­ ным страхом перед революцией. Он и раньше твердил государю, что, ста­ новясь на путь реформ, Александр ошибся; после пребывания на Западе Александр убедился в этом окончательно. Этот голос уверял, что меттерни ­ 1Выражение Д. Мережковского — 388 — ----------------------- Page 389----------------------- Глава 3.Снятие санкции ховский вариант Священного союза — все же лучше, чем новый тур евро­ пейских революций и падение России в этот потоп. И этот же голос способ­ ствовал раздвоению жизни Александра с 1816 года: с одной сторо­ ны — Аракчеев, реакция, военные поселения, Магницкий — то, что могло, казалось, хотя бы отсрочить бурю, раскаты которой воспринимались изда­ лека; с другой — тайная, напряженная, скорбная жизнь души, ее уход во внутреннее пространство, метание от идеи к идее, смертельная тоска от желания осмыслить, наконец, свой долг, понять свое долженствование. Су ­ дить о том, на какой именно год падает момент прояснения, момент отчет ­ ливого понимания, что последний отблеск божественных лучей над пома ­ занником и над всей империей погас, у меня нет данных. Очевидно только, что это произошло в конце царствования. Но пока этого не совершилось, его религиозная жизнь требовала ка­ кого-то действия, видного всем, какого-то увековечивания его горячей веры, как бы благодарственной хвалы Богу за те героические дни борьбы с иноземным завоевателем, когда он чувствовал (всего какой-нибудь год из двадцати пяти лет царствования), что он делает именно то, чего хочет от него Бог. И он приступил к выполнению своего обета, к сооружению храма в память Отечественной войны. На конкурсе проектов его поразил необык­ новенный архитектурный эскиз: могучие лестницы, поднимающиеся от реки, глубокие пещерные залы — усыпальницы павших на Бородинском поле, за рядами тяжелых колонн таящиеся в обрыве высокой прибрежной гряды; над ними, уже на гребне — просторный и торжественный храм, а еще выше — подобно золотой вершине вознесенная в синеву великолеп­ ная ротонда с царственным куполом. Это был проект Александра Витбер­ га — молодого, почти никому не известного, даже не питомца Академии художеств. И в императоре заговорил тот, чье тончайшее художественное чутье, высокий вкус и эстетическая окрыленность способствовали подъему русской архитектуры до ее зенита, а столицу превратили в один из краси­ вейших городов мира. Проект был высочайше утвержден мимо всех проек­ тов прославленных академиков, и в 1817 году в Москве на Воробьевых горах, при стечении пятисот тысяч человек, после торжественного молеб­ ствия с участием нескольких сот иерархов церкви, в присутствии царя, был заложен храм Тела, Души и Духа. Но год проходил за годом, а замысел не воплощался. Песчаный грунт Воробьевых гор не мог выдержать тяжести столь грандиозного сооруже­ ния. Витберг был отстранен от руководства строительством, работы при­ остановлены. На Воробьевых горах по-прежнему шумели березы и шеле­ стели пустынные поля. А он? — 389 — ----------------------- Page 390----------------------- Глава 3.Снятие санкции Внутренняя тревога гнала его с места на место, из одного дворца в другой, из города в город. В распутицу и метель, в стужу и зной мчалась, пугая прохожих, императорская карета по полудиким губерниям, по жал­ ким приземистым городам, по штампованным на одно лицо военным посе­ лениям. Один за другим восходили и опускались за свинцовый горизонт годы скорбной и уединенной работы духа внутри самого себя. Но человека с таким душевным строем, каким был Александр, чело­ века, чья совесть истекала кровью, как от величайшего преступления, от того, через что другой перешагнул бы, не замечая; человека, убедившего ­ ся за двадцать лет царствования в невозможности озарения государствен­ ности светом высших начал; человека, осознавшего на своих плечах тя­ жесть религиозного и этического долга за всю династию и за всю страну; человека, издавна задумывавшегося над высшей правдой иноческого пути и, следовательно, над искупительным смыслом отречения от престо­ ла, — такого человека эта работа духа неотвратимо должна была приве­ сти к выводу, переворачивающему жизнь в самых ее основах и уводящему судьбу из поля зрения истории в сумрачную и таинственную даль. — 390 — ----------------------- Page 391----------------------- Глава 4.Подвиг Глава 4. Подвиг — Государственность отягощена первородным грехом; озарить ее не­ возможно. — Вот в какую формулу, мне думается, мог бы он облечь субъ­ ективный опыт царствования, невольно пользуясь традиционными понятия­ ми христианства. Он сам — и как монарх, и как нарушитель в кровавую ночь на 12 марта этических основ ради благополучия и себя самого, и своей держа­ вы, — он сам вдвойне стал носителем этого первородного греха амораль­ ной государственности. Он чувствует себя ответственным и за тех, кто цар­ ствовал до него, и за тех, кому суждено царствовать в будущем. Может ли он эту ответственность оправдать, оставаясь на престоле? Но то облагора­ живание государства, какое вообще осуществимо практически, грозит расшатыванием всех скреп, революционным взрывом, крушением всего. К какому-либо иному просветлению нет объективных путей; да у отцеубийцы все равно не было бы на то субъективного права. Есть иная правда — надгосударственная. Единственная, в которой он незыблемо убежден. Покаяние — любовь — духовное делание для челове­ чества во имя Божие. Что же: торжественное отречение от престола ради монастыря? Но он — не Карл V. Превратить интимнейшую драму судьбы и души в теат­ рально-мистический маскарад на глазах всего мира... О, только не это! Монастырь — да, но уйти так, чтобы об этом не подозревал никто. Оста ­ вить державу тем, кто еще молод, исполнен сил, не знает угрызений сове­ сти, не заклеймен преступлением, не догадывается об этих страшных ди­ леммах этики и религии. Уйти! Уйти безвестным странником, по пыльным дорогам, из села в село. Какой для него отрадой было бы просить мило ­ стыню! Но он лишен права даже на это. Богатейший из монархов земного шара, в нищенском рубище, клянчит грош у своих подданных: что за недо­ стойная комедия!.. Нет. Посвятить в тайну двух-трех людей — без этого не удастся ничего устроить, — в том числе императрицу Елизавету. Она пой­ мет. Она оправдает и поможет. И уйти так, чтобы все 40 миллионов под­ данных думали, что он почил. Чтобы закрытый пустой гроб был опущен на глазах у всех в усыпальницу царского дома. — 391 — ----------------------- Page 392----------------------- Глава 4.Подвиг Когда-то, в минуту величайшей опасности для его страны, он обмол­ вился, что лучше отпустит себе бороду и уйдет в сермяге по дорогам, чем покорится врагу. И вот наступило время не слов, а дел. Враг теперь — не император французов, а сам демон великодержавия, но уйдет он от него именно так. В армяке или в чуйке, как простой мещанин, доберется до на­ меченного монастыря. Постригаться ему еще рано: сперва нужен послух. Поступить в послушание к одному из подвижников, которые прославили себя мудростью и чистотой жития. Молиться всю оставшуюся жизнь, очи­ щая себя и искупая. Молиться за Россию. За грешный, кровавый царский род. За просветление его; за умудрение его; да минует внуков и правну­ ков чаша возмездия! А если этого не суждено, пусть зачтется им на суде загробном эта малая лепта, которую принесет он. За них! за всех! за весь народ, уже покрытый тенью чего-то неведомого, стоящего впереди, — чего- то непостижимо страшного. Конечно, ход его мыслей не мог быть точно таким: я привношу оттен­ ки, свойственные моему сознанию. Нельзя найти никаких указаний на то, что он сознавал или отчетливо чувствовал существование демона государ­ ственности и демиурга как трансфизических личностей, как иерархий. Кроме того, его должна была долго мучить идея, глубоко вкоренившаяся в церковном, в конфессиональном сознании: идея о том, что тот, кто пома­ зан на царство, не имеет права добровольно сложить с себя корону — ни­ когда и ни при каких обстоятельствах, ибо это равнозначно предательству задач, возложенных на него свыше. Вероятно, эта идея долгое время пре­ пятствовала ему совершить роковой шаг. Препятствовала до тех пор, пока он не ощутил явственно, что с тех сил, которые руководят его государ­ ством, Божие благословение снято и, очевидно, навсегда. Надо полагать, что только тогда он почувствовал себя вправе на уход. Во всяком случае, направление его душевного процесса, основные вехи внутреннего пути были, очевидно, такими. Это доказывается всем предшествовавшим и всем последовавшим. Ранняя осень 1825 года, солнце, золотая листва. И уже не то мучи­ тельное беспокойство, которое заставляло метаться по всем губерниям и городам империи, но тщательно продуманный план приводит его в Таган­ рог. Рубеж жизни достигнут, совершается небывалый поворот судьбы. К го­ сударю не допускается никто, кроме императрицы, лейб-медика и камер­ динера: время, достаточное для последних приготовлений. Затем приносится гроб. Из Таганрога на север выходит высокий пожилой путник в одежде простолюдина, с мешком за плечами, с палкой в аристократиче­ ски маленькой руке. А во дворце — заглушенные движения, шорох, шепчу­ щие голоса. Гроб завинчивают и заливают свинцом. Россия оповещается о скорбном событии — безвременной кончине императора Александра. — 392 — ----------------------- Page 393----------------------- Глава 4.Подвиг Лейб-медик рисует профиль государя на смертном одре: это в столице должно послужить доказательством, что император действительно умер и в гробу действительно его тело. И гроб везут через всю Россию, чтобы в Пе­ тербурге опустить его с подобающими церемониями в усыпальницу цар ­ ской фамилии. Историческая наука еще не произнесла своего авторитетного приго­ вора над тем, что до сих пор носит в литературе странное наименование: 1 "Легенда о старце Федоре Кузьмиче" . По-видимому, силы Жругров — и второго, и третьего — немало потрудились над тем, чтобы создать и в дина­ стии, и в обществе, и в научных кругах такое умонастроение, при котором самое предположение об уходе императора Александра казалось бы фантастическим. Это естественно. В глазах государственной церкви подобный акт оставался изменой, предательством, духовным преступлени­ ем. Глазам династии он представлялся грозным соблазном для народа, опасным прецедентом, вызывающим сомнение в законности пребывания на троне всех последовавших монархов и, уж во всяком случае, сомнение в моральном существе государства. Понятно, что до гибели второго уицра­ ора серьезное научное исследование этого вопроса оставалось практиче­ ски неосуществимым. Когда же в трансфизических слоях России власть принял Третий Жрутр, возникло другое, не менее внушительное препят­ ствие: чтобы над кем-либо из государей низвергнутой династии сиял ореол подвига, самоотречения, святости, допустить было нельзя. И все же обна­ руживаются новые данные, ждущие изучения. За рубежом появляются ис­ следования, замалчиваемые здесь. После революции наука, став послуш­ ной рабой третьего уицраора, поспешила дискредитировать имена многих деятелей прошлого, но мало к кому она отнеслась столь враждебно, как к Александру I. Его образ развенчивали, стремились унизить, измельчить, запачкать, стремились сделать психологически нелепым самое предполо­ жение о реальности его ухода. В этом, быть может, сказалась интуитивная догадка о том, что новый демон великодержавия приобрел в лице этого ве ­ ликого духа непримиримого и могущественного врага. На "легенду" о старце Федоре Кузьмиче опустилось точно заговорщицкое молчание, и даже тот потрясающий исторический факт, что при вскрытии гробниц Пет ­ ропавловской крепости гроб Александра I оказался пустым, остался почти никому не известен. Я не могу вдаваться здесь в изложение аргументов в пользу этой так называемой легенды. Я не историческое исследование пишу, а метаисто­ рический очерк. Тот же, перед чьим внутренним зрением промчался в воз­ душных пучинах лучезарный гигант; тот, кто с замиранием и благоговени ­ 1Слово "легенда" здесь неуместно во всяком случае, так как научному сомнению подвергается не историчность самого Федора Кузьмича, но идентичность его императору Александру. — 393 — ----------------------- Page 394----------------------- Глава 4.Подвиг ем воспринял смысл неповторимого пути, по которому шел столетие назад этот просветленный, — того не могли бы поколебать в его знании ни недо­ статочность научных доказательств, ни даже полное их отсутствие. О, сто лет назад он был еще совсем, совсем не таким. Сохранился портрет во весь рост старца Федора Кузьмича, написанный неопытной ки­ стью местного (кажется, тобольского) живописца. Этот документ был опуб­ 1 ликован . Он красноречивее любых доказательств. Он ошеломляет. Огромный, голый, полусферический череп. Над ушами — остатки во­ лос, совершенно белых, наполовину прикрывающих ушные раковины. Чело, на "хладный лоск" которого "рука искусства" наводила когда-то тай­ ный гнев, теперь почти грозно. Губы, отчетливо видные между усами и ред­ кой бородой, сжаты с невыразимой скорбью. В глазах, устремленных на зрителя, — суровая дума и непроницаемая тайна. Горестной мудростью светят эти испепеленные черты — те самые черты, которые видели мы все столько раз на портретах императора, — именно те. Они преобразились именно в той мере и именно так, как могли бы преобразить их года и вну­ тренний огонь подвига. Для того чтобы "подделать" это портрет, чтобы умышленно (да и ради чего?) придать старцу нарочитое сходство с Александром и при этом с та­ кой глубиной психологического проникновения постичь всю логику духов­ ной трагедии этого царя, — для этого безвестный живописец должен был бы обладать прозорливостью гения. Но здесь не может идти речь не только о гении, но даже о скромном таланте: как произведение искусства портрет почти безграмотен. Я невольно начинаю аргументировать. Мне бы хотелось привлечь все средства, чтобы передать другому свое знание. Потому что великих вла­ стителей с подобным историческим катарсисом едва ли удастся насчитать в мировой истории больше, чем пальцев на одной руке. Диоклетиан? Но, отказавшись от власти, он ушел не в "пустыню", а просто в частную жизнь, как и Сулла. Карл V? Но он и в монастыре св. Юста не забывал государ­ ственных дел, а жизнь его там была окружена таким комфортом, какому позавидовал бы любой герцог. Нет, мне вспоминаются некоторые госуда­ ри Индии, воистину великие, — великие духом. Приходят на ум образы Чандрагупты Маурья, основателя первой Индийской империи, после бле­ стящего царствования отрекшегося от трона, вступившего на аскетический путь джайнов и покончившего жизнь тем искупительным самоубийством, которое допускается в этой религии: отказом от пищи; одна из колоссаль­ нейших фигур всех времен и народов, император Ашока, после сокруши­ тельной победы над государством Калингой постигший греховность убий ­ 1 Жизнеописание отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX веков. Изд. Январь. 1906 г. Афонский русский Пантелеймонов монастырь. — 394 — ----------------------- Page 395----------------------- Глава 4.Подвиг ства человека человеком, возвестивший об оставлении им пути "завоева­ ния мира" ради пути распространения благочестия и после длительного царствования, едва ли не светлейшего в истории, принявший буддийский монашеский сан. Но все эти судьбы глубоко индивидуальны. И второй ис­ тории о тайном уходе государя могущественной державы и о смерти его через много лет в полной безвестности я не знаю. Мое горячее желание — чтобы это было, наконец, понято. Именно поэтому я иногда прибегаю к историческим аргументам. Но этого я не дол­ жен, этого я не хочу. Это — задача исследователей. Я же — безо всякой, конечно, аргументации — могу только чуть-чуть указать на метаисториче­ ский смысл некоторых явлений. Те годы совпали с последними годами жизни русского святого, кото ­ рого можно и должно поставить рядом с великими подвижниками далеких времен: преподобного Серафима Саровского. Молва о нем широко раз­ ливалась по стране, и среди почитателей Саровского, пастыря и чудотвор ­ ца, обозначились имена с великокняжеской титулатурой. В конце 1825 года в Саровскую обитель прибыл неизвестный чело­ век средних лет. Его исповедовал сам преподобный Серафим, и вновь при­ бывший был принят в монастырь под начало преподобного как послушник под именем Федора. Его происхождение и прошлое оставались не извест­ ными, по-видимому, никому, кроме преподобного. Миновало несколько лет — время, достаточное для того, чтобы офи­ циальная версия о смерти в Таганроге императора Александра крепко во­ шла в общественное сознание. Немногие посвященные свято хранили тайну: каждый понимал, что приоткрыть хоть крайний уголок ее значит за ­ кончить жизнь в казематах Шлиссельбурга либо в других, еще более скорбных местах. У всех было еще свежо в памяти 14-е декабря, и малей­ ший слух, способный посеять сомнение в правах императора Николая на престол, был бы истреблен в самом зародыше. Императрица Елизавета умерла. Новый государь наложил руку на ее письма и дневники, прочитал их в полном уединении и собственноручно сжег в камине. Сжег в камине. Но прошло немного времени, и в Саровскую обитель, отстоявшую от Петербурга на тысячу двести верст, внезапно пожаловал он, государь император. Аршинными, как всегда, шагами, выгнув грудь ко­ лесом и глядя вперед стеклянным, трепет наводящим взором, прошество ­ вал он со свитою в скромный храм. На паперти его ждал в праздничных ризах маленький горбатый старичок со множеством мелких морщин и с го­ лубыми глазами, такими яркими, будто ему было не семьдесят, а семна ­ дцать лет. Император склонился, и его пушистые, благоухающие, холеные подусники коснулись руки святителя — бледной, с загрубевшими от посто­ янной работы пальцами, но странно пахнущей кипарисом. — 395 — ----------------------- Page 396----------------------- Глава 4.Подвиг После торжественной службы и не менее торжественной трапезы го­ сударь удалился в келью настоятеля. И там в продолжение двух или трех часов длилась беседа троих: Серафима Саровского, Николая I и того, кто теперь трудился в Сарове под смиренным именем послушника Федора. Что почувствовал Николай, увидев своего предшественника на пре­ столе, родного брата, здесь, в глуши, нарушаемой лишь колокольными звонами, в простой черной рясе? Сколь ни был он упоен всегда собствен­ ным величием, но в первую минуту встречи смешанное чувство трепета, ужаса, скорби, преклонения, странной надежды и странной зависти не могло не пройти волной по его душе. В духовные трагедии такого рода, как трагедия его брата, он не верил никогда, все подобное казалось ему или блажью, или комедией. Теперь — может быть, всего на несколько часов или даже минут — он понял, что это не игра и не безумие; и смутная ра­ дость о том, что за него и за весь царский род предстательствует этот не­ понятный ему искатель Бога, в нем шевельнулась. О чем же они беседовали? Обстановка исключала возможность ма­ лозначащих тем или расспросов о личной жизни каждого. Не для этого одолел император тысячу верст на лошадях. Уговаривал ли его Александр Павлович о тех преобразованиях, от которых когда-то уклонился сам? Не на лошадях, а пешком одолел он тысячу верст от Таганрога до Сарова и не из окна кареты узнавал и узнал свою страну. И если его многому научили страшные зрелища российской жизни, то, уж конечно, в первую очередь тому, что отказ от немедленного освобождения крестьян — морально чудо­ вищен и политически безумен. Но к чему могла привести эта беседа? О чем бы Александр ни про­ сил, о чем бы ни увещевал брата, как ни пытался бы передать ему выстра­ данное знание — как и что могло бы дойти до молодого самодержца, пре­ бывавшего в зените своего могущества? — Они говорили на разных языках. Государь вернулся в Петербург. Логика власти продолжала свой неу­ коснительный ход. И та слепота, которую политики того времени считали государственным здравым смыслом и назвали бы, вероятно, государствен­ ным реализмом, если бы это словечко уже было изобретено, продолжала стремить империю к ее концу. Конечно, только накануне своего ухода мог император Александр надеяться на то, что индивидуальный подвиг, или хотя бы даже духовный труд всей Небесной России, в состоянии упразднить кармическую сеть ди ­ настии, спасти ее от неотвратимой мзды. Когда, давно уже покинув Саров, он в глубокой старости умирал в сибирской тайге, сознание его было уже безмерно яснее и он прозревал в такие глуби и выси, о каких вначале, ве­ роятно, не подозревал. — 396 — ----------------------- Page 397----------------------- Глава 4.Подвиг Что заставило его покинуть Саров, мы не знаем. Преподобный Сера­ фим преставился в 1832 году, а осенью 1836-го к одной из кузниц на окраине города Красноуфимска подъехал верхом бедно, хотя и чисто оде­ тый, очень высокий человек преклонного возраста. Он просил подковать ему лошадь. Но и облик его, и манера речи показались кузнецу и народу, там толпившемуся, необычными и странными. Задержанный и направлен­ ный в городскую тюрьму, он назвался крестьянином Федором Кузьмичем, но от дальнейших разъяснений отказался и объявил себя бродягою, не по­ мнящим родства. Его судили именно за бродяжничество и сослали в Си ­ бирь на поселение, предварительно наказав еще двадцатью ударами пле­ ти. Местом поселения была назначена деревня Зерцалы Томской губернии. Так начался сибирский период его жизни — долгий, 28-летний пери­ од. Казаки, крестьяне, купцы, охотники, священники — все принимали го­ рячее участие в его судьбе, так как его скитальческая жизнь, благочестие, врачебная помощь, которую он оказывал населению, и религиозные бесе­ ды, которые он вел, скоро стяжали ему ореол праведности и прозорливо ­ сти. Но сам он считал себя отягощенным великим грехом и, где бы ни слу­ чалось ему жить, большую часть времени проводил в молитве. Везде и всегда с ним было несколько религиозных книг, икона Александра Невско­ го и маленькое слоновой кости распятие, поражавшее всех нерусским ха­ рактером работы. О своем прошлом Федор Кузьмич не говорил никогда, никому, даже оказывавшим ему особое уважение епископам Иннокентию и Афанасию Иркутскому. Лишь иногда в его речах слушателей поражало такое глубокое знание событий 1812 года, такие подробные воспомина ­ ния о жизни высших петербургских кругов, какие могли бы быть достояни­ ем только их непосредственного участника. Скончался Федор Кузьмич в 1864 году. Детской дерзостью была бы попытка догадываться о том, какие дали "миров иных" приоткрывались ему в последние годы и в какой последовательности постигал он тайну за тай­ ной. Каждый из духовных путей единственен и во многом неповторим; общи и закономерны лишь основные принципы. Но один из этих принципов заключается в том, что так называемый "узкий путь" (а варианты узкого пути содержатся во всех верховных рели­ гиях) не только предызбавляет восходящего от посмертных спусков в чисти­ лища и страдалища души, но и сокращает его пребывание в мирах про ­ светления. Ибо часть того труда над просветлением материальных покровов своей монады, который большинству из нас приходится совер­ шать уже по ту сторону смерти, подвижники совершают здесь. Степень просветления, достигнутого здесь, предопределяет быстроту восхождения, совершаемого там. — 397 — ----------------------- Page 398----------------------- Глава 4.Подвиг С легким дыханием, едва касаясь земли тех миров, взошел Алек­ сандр Благословенный через слои Просветления в Небесную Россию. Там возрастало его творчество, там ждала его лестница просветлений новых и новых, пока у нас проходили десятки лет. Тому, кто в годину величайшей опасности возглавил обороняющийся народ и обеспечил освобождение Европы, дано стать главою просветлен­ ных сил России в их борьбе с силами античеловечества, с уицраорами на­ шей метакультуры и с самим Гагтунгром. Архистратиг Небесного Кремля, он ныне еще там, в Святой России. Но возрастает его духовная мощь, его светлота; он восхищается выше и выше, он уже входит в Небесный Иерусалим — в голубую светящуюся пи­ рамиду, в наивысший Трансмиф Христианства. Тому, кто подвигом на себе разорвал петли и узлы царственной кар­ мы, предстоит в грядущем стать освободителем тех, кого эта карма приве ­ ла в вековой плен: гигантов-узников в цитадели игв и уицраоров. Тому, кто некогда заложил в столице России великий храм, так и оставшийся неосуществленным вторым демоном великодержавия, дано возглавлять, вместе с бессмертным зодчим этого храма, сооружение непо­ вторимого святилища: оно скоро станет обителью Звенты-Свентаны, пре­ чистой дочери Яросвета и Народной Души. Битвы, следующие одна за другой, между Синклитом России и анти­ человечеством, возглавляет он. Но когда борьба демиурга с демоном ве­ ликодержавия завершится освобождением Навны и Звента-Свентана при­ мет просветленную плоть в Небесном Кремле, он покинет вершину Российской метакультуры, чтобы вступить в Синклит Мира — те сферы, ко­ торые уже и теперь видели его у себя сияющим гостем. Мчащимся светло-туманным всадником, чье приближение вздымает в телесной среде тех миров как бы искрящиеся волны силы и радости, про ­ носятся он с ангелами, с даймонами, с воинствами Синклита к стенам Друккарга. Он — всадник, но его конь прекрасен и высокоразу­ мен, — одно из существ животного царства, поднявшихся выше Хангвиллы. И смысл совместно одолеваемых ими дорог и совместно совершаемых битв есть смысл союза между просветленным человечеством и просветлен­ ным царством животных. Так развязал Александр узлы своей кармы, А его брат Николай? А второй уицраор, предоставленный Яросветом самому себе? Упоенный победами, Жругр встречал теперь в воле демиурга не по ­ мощь, а досадное препятствие, и это не вызывало в нем ничего, кроме бе ­ шенства. Начиналась долгая эра борьбы — той борьбы, которой суждено — 398 — ----------------------- Page 399----------------------- Глава 4.Подвиг было в грядущем перелиться через рубежи сверхнарода и из борьбы за Россию превратиться в борьбу за спасение человечества. Так Николай I, послушное орудие демона великодержавия, повторит, сам того не понимая, богоотступничество Грозного. Сопоставление этих двух исторических фигур может показаться странным, но только историку: для метаисторика оно обоснованно и логично. Разные культурно-истори ­ ческие возрасты) эпохальные климаты, несхожие политические ситуации, различные индивидуальности обоих уицраоров и, наконец, контрастность характеров обоих царей... да, да, они так велики, что заслоняют общую суть, затаенную в их судьбе и метаисторическом значении. Особенно несхожими кажутся эти два характера. Ведь и тиранство­ вать можно на разные лады, в разном, так сказать, стиле... И все же эти различия — только на поверхности. Когда взбешенный Николай направлял на подданного взор студенисто-светлых глаз с двумя черными дробинками зрачков, несчастный леденел и окаменевал совершенно так же, как окаме­ невал боярин или холоп под ястребиным взором Грозного. Когда Николай, разыгрывая роль непостижимого в своем великоду­ шии и возвышенности своих стремлений монарха и, сам веря в этот фарс, доводил Рылеева до покаянных рыданий, а мудрого и неподкупного Пуш ­ кина — до хвалебных песнопений праправнуку Петра, — разве не прихо­ дит на память садистское комедиантство Иоанна IV? Разве не оба они ве ­ ровали — пьянящей и ослепляющей верой гордыни — в великолепную формулу: "в небе — Бог, на земле — я"? Разве не чтили самих себя, как па­ стырей душ и телес, возвышенно-одиноких в своем знании того, что этому стаду нужно и что не нужно, что благополезно ему и что погибельно? Николай I и Иоанн IV знаменовали собой зенит мощи демона вели­ кодержавия — во-первых; его вступление на путь борьбы с демиургом сверхнарода — во-вторых; доведение тиранической тенденции до преде­ ла — в-третьих; и начало процесса государственной гибели — в-четвертых. Синхроническую параллель неудачным польским и ливонским вой­ нам в конце царствования Грозного составляет Крымская война. Опрични­ не соответствует террористически удушающий режим Николая, причем роль дворянства, выдвигавшегося Иоанном через опричнину, теперь игра­ ет бюрократия. Самоубийство Николая, дожившего до начала краха свое­ го сооружения, параллельно ужасной смерти Грозного. Существенно, ко­ нечно, не то, что один добровольно принял яд, а другой яростно, в паническом страхе, сопротивлялся своей кончине; важно то, что обе эти смерти — ярчайшие образцы двух духовно-государственных банкротств. — 399 — ----------------------- Page 400----------------------- Книга Х.К метаистории русской культуры Книга Х. К метаистории русской культуры — 400 — ----------------------- Page 401----------------------- Глава 1.Дар вестничества Глава 1. Дар вестничества Я уже вынужден был указать в одной из предыдущих глав, что на культурном горизонте средневековой Руси не выдвинулось ни одного круп­ ного мыслителя. Художественными гениями этот длинный период был тоже не очень богат. Но никогда позднее метакультура Российская не сияла та­ ким числом святых и праведников. Общеизвестно и то, что праведность эта была по преимуществу типа аскетического, иноческого, согласно этиче­ ским преданиям, завещанным православною Византией. С точки зрения этих преданий, всякий другой вид деятельности человеческой мог иметь лишь относительное, преходящее значение. Правда, роль вождей государ­ ства — великих князей и царей — осознавалась, но, конечно, плодотвор­ ной и правильной она почиталась только в той мере, в какой согласовыва­ лась с заветами, возвещенными высшим нравственным индикатором тех времен: престолом митрополита и патриарха, подвижническим затвором, келией. Характерно, что умирая, царь принимал постриг, этим знаменуя вступление души на высшую ступень духовной жизни. В XVIII веке становится явственным оскудение духовных рек, которы­ ми питались корни православной праведности. Меньше становится круп­ ных религиозных деятелей, перед глазами общества все реже возникают фигуры чистых и высоких пастырей душ, высветливших собственное сердце и покоривших собственное естество. В XIX веке уже лишь несколько чело­ век — преподобный Серафим Саровский, Феофан Затворник, Амвросий и Макарий Оптинские уподобляются образам тех святых, которыми так бо­ гата была земля в предыдущие столетия. Наконец, в предреволюционную эпоху на церковном горизонте становится совсем пустынно. Мало того: это измельчение масштабов личности оказывается только одним из прояв­ лений общего творческого оскудения православия. Год за годом церковь все более отстает от требований и запросов быстро меняющихся эпох, причем это отставание даже возводится в некий принцип: церковная иерархия смотрит на себя как на хранительницу незыблемых и исчерпыва­ ющих истин, независимых от смены времен и человеческих психологий. Но так как этот взгляд не подкрепляется ни безупречностью жизни самих па­ стырей, ни интенсивностью их духовного делания, ни мудрыми их ответ­ ствованиями на порожденные новыми эпохами вопросы социальные, поли­ — 401 — ----------------------- Page 402----------------------- Глава 1.Дар вестничества тические или философские, то авторитет и значение церкви стремительно падают. Последние духовные усилия со стороны церкви вызываются бурей Революции. Выдвигается целый ряд безымянных героев и мучеников; с окончанием их жизненных путей творческий дух оставляет православную церковь еще более, и, став игралищем в руках дипломатствующих полити­ ков, руководство восточнохристианской общины превращается в пособни­ ка и в орудие антирелигиозного государства. Но по мере того как церковь утрачивала значение духовной води­ тельницы общества, выдвигалась новая инстанция, на которую перелагал­ ся этот долг и которая, в лице крупнейших своих представителей, этот долг отчетливо осознавала. Инстанция эта — вестничество. Вестник — это тот, кто, будучи вдохновляем даймоном, дает людям почувствовать сквозь образы искусства в широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющиеся из миров иных. Пророчество и вестниче­ ство — понятия близкие, но не совпадающие. Вестник действует только че­ рез искусство; пророк может осуществлять свою миссию и другими путя­ ми — через устное проповедничество, через религиозную философию, даже через образ всей своей жизни. С другой стороны, понятие вестниче­ ства близко к понятию художественной гениальности, но не совпадает так­ же и с ним. Гениальность есть высшая степень художественной одаренно­ сти. И большинство гениев были в то же время вестниками — в большей или меньшей степени, — но, однако, далеко не все. Кроме того, многие вестники обладали не художественной гениальностью, а только талантом. Столетие, протекшее от Отечественной войны до Великой Револю­ ции, было в полном смысле слова веком художественных гениев. Каждый из них, в особенности гении литературы, был властителем дум целых поко­ лений, на каждого общество смотрело как на учителя жизни. Колоссально возросшая благодаря им воспитательная и учительская роль литературы выражалась, конечно, и в деятельности множества талантов; влияние неко­ торых из них становилось даже интенсивнее и шире, чем влияние их гени ­ альных современников. С шестидесятых годов ясно определился даже многозначительный факт, совершенно неосознанный, однако, обществом: влияние гениев и влияние талантов стало, в некотором очень глубоком смысле, противостоять друг другу. Художественные гении того време­ ни — Тютчев, Лев Толстой, Достоевский, Чехов, Мусоргский, Чайковский, Суриков, позднее Врубель и Блок — не выдвигали никаких социальных и политических программ, способных удовлетворить массовые запросы эпо­ хи, увлекали разум, сердце, волю ведомых не по горизонтали обществен ­ ных преобразований, а по вертикали глубин и высот духовности; они рас­ крывали пространства внутреннего мира и в них указывали на незыблемую вертикальную ось. Таланты же, по крайней мере наиболее — 402 — ----------------------- Page 403----------------------- Глава 1.Дар вестничества влиятельные из них, все определеннее ставили перед сознанием поколе­ ний проблемы социального и политического действия. Это были Герцен, Некрасов, Чернышевский, Писарев, все шестидесятники, Глеб Успенский, Короленко, Михайловский, Горький. Таланты-вестники, как Лесков или Алексей Константинович Толстой, оставались изолированными единицами; они, так сказать, гребли против течения, не встречая среди современников ни должного понимания, ни справедливой оценки. Подобно тому, как Иоанн Грозный, при всем масштабе своей лично­ сти, должен быть признан фигурой огромной, но не великой, ибо лишен одного из признаков истинного величия — великодушия, точно так же це­ лый ряд художественных деятелей, к которым многие из нас применяют эпитет гения, не являются и никогда не являлись вестниками. Ибо их худо­ жественная деятельность лишена одного из основных признаков вестниче ­ ства: чувства, что ими и через них говорит некая высшая, чем они сами, и вне их пребывающая инстанция. Такими именами богата, например, ли­ тература французская, а у нас можно назвать двух-трех деятелей эпохи революционного подъема: Горького, Маяковского. Можно спорить с гени­ альностью этих писателей, но вряд ли кто-нибудь усмотрел бы в них вестни­ ков высшей реальности. Истины высшей реальности преломляются подчиненной реальностью Энрофа. Если на человека возложена миссия проповедничества этих истин и их преломлений, долг их проповедничества языком художественных об­ разов, если к художнику послан ради этого даймон — художник не сможет не чувствовать (с той или другой степенью отчетливости) его инспирирую­ щего воздействия. Характер этого чувства и способы его выражения могут видоизменяться как угодно, но в основе всегда будет обнаруживаться одно и то же: переживание некоторой вне личности художника пребывающей силы, в него вторгающейся и в его творческом процессе себя выражаю­ щей. Бывает, что такое переживание оказывается знакомо и людям с мень­ шей силой одаренности, относить которых к разряду гениев мы не можем. В пример можно привести такого превосходного, хотя и не гениального поэта, как А. К. Толстой. Мало кто из гениальных поэтов сумел выразить это чувство с такой ясностью и определенностью, как Алексей Толстой в своем изумительном стихотворении: "Тщетно, художник, ты мнишь, что своих ты творений создатель". Одного этого стихотворения было бы, веро­ ятно, достаточно, чтобы для нас сделался ясным и бесспорным дар вестни ­ чества, которым обладал этот поэт. А между тем по глубине трансфизиче­ ского прозрения это стихотворение еще далеко до некоторых других шедевров А. Толстого. Кто другой в русской литературе выразил с такой ясностью, обоснованностью, силой и пламенностью, как Толстой в своем "Иоанне Дамаскине", ту идею, что искусство вообще и искусство слова в — 403 — ----------------------- Page 404----------------------- Глава 1.Дар вестничества особенности может быть выражением высшей реальности, верховной Правды, дыхания миров иных, и что поэт, осуществляющий свой дар вестничества, выполняет этим то, к чему он предназначен Божественными силами? А разве его поэма "Дракон" — не первая в русской литературе попытка нарисовать облик и выяснить метаисторическую роль демониче­ ских существ, подобных уицраорам? Я уж не говорю о его "Дон Жуане", для раскрытия трансфизической концепции которого потребовалась бы специальная работа, или о такой жемчужине русской лирики, как стихо­ творение "Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре". Все это поясняет отличие понятия художественной гениальности от понятия вестничества. Мы видим при этом талантливых художников, не претендовавших на гениальное совершенство своих творений, но возве­ щавших ими о таких высотах и глубинах потусторонних сфер, до которых не в силах были досягнуть и многие гении. С другой стороны, многие деяте­ ли, твердо уверенные в своей гениальности, являются только носителями таланта. Выдает их один незаметный, но неопровержимый признак: они ощущают свой творческий процесс не проявлением какого-либо сверхлич­ ного начала, но именно своей, только своей прерогативой, даже заслугой, подобно тому, как атлет ощущает силу своих мускулов принадлежащей только ему и только его веления исполняющей. Такие претенденты на гени ­ альность бывают хвастливы и склонны к прославлению самих себя. В нача­ ле XX века, например, в русской поэзии то и дело можно было встретить высокопарные декларации собственной гениальности. Я — изысканность русской медлительной речи, Предо мной все другие поэты — предтечи... — восклицал один. Другой, перефразируя Горация, стер с постамента имя великого римлянина и буквами, падающими то вправо, то влево, то ка­ кафонически сталкивающимися между собой, начертал свое: "... и люди разных вкусов... все назовут меня: Валерий Брюсов". Я гений Игорь Северянин, Своей победой упоен... — восторгался третий. Мой стих шагнет через хребты веков И через головы поэтов и правительств... — утверждал, подменяя возможное желаемым четвертый. — 404 — ----------------------- Page 405----------------------- Глава 1.Дар вестничества Каждый из этих деклараторов убежден, что гениальность — качество, неотъемлемое от его личности, даже его достижение. Подобно под­ росткам, чувствующим себя сильнее своих сверстников, они кичливо напрягают изо всех сил свои поэтические бицепсы и с глубоким презрени­ ем, сверху вниз поглядывают на остальную детвору. Все это — таланты, ослепленные самими собой, мастера, создающие во имя свое, рабы само­ сти; это не гении, а самозванцы гениальности. Подобно самозванным ца­ рям нашей истории, некоторым из них удавалось достичь литературного трона и продержаться на нем несколько лет, одному — даже около трех десятилетий. Но суд времени подвергал их каждый раз беспощадному раз ­ венчанию, потомство отводило этим именам подобающие им скромные ме­ ста, а личная карма, утяжеленная гордыней и самоослеплением, ослож­ ненная понижением моральных требований к себе ("мне позволено больше всех, потому что я выше всех") — увлекала такую личность в ее по­ смертии прочь и прочь от Синклита метакультуры. Я был бы понят совершенно неправильно, если бы кто-нибудь попы­ тался из моих слов сделать вывод, что я будто бы подготавливаю читателя к тому, чтобы он не удивился требованию, которое я на следующих страни­ цах предъявлю любому художнику: чтобы в его созданиях непременно ска­ зывалась этическая тенденция, руководящая религиозно-нравственная идея. Прежде чем предъявлять какие-либо "требования", я забочусь о том, чтобы характеризовать не то, что должно быть, а то, что наличествует в действительности как факт. Именно с этой целью я, вводя понятие вестни ­ чества, отграничиваю его от понятий гениальности и таланта. Смешно и дико было бы предъявлять ко всякому художнику требование: раз вестнику свойственно то-то, старайся быть таким же. Гениальность и талант сами по себе, не совмещенные с даром вестничества, являются, однако, тоже бо­ жественными дарами, но иначе вручаемыми и содержащими иные потен ­ ции. Трансфизическое отличие просто гения и просто таланта от вестника есть большая или меньшая, но всегда — личная одаренность натуры; та­ лант и даже гениальность — это такие общечеловеческие способности, ко­ торые в данной личности достигли высшей степени развития, чем в других, благодаря особенностям ее психофизической структуры; особенности же эти телеологически обусловлены формирующей работой тех или иных Провиденциальных сил над шельтом, астралом, эфиром и физическим те­ лом. Никакой даймон к такому художнику не послан, никакая муза ничего ему не внушает и никто невидимый не трудится над тем, чтобы приоткрыть органы его духовного восприятия. Такой человек, будь он талантлив или ге­ ниален, не может переживать сверхличной природы своих вдохновений по той простой причине, что такой сверхличной природы у этих вдохновений нет. Если мы встречаемся с подобными утверждениями в устах молодого, не достигшего еще зенита дарования, то здесь надо предположить одно из — 405 — ----------------------- Page 406----------------------- Глава 1.Дар вестничества трех: либо это действительно юный вестник, либо перед нами дарование, вставшее в позу вестника и сознательно или бессознательно копирующее осанку великих творцов искусства, либо же, наконец, мы имеем дело про­ сто с безобидным литературным приемом, подобным выродившемуся в пу­ стую риторическую фигуру обращениям поэта к музе. Талант и даже гений обладают не миссией, а долженствованием, подобно всякому человеку, но ряд глубоко индивидуальных особенностей отличает это долженствование от остальных. Миссия же имеет всегда зна­ чение общее, очень широкое, в ее осуществлении горячо заинтересована вся метакультура. Для того чтобы художник мог быть вестником, требуются более напряженные, длительные усилия Провиденциальных сил, требуется неустанная, задолго до его физического рождения начинающаяся работа над материальными покровами его монады со стороны херувимов, даймо­ нов, стихиалей, демиурга сверхнарода и его Соборной Души, со стороны Синклита метакультуры и Синклита Мира. Потому что приоткрытие духов­ ных органов его существа — без этого вестничество невозможно — про­ цесс необычайно трудоемкий, более трудоемкий, чем вручение любой, самой мощной художественной гениальности. Что же до гениальности или таланта как таковых, они могут быть со­ вершенно свободны от задания — возвещать и показывать сквозь магиче­ ский кристалл искусства высшую реальность. Достаточно вспомнить Тициа­ на или Рубенов, Бальзака или Мопассана. Не снимаются с них лишь требования этики общечеловеческой да условие — не закапывать свой дар в землю и не употреблять его во зло, то есть не растлевать духа. Только с такими требованиями и вправе мы подходить к оценке жизни и деятельно ­ сти, скажем, Флобера или Уэллса, Маяковского или Есенина, Короленко или Горького, Репина или Венецианова, Даргомыжского или Лядова, Мон­ феррана или Тона. Таким образом, этические требования, предъявляемые к таланту или гению, — требования общечеловеческого этического мини­ мума. В таком случае, уж не является ли требование, предъявляемое нами к вестнику, требованием этического максимума? — может возникнуть мысль. Но дело в том, что предъявлять к кому-нибудь требования, превышающие этический минимум, у нас нет вообще никаких прав. Только соблюдения в жизни и творчестве норм этического минимума могли бы мы потребовать и от вестника. Дело не в наших требованиях, а в требованиях тех, чьими ве­ личайшими усилиями дар вестничества данному художнику вручен. И, по- видимому, эти требования в одних случаях оказываются более снисходи­ тельными, чем могли бы быть наши собственные, а в других — гораздо бо­ лее суровыми. Отдельные нарушения даже общечеловеческого нравствен ­ ного минимума со стороны вестника могут быть в иных случаях оставлены — 406 — ----------------------- Page 407----------------------- Глава 1.Дар вестничества без последствий; но самые тяжкие последствия влечет за собой всякое предательство, искажение или замутнение миссии. Создание "Орлеанской девственницы" отягчило карму Вольтера неизмеримо сильнее, чем десятки его неблаговидных поступков в личной жизни. "Гений и злодейство — две вещи несовместные". Трудно сказать, при­ глядываясь к историческим фактам, так ли это. Во всяком случае, с тяжкими пороками, глубокими падениями, множеством мелких слабостей, даже с проступками против элементарных нравственных норм художественная ге­ ниальность не только совместна, но в большинстве случаев гений даже не в состоянии всего этого миновать, по крайней мере в молодости. Такие люди, как проживший удивительно чистую жизнь Моцарт, — феноменаль­ но редки: это — существа, еще никогда не воплощавшиеся людьми, а толь­ ко ангелами и у которых поэтому дьявольское эйцехоре заключено не в шельте, а только в эфирно-физических тканях существа, унаследованных от людей — родителей. Есть гении, свой человеческий образ творящие, и есть гении, свой че­ ловеческий образ разрушающие. Первые из них, пройдя в молодые годы через всякого рода спуски и срывы, этим обогащают опыт своей души и в пору зрелости постепенно освобождаются от тяготения вниз и вспять, из­ живают тенденцию саморазрушения, чтоб в старости явить собой образец личности, все более и более гармонизирующейся, претворившей память о своих падениях в мудрость познания добра и зла. Это — Данте, Леонардо, Сервантес, Гете, Вагнер, у нас — Достоевский. Грани такой гармонизации своей личности достиг в последние дни жизни Лев Толстой. В ее направле­ нии двигались, очевидно, Пушкин, Лермонтов, Чехов. Рано оборвавшаяся жизнь многих гениев не дает возможности определить с уверенностью по­ тенциальные итоги их путей. История культуры знает и таких носителей ху ­ дожественной гениальности или крупного таланта, которые представляли собой гармоническую личность с самого начала, хотя и не в такой степе­ ни, как Моцарт: Бах, Глюк, Лист, Тулси Дао, Тагор, в России — Алексей К. Толстой. Знает и таких, подобно Микеланджело, которые, даже достигнув глубокой старости, не сумели привести в гармонию ни различных сторон своей личности между собой, ни своей личности со своей миссией. Но есть еще ряд гениев нисходящего ряда, гениев трагических, пав­ ших жертвой неразрешенного ими внутреннего противоречия: Франсуа Вийон и Бодлер, Гоголь и Мусоргский, Глинка и Чайковский, Верлен и Блок. Трагедия каждого из них не только бесконечно индивидуальна, она еще так глубока, так исключительна, так таинственна, что прикасаться к загадкам этих судеб можно только с величайшей бережностью, с целомуд­ рием и любовью, с трепетной благодарностью за то, что мы почерпнули в них, меньше всего руководствуясь стремлением вынести этим великим не­ — 407 — ----------------------- Page 408----------------------- Глава 1.Дар вестничества счастным какой-либо этический приговор. "Кому больше дано, с того больше и спросится", да. Но пусть спрашивает с них Тот, Кто дал, а не мы. Мы только учились на их трагедиях, мы только брали, только читали напи­ санные их жизненными катастрофами поэмы Промысла, в которых просту­ пает так явственно, как никогда и ни в чем, многоплановый предупреждаю­ щий смысл. Не таюсь я перед вами, Посмотрите на меня: Вот стою среди пожарищ Опаленный языками Преисподнего огня... Уж воистину: им судья — "лишь Бог да совесть". Конечно, великая "обезьяна Бога" не бездействует и в этой области. Если бывают вестники Провидения, нетрудно догадаться, что культурно- исторический процесс не обходится и без темных вестников. Правда, в об­ ласти искусства таковых встретишь не часто, да и встретив, не сразу рас ­ познаешь их истинную природу. О тайнах демонического начала они ред­ ко говорят открыто и прямо: зачем могло бы понадобиться Гагтунгру раскрытие через таких вестников человеческому взору его собственной кромешной тьмы? Чаще деятельность темных вестников имеет негативный характер: они развенчивают и осмеивают духовность в истории, в искус­ стве, в религии, в жизни, в человеческой душе. Мало кому приходит в го­ лову, что блестящий, прелестно-легкомысленный Парни осуществлял (ве ­ роятно, бессознательно или полусознательно) темную миссию: облекая кощунства в чарующую поэтическую форму, снижать этим религиозные ценности, дискредитировать проявления Мировой Женственности, обес­ крыливать духовные порывы в человеческих сердцах, развенчивать этиче­ ские идеалы. Однако темных вестников мы чаще встречаем не в искусстве, а в фи­ лософии и в науке. Это, например, Бэкон, одним из первых утвердивший полный и окончательный отрыв науки от какой бы то ни было этики и какой бы то ни было духовности; Конт, противопоставивший всем существующим религиям свою религию "левой руки" — свой рассудочный, выхолощенный, мертвяще-холодный "культ Человечества", основанный на целой системе скользких и обескрыливающих сердце подмен. Таковы же — Штирнер, чья "этическая" система подрывает корни какой бы то ни было морали ножом высшего критерия "Я хочу"; Ницше, своим идеалом сверхчеловека иска­ зивший и профанировавший тот идеал совмещения в одной свободной личности наивысшей одаренности с наивысшей силой и наивысшей пра­ ведностью, который должен был бы уясниться сознанию его эпохи, если бы — 408 — ----------------------- Page 409----------------------- Глава 1.Дар вестничества не он; Маркс, ухватившийся за одно из колес передаточного механизма, каким является экономика, и провозгласивший его единственность и вер­ ховность. — В науке же темными вестниками, носителями темных миссий, являются не деятели с крупным именем, с гениальной одаренностью, но второстепенные ученые, интерпретаторы и исказители глубоких научных теорий, вроде Тимирязева, который примитизировал и довел учение Дар ­ вина до полнейшей материалистической плоскости. В искусстве (как, впрочем, и в науке) встречаются и такие темные вестники, которые лишены темных миссий и становятся глашатаями тем­ ного просто вследствие личных заблуждений. Ярким примером такого дея­ теля может служить Скрябин. В Бога он веровал и по-своему Его любил, самого себя считал Его вестником и даже пророком, но с удивительной легкостью совершал подмены, стал жертвой собственной духовной бес ­ контрольности и превратился в вестника Дуггура. Мало кто понимает, что в "Поэме экстаза", например, с поразительной откровенностью рисуется именно тот демонический слой с его мистическим сладострастием, с его массовыми сексуальными действами, с его переносом импульса похоти в космический план, и главное, рисуется не под разоблачающим и преду­ преждающим углом зрения, а как идеал. Естественно, что чуткий слуша­ тель "Поэмы экстаза", сначала смущенный, а потом завороженный этой звуковой панорамой космического совокупления, под конец ощущает как бы внутреннюю размагниченность и глубокую прострацию. В специфических условиях реального историко-культурного процес­ са нередко, а в XIX веке особенно часто бывает так, что неугасимое в душе вестника чувство своей религиозно-этической миссии вступает в кон ­ фликт с реальными возможностями его эпохи и с художественным "катего­ рическим императивом", свойственным его дарованию. Такого конфликта не знали Андрей Рублев и строители храма Василия Блаженного, не знали Суриков и Левитан, не знал, как это ни странно, даже такой непревзой­ денный знаток тысяч других внутренних конфликтов, как Достоевский. Пер ­ вые — не могли его знать потому, что их художественные тяготения совер­ шенно совпадали с конкретными возможностями эпохи и с их собственной религиозно-этической миссией. Вторые же — сумели преодолеть неблаго­ приятный для них психологический климат своего времени и имели счастье сознавать, что их творения — чем дальше к зрелости и старости, тем больше — говорят именно о тех высотах духовности, посланниками кото­ рых являлись эти художники, и предупреждают о тех безднах, кои им дано было созерцать и о коих предупреждать было завещано. Внутренний конфликт, о котором я говорю, есть противоречие трой­ ное, есть борьба трех тенденций: религиозно-этико-проповеднической, самодовлеюще-эстетической и еще одной, которую можно назвать тенден­ — 409 — ----------------------- Page 410----------------------- Глава 1.Дар вестничества цией низшей свободы: это есть стремление личности осуществить свои об­ щечеловеческие права на обыкновенный, не обремененный высшими нор­ мативами образ жизни, вмещающий в себя и право на слабости, и право на страсти, и право на жизненное благополучие. Этот внутренний кон­ фликт четко наметился уже в Пушкине. Та цепь его стихотворений, среди которой мерцают таким тревожным и сумрачным блеском "Когда для смертного умолкнет жизни шум", "Отцы пустынники и жены непорочны", "Пророк", "Туда б, в заоблачную келью" и другие, — это такие разительные свидетельства зова к духовному подвижничеству, крепнущего в душе поэта из года в год, что не понять этого может только тот, кто ни разу в жизни не слыхал этого зова в собственной душе. Этот внутренний конфликт об­ острился в Лермонтове, с неимоверной жгучестью переживался Гоголем и Львом Толстым и превратил судьбу Блока в трагедию духовного спуска. Подробнее, однако, я буду говорить об этом в следующих главах. Скажут, может быть: действительно, подобные противоречия свой­ ственны были некоторым корифеям литературы русской. Но вот перед нами литературы других народов. Многие ли и часто ли найдем мы там подобные конфликты? Многие ли из носителей крупного художественного дарования вообще осознавали свою миссию в виде некоего синтеза худо ­ жественного дарования вообще осознавали свою миссию в виде некоего синтеза художественного творчества и духовного подвига? Исчерпывающий ответ на этот вопрос потребовал бы, конечно, отдельной, весьма объемистой работы. В рамках же, предоставленных мне книгой, можно заметить лишь следующее. Прежде всего, многое зависит от того, какую именно литературу примем мы к рассмотрению. Конечно, античная трагедия, например, стоит под знаком если не ясного осознания, то во всяком случае настойчивого чувства необходимости возвещать и утверждать реальность высшего по­ рядка. Персидская поэзия в лице Фирдоуси, Саади, Низами, Руми являет собой созвездие мистических гениев, учителей души. Вся индийская ли­ тература сплошь, от ведических гимнов до Рабиндраната Тагора, — это океан религиозно-этических откровений, выраженных языком художе­ ственных образов. Ни малейшего исключения не составляют ни гении западного средневековья от Эшенбаха до Данте и Петрарки, ни гении Ис­ пании — Сервантес и Кальдерон, ни великие поэты Англии — Шекспир, Мильтон, Шелли, Кольридж, Китс, не говоря уже о корифеях литературы немецкой и скандинавской. Действительно особняком в этом отношении стоит литература французская, удивительно бедная вестничеством. Но это находится в теснейшей связи с общей метаисторической трагедией Фран­ ции. Еще в начале XVI века ее дух-народоводитель поднял нечто вроде бун­ та против демиургического плана. По-видимому, он желал, чтобы фран ­ — 410 — ----------------------- Page 411----------------------- Глава 1.Дар вестничества цузский уицраор, незадолго перед тем родившийся, был санкционирован свыше на объединение романо-католических народов на основе не като­ личества, а французской государственности. Таким требованием этот дух вызвал свое отстранение, и Франция осталась без непосредственного во­ дительства. Ее Синклит, оставшийся в Эдеме, слился с Синклитом апостола Петра, но после этого в него из Франции поднимались уже немногие, дру­ гие входили в Монсальват. Отсюда — та прогрессирующая духовная ущербность, которая бросается в глаза метаисторику при обозрении французской культуры уже в XVII веке. Позднее она находит свое выраже­ ние в литературе и в философских поползновениях эпохи энциклопеди­ стов — явлениях, говорящих о прискорбном господстве рассудка, выхоло­ щенного ото всякой духовности и даже сознательно ей противостоящего. Здесь не место разъяснять тот необыкновенно сложный узел метаисториче­ ских процессов, каким была Великая французская революция. В связи с те­ мой этой главы нужно отметить лишь, что те гражданские идеалы "свободы, равенства и братства", те "Права человека", которые начали свое побед­ ное шествие по всему миру именно из Франции, были попыткой демиурга Романо-католической метакультуры, при участии его собрата — демиурга Северо-Запада — поднять этот оставшийся без водительства народ теми идеалами, которые были для него органичнее. Но возраставшая пустын­ ность трансфизических слоев над Францией делала ее все более безза­ щитной от всевозможных демонических воздействий. Искажение провоз­ глашенных идеалов и их подмена революционной тиранией начались уже через несколько недель после взятия Бастилии. На арене появилась целая группа людей с темными миссиями, и яростное беснование, затопившее Францию, было наглядным доказательством мощи демонических сил, вторгшихся в ее шрастр из Гашшарвы. Беда не исчерпывалась при этом кровопролитием в самой Франции; она приобрела значение мировое благодаря тому, что был отравлен весь духовно-идейный поток, устремив­ шийся из этой страны по землям Европы. Крупнейшим из носителей темных миссий той эпохи был, конечно, Наполеон, двойственная задача которого заключалась в подмене интернациональных освободительно-гражданских идей идеей единоличной тирании и в увеличении клубов гавваха путем не­ 1 прерывных международных кровопролитий . Постепенно Франция оказа­ лась как бы в вакууме между двумя метакультурами, двумя синклитами. Что же касается французской литературы, то ее спуск по ступеням убыва­ 1 Тог, кто был Наполеоном, рождался несколькими веками ранее с подобной же миссией "увеличе ­ ния страданий" в халифате Аббасидов. После своего апофеоза в роли императора французов он несколько лет пробыл на Дне, потом в Гашшарве, где его подготавливали к третьей темной миссии: созданию одной религии левой руки в Германии. Если бы это удалось, задачи Гитлера были бы весь ­ ма облегчены, а сам Наполеон, в третий раз пав на Дно, испытал бы провал в Суфэтх и выпадение из Шаданикара. К счастью, его удалось вырвать из Гашшарвы; в этом принимали участие, между прочим, Людовик Святой и сама Жанна д'Арк. — 411 — ----------------------- Page 412----------------------- Глава 1.Дар вестничества ния духовности окончательно определился в XIX веке. Сколь высоко ни оценивали бы мы уровень художественной одаренности Бальзака, Флобе­ ра, Мопассана, Франса, никакого признака вестничества мы в их творе­ ниях не обнаружим; оно сказывается лишь у очень немногих писателей позднего периода Франции: у Шатобриана, Гюго, может быть, у Маллар­ ме. Последним, над чьими произведениями еще мерцал иногда отражен­ ный отблеск вестничества, был, по-видимому, Ромен Роллан. Таковы метаисторические обстоятельства, приводящие созерцателя французской литературы к горестным и тревожным выводам. Во всяком случае, эта литература, с ее сочетанием высокой художественности и низ­ кого уровня духовности, с ее слабо выраженным вестничеством, является в ряду мировых литератур исключением. И, однако же, верно и то, что ни в одной литературе не проявилось так ярко, глубоко и трагично, как в русской, ощущение того духовного факта, что вестнику недостаточно быть великим художником. Вот в этом от­ ношении русская литература действительно стоит особняком. Я пока не подвергаю этого обстоятельства никакой оценке, а лишь указываю на него как на исторический факт. Не только наши гении, но и многие носители меньшей одаренности высказывали, каждый на свой лад, эту мысль. То она отливалась в форму требования гражданского, даже политического подви­ га: призыв этот звучит у Радищева, у Рылеева, у Герцена, у Некрасова, у шестидесятников, народников и т. д. вплоть до большевиков. То художе­ ственную деятельность совмещали или пытались совместить с проповедни­ чеством православия: началось это со славянофилов и Гоголя и заверши­ лось Достоевским. То, наконец, художники слова предчувствовали, искали и находили либо, напротив, изнемогали в блужданиях по пустыне за выс­ шим синтезом религиозно-этического и художественного служения: не го­ воря о том же Гоголе и Льве Толстом, вспомним и задумаемся об Алексее Толстом, Гаршине, Владимире Соловьеве, Блоке, Вячеславе Иванове; вспомним о прорывах космического сознания, отображенных в творчестве Ломоносова, Державина, Тютчева; найдем в себе достаточно зоркости, чтобы усмотреть готовность сделать первый шаг по духовному пути в рано оборвавшихся биографиях Грибоедова, Пушкина, Лермонтова; в образах лесковских праведников и в горячей вере этого живописца религиозного делания; обратим внимание на глубокое чувство и понимание Христа у Леонида Андреева, которое он пытался выразить в ряде произведений, и в первую очередь — в своем поразительном "Иуде Искариоте", — чувство, все время боровшееся в душе этого писателя с пониманием темной, демо­ нической природы мирового закона, причем эта последняя идея, столь глу­ бокая, какими бывают только идеи вестников, нашла в драме "Жизнь Чело­ века" выражение настолько отчетливое, насколько позволяли условия — 412 — ----------------------- Page 413----------------------- Глава 1.Дар вестничества эпохи и художественный, а не философский и не метаисторический склад 1 души этого писателя! Проследим далее все ту же вестническую тенден­ цию, хотя и искаженную, в антропософском учительстве Андрея Белого; в бредовых идеях Хлебникова о преображении Земли и в его сумасшедших мечтах — стать правителем земного шара для этой цели; в гражданском подвиге уходившего все глубже в религиозность Гумилева; в высокой по­ пытке Максимилиана Волошина — определить свою личную линию худож­ ника и современника революций и великих войн религиозно-этической за­ поведью: "В дни революции быть человеком, а не гражданином". Недаром же великая русская литература начиналась с оды "Бог". Не случайно на первых же ее страницах пламенеют потрясающие строфы пушкинского "Пророка". — Общепринятое толкование этого стихотворе­ ния сводится к тому, что здесь будто бы изображен идеальньй образ поэта вообще; но такая интерпретация основана на ошибочном смещении поня­ тий вестника, пророка и художественного гения. Не о гении, вообще не о собственнике высшего дара художественной одаренности, даже не о носи­ теле дара вестничества гремит этот духовидческий стих, но именно об иде­ альном образе пророка. Об идеальном образе того, у кого раскрыты, по­ мощью Провиденциальных сил, высшие способности духовного восприятия, чье зрение и слух проницают сквозь весь Шаданакар сверху донизу и кто возвещает о виденном и узнанном не только произведениями искусства, но всею своею жизнью, превратившейся в житие. Это — тот иде­ альный образ, который маячил, как неотразимо влекущая цель, перед из­ немогавшим от созерцания химер Гоголем, перед повергавшимся в слезах на землю и воздевавшим руки к горящему над Оптиной пустынью Млечно­ му Пути Достоевским, перед тосковавшим о всенародных знойных доро ­ гах странничества и проповедничества Толстым, перед сходившим по лест­ нице мистических подмен и слишком поздно понявшим это Александром Блоком. Некоторые скажут: хорошо, что этот идеальный образ лишь маячил; жаль только, что бесплодное порывание к нему лишило нас тех художе ­ ственных творений, которые бы создали Гоголь и Толстой, если бы он перед ними не маячил вовсе. Пусть молчат о том, чего не знают! С неразмыкающимися, от колыбе­ ли до могилы, духовным зрением и слухом, с бескрылым воображением, пресмыкающимся во прахе, что знают они о том лучезарном потоке небы­ валых созданий, превосходящих все ранее созданное без сравнения, ко­ 1В одну из своих предыдущих инкарнаций Л. Андреев жил в Палестине, где был крупным купцом. То была эпоха императоров Августа и Тиберия. Об Иисусе Христе Андреев в сущности, только слы­ шал, но был один случай, когда он видел Христа издалека на иерусалимской улице. Спаситель шел с группой учеников. Встреча продолжалась несколько секунд и Андреев не знал, Кто это, но лицо Иисуса его поразило и врезалось в память навсегда. — 413 — ----------------------- Page 414----------------------- Глава 1.Дар вестничества торый излился бы из духа художника, ставшего пророком воистину, а не в мечте? Пусть молчат. Пусть слушают то, что говорят знающие. Да не смеет никто судить Икара за его безумный полет, как не смеет судить и солнца, растопившего ему крылья. Уж не думают ли они, что это устремление, вспенивающее и вздыма ­ ющее вверх волны культуры, проходящее через полтораста лет великой литературы русской, есть плод случайности? Если такова случайность, то какова же закономерность? Если же это не случайность, а эхо могучего го­ лоса, который слышался как внутренний категорический императив носи ­ телям наиболее глубоких дарований нашего золотого века, то в какой свя ­ зи с последними целями русского сверхнарода пребывает этот голос? Откуда он льется? Из уст ли демиурга, внушающего своим посланникам то, что должно быть? Из трансмифа ли христианства, где таится всезнание грядущих и завершающих эпох человечества, — тех эпох величайшей борьбы двух начал, когда сверхнарод российский и его Синклит должны будут осуществить свою планетарную миссию? Жизненное осуществление каких идеалов в историческом отдалении будущего он предварял, увлекая русских творцов к синтезу художественного и религиозного служения? И какой метаисторический смысл можно прочитать в их бурных, грешных и сверкающих житиях, в их исключительных судьбах? — 414 — ----------------------- Page 415----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы Глава 2. Миссии и судьбы Все, что творит демиург Яросвет, все, в чем проявляется его воздей­ ствие на исторический слой, имеет прямое или косвенное отношение к его верховной задаче, осуществление которой должно оправдать тысячелет­ ний путь кровавого и страшного своей мучительностью становления сверх­ народа. О задаче этой, поскольку она постижима и выразима на языке на­ ших понятий, я уже говорил, но повторю еще раз. Метаисторически эта задача-цель заключается в рождении Звенты-Свентаны демиургом и Иде­ альной Соборной Душой сверхнарода российского; исторически — в яв­ лении Розы Мира, то есть такой религиозно-нравственной инстанции, ко ­ торая, показуя собой образ незапятнанной чистоты, эстетического богатства и широкого культурного всепонимания, обрела бы наивысший авторитет в глазах народов мира, через всемирный референдум приняла бы этический контроль над деятельностью всех государств — членов Все­ мирной федерации и, постепенно формируя многообразною системой культурных средств поколения людей облагороженного образа, этим со­ здала бы предпосылку-не к смягчению уже, но к полному преобразованию самой сущности государства во всечеловеческое братство. Очевидно, демиургической мудрости уже в XVII столетии стало ясно то, что религиозной мудрости человеческой стало уясняться значительно позднее: то, что православная русская церковь, столько веков водитель­ ствовавшая обществом в духовном отношении, к пониманию ее конечной цели неспособна, трансфизический смысл ее существования — в ином и что на пути к этой цели пора выдвинуть новую силу. Православие, как учение и практика, сформировалось, в основном, еще в Византии, на давно минованных стадиях общего культурного созна­ ния. Естественно, что оно не могло и впоследствии освободиться от некото­ рого архаического примитивизма, от известной узости и тесноты культур­ ного сознания и общественного мышления. Этот тип сознания и мышления должен был уступить главенствующую роль новому типу мышления и со ­ знания — тому, который возвещался художественными гениями и наиболее глубокими талантами России, превращаясь через них в новый историче­ ский фактор первостепенной важности. — 415 — ----------------------- Page 416----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы Без каких именно предпосылок была бы неразрешима в грядущем та задача Звенты-Свентаны, которую я для краткости и только для краткости обозначил как преобразование государств в братство? Перечислим из этих предпосылок лишь некоторые, наиболее важные, очевидные и про­ стые. Во-первых, это преобразование невозможно до тех пор, пока пре­ грады между мировыми религиями не будут устранены или, по крайней мере, понижены; пока не будет обретен такой религиозный угол зрения, под которым догматика христианская и догматики других религий правой руки окажутся не исключающими друг друга, а взаимно дополняющими; чтобы Роза Мира могла объединить все христианские церкви на новых на­ чалах, а другие религии приблизить тесно к себе на основе свободной унии. Во-вторых, преобразование сущности государства невозможно ни в каких локальных границах: если бы такой процесс совершился в одном го­ сударстве, а остальные продолжали бы существовать, они насильственно захватили бы и поглотили это образовавшееся среди них братство. Следо­ вательно, задача неразрешима раньше, чем преодолена всеобщая раз­ дробленность, раньше, чем создалось государство мировое. Это невоз ­ можно без того, чтобы в сознании России и всего человечества появилось и укрепилось новое отношение к государству, к общественному устрой­ ству, к таким явлениям, как границы, войны, диктатуры. Должны быть со­ зданы такие условия, при которых получат возможность стремительного развития потребность всечеловеческого единства, отвращение к насилию и ужас перед тиранией. Как это ни странно, в развитии этих чувств в чело­ веке повинны, в известной мере, сами уицраоры: ужас перед тиранией мо­ жет быть знаком лишь тем, кто познал тиранию на себе или рядом с собой; отвращение к насилию больше всего свойственно жертвам насилия; по­ требность всечеловеческого единства — тем, для кого раздробленность сделалась жизненно невыносима. Таким образом, деятельность самих уиц­ раоров и античеловечества вызвала диалектически то состояние людей, которое являлось предпосылкой к парализации и поражению уицраоров. Однако для повышения тонуса этого состояния до такой черты, чтобы оно сделалось одной из психологических причин всеобщего объединения и конца мировой раздробленности, мир принужден был бы пройти через стадию переразвития государств в тип тираний-мучительниц, системы на­ казаний — в неслыханные массовые репрессии, а войн — в трагедии уни­ чтожения целых стран и народов. Но и при этом оставалась бы опасность, что аппарат тирании окажется сильнее всей суммы активных протестов, порожденных им. Поэтому усилия демиурга — вернее, всех демиургов че­ ловечества — неизбежно должны направляться на усиление в людях — 416 — ----------------------- Page 417----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы комплекса чувств и идей, активно направленных именно на борьбу с тира­ нией, на преодоление раздробленности и на соединение всех. В-третьих, преобразование сущности государства невозможно рань­ ше, чем будет достигнут некоторый уровень всеобщего материального благосостояния и незыблемой аксиомой станет право каждого человека на такое благосостояние. Для этого, с одной стороны, должны быть совер­ шенно изжиты устойчивые классовые, национальные и социальные антаго­ низмы и предрассудки, возбуждено и углублено чувство социального со­ страдания и воспитано в поколениях сознание надсословных, надклассовых, наднациональных прав. С другой стороны, прогресс науки и техники должен быть предельно форсирован, а развитию в человеке со­ ответствующих интеллектуальных и волевых качеств должна быть оказана Провиденциальная помощь, несмотря на то, что вмешательство Гагтунгра в этот процесс с каждым десятилетием расширяет разрыв между уровнями человеческой техники и человеческой этики. Преобразование сущности государства невозможно, в-четвертых, без того, чтобы обществом не была прочно осознана порочность этой ста­ рой сущности; следовательно, на разоблачение этой сущности должны быть брошены немалые силы. В-пятых, преобразование государства в братство невозможно до тех пор, пока не снято противоречие между двумя исконными культурными тен­ денциями: отвергающей мир тенденцией аскетической духовности и тен ­ денцией, утверждающей мир, плотской, так называемой "языческой"; пока Природа не воспринята как нечто двойственное: как источник радости, счастья и Света, с одной стороны, и как арена буйствования демонических сил — с другой; пока в лице Природы не усмотрен объект высокого нрав­ ственного и творческого долга, пока она не охвачена деятельной любо­ вью, а к мирам светлых стихиалей не установилось отношение духовной и физической дружелюбности. И, наконец, торжество Розы Мира невозможно до тех пор, пока в устремлении религиозного человечества к Вечно Женственному началу не будет вскрыт новый, углубленный смысл; пока веяние Звенты-Свентаны не смягчило и не высветлило слишком жгучую суровость мужественного нача­ ла, до сих пор полностью господствовавшего в этике, религии и обще ­ ственности. Был, конечно, и ряд других предпосылок исторических — не говоря уже о метаисторических, — без которых основная задача не могла быть решена; но достаточно, мне кажется, перечисления пока и этих несколь­ ких. Итак, ближайшими, конкретными целями усилий демиурга станови­ лись следующие: понижение преград между различными, исторически сло­ — 417 — ----------------------- Page 418----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы жившимися типами религиозности; усиление в душе людей идей и чувств, направленных на борьбу с тиранией, на преодоление мировой раздроб­ ленности, на соединение всех; углубление чувства социального сострада ­ ния, жажды социальной справедливости и сознания всеобщих социальных прав; раскрытие в человеке тех потенций разума и рассудка, которые бу­ дут способствовать стремительному прогрессу науки и техники; разобла­ чение агрессивной и вампирической сущности государства; снятие в со­ знании множества людей антагонизма между духовно-аскетической и "языческой" тенденциями и развитие синтетического отношения к Природе; активизация в исторической деятельности проявлений Вечно Женственного начала, выразительница которого в России, Навна, обессиленная и заму­ ченная, находилась в многовековом плену. Перечисления этих объектов демиургической инвольтации достаточ­ но, чтобы уяснилась окончательная неприспособленность для этой цели православной русской церкви. Но в направлении именно всех этих идей устремлялась инвольтация демиургом и Навною великих художественных гениев и наиболее глубоких талантов России, тех, кого мы называем вест­ никами. Разумеется, психологическая картина осложнялась при этом мно­ жеством чисто человеческих факторов: культурных, общественных, индиви ­ дуально-биографических, а иногда и воздействием могучего еще излучения от великого духовного вместилища предыдущих веков: от право­ славия. Вторгались иногда и инспирации из демонических миров, . особен­ но из двух: Друккарга и Дуггура. Если бы я посвятил характеристике миссий и судеб. каждого из рус­ ских вестников, даже ограничив себя при: этом границами искусства сло­ ва, хотя бы по одной главе, получилась бы отдельная, свыше двадцати глав содержащая работа. Я вынужден поэтому обойтись минимальным: числом характеристик, неразвернутых и совершенно афористических, и суждения мои об этих деятелях неизбежно будут иметь вид сообщений, почти лишен ­ ных аргументации. Я принужден миновать, не останавливаясь, эпохи Ломо­ носова, Державина и Карамзина и начать группу метаисторических ха­ рактеристик с того, чье имя издавна привыкли связывать с началом золотого века нашей литературы. О Пушкине, как это известно всякому, существуют: горы исследова­ ний, высказывались тысячи суждений. Да позволено мне будет присовоку­ пить к этим характеристикам еще одну, сделанную под таким углом зре­ ния, какой-до сих пор не учитывался: под углом зрения метаистории. Под этим углом зрения миссия Пушкина заключается в том, что, создав емкий, гибкий, богатый и чрезвычайной выразительный литературный язык и вели­ колепный стих, он этим дал решительный толчок процессу развития всена­ родной любви к языку, к слову, к стиху и к самой культуре языка как основ­ — 418 — ----------------------- Page 419----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы ного средства человеческого общения; вооружил следовавших за ним во времени творцов этим совершенным средством для выражения любых идей и чувств; разработал ряд необходимых для этого новых жанров и сам воз­ главил процесс художественного выражения этих идей и образов. Какие же это идеи и какие именно образы? Во-первых, это — идеи, связанные с задачей разоблачения демони­ ческой природы государства и с укреплением комплекса освободительно- моральных устремлений отдельной души и всей нации. Сюда относится идея о непрощаемости преступления, совершенного верховной властью, то есть сознание несостоятельности той власти, которая основана на на­ рушении этических норм (ода "Вольность", и особенно "Борис Годунов"). Сюда же относится идея неразрешимости ни в рассудочно-логическом плане, ни в плане гуманистической совести противоречий между лично­ стью и государством, между личностью и демонизированными законами мира ("Медный Всадник"). — С этим же связана и идея противостояния между низшей, самостной свободой личности и общественной гармонией ("Цыганы"). — Эти идеи, воздействуя на сознание множества людей, при­ общавшихся литературе, подготавливали его, в конечном счете, к идее- выводу о примате этики над государственным началом, то есть о желатель­ ности — хотя и утопичной для настоящего времени — установления высоко­ этического контролирующего и направляющего начала над аморальным государством. Второй цикл идей был связан с задачей изменения отношений хри­ стианского человечества к Природе. В основном, это была идея — пережи­ вание Природы как начала объективно-прекрасного, ни в коем случае не осужденного и не враждебного, хотя и обладающего такою стороной, ко­ торая принуждает зачастую воспринимать Природу как начало равнодуш ­ ное и безучастное к человеку. При этом, однако, ощущение ее безучастно­ сти не препятствовало переживанию Природы как начала субъективно любимого. Эти переживания, нашедшие свое выражение в большом коли ­ честве первоклассных по форме стихотворений и отдельных мест в поэмах, подготавливали сознание к выводу о возможности какого-то — пока еще смутно мечтаемого — нового вида отношений и общения с Природой: ра­ достно-чувственного, дружественного и, в то же время, ни в коей мере не греховного. Это переплеталось с новым восприятием самого процесса жизни в ее повседневном облике: в обнаружении элементов поэзии и красоты и в оза­ рении ими низших, будничных слоев человеческой жизни. Все это, как и предыдущее, шло вразрез с заветами аскетического периода и проклады­ вало дорогу к пониманию далеких грядущих задач Розы Мира — задач — 419 — ----------------------- Page 420----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы пронизывания духовностью и религиозно-поэтической стихией всех сторон жизни. Третий цикл идей был связан с задачей вскрытия нового, углубленно ­ го смысла человеческих религиозных устремлений к Вечно Женственному, и в этом, мне кажется, сказалось не только веяние Навны, но и самой Звенты-Свентаны. К этому циклу относится идея Вечной Женственности, как трансцен­ дентного космического начала, какое бы то ни было выражение которого в конкретной человеческой множественности или в отдельной женщи­ не — немыслимо и невозможно ("Рыцарь бедный"); и — антиномичная идея Вечной Женственности, как присущего человечеству начала, обретающе­ го — не воплощение, конечно, но отдаленное отражение в проходящей среди нас прекрасной женской душе ("Евгений Онегин"). Можно в "Бедной Лизе" Карамзина усмотреть первые, слабо уловленные отсветы Навны; все образы женственно прекрасного, даже все, хотя бы и робкие попытки фик­ сировать его в искусстве, содержат отсветы той или иной из Великих Се­ стер. Ибо до нисхождения в Шаданакар с космических высот Звенты- Свентаны, то есть до XIX века, именно пребывание в Шаданакаре идеаль­ ных Соборных Душ сверхнародов делало возможным проникновение сил Женственности в человеческое Я. Но в цепи женских образов нашей ли­ тературы, овеянных тончайшим благоуханием Навны, Татьяна Лари­ на — первый образ, прелесть и гармония которого воздействуют через столетие на потомков с тою же силой, как и во времена его возникновения. Далее: Пушкин впервые поставил во весь рост специфически рус­ ский, а в грядущем — мировой вопрос о художнике как о вестнике высшей реальности и об идеальном образе пророка как о конечном долженство­ вании вестника. Конечно, он сам не мог сознавать отчетливо, что его инту­ иция этим расторгает круг конкретно осуществимого в XIX веке и прорыва­ ется к той грядущей эпохе, когда Роза Мира станет обретать в историческом слое свою плоть. И, наконец, в ряде своих произведений ("Капитанская дочка", "Пове­ сти Белкина", "Пиковая Дама", "Пир во время чумы", "Моцарт и Сальери" и многие другие) Пушкин поставил немало более частных психологиче­ ских, моральных и культурных проблем, подхваченных и развитых его про­ должателями. Само собой разумеется, мысли, высказанные на этих вот страницах, ни в коем случае не претендуют на то, чтобы сложиться в исчерпывающую метаисторическую характеристику Пушкина. Это лишь первый опыт в дан ­ ном направлении, и я не сомневаюсь, что работы последующих поколений над раскрытием метаисторического значения Пушкина полностью затмят этот бедный черновой набросок. — 420 — ----------------------- Page 421----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы Многими исследователями отмечалось уже и раньше, что гармонич­ ность Пушкина — явление иллюзорное, что в действительности он пред­ ставлял собою личность, исполненную противоречий и совершавшую сложный и излучистый путь развития, хотя направление этого пути лежало, несомненно, ко все большей гармонизации. Это, конечно, так. Но не ме­ нее важно то обстоятельство, что, несмотря на эту противоречивость, во­ преки, так сказать, фактам, Пушкин был и остается в представлении мил­ лионов людей носителем именно гармонического слияния поэзии и жизни. И эта иллюзия тоже имеет свой положительный смысл (как и тысячи других иллюзий в истории культуры): этот солнечный бог нашего Парнаса, прохо­ дящий, то смеясь, то созерцая, то играя, то скорбя, то молясь, у самых ис ­ токов русской поэзии, этим самым сближает в сознании множества стихии поэзии и жизни, разрушает преграду, отделявшую человеческие будни, жизни обыкновенных людей от сферы поэтических звучаний, торжествен ­ ных, заоблачных и бесплотных. Каждая строка Пушкина вызывает у нас, русских, столько культурных и исторических ассоциаций, для нас драгоценных и священных, что мы лег­ ко поддаемся даже соблазну преувеличивать его значение, усматривать мировые масштабы там, где в действительности наличествуют масштабы национального гения и вестника. Из личных бесед и встреч с иностранцами я вынес совершенно твердое убеждение, уже и раньше складывавшееся у меня под впечатлением отзывов о Пушкине за рубежом: иностранцы, буду­ чи лишены присущих нам ассоциаций и воспринимая тексты Пушкина в их, так сказать, оголенном виде, никак не могут понять, почему имя Пушкина окружено в России таким почти культовым почитанием. Возможно, что если бы полнокачественные переводы его произведений появились на европей­ ских языках еще при его жизни, они встретили бы более горячий отклик. Но переводы опоздали, и теперь уже не приходится надеяться, что зало­ женный в поэзии Пушкина запас идей и образов или, тем более его лири ­ ческие напевы, взволнуют когда-нибудь по-настоящему культурную среду других народов. Характерно, что иностранцы любой национальности, с ко ­ торыми мне приходилось разговаривать, будь то немец или японец, поляк или араб, заражаются эмоциональным звучанием и признают наличие мировых масштабов не у Пушкина, а у Лермонтова. Но хотя, как мне кажется, Достоевский в своей знаменитой речи на открытии памятника Пушкину в Москве несколько преувеличил именно ин­ тернациональную сторону пушкинского творчества, тем не менее, он и Жу­ ковский были первыми на Руси поэтами, раздвинувшими поэтическую те­ матику до всемирных границ не в том условном, ложноклассической плане, как это делали Княжнин или Озеров, а в плане действительного, глубоко интуитивного, подлинного проникновения в дух других наций и — 421 — ----------------------- Page 422----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы культур. Естественно, что этот культурно-исторический факт нашел свое место именно в первой половине XIX века, когда в числе первостепенных задач, стоявших перед инвольтирующими силами демиурга, ясно опреде­ лилась и задача культурного преодоления границ между народами, задача сближения с ними народа русского, задача развития способностей психо­ логического и идейного проникновения в существо иных культур. Разговоры о том, что Пушкин уже успел будто бы к 37 годам мино­ вать зенит своего творчества и что, если бы он остался жив, от него уже не­ льзя было бы ожидать большего, чем работы по истории и культуре да несколько второстепенных художественных произведений, — ни на чем не основаны и не имеют никакой цены. Никакой — кроме разве той, что они обнажают поверхность психологического анализа со стороны таких судей, не умеющих отличить неизбежных в жизни любого художника периодов творческого замирания и накопления от фазы конечного оскудения твор­ ческого импульса. Всенародное горе, охватившее Россию при известии о гибели поэта, показало, что миссия всенародного значения впервые в истории возложе­ на не на родомысла, героя или подвижника, а на художественного гения, и что народ, если этого и не осознавал, то зато чувствовал совершенно от­ четливо. Убийство гения было осознано всеми как величайшее из зло­ действ, и преступник был выброшен, как шлак, за пределы России. Бес ­ сильный гнев, возмущение и негодование можно испытывать теперь, читая о благополучии и преуспеянии, которым обласкала Дантеса его дальней­ шая судьба — судьба самодовольного богача и дельца, сенатора Второй империи, не испытавшего и тени раскаяния в совершенном преступлении. Но для метаисторического созерцания слишком ясно, каким мимолетным было это пошлое торжество и каким жутким — посмертие Дантеса. Теперь, после выполнения им второй темной миссии и вторичного падения на Дно Шаданакара, ему грозит сделаться носителем темной миссии в третий раз и после этого быть выброшенным из нашей брамфатуры. Но если смерть Пушкина была великим несчастьем для России, то смерть Лермонтова была уже настоящей катастрофой, и от этого удара не могло не дрогнуть творческое лоно не только Российской, но и других ме­ такультур. Миссия Пушкина, хотя и с трудом, и только частично, но все же укла­ дывается в человеческие понятия; по существу, она ясна. Миссия Лермонтова — одна из глубочайших загадок нашей культу­ ры. С самых ранних лет — неотступное чувство собственного избранни­ чества, какого-то исключительного долга, довлеющего над судьбой и ду­ шой; феноменально раннее развитие бушующего, раскаленного вообра­ — 422 — ----------------------- Page 423----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы жения и мощного, холодного ума; наднациональность психического строя при исконно русской стихийности чувств; пронизывающий насквозь чело­ веческую душу суровый и зоркий взор; глубокая религиозность нату­ ры, — переключающая даже сомнение из плана философских суждений в план богоборческого бунта, — наследие древних воплощений этой монады в человечестве титанов; высшая степень художественной одаренности при строжайшей взыскательности к себе, понуждающей отбирать для публика­ ции только шедевры из шедевров... Все это, сочетаясь в Лермонтове, укрепляет нашу уверенность в том, гроза вблизи Пятигорска, заглушившая выстрел Мартынова, бушевала в этот час не в одном только Энрофе. Это, настигнутая общим Врагом, оборвалась недовершенной миссия того, кто должен был создать со временем нечто, превосходящее размерами и зна ­ чением догадки нашего ума, — нечто и в самом деле титаническое. Великих созерцателей "обеих бездн", бездны горнего мира и бездны слоев демонических, в нашей культуре я до сих пор знаю три: Иоанн Грозный, Лермонтов и Достоевский. Четвертым следовало бы назвать Александра Блока, если бы не меньший, сравнительно с этими тремя масштаб его личности. Если и не приоткрыть завесу над тайной миссии, не свершенной Лер­ монтовым, то хотя бы угадать ее направление может помочь метаисториче­ ское созерцание и размышление о полярности его души. Такое созерца­ ние приведет к следующему выводу: в личности и творчестве Лермонтова различаются без особого усилия две противоположные тенденции. Первая: линия богоборческая, обозначающаяся уже в детских его стихах и поверх­ ностным наблюдателям кажущаяся видоизменением модного байронизма. Если байронизм есть противопоставление свободной, гордой личности окованному цепями условностей и посредственности человеческому обще­ ству, то, конечно, здесь налицо и байронизм. Но это — поверхность; глу­ бинные же, подпочвенные слои этих проявлений в творческих путях обоих поэтов весьма различны. Бунт Байрона есть, прежде всего, бунт именно против общества. Образы Люцифера, Каина, Манфреда суть только ли­ тературные приемы, художественные маски. Носитель гениального поэти­ ческого дарования, Байрон, как человек, обладал скромным масштабом; никакого воплощения в человечестве титанов у него в прошлом не было. Истинному титану мечта о короне Греции показалась бы жалкой и мелкой детской игрой, а демонические позы, в которые любил становиться Байрон, вызвали бы у него лишь улыбку, если бы он не усмотрел в них дей­ ствительных внушений демонических сил. А такие внушения были, и притом весьма настойчивые. Жгучее стремление к славе и к власти, постоянный маскарад жизни, низменность итальянских приключений — все это указы­ вает отнюдь не на титаническую природу этого человека, а только на его — 423 — ----------------------- Page 424----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы незащищенность от демонической инвольтации. А так как общая одарен­ ность его натуры была огромной, а фон, на котором он действовал — об­ щество того времени, — совершенно тускл, то маскарад этот мог ввести в заблуждение не только графиню Гвиччиоли, но и настоящего титана, каким был Гете. — Байрон амистичен. Его творчество являло собою, в сущности, не что иное, как английский вариант того культурного явления, которое на континенте оформилось в идеологической революции энциклопедистов: революции скептического сознания против, как сказал бы Шпенглер, "ве­ ликих форм древности". У Лермонтова же — его бунт против общества яв­ ляется не первичным, а производным: этот бунт вовсе не так последова ­ телен, упорен и глубок, как у Байрона, он не уводит поэта ни в добровольное изгнание, ни к очагам освободительных движений. Но зато лермонтовский Демон — не литературный прием, не средство эпатировать аристократию или буржуазию, а попытка художественно выразить некий глубочайший, с незапамятного времени несомый опыт души, приобретен­ ный ею в предсуществовании от встреч со столь грозной и могущественной иерархией, что след этих встреч проступал из слоев глубинной памяти поэта на поверхность сознания всю его жизнь, В противоположность Байрону Лермонтов — мистик по существу. Не мистик-декадент поздней, истощающейся культуры, мистицизм которого предопределен эпохой, мо­ дой, социально-политическим бытием, а мистик, если можно так выразить ­ ся, милостью Божией; мистик потому, что внутренние его органы — духов­ ное зрение, слух и глубинная память, а также дар созерцания космических панорам и дар постижения человеческих душ — приоткрыты с самого ро­ ждения и через них в сферу сознания просачивается вторая реальность: реальность, а не фантастика. Это превосходно показал на анализе лер­ монтовских текстов Мережковский — единственный из критиков и мысли­ телей, который в суждениях о Лермонтове не скользил по поверхности, а коснулся трансфизического корня вещей (Д. С. Мережковский. Лер­ монтов). Лермонтов до конца своей жизни испытывал неудовлетворенность своей поэмой о Демоне. По мере возрастания зрелости и зоркости он не мог не видеть, сколько частного, эпохального, человеческого, слу­ чайно-автобиографического вплелось в ткань поэмы, снижая ее трансфи­ зический уровень, замутняя и измельчая образ, антропоморфизируя сю­ жет. Очевидно, если бы не смерть, он еще много раз возвращался бы к этим текстам и в итоге создал бы произведение, в котором от известной нам поэмы осталось бы, может быть, несколько десятков строф. Но дело в том, что Лермонтов был не только великий мистик; это был живущий всею полнотой жизни человек и огромный — один из величайших у нас в XIX веке — ум. Богоборческая тенденция проявлялась у него поэтому не только в слое мистического опыта глубинной памяти, но и в слое сугубо интеллек­ — 424 — ----------------------- Page 425----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы туальном, и в слое повседневных действенных проявлений, в жизни. Так следует понимать многие факты его внешней биографии: его кутежи и бре­ терство, его юношеский разврат — не пушкинский веселый, а угрюмый и тяжкий, его поведение с теми женщинами, перед которыми он представлял то Печорина, то почти что Демона, и даже, может быть, его воинское удальство. (К двадцати пяти годам все эти метания Лермонтова кончились, утратили для него всякий интерес и были изжиты, в то время как Байрон продолжал быть игралищем всевозможных сил до конца своей тридцатипя­ тилетней жизни.) В интеллектуальном же плане эта бунтарская тенденция приобрела вид холодного и горького скепсиса, вид скорбных, разъеда­ юще-пессимистических раздумий чтеца человеческих душ. Такою эта тен­ денция сказалась в "Герое нашего времени", в "Сашке", в "Сказке для де­ тей" и т. д. Но наряду с этой тенденцией в глубине его стихов, с первых лет и до последних, тихо струится, журча и поднимаясь порой до неповторимо див­ ных звучаний, вторая струя: светлая, задушевная, теплая вера. Надо было утерять всякую способность к пониманию духовной реальности до такой степени, как это случилось с русской критикой последнего столетия, чтобы не уразуметь черным по белому написанных, прямо в уши кричащих сви­ детельств об этой реальности в лермонтовских стихах. Надо окаменеть мыслью, чтобы не додуматься до того, что Ангел, несший его душу на зем ­ лю и певший ту песнь, которой потом "заменить не могли ей скучные песни земли", есть не литературный прием, как это было у Байрона, а факт. Хоте­ лось бы знать: в каком же ином поэтическом образе следовало бы ждать от гения и вестника свидетельств о даймоне, давно сопутствующем ему, как не именно в таком? — Нужно быть начисто лишенным религиозного слуха, чтобы не почувствовать всю подлинность и глубину его переживаний, по­ родивших лирический акафист "Я, Матерь Божия, ныне с молитвою... ", чтобы не уловить того музыкально-поэтического факта, что наиболее со­ вершенные по своей небывалой поэтической музыкальности строфы Лер­ монтова говорят именно о второй реальности, просвечивающей сквозь зримую всеми: "Ветка Палестины", "Русалка", изумительные строфы о Вос­ токе в "Споре", "Когда волнуется желтеющая нива... ", "На воздушном океане... ", "В полдневный жар в долине Дагестана... ", "Три пальмы", кар­ тины природы в "Мцыри", в "Демоне" и многое другое. Очевидно, в направлении еще большей, предельной поляризации этих двух тенденций, в их смертельной борьбе, в победе утверждающего начала и в достижении наивысшей мудрости и просветленности творческо­ го духа и лежала несвершенная миссия Лермонтова. Но дело в том, что Лермонтов был не "художественный гений вообще" и не только вест­ ник, — он был русским художественным гением и русским вестником, и в — 425 — ----------------------- Page 426----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы качестве таковых он не мог удовлетвориться формулой "слова поэта суть дела его". Вся жизнь Михаила Юрьевича была, в сущности, мучительными поисками, к чему приложить разрывающую его силу. Университет, конеч­ но, оказался тесен. Богемная жизнь литераторов-профессионалов того времени была безнадежно мелка. Представить себе Лермонтова замкнув­ шимся в семейном кругу, в личном благополучии, не может, я думаю, са­ мая благонамеренная фантазия. Военная эпопея Кавказа увлекла было его своей романтической стороной, обогатила массой впечатлений, но по­ сле "Валерика" не приходится сомневаться, что и военная деятельность была осознана им как нечто, в корне чуждое тому, что он должен был со­ вершить в жизни. Но что же? Какой жизненный подвиг мог найти для себя человек такого размаха, такого круга идей, если бы его жизнь продлилась еще на сорок или пятьдесят лет? Представить Лермонтова, примкнувшего к революционному движению 60-х и 70-х годов, так же невозможно, как во­ образить Толстого, в преклонных годах участвующим в террористической организации, или Достоевского — вступившим в социал-демократическую партию. — Поэтическое уединение в Тарханах? Но этого ли требовали его богатырские силы? — Монастырь, скит? — Действительно: ноша затвора была бы по плечу этому духовному атлету, на этом пути сила его могла бы найти для себя точку приложения. Но православное иночество несовмести­ мо с художественным творчеством того типа, тех форм, которые оно при­ обрело в наши поздние времена, а от этого творчества Лермонтов, по- видимому, не отрекся бы никогда. Возможно, что этот титан так и не разре­ шил бы никогда заданную ему задачу: слить художественное творчество с духовным деланием и подвигом жизни, превратиться из вестника в проро­ ка. Но мне лично кажется более вероятным другое: если бы не разрази­ лась пятигорская катастрофа, со временем русское общество оказалось бы зрителем такого — непредставимого для нас и неповторимого ни для кого — жизненного пути, который привел бы Лермонтова-старца к верши ­ нам, где этика, религия и искусство сливаются в одно, где все блуждания и падения прошлого преодолены, осмыслены и послужили к обогащению духа и где мудрость, прозорливость и просветленное величие таковы, что все человечество взирает на этих владык горных вершин культуры с благо­ говением, любовью и с трепетом радости. В каких созданиях художественного слова нашел бы свое выражение этот жизненный и духовный опыт? Лермонтов, как известно, замышлял ро­ ман-трилогию, первая часть которой должна была протекать в годы пуга­ чевского бунта, вторая — в эпоху декабристов, а третья — в 40-х годах. Но эту трилогию он завершил бы, вероятно, к сорокалетнему возрасту. А дальше?.. Может быть, возник бы цикл "романов идей"? Или эпопея-мисте­ рия типа "Фауста"? Или возник бы новый, невиданный жанр?.. — Так или иначе, в 70-х и 80-х годах прошлого века Европа стала бы созерцательни­ — 426 — ----------------------- Page 427----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы цей небывалого творения, восходящего к ней из таинственного лона Рос­ сии и предвосхищающего те времена, когда поднимется из этого лона цве­ ток всемирного братства — Роза Мира, выпестованная вестниками — гени­ ями — праведниками — пророками. Смерть Лермонтова не вызвала в исторической Европе, конечно, ни единого отклика. Но когда прозвучал выстрел у подножия Машука, не мог­ ло не содрогнуться творящее сердце не только Российской, но и Западных метакультур, подобно тому, как заплакал бы, вероятно, сам демиург Яро ­ свет, если бы где-нибудь на берегах Рейна оборвалась в двадцать семь лет жизнь Вольфганга Гете. Значительную часть ответственности за свою гибель Лермонтов несет сам. Я не знаю, через какие чистилища прошел в посмертии великий дух, развязывая узлы своей кармы. Но я знаю, что теперь он — одна из яр­ чайших звезд в Синклите России, что он невидимо проходит между нас и сквозь нас, творит над нами и в нас, и объем и величие этого творчества непредставимы в каких наших предварениях. Там же творит другое светило: тот, кто был сто лет назад нашим ми ­ лым, родным Гоголем. Задача, которую предчувствовал Пушкин, которую разрешил бы, ве­ роятно, к концу своей жизни Лермонтов встала перед Гоголем с исключи­ тельной жгучестью. Никакое сознательное движение вперед невозможно без осознания несовершенства той стадии, на которой находишься, и без понимания ее несовершенства. Сделать так, чтобы Россия осознала свое несовершенство, несовер­ шенство своей стадии становления, всю неприглядность своей неозарен­ ной жизни, — это должен был сделать и сделал Гоголь. Ему был дан страш­ ный дар — дар созерцания изнанки жизни, и другой: художественной гениальности, чтобы воплотить увиденное в объективно пребывающих тво­ рениях, показуя его всем. Но трагедия Гоголя коренилась в том, что чув­ ствовал в себе еще и третий дар, нераскрытый, мучительно требовавший раскрытия, — а он не знал — и не узнал, — как раскрыть этот третий дар: дар вестничества миров восходящего ряда, дар проповедничества и учи ­ тельства. При этом ему не удавалось осознать различия между вестниче ­ ством и пророчеством; ему казалось, что вестничество миров Света через образы искусства непременно должно связываться с высотой этической жизни, с личной праведностью. Ограниченные, сравнительно с художе­ ственной гениальностью, способности его ума не позволили ему понять не­ соответствие между его задачей и формами православно-учительской дея­ тельности, в которую он пытался ее облечь. Расшатанный и изъязвленный созерцанием чудищ "с унылыми лицами" психофизический состав его су­ — 427 — ----------------------- Page 428----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы щества не выдержал столкновения между православным аскетизмом и тре­ бованиями художественного творчества, между чувством пророческого призвания и сознанием своего недостоинства, между измучившими его ви­ дения инфернальных кругов и жгучею жаждою — возвещать и учить о ми­ рах горних. А недостаточность — сравнительно с Лермонтовым — начала деятельно-волевого как бы загнала этот жизненный конфликт во внутрен­ нее пространство души, лишила его необходимых выявлений вовне и при­ дала колорит тайны последнему, решающему периоду его жизни. "Гоголь запостился... ", "Гоголь замолился... ", "Гоголь заблудился в ми­ стицизме... " Как жалки эти, сто лет не сходящие со страниц нашей печати, пошлости. Известна картина Репина: "Самосожжение Гоголя". В конце кон­ цов каждый зритель привносит в произведение живописи нечто свое, и до­ казать, что именно он видит в данной картине нечто такое, чего не видят другие, невозможно. Среди профессионалов-живописцев эта картина Ре ­ пина вызывает иной раз отзывы скорее скептические, а иногда даже воз­ мущенные. Некоторые полагают, что тут налицо незаконное вторжение "литературы" в живопись. Случается слышать и еще более суровые оценки, усматривающие в этом произведен подмену духовной трагедии Гоголя ка ­ кою-то чисто физиологической коллизией. Я ничего этого не вижу. Я вижу совсем другое. Я вижу, что ни один человек, о трагедии Гоголя высказывав­ ший свое суждение, даже такой глубокий аналитик, как Мережковский, не был так проницателен и глубок, как недалекий и обычно совсем не глубо­ кий Репин. Когда, будучи свободным от профессиональных предубеждений, вглядываешься в эту картину, ощущаешь себя невольно втягиваемым в ду­ шевную пропасть сквозь последовательные психофизические слои. Сначала видишь больного, полупомешанного, может быть, даже и со­ всем помешанного, изнемогающего в борьбе с каким-то, пожалуй, галлю­ цинаторным видением. При этом испытываешь смесь соболезнования и того бессознательного, невольного отталкивания, какое свойственно "пси­ хически нормальным" людям при соприкосновении с душевнобольным. Но вот этот слой спадает, как шелуха; внезапно различаешь искаженное предсмертным томлением лицо человеческого существа, принесшего и приносящего в жертву кому-то все свое драгоценнейшее, все, чем жил: за­ ветнейшие помыслы, любимейшие творения, сокровеннейшие меч­ ты — весь смысл жизни. В потухающих глазах, в искривленных устах — ужас и отчаяние подлинного самосожжения. Ужас передается зри­ телю, смешивается с жалостью, и кажется, что такого накала чувств не сможет выдержать сердце. И тогда делается видным третий слой — не знаю, впрочем, последний ли. Те же самые потухающие глаза, те же губы, сведенные то ли судорогой, то ли дикою, отчаянною улыбкой, начинают — 428 — ----------------------- Page 429----------------------- Глава 2.Миссии и судьбы лучиться детскою, чистой, непоколебимой верой и той любовью, с какой припадает рыдающий ребенок к коленям матери. "Я все Тебе отдал, — при­ ми меня, любимый Господи! Утешь, обойми!" — говорят очи умирающего. И чудо художника в том, что уже в самой мольбе этих глаз заключен ответ, точно видят они уже Великую Заступницу, обнимающую и принима­ ющую эту исстрадавшуюся душу в лоно любви. Тот, кто пройдет сквозь все эти слои поразительного репинского со ­ здания, не усомнится еще и в другом, самом высоком, все утешающем и оправдывающем: в том, что врата Синклита распахнулись перед Гоголем во всю ширь, как перед любимейшим из сынов его. Эти три первых великих гения русской литературы вознесли и утвердили эту литературу на высоту духовной водительницы общества, учительницы жизни, указательницы идеалов и возвестительницы миров ду­ ховного света, приобрели ей славу и всенародный авторитет, увенчали нимбом мученичества. — 429 — ----------------------- Page 430----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) Глава 3. Миссии и судьбы (продолжение) Освещая — насколько я могу осветить — в главе о средних мирах Шаданакара характер связи между человечеством и сакуалой Даймонов, я упомянул о расе метапрообразов, обитающей подле даймонов и имею­ щей большое значение для понимания некоторых произведений искусства Энрофа. Лев Толстой — отец Андрея Болконского, хотя, конечно, и не в том смысле, в котором он был отцом Сергея Львовича или Татьяны Львовны. Интуиция гениального художника, синтетически создававшего образ Ан­ дрея из отдельных психических и физических черт разных людей, уловила сквозь эту амальгаму, как через своеобразный эфирный фокус, похожий, но еще более значительный образ существа из Жерама — того слоя в са­ куале Даймонов, который играет для них ту же роль, что Энроф для нас. Это было существо из расы метапрообразов — отставшей в своем разви­ тии от даймонов и опекаемой ими расы. Я упоминал уже, что они чрезвы ­ чайно схожи с людьми как своим внешним обликом, так и душой. Образ Андрея Болконского воспринимался и творчески сопереживался миллио ­ нами людей, читавших эпопею Толстого. Психическое излучение этого людского множества необычайно усилило этот объективно существующий, созданный Толстым эфирный образ Андрея, а для метапрообраза, связан­ ного с ним, он стал одним из материальных облачений, чем-то вроде его эфирного тела, чем-то необходимым ему для дальнейшего развития, вер­ нее — облегчающим и ускоряющим его развитие, как бы наполняющим но­ выми горячими силами и полнотой жизни его существо. Проанализировать этот процесс точнее я не в состоянии. Возможно, что в следующем зоне, когда преображенное человечество приступит к спасению сорвавшихся в магмы и ядро Шаданакара, тот, кто нам известен как Андрей Болконский и ныне находящийся в Магирне, обретет свое воплощение в Энрофе и примет участие в великом творческом труде вместе со всеми нами. А в те­ кущем зоне каждый из метапрообразов, получивших эфирное облачение от художников Энрофа, вбирает наши психические излучения, им вызван­ ные, в свой состав, но и воздействует обратно на множество конкретных человеческих психик: он тормозит их становление либо способствует ему — в зависимости от природы, которая ему сообщена его твор­ — 430 — ----------------------- Page 431----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) цом-художником. Вот почему общечеловеческий долг отцовства снимается с великих художников: снимаясь, он заменяется долгом отцовства другого рода. Данте, Леонардо, Рафаэль, Микеланджело, Сервантес, Шиллер, Моцарт, Бетховен, Лермонтов, Гоголь, Чехов, Глинка, Чайковский, Му­ соргский и десятки других художественных гениев и вестников не имели де­ тей, но никакой наш моральный инстинкт не вменяет им этого в ущерб именно потому, что все мы бессознательно знаем, что долг отцовства был ими выполнен, хотя и не так, как это происходит обыкновенно. Было бы грубым упрощением полагать, будто за всеми человечески­ ми образами художественной литературы и искусства стоят метапрообра­ зы из мира даймонов. Напротив, — они стоят лишь за ничтожным мень­ шинством из этой необозримой галереи: обычно за теми, кого мы называем типами, и за очень крупными индивидуальностями. Но в тех слу­ чаях, когда они стоят, смысл создания художником человекообраза яв­ ляется двусторонним. Во-первых, через его посредство совершается могу ­ чее воздействие на человеческие существа нашего слоя. Во-вторьгх, повторяю, создается тонкоматериальное облачение, сообщающее жиз­ ненные силы метапрообразу к сокращающее его путь в сакуале Даймо­ нов. Ясно, однако, что художник не может быть свободен от кармической связи с отображенными им метапрообразами и от кармической ответ­ ственности за их судьбу, — подобно тому, как человек-отец несет ответ­ ственность за судьбу рожденных и воспитанных им детей. Гоголь затратил огромные усилия и поистине титанический труд, чтобы помочь в восходя­ щем пути тем, кому он когда-то дал имена Собакевича, Чичикова или Плюшкина. Предчувствовал ли он это при жизни или нет, но всем известно, что он уже тогда страстно мечтал и даже пытался художественно предва­ рить так называемое обращение главных персонажей "Мертвых душ", то есть их сознательное вступление на восходящий путь. Недовершенное в жизни совершается художником в посмертии и на этот раз. Чем значительнее созданный художником человеко-образ, тем большие возможности открывает он перед метапрообразом. И тот, кто был отображен Гете как Фауст, скоро вступит в Синклит Мира, где давно уже пребывает Дон Кихот, а во втором зоне станет грандиозной лично ­ стью среди преображенного человечества. Для человека с раскрывшимися духовным слухом и зрением встреча с тем, кто нам известен и нами любим как Андрей Болконский, так же до­ стижима и абсолютно реальна, как и встреча с великим человеческим ду­ хом, которым был Лев Толстой. Вопрос — в раскрытии соответствующих, в каждом из нас заложенных органов восприятия и в том, в который именно — 431 — ----------------------- Page 432----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) из иноматериальных слоев Шаданакара проникли мы благодаря этим ор­ ганам. Сколь фантастично ни казалось бы все, что я здесь говорю, и сколько бы насмешек ни вызвал уверенный тон этих высказываний, я иду навстречу любым насмешкам, но не могу взять назад ни одной из формулированных здесь мыслей. Однако после сказанного уже не может показаться странным следу­ ющее: роль крылатого даймона по отношению к человеку — носителю дара и миссии заключается, в смысле метода его воздействия, в том, что он, прежде всего, снимает запоры с хранилища творческого импульса, за­ ложенного в вестнике, как и во всяком человеке, и этим способствует тому, что в творческое лоно художника устремляется поток оплодотворяющих впечатлений жизни, отливаясь в тот или иной образ; во многих случаях — в человекообраз. Дальнейшая же работа даймона над астралом вестника преследует цель ослабления косности тех эфирно-физических преград, ко­ торые отделяют человеческое сознание от высших способностей, заложен ­ ных в астральном теле. При этом, в зависимости от художественной и лич­ ной индивидуальности данного художника, а также в зависимости и от характера его миссии, работа даймона может быть сосредоточена в осо ­ бенности на какой-нибудь одной из этих способностей: на духовном зре­ нии или слухе, на глубинной памяти, на способности созерцания космиче­ ских панорам и перспектив, на способности высшего понимания других душ человеческих — можно назвать ее способностью духовного анали­ за — и, наконец, на способности к Любви в самом высоком смысле этого слова. В отдельных случаях работа даймона может направиться на рас­ крытие исключительно одной из этих способностей, а ее раскрытие облег­ чит и ускорит его работу над другими способностями уже в другой, более поздний период жизни вестника на земле. Нечто схожее происходило, например, с Чеховым. Его миссией было пронизание искусства слова лю­ бовью к людям в такой мере, к какой только приближались Диккенс и До­ стоевский. Чехов стоял на совершенно прямом пути. Закрытость его духов­ ного зрения, слуха, способности созерцания космических панорам — все это было явлением временным, вызванным тем, что работа даймона была устремлена на раскрытие в нем дара высшей любви, и когда эта фаза ра ­ боты была бы завершена, остальные способности раскрылись бы одна за другой с потрясающею быстротой. К семидесяти годам Чехов являл бы со ­ бой образец сочетания гениальности и святости. Этому помешала только смерть в сорокачетырехлетнем возрасте, только она. Существует некий закон масштабов: становящаяся монада делается тем более великой, чем глубже были спуски, которые ею совершены, и страдания, которые пережиты. Монада эманирует из Отчего лона в мате­ — 432 — ----------------------- Page 433----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) рию не для того, чтобы скользнуть по поверхности одного из слоев плане­ тарного космоса, а для того, чтобы пройти его весь, познать его весь, преобразить его весь и, возрастая от величия к величию, стать водительни­ цей звезд, созидательницей галактик и, наконец, соучастницей Отца в тво­ рении новых монад и вселенных. Отсюда наше чувство благоговения и преклонения не только перед категориями прекрасного и высокого, но1 и перед категорией великого. Отсюда возникновение в нашей душе этого чувства при соприкосно­ вении с такими образами, как Эдип, Прометей, Фауст, Дон Жуан, Брандт. И именно грандиозные масштабы заложенных в них потенций отли­ чают "детей Достоевского". Чем, в сущности, оправданы всевозможные, без конца варьируемые от романа к роману, от персонажа к персонажу "инфернальные" спуски этих героев? Какое положительное значение могут принести наши блужда­ ния вслед за ними по лабиринтам этих страстей, этих убийств и само­ убийств, телесных и духовных растлений, по самым темным излучинам ду ­ шевного мира? Не чреваты ли такие странствия, напротив, опасностями поддаться соблазну, перейти к подражанию, к совершению таких же не­ простительных, даже преступных действий? Те, кто любит Достоевского, часто ссылаются в оправдание на то, что великий писатель учит различать в самой падшей душе "искру Божию", что он внушает сострадание к несчастным и т. п. Сострадание он действитель­ но внушает, и сострадание великое. Но всегда ли? Неужели главным компонентом в нашем отношении к Ставрогину, к Петру Верховенскому, к Свидригайлову будет сострадание? Да и обнаружение "искры Божией" в Верховенском или Смердякове служит плохим утешением; их преступных действий оно не оправдает и не смягчит. Дело в другом: в том, что их в ка ­ кой-то мере ? не то что оправдывает, но заставляет нас верить в высокие возможности их потенций, иррационально нами ощущаемый масштаб их. Это значит, конечно, не то, что с них снимается ответственность за совер­ шенное, а то, что у нас (во всяком случае, у читателя, обладающего метаи­ сторическим мироощущением) возникает уверенность, что чем глубже спускались эти одержимые соблазном души, чем ниже были круги, ими пройденные опытно, тем выше будет их подъем, тем грандиознее опыт, тем шире объем их будущей личности и тем более великой их далекая запре­ дельная судьба. Как художник-этик, пробуждающий наше сострадание к несчастным и падшим, Достоевский велик — так велик, что этого одного было бы до­ статочно, чтобы упрочить за ним навсегда одно из первых мест в пантеоне всемирной литературы. Не менее, вероятно, велик он и как художник-вест­ ник Вечно Женственного; только искать веяние этого Начала нужно не в — 433 — ----------------------- Page 434----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) замутненных, душевно искалеченных, внутренне потерявшихся, снижаемых собственной истеричностью образах Настасьи Филипповны или Катерины Ивановны, а в том варианте общечеловеческой темы, на Западе разрабо­ танной в лице Маргариты и Сольвейг, который у нас создал именно Досто ­ евский. История Сони Мармеладовой и Раскольникова — это потрясаю­ щее свидетельство о том, как das Ewig Weibliche zieht uns heran. Но еще более велик Достоевский именно тем, что проводит нас, как Вергилий проводил Данте, по самым темным, сокровенно греховным, са­ мым неозаренным кручам, не оставляя ни одного уголка — неосвещенным, ни одного беса — притаившимся и спрятавшимся. В этом и состояла глав­ ная особенность его миссии: в просветлении духовным анализом самых темных и жутких слоев психики. В этом отношении он является не только ве­ ликим, но, пожалуй, глубочайшим писателем всех времен. Дальше перед ним начиналось другое: пронизывание таким анализом и светлых слоев, но на этой дороге он едва успел сделать первые шаги. Во всяком случае, если для тех конечных целей демиурга, о которых я говорил в предыдущей главе, нужно предельно расширить границу лично­ сти и включить в зону, ею охваченную, самые кромешные слои инфрафи­ зики (ибо пока они не изведаны, они не могут быть и просветлены), то ни­ кто не сделал для этого так много, как Достоевский. Я не случайно упомянул Данте. Но, чтобы правильно понять эту связь, следует ясно отдавать себе отчет в различных планах, различных формах и стадиях подобного спуска в инфрафизические слои. Работа даймона над Достоевским сосредоточивалась преимуще­ ственно на развитии его способности высшего понимания других челове­ ческих душ; другие его духовные органы оставались только приоткрытыми. Поэтому в его творениях заключены не прямые, не открытые образы ино­ материальных реальностей, как у Данте, но их функции в слое человече ­ ской психики, человеческих деяний и судеб. Человек, сохранивший о подобных спусках воспоминание более отчетливое, мог бы различить функции таких слоев нисходящего ряда в психике и деяниях многих героев Достоевского. Он обнаружил бы функции Дуггура, Шим-бига и Дна в душе Ставрогина и Свидригайлова; Друккарга и Гашшарвы — в душе Пет­ ра Верховенского, функцию Гашшарвы и Цебрумра — слоя грядущего ан­ тицеркви антихриста — в Великом Инквизиторе. В личности Ивана Кара­ мазова обнаружились бы функции многих различных миров и восходящего, и нисходящего ряда. Глава "Кана Галилейская" — явное воспоминание о Небесной России, может быть, даже отблеск Голубой пи­ рамиды — Трансмифа Христианства, — и вообще в психике Мышкина, Але­ ши Карамазова, особенно старца Зосимы, чувствуются следы полузабы­ — 434 — ----------------------- Page 435----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) тых странствий по очень высоким слоям. В образ и даже в слова Хромо ­ ножки вложено воспоминание о великой стихиали — Матери-Земле. Галерея человеческих образов, созданных Достоевским, не имеет себе равных, и не в одной только русской литературе. Недаром ни один русский писатель, кроме Толстого, не пользуется такой незыблемой все­ мирной славой. Каждому известно, что идеи философские, религиозные, нравственные, психологические, социально-исторические, культурные, вы­ двинутые Достоевским, поистине неисчислимы. Я ограничусь указанием лишь на две из них, имеющие, с метаисторической точки зрения, значение совершенно особое. Первая, это — та трактовка революционного движения того времени, за которую Достоевский получил впоследствии прозвание "пророка рус­ ской революции". В "Бесах" можно обнаружить массу деталей, верно под­ меченных Достоевским у народовольцев, но не передавшихся их историче­ ским преемникам. Эти последние именно потому и отрицают свое родство с персонажами знаменитого романа и считают его вообще поклепом на революцию. Но если суметь отделаться от этой ослепленности яркими де­ талями, обнажится некая субстанция, общая как для Верховенского и его сподвижников, так и для их исторических потомков, — некий "корень ве­ щей". И те, и другие жаждали крушения существующего порядка, дабы "строить самим". Те и другие шли к этому путем расшатывания обществен­ ных устоев и, наконец, вооруженного переворота. Те и другие не только были беспощадны и лишены всякого намека на чувство жалости, благодар­ ности или снисхождения, но ненавидели все, им мешающее, жгучей, мсти­ тельной, неудержимой ненавистью. Одни предвидели, а другие осуще­ ствляли на свой лад необходимость пустить легенду об "Иване-царевиче", чудотворном вожде. Одни мечтали, а другие осуществляли "раз в несколь­ ко лет всеобщую судорогу", уносящую гекатомбы жертв. Одни мечтали, а другие осуществляли воспитание новых поколений, воображающих себя свободными и лишенными души. Те и другие — две последовательные ста­ дии в развитии одной и той же тенденции, несмотря на то, что метаистори ­ ческие силы, стоявшие за каждой из этих стадий, были, как постараюсь я показать впоследствии, не идентичными, хотя и весьма родственными. Другая идея Достоевского имеет не менее прямое отношение к ко ­ нечным целям демиурга и вообще к нашему и общечеловеческому будуще­ му. Идея эта изложена в известном диалоге Ивана Карамазова с иноками в монастыре (глава "Буди, буди!"). Заключается же идея в уповании на то, что в историческом будущем осуществится нечто, противоположное рим­ ской католической идее превращения церкви в государство (так, по крайней мере, понимал католическую идею Достоевский): превращение государства в церковь. Семьдесят пять лет назад такая идея казалась ка­ — 435 — ----------------------- Page 436----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) ким-то утопическим анахронизмом, двадцать пять лет назад — бредом ми­ стика, оторванного от жизни; сейчас же она заставляет призадуматься; че­ рез десять или двадцать лет она начнет свое победоносное шествие по че­ ловечеству. Естественно, что задачу эту Достоевский возлагал не на Розу Мира, предвидеть которую в XIX веке не мог даже он, а на православие. Явственными признаками провиденциальности отмечена и судьба самого Достоевского. Конечно, страдание есть всегда страдание, и сердце может сжиматься от жалости и сочувствия, когда мы читаем о бесконечных мытарствах и мучениях, из которых была соткана внешняя сторона этой жизни. Но, как ни ужасны с гуманистической точки зрения даже тягчайшие ее события, они были абсолютно необходимы, чтобы сделать из человека и художника того великана, каким он стал. Таковы — его эпилепсия, ано­ мальный облик его сексуальной сферы, безудержность и страстность его натуры, минуты его на эшафоте, пребывание его на каторге и даже, по- видимому, его бедность, Но почему-то почти не отмечается в литературе о нем факт исключи­ тельной важности: а именно то, что в последние годы своей жизни Досто­ евский освобождался, одна за другой, от страстей, требовавших преодо­ ления и изживания: для него наступила пора очищения. Великое сердце, вместившее в себя столько человеческих трагедий, исходившее кровью за судьбу стольких детей художественного гения, опрозрачнивалось от мути, и вместе с тем возрастали силы любви. И когда читаешь некоторые страни­ цы "Братьев Карамазовых", например главы о капитане Снегиреве или не­ которые абзацы о Димитрии, охватывает категорическое чувство: чтобы так любить, так обнимать состраданием и так прощать, надо стоять уже на границе праведности. Конечно, в своем посмертии Достоевский получил такие возможно­ сти к спасению и подъему своих метапрообразов, каких мы не можем знать. И в этом отчасти и заключалось, во всяком случае в известный пери­ од, его посмертное творчество. Скоро начался и другой труд: быть Верги­ лием спящих по кругам инфрафизики. Но если это мы еще способны представить себе, то дальнейшие твор­ ческие его ступени уводят в такую высь и приобретают такой масштаб, что воспринять мы сможем их только тогда, когда сами вступим духовидени­ ем — при жизни или всем составом нашим после смерти — в затомис на­ шей метакультуры. Говоря о предпосылках, без которых рождение Розы Мира немысли­ мо исторически и психологически, я отметил как одну из важнейших, сни ­ мание исконного противоречия двух начал: аскетически-духовного и так называемого "языческого". Аскетическое начало, как самодовлеющее, было оправдано метаисторической диалектикой на ранних этапах многих — 436 — ----------------------- Page 437----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) метакультур; в метакультурах же христианских, как это говорилось уже не раз, оно было связано с прерванностью, недовершенностью миссии Хри­ ста. И надо застрять именно на этом этапе, чтобы продолжать думать все­ рьез, будто цель мирового становления исчерпывается спасением несколь­ ких сот тысяч праведников. Подобная мысль возможна при кругозоре первых веков христианства; историческое христианство формировалось, опираясь на данные именно такого кругозора; большею широтой не отли­ чались — да и не могли отличаться — и другие религии, формировавшиеся полтора-два-два с половиной тысячелетия тому назад. Единственной напо­ ловину удавшейся попыткой хоть немного изменить окостеневшую догма ­ тику была Реформация. Но Ренессанс и Реформация представляют собой чрезвычайно сложные метаисторические узлы. Трансфизическое чудови­ ще, стоявшее за Инквизицией, начало действовать гораздо раньше, чем инквизиция появилась на исторической арене, и вызвало своими действия­ ми раскол светлых сил. Одни из них стремились к очищению христианства, но и среди них не было единства: внутри этого стана определилось две направленности; первая — отразившаяся крайне замутненно в Реформа­ ции вторая — во внутреннем, хотя и слабом стремлении католичества к очищению церкви от гнусных грехов предыдущего этапа. Другая же часть светлых сил сочла за необходимость временно отойти от исторически сло­ жившихся форм христианства совсем, надеясь, что пути развития светской, гражданственной гуманности Европа придет постепенно к новому осмыс­ лению идеалов Христа. Таким образом, Реформация и Ренессанс оказа­ лись под знаком двух противных сил: только что описанной силы светлых начал, лишившейся единства и общей направленности, — и силы демони­ ческой. Естественно, что как только ослабело внешнее религиозное прину­ ждение, в неподготовленную душу хлынули потоки из разных темных миров: Мудгабра, Юнукамна, Дуггура. Усилилось влияние каросс. Немало сделал и сам Урпарп. Расширение пропасти между наукой и этикой инспи­ рировалось, разумеется, им, дабы привести науку к полной изоляции от нравственности, религии и вообще духовности. Над этим старались специ­ альные существа, игравшие роль как бы темных даймонов. Они вмешива­ лись и направляли деятельность даже людей совершенно светлой воли; не свободны от их воздействия были даже Коперник, Галилей и Декарт. За спиной Леонардо так даймон стоял всю жизнь, хотя к концу его инвольта­ ция была подавлена влиянием Света. Входили, так сказать, в план демони­ ческих сил и многие крупные художники Ренессанса, например Тициан, но его стихийность и чрезвычайная неотчетливость сознания помешали Ур­ парпу сделать из него такого профанатора и соблазнителя, какого ему хо­ телось. Не вполне чисто даже творчество Рафаэля. "Энрофизация" пред ­ ставлений о высших мирах Шаданакара — такое определение звучит прозаично и плоско, но и творчество Рафаэля, и весь Ренессанс стоят под — 437 — ----------------------- Page 438----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) знаком именно этого процесса. Несмотря на все художественные достиже­ ния, это был некоторый шаг назад, хотя и логический, и неизбежный, если не забывать — никогда не забывать! — о трагических последствиях недо­ вершенности миссии Христа. Вожди протестантизма свернули на путь не обогащения мира религи­ озных идей, прозрений и чувств, а его обеднения за счет извергаемых из него элементов мистериальных, магических, а также за счет ослабления роли элемента религиозно-эстетического. При этом в пылу борьбы с Римом были отвергнуты и какие бы то ни было надежды на духовное руководство государством со стороны религиозно-нравственных инстанций, хотя бы только как мечта о далеком будущем. Эта ущербленность протестантизма не могла окупиться частичным оправданием мирского начала, потому что связывалась не с ограничением исключительных требований аскетической духовности, а с полным отказом от этих начал, и потому еще, что у самого мирского начала отнимали перспективы его преобразования и просветле­ ния. Лютер исказил свое долженствование и самозванно присвоил мис­ сию. Он мог бы стать папой, ему была бы дана власть для очищающих ре­ форм. Вместо этого он сделал то, что сделал: он оказался повинен в дроблении Западной церкви и в духовном опустошении отколовшейся ее половины. Неудивительно, что ему пришлось испытать нисходящее посмер­ тие и лишь к нашему времени подняться до Синклита Германии. Дальнейший ход культурно-исторических процесс на Западе пока­ зал, что протестантизм, в сущности оказался очередной ступенью общего, с раннего Ренессанса начавшегося и через гуманизм прошедшего движе­ ния — так сказать, "обезрелигиозирования" жизни (да извинят меня за еще одно неуклюжее слово; постараюсь его не повторять). Развеется, сами де­ ятели Реформации не могли этого знать и понимать, но такова была объек ­ тивная направленность их деятельности, субъективно истолковывавшейся ими, конечно, совершенно иначе. Это мчался над христианским человече­ ством Красный Всадник Апокалипсиса — тот самый, в конце пути которого живет наше поколение. Следующей после Реформации ступенью этого процесса послужили эмпирическая философия в Англии, развитие наук, эмансипировавшихся от религии и этики; а затем — энциклопедисты с их наполовину деистической, наполовину материалистической философией, сделавшей уже только одну, да и то жалкую и бессильную попытку при Ро­ беспьере — превратиться в культ. Далее последовала ступень научно- философского материализма и, наконец, в XX веке достигнут конец лест­ ницы в виде возведения одной из разновидностей материализма в ранг го­ сударственного, всеобщеобязательного учения и его догматизация. Это совершилось уже не на Западе, а в стране, этапа протестантиз­ ма не проходившей и даже философского деизма едва коснувшейся, а — 438 — ----------------------- Page 439----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) прямо заимствовавшей извне идеи гораздо более позднего этапа. Но поч­ ва, сделавшая возможной для России историческую прочность такого за­ имствования, была опять-таки ничем иным, как отставанием исторического христианства (на этот раз в его православной разновидности) от объектив ­ ного расширения культурного кругозора и от стремительных сдвигов пси­ хологии. Так мстило мирское "языческое" начало за свое угнетение в тече ­ ние многих веков. Новые формы, в которые это культурное движение отливалось в XIX столетии, можно и должно рассматривать именно как западные интеллектуальные формы для исконно русского, правиль­ нее — россианского содержания. Формами этими были: заимствованные с Запада социальные доктрины — фурьеризм, социализм, анархизм; худо­ жественно-литературные жанры — роман, новелла, трагедия, комедия; бы­ товой жанр в живописи; симфония, соната, опера, музыкальная драма; критика и публицистика... Общим же содержанием их оказалось энергич­ но отстаивающее свои, осознанные, наконец, права жизнеутверждающее и социально-преобразующее мирочувствие. Но знак времени был уже иным. И если прароссианство отнюдь не было лишено духовности, только духовность эта была связана с Навной и с мирами стихиалей, а не с Транс ­ мифом христианства, то новая стадия в этом движении знаменовалась по ­ чти полным угасанием элементов магических и мистериальных и бурным проявлением и ростом импульсов социально-реформаторских и револю­ ционно-политических. Таким образом, подпочвенные струи вырвались на поверхность культуры и в первой половине XX века затопили страну со всеми ее церквами и монастырями. Применительно к этому процессу метаисторическая диалектика за­ ключается в следующем: надо понять двойственность самого россианского движения в культуре: светлой стихиальности, то есть оправданности одних ее сторон, и темной демоничности других; прогрессивность этого движения на одной стадии, регрессивность на другой (под регрессивными я пони­ маю, конечно, такие явления, которые выражают собою борьбу с Прови­ денциальным началом в человечестве и в космосе). Любовь к миру не только оправдана, но непременна; без нее невоз ­ можно ничто, кроме себялюбивых устремлений к индивидуальному самос­ пасению. Но есть любовь и любовь. Любовь к миру, то есть к среде природной и к среде культурной, как к источникам пользы только для нас и наслаждения только для нас, и при­ том таким источникам, какие должны превратиться полностью в нашего слугу и раба, — вот то, без чего должно. Любовь к миру как к прекрасному, но искаженному, замутненному, страдающему и долженствующему стать еще прекраснее, чище и блажен­ — 439 — ----------------------- Page 440----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) нее через века и зоны нашей работы над ним, — вот та любовь, без кото­ рой нельзя. Это не значит, конечно, что силы Природы нельзя обращать на пользу человеку; это значит только, что наряду с таким обращением долж­ но совершаться и обратное: обращение сил человека на пользу и духов­ ную пользу Природы. Любовь к жизни как к сумме наслаждений и польз для нас либо же как к материалу, который мы насильственно и тиранически претворяем в то, чего хотим, — вот импульс, подлежащий безоговорочному и полному преодолению в нас самих. Любовь к жизни как к мировому потоку, творимому Богом, иерархия­ ми и человеком, благословенному во всем, от созвездий и солнц до элек­ тронов и протонов — во всем, кроме демонического, — прекрасному не только в нашем слое, но и в сотнях других слоев, и ждущему нашего уча ­ стия в нем во имя любви, — вот то, без чего человечество придет лишь к аб­ солютной тирании и к духовному самоугашению. И это не значит опять-таки, что чувственная радость сама по себе пребывает для человека чем-то запретным. Наоборот, это значит только, что такая радость оправдана, если не увеличивает суммы страданий дру­ гих существ и уравновешивается в нас самих готовностью принимать от жизни не только наслаждение, но и скорбь, и труд, и долг. Подобная четкость разграничений еще не могла быть достигнута в прошлом столетии. Смешение этих форм любви к миру и к жизни было еще неизбежно. Но усиление их, накал, подъем были необходимы, и с этим свя­ зана миссия нашего второго из величайших художественных гени­ 1 ев — Льва Толстого . Сколько бы других, более частных задач ни выполнил в своем ли­ тературном творчестве Толстой, как бы велики ни были созданные им чело ­ векообразы, сколько бы психологических, нравственных, культурных во­ просов он ни ставил и ни пытался разрешить, но для метаисторика самое главное в том, что им осуществлена была могучая проповедь любви к миру и к жизни. Жизни — не в том уплотненном, сниженном, ничем не просвет­ ленном смысле, в каком понимали ее, скажем, Бальзак или Золя, а к жиз ­ ни, сквозь формы и картины которой именно сквозит свет некоей неопре­ делимой и невыразимой, но безусловно высшей Правды. В одних случаях эта Правда будет сквозить через грандиозные исторические коллизии, че­ рез войны народов и пожары столиц, в других — через великолепную, пол­ нокровную, полнострастную природу, в третьих — через индивидуальные искания человеческих душ, их любовь, их неутолимое стремление к добру, их духовную жажду и веру. Вот такую проповедь Толстой как гений и вест­ ник и должен был осуществлять — и осуществлял — зачастую вопреки на­ 1Второго – если считать первым Достоевского. — 440 — ----------------------- Page 441----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) мерениям его логизирующего, слишком рассудочного ума; пропо­ ведь — не тенденциозными тирадами, а художественными образами, насы­ щенными до предела именно любовью к миру, к жизни и к стоящей за ними высшей Правде, образами, которые сильнее всех тирад и обязательнее всякой логики. Он любил и наслаждался этой любовью, учил любить все: цветущую ветку черемухи, обрызганную дождем, — и трепещущие ноздри горячей лошади; песню косарей, идущих по дороге, и от звуков которой точно ко ­ лышется сама земля, — и крепкие икры бегающих мальчишек; бесприют­ ную старость Карла Ивановича — и усадебные идиллии Левиных и Росто­ вых; духовную жажду, уводящую Пьера к масонам, а отца Сергия — в странничество, — и хруст снега под торопливыми шагами Сони, когда ее озаренное зимней луной лицо приближается к губам Николая со всей чи­ стотой юности и красотой влюбленности; огненную молитву юродивого Гриши — и физическое наслаждение от скачки верхом и от купания, от пи­ тья ледяной воды из ручья и от бального наряда, от полевой работы и от чувственной любви. Но строфы пушкинского "Пророка" недаром выжглись раз и навсегда на первых страницах великой русской литературы. То самое, что привело Гоголя к самосожжению, привело Толстого к отречению от своих художе­ ственных созданий и к попытке воплотить образ Пророка в себе самом. Всю мою жизнь я слышу со всех сторон сокрушения любителей ли­ тературы об уходе Толстого в область религиозно-нравственной пропове ­ ди. "Сколько гениальных художественных творений лишились мы из-за это ­ го!" — Подобные стенания доказывают лишь непонимание личности Толстого и детскую непродуманность того, что такое русская художествен ­ ная гениальность. На склоне жизни каждого из гениев России возникает мощная, непобедимая потребность: стать не только вестником, а именно пророком — гонцом горнего мира, выражающим высшую Правду не одни­ ми только образами искусства, но всем образом своей жизни. Найти та­ кой синтез и воплотить его в реальности дано только ничтожным единицам. Лев Толстой не нашел его и в проповедничестве своем не создал ничего, равноценного "Войне и миру". Но поступить он мог только так и никак ина­ че. Трагедия Толстого заключается не в том, что он ушел от художествен ­ ной литературы, а в том, что дары, необходимые для создания из соб­ ственной жизни величавого образа, который превышал бы значительность его художественных творений, — дары, необходимые для пророческого служения, остались в нем нераскрытыми. Духовные очи не разомкнулись, и миров горних он не узрел. Духовный слух не отверзся, и мировой гармо­ нии он не услышал. Глубинная память не пробудилась, и виденного его ду­ — 441 — ----------------------- Page 442----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) шою в иных слоях или в других воплощениях он не вспомнил. Шаданакар остался ему неизвестен, метаистория — непонятна, исторические процес­ сы и цели — неразгаданы, а любовь к миру и требования духовности — не примирены. Его проповеди кажутся безблагодатными потому, что рождены они только совестью и опираются только на логику, а духовного знания, нужного для пророчества, в них нет. Но духовная жажда его была так велика, а чувство долга проповеди так неотступно над ним довлело, что тридцать лет он пытался учить тому, что подсказывала ему совесть. А так как совесть его была глубока, разум остр, а словесное мастерство — колоссально, то безблагодатная пропо­ ведь оказалась достаточно сильна, чтобы вызвать образование секты и даже перекинуться далеко за рубеж, рассеивая семена идеи о непротив ­ лении злу злом, — семена, падавшие в некоторых странах на подготовлен­ ную почву и давшие потом такие всходы, как социально-этическая доктри­ на Махатмы Ганди. Таким образом, нам через пятьдесят лет начинает брезжить суть происшедшего с Толстым. Он принял свою духовную жажду за призыв к проповедничеству; свое покаяние — за право учительного обращения к миру; свое вступление на длительный и тернистый путь к пророчеству — за санкцию на пророчество. Он опередил самого себя. Но преждевременное проповедничество, усиливая его гордыню и запутывая его в противоречиях, не ускоряло, а замедляло его движение по тому отрезку пути, какой оставался ему до раскрытия внутренних даров и до превращения в пророка. Ему казалось, что нужен еще какой-то герои­ ческий акт: не то — мученичество за веру, не то — подвижнический уход от общества и от культуры. И действительно: если бы он не заблудился среди нагромождений своего рассудка, если бы ушел из дому лет на двадцать раньше, сперва — в уединение, а потом — с устной проповедью в народ, совершенно буквально странствуя по дорогам России и говоря простым людям простыми словами о России Небесной, о высших мирах Шаданака ­ ра, о верховной Правде и универсальной любви, — эта проповедь прогре­ мела бы на весь мир, этот воплощенный образ Пророка засиял бы на ру ­ беже XX века надо всей Европой, надо всем человечеством, и невозможно измерить, какое возвышающее и очищающее влияние оказал бы он на миллионы и миллионы сердец. Но, запутавшись в тенетах своих противо­ речивых обязанностей, действительных и мнимых, Толстой долго колебал­ ся, не смея поверить в правильность своего понимания — бросить свою се­ мью и сложившийся за столько десятков лет уклад жизни. Когда же поверил и совершил — ему было восемьдесят два, силы иссякли, и долгожданное утоление духовной жажды встретило его уже по ту сторону смертной чер ­ ты. — 442 — ----------------------- Page 443----------------------- Глава 3.Миссии и судьбы (продолжение) Тот, кто был Толстым, теперь не водительствует, кажется, никем из жи­ вущих по кругам Шаданакара, как Лермонтов, Гоголь или Достоевский. На высотах метакультуры он творит иное — то, что для тех слоев еще гран­ диознее, чем "Война и мир" — для нас. Ибо тройственный дар-долг ге­ ния — вестника — пророка, за который он столько лет боролся с самим со­ бой, — лишь подобие наивысших форм служения и творчества, осуществляемых в затомисах метакультур и еще выше — вплоть до Синкли­ та Человечества. Земное творчество — лишь подготовка к творчеству в высших мирах. Потому-то и обращена такая внимательная забота Прови­ денциальных сил на судьбы и души тех, кого мы называем обычно творца ­ ми культуры. Поэтому к ним посылаются даймоны, поэтому их оберегают херувимы и поэтому же демонические силы борются за каждую пядь их жизни и за каждое движение их души. — 443 — ----------------------- Page 444----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) Глава 4. Миссии и судьбы (окончание) Есть в истории русской культуры особенность, которая, будучи один раз подмечена, поражает сознание и становится предметом тягостного раздумья. При ознакомлении с античностью бросается в глаза наличие в грече­ ской мифологии разнообразнейших и весьма напряженных выражений Женственного Начала. Без Афины, Артемиды, Афродиты, Деметры, без де­ вяти муз, без множества богинь и полубогинь меньшего значения олимпий­ ский миф совершенно немыслим. Так же немыслим героико-человеческий план греческой мифологии без Елены, Андромахи, Пенелопы, Антигоны, Федры. Нельзя себе представить духовного мира древних германцев без Фрейи, Фригги, без валькирий, а их героического эпоса — без образов Брунгильды, Гудруны, Кримгильды. Ни в одной культуре женщина и Женственное не занимают в пантео­ не, мифологии и эпосе, а позднее — во всех видах искусства столь огром­ ного места, как в индийской. Богиня Сарасвати и богиня Лакшми царят на высочайших тронах. Позднее, но уже в течение двух тысяч лет брахманизм и индуизм воздвигают тысячи храмов, ваяют миллионы статуй Великой Ма­ тери миров — Кали-Дурги, зиждительницы и разрушительницы вселенной. Живопись, поэзия, скульптура, драматургия, танец, философия, богосло­ вие, культ, фольклор, даже быт — все в Индии насыщено переживаниями Женственного Начала: то жгучими, то нежными, то строгими. Не только пантеону — и эпосу каждого народа знакомы, в большей или меньшей степени, образы женственного, народом излюбленные и переносимые художниками из сказания в сказание, из искусства в искус­ ство, из века в век. Что же видим мы в России? На самой ранней, дохристианской стадии, в бледном восточносла­ вянском пантеоне — ни одного женскою имени, сравнимого по вызываемо­ му ими почитанию с Ярилой или Перуном. — 444 — ----------------------- Page 445----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) В христианском пантеоне — полностью перенесенный к нам из Ви­ зантии культ Богоматери и поклонение нескольким — византийским же — угодницам. Народные легенды о св. Февронии Муроме кой вызывают только чув­ ство тягостного разочарования у всякого, кто раньше познакомился с этим образом через его вариант в опере-мистерии Римского-Корсакова. Образ Ярославны едва намечен в "Слове о полку Игореве"; в про­ должении шестисот лет — ни сказка, ни изобразительные искусства, ни поэзия даже не пытались дать более углубленного, более разработанного варианта этого образа. Приближалось к концу седьмое столетие после со­ здания гениальной поэмы, когда, наконец, образ Ярославны зазвучал по- новому в опере Бородина. Весь колоссальный круг былин, и киевских, и новгородских, лишен женских образов почти совершенно. Если не считать занесенную Бог ведает откуда легенду об Амуре и Психее, превратившуюся у нас в сказку об Аленьком Цветочке, — во всем необозримом море русских сказок можно найти, кажется, только один светлый женский образ с углубленным содержанием: Василису Премуд­ рую. И такая пустыня длится не век, не два, но тысячу лет, вплоть до XIX столетия. И вдруг — Татьяна Ларина. Следом за ней — Людмила Глинки. И — точно некий Аарон ударил чудотворным жезлом по мертвой скале: поток изумительных образов, один другого глубже, поэтичнее, героичнее, трогательнее, пленительнее: Лиза Калитина, Елена из "Накануне", Ася, Зи ­ наида, Лукерья из "Живых мощей", княжна Марья Волконская, Наташа Ро­ стова, Грушенька Светлова, Марья Тимофеевна Лебядкина, Лиза Хохлако­ ва, Волконская и Трубецкая — Некрасова, Катерина — Островского, Марфа — Мусоргского, мать Манефа и Фленушка — Мельникова-Печер­ ского, бабушка в "Обрыве" Гончарова, бабушка в "Детстве" Горького, "Дама с собачкой", "Три сестры" и "Чайках Чехова, "Олеся" Куприна и, на­ конец. Прекрасная Дама — Блока. Это — прямое следствие разрыва, происшедшего между Яросветом и вторым уицраором. После взятия Парижа второй демон великодержавия преисполнился непомерной гордыни и чего-то близкого к тому, что на языке психиатров называется манией величия. Инвольтируя царя и других деятелей россий­ ской государственности, он добился того, что форма Священного союза была выхолощена от первоначальной идеи, а внутри страны воцарился ре­ жим, получивший прозвище аракчеевщины. Наконец, демиург поставил — 445 — ----------------------- Page 446----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) перед Жругром требование, своего рода ультиматум: не мешать восприя­ тию Александром I демиургической инвольтации, которая тогда сводилась, в основном, к внушению идеи о необходимости немедленных коренных ре­ форм: освобождению крестьянства и созыву всенародного и постоянного Земского собора. Уицраор отверг эти требования. Тогда, в 1819 году, санкция демиурга была с него снята, и Яросвет впервые обратил свое све­ тоносное оружие против Жругра: часть цитадели игв в Друккарге была разрушена; инвольтация Навны, до тех пор тщетно силившаяся пробиться сквозь эти вековые средостения к сознанию творческих слоев сверхнаро­ да, получила, наконец, доступ к ним. В высшей степени знаменательно то, что рождение первого образа из женского пантеона России — Татьяны Ла­ риной — падает именно на годы, последовавшие за 1819. Между обеими иерархиями началась открытая борьба. Одним из ее видов — со стороны уицраора — было насильственное обрывание жизни в Энрофе тех людей, которые были носителями светлых миссий, и в непосредственной связи с этим находятся трагические смерти, вернее, умерщвления Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, омрачение и запутывание в безвыходных противо­ речиях Гоголя, Александра Иванова, Мусоргского, Льва Толстого, преж­ девременные смерти Владимира Соловьева и Чехова. История вестничества в русской литературе — это цепь трагедий, цепь недовершенных миссий. Темен жребий русского поэта. Неисповедимый рок ведет Пушкина под дуло пистолета, Достоевского — на эшафот. М. Волошин Но он (не рок, а уицраор, а иногда даже сам Урпарп) — умерщвлял одних, а на смену являлись новые. И в этом ряду особое значение имеет деятельность великого писателя, обладавшего высшею степенью художе ­ ственной одаренности: Тургенева. Конечно, тургеневские образы "лишних людей" очень жизненны и очень интересны для историка. Но — только для историка. Материала, привлекательного для психолога, в фигурах Рудина, Лаврецкого или Литвинова, на мой взгляд, не заключено, а интереса метаисторического никто из них не возбуждает потому, что не выражает и не отражает ни ме­ таисторических сущностей, ни метаисторических процессов. Симптома ­ тичнее других, разумеется, фигура Базарова, но огромное метаисториче ­ ское значение тургеневского творчества все же совсем в ином. — 446 — ----------------------- Page 447----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) Миссия Тургенева заключалась в создании галереи женских об­ разов, отмеченных влиянием Навны и Звенты-Свентаны. То ли вследствие своеобразной, ущербной личной судьбы, а может быть — и в связи с какими-то более глубокими, врожденными свойствами темперамента своего и дарования, Тургенев более чем кто-либо из писа­ телей его поколения понимал и любил любовь только в ее начальной поре: он — гениальный поэт "первых свиданий" и "первых объяснений". Дальней­ ший ход событий ведет каждый раз к катастрофе, причем совершается эта катастрофа еще до того, как судьбы любящих соединились. Может быть, тут сказалось и известное предубеждение писателей предыдущих эпох, по­ лагавших, будто "счастливая любовь" — тема бессюжетная и неблагодар­ ная. Но правильнее, кажется, усмотреть в этой особенности тургеневских романов и повестей отражение определенного жизненного опыта: матери­ ала для иного развития любовного сюжета этот опыт Тургеневу не дал. И все же он попытался преодолеть эту свою ущербность. Одна из чу­ деснейших его героинь, Елена, соединяется, как известно, с Инсаровым, становится спутницей его по всем излучинам пути и соучастницей его жиз­ ненного подвига. Но, наметив таким образом выход из ущербного круга, Тургенев не смог найти в запасе своих жизненных впечатлений такого ма­ териала, который позволил бы ему этот сюжет разработать и облечь в ху­ дожественную плоть и кровь. Даже более: уже соединив обоих героев в их общем жизненном деле, Тургенев поддался свойственной ему любовной меланхолии и заставил Инсарова умереть, а Елену — в одиночестве про­ должать начатое дело мужа. Да и особенности тургеневской эстетики лю ­ бви продолжали сказываться: по-видимому, его особенной, художествен­ ной любовью пользовались именно те коллизии, и только те, где звучала непременная нота печали, надлома, разрыва между мечтой и действитель­ ностью, — щемящая мелодия грусти о непоправимом. Другие коллизии, очевидно, казались ему недостаточно красивыми. Так, есть люди и даже целые эпохи, которым руина представляется поэтичнее любого здания, жи­ вущего всей полнотой жизни. Но если мы вспомним, что в его эпоху Навна продолжала оставаться пленницей Жругра, а цитадель игв была разруше­ на Яросветом только в незначительной части, то ущербность тургеневских поэм о любви перестанет казаться нам следствием только ущербности его собственных личных коллизий и будет понята во всей своей объективности и закономерности. И все-таки Елена — первый образ русской женщины, вырывающейся из вековой замкнутости женской судьбы, из узкой предопределенности ее обычаем и уходящей в то, что считалось до тех пор уделом только мужчи­ ны: в общественную борьбу, на простор социального действия. Жен­ ственно-героическая линия, та линия Навны, у истоков которой на заре — 447 — ----------------------- Page 448----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) русской культуры возвышается монументальная фигура княгини Ольги, позднее — Марфы Посадницы и боярыни Морозовой, а в эпоху, предше­ ствовавшую Тургеневу, — фигуры жен декабристов, — эта линия поднялась в образе Елены на новый уровень и нашла впервые свое художественное воплощение. Сколько ни писали у нас — от Писарева до последнего гимнази­ ста — о тургеневских женских характерах, а мне все кажется, что харак­ тер Лизы Калитиной до сих пор не оценен по заслугам. Это естественно. Недооценен он потому, что наиболее влиятельная критика, публицистика и литературоведение сто лет находились в руках именно тех, кто сетовал на отход Гоголя от художественной литературы в область религиозно-нрав­ ственной проповеди, кто возмущался подобными же стремлениями Толсто­ го, кто высмеивал каждого писателя, желавшего показать своим творче­ ством или доказать образом своей жизни, что религиозная жажда в человечестве совсем не угасла. Не только уход в монастырь, но самая идея монастыря была в глазах русской критики и общественности идеей реакционной, порочной в самой своей основе. Все столетие, протекшее с 1855 года, шло под знаком развенчания и ниспровержения самодовле­ юще-религиозных идеалов. Даже мыслители-мистики, как Мережковский, не смели подойти к идее монастыря хотя бы под таким утлом зрения ее оправданности на определенных стадиях религиозно-культурного разви­ тия личности или народа. Можно было подумать, что глубоко верующие люди (а ведь Лиза принадлежала к их числу) уходят в монастыри, ничего не взвесив, не сообразив, не разобравшись в самих себе, и ради ка­ кого-то нелепого каприза бросают свою молодую жизнь в некую черную дыру. То есть совершают нечто вроде духовного самоубийства, и только потому, что им не посчастливилось встретиться с такими прогрессивными, высококультурными людьми, как мы: трезвый голос, бодрый призыв со сто­ роны, уж конечно, предохранил бы заблуждающихся от рокового шага. Как будто драма, разыгравшаяся в жизни Лизы, не ударила по заветней­ шему, нежнейшему, что она носила в себе: по ее религиозной совести. Столкновение произошло между этой совестью и любовью, — а любить Лиза могла в жизни лишь раз (она — образец характеров-однолюбов), и любовь для нее была столь же священна, как ее поднятия о добре и правде. Она поняла, и поняла совершенно правильно, что для нее, для человека такой совести и такой любви, развязать этот узел в условиях нашего чело ­ веческого мира невозможно. Ни один мудрец не придумает другого выхо­ да из положения, если только пожелает видеть Лизу такой, какой она была у Тургенева, а не такой, какой ему хочется. А если развязать узел — не­ представимо как — можно будет только в другом мире, то что же может на­ полнить и осмыслить остающиеся годы жизни в Энрофе, как не подготовка и не очищение себя ради достойного перехода в тот мир, где будут развя­ — 448 — ----------------------- Page 449----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) зываться сложнейшие узлы, завязанные здесь? А если так, то какой же путь, если не иноческий, тверже и прямей всех, прямее и вернее всех ведет к этому очищению? — Правда, впрочем, и то, что растолковать это людям, возмущающимся Лизой совершенно так же, как возмущаются они Гоголем и Толстым, — невозможно. Что знают они о том, чего могло бы достигнуть это чистейшее сердце за те сорок или пятьдесят лет, которые ему предсто­ яло биться под рясой монахини? Может быть, таких же безусловных пло ­ дов святости, каких достигли великие подвижники и подвижницы, пользую­ щиеся всенародным признанием!.. — Вот уж кого Тургеневу в его посмертии не пришлось спасать и досоздавать, так это Лизу Калитину. По­ жалуй, даже получилось обратное, и немало грехов сняла Лиза с Ивана Сергеевича после его смерти. Но еще значительнее другой образ, с которым мы знакомимся по ху­ дожественному воссозданию его Тургеневым; значительнее, между про­ чим, и потому, что в нем он поведал не о вступлении русской женской души на путь к праведности, но о праведности как таковой, уже достигну ­ той и земную дорогу завершающей. Это — Лукерья из потрясающего очерка "Живые мощи" — одной из жемчужин русской литературы. Что о нем сказать? В нем всякое слово полно углубленного смысла; не комменти­ ровать, а только вчитываться да вчитываться надо в этот шедевр. Здесь Тур­ геневым преодолено все: и собственная ущербность, и литературные пред­ рассудки, и воинствующе-мирской дух эпохи, и его не вполне правая (потому что односторонне-страстная) любовь к молодости, и его вечный страх перед недугами и смертью. Как известно, Лукерья не была чисто творческим тургеневским образом: в "Живых мощах" зарисована, много лет спустя, встреча писателя с бывшей крепостной его матери. Может быть, он и сам не понимал до конца, какая глубина таится в немудреных словах Лукерьи, им добросовестно воспроизведенных. Сомнительно, что­ бы он сам верил в то, что Лукерья уже "искупила свои грехи" и начинает искупать грехи своих близких. Трудно допустить также мысль, будто он по­ нял символику — не символику, точнее говоря, а мистическую реальность знойной нивы, которую жнет Лукерья в своем "сне", серпа, становящегося серпом лунным на ее волосах, и жениха — Васю, нет, не Васю, а Иисуса Христа, приближающегося к ней поверх колосьев. Это — из тех образов, пробовать истолковать которые — значит, снижать их; на них, как выража­ ется сам Тургенев, "можно только указать — и пройти мимо". Во всяком случае, женских образов этого плана и этого уровня Рос­ сия до сих пор создала лишь два: деву Февронию и Лукерью. Тот, кто следит за изложением моих мыслей, ждет, вероятно, что по­ сле Тургенева я не уклонюсь от того, чтобы попытаться охарактеризовать таким же образом остальных носителей дара вестничества в русской ли­ — 449 — ----------------------- Page 450----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) тературе: Алексея Толстого, Тютчева, Лескова, Чехова, Блока. Но рамки моей основной темы побуждают меня отложить изложение мыслей о Тютче­ ве, Лескове и Чехове на неопределенный срок, об Алексее Толстом — до специальной о нем статьи, а характеристике Блока предпослать характе­ ристику другого деятеля: Владимира Соловьева. Какая странная фигура — Владимир Соловьев на горизонте русской культуры! — Не гений — но и не просто талант; то есть как поэт — пожалуй, талант, и даже не из очень крупных, но есть нечто в его стихах, понятием таланта не покрываемое. — Праведник? — Да, этический облик Соловьева был исключительным, но все же известно, что от многих своих слабостей Соловьев при жизни так и не освободился. — Философ? — Да, это единственный русский философ, заслуживающий этого наименования безо всякой натяжки, но система его оказалась недостроенной, большого значения в истории русской культуры не имела, а за границей осталась почти неизвестной. — Кто же он? Пророк? — Но где же, собственно, в ка­ ких формах он пророчествовал и о чем? Может быть, наконец, "молчали­ вый пророк", как назвал его Мережковский, — пророк, знаменующий не­ кие духовные реальности не словами, а всем обликом своей личности? Пожалуй, последнее предположение к действительности ближе всего, и все-таки с действительностью оно не совпадает. Философская деятельность Соловьева диктовалась намерением, ко­ торое он очень рано для себя определил: подвести под богословское уче ­ ние православия базис современной положительной философии. Часто, конечно, он выходил далеко за пределы этого задания; на некоторых эта­ пах жизни даже уклонялся от строгой ортодоксии, вследствие чего, напри­ 1 мер, его капитальная работа "La Russie et l'eglise universeile" даже не могла быть опубликована в России. Но он постоянно был озабочен тем, чтобы не оказаться в религиозных отщепенцах, и вряд ли что-нибудь рисовалось ему в более отталкивающем виде, чем судьба ересиарха. И все же он оказался — не ересиархом, конечною, но предтечей того движения, которому в будущем предстоит еще определиться до конца и к которому православная ортодоксия, во всяком случае сначала, быть мо­ жет, отнесется как к чему-то, недалекому от ереси. Великим духовидцем — вот кем был Владимир Соловьев. У него был некий духовный опыт, не очень, кажется, широкий, но по высоте открыв­ шихся ему слоев Шаданакара превосходящий, мне думается, опыт Экхар­ та, Беме, Сведенборга, Рамакришны, Рамануджи, Патанджали, а для Рос ­ сии — прямо-таки беспримерный. Это — три видения, или, как назвал их сам Соловьев в своей поэме об этом, "три свидания": первое из них он имел в восьмилетнем возрасте во время посещения церкви со своею бон­ 1«Россия и Вселенская церковь» (фр.) – Ред. — 450 — ----------------------- Page 451----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) ной, второе — молодым человеком в библиотеке Британского музея в Лон­ доне, а третье — самое грандиозное — вскоре после второго, ночью, в пу­ стыне близ Каира, куда он устремился из Англии, преодолевая множество преград, по зову внутреннего голоса. Отсылаю интересующихся и еще не­ знакомых с этим уникальным религиозным документом к поэме "Три свида­ ния": она говорит сама за себя. Цитировать ее в настоящее время я лишен возможности, а передавать ее содержание собственными словами не дер­ заю. Осмелюсь констатировать только, что Соловьев пережил трижды, и в третий раз с особенной полнотой, откровение Звенты-Свентаны, то есть восхищение в Раорис, один из наивысших слоев Шаданакара, где Звента- Свентана пребывала тогда. Это откровение было им пережито в форме ви­ дения, воспринятого им через духовное зрение, духовный слух, духовное обоняние, органы созерцания космических панорам и метаисторических перспектив — то есть почти через все высшие органы восприятия, внезапно в нем раскрывшиеся. Ища в истории религии европейского круга ка­ кой-нибудь аналог или, лучше сказать, предварение такого духовного опы­ та, Соловьев не смог остановиться ни на чем, кроме гностической идеи Со ­ фии Премудрости Божией. Но идея эта у гностика Валентина осложнена многоярусными спекулятивными построениями, с опытом Соловьева, по- видимому, почти ни в чем не совпадавшими, тем более, что он сам считал какие бы то ни было спекуляции на эту тему недопустимыми и даже кощун­ ственными. Идея эта не получила в историческом христианстве ни дальней­ шего развития, ни, тем более, богословской разработки и догматизации. Это естественно, если учесть, что эманация в Шаданакар великой богоро­ жденной женственной монады совершилась только на рубеже XIX века, — метаисторическое событие, весьма смутно уловленное тогда Гете, Новалисом и, может быть, Жуковским. Поэтому до XIX века никакого ми­ стического опыта, подобного опыту Соловьева, просто не могло быть: объекта такого опыта в Шаданакаре еще не существовало. В эпоху гности­ цизма воспринималось другое: происшедшее незадолго до Христа низлия­ ние в Шаданакар сил Мировой Женственности, не имевшее никакого лич­ ного выражения, никакой сосредоточенности в определенной богорожденной монаде. Эхо этого события достигло сознания великих гно­ стиков и отлилось в идею Софии. В восточном христианстве образ Софии Премудрости Божией все-таки удержался, хотя и остался никак не связан­ ным с православною богословскою доктриной и даже как-то глухо ей про­ тивореча. Слабые попытки увязать одно с другим приводили только к аб ­ сурду, вроде понимания Софии как условно-символического выражения Логоса, Христа. Сам Соловьев считал, что в девяностых годах прошлого века для открытой постановки вопроса о связи идеи Софии с православным учени­ ем время еще не пришло. Он хорошо понимал, что вторжение столь колос­ — 451 — ----------------------- Page 452----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) сальной высшей реальности в окостеневший круг христианской догматики может сломать этот круг и вызвать новый раскол в церкви; раскол же рисо­ вался ему великим злом, помощью грядущему антихристу, и он хлопотал, как известно, больше всего о противоположном: о воссоединении церквей. Поэтому он до конца своей рано оборванной жизни так и не выступил с провозвестием нового откровения. Он разрешил себе сообщить о нем лишь в легком, ни на что не претендующем поэтическом произведении. Личная же скромность его и глубокое целомудрие, сказывающиеся, между прочим, в кристальной ясности языка даже чисто философских его работ, подсказали ему — окружить повесть о трех свиданиях, трех самых значи­ тельных событиях его жизни, шутливым, непритязательно-бытописующим обрамлением. Поэма осталась мало известной вне круга людей, специаль­ но интересующихся подобными документами, — круга, у нас немногочис­ ленного даже и перед революцией, а ныне и вовсе лишенного возможно ­ сти как-либо проявлять себя вне стен своих уединенных комнат. Но влияние этой поэмы и некоторых других лирических стихотворений Соловьева, по­ священных той же теме, сказалось и на идеалистической философии нача­ ла века — Трубецком, Флоренском, Булгакове — и на поэзии символистов, в особенности Блока Из всего только что сказанного как будто бы ясно, что грядущее ро­ ждение Звенты-Свентаны в Небесной России силами демиурга Яросвета и Навны имеет к идеям Соловьева самое прямое отношение, ибо Звента- Свентана — это не что иное, как выражение Женственной ипостаси Боже­ ства для Шаданакара. Всякому ясно, следовательно, что такие идеи, выте­ кающие из откровения Вечной Женственности, не совпадают с понимани­ ем Троичности в ортодоксальном христианстве. И не удивительно, что В. Соловьев, пекшийся о воссоединении христианства, а не о его дальней­ шем дроблении на конфессии и секты, не торопился оглашать свой проро­ ческий духовный опыт. Была, вероятно, и вторая причина. Хорошо знакомому с историей религии Соловьеву не могли быть неизвестны факты, показывающие, что вторжение в религиозные организации и в культ представлений о различии божественно-мужского и божественно-женского начал чревато исключи­ тельными опасностями. Понятые недостаточно духовно, недостаточно строго отделенные от сексуальной сферы человечества, вторжения эти ве­ дут к замутнению духовности именно сексуальной стихией, к кощунствен­ ному отождествлению космического духовного брака с чувственной любо­ вью и, в конечном счете, к ритуальному разврату. Насколько можно судить, положительный опыт — лицезрение Звенты-Свентаны в этом облике сверхчеловеческой и сверхмирской женственной красоты — был для Соло­ вьева настолько потрясающим, настолько несовместимым ни с чем челове­ — 452 — ----------------------- Page 453----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) ческим или стихийным, что духовидца с тех пор отталкивали какие бы то ни было спуски в слои противоположных начал. Он знал, и хорошо знал о су­ ществовании Великой Блудницы и о возможных страшных подменах, подстерегающих всякое недостаточно четкое, недостаточно окрепшее со­ знание, уловившее зов Вечно Женственного сквозь замутняющие слои страстных, противоречивых эмоций. Но существование великой стихиали человечества — Лилит, ваятельницы и блюстительницы плоти народов, осталось, по-видимому, для него неясным. Он употребляет раза два или три выражение "Простонародная Афродита", но, очевидно, разумеет при этом неопределенное смешение двух начал: стихиального и сатанинского. Их спутанность, нерасчлененность в представлениях Соловьева — несо­ мненна. Но указание на подстерегающую в этом направлении опасность, сделанное хотя бы в такой неотчетливой форме, было все же необходимо в высшей степени. После происшедшего с Александром Блоком можно только пожалеть, что это предупреждение Соловьева не было сделано с большею разработанностью. В том, что миссия Соловьева осталась недовершенной нет ни капли его собственной вины. От перехода со ступени духовидения на ступень пророчества его не отделяло уже ничто, кроме преодоления некоторых мелких человеческих слабостей, и вряд ли может быть сомнение в том, что, продлись его жизнь еще несколько лет, эти слабости были бы преодолены. Именно в пророчестве о Звенте-Свентане и в создании исторических и ре­ лигиозных предпосылок для возникновения Розы Мира заключалась его миссия. Тогда Роза Мира, вернее ее зерно, могло бы возникнуть еще вну­ три православия, его изменяя и сближая со всеми духовными течениям" правой руки. Это могло бы произойти в России даже в условиях конститу­ ционной монархии. Соловьев должен был бы принять духовный сан и, под­ нимая его в глазах народа на небывалую высоту авторитетом духовидца, праведника и чудотворца, стать руководителем и преобразователем церкви. Известно, что в последние годы жизни перед внутренним взором Соловьева все отчетливее раскрывались перспективы последних катаклиз­ мов истории и панорама грядущего царства противобога, и он сосредото ­ чился на мечте о воссоединении церквей и даже о будущей унии иудаизма и ислама с христианством для борьбы с общим врагом: уже недалеко во времени рисовавшимся пришествием антихриста. В его письмах имеются бесспорные доказательства, что в подготовке общественно-религиозного сознания к этой борьбе он видел в последние годы свое призвание. Мы не можем знать, в каких организационных и структурных формах религиозно­ сти совместил бы он преследование этой задачи с пророческим служением Вечной Женственности. Формы эти зависели бы не от него одного, но и от объективных условий русской и всемирной истории. Но и само течение этой истории было бы иным, если бы первые тридцать лет двадцатого сто­ — 453 — ----------------------- Page 454----------------------- Глава 4.Миссии и судьбы (окончание) летия были бы озарены сиянием этого светлейшего человеческого образа, шедшего прямой дорогой к тому, чтобы стать чудотворцем и величайшим визионером всех времен. Призвание осталось недовершенным, проповедь — недоговоренной, духовное знание — не переданным до конца никому: Соловьев был вырван из Энрофа в расцвете лет и сил тою демонической волей, которая пра­ вильно видела в нем непримиримого и опасного врага. Обаяние его моральной личности, его идей и даже его внешнего об­ лика — прямо-таки идеального облика пророка в настоящем смысле этого слова — воздействовало на известным образом преднастроенные круги его современников чрезвычайно, и это несмотря на всю недоговоренность его религиозного учения. За пятнадцать лет, протекшие от его смерти до революции, было издано многотомное собрание его сочинений и появи­ лась уже целая литература о Соловьеве и его философии. Работа эта была оборвана на сорок с лишним лет с приходом предшественников того, о ком он предупреждал. Подобно завесе гробового молчания, опущенной на весь отрезок жизни Александра Благословенного после Таганрога, глу­ хая вода безмолвия сомкнулась и над именем Владимира Соловьева. Его сочинения и работы о нем были сделаны почти недоступными, и имя фило­ софа проскальзывало только в подстрочных примечаниях к стихам Алек­ сандра Блока, как имя незадачливого идеолога реакции, внушившего мо­ лодому поэту кое-какие из наиболее регрессивных его идей. Философская бедность России повела к провозглашению вершинами философии таких деятелей XIX столетия, в активе которых числятся только публицистические, литературно-критические или научно-популярные статьи да два-три худо­ жественно беспомощных романа. Единственный же в России философ, со ­ здавший методологически безупречный и совершенно самостоятельный труд "Критика отвлеченных начал", замечательную теодицею "Оправдание добра" и ряд провидческих концепций в "Чтениях о богочеловечестве", "Трех разговорах", "России и вселенской церкви", — оказался как бы не существовавшим. Дошло до того, что целые интеллигентные поколения не слыхали даже имени Владимира Соловьева, покоящегося на московском Новодевичьем кладбище под обескрещенной плитой. Что в Синклите России могуч Пушкин, велик Достоевский, славен Лермонтов, подобен солнцу Толстой — это кажется естественным и законо­ мерным. Как изумились бы миллионы и миллионы, если бы им было пока ­ зано, что тот, кто был позабытым философом-идеалистом в России, теперь досягает и творит в таких мирах, куда еще не поднялись даже многие из светил Синклита. — 454 — ----------------------- Page 455----------------------- Глава 5.Падение вестника Глава 5. Падение вестника Вся огромная исследовательская литература об Александре Блоке возникла в специфических условиях, всем нам слишком хорошо известных. Не удивительно, что проблемы внутренней эволюции Блока еще почти не поставлены. Существует, конечно, официальная версия, будто бы Блок явился выразителем мирочувствия упаднической эпохи с неотделимым от нее мистицизмом, присущим якобы только подобным эпохам; что он носил в себе, вместе с тем, и ростки новых, здоровых начал, которые обусловили его присоединение к революции 1917 года, но что силы его были уже над­ ломлены и в этом, дескать, следует искать причину его творческого без ­ молвия в последние годы и его преждевременного конца. При этом стихи автобиографичнейшего из поэтов рассматриваются не как документы, за­ частую совершенно буквально отображающие события и процессы его личной жизни, а как некие художественные величины, смысл кото­ рых — только в высоте их чисто поэтического качества да в заключенных в них отзывах на внешнюю действительность эпохи. Между тем Блок принад­ лежит к категории поэтов, стихи которых могут оказывать художе­ ственно-эмоциональное воздействие на кого угодно, но человек, лишен­ ный мистического чувства и опыта, так же бессилен "разобраться" в Блоке, как бессилен осмыслить теорию относительности тот, кто не обладает зна­ нием высшей математики. Этот изъян будет щедро восполнен со временем. Поэтому я только намечу здесь несколько вех той религиозно-мистической трагедии Блока, которая, как я понимаю, предопределила ход его поэтиче ­ ской эволюции, его нисходящего движения по лестнице жизни, его роковой конец и искупительное посмертие. Но даже и это ограниченное задание вынуждает меня сломать на данном отрезке структуру книги и посвятить Александру Блоку отдельную главу. Оправдание этому — в том, что через материал этой главы я приближаюсь к кругу реальностей, связанных с про ­ явлением Звенты-Свентаны в сознании людей, с опасностью подмен Ее сил силами демоническими и с одним из пяти грядущих культов Розы Мира. Общеизвестно, что в ранней юности, в пору своих еще совершенно наивных и расплывчатых поэтических вдохновений, ничем оригинальным не отмеченных, Блок познакомился не только с философией, но и с поэзи­ ей Владимира Соловьева. Самого Соловьева он успел повидать только — 455 — ----------------------- Page 456----------------------- Глава 5.Падение вестника один раз и, кажется, даже не был представлен знаменитому тогда филосо­ фу. Об этой встрече Блок сам рассказывает в статье "Рыцарь-монах", мало известной, но в метаисторическом отношении весьма замечательной. Дело происходило на панихиде и похоронах какого-то литературного или об­ щественного деятеля, в серый, зимний столичный день. Молодой, никому еще не ведомый поэт не мог, конечно, отвести глаз от фигуры властителя его дум, фигуры, поражающей людей и с гораздо меньшей восприимчиво­ стью. Но встретились они глазами, кажется, только раз; синие очи духовид­ ца Звенты-Свентаны остановились на прозрачных серо-голубых глазах вы­ сокого статного юноши с кудрявою, гордо приподнятой головой. Бог знает, что прочитал Соловьев в этих глазах; только взор его странно замедлился. Если же вспомнить горячую любовь Блока к стихам Соловьева и необычай­ ный пиетет к его личности, то покажется естественным, чтобы в момент этой первой и единственной между ними встречи глаза будущего творца "Стихов о Прекрасной Даме" отразили многое, столь многое, что великий мистик без труда мог прочитать в них и заветную мечту, и слишком страст ­ ную душу, и подстерегающие ее соблазны сладостных и непоправимых подмен. Рассказывая об этой встрече, Блок явно недоговаривает. Свойствен­ ная ему скромность и естественное нежелание обнажать в журнальной статье свое слишком интимное и неприкосновенное помешали ему выска­ зать до конца смысл этой встречи глаз под редкими перепархивающими снежинками петербургского дня. Очевидно только то, что встреча эта оста­ лась в памяти Блока на всю жизнь и что он придавал ей какое-то особое значение. Через три года в книжных магазинах появились "Стихи о Прекрасной Даме". Соловьева — единственного человека, который мог бы понять эти стихи до последней глубины, поддержать своего молодого последователя на трудном пути, предупредить об угрожающих опасностях, — уже не было в живых. Но литературною молвой Александр Блок был признан как преемник и поэт-наследник пророка Вечной Женственности. Не приходится удивляться тому, что ни критика, ни публика того вре­ мени не смогли осилить, не сумели осмыслить мистическую двойствен­ ность, даже множественность, уже отметившую этот первый блоковский сборник. Слишком еще был нов и неизвестен мир этих идей и чувств, этих туманных иерархий, хотя каждому казалось, будто он отлично разгадыва­ ет этот поэтический шифр, как игру художественными приемами. Между тем анализ текста позволяет с точностью установить здесь на­ личие трех существенно различных пластов. — 456 — ----------------------- Page 457----------------------- Глава 5.Падение вестника Прежде всего, в этом сборнике останавливают поэтический слух мотивы, начинающие порою звучать гордым и мужественным металлом, интонациями торжественного самоутверждения: ... Мне в сердце вонзили Красноватый уголь пророка! ... Я их хранил в приделе Иоанна, Недвижный страж, — хранил огонь лампад. И вот — Она, и к Ней — моя Осанна — Венец трудов — превыше всех наград. Но не космическими видениями, не чистым всемирным блистанием, а смутно и тихо светится здесь луч Женственности. Он проходит как бы сквозь туманы, поднимающиеся с русских лугов и озер, он окрашивается в специфические оттенки метакультуры российской. Самое наименова­ ние — Прекрасная Дама — еще говорит об отдаленных реминисценциях Запада: недаром Блоку так близок был всегда мир германских легенд и романтизм средневековья. Но нет: эти отблески Европы не проникают глубже наименования. Образ той, кто назван Прекрасной Дамой, обрам­ ляется русскими пейзажами, еловыми лесами, скитскими лампадами, дре­ мотной поэзией зачарованных теремов. Старая усадебная культура, меч­ тательная, клонящаяся к упадку, но еще живая, дышит в этих стихах — поздняя стадия этой культуры, ее вечерние сумерки. Если бы о Прекрасной Даме писал не двадцатидвухлетний юноша, а тридцатилетний или сорокалетний мастер слова, господин собственных чувств и аналитик собственных идей, он, вероятно, дал бы Ей даже другое имя и мы увидели бы наиболее чистое и ясное отображение одной из Великих Сестер: Иде­ альной Соборной Души российского сверхнарода. Именно вследствие этого Андрей Белый, Сергей Соловьев, Сергей Булгаков не могли признать в Прекрасной Даме Ту, Кому усопший духовидец посвятил свои "Три сви­ дания", ничего еще не зная о таких иерархиях, как Навна, они недоумева ­ ли перед слишком человеческими, слишком национальными одеждами Прекрасной Дамы, чуждыми мирам Святой Софии. Но есть в стихах этих еще и другой пласт, и многоопытного Соловье­ ва он заставил бы тревожно насторожиться. Сборник писался в пору влюб­ ленности Блока в его невесту. Любовь Дмитриевну Менделееву. Голос жи ­ вой человеческой страсти лишь вуалируется матовыми, мягкими звучаниями стиха; постоянное же переплетение томительно-влюбленного мотива с именем и образом Прекрасной Дамы окончательно погружает все стихи в мглистую, тревожную и зыбкую неопределенность. Чувствуется, что эту неопределенность сам поэт даже не осознает, что он весь — в ней, — 457 — ----------------------- Page 458----------------------- Глава 5.Падение вестника внутри нее, в романтическом смешении недоговоренного земного с недо­ проявившимся небесным. Недопроявившимся: в этом и заключается корень несчастия. Взгляни­ те на портреты молодого Блока: прекрасное, гордое, полное обаяния, но как бы взирающее из глубины сна лицо; печать какой-то неотчетливости, что-то грезящее, почти сомнамбулическое. Это отмечалось уже и некото­ рыми из его современников. Да: водимый, как сомнамбула, своим даймо­ ном во время медиумического сна по кручам и кругам Шаданакара, он, пробуждаясь и творя, смешивал отблески воспоминаний с кипевшими в его дневной жизни эмоциями влюбленности и страсти, а свойственная его строю души бесконтрольность мешала ему заметить, что он — на пути к со­ вершению не только опасного и недолжного, но и кощунственного: к до­ пуску в культ Вечно Женственного чисто человеческих, сексуальных, сти­ хийных струй, то есть к тому, что Владимир Соловьев называл "величайшей мерзостью". Существует нечто вроде "души" лирического произведения — песни, романса, гимна (конечно, я имею в виду лишь небольшое их число: крите­ рий — значительность и талантливость). Эти тонкоматериальные сгущения пребывают в различных слоях, в зависимости от своего содержания. Ни малейшей антропоморфности, разумеется, в их облике нет; скорее, они близки к волокнам тумана различных оттенков и музыкального звучания. Для них возможно просветление, совершающееся параллельно просветле­ нию их творцов; впоследствии они включаются в объем его личности. Те же из них, которые лучезарны с самой минуты их создания, воздействуют оза­ ряющим и поднимающим образом и на того, кто их создал, и на тех, кто их воспринял. Но стихи, исполненные уныния и отчаяния либо взывающие к низшим инстинктам похоти, зависти, ненависти, ничем не озаренной чув­ ственности, не только понижают душевный уровень многих из тех, кто их воспринял, но и становятся проклятием для их творца. На его пути неиз­ бежны будут такие излучины, когда эти души стихов, мутные, сладостраст­ ные, злобные и липкие, обступят клубами его собственную душу, заслоняя от нее всякий свет и требуя в нее допуска для своих извивающихся и при­ сасывающихся волокон. Строки Блока в поздний период его жизни: Молчите, проклятые книги! Я вас не писал никогда! — выражение отчаянной попытки избавиться от последствий того, что он создавал сам. Миновало еще три года. Отшумела первая революция. Был окончен университет, давно определилась семейная жизнь. Но — сперва изредка, — 458 — ----------------------- Page 459----------------------- Глава 5.Падение вестника потом все чаще — вино и смуты ночного Петербурга начинали предрешать окраску месяцев и лет. И вот из печати выходит том второй: "Нечаянная радость". Название красивое, но мало подходящее. Нет здесь ни Нечаянной радости (это — наименование одной из чтимых чудотворных икон Божьей Матери), ни просто радости, ни вообще чего бы то ни было нечаянного. Все именно то, чего следовало ждать. Радостно только одно: то, что по­ явился колоссальный поэт, какого давно не было в России, но поэт с теня­ ми тяжкого духовного недуга на лице. Только наивные люди могли ожидать от автора "Стихов о Прекрасной Даме", что следующим его этапом, и притом в двадцатишестилетнем воз ­ расте, будет решительный шаг к некоей просветленности и солнечной гар­ моничности. Как будто груз чувственного и неизжитого, уже вторгшегося в культ его души, мог исчезнуть неизвестно куда и отчего за три года жизни с молодой женой и слушания цыганских песен по ресторанам. Когда читаешь критические разборы этих стихов Андреем Белым или Мережковским, то есть теми, от кого можно было бы ждать наибольшей чуткости и понимания, сперва охватывает недоумение, потом чувство го­ речи, а под конец — глубокая грусть. Какое отсутствие бережности, друже­ ственности, любви, даже простой человеческой деликатности! Точно даже злорадство какое-то сквозит в этих ханжеских тирадах по поводу "измены" и "падения" Блока. И все облечено в такой нагло поучающий тон, что даже ангел на месте Блока крикнул бы, вероятно: "Падаю — так падаю. Лучше быть мытарем, чем фарисеем". И все же измена действительно совершилась. И по существу дела каждый из этих непрошенных судей был прав. Блок не был "Рыцарем бедным". Видение, "непостижимое уму", если и было ему явлено, то в глубоком сомнамбулическом сне. Для того чтобы "не смотреть на женщин" и "не поднимать с лица стальной решетки", он был слишком молод, здоров, физически силен и всегда испытывал глубокое от­ вращение к воспитанию самого себя: оно казалось ему насилием над соб­ ственными, неотъемлемыми правами человека. Низшая свобода, свобода самости была ему слишком дорога. Мало того: это был человек с повы­ шенной стихийностью, сильной чувственностью и, как я уже отмечал, бес­ контрольностью. Преждевременные устремления к бесплотному повлекли за собой бунт стихии. Естественность такой эволюции была бы, конечно, ясна Соловьеву, если бы он знал стихи о Прекрасной Даме. Не ее ли пред­ угадал он в ту короткую минуту, когда погрузил взор в дремотно-голубые глаза неизвестного юноши-поэта? Однако эволюция эта была естественна, но не неизбежна. Вряд ли можно всецело оправдывать кого бы то ни было ссылками на слабость ха­ — 459 — ----------------------- Page 460----------------------- Глава 5.Падение вестника рактера или на нежелание разобраться в себе. Блок не был человеком ге­ ниального разума, но он был достаточно интеллигентен и умен, чтобы про­ анализировать и понять полярность, враждебность, непримиримость влеку­ щих его сил. Поняв же, он мог по крайней мере расслоить их проекции в своей жизни и в творчестве, отдать дань стихийному, но не смешивать смертельного яда с причастным вином, не путать высочайший источник Бо­ жественной премудрости и любви с Великой Блудницей. Во втором и потом в третьем томе стихов художественный гений Бло­ ка достигает своего зенита. Многие десятки стихотворений принадлежат к числу ярчайших драгоценных камней русской поэзии. Звучание стиха та­ ково, что с этих пор за Блоком упрочивается приоритет музыкальнейшего из русских поэтов. Появляется даже нечто, превышающее музыкальность, нечто околдовывающее, завораживающее, особая магия стиха, какую до Блока можно было встретить только в лучших лирических стихотворениях Лермонтова и Тютчева. Но сам Блок говорил, что не любит людей, предпо ­ читающих его второй том. Неудивительно! Нельзя ждать от человека, зата­ ившего в душе любовь, чтобы его радовало поклонение людей, восхваляю­ щих его измену. И в "Нечаянной радости" и в "Земле в снегу" звучит, разрастаясь и варьируясь, щемяще-тревожный, сладостный и пьянящий мотив: жгучая лю­ бовь — и мистическая, и чувственная — к России. Кто, кроме Блока, посмел бы воскликнуть: О, Русь моя! Жена моя! До боли Нам ясен долгий путь! Эта любовь взмывает порой до молитвенного экстаза — Куликово поле, трубные крики лебедей, белые туманы над Непрядвой... И с туманом над Непрядвой спящей, Прямо на меня Ты сошла, в одежде, свет струящей, Не спугнув коня. Серебром волны блеснула другу На стальном мече, Освежила пыльную кольчугу На моем плече. И когда, наутро, тучей черной Двинулась орда, Был в щите Твой лик нерукотворный Светел навсегда. — 460 — ----------------------- Page 461----------------------- Глава 5.Падение вестника Да ведь это Навна! Кто и когда так ясно, так точно, так буквально пи ­ сал о Ней, о великой вдохновительнице, об Идеальной Душе России, об ее нисхождении в сердца героев, в судьбы защитников родины, ее поэтов, творцов и мучеников? Какие бы грехи ни отягчали карму того, кто создал подобные песно­ пения, но гибель духовная для него невозможна, даже если бы в какие-то минуты он ее желал: рано или поздно его бессмертное Я будет извлечено Соборной Душой народа из любого чистилища. Да... но и нерукотворный лик на щите остаться "светлым навсегда" не сможет. И дальше путь, и месяц выше, И звезды меркнут в серебре. И тихо озарились крыши В ночной деревне, на горе. Иду, и холодеют росы, И серебрятся о тебе. Все о тебе, расплетшей косы Для друга тайного в избе. Дай мне пахучих, душных зелий И ядом сладким заморочь, Чтоб, раз вкусив твоих веселий, Навеки помнить эту ночь. О ком это, кому это? — Раскрываются широкие дали, затуманенные пеленой осенних дождей; пустынные тракты, притаившиеся деревни со зловещими огнями кабаков; душу охватывает тоска и удаль, страстная жа­ жда потеряться в этих просторах, забыться в разгульной, в запретной лю ­ бви — где-то у бродяжьих костров, среди полуночных трав, рдеющих кол­ довскими огнями. Любые берлоги утробной, кромешной жизни, богохульство и бес ­ стыдство, пьяный омрак и разврат — Да, и такой, моя Россия, Ты всех краев дороже мне. Не только такой, но уже именно такой. Слышатся бубенцы бешеных троек, крики хмельных голосов, удалая песня, — то ли разгул, то ли уже разбой, — и она, несущаяся в ведовской, в колдовской пляске: ... Каким это светом Ты дразнишь и манишь? В кружении этом — 461 — ----------------------- Page 462----------------------- Глава 5.Падение вестника Когда ты устанешь? Чьи песни? И звуки? — Чего я боюсь? Щемящие звуки И — Вольная Русь? Да, Русь, но какая? Что общего с Навной в этой разбойной, в этой бесовской красе? Где буйно заметает вьюга До крыши — утлое жилье, И девушка на злого друга Под снегом точит лезвее. Закружила плясками, затуманила зельями, заморочила ласками, а теперь точит нож. Не Навна, не Идеальная Душа, а ее противоположность. Сперва пел о Навне, принимая ее в слепоте за Вечную Женствен­ ность. Теперь поет о Велге, принимая ее за Навну в своей возросшей сле­ поте. Но это еще только начало. Страстная, не утолимая никакими встре­ чами с женщинами, никаким разгулом, никакими растворениями в народе любовь к России, любовь к полярно-враждебным ее началам, мистическое сладострастие к ней, то есть сладострастие к тому, что по самой своей иноприродной сути не может быть объектом физического облада­ ния, — все это лишь одно из русел его душевной жизни в эти годы. А парал­ лельно с ним возникает и другое. Сперва — двумя-тремя стихотворениями, скорее описательными, а потом все настойчивее и полновластней, от цикла к циклу, вторгается в его творчество великий город. Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, — но это уже не просто Петербург, не только Петербург. Это — тот трансфизический слой под великим городом Энрофа, где в простертой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя; где сам Петр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрестками лунных улиц, скликая тысячи безликих и безы­ мянных к соитию и наслаждению; где сфинкс "с выщербленным ликом" — уже не каменное изваяние из далекого Египта, а царственная хи­ мера, сотканная из эфирной мглы... Еще немного — цепи фонарей станут мутно-синими, и не громада Исаакия, а громада в виде темной усеченной пирамиды — жертвенник-дворец-капище выступит из мутной лунной тьмы. Это — Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешестви­ — 462 — ----------------------- Page 463----------------------- Глава 5.Падение вестника ях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, — но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам ин­ фра-Петербурга. Я говорил уже: среди инозначных слоев Шаданакара есть один, оби­ талище могучих темных стихиалей женственной природы: демониц великих городов. Они вампирически завлекают человеческие сердца в вихреоб­ разные воронки страстной жажды, которую нельзя утолить ничем в нашем мире. Они внушают томительную любовь-страсть к великому городу, мучи ­ тельную и неотступную, как подлинное чувственное влечение. Это — дру­ гой вид мистического сладострастия, — сладострастие к городу, и притом непременно ночному, порочному, либо к удушливо-знойному городу лет­ них предвечерий, когда даже шорох переливающихся по улицам толп вну­ шает беспредметное вожделение. Возникают мимолетные встречи, чадные, мутные ночи, но утоления они не дают, а только разжигают. Из этой неуто­ лимой жажды, из запредельного сладострастия возникает образ, для каж ­ дого свой, но тот самый, который всякому, прошедшему этим путем, встре ­ чался реально в трансфизических странствиях, забытых полностью или на девять десятых и кажущихся сном. О, не даймон, совсем уже не даймон во ­ дил его по кругам этих соблазнов: кто-то из обитательниц Дуггура подме ­ нил даймона собой, кто-то из мелких демониц внушал ему все большее и большее сладострастие, показывая ему такие формы душевного и телес­ ного — хотя и не физического — разврата, какие возможны в Дуггуре — и нигде более. Я не уверен, что "каждый вечер, в час назначенный", мечтая о своем за уединенным столиком ресторана, Блок видел иначе, как только в мечте, "девичий стан, шелками схваченный", и как "без спутников, одна, дыша ду­ хами и туманами, она садится у окна". Но мечтал он о ней и отравлял свои дни и ночи неутолимым томлением потому, что смутно помнил о встречах с нею в Дуггуре. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Да, воистину: незнакомка. Пока не раскрылась глубинная память, пока не вспомнился со всею отчетливостью Дуггур, до тех пор невозможно — 463 — ----------------------- Page 464----------------------- Глава 5.Падение вестника понять, кто это!.. Но ни падениями, ни разгулом, ни вином эта память не раскроется; и от тоски по нестерпимо влекущему, но в Энрофе отсутствую­ щему, от сладострастия к той, кого нельзя забыть и нельзя до конца припо­ мнить, спешишь за призраком "от одной страстной ночи к другой", потому что вино дает хоть иллюзию ее близости, а физические сближения — хоть иллюзию обладания необладаемым. Смутными воспоминаниями о Дуггуре насыщена вся "Снежная маска". Едва начинается почти любое из стихотворений, и вдруг уже ре­ альный план сдвинулся, мгновенное колебание всех тканей стиха — и вот уже пейзаж другого, смежного мира, другой Невы, других вьюг, других громад по берегам — каких-то ледяных громад с пещерами и гротами, ка­ ких-то полетов на "пасмурных конях" по воздушным пучинам другого слоя: инфра-Петербурга. Нет исхода из вьюг И погибнуть мне весело. Завела в очарованный круг, Серебром своих вьюг занавесила... "Снежная маска" — шедевр из шедевров. Совершенство стиха — за­ вораживающее, форма каждого стихотворения в отдельности и всего цик­ ла в целом — бесподобна, ритмика неповторима по своей выразительно­ сти, эмоциональный накал достигает предела. Здесь, как и во многих стихах последующего тома, Блок — величайший поэт со времен Лермонто­ ва. Но возрастание художественного уровня идет параллельно линии глу­ бокого духовного падения. Более того: каждое такое стихотворение — по­ трясающий документ о нисхождениях по лестнице подмен: это — купленное ценою гибели предупреждение. Спутанности, туманности, неясности происходящего для самого авто­ ра, которые в какой-то мере смягчали ответственность за цепь подмен, со­ вершенных по отношению к Душе России, здесь уже нет. Гибельность из­ бранного пути осознана совершенно отчетливо. Что быть бесстрастным? Что — крылатым? Сто раз бичуй и укори. Чтоб только быть на миг проклятым С тобой — в огне ночной зари! Вряд ли сыщется в русской литературе другой документ, с такой си­ лой и художественным совершенством говорящий о жажде быть прокля­ тым, духовно отвергнутым, духовно погибшим, о жажде саморазрушения, своего рода духовного самоубийства. И что тут можно сделать, — 464 — ----------------------- Page 465----------------------- Глава 5.Падение вестника Только теперь можем мы возвратиться к окончательному Если сердце хочет гибели, Тайно просится на дно? Сперва — тайно, а потом уже и совершенно явно. Любовь к Н. Н. Во ­ лоховой (а "Снежная маска" посвящена именно ей) оказывается своего рода магическим кристаллом: с неимоверной настойчивостью следуют друг за другом такие образы женственного, какие неприменимы ни к какой женщине в нашем физическом слое. Они возрастают в своей запредельно ­ сти, в своей колоссальности от стихотворения к стихотворению, пока нако­ нец В ледяной моей пещере, — Вихрей северная дочь! Из очей ее крылатых Светит мгла. Трехвенечная тиара Вкруг чела. Стерегите, злые звери, Чтобы ангелам самим Не поднять меня крылами, Не пронзить меня Дарами И Причастием своим! У меня в померкшей келье — Два меча. У меня над ложем — знаки Черных дней. И струит мое веселье Два луча. То горят и дремлют маки Злых очей. Уж кажется, яснее ясного, что это за злые очи! Неужто и после этого придет в голову хоть одному чуткому исследователю, будто центральный женский образ "Снежной маски" — конкретная женщина, любимая поэтом, актриса такого-то театра, Н. Н. Волохова? Тонкая, умная, благородная Во­ лохова, по-видимому, никогда (насколько можно судить по ее неопублико­ ванным еще воспоминаниям) не могла понять до конца пучин этой любви к ней: понять, кого любил Блок в ней, за ней, сквозь нее. Это ее непонима­ ние сознавал, кажется, и сам Блок: — 465 — ----------------------- Page 466----------------------- Глава 5.Падение вестника Меж всех — не знаешь ты одна, Каким рожденьям ты причастна, Какою верой крещена. Ведь не попусту же, в конце концов, это многозначительное заглавие: "Снежная маска"! Недаром же все время проходит мотив маскарада, мотив женского лица, скрытого от взоров. Можно сказать, в некотором смысле, что для Блока сама Волохова была маскою на лице женственной сущности, неудержимо увлекающей его то ли в вихри звезд и вьюг, то ли вниз и вниз, в трясины Дуггура. Разумеется, не на каждое стихотворение Блока следует смотреть под таким углом зрения. Многие чудесные стихи его совершенно свободны от всякой душевной мути. Но я говорю здесь об основном его пути, о линии его жизни. В глубоких сумерках собора Прочитан мною свиток твой; Твой голос — только стон из хора, Стон протяженный и глухой. Таким обращением некоей женственной сущности к поэту начинается одно из стихотворений, которое Блок даже не решился напечатать. Нача­ ло, перекликающееся со стихами его юности, когда входил он "в темные храмы", совершая "бедный обряд": там ждал он "Прекрасной Дамы в мер ­ цаньи красных лампад". Не Прекрасная ли Дама и сейчас мерцает своему погибающему певцу? Что говорит она? Чем утешит, чем обнадежит? — Но голос звучит холодно и сурово, едва доносясь из других, далеких, ино­ значных слоев: Твои стенанья и мученья, Твоя тоска — что мне до них? Ты — только смутное виденье Миров далеких и глухих. И испытать тебя мне надо; Их много, ищущих меня, Неповторяемого взгляда, Неугасимого огня. И вот тебе ответный свиток На том же месте, на стене, За то, что много страстных пыток Узнал ты на пути ко мне. — 466 — ----------------------- Page 467----------------------- Глава 5.Падение вестника Как будто бы очень похоже на Прекрасную Даму. Прекрасной Даме, госпоже небесных чертогов, человек, может быть, тоже кажется видением миров далеких и глухих. Говорящая теперь утверждает, что его страдание, томление и тоска были о ней. Но о ком же они были, как не о Прекрасной Даме? Значит, мы слышим, наконец, в этих стихах или голос Прекрасной Дамы, или кого-то, говорящего ее голосом. Так что же начертывает она в "ответном свитке" сердцу, ее ищущему: Кто я, ты долго не узнаешь, Ночами глаз ты не сомкнешь, Ты, может быть, как воск, истаешь, Ты смертью, может быть, умрешь. И если отдаленным эхом Ко мне дойдет твой вздох "люблю", Я громовым холодным смехом Тебя, как плетью, опалю! Так вот она кто! Пускай остается неизвестным ее имя — если имя у нее вообще есть, — но из каких мировых провалов, из каких инфрафизи­ ческих пустынь звучит этот вероломный, хищный голос, — это, кажется, яс­ нее ясного. Госпожа... да, госпожа, только не небесных чертогов, а других, похожих на ледяные, запорошенных серым снегом преисподних. Это еще не сама Великая Блудница, но одно из исчадий, царящих на ступенях спус­ ка к ней, подобное Велге. "Здесь человек сгорел" — эту строку Фета взял он однажды эпигра­ фом к своему стихотворению: Чтобы по бледным заревам искусства Узнали жизни гибельный пожар! Но в чем же, собственно, заключается пожар жизни и что в нем было гибельного? Блок всю жизнь оставался благородным, глубоко порядочным, отзывчивым, добрым человеком. Ничего непоправимого, непрощаемого, преступного он не совершил. Падение выражалось во внешнем слое его жизни, в плане деяний только цепью хмельных вечеров, страстных ночей да угаром цыганщины. Людям, скользящим по поверхности жизни, даже непо ­ нятно: в сущности, какое тут такое будто бы ужасное падение, о какой ги­ бели можно говорить? — Но понять чужое падение как падение могут толь­ ко те, кому самим есть откуда падать. Те же, кто сидит в болоте жизни, воображают, что это в порядке вещей и для всех смертных. Когда вчита­ ешься в стихи Блока, как в автобиографический документ, как в исповедь, тогда уяснится само собой, что это за падение и что за гибель. — 467 — ----------------------- Page 468----------------------- Глава 5.Падение вестника Третий том — это, в сущности, уже пепелище. Душевное состояние поэта ужасно. Ты изменил давно, Бесповоротно. Непробудная ночь плотно обняла все — и землю, и то, что под ней, и то, что свыше. Одна беспросветная страница сменяется другой, еще кро ­ мешнее. Клочья, уцелевшие в памяти от трансфизических странствий, переплетаются с повседневностью в единый непрерывный кошмар. Вспо­ минается стих Корана: "Один мрак глубже другого в глубоком море". Не таюсь я перед вами, Посмотрите на меня: Я стою среди пожарищ, Обожженный языками Преисподнего огня. Вот в эти-то годы и была написана Блоком коротенькая статья-воспо­ минание "Рыцарь-монах", та самая, с напоминания о которой я начал эту главу. Заголовок — странный, вне метаисторического толкования не имею­ щий смысла. Каким рыцарем был при жизни Соловьев — человек, во весь век свой не прикоснувшийся к оружию, доктор философии, лектор, каби­ нетный ученый? и каким монахом — он, никакого пострига никогда не при­ нимавший, обета целомудрия не дававший и, несмотря на всю свою пра­ вославную религиозность, живший обыкновенной мирской жизнью? Но Блок и не говорит о таком Соловьеве, каким он был. Он говорит о том, ка­ ким он стал. Каким он видел его, спустя ряд лет, где-то в иных слоях: в тем­ ных длинных одеждах и с руками, соединенными на рукояти меча. Ясно, что и меч был не физический, и рыцарство — такое, какое предугадывают лишь "Рыцарь бедный", и монашество не историческое, не в Энрофе, но не от мира сего. Ничего нет более закономерного, чем то, что рыцарь Звенты-Свента­ ны не оставлял младшего брата, который мечтал таким рыцарем стать даже после измены. Но что именно совершалось во время их трансфизиче ­ ских встреч, какие круги ими посещены были, от каких действительно и окончательно непоправимых срывов он спас поэта — это, конечно, должно остаться неприкосновенной тайной Александра Блока. Но из того, что было показано Блоку в потусторонних странствиях этой поры его жизни, проистекло наряду с другими одно обстоятельство, на которое мне хочется указать особо. Блок и раньше, даже в период Пре­ красной Дамы, показал, что провидческою способностью в узком смысле этого слова, то есть способностью исторического предвозвещения, он об­ — 468 — ----------------------- Page 469----------------------- Глава 5.Падение вестника ладал, хотя редко ею владел. Стоит вспомнить стихотворение, написанное за два года до революции 1905-го: "... Все ли спокойно в народе? — Нет. Император убит", — и в особенности, его окончание: — Кто ж он, народный смиритель? — Темен, и зол, и свиреп: Инок у входа в обитель Видел его — и ослеп. Он к неизведанным безднам Гонит людей, как стада... Посохом гонит железным... — Боже! Бежим от Суда! Теперь эта способность обогатилась новым опытом, но опытом, свя­ занным только с демоническими мирами. Поэтому мы не найдем у Блока никаких пророчеств о грядущем Свете, об отражении Звенты-Свентаны в исторической действительности будущих эпох, о Розе Мира, о золотом веке человечества. Но страшное стихотворение "Голос из хора" рисует да­ лекую грядущую эпоху: ту, когда после господства Розы Мира над всем че ­ ловечеством придет величайший враг и ее и всякой духовности, — тот, кого Гагтунгр выпестывает столько веков. И век последний, ужасней всех, Увидим и вы и я. Все небо скроет гнусный грех, На всех устах застынет смех, Тоска небытия... Весны, дитя, ты будешь ждать — Весна обманет. Ты будешь солнце на небо звать — Солнце не встанет. И крик, когда ты начнешь кричать, Как камень, канет... Но исторической и метаисторической развязки всемирной трагедии первого зона ему не дано было знать: этого утешения он лишил себя сам своими падениями, замглившими его духовные очи ко всему, что исходило от Высот, а не от бездны. После "Земли в снегу" он прожил еще двенадцать лет. Стихи рожда­ лись все реже, все с большими интервалами — памятники опустошенности и поздних, бессильных сожалений. А после "Розы и креста" и художествен­ ное качество стихов быстро пошло под уклон, и за целых пять лет ни одно­ го стихотворения, отмеченного высоким даром, мы не найдем у Блока. В — 469 — ----------------------- Page 470----------------------- Глава 5.Падение вестника последний раз угасающий гений был пробужден Великой Революцией. Все стихийное, чем было так богато его существо, отозвалось на стихию на­ родной бури. С неповторимостью починной гениальности были уловлены и воплощены в знаменитой поэме "Двенадцать" ее рваные ритмы, всплески страстей, клочья идей, вьюжные ночи переворотов, фигуры, олицетворяю­ щие целые классы, столкнувшиеся между собой, матросский разгул и ре­ читатив солдатских скороговорок. Но в осмыслении Блоком этой бунтую­ щей эпохи спуталось все: и его собственная стихийность, и бунтарская ненависть к старому, ветхому порядку вещей, и реминисценции христи­ анской мистики, и неизжитая любовь к "разбойной красе" России — Велге, и смутная вера, вопреки всему, в грядущую правду России — Навну. В ито­ ге получился великолепный художественный памятник первому году Рево­ люции, но не только элементов пророчества — хотя бы просто историче­ ской дальновидности в этой поэме нет. "Двенадцать" — последняя вспышка светильника, в котором нет больше масла; это отчаянная попытка найти точку опоры в том, что само по себе есть исторический Мальстрем, бушу ­ ющая хлябь, и только; это — предсмертный крик. Смерть явилась лишь через три с половиной года. Душевный мрак этих последних лет не поддается описанию. Психика уже не выдерживала, 1 появились признаки ее распада. Скорбут сократил мучения, точнее — тот вид мучений, который присущ нашему физическому слою. Блок умер, не достигнув сорокадвухлетнего возраста. Впрочем, еще при жизни многие, встречавшие его, отзывались о нем как о живом трупе Я видел его летом и осенью 1949 года. Кое-что рассказать об этом — не только мое право, но и мой долг. С гордостью говорю, что Блок был и остается моим другом, хотя в жизни мы не встречались, и когда он умер, я был еще ребенком. Но на некоторых отрезках своего пути я про ­ шел там же, где когда-то проходил он. Другая эпоха, другое окружение, другая индивидуальность, отчасти даже его предупреждающий пример, а главное — иные, во много раз более мощные силы, предохранили меня от повтора некоторых его ошибок. Я его встречал в трансфизических странствиях уже давно, много лет, но утрачивал воспоминание об этом. Лишь в 1949 году обстановка тюремного заключения оказалась способ­ ствующей тому, что впечатления от новых ночных странствий с ним вторг­ лись уже и в дневную память. Он мне показывал Агр. Ни солнца, ни звезд там нет, небо черно, как плотный свод, но некоторые предметы и здания светятся сами собой — все одним цветом, отдаленно напоминающим наш багровый. Я уже два раза описывал этот слой; во второй раз — в четвертой части этой книги; снова напоминать этот жуткий ландшафт мне кажется излишним. Важно отметить 1Скорбут – то же, что цинга – Ред. — 470 — ----------------------- Page 471----------------------- Глава 5.Падение вестника только, что неслучайно мой вожатый показывал мне именно Агр: это был тот слой, в котором он пребывал довольно долгое время после поднятия его из Дуггура. Избавление принес ему Рыцарь-монах, и теперь все, подлежащее искуплению, уже искуплено. Испепеленное подземным пла­ менем лицо его начинает превращаться в просветленный лик. За истекшие с той поры несколько лет он вступил уже в Синклит России. — 471 — ----------------------- Page 472----------------------- Книга XI.К метаистории последнего столетия Книга XI . К метаистории последнего столетия — 472 — ----------------------- Page 473----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра Глава 1. Воцарение третьего жругра Заканчивая книгу о метаистории Петербургской империи, я сопоста­ вил между собой две исторические фигуры, характеры и облики которых столь различны, что сопоставлять их как-то не принято. Однако историче­ ские роли их не только сопоставимы, но даже являются, в какой-то мере, одна вариантом другой: они имеют идентичное значение, каждая — для своего цикла эпох. Обе они знаменовали собой зенит мощи русских уиц­ раоров, вступление этих уицраоров на путь открытой борьбы с демиургом, доведение тиранической тенденции до предела — и начало процесса госу­ дарственной гибели. Эти исторические фигуры — Иван IV и Николай I. Непосредственными преемниками Грозного на престоле были два лица: Федор Иоаннович и Борис. Один — человек исключительного мягко­ сердечия, кроткий молитвенник, лишенный не только государственного, но вообще сколько-нибудь крупного ума; другой — обладатель настоящего государственного разума, одушевляемый стремлением вывести страну из тупика, куда ее завел Грозный, и прочно обосновать народную жизнь на согласовании между собой противоречивых интересов различных сосло­ вий и групп населения. Можно предположить, что в самом факте наличия на престоле такого человека, как Федор, выразилась метаисторическая потребность России уравновесить образ царя грозного образом царя без­ гневного, милостивого и юродивого; в Борисе же выразилась ясно осо­ знанная потребность российской государственности — исправить, зале­ чить ошибки Иоанна путем устранения всех следов опричнины, прекращением террора, смягчением законодательства и укреплением международных связей. Непосредственным преемником Николая был Александр II. Это был добродушный от природы, сердобольный, но неустойчивый, хотя и очень упрямый, воспитанный на принципах абсолютизма человек, ум которого не блистал никакими яркими достоинствами; впрочем, обвинять Алексан­ дра в крайней ограниченности было бы несправедливо. Можно сказать, что этот человек был чем-то средним между добролюбивым и набожным, но придурковатым Федором и активным государственным деятелем, власт­ ным Борисом. При этом, конечно, Александр оставался далек и от духов­ ности первого, и от дальновидной зоркости и трезвости второго. — 473 — ----------------------- Page 474----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра Когда с русской исторической сцены сходит великий тиран, царство­ вавший тридцать или сорок лет, нагромоздивший горы жертв, доведший го­ сударство до грани военной катастрофы и развенчавший в глазах народа самое понятие помазанника, народного вождя и отца, непременно проис­ ходит следующее. Его преемники пытаются исправить дело путем ограни ­ ченных реформ, стараясь показать, будто царство террора было только исторической случайностью, а теперь власть будет всецело вдохновляться идеями народного блага. При этом новые правители, роковым образом скованные по рукам узами политической преемственности и не могущие отрешиться от основ старой государственной концепции, оказываются не­ способными понять, до какой развенчали тирания и террор в глазах наро­ да эту самую концепцию, со всеми ее идеалами. Частичное отмежевание от слов и дел усопшего деспота им представляется достаточным для того, чтобы народ простил власти и ее носителям только что минованный, крова­ вый, уродливый и бессмысленный этап. Однако весьма скоро обнаружива­ ется, что народ не забыл, не простил и прощать не собирается; что он только притих до времени, поскольку полицейская система, усовершен ­ ствованная деспотом, продолжает, хотя и в ослабленном виде, существо­ вать и поскольку атмосфера не только политического, но и культурного, духовного единодержавия, царившая столько лет, окаменила ту психоло ­ гическую почву, без которой не могут выглянуть на свет ростки новых идео­ логий. Тем не менее от года к году начинают множиться признаки того, что народ мечтает изменить структуру власти в самых ее основах, потому что при старой структуре он не чувствует себя в безопасности от возможных рецидивов и еще потому, что чувство глубочайшей обиды, сливаясь с чув­ ством озлобленности и взывая к справедливости, не может удовлетворить­ ся теми подачками, которые теперь бросаются народу в виде вознагра­ ждений за несколько десятилетий произвола и кровопусканий. Таков один из законов русской истории, закон — в том смысле, в ка­ ком можно прилагать это слово к историческим явлениям, повторявшимся уже три раза. Разумеется, в каждом новом случае этот закон, проявляясь в новой социальной, культурной и международной обстановке, подчиняет себе конкретный исторический материал новой эпохи, и в результате — перед нами как бы новый вариант старой темы, осложненный спецификой нового времени. Следует отличать суть этого закона от облепливающих его исто­ рических случайностей. Существенно не то, например, что в конце цар­ ствования Бориса во внутреннюю русскую распрю вмешался уицраор Польши, а в конце царствования Александра II ничего похожего не произошло; и не то, что Борис умер — или покончил с собой — в связи с появлением самозванца, а Александр был убит борцами против самодер­ — 474 — ----------------------- Page 475----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра жавия и мстителями за народ. Важно то, что оба эти деятеля выражали со ­ бой отчаянную попытку демона великодержавной государственности — ис­ править допущенные ошибки и преступления системою смягчающих преоб­ разований, оба не могли удержаться на этом курсе, потому что он открывал слишком широкие клапаны клокочущему народному недоволь­ ству, оба шатались в своих государственных начинаниях то вправо, то вле­ во, оба делали то шаг вперед, то шаг назад, и оба претерпели, наконец, то, что претерпевает всякий, пытающийся сидеть между двумя стульями. Корень неудач заключался в том, что в обоих случаях уицраоры дей­ ствовали уже без санкции демиурга, ибо санкция эта была снята с них еще раньше, а во втором случае начался даже еще более трагический процесс: демиург вступил с уицраором в открытую борьбу. Под этим углом зрения метаистория должна рассматривать все события русской государственно­ сти и культуры на протяжении всего царствования Николая I, Александра II и Александра III: ожесточенную борьбу воинствующего государственного начала против начала культуротворческого; гибель Пушкина, Лермонтова, удушение литературы, парализацию осмысляющей мысли, засилие бюро ­ кратии и военщины, ослабление международных связей, возрастающий страх перед российским колоссом в странах Запада, Крымскую войну, по­ ражение, вынужденную перемену курса, отмену крепостного права, по­ пытки разнообразных реформ, учащающиеся вспышки революционных страстей, народовольчество, террор снизу, убийство царя, панику в выс­ ших кругах общества, очередное шарахание вспять, реакцию при Алек­ сандре III и назревание новой революционной ситуации. Картина крайне усложнялась тем, что демиург Яросвет и Второй Жрутр не были единственными участниками борьбы: в нее вмешивались порождения Жругра — хищные и алчные детеныши, время от времени от­ почковывавшиеся от него. Ранее Жругру удалось уничтожить двух первых, набросившихся на отца еще в те времена, когда ему не приходилось обо­ роняться от сил Яросвета. Движения Разина и Пугачева были потоплены в реках крови. Третий же жругрит был слаб и недостаточно деятелен: ему не удалось даже выдвинуть свое человекоорудие — вождя нового движения, как не удалось ему инвольтировать и народные массы; разгром движения декабристов даже не потребовал больших жертв. Но вскоре после смерти Николая 1, когда уицраору, уже столько времени напрягавшему силы в борьбе с демиургом, требовалась передышка, а исторической государ­ ственной власти, тридцать лет боровшейся с духовностью, с веянием кра­ соты, свободы и гения в искусстве и в общественной мысли, требовалось найти какой-либо модус вивенди с этою силой — как раз в этот момент от­ почковался новый жругрит: бурый, очень энергичный, с черными глазами без блеска и со злобным, весьма интеллектуальным лицом. Юрко и неуло­ — 475 — ----------------------- Page 476----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра вимо, как хищная касатка вокруг неповоротливого кита, завертелся он во­ круг измученного, дряхлеющего родителя. Он требовал от игв пищи, и на­ пор его был столь стремителен, что многие из обитателей Друккарга, не решаясь ослушаться, начали доставлять питательную росу ему, вместо ста­ рого Жругра. Вскоре его резкий, крикливый голос, насмешливый и наглый, донесся и до поверхности земли и через сознание нескольких десятков че ­ ловек, обладавших чувством эпохи, бойкостью мысли, волей к обществен ­ ному действию и к тому же владевших пером, стал трансформироваться в небольшой запас новых идей, проповедуемых иногда талантливо, иногда нет, но всегда с большим темпераментом, с огромным задором и самоуве­ ренностью и по большей части резким, издевательским, циничным тоном. Начинались шестидесятые годы. От слова до дела, от пропаганды до революционного террора оста­ вался один шаг. Он был сделан очень быстро, и старый Жрутр затрясся от боли и бешенства, когда детеныш оторвал у него одно из главных щупаль­ цев, а проводники воли этого детеныша в Энрофе умертвили прямо на пе­ тербургской улице императора — неустойчивое, слабое, слишком мягкое, но все-таки орудие Второго Жругра. А Яросвет? Он, снявший свою санкцию со второго уицраора, мог ли он осенить ею новое порождение? Что сулило бы господство этого жругри­ та в Друккарге? Какую новую государственность создало бы в Энрофе это существо, первые шаги которого были запятнаны кровью, а узкий уицрао­ риальный рассудок с самого начала отказ алея вместить какую бы то ни было инвольтацию демиурга? Ради чего было помогать этому существу за­ нять место его отца — ему, уже грозящему обрушить на страну волны ре­ волюционных неистовств? Поэтому не может показаться странным, что в 1881 году демиург, боровшийся до тех пор со старым Жругром, на время вложил свое оружие в ножны: он давал старику возможность сосредото­ чить силы на борьбе с его порождением. Этих сил оказалось еще достаточ­ но, чтобы привести жругрита в состояние длительного истощения. Но Жрутр не мог стать мудрее самого себя. Давно пораженный идей­ ным бесплодием, он и теперь не сумел воспользоваться предоставленной ему передышкой для создания новой концепции власти, новой философе­ мы, новых идеалов. Только самодержавие, православие и народ­ ность — причем все три компонента в самом сниженном, обездушенном смысле — вот и все, что могла выжать из себя государственность Алексан­ дра III. Но чем старше уицраор, тем чаще отпочковываются от него его дети­ ща. В восьмидесятых годах игвы впервые увидели, как в отсутствие старого Жругра в Друккарг тихо вползает и бесшумно захватывает питательную росу новое создание: темно-багрового цвета, с головой на необыкновенно — 476 — ----------------------- Page 477----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра длинной шее и с невероятным количеством присосок. Оно еще не отважи ­ валось нападать на отца; оно предпочитало маскироваться и прятаться, пока не войдет в силу. Вскоре появилось и третье: бледное, очень тощее, но с огромной пастью. К чему предназначена была пасть у существа, пи­ тавшегося с помощью присосок, а для речи которому было бы достаточно трубчатого рта, как у всех Жругров? Очевидно, пасть у этого чудовища по ­ явилась заблаговременно, для удовлетворения каких-то потребностей бу­ дущего. Пока же он был способен только тихонько скулить, как бы жалуясь на отца, и методически, трезво доказывать Великим Игвам, что он гораздо успешнее, чем старик, мог бы справиться с задачами. Я понимаю, как оскорбительно для поколений, воспитанных на идеа­ лах революционной борьбы и видящих в событиях 1905 года беззаветный героизм народных масс и их вождей, — с одной стороны, кровавый произ­ вол власти — с другой, принять мысль, что за этой величественной эпопеей скрывается грызня отвратительных чудовищ метаистории между со­ бой, — столь отвратительных, что санкция демиурга не могла осенить ни одного из них своим отблеском. Но самый факт существования уицраоров и их борьба нисколько не умаляет ни духовной красоты революционного героизма, ни оправданности тех субъективных мотивов, которыми были движимы наиболее идейные и чистые борцы за народное освобождение, ни, наконец, гнусной жестокости их палачей. Но пора уяснить себе, что за историческими событиями, масштаб которых нас ослепляет и заставляет их поэтизировать, стояла все-таки именно борьба метаисторических чудо­ вищ: именно поэтому так кровавы эти исторические эпопеи и так сомни­ телен их конкретный положительный результат. Ведь борьба чудовищ стоит и за мировыми войнами, и хорошо по крайней мере, что мы не склонны больше поэтизировать эти войны. Со временем будет покончено и с поэти­ зированием революций. Но верно и то, что взаимной борьбою одних только иерархий мета­ культуры не исчерпывается и не объясняется метаистория вообще и метаи­ сторическая драма России XX века в частности. Как раз именно к XX веку и особенно в грандиозных событиях, ареной которых стала Россия, сказыва­ ется воздействие начал планетарных — сложнейшее переплетение и столк­ новение инспираций, исходивших из центров гораздо большего масштаба и преследовавших гораздо более обширные цели. Как известно, в середине XIX столетия в Западной Европе сформиро­ валось универсальное учение, которое за следующую сотню лет подня­ лось к господству над одной третью земного шара. Его первая победа, имевшая воистину мировое значение, совершилась в России, и этим са­ мым Россия была выдвинута на такую позицию, пребывание на которой делало эту страну водительницей чуть ли не половины человечества и ак ­ — 477 — ----------------------- Page 478----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра тивнейшей участницей самых страшных военных схваток, какие потрясали когда-либо поверхность нашей планеты. Здесь не место вдаваться в метаи­ сторически-философский анализ этого учения: такой анализ мог бы послу­ жить темой отдельного капитального труда. Но совершенно необходимо обратить внимание на внутреннюю противоречивость этого учения, на разрыв между его идеалами и его методами. Экономическая сторона его, глубоко обоснованная теоретически и оправданная морально, вследствие именно этого разрыва претерпела серьезнейшие искажения, как только явилась возможность к ее практическому осуществлению. Философская же доктрина, надстроенная над этою экономическою программой, была порождена умами, страдавшими всей ограниченностью XIX века. Вырази­ тели воинствующе-рассудочного умонастроения, унаследованного от эн­ циклопедистов и усилившегося в связи со стремительными успехами есте­ ственных наук, умы эти возвели некоторые положения современного им материализма в завет, в краеугольный догмат, ни разу не высказав догад ­ ки о том, что те же самые естественные науки через сотню лет начнут под­ рывать основы этого самого догмата. Один из передаточных механизмов между народоводительствующими иерархиями и исторической действи­ тельностью — экономику — провозгласили верховным вершителем истори­ ческих судеб. Была ли эта ложь осознанной? По-видимому, нет, хотя осно­ ватель доктрины к концу жизни додумался, кажется, до того, что механизм этот движется кем-то. Но это новое понимание потребовало бы для своего включения в доктрину столь значительной ломки всего сооружения, что основатель предпочел промолчать о своем открытии. Впрочем, насколько мне известно, никаких намеков на это открытие в принадлежащих ему до­ кументах не осталось, и мое сообщение об этом основано на тех же источ­ никах, на каких основаны вообще все те мои сообщения, которые невоз­ можно проверить научно. Ясно, что положительные идеалы этого учения, во многом совпадаю­ щие с мечтаниями самых высоких человеческих сердец, не были и не могли быть инспирированы силами Гагтунгра. Корнями своими они уходят в про­ тивоположный планетарному демону ряд общечеловеческих идей, в тот ряд, который включает в себя и многие проявления христианской духовно­ сти. Но, попав между валиками энергичного, неутомимого, охваченного гордыней, узкого и ограниченного ума, они сплющились, спрессовались, стиснулись, и, в конце концов, идеалы утратили свою духовность, а про­ возглашаемые методы оказались в резком противоречии с требованиями элементарной гуманности. Быть может, ущерб духовности ни в чем не ска­ зался так ярко, как именно в утверждении, будто бы единственный путь к претворению этих идеалов в жизнь лежит через вооруженную борьбу, на­ сильственный захват власти, беспощадное уничтожение врагов и диктату­ ру одного класса — вернее, его организованной части — над всеми — 478 — ----------------------- Page 479----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра остальными группами населения. Таким образом, борьба между демониче­ ским и провиденциальным развернулась и внутри этого учения, между его идеалами и его методами, даже в уме и душе самого основателя, а позднее — между различными его истолкователями и последователями. Мало того: эта борьба продолжалась и в сознании того лица, кото­ рое в России стало на рубеже XX века вождем этого движения. Мечта о счастии человечества и пламенная вера в то, что дорога к этому счастию для него совершенно ясна, ярко горели в его душе. Узкое, корыстное че ­ столюбие было ему чуждо: он жаждал власти не ради себя, а ради блага большинства, блага, секрет которого он чувствовал себя постигнувшим четче и безошибочнее, чем кто-либо другой. Ему были знакомы даже мину­ ты умиления природой или красотой искусства, которые он потом, в часы самобичевания, объяснял своей классовой половинчатостью. Но безумный азарт не давал ему взглянуть ни вправо, ни влево. И то, что он становится орудием багрового жругрита, а может быть и самого Урпарпа, стало при­ открываться ему только в самом конце, в болезни. Бывали мгновения страшных прорывов, великой тоски и даже молитв. Но отступать было уже некуда, да никто и не принял бы тогда его отступлений. Итак, на рубеже XX века демиург Яросвет продолжал одновремен­ ную борьбу против старого Жругра и против всех трех его порождений. Но борьба эта имела целью их обуздание, их ограничение, а отнюдь не уничтожение всего их рода: как ни противопоставляли себя уицраор и его детища силам Яросвета и Синклита, все же они были по-прежнему необхо ­ димы: в этом и заключалась трагедия. Россия не была защищена никакими океанами, никакими цепями гор от могущественных держав, сформиро­ вавшихся на Западе; их агрессивные уицраоры ждали только ослабления старого Жругра, чтобы наброситься на него, кинув в Энрофе против вет­ шающей государственности России свою собственную, насквозь военнизи­ рованную государственность. В этих условиях полное обессиление рода Жругров силами Света означало бы не только открытие ворот Друккарга расе иноземных игв, но и добровольное сбрасывание с тела России той брони, которая одна лишь обеспечивала его физическое существование. Поэтому вопрос об уничтожении всего рода Жругров все еще не мог быть поставлен. Не мог быть поставлен даже вопрос о предпочтении кото­ рого-нибудь из жругритов: даже самый хилый из них одним видом своей пасти мог рассеять любые сомнения касательно его метаисторических по­ тенций. Только его проекция в истории, маскирующаяся под либеральную и благообразную "оппозицию его величества", могла ввести в заблужде­ ние тех, чей взгляд неспособен проникнуть за плоскость политики и обще­ ственности и кто бессилен понять, что за демагогическими программами партий, подобных кадетам, таится воинствующий дух национального импе­ — 479 — ----------------------- Page 480----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра риализма, дух колониализма, буржуазный дух неутолимой жадности, самодовлеющий здравый смысл, пошлость. Еще большую тревогу мог внушить пока еще самый тихий жру­ грит — багровый. Прячась за спинами своих братьев, он лишь короткими рывками набрасывался иногда на отца, сейчас же отступая и незаметно пожирая питательную росу, пока старик и два других исчадия боролись, переплетясь всеми своими щупальцами. Его лицо было ужасно, но не ли­ шено сатанинского величия. Голова на длинной шее была гордо закинута назад, а в темных глазах, наполовину прикрытых суровыми веками и похо­ жих на опрокинутые полукруги, роились оранжевые точки, придавая им выражение бурно развивающейся мысли и сверхчеловеческой хитрости. Естественно, что историческая проекция именно этого жругрита станови­ лась богаче всех остальных идеологическим зарядом. Именно она и толь ­ ко она была вооружена широкообъемлеющей доктриной, универсальной программой и пониманием исторического момента. И именно багровый жругрит, и только он, уже создавал себе превосходное человекоорудие: существо с тяжелым и неутомимым мозгом и таранообразным лбом, с ши­ роким и жадным, инфантильно припухлым ртом и хитрыми, по-татарски ди­ кими и безжалостными глазами. Я бесконечно далек от мысли затрагивать здесь вопрос о моральной ответственности отдельных государств за первую мировую войну. В той или иной мере ответственны все великие державы: одни — как агрессоры, другие — как провокаторы. Но если бы меня спросили, который из уицрао­ ров первым напал на соседа и которая из рас античеловечества первая вторглась в чужой шрастр, я принужден был бы ответить, что таким инициа­ тором мировой бойни явился уицраор Германии, обезумевший от стреми ­ тельности собственного роста, алчности и зависти, потерявший правиль ­ ный глазомер и лишившийся способности трезво сопоставлять вещи и в своем, и в нашем мире. Но в замыслы Гагтунгра входило именно это. В его замыслы входило, чтобы Великий Игва Германии вообразил себя предна­ значенным к главенству надо всеми шрастрами, — вообразил, хотя бы эта иллюзия стоила неисчислимых жертв и даже его собственной гибели. В этот замысел входила мировая война, как небывалый еще по величине источ­ ник питательного гавваха и как путь к образованию на развалинах некото­ рых государств эмбриона новой социальной формации, которая в дале­ ком будущем могла бы преобразоваться в ядро абсолютной всемирной тирании. Предвидел ли уже тогда демонический разум Шаданакара, руи­ ны которой именно из европейских империй станут фундаментом этой но­ вой формации, или же это стало уясняться ему в ходе событий? Та идеоло­ гия, которая по своему интернационализму, универсальности, наукообразию, доступности, этической сниженности и согласованности с — 480 — ----------------------- Page 481----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра духом времени, лучше других подходила для указанных задач, существо­ вала не в одной только России. И если бы захват ею власти не удался в од­ ной стране, он мог бы удаться в другой и, как цепная реакция, перекинуть­ ся в государства соседей. Во всяком случае, развязав первую мировую войну, уицраор и шрастр Германии сделали свое дело. Когда враг, ярость которого учетверялась оттого, что ему приходи­ лось бороться на два фронта, вторгся в Друккарг и стиснул в железном объятии тело старого Жругра, даже бурый и бледный жругриты поспешили отцу на помощь. Они уразумели, что дело идет о существовании самой ци­ тадели Жругров и что если чужеземный враг захватит эту цитадель, в под­ земном мире придет конец всему роду российских уицраоров, а в Энро­ фе — конец российскому великодержавию. Только багровый жругрит оказался зорче: в Друккарге произошла смена Великих Игв, и новый, уси­ ленно инспирируемый Гагтунгром, раскрыл перед багровым жругритом та­ кие перспективы в случае гибели старого Жругра, от которых могла закру­ житься голова. А Жругр погибал. Перед лицом исполинской мощи германского уиц­ раора помощь бледного и бурого оказывалась ничтожной, как помощь де­ тей взрослому солдату в танковом бою. Тогда они отбежали в сторону, чтобы, улучив мгновение агонии отца, вгрызться в его тело и пожрать его сердце, — акт, совершив который, пожиратель становится преемником по­ гибшего. Полная неспособность старого демона великодержавия к защите России уяснилась в этот час самому Яросвету, и его гневный удар обру­ шился на цитадель Друккарга. Глыбы ее треснули и расселись, и эта мину­ та стала великой и потрясающей для всего русского народа. Треснула и расселась сама имперская государственность, и сквозь образовавшуюся брешь миллионы человеческих душ увидели духовным зрением голубое си­ яние Навны. Они увидели близость той, чье освобождение будет залогом осуществления метаисторической миссии русского народа, — путем ко всечеловеческому братству. Их сознания не могли вместить это лучезар­ ное видение, но на несколько великих дней вся атмосфера их существа ис­ полнилась неописуемой радости и опьяняющей веры. То была вера в свер­ шение вековой мечты, в наступление всеобщего счастья. То были незабвенные дни на рубеже февраля и марта 1917 года, когда священный хмель бескровной революции залил Петербург и Москву, катясь от сердца к сердцу, от дома к дому, по всей стране, по всколыхнувшимся, ликующим губерниям. Даже самые уравновешенные умы поверили на мгновение, будто Россия вступила в эру всеобщего братства, оставив позади всякое зло и указывая путь к мировой гармонии всем народам. Видение угасло, цитадель устояла, разум так и не понял ничего в происшедшем, но память — 481 — ----------------------- Page 482----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра о захватывающей минуте какого-то всемирного предчувствия, какого-то предварения всечеловеческого братства осталась во множестве человече­ ских душ. Искаженная рассудочностью, замутненная воздействиями вспо­ лохнувшихся жругритов, захватываемая в своих интересах той или иной политической теорией, память об этом вещем прозрении чувств продолжа­ ла жить, — она должна была жить, она не могла не жить, ей предстояло переходить из поколения в поколение. Но этою минутой не преминул воспользоваться багровый жругрит, чтобы вгрызться в извивающееся туловище своего отца. Ржавый купол ко­ роны сорвался с головы несчастного: нездешний гул и звон огласил все плоскогория и города Друккарга, когда вековая эмблема, магический кри­ сталл властвования, ударилась о направленные к центру земли пики гор и, перепрыгивая от вершины к вершине, разбилась на тысячи осколков. Воен­ ные оркестры в городах Энрофа грянули ликующий революционный гимн, и в дребезжании их литавр слышались отголоски то ли звона разбитой эм­ блемы, то ли праздничного грохота музыкальных инструментов игв, бес­ нующихся от восторга. Ибо старый Жругр давно им надоел своей старче­ ской вялостью, бесплодием, безынициативностью, тупостью, своей неспособностью осуществить мировые замыслы, все четче отпечатываемые Гагтунгром в разуме великих игв. Но старый Жругр был еще жив. Волоча внутри себя багрового жру­ грита, прогрызавшегося глубже и глубже к его сердцу, он тащился из по­ следних сил к центральному капищу: он надеялся, что, совпав с ним очер­ таниями своего тела, он вызовет в игвах взрыв того энтузиазма, который всегда их воспламенял в подобные торжественные минуты. И здесь, прямо над улицами Друккарга, от умирающего отпочковался последний жру­ грит — черный, маленький недоносок, быть может, самый злобный из всех. Едва родившись, в туловище родителя стал вгрызаться и он, а бурый, стре­ мясь наверстать время, пропущенное в замешательстве, рванулся туда же вслед за багровым, тщетно пытаясь опередить его на пути к родительскому сердцу. Тогда древняя Велга России, пробуждавшаяся от сна в Гашшарве, ве ­ ликая умножительница жертв и страданий, почувствовала, что опять наста­ ет ее час. Она сошла в Друккарг, еле зримая игвам, как полыхание лило­ вых и черных покрывал, но с подобием остроконечной головы, закованной в глухую, без прорезей, маску. Она охватила своим покрывалом черного недоноска и вливала в него избытки своих сил. И в Друккарге, и в Энрофе начиналась анархия — совместная инвольтация их обоих. В Энрофе бушевала поздняя осень. Ледяные дожди хлестали по про­ спектам и дворцам Петербурга, когда в Друккарге багровому жругриту удалось первому добраться до сердца отца и вырвать его из туловища. Это — 482 — ----------------------- Page 483----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра была та секунда, когда в Энрофе по стенам Зимнего дворца с Невы ухнули пушки крейсера; а в глубоком подземном мире багровый победитель, вну­ три главного капища игв, высоко под самым конусом, прижимал щупальца­ ми пульсирующее сердце к своей груди, выпивая из него присосками кровь, каплю за каплей. Другие жругриты, беснуясь от зависти и ненави­ сти, отступили вдаль, кроме черного, извивавшегося тут же; все они стара­ лись вооружиться наново, сосредоточив вокруг себя отряды игв и раруггов; а багровый жругрит все пил — каплю за каплей. Германский уицраор, ку­ саемый сзади другими врагами, но еще могучий, таща за собой рати дру ­ гих рас античеловечества, тоже пробивался к великому капищу, уже за­ хватив четверть подземной страны; а багровый жругрит все пил. И Друккарг, и Энроф начали превращаться в хаос, а он все пил. Его челове ­ коорудие завладело Кремлем и укрепилось в нем, а он все пил. И только когда в подвалах Екатеринбурга прозвучали, один за другим, несколько выстрелов и последнее из человекоорудий старого Жругра понесло рас­ плату за грехи трех веков, — только тогда можно было понять, что победи­ тель выпустил наконец из щупалец пустое, выпитое сердце и теми же щу ­ пальцами возложил на себя, в виде короны, золотой куб. Он стал Третьим уицраором России. Нужно ли после этого подробно останавливаться на метаисториче­ ском смысле гражданской войны? Указывать, человекоорудиями каких именно жругритов были вожаки тех или иных движений? Все это ясно и без объяснений, да и не это существенно и важно с точки зрения мирового бу­ дущего. Важно то, что борьба демонического и провиденциального начал продолжала протекать и внутри того исторического движения, внутри той психологии, которые к концу гражданской войны сделались господствую­ щими и оставались таковыми в течение нескольких десятилетий. При ана­ лизе этих явлений никогда нельзя забывать, что семя этой идеологии и всего этого движения, идеал совершенного социального устройства, было посеяно на исторической ниве теми же силами, которые некогда уяснили разуму и сердцам далеких минувших поколений идеалы всеобщего брат­ ства, равенства людей перед Богом и права на свободу для каждого из жи­ вущих. В человечестве, не получившем возможности это осуществить вследствие оборванности миссии Христа, идеалы эти неизбежно должны были постепенно лишиться своей одухотворенности, снизиться и выхоло­ ститься, а практика должна была отказаться от слишком медленного и ве­ ками дискредитировавшегося принципа христианского самосовершен­ ствования и прийти к замене его принципом внешнего насилия. Так демоническое начало исказило идеал и залило кровью дорогу. Именно это видим мы и в панорамах гражданской войны, и в последовавших за нею — 483 — ----------------------- Page 484----------------------- Глава 1.Воцарение третьего жругра этапах истории. Но это еще не значило, будто бы демоническое начало полностью захватило и контролирует и это движение, и психику людей, к нему примкнувших. Сколь ни снижалась их этическая практика и сколь враждебен ко всякой духовности ни становился их порабощенный матери­ алистической доктриной ум, но человеческие душевные движения, выте­ кавшие из бессознательной или сверхсознательной сферы, продолжали зачастую быть и возвышенными, и чистыми, и достойными. Отсюда вытека­ ло и чувство товарищества, и жажда знания, и героизм, и самопожертво ­ вание, тем более ценные, что жертвующий своей жизнью ради блага гряду­ щего человечества не рассчитывал на воздаяние в загробной жизни. С метаисторической точки зрения в событиях первых лет революции важно еще и другое. Важно то, что новый Жрутр, едва возложив на себя золотой куб, и даже еще раньше, уже обладал щупальцами такой неимо­ верной длины, что, будучи сжат врагами на тесном пространстве Цен­ тральной России, он мог шарить далеко за спинами своих врагов, в их соб ­ ственных шрастрах. Важно то, что щупальцы эти были еще слишком тонки и слабы, чтобы стиснуть в смертельном объятии уицраоров других мета­ культур, но достаточно длинны и многочисленны, чтобы расшатывать осно­ вы чужих цитаделей, а в Энрофе выдвигать тысячи человекоорудий. Важно было то, что возможность мировой революции и перехода к мировой тира­ нии стала актуальнейшей угрозой дня и что демиург и Синклит России, очертив вокруг нового российского уицраора нерушимое кольцо света, оцепив его стеной провиденциальных сил, предотвратили или, по крайней мере, отодвинули эту угрозу. Замысел Гагтунгра не был осуществлен, но он не был и опрокинут. Та новая социальная формация, которую он изобрел и формировал в Энро­ фе как ступень ко всемирной тирании, не была воплощена во всемирных масштабах. Но площадь для первого ядра этой формации, для ее крепо­ сти, для ее образца, для будущего плацдарма к захвату других мета­ культур была вырвана, укреплена, ограждена. Теперь предстояло на этой площади создавать самую эту формацию, никогда нигде не существовав­ шую, но брезжившую светлым гениям и праведникам человечества, иска­ женную и обездушенную по наитию Гагтунгра сильными умами и одним темным вестником предыдущего! столетия, а теперь руководимую великим человекоорудием Третьего Жругра. — 484 — ----------------------- Page 485----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью Глава 2. Борьба с духовностью Существует ходячее представление, будто бы материальная бедность общества отражается, и притом прямо, и на его духовной бедности. И нао­ борот: материальное изобилие влечет — или обязано влечь за со­ бой — также и духовное богатство. Объективные исторические наблюдения не подтверждают этого тези­ са. До поздней фазы капитализма богатством располагали те или иные привилегированные классы или группы, а не общество, и различествовали не средние уровни этих обществ, а материальные уровни составлявших их групп. К обществу в целом прилагать понятие материального изобилия можно лишь на поздней стадии исторического развития. Можно говорить об изобилии и богатстве — по крайней мере, в определенные перио­ ды — таких обществ, как современная Швеция, как Голландия последнего столетия, как Швейцария. О богатстве Соединенных Штатов можно гово­ рить тоже, хотя с некоторыми существенными поправками, ибо разница материальных уровней различных групп населения в этой стране очень ве ­ лика и далеко не все общество бывало охвачено так называемым проспе­ рити даже в самые лучшие свои времена. Что касается стран социалисти­ ческого лагеря, то я не упоминаю о них здесь потому, что эти образования относятся к еще более позднему историческому периоду. Я был бы очень заинтересован, если бы кто-нибудь сумел убедитель­ но показать мне, что перечисленные общества, достигшие высокого уров­ ня общего материального благосостояния, как-то: Швеция, Голландия, Швейцария — проявили одновременно также и подлинное духовное богат­ ство. Правда, что они вносили и вносят кое-что в мировую науку и технику, но наука, как и техника, относится в основном к ряду не духовных, а интел­ лектуальных ценностей. С самого начала следует научиться делать раз ­ личие между этими двумя рядами явлений. Умонастроение определенного типа, весьма ныне распространенного, не отличает духовного от интеллек­ туального. Гуманитарные науки, искусство, общественность, этика, рели­ гия, науки физико-математического и биологического циклов, даже неко­ торые аспекты техники — все сваливается в одну кучу. Творчество Калидасы и Дарвина, Гегеля и Эдисона, Рамакришны и Алехина, Сталина и Ганди, Данте и Павлова рассматривается как явление одной и той же об­ — 485 — ----------------------- Page 486----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью ласти — "духовной" культуры. Эту аберрацию можно было бы назвать ди­ карской, если бы в ней не были повинны цивилизованные люди весьма ин­ теллигентного облика. А между тем ясно как день, что здесь перед нами два совершенно различных ряда явлений: духовный и интеллектуальный. Почти вся область науки и тем более техники принадлежит ко второму ряду; в него входят также философские, эстетические и моральные по­ строения в той мере, в какой они высвобождаются из-под представлений и переживаний иноприродного, иноматериального, запредельного, духов­ ного в точном смысле этого слова. В той же точно мере входят в него обще­ ственные движения, политические программы, экономическая и социаль­ ная деятельность, даже искусство и художественная литература. Духовный же ряд состоит из человеческих проявлений, находящихся в связи именно с понятием многослойности бытия и с ощущением многообразных нитей, ко­ торыми связан физический план жизни с планами иноматериальными и ду ­ ховными. Сюда полностью относятся области религии, спиритуалистиче­ ской философии, метаистории, магии высокой этики и наиболее глубокие творения литературы, музыки, пространственных искусств. Если понять и усвоить это различие двух родов явлений, духовного и интеллектуального, тогда станет ясно, что духовное богатство находится отнюдь не в прямой зависимости от богатства материального. Дурно отра­ жаются на духовной деятельности только две крайние степени материаль­ ного достатка: нищета и роскошь. Первая заставляет тратить все силы на борьбу за существование, вторая ведет к погоне за умножением богатств либо к пресыщенности, к опустошению, к затягиванию психики душевным салом. Не Швеция, не Голландия, не Соединенные Штаты, а бедный Таиланд, полуцивилизованные (разумеется, с точки зрения европейцев) Цейлон, Бирма и Камбоджа, "полудикие" Тибет и Непал, полунищая Индия являют собой образцы обществ, жизнь которых гораздо более, чем жизнь об­ ществ западных, пронизана артистичностью, повседневным участием масс в творчестве высокоэстетических ценностей, интенсивными идейными иска­ ниями и тем душевным теплом, которое найдешь только в странах, где ве­ ками царил нравственный климат, создаваемый огромными водоемами ду­ ховности. У нас привыкли сосредоточивать внимание на экономической отсталости этих стран, на индийской бедности, на тибетской малограмот­ ности, на примитивности цейлонского быта, на пережитках в Индии касто­ вой системы, а в Тибете — теократического феодализма, на несовершен­ ствах семейного уклада. И сознательно закрывают глаза на другую сторону жизни этих стран: ту сторону, чьими силами создавались и под­ держивались города, наполовину состоящие из храмов потрясающей кра­ соты и просветленности; взлетами чьего гения лик земли украсила дивная — 486 — ----------------------- Page 487----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью архитектура; благодаря чему священные реки текут по этим странам меж­ ду берегов, увенчанных бесчисленными памятниками человеческого устремления к духу, свету и красоте. Забывают ту сторону индийской жиз ­ ни, без наличия которой никакой народ не мог бы от векового порабоще­ ния освободиться методами ненасилия, — самыми этически чистыми мето­ дами, какие только удалось до сих пор измыслить. Не интеллектуализм, а именно духовность веет от всевозможных проявлений народной жизни Ин­ дийской и Индомалайской метакультуры: и от пронизанных внутренним светом изумительных ремесел, и от народного искусства, и от отношения "человека массы" к проблемам жизни и смерти, и от мистерий и героиче­ ских эпопей, которые целыми ночами представляются на жалкой площади в любой, самой захудалой деревне, и от поражающей нас незлобивости по отношению к недавним поработителям, и от незначительного, особенно в сравнении с Америкой и Россией, процента уголовных преступлений, и от высокоморальных программ действия, принимаемых массовой правя­ щей партией, и даже, например, от преобладающих в индийском обще­ стве типов женщин, так рельефно изображенных Рабиндранатом Тагором и Прэмом Чандом. Подмена понятия духовного понятием интеллектуального, причем с сохранением именно термина "духовный", столь повсеместна в России и даже на Западе, что становятся совершенно ясными ее смысл и цель. Ее смысл и цель — все в том же стремлении вывести человеческую психику из области высших ценностей в область ценностей утилитарных. Это стремле­ ние и его действенное осуществление составляют одну из главнейших сто­ рон переживаемого нами этапа культурно-исторического процесса. Это связано, конечно, и с выхолащиванием далекого социального идеала, о чем я уже говорил, и с усилиями сделать это постепенно, прикровенно, дабы общество, мало-помалу выхолащиваясь само и перерождаясь, не за ­ мечало образующегося вакуума, не замечало, как у него отнимают ценнейшие из ценностей и взамен подставляют другие, подчиненные. Материальный достаток есть сам по себе безусловная ценность. Это есть естественный, достойный человека уровень его внешнего существова­ ния. Он представляет собою ценность потому, что это — та самая броня внешнего благополучия, которая дает возможность спокойно созревать и плодоносить семенам души. Но провозглашать материальный достаток и внешнее покорение сил природы ради опять-таки материального изобилия человечества ценностью основной и наивысшей, целью организованной борьбы масс во всем мире, идеалом общественного развития, во имя кото­ рого следует приносить в жертву целые поколения и все, что относится к духовному ряду ценностей, — это есть или трагическая ошибка, или по­ луосознанный обман. — 487 — ----------------------- Page 488----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью Однако же именно эта ложная мысль, иногда провозглашаемая пол­ ным голосом, иногда недоговариваемая до конца, но всегда присутствую­ щая в комплексе революционных идей нашего века, определяет и харак­ тер идеалов, венчающих этот комплекс, и усвоенную им методику. Ту многообъемлющую социально-политическую и философскую доктрину, которая была выработана в середине прошлого века на Западе и постепенно сделалась гегемоном в области передового, революционно­ го мышления, станем для краткости обозначать здесь словом Доктрина. Нетрудно представить себе, что эта Доктрина, тесно связанная генетиче­ ски с предыдущими звеньями западной философской и научной мысли, даже с христианством, разрабатывалась, однако, при активной помощи тех сил, которые озабочены созданием мощного учения, долженствующего сделаться ведущим в человечестве, но ведущим по лестнице идейно-соци­ альных подмен к такому состоянию общественному, культурному, психоло­ гическому и техническому, откуда остается лишь один короткий скачок до абсолютной единоличной тирании. Если допустить такую посылку, то луч прожектора, при котором мы привыкли созерцать явления культуры и исто­ рии, внезапно резко сдвинется; погрузятся в тень явления, до сих пор ка­ завшиеся нам такими отчетливыми, и, напротив, выступят из тьмы феноме­ ны, о которых мы раньше не подозревали либо не обращали на них внимания. Железно-упрямый, не желающий уступить ни пяди, буквально с пеной у рта отстаиваемый материализм; жгучая, до неистовства доходя­ щая ненависть ко всему, что можно заподозрить в религиозности, в мисти­ ке или в идеализме; полное исключение духовных ценностей, приравнива­ ние их к пережиткам древности и утверждение лишь материального и интеллектуального рядов ценностей; поставление во главу угла идеи о ма­ териальном изобилии большинства; благословение любых средств, если они способствуют достижению этой цели; провозглашение диктатуры про­ летариата, затем подмена пролетариата одной единственной партией, а еще позднее — подмена партии фигурой единовластного вождя; возвеще­ ние суровой необходимости подчинения всех остальных классов обще­ ства, а потом физическое уничтожение мешающих классов; строгий контроль государства, то есть единовластной партии, над всей идейной и культурной продукцией общества; колоссальная роль, отводимая технике, машине, индустрии, автоматизации — автоматизации и производственных процессов, и социальных отношений, и самой психики, — все это и многое другое приобретает под новым углом зрения новый и достаточно зловещий смысл. В высшей степени симптоматично, что та самая Доктрина, которая пробивала себе путь на общественную поверхность при помощи освобо­ дительных лозунгов и тирад о свободе, начала эру своего господства с — 488 — ----------------------- Page 489----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью разгона всенародного собрания представителей, в выборе которых сама же участвовала, тщетно надеясь получить большинство. За этим немедлен ­ но последовало наложение запрета на деятельность всех других партий и политических организаций и уничтожение всех органов печати, кроме своих собственных. Под указанным здесь углом зрения метаистории важно рассмотреть и такие феномены, как наука, техника и индустриализация. В человеческом существе — не в физическом его теле только, но во всем сложном, разноматериальном конгломерате его существа — заложе­ ны такие потенции, развитие которых бесконечно раздвинуло бы возмож­ ность нашего пользования материальными средами и совершенно измени­ ло бы соотношение между человеком и пространством, человеком и временем, человеком и природой, человеком и другими слоями бытия. Проблему полета способна решить не только авиация. Борьба с болезня­ ми за продление нормальных сроков жизни может вестись и совершенно другими методами, чем те, какими пользуется медицина. Быстрое передви ­ жение в пространстве и общение на громадном расстоянии вовсе не яв ­ ляются монополией наук, связанных с усовершенствованием видов транс ­ порта и средств связи. Способность к полету, например, к преодолению пространств с невообразимой быстротой, к общению на больших расстоя­ ниях, к прохождению сквозь плотную среду, к преодолению болезней, к продлению срока человеческой жизни в два-три раза, ко встречам с суще­ ствами других слоев, к созерцанию трансфизических панорам, к воспол­ нению жизненных сил не через пищу, а через впитывание излучения свет­ лых стихиалей и через вдыхание благоуханий — все эти способности, как и многие другие, покоятся в зачаточном состоянии в глубине нашего суще ­ ства. Грубыми, до смешного громоздкими, вульгарными, тяжкими, прими­ тивными, отвратительно бездушными и даже, как ни странно, нерацио­ нальными показались бы технические достижения наших дней, вроде реактивных самолетов, телевизоров или кибернетических устройств, тому, кто способен предвидеть человека, овладевшего способностью ангельско­ го летания, духовного зрения или умением мгновенного выполнения слож­ нейших умственных операций единственно в силу развития способностей, дремлющих в нашем мозгу, в нашем физическом, эфирном и астральном организме. Одухотворенность и мудрая красота птичьих крыльев не столь далека от мертвенного поблескивания надраенного самолетного крыла, как далеки друг от друга конкретные результаты движения по этим двум контрастным путям человеческого развития. Магия древности и, позднее, некоторые направления в восточной философской практике едва-едва прикасались к вопросу о раскрытии этих потенций. Путь к этому раскры­ тию почти неизведан, чрезвычайно трудоемок и дает плоды лишь в итоге — 489 — ----------------------- Page 490----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью преемственной работы многих поколений. Особая же его трудность за­ ключается в том, что подобная практика теснейшим образом связана с об­ щим одухотворением личности, с подъемом ее нравственного уровня, с очищением от всевозможной мути. Древняя магия не смогла далеко уйти по этому пути именно вследствие недооценки связи между магической практикой и этикой. Подчинение этой деятельности корыстным мотивам влечет за собой, в большинстве случаев, приостановку движения, а ино­ гда — продолжение движения, но ценою демонизации шельта со всеми вы­ текающими из этого запредельными следствиями. На позднейших культурно-исторических стадиях, в лоне высокораз­ витых религий так или иначе прикасались к этой проблематике очень мно­ гие течения и школы: и пифагорейство, и каббала, и восточнохристи­ анское монашество, и монашество даосизма и ламаизма. Кажется, сознательнее всех преследовали цель развития в себе именно этих потен­ ций индийские йоги. При этом связь подобной работы с личной этикой была им уже совершенно ясна. Но требуемый йогой отказ от многих обще­ человеческих потребностей и строжайшая самодисциплина препятствова­ ли включению в это движение широких масс. Весьма сомнительно, однако, что для раскрытия этих потенций действительно необходим, независимо от эпохи и культуры, именно крайний аскетизм. Условия нового времени дик­ товали бы, вероятно, не мучительное умерщвление плоти наподобие мона­ хов времен Исаака Сирина или индийских отшельников, а облегченные условия, близкие к представлению о мирской праведности, либо, напри ­ мер, к повседневному укладу южнобуддийских общин — строгому и чисто­ му, но умерщвление плоти отвергающему. В метакультурах древности, включая Византию, общество еще не сделало окончательного выбора между этим путем развития и дру­ гим — тем, который для краткости можно назвать научно-техническим. Правда, в панораме древнеримской империи видятся признаки того, что в плане древнего общественного сознания тогда уже почти ничего не оста­ лось от идей первого типа развития; они сделались достоянием эзотериче ­ ских и полуэзотерических обществ, мистических культов, некоторых кругов жречества. Но социально-экономические условия Древнего Рима, Визан­ тии, даже западного средневековья не могли еще способствовать быстро ­ му продвижению общества по второму пути. Рубежом следует считать при­ близительно XV век — эпоху от изобретения пороха и книгопечатания до открытия Америки, Индии и до вызванных этим колоссальных экономиче­ ских и психологических сдвигов. С начала XVII века преобладание тенденции ко второму пути разви­ тия и стремительное угасание потенций первого пути становятся уже пре ­ дельно ясными. — 490 — ----------------------- Page 491----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью Второй путь развития характеризуется несколькими особенностями. Во-первых, резко и полностью разрывается связь между наукой, то есть познанием окружающего мира, и какой-либо духовностью. Духовность окончательно отбрасывается в область богословия, культа, мистической философии и искусства, то есть в ту область, на которую наука не об­ ращает ни малейшего внимания, лишь гораздо позднее начиная изучать ее со своих же научных позиций. Во-вторых, методика познания сужается до скрупулезной эмпирики и чисто рассудочных обобщений эмпирически до­ бытого материала. В-третьих, научная деятельность как таковая полностью эмансипируется от каких бы то ни было связей с практической этикой: корыстность или бескорыстность мотивов, порочность или добродетель­ ность ученого не имеют больше никакого отношения к плодотворности его занятий. Конечно, кармические следствия дурно направленной научной или технической деятельности, например военного изобретательства, при­ ходится пожинать каждому в его посмертии; но эти следствия находятся да ­ леко вне круга его сознания при жизни. И в-четвертых, наука в принципе делается открытой для всякого, обладающего упорством и прилежанием. Окончательный разрыв между духовным и интеллектуальным рядами ста­ новится незыблемой реальностью. Как расценивать — с метаисторической точки зрения — этот выбор пути, совершенный западным человечеством, а позднее определивший направленность умственной деятельности и в других метакультурах? Если бы миссия Христа не была оборвана, человечество получило бы могучий импульс к движению именно по духовному пути. Вот тогда были бы открыты и усвоены те методы, которые позволили бы вовлечь на этот путь народные множества вместо тех единиц, которые вовлекаются на него в Индии и в странах буддизма; несравненно большими, для всех явными, были бы и до­ стижения этих поколений. Это подобно тому, как отличается размах науч­ ных достижений в древности, когда в этом направлении работали единицы, от размаха научных достижении теперь, когда в эту деятельность вовлече­ ны миллионы. Тот, кто оборвал жизнь Христа в самом се начале, продол­ жал свою глубоко целеустремленную, сатанински разумную деятельность и в дальнейшем. И, уж конечно, он приложил немало сил к тому, чтобы глу­ шить все побеги духовности и способствовать бурному росту научной и технической мысли. Не требует объяснений, зачем именно ему нужно было первое; во втором же он нуждался потому, что без высочайших достиже­ ний техники не было бы мыслимо объединение человечества в монолит, а без этого объединения невозможно установление всемирной тира­ нии — единственной тирании, заслуживающей наименование абсолютной. Но объединение человечества есть цель, вернее, необходимый этап на пути к конечной цели — не только для демонических начал. Объедине­ — 491 — ----------------------- Page 492----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью ние человечества — этап в достижении конечной цели также и для начал Провиденциальных. Ибо, пока объединение не достигнуто, человечество будет терзаться войнами и революциями — войнами все более и более разрушительными; наступит день, когда их разрушительность превратится в угрозу для всей органической жизни на поверхности Земли. Вне всеоб­ щего объединения, политического и социального, нет способов к предот­ вращению этой угрозы. И поскольку человечеством уже давно, хотя и не­ осознанно, сделан выбор научно-технического пути развития, поскольку невозможно в короткий срок изменить соответствующим образом общее умонастроение в сторону пути духовного, постольку Провиденциальные силы принуждены, со своей стороны, форсировать движение человечества по научно-техническому пути. Такова метаисторическая диалектика. Силы Света озабочены только тем, чтобы направить научную мысль, поскольку это зависит от них, по таким дорогам, которые меньше других грозят ги­ бельными для людей открытиями и изобретениями. Сознание и воля уче­ ных — такое же поприще битв Света и Мрака, как и все в Шаданакаре. И в то время, как одухотворенный разум Энштейна, Планка, Кюри, совер­ шавших подвиги своих грандиозных открытий, просвещался и озарялся инспирацией даймонов, разум изобретателей шестиствольных минометов, термоядерных бомб, аппаратов подслушивания и межконтинентальных ра­ кет направлялся в своих усилиях невидимыми слугами нашего вечного Вра­ га. Но и помимо умножения разрушительных сил войны, развитие техни­ ки имело для человечества первостепенное и противоречивое значение. От всех других явлений духовного и интеллектуального ряда, даже от чистой науки, в значительной степени движимой чувством жажды позна­ ния, техника отличается одними она не может не быть насквозь утилитар­ ной. Психика людей, повседневно работающих в технике, над техникой, с техникой, приучается ко всему на свете подходить с критерием практиче ­ ской полезности. Если человек не сумеет сам заметить эту опасность, если он не отгородит глухой стеной ту сферу своей жизни и деятельности, где властвует техника, от остальных сфер своей жизни и души, он превращает­ ся в духовного калеку, духовного импотента, духовного слепца. Нет лучше­ го способа угасить в себе проблески чего бы то ни было духовного; нет бо­ лее верного пути к выхолащиванию психики от понимания искусства, от любви к природе, от тяготения к религии, от тоски по мировой гармонии, от жажды любви. В нашем зоне развитие техники неизбежно, неотвратимо и оправдано потому, что без него невозможно ни объединение человече­ ства, ни установление того всеобщего материального уровня, который до­ стоин человека. Но горе тем, кто позволил технике властвовать над своей душой. — 492 — ----------------------- Page 493----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью Строго закономерно, исполнено железной исторической логики то обстоятельство, что Доктрина апеллировала прежде всего к пролетариату и именно пролетариат был предызбран ею как будущий класс-гегемон. То­ гда еще можно было вводить умы в заблуждение, взывая к чувству спра­ ведливости и жалости и вопия о том, что пролетариат пока еще создает только материальные ценности лишь потому, что он бесправен, угнетен, задавлен, нищ, сир, наг. Наивные энтузиасты веровали, что, освободясь от эксплуатации и придя к власти, этот класс создаст такие высшие ценности, перед которыми померкнут все шедевры прошлого. И что же? Феодальная аристократия эксплуатировала народ, но объем культурных ценностей, созданных этим классом, не поддается ни исчисле­ нию, ни обозрению. Жречество и духовенство эксплуатировали, как это известно теперь даже грудному младенцу, темноту масс, но они создали не только религиозные концепции и культ, они создали вечные памятники зодчества, живописи, поэзии, музыки, философии, они создали высокие нравственные заветы. Буржуазия повинна во всех смертных грехах, но культурное творчество этого класса составляет едва ли не большую часть того, что теперь именуется культурным наследием. Крестьянство остава ­ лось на социальном дне, но все же и оно создало песни и сказки, орна ­ менты и легенды, художественные ремесла и фольклор. А рабочий класс? Я живу в стране, где рабочий класс остается геге ­ моном уже пятое десятилетие. Что же создал он, кроме все тех же ценно­ стей материального ряда да всевозможных технических, производствен­ ных усовершенствований? Скажут, может быть: а как же вся рабочая интеллигенция, то есть выходцы из рабочей среды, становящиеся инжене­ рами, экономистами, юристами, учеными, литераторами? Но это — не ра­ бочий класс: это — те, кто его перерос, кому нечего больше делать в этой среде и кого навсегда отделили от этой среды и характер деятельности, и круг интересов, и материальные условия жизни. Монах, расписывавший фресками храм, оставался монахом; помещик, писавший у себя в усадьбе или в своем городском доме романы, поэмы и картины, оставался помещи­ ком; буржуа, посвящавший свой досуг искусству и науке или предавав­ шийся меценатству, оставался буржуа; и крестьянин, сочинявший былины или расписывавший утварь, оставался членом своего класса. Но рабочий, становящийся интеллигентом, тем самым перестает быть рабочим. И того, что создала эта интеллигенция, не приходится принимать к рассмотрению, когда мы говорим о том, что создал этот класс как таковой. Духовной — в точном смысле слова — продукции рабочего класса не существует вообще; его интеллектуальная продукция ничтожна. Рабочий класс — не венец человечества, а его трагедия, его — memento mori, гроз­ ное напоминание о том, что миллионы людей, потенциально ничем не от­ — 493 — ----------------------- Page 494----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью личавшихся от остального полноценного общества, осуждены этим обще ­ ством на духовное скопчество, на культурное вырождение, смягчаемое лишь тем, что эти несчастные в подавляющем большинстве сами не пони ­ мают всего ужаса своего положения. Утратившие связь с матерью-землей и не вознагражденные за это приобщением к мировой культуре, психиче­ ски искалеченные вечной возней с машинами, эстетически колеблющиеся от красот индустриального пейзажа до частушки и пошлой олеографии, эти люди становятся жертвами одуряющей скуки, как только оказываются наедине с самими собой. Они как огня боятся тишины, ибо тишина ставит их лицом к лицу с их душевной опустошенностью. Природа для них мертва, философия — смертельно скучна, искусство и литература доступны им лишь в самых сниженных своих проявлениях, религия возбуждает в них лишь высокомерную насмешку невежд и только наука вызывает чувство инстинктивного уважения, как нечто, бесспорно высшее, чем они. Их отдых — карты, водка, домино, спорт, примитивный флирт да кинемато­ граф. И пусть не лгут, будто я клевещу на этих людей: им слишком долго кадили фимиамом, их растлевали потоками демагогической лести и лжи; приходит время, когда перед ними поставят их собственные ничем не разу­ крашенные портреты. Закономерно и логично, что именно эту человеческую формацию Доктрина возвела на пьедестал; именно из нее создаются кадры еди­ новластной партии; именно она возносится перед человечеством как яко­ бы самый ценный из человеческих слоев, как образец, коему должны по мере сил следовать все остальные. Смысл индустриализации — одного из главнейших мероприятий госу­ дарства в 20-х и 30-х годах нашего века — отнюдь не исчерпывается тем, что эта мера усилила обороноспособность страны, одновременно подни­ мая, хотя и черепашьими темпами, ее материальный уровень. Смысл инду ­ стриализации еще и в том, что она произвела насильственную ломку пси­ хологии крестьянства и интеллигенции, заставив Россию, как выразился один иностранный журналист, "мыслить машинами", а в обществе распро­ страняя тот психологический режим, который был до этого свойственен ра­ бочему классу: психологический режим, при котором все расценивается мерилом практической полезности, все чувствуют себя винтиками в гигант­ ской машине и считают это нормой; режим, при котором вырождается ис­ кусство, становится государственной проституткой литература, умирает религия, опошляется культурное наследие и выхолащивается этика: психо­ логический режим бездуховности. Культурное наследие остается единственным каналом, по которому духовность все-таки проникает еще в сознание людей. И не мешает припо ­ мнить, что в первые годы после Великой революции, когда еще верили в — 494 — ----------------------- Page 495----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью мираж скорой революции во всем мире, в русской культуре бушевало та ­ кое течение, которое требовало и всю культуру прошлого сдать в архив. Один из идеологов Доктрины, Маяковский, лишь гораздо позже пришел к заключению, что Пушкин писал не так уж плохо; сначала же он, как и дру­ гие, требовал, чтобы Пушкин был сброшен с корабля современности. При этом Пушкин понимался, конечно, как некое олицетворение классики во­ обще. Самый талантливый театральный деятель той эпохи, Мейерхольд, выворачивая классиков наизнанку, культивировал тот урбанистический, конструктивистский, оголенно-схематический стиль, который приводит на память стиль массовых действ в Друккарге. И еще поразительнее было от­ ражение архитектурного стиля игв конструктивным стилем тех зданий, ко­ торые возникли среди русских городов в 20-х годах и в начале 30-х: ли ­ шенные каких бы то ни было украшений, это были сочетания кубов, ромбов, параллелепипедов — голых геометрических форм — при явном пренебрежении закругленной линией. Потребовалась усиленная инвольта­ ция из Фонгаранды, чтобы приостановить дальнейшее выхолащивание, или лучше сказать "игвизацию", зодчества. Впрочем, воздействие вкусов и стиля античеловечества в архитектуре XX века сказалось далеко не в од­ ной России: конструктивизм на Западе оказался даже устойчивее, чем у нас, он до сих пор уродует своими железобетонными ублюдками прекрас­ ные города Франции, Англии, Германии. Удивляться нечему: инвольтация демонических начал — всемирна, и если на некоторых отрезках истории Россия сделалась ее основным плацдармом в человечестве и лицо Друк­ карга стало выпирать на ее поверхность, то и остальное человечество не было оставлено без демонического внимания, чтобы в случае, если Россия отобьется от рук, было где и на чем продолжать сооружение фундамента грядущей сатанократии. Вот почему шрастр Северо-западной метакульту­ ры, Мудгабр, все больше и больше просвечивает теперь сквозь города Западной Европы и Америки. Глубоко закономерен был, конечно, стратегический курс, взятый го­ сударством с самого начала Революции в отношении религии как таковой. Но тактику приходилось варьировать в зависимости от ситуации и от зор­ кости тех, кто этим курсом руководил на данном отрезке времени. Доктри­ на еще не успела захватить власть, как великое человекоорудие Третьего Жругра уже объявило, что религия есть опиум для народа. На первых по­ рах ради ослабления православной церкви, так долго господствовавшей над умами наиболее широких народных масс России, в особенности над крестьянством, попытались расшатать монолит православия, оказывая по­ пустительство всевозможным сектам. Но скоро уяснилось, что такими пал­ лиативами церковь расшатать нельзя и что, напротив, дух религиозного искательства начинает разливаться вширь. Поэтому секты подверглись тем же гонениям, что и церковь. Их судьбу разделили религиозные, философ ­ — 495 — ----------------------- Page 496----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью ские и мистические организации и группы, бытовавшие среди интеллиген­ ции: антропософские и теософские ложи, оккультные кружки. Религиозно- философское общество и религиозные ордена любой окраски. Деятель­ ность антирелигиозных организаций, и в первую очередь общества "Без­ божник", выплеснулась в клубы, лектории, на эстрады, трибуны, кафедры, в печать, театр и кино, даже прямо на городские и сельские площади. В дни церковных праздников храмы окружались стаями молодежи, изощряв ­ шейся в разных видах кощунства, и шутовскими процессиями, в которых комсомольцы изображали пузатых попов со съехавшими набекрень мит­ рами и с бутылями в руках; эти скоморохи двигались по улицам параллель­ но крестному ходу верующих. Недостаток остроумия, эстетическое бес­ плодие и отпечаток непроходимой пошлости, лежавший на этих затеях, мало способствовали их удаче. Скудоумие приходилось восполнять трех­ палым свистом, взрывами кое-как срепетированного хохота, хлопушками, ракетами, а зачастую и прямым хулиганством. Скоро стало очевидным, что и эти приемы бессильны отвлечь от рели­ гии сколько-нибудь заметное число любителей духовного опиума. Даже напротив: храмы бывали так полны, как никогда этого не случалось до ре­ волюции. И когда в 1925 году скончался находившийся под домашним арестом патриарх Тихон, его похороны вылились в такую миллионную де­ монстрацию, что перед ней померкли все внушенные правительством и партией массовые изъявления горя, которые годом раньше поразили моск­ вичей в дни похорон или, вернее, мумификации первого вождя. После это­ го тактика была изменена и церковь расколота изнутри. Преемник покой­ ного патриарха выступил с широковещательным заявлением, что отныне радости безбожного государства — и наши радости, его горести — и наши горести. Превышая свои полномочия, высший иерарх русской церкви включил текст великой ектиньи моление о "властях предержащих" и о пре­ бывании их "во всяким благочестии и чистоте". Весьма вероятно, что субъ­ ективные мотивы, руководившие при этом высшей иерархией, сводились к мысли, что лучше хоть таким путем сберечь церковь от полного физическо ­ го разгрома, хоть этими способами обеспечить для народа выполнение основных ее функций: таинства крещения, исповеди, евхаристии. Но так или иначе, этим было положено начало тому политическому курсу со сто­ роны церкви, который вскоре превратил ее в безропотную рабу антирели­ гиозного правительства. Естественно, что такой поворот вызвал среди ду­ ховенства и мирян резкое разделение. Большинство священников или отказались напрямик, или уклонились от поминовения властей при бого­ служении. На саботажников обрушились кары — отнюдь, впрочем, не церковные. За тысячу лет своего существования русская церковь насчиты­ вала среди своих святых едва ли десяток мучеников за веру. Теперь эта недостача была пополнена в изобилии. Тысячи священников и верующих — 496 — ----------------------- Page 497----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью мирян погибли в тюрьмах и трудлагерях. Храмы подверглись закрытию и разрушению либо превращению в склады, мастерские или общежития. Ис­ требительный самум обращал в груды щебня и те храмы и монастыри, ко ­ торые пользовались мировой известностью как уникальные памятники ис­ кусства. Колокола, веками катившие над городами и полями России волны благовеста, отзвонили в последний раз и, сброшенные с разломанных ко­ локолен, были отправлены как металлический "утиль" на переплавку. К се­ редине 30-х годов в Москве из 600 действующих церквей уцелело едва ли 40, а в Киеве, например, остался открытым один-единственный собор. Судьбу православной церкви разделили и все другие вероисповедания. К тому времени уже давно было сконструировано, свинчено и повап­ 1 лено то, что долженствовало заменить собою церковь как водительницу душ, как учительницу жизни, как массовую организацию. Эта квази­ церковь приняла от своей предшественницы и ее исконную догматическую неколебимость, и свойственное ей сочетание централизованности с демо­ кратизмом, и ее систему сурового внутреннего подчинения, и ее претензии на роль единственного индикатора истины. Постарались имитировать даже то душевное тепло, которое свойственно церкви. Идейное и структурное единство партии охранялось такими же беспощадными мерами, какими некогда, в века своего становления, христианская церковь оберегала свое единство, вступая в жестокую борьбу с любой ересью. А исключение про­ винившегося члена из лона квазицеркви стало таким же страшным наказа­ нием и воспринималось несчастным столь же трагически, как в средние века воспринималось отлучение от церкви. Мало-помалу квазицерковь выработала и квазикульт. Вместо жал­ ких, кустарных антирелигиозных маскарадов в дни церковных праздников упор был взят теперь на устройство грандиозных массовых шествий, пара­ дов и помпезных действ в дни праздников революционных, на хоровое ис ­ полнение партийных квазипсалмов и квазиакафистов и на поклонение квазимощам, покоившимся в квазихраме у стен Кремля. Средствами экономического и внеэкономического принуждения на службу квазицеркви было привлечено все — от художественной литерату­ ры до цирка, от сцен ведущих театров до ресторанных эстрад. Стержнем же этой системы было сделано так называемое просвещение, то есть лест­ ница образовательно-воспитательных и научных учреждений от детских садов до Академии наук СССР. Человек какого образа воспитывался этой всеобъемлющей педагоги­ ческой системой? Каков был ее идеал? Она развивала в испытуемом смелость, ибо смелость эта была нужна государству для борьбы с врагами и для грядущих боев за всемирную 1Повапить (стар.) – выбелить или окрасить. «Гробы повапленные» – раскрашенные снаружи. – Ред. — 497 — ----------------------- Page 498----------------------- Глава 2.Борьба с духовностью власть. Воспитывалась воля, но такая воля, которая покорна государству и квазицеркви и тверда в осуществлении их — и только их — директив. Вос­ питывалось чувство товарищества, но товарищества по отношению только к тем, кто неукоснительно и твердо отстаивал дело именно этого государ­ ства и этой квазицеркви. Воспитывались правдивость и честность, но честность особого рода: такая честность, когда человек, не колеблясь, пре­ даст товарища, друга, отца, выдаст любую доверенную ему тайну, если они хотя бы в деталях противоречат интересам государства и указаниям квазицеркви. Воспитывалось творческое отношение к труду — все ради эф­ фективности трудовых процессов в интересах той же квазицеркви и того же государства. Поощрялась жажда знания, но направлялась она по стро­ го определенному руслу: такому руслу, которое обеспечивало техниче­ ский прогресс и формирование определенной идеологии. Все это окраши­ валось тщательно культивируемой, выращиваемой, питаемой, поливаемой, подогреваемой ненавистью к врагу, причем врагом считался каждый мыслящий иначе, чем квазицерковь. В итоге получалась развитая, энергичная, жизнерадостная, целеустремленная, волевая личность, по-сво­ ему честная, по-своему идейная, жестокая до беспощадности, духовно уз­ кая, религиозно-невежественная, зачастую принимающая подлость за по­ двиг, а бесчеловечность — за мужество и героизм. Создавался законченный тип самоуверенного фанатика, воображающего, что его го­ сударство — лучшее из всех государств в мире, его народ — талантливее всех народов, его квазицерковь — ковчег абсолютной истины, его идеоло­ гия — безупречно правильна, его вождь — непогрешим не только ex cathedra, но и во все минуты своей жизни, все же остальное — ветошь, ис­ торический мусор, только мешающий жить и осужденный на безжалостное уничтожение. Но какими бы прочными ни были позиции, занятые Доктриной в битве за человеческие души, внутри этих душ продолжала протекать почти неви­ димая постороннему глазу, часто невнятная рассудку самих людей борьба провиденциального начала с теми, кто пытался его искоренить. В повсед­ невности, в быту, в семьях, в дружбе, в любви, в тайных движениях челове­ ческого сердца, в смутной тоске, в неутолимых сомнениях, самопроиз­ вольно возникающих из недр совести, в общении с природой, в струях красоты, низливавшихся в душу от великих творений прежних времен, ска­ зывалось непобедимое сопротивление духа. Таких стадий достигла борьба с духовностью в тридцатых годах на­ шего века, когда над шестой частью земного шара обрисовалась с окон­ чательной резкостью исполинская фигура страшного человеческого суще­ ства, еще издалека предвиденная и предсказанная великими пророками России. — 498 — ----------------------- Page 499----------------------- Глава 3.Темный пастырь Глава 3. Темный пастырь Настанет год, России черный год, Когда царей корона упадет; Забудет чернь к ним прежнюю любовь, И пищей многих будет смерть и кровь; Когда детей, когда невинных жен Низвергнутый не защитит закон; ... И станет глад сей бедный край терзать... Так начинается поразительное стихотворение, написанное шестна­ дцатилетним юношей Лермонтовым в 1830 году. Озаглавлено оно четко: "Предсказание". ... И станет глад сей бедный край терзать; ... И зарево окрасит волны рек: В тот день явится мощный человек, И ты его узнаешь — и поймешь, Зачем в руке его булатный нож. И горе для тебя! Твой плач, твой стон Ему тогда покажется смешон, И будет все ужасно, мрачно в нем, Как черный плащ с клонящимся пером. В другой редакции последняя строка читается так: Как черный плащ с возвышенным челом. И в обоих вариантах последняя строка остается единственной, сви­ детельствующей о том, что поэту не все было видно с одинаковой ясностью сквозь мглу грядущей сотни лет. "Клонящееся перо" — дань юношескому романтизму, перенос реквизита эпох прошлого на эпоху будущего. "Чер­ ный плащ" — выражение при помощи поэтического образа той непроница­ емой тьмы, которая будет окутывать эту страшную фигуру, видимую из-за дыма и туч целого столетия. Что же касается выражения "возвышенное чело", то здесь или характерная черта лермонтовского Демона, перене­ — 499 — ----------------------- Page 500----------------------- Глава 3.Темный пастырь сенная на человеческое существо почти сверхъестественной мощности, глубоко связанное с демоническим началом, или, быть может, указание на то, что в этом пророческом видении перед духовным взором поэта слились в одном образе две исторические фигуры следующего столетия, которые, будучи видимы ему во временной перспективе, как бы находили одна на другую, и Лермонтову не удалось различить, что высокое чело будет отли ­ чать не того окутанного мраком гиганта, а его предшественника. — Все ли спокойно в народе? — Нет. Император убит. Кто-то о новой свободе На площадях говорит. Это — стихотворение Александра Блока, написанное двумя годами раньше революции 1905 года. — Все ли готовы подняться? — Нет. Каменеют и ждут. Кто-то велел дожидаться: Бродят и песни поют. — Кто же поставлен у власти? Власти не хочет народ. Дремлют гражданские страсти: Слышно, что кто-то идет. Сжатые, очень точные формулировки, передающие общественную атмосферу накануне первой революции. Но дальше начинается нечто неожиданное: — Кто ж он, народный смиритель? — Темен, и зол, и свиреп: Инок у входа в обитель Видел его — и ослеп. 0н к неизведанным безднам Гонит людей, как стада, .. Посохом гонит железным... Боже! Бежим от Суда! Но бежать было поздно. Появление этого существа было предопре­ делено слишком давно и подготовлено слишком могущественными силами инфракосмоса. В русской литературе прошлого века имеется и еще одно предсказание о нем, еще более поражающее. В особенности, если учесть, что оно принадлежит перу автора, от метаисторических представлений и чувств далекого. Сделано оно не в стихах, а в прозе, и содержание его на­ столько глубоко, что мне придется в этом месте нарушить правило, приня­ тое в работе над настоящей книгой: не злоупотреблять цитатами. Я выну ­ — 500 — ----------------------- Page 501----------------------- Глава 3.Темный пастырь жден дать целую цепь цитат, жалея только о том, что границы книги не поз ­ воляют включить в нее всего, что относится до предварения этого существа в одном из весьма известных произведений русской классики. Начну с со­ кращенной передачи описания воображаемого портрета этого существа. "Это мужчина среднего роста с каким-то деревянным лицом... Как смоль черные волосы покрывают конический череп и плотно, как ер­ молка, обрамляют узкий лоб. Глаза... осененные несколько припухши­ ми веками... взгляд чистый, без колебаний, губы тонкие, бледные, опу­ шенные подстриженною щетиной усов; челюсти развитые, но без выдающегося выражения плотоядности, а с каким-то необъяснимым бу­ кетом готовности раздробить или перекусить пополам. Одет в военно­ го покроя сюртук, застегнутый на все пуговицы". Читаешь — и вздрагиваешь. Что это? Когда и о ком написано? — На­ писано в шестидесятых годах прошлого века. Но почему же такое неверо­ ятное совпадение с обликом, слишком уж памятным не людям шестидеся ­ тых годов, а именно нашему поколению? — Читаем дальше. "На лице не видно никаких вопросов; напротив того, во всех чертах выступает какая-то солдатски невозмутимая уверенность, что все во­ просы давно уже решены. Какие это вопросы? Как они решены? Мо­ жет быть, это вопрос о всеобщем истреблении, а может быть, только о том, чтобы все люди имели грудь выпяченную вперед на манер колеса? Ничего неизвестно. Известно только, что этот неизвестный вопрос во что бы то ни стало будет приведен в действие. А так как подобное про­ тивоестественное приурочение известного к неизвестному запутывает еще более, то последствие такого положения может быть только одно: всеобщий панический страх". "Перед глазами зрителя восстает чистейший тип идиота, принявшего какое-то мрачное решение и давшего себе клятву привести его в ис­ полнение... Когда же придатком к идиотству является властность, то дело ограждения общества значительно усложняется". "Угрюм-Бурчеев принадлежал к числу самых фанатических нивелира­ торов. Начертавши прямую линию, он замыслил втиснуть в нее види ­ мый и невидимый мир с таким непременным расчетом, чтоб нельзя было повернуться ни взад, ни вперед, ни направо, ни налево. "1 "Нет ничего опаснее, как воображение прохвоста, не сдерживаемого уздою и не угрожаемого непрерывным представлением о возможности наказания на теле. Однажды возбужденное, оно сбрасывает с себя всякое иго действительности и начинает рисовать своему обладателю предприятия самые грандиозные". А "Угрюм-Бурчеев был прохвостом всем своим существом, всеми своими помыслами. Виртуозность прямо­ линейности засела, точно ивовый кол, в его скорбной голове, пустив там целую непроглядную сеть корней и разветвлений. Это был ка ­ кой-то таинственный лес, преисполненный волшебных сновидений. Та­ инственные тени гуськом шли одна за другой, застегнутые, выстрижен­ ные, однообразным шагом, в однообразных одеждах, все шли, все шли... Уже до прибытия в Глупов он составил в своей голове целый си­ 1Вряд ли подозревал Щедрин, что в этом стремлении втиснуть все в прямую линию может сказывать­ ся отголосок воспоминания об обстановке в одном из других слоев, а именно — на одномерном Дне Шаданакара. — 501 — ----------------------- Page 502----------------------- Глава 3.Темный пастырь стематизированный бред, в котором до последней мелочи были регу­ лированы все подробности будущего устройства этой злосчастной му ­ ниципии". "На другой же день по приезде он обошел весь город... Шел он долго, все простирая руку и проектируя, и только тогда, когда глазам его представилась река, он почувствовал, что с ним совершилось нечто необыкновенное. Он позабыл... он ничего подобного не предвидел... Излучистая полоса жидкой стали сверкнула ему в глаза, сверкнула и не только не исчезла, но даже не замерла под взглядом этого админи­ стративного василиска. — Кто тут? — спросил он в ужасе. Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то ис­ кушающее, почти зловещее". "... Дома он через минуту уже решил вопрос по существу. Два одинако­ во великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига были обдуманы уже зара­ нее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как не было той силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в из­ вестном смысле было прочнее его. Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обла­ дая которою можно покорить мир". "Город приник; в воздухе чувствовалась спертость и духота. Он еще не сделал никаких распоряжений, не высказал никаких мыслей, никому не сообщил своих планов, а все уже понимали, что пришел конец". Конец начался, как известно всем, читавшим Щедрина, с разруше­ ния старого города до основания и со свезения всего образовавшегося мусора, включая навоз, к реке. "И вот вожделенная минута наступила. Созвавши будочников, он при­ вел их к берегу реки, отмерил шагами пространство, указал глазами на течение и ясным голосом произнес: — От сих мест — до сих! Как ни были забиты обыватели, но и они восчувствовали. До сих пор разрушались только дела рук человеческих, теперь же очередь дохо­ дила до дела извечного, нерукотворного... — Гони! — скомандовал он будочникам, вскидывая глазами на колышу­ щуюся толпу. Борьба с природой восприняла начало". Борьба с природой!.. — Общепринято мнение, что в образе Угрюм- Бурчеева Щедрин воспроизвел — разумеется, в сатирическом преломле­ нии — образ Аракчеева. Это доказывается и некоторыми чертами внешне­ го сходства между щедринским героем и обликом гнусного временщика и явной пародией на военные поселения, которую представляла собой административная и градостроительная система, мечтавшаяся Угрюм-Бур­ чееву. Ясно также, что в этом образе отразился в какой-то мере и реаль­ ный исторический образ другого деспота, наложившего на Россию еще — 502 — ----------------------- Page 503----------------------- Глава 3.Темный пастырь более резкий отпечаток, и к тому же более близкого к Щедрину хроноло­ гически: образ Николая I. Но... борьба с природой? Ни Аракчеев, ни Нико­ лай не сносили городов с лица земли, дабы строить на их месте новые, по их скудоумному ранжиру разграфленные; ни тот, ни другой не сгоняли все население на бессмысленную и слепую борьбу с природой. Наконец, горы мусора запрудили реку. "Раздался треск, свист и какое-то громадное клокотание... Затем все смолкло; река на минуту остановилась и тихо-тихо начала разливаться по луговой стороне. К вечеру разлив был до того велик, что не видно было пределов его, а вода между тем все прибывала и прибывала. Откуда-то слышался гул; казалось, что где-то рушатся целые деревни и там раздаются вопли, стоны и проклятия. Плыли по воде стоги сена, бревна, плоты, обломки изб и, достигнув плотины, сбивались в кучу в одном месте". Известно, что замыслы Угрюм-Бурчеева потерпели крах на следую­ щее же утро. За ночь река размыла и унесла плотину и снова двигалась в своих берегах. Тогда ошеломленный преобразователь решил уйти от реки и построить мечтаемый город Непреклонск на новом месте, на ровной как скатерть, низине. Там, наконец, его сморило и он заснул с топором в руке. "Изнуренные, обруганные и уничтоженные, глуповцы после долгого перерыва в первый раз вздохнули свободно. Они взглянули друг на друга — и вдруг устыдились. Они не понимали, что именно произошло вокруг них, но чувствовали, что воздух наполнен сквернословием и что далее дышать в этом воздухе невозможно. Была ли у них история, были ли в этой истории моменты, когда они имели возможность проявить свою самостоятельность? — ничего они не помнили. Помнили только, что у них были Урус-Кугуш-Кильдибаевы, Негодяевы, Бородавкины и в довершение позора этот ужасный, этот бесславный прохвост! И все это глушило, грызло, рвало зубами — во имя чего? Груди захлестывало кровью, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бес­ славном идиоте, который с топором в руке пришел неведомо отколь и с неисповедимой наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему... " Угрюм-Бурчеев проснулся и возвратился к сооружению Не­ преклонска, но атмосфера неуловимо изменилась. "Он начал нечто подо­ зревать. Его поразила тишина во время дня и шорох во время ночи. Он ви ­ дел, как с наступлением сумерек какие-то тени бродили по городу и исчезали неведомо куда, и как с рассветом дня те же самые тени вновь по­ являлись в городе и разбегались по домам. Несколько дней сряду повторя­ лось это явление, и всякий раз он порываются выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удер ­ живал его". Цитаты кончились. — 503 — ----------------------- Page 504----------------------- Глава 3.Темный пастырь Удивительно в них, конечно, не то, что великий сатирик дал односто ­ ронний — не реалистический, а резко гротескный образ, доведенный до чудовищности. На то он и сатирик. Удивительно то, что, отталкиваясь от конкретных исторических фигур прошлого, фигур гораздо меньшего масштаба, он предварят в своем творении исполинскую фигуру будущего. Конечно, он увидел и изобразил ее только с одной стороны, с той самой, которая роднила ее с российскими деспотами прошлого. Но долгое, острое, исполненное душевной боли и муки вглядывание мыслителя в ти­ пичные образы отечественной истории и в ее тенденции привело его к про­ рочеству о том, что тираническая тенденция, проявлявшаяся и в Бироне, и в Павле, и в Аракчееве, и в Николае, достигнет своей кульминации лишь в грядущем, и тогда появится на вершинах власти тот, на одну из существен­ нейших сторон которого Угрюм-Бурчеев похож больше, чем на любого из его предтеч. Великие тираны российской истории, Иоанн Грозный и Николай I, были орудиями демона великодержавной государственности — и только. Этим исчерпывалось их метаисторическое значение, если не говорить о том, что в первый период царствования Грозного через этого царя водил демиург, а в конце — Велга. Орудием очередного Жругра был и Сталин, но все дело в том, что этим отнюдь не исчерпывалось его метаисториче­ ское значение. Как ни велика была Россия при Грозном и особенно при Николае, но ее победы и поражения, возрастание или ослабление ее мощи могли не­ посредственно отражаться на судьбах лишь ограниченной географической зоны: Средней Европы, Среднего и Ближнего Востока. Воинствующая рос­ сийская идеология двух первых Жругров — идея Третьего Рима и концепция "самодержавие, православие, народность" — были отмечены провинциа­ лизмом, узконациональным и конфессиональным. Это вполне соответство ­ вало той стадии мирового технического развития и международных свя­ зей, которой достигло тогда человечество. Но связи укреплялись и расширялись, а достижения техники изменили самое понятие географиче­ ского пространства, приблизив друг к другу континенты, а воинственных соседей уперев друг в друга границами с такой плотностью, с какою упи­ раются один в другого лбами борющиеся бараны. Передовое место в ис­ тории Россия заняла с той минуты, когда внутри нее к власти при­ шла — впервые в мире — интернациональная Доктрина. Россия стала первой страной, вооруженной такой идеологией, какая могла бы, в прин­ ципе, распространиться на все страны земного шара. Даже больше того: в Доктрине был заложен такой импульс к расширению, который предпола­ гал своим пределом именно только границы планеты. Когда мы говорим о мировых империях или мировых претензиях великих завоевателей про­ — 504 — ----------------------- Page 505----------------------- Глава 3.Темный пастырь шлого, от Чингиз-хана до Наполеона и Британской империи, мы употреб­ ляем слово "мировой" в значении условном. Революционная Россия с ее Доктриной была первой в истории носительницей мировой тенденции в со­ вершенно безусловном смысле. Секрет же заключался в том, что вместо мечты о всемирной гегемонии какого-либо отдельного народа (мечты уто­ пической, ибо ни один народ не достаточно многочислен для этого) теперь прокламировалась идея всемирного содружества народов, объединенных новым социальным строем, который должен был возникнуть везде в ре­ зультате революционных взрывов. Революционизирующее, освободитель­ ное влияние этой концепции для внероссийских стран, в особенности для колоний и полуколоний Востока и Юга, было колоссально. В одних из стран оно постепенно развивалось по программе, намеченной в Москве, в другие было принесено на штыках советских армий. Немало нашлось и та ­ ких стран, как Индия или Бирма, где это революционизирующее начало резко изменило свою этическую и политическую окраску. Но как бы там ни было, везде вовлекались в революционную или преобразовательную дея­ тельность массы именно тех сверхнародов, тех стран, тех наций, а вовсе не одной только России. Россия стремилась лишь, по мере возможности, сохранить за собой роль направляющей силы (что, конечно, удавалось ей далеко не всегда, и чем дальше во времени, тем меньше). Естественно поэтому, что за образами обоих вождей революционной России видятся не только очертания третьего русского уицраора, но яв­ ственно выступает тень существа неизмеримо более огромного, существа планетарного, — того осуществителя великого демонического плана, кото­ рый носит имя Урпарпа. Но значение, роли и сама природа этих двух человекоорудий были глубоко различны. Первый из них был человеком. Таким же человеком, как и почти все носители светлых или темных миссий. Конечно, над его шельтом и всеми остальными компонентами его существа велась многолетняя, если не веко­ вая, работа, дабы превратить его в послушное орудие иноприродной воли. Но при всем том его личная монада оставалась незатронутой, она парила по-прежнему в своем многосолнечном Ирольне, и его человече­ ский образ, его характер неизбежно отражал в какой-то мере свет этой монады, сколько бы преград ни ставили между монадой и человеком его демонические пестуны. В характере оставались даже и такие свойства, ко ­ торые казались мешающими с точки зрения его миссии, но которые не могли быть заглушены окончательно. Этот человек не сделался ни крово­ жаден, ни активно жесток; он упорно веровал в Доктрину и работал не во имя свое, а во имя этого идеала. Он по-своему любил народ и человече­ ство, хотя и обобщенно-абстрактной, мечтательно-головной любовью. Он — 505 — ----------------------- Page 506----------------------- Глава 3.Темный пастырь желал им блага, как сам это благо понимал, и если прибегал порой к весь­ ма крутым мерам, умея проявлять даже неумолимость, то это диктовалось не мстительностью, не бесчеловечностью, а уверенностью в том, что тако­ ва печальная революционная необходимость. Пролитие крови или причи­ нение страданий само по себе не доставляло ему никакого наслаждения. Даже когда совершенный против него террористический акт вызвал его тя­ желое ранение и едва не стоил ему жизни, вождь нашел в себе нравствен­ ную силу и достаточную политическую дальнозоркость, а может быть и гу­ манность, чтобы настоять на том, чтобы политическая преступница была подвергнута не казни, а тюремному заключению. К своим товарищам по партии он относился с отеческой бережностью и даже против тех из них, которые возглавляли внутри партии оппозиционные течения, он не прини­ мал иных мер, кроме дискуссионной борьбы, партийного внушения и дав­ ления собственного авторитета. Политические деятели, много раз де ­ монстрировавшие свое инакомыслие, как Троцкий, Зиновьев, Бухарин, оставались активными членами элиты и несли громадную нагрузку в об­ щем партийно-государственном труде. Множество случаев, когда его вмешательство предотвращало неза­ служенно суровую кару или слишком крутое мероприятие властей на ме­ стах, доказывают, что первому вождю нередко бывали доступны общече­ ловеческие чувства жалости, сочувствия, справедливости. Слишком искренне впитал он в себя демократические идеалы предыдущих поколе­ ний; он был слишком интеллигентен для того, чтобы его удалось превратить в тирана. Доказывается все это и его отношением к так называвшимся то­ гда нацменьшинствам: его указания на этот счет проникнуты такой забот­ ливостью о том, чтобы не ранить болезненно обострившееся благодаря ве ­ ковым гонениям национальное самолюбие, полны такой настороженной человечностью и таким пониманием психологии уплетенных наций, что диву даешься: как могли подобные указания столь беззастенчиво и цинич ­ но попираться его преемником. Ленин был интернационалистом не на словах, а на деле. Он во многом был осуществителем темной миссии, но он глубоко верил в то, что его деятельность направлена на благо человечества. Другая природа и другое предсуществование второго вождя опреде­ лили и совершенно другой его характер. Каждая из инкарнаций этого существа была как бы очередной репе­ тицией. В предпоследний раз он явился на исторической арене в том самом облике, который с гениальной метаисторической прозорливостью запечатлел Достоевский в своем "Великом инквизиторе". Это не был Тор­ квемада или кто-либо другой из крупнейших руководителей этого са­ танинского опыта; но и к рядовым работникам инквизиции он не принадле­ — 506 — ----------------------- Page 507----------------------- Глава 3.Темный пастырь жал. Он появился уже на некотором спаде политической волны, и в тече ­ ние его многолетней жизни ему стало ясно, что превратить католическую церковь в послушный механизм Гагтунгра, в путь ко всемирной тирании, не удастся. Но опыт деятельности в русле инквизиции очень много дал этому существу, развив в нем жажду власти, жажду крови, садистическую жесто­ кость и в то же время наметив способы связи между инспирацией Гагтун­ гра, точнее — Урпарпа, и его дневным сознанием. Эта инспирация стала восприниматься временами уже не только через подсознательную сферу, как раньше, а непосредственно подаваться в круг его бодрствующего ума. Есть специальный термин: хохха. Он обозначает сатанинское восхищение, то есть тип таких экстатических состояний, когда человек вступает в обще ­ ние с высокими демоническими силами не во сне, не в трансе, а при пол­ ной сознательности. Теперь, в XVI веке, в Испании, хохха стала доступна этому существу Оно достигло ступени осознанного сатанизма. Промежуток между этой инкарнацией и следующей протекал сперва, конечно, на Дне, куда шельт вместе с астралом были сброшены грузом ужасной кармы; а затем в Гашшарве: извлеченный туда Урпарпом и его слугами, потенциальный антихрист подготавливался там свыше 200 лет к своему новому воплощению. Напомню, что монада, некогда похищенная для него из Ирольна самим Гагтунгром у одного из императоров Древнего Рима, продолжала томиться в плену, в пучине лилового океана, в Дигме, а как бы обезглавленный шельт императора пребывал в подобии летаргиче­ ского сна в одном из застенков Гашшарвы, Кажется, однако, что в глубине существа, о коем идет речь, остава­ лась еще, вопреки осознанному преклонению перед Гагтунгром, то ли кро­ хотная искра, то ли некоторая тень сомнения в правильности своего выбо ­ ра. Возможно, впрочем, что это был просто инстинктивный страх перед невообразимо ужасной катастрофой после грядущего апофеоза. Так или иначе, эта искра была наконец потушена в начале его нового существова­ ния на земле. В маленькой стране на границе Азии и Европы, в горной де­ ревушке, в бедной верующей семье снова увидело солнечный свет это су­ щество; и еще подростком распростилось оно навсегда со всем, что прямо или косвенно связано с христианством. Казалось, Провиденциальные силы еще раз приоткрыли ему двери спасения, предоставив возможность даль­ нейшего пути в лоне церкви, в сане священника. Но какие перспективы могла бы сулить эта скромная дорога существу, одержимому импульсом владычества надо всем миром? С подготовкой к духовному пути — в обоих значениях этого слова — было покончено навсегда — окончательно и бес­ поворотно. Возможно также, что выбор, по существу, был сделан раньше, еще в Гашшарве, теперь же он только нашел соответствующее выражение в Энрофе. Объект многовековых попечений дьявола примкнул к революци­ — 507 — ----------------------- Page 508----------------------- Глава 3.Темный пастырь онному движению на Кавказе и основательно проштудировал Доктрину, отчетливо поняв, что не найти ему ни лучшей маски, ни лучшей программы для первых мероприятий после захвата власти. Но почему, вернее, зачем это существо, предназначенное к владыче­ ству над Россией, было рождено не в русской семье, а в недрах другого, окраинного, маленького народа? Очевидно, затем же, зачем Наполеон был рожден не французом, а корсиканцем, не наследником по крови и духу великой французской культуры и национального характера этого на ­ рода, а, напротив, узурпатором вдвойне: захватчиком не только власти, к которой он не был призван ни обществом, ни правом наследования, но еще вдобавок власти в стране чужой, а не в своей собственной. И Корси­ ка, и Грузия, страны суровые, горные, культурно отсталые, где человече­ ская жизнь стоит дешево, а всякий конфликт перерастает в кровавое столкновение, сделали свое дело, укрепив в обоих своих порождениях глу­ бокое презрение к ценности человеческой жизни, жгучую мстительность, неумение прощать и ту поразительную легкость, с какой уроженцы этих стран готовы пустить в ход оружие. Для того чтобы лучше выполнить свое предназначение во Франции и в России, оба эти существа должны были быть как бы чужеродными телами в теле обеих великих стран, не связанны­ ми никакими иррациональными, глубинными, духовными нитями с тем на­ родом, которому предстояло стать главной ареной их деятельности и их жертвой по преимуществу. Надо было прийти "с топором в руке неведомо отколь и с неисповедимой наглостью" действовать так, как действует заво­ еватель на порабощенной земле. Людовик XIV хладнокровно вел свои войны, отождествляя государ­ ство с самим собой и посылая на смерть тысячи французов. Петр I пожерт­ вовал несколькими десятками тысяч крепостных крестьянских душ ради со­ оружения Петербурга. Ленин трудился ради мировой революции, которая стоила бы жизни, вероятно, миллиону человек. Но бросить чуть не полови­ ну мужского населения Франции в пасть непрерывных войн, имевших единственной целью расширение зоны личного властвования; пожертво­ вать для спасения своего никем и ничем не благословленного престола по крайней мере десятью миллионами российских солдат, а потом посадить за проволочную изгородь одну пятую часть населения страны и при этом быть готовым на превращение в лунный ландшафт ее прекраснейших горо­ дов и самых цветущих областей ради химеры распространения своего вла­ дычества на всю планету — нет, на такие деяния не отважились бы ни Лю­ довик, ни Петр, ни Ленин — никто, в чьих жилах течет та же кровь, что и проливаемая кровь народа, для кого культурные ценности нации — его ценности, ее прошлое и будущее — его прошлое и будущее, а земля, по которой он ступает, — драгоценная, милая и незаменимая земля Родины. — 508 — ----------------------- Page 509----------------------- Глава 3.Темный пастырь Но "отец лжи", подготавливая свое детище из века в век, никогда не внушал ему, разумеется, всей правды — ни о конечных целях и возможно­ стях, ни о значении отдельных этапов подготовки. Обеспечивая его инкар­ нацию в последний раз, великий демонический разум понимал, что для царства антихриста в Энрофе еще не созрели условия, равно как и сам кандидат совершенно не готов для подобной роли. В его существе еще не были припасены вместилища для тех сверхчеловеческих даров, какие были бы необходимы владыке мира. Органы, которые впоследствии должны были развиться в его материальном составе, оставались еще в зачатке. Еще некуда было вложить гениальность научную, гениальность государ­ ственную, гениальность художественную, гениальность темной религиозно­ сти. Ибо способности к погружению в состояние хохха еще недостаточно для того, чтобы облечь материал, полученный через дьявольское духовиде ­ ние, в обаятельные для человечества формы великой квазирелигии. Ур­ парп знал лучше всех, что предстоит еще не спектакль, а только генераль­ ная репетиция. Но следовало укреплять в сознании детища иллюзию о том, что это — не репетиция, а уже долгожданный спектакль и что именно в этой инкарнации он сможет достичь, если будет играть хорошо, своей всемир­ ной цели. Такая иллюзия явилась бы сильнейшим стимулом для ак­ тера — играть во всю силу: сильнейшим стимулом в его деятельности на по­ сту вождя всемирного революционного потока. Жутко вглядываться в сохранившийся портрет этого существа еще в те дни, когда оно было ребенком. Какой потрясающий контраст с лицом маленького Ленина! Ничего мальчишеского, ни проблеска детского!.. — Удивительно странный лоб, настолько сниженный и суженный кромкой черных, гладко прилизанных, надвинутых "как ермолка" волос, что это производило бы впечатление дегенерации, если бы под волосами не обозначался поразительной формы череп — конический череп — не за­ кругляющийся плавной линией назад, а вздымающийся вверх и вверх до самой маковки. Заостряясь, он наконец увенчивается тою выпуклостью, которая говорит о высокой мистической одаренности. Подбородок длин­ ный и узкий; впоследствии он резко раздастся вширь. Нос воинственно вы­ дается вперед; в очертаниях сухих и бледных, стиснутых губ — упорство, бессердечие и странная, неинтеллигентная тупость. А глаза, напряженно сдвинутые, глядят так угрюмо, самоуверенно и с такой заведомой враж­ дебностью ко всему, что перед ними находится, какой никогда не встре ­ тишь у ребенка. Тридцать лет повсеместно маячил перед нами портрет этого суще­ ства — уже не мальчиком, разумеется, а мужчиной. Нельзя было сделать ни шага, чтобы не встретить его справа, слева или впереди. И трудно осво­ бодиться от привычки к этому лицу, от множества ассоциаций, вызываемых — 509 — ----------------------- Page 510----------------------- Глава 3.Темный пастырь у нас при его виде, и взглянуть на эти черты непредубежденно. На большинстве портретов глаза вождя слегка сощурены, как бы полуприкры­ ты чуть-чуть припухшими веками. Иногда — это гримаса, долженствующая имитировать добродушно-хитрую полуусмешку, как у Ленина, иногда же это похоже на напряженное всматривание вдаль. Лишь на известном пор­ трете, принадлежащем кисти Бродского, глаза раскрыты так, как им над ­ лежит быть: непроглядная тьма, свирепая и грозная, смотрит оттуда. Густые волосы, зачесанные назад, скрывают ненормальность черепа; знаменитые усы смягчают слишком разоблачающую линию губ. Впрочем, усы и сами по себе вносят немаловажный оттенок: оттенок какой-то пошловатой при­ митивности, как если бы их обладатель гордился своей мужской грубостью и сам культивировал ее в себе. Узкий в детстве овал лица давно заменился четко очерченным квадратом: это объясняется развившейся с годами со­ крушительной мощью челюстей, способных, кажется, перемолоть камни. Неимоверная воля отпечаталась на этом лице и столь же безграничная самоуверенность. Ни единой черты, говорящей — не то чтобы об одухотво­ ренности, но хотя бы о развитой интеллигентности. Только убийственную хитрость в сочетании с непонятной тупостью можно разглядеть в этих чер ­ тах, да еще нечто, вызывающее недоумение и тревогу: череп! череп! что вмещают эти необычайные выпуклости головы, что обозначают эти уни­ кальные пропорции? Хитрость, воля, тупость, бесчеловечность — ведь таких свойств недо­ статочно, чтобы оставить в истории такой след, какой оставил он. Должны быть налицо и дарования высшего порядка. Может быть, о них свидетель­ ствует то, что на портрете не может быть запечатлено, — голос, тембр, дикция? Но все мы, его современники, слышали этот лишенный вибраций, выхолощенный от нюансов, медлительный и тупой голос автомата, эту дик­ цию восточного человека, не сумевшего овладеть до конца правильным русским языком. Кто же это? неужели и вправду идиот? Но когда же и где, кроме горо­ да Глупова, идиот становился полновластным правителем, и притом в огромном государстве? становился не по праву наследования, а собствен­ ными усилиями? Ведь для того, чтобы захватить власть и после этого три де­ сятилетия единолично править исполинской державой, заставляя дрожать целые континенты, — для этого надо обладать и кое-чем другим, кроме идиотизма. Но оставим портрет, приглядимся к биографии государственного че­ ловека. Вопреки открытому и ясному завещанию Ленина, предостерегавшего партию от вручения слишком обширных полномочий этому любителю "острых блюд", любитель сумел в два-три года растолкать локтями всех — 510 — ----------------------- Page 511----------------------- Глава 3.Темный пастырь других претендентов, обладавших большими заслугами и большими досто ­ инствами; сумел мастерски проведенными интригами довести всех конку­ рентов, которые не успели умереть сами, до казни или остракизма; не преминул раздавить, как гнезда насекомых, одну за другой все оппозици­ онные группы внутри партии и вне ее; нашел способы истолочь в порошок интеллигенцию — рассадник разномыслия — и взамен создать свой соб­ ственный эквивалент этого культурного слоя; разрушил внешние покровы и формы религии, заставив ее в то же время служить верой и правдой его интересам; ухитрился создать такой культурный режим, при котором даже самая отчаянная голова была бы лишена фактической возможности возвы­ сить голос против этого режима; умудрился соорудить такой аппарат без­ опасности, при котором жизнь владыки сделалась абсолютно недосягае­ мой ни для яда, ни для кинжала, ни для пуль, ни для бомб; посадил на всякий случай за решетку несколько миллионов человек; сумел слить голо­ са остального населения в неумолчном гимне — ему, только ему, любимо­ му, мудрому, родному, — о, воистину для всего этого нужно было обладать гениальностью. Гениальностью особой, специфической: темной гениально­ стью тиранствования. Гениальность же тиранствования слагается в основном из двух сил: величайшей силы самоутверждения и величайшей жестокости. По-видимому, в истории человечества еще не было существа, одер­ жимого жаждой самоутверждения с такой силой, накалом, темперамен ­ том. Какой жалкой выглядит сорокаметровая статуя Нерона в образе Аполлона, некогда сооруженная им возле Колизея, если сопоставить ее со многими тысячами статуй революционного вождя, воздвигнутых повсемест­ но, на любой привокзальной площади, в любом парке, в любом заводском дворе, а размерами варьировавшихся от масштабов обычного памятника до масштабов Колосса Родосского! Заставить назвать своим именем глав ­ ную улицу в каждом городе и добрую треть всех колхозов страны; прину­ дить любое общественное собрание, каким бы вопросам оно ни было по ­ священо, завершаться овацией в честь вождя; вменить это прославление в обязанность всем видам искусства, литературы, музыки, науки; вынудить в XX веке половину человечества считать его корифеем всех отраслей зна­ ния; наладить механизм фальсификации исторических документов, чтобы революционные или государственные заслуги побежденных соперников приписывались только ему; написать новое евангелие, в котором прослав­ лять самого себя, и заставить все население штудировать этот хлам чуть ли не наизусть; навести такого туману, что неисчислимые массы людей за ру­ бежом уверовали в то, что им выпало величайшее счастье — жить одновре­ менно с гениальнейшим, мудрейшим и гуманнейшим из смертных... Что ря­ дом с этим все поползновения деспотов прошлого: и фальсификация — 511 — ----------------------- Page 512----------------------- Глава 3.Темный пастырь истории Рамзесом II, и молитвы перед своим изображением во храме, ко­ торые вынуждал Калигула у некоторых жрецов, и истошный рев "Хайль Гит ­ 1 лер", десять лет громыхавший над Германией , и даже горы человеческих черепов или караваны с корзинами, полными вырванных человеческих глаз, — апофеозы, до которых додумывалось приземистое воображение всяких чингиз-ханов и тимуров. Известно, что Сталин был весьма озабочен реабилитацией некото­ рых страшилищ прошлого, например Ивана Грозного, Малюты Скуратова. И, однако, о том же Грозном он пренебрежительно заметил под конец: "Казнит горстку бояр, а потом две недели молится и кается. Хлюпик!" Да, назвать Грозного хлюпиком имел право, пожалуй, только он. Эти беспрецедентные формы и масштабы тиранствования говорят о сверхчеловеческой жажде самоутверждения и столь же сверхчеловеческой жестокости. Он был кровожаден, как истый демон. Какими соображениями госу­ дарственной пользы, хотя бы и искаженно понятыми, объяснишь систему периодически производившихся массовых кровопусканий? — В первый раз он это позволил себе в начале коллективизации, когда кулачество, точнее — зажиточное крестьянство, ликвидировалось, по его предначерта­ нию, "как класс". Толпы людей лишались средств к существованию и, в условиях гибельных даже для скота, перебрасывались в необжитые райо­ ны, где и отдавали Богу свои души. "Откуда-то слышался гул; казалось, что где-то рушатся целые деревни и там раздаются вопли, стоны и проклятия. Плыли по воде стоги сена, бревна, плоты, обломки изб... " Нет сомнения, что если бы коллективизацией сельского хозяйства руководил хотя бы Ле­ нин — о подлинных гуманистах и демократах я уже не говорю, — это меро­ приятие было бы проведено совершенно другими методами. Ее осуществи­ ли бы с осторожной медлительностью, не принуждением, а наглядной демонстрацией выгоды и целесообразности колхозов, оберегая при этом все материальные ценности единоличных хозяйств. От этого выиграло бы и крестьянство, и сельское хозяйство, и само государство, и вся мировая Доктрина в целом. Вместо этого на Украине и в некоторых других местах в 1933 году наступил неслыханный голод, дело дошло до людоедства, и, мо­ жет быть, историки будущего сумеют установить хотя бы приблизительную цифру жертв этой группы мероприятий. Вслед за первой гекатомбой воз­ двигалась и вторая: жертвы разгрома религиозных конфессий. Короткая передышка, пока полчища Гагтунгра переваривали великолепную порцию гавваха, — и вот уже несется новое блюдо на пиршественные столы в Гашшарве и Дигме: два или три миллиона жертв "ежовщины". Еще 1Говорю "десять лет", потому что позже гул патриотических возгласов был совершенно заглушен грохотом налетов и разрывами бомб. — 512 — ----------------------- Page 513----------------------- Глава 3.Темный пастырь немного — и начинает расти гекатомба жертв Отечественной войны. Вто­ рого вождя можно считать одним из ее виновников лишь относительно, но ответственность за масштабы человеческих жертв несет и он. Едва начина­ ет в 1945 году иссякать этот источник гавваха, как человекоорудие Урпар­ па уже спешит озаботиться о новом. Воевать больше нельзя — военные ре­ сурсы истощаются, да и враг сумел забежать вперед, изобретя атомную бомбу; значит, надо обеспечить новые потоки гавваха в условиях между­ народного мира. Начинаются массовые репрессии. Без разбора, без смысла, с нескончаемой фабрикацией дел на пустом месте, со зверскими пытками, и с таким режимом в некоторых "спецлагерях", перед которым меркнут Ос­ венцимы и Бухенвальды. Разумеется, сейчас мы еще не располагаем точ­ ными цифровыми данными о жертвах этого периода. Несомненно, однако, что цифры погибших в лагерях с 1945 по 1953 год составляют несколько миллионов, а если прибавить сюда погибших раньше, а также тех, кого массовое досрочное освобождение при Хрущеве вызволило из лагерей на краю могилы, придется забыть о прежних единицах счета и перейти уже к операциям с десятками миллионов. Пытаясь осмыслить происходившее, люди становились в тупик. Про­ бовали объяснить зверства происками и коварными замыслами тех, кто, по ошибке вождя, был поставлен руководить системой безопасности. Это­ му способствовал и сам вождь, время от времени устраняя и сурово нака ­ зуя своих ставленников. Вслед за казненным Ягодой канул в пучину Ежов, за ним Абакумов, а сейчас же после смерти вождя — тот, кто руководил системой безопасности по высочайшему повелению в течение 15 лет. Всем было ясно, что подобные мероприятия не только не вызывались сооб­ ражениями государственной пользы, но, напротив, находились с этими ин­ тересами в вопиющем противоречии. Это будет ясно всякому историку. А метаисторику, сверх того, ясно, что в этих океанах гавваха не были заин­ тересованы на Жругр, ни игвы, ибо они питаются не гаввахом, а психиче ­ скими эманациями государственного комплекса человеческих чувств. В глазах метаисторика этими деяниями Сталин разоблачил себя уже не в ка­ честве орудия третьего уицраора, а в качестве орудия самого Великого Мучителя, ибо только Гагтунгр и демоны Гашшарвы были заинтересованы в притоке этих неслыханных объемов гавваха. Таким образом, уясняются оба компонента того, что мы можем на ­ звать в этом существе гениальной способностью к тиранствованию: жажда самоутверждения н активная жестокость, доведенная до почти экстатиче­ ской напряженности. Но ведь Сталин и поныне пользуется репутацией великого государ­ ственного деятеля — замечательного политика и дипломата, выдающегося — 513 — ----------------------- Page 514----------------------- Глава 3.Темный пастырь полководца, первоклассного организатора, даже крупного деятеля культу­ ры. Присмотримся: каковы главнейшие государственные задачи Сталина до второй мировой войны? Думается, их можно определить так: укрепле ­ ние своего абсолютного единовластия и разгром какой бы то ни было оп­ позиции; борьба с духовностью; коллективизация сельского хозяйства; ин­ дустриализация; подготовка военной машины к отражению возможного нападения и к собственному прыжку на Запад, Восток и Юг; создание благоприятной для этого международной ситуации; максимальное сбере­ жение человеческих ресурсов Советского Союза для последней схватки с капиталистическим миром. Однако для укрепления собственного единовластия и полного раз­ грома всякой оппозиции совершенно нет надобности быть великим госу­ дарственным умом. Достаточно быть гениальным тираном. Достаточно им быть также и для борьбы с духовностью теми методами, какими вел ее Ста­ лин. О том, насколько антигосударственными были методы коллективиза ­ ции, я уже говорил; добавлю теперь, что роковое отставание страны в производстве продуктов сельского хозяйства объясняется не только несу­ разностями самой коллективизации, но той политикой выжимания всех со­ ков из крестьян и тем неумелым хозяйствованием, которыми отличался весь аграрный курс Сталина с начала и до конца. Имело немалое значе­ ние и то, что упор на чрезмерную убыстренность темпов развития тяжелой индустрии вырвал из деревни огромные массы людей; еще большие массы вырвала Отечественная война, а после войны не было сделано ничего, чтобы стимулировать возвращение людей на землю и активно заинтересо­ вать их в повышении производительности сельскохозяйственного труда. Слепая вера в воздействие чисто внешних средств повела к тому, что все упования были возложены на механизацию сельского хозяйства. Итогом явилось обезлюдение деревни, расширение сектора пустующих земель, тысячи тракторов и комбайнов на остальном секторе и пустые животы кол­ хозников. Естественно, что всеми правдами и неправдами люд убегал из деревень в города. Выиграло бы государство и вся Доктрина в целом также и в том слу­ чае, если бы план индустриализации был не так однобок, если бы не было оставлено без должного внимания производство средств потребления. Но так как довлела не забота о благосостоянии населения, а о том, чтобы промышленность, в случае чего, легко можно было бы перевести на воен­ ные рельсы, то населению предлагалось потерпеть как-нибудь одну пяти­ летку, вторую, третью, четвертую, а может быть и еще две-три, ради того, чтобы обеспечить страну производством средств производства. В итоге, к концу тридцатилетнего царствования, продукции легкой промышленности, равно как и продукции сельского хозяйства, оказывалось едва достаточно, — 514 — ----------------------- Page 515----------------------- Глава 3.Темный пастырь чтобы удовлетворить кое-как население больших городов, а остальное на­ селение принуждено было перманентно терпеть недостаток в самом необ­ ходимом. Казалось бы, все делается для создания военной машины неслыхан­ ной мощности. Но, как ни странно и в этой, едва ли не главенствующей от­ расли государственной работы, все получалось каким-то роковым об­ разом не так, как хотелось. Тиранство, не терпящее подле себя ни одного выдающегося человека, привело к тому, что незадолго до второй мировой войны верхушка советской армии была разгромлена и десятки талантли­ вых военных руководителей истреблены неизвестно зачем и почему вместе с Тухачевским. Поражает, как мало эффекта дала забота об усилении во­ енной авиации. Еще поразительнее то, что в обоих первых пятилетних пла­ нах не уделено было никакого внимания строительству новых путей сооб­ щения, и к моменту германского нашествия страна оказалась располагающей только той сетью железных дорог, большинство которых было построено еще в XIX столетии. Даже самые важные в стратегическом отношении дороги, как, например, большая часть Московско-Киевской, оставались однопутными, а в огромных азиатских владениях за двадцать лет построена только одна серьезная железная дорога — пресловутый Турксиб. Все это неумелое руководство, вкупе с цепью внешнеполитиче­ ских просчетов, имело своим итогом то, что в первый же год Отечествен­ ной войны советским армиям пришлось отдать врагу все территории вплоть до Сталинграда. Говорят о гениальном политике, замечательном дипломате. Трудно, однако, усмотреть что-либо замечательное в таком политическом курсе, который со времен революции и вплоть до 1941 года держит страну в международной изоляции; который из боязни чуждых идеологических вея­ ний заколачивает наглухо все окна — не только в Европу, но и куда бы то ни было; который своей поддержкой революционного движения в чужих странах и заявлениями о предстоящей борьбе с капитализмом не на жизнь, а на смерть вызывает в других странах сперва опасения, потом страх и, наконец, извлекает из небытия такую агрессивную встречную доктрину с бесчеловечной идеологией, как немецкий национал-социа­ лизм; который, не зная, какой враг опаснее — этот национализм или ан­ гло-французский колониализм, — мечется от переговоров с одним к дого­ вору о дружбе с другим и в конце концов получает от вероломного друга такой удар по голове, от которого трещит череп. Вряд ли можно считать более удачным этот политический курс в его дальнейшем развитии, когда выдающийся политик и замечательный дипломат дает себя морочить обе­ щаниями открыть второй фронт в 1942 году, потом в 1943 году и на про­ — 515 — ----------------------- Page 516----------------------- Глава 3.Темный пастырь тяжении трех лет позволяет своему отечеству исходить кровью, а себе самому — проглатывать один дипломатический обман и провал за другим. Правда, некоторые уроки из всего этого были извлечены. Бессильная ярость, бушевавшая в душе этого существа сперва под ударами немецкого соперника, а потом от сознания своей одураченности дипломатией запад­ ных держав, — ярость эта явилась сильнейшим стимулом к тому, чтобы в послевоенные годы обратить все внимание, всю заботу, все силы народа, все ресурсы государства на то, чтобы догнать и перегнать в военном отно­ шении сильнейшую державу Запада. К счастью, эта цель была достигнута уже после его смерти, — к счастью потому, что если бы он успел это сде­ лать раньше — третья мировая война была бы к настоящей минуте уже да ­ леким прошлым, равно как прошлым уже были бы Париж, Рим, Нью-Йорк, Лондон, Москва, Ленинград и все прочее. Думается, что Сталин обладал в известной мере способностями ор ­ ганизатора. Без таких способностей нельзя координировать в своих руках водительство всеми отраслями государства, и притом государства до та­ кой степени централизованного. В особенности заметно это было в годы войны, когда почти без отдыха и сна он руководил и военной машиной, и работой тыла, и международными сношениями, вмешиваясь во все дела. Другой вопрос — кому, кроме него самого, было нужно это вмешательство во все и во вся и выигрывало ли, в конце концов, от этого дело обороны. Только истинный гений или даже сверхгений мог бы в этой сумятице, дикой спешке, при молниеносном перепрыгивании от одного вопроса к совер­ шенно другому избежать грубых просчетов, скороспелых решений и не­ правильных выводов. Тиранство, не терпящее разделения прерогатив вер­ ховной власти ни с кем, и тут возобладало над умом и волей государственного деятеля. Что касается применения к Сталину термина "полководец", то оно основано на явном недоразумении. История не видела и никогда не уви­ дит полководца, не смеющего за всю четырехлетнюю войну ни разу вы ­ ехать на передовую, ни разу не вдохновившего солдат примером соб­ ственного бесстрашия и мужества, а, напротив, спрятавшегося в самом недоступном углу и там, вызывая к себе настоящих военных специалистов, боевых маршалов и генералов, которые несут на себе всю тяжесть факти­ ческого командования, испрашивающего их авторитетного мнения по каж­ дому военному вопросу, чтобы затем присвоить себе эти мнения, эти ре ­ шения, эти стратегические и тактические концепции. Надо думать, что Жуков, Рокоссовский или Малиновский могли бы многое порассказать о том, как умел этот Верховный Главнокомандующий оказываться мудрым инициатором того, что ему и не снилось до беседы с ними. — 516 — ----------------------- Page 517----------------------- Глава 3.Темный пастырь Азарт и государственная дальнозоркость — вещи плохо совмести­ мые. Во время войны Сталин был, по-видимому, столь охвачен азартом, что послевоенное будущее мало интересовало его, и это приводило, ко­ нечно, к непоправимым промахам. Примером может служить То, что в течение четырехлетней войны, когда под ружье был взят каждый второй полноценный мужчина в государстве, генералиссимус, охваченный прямо­ линейной идеей "все для войны", запрещал давать отпуска солдатам и офицерам. Естественным следствием этого было катастрофическое паде­ ние рождаемости. В приросте населения погодам образовалась четырех­ летняя зияющая дыра, которая должна была сказаться самым ужасным об ­ разом в период с 1959 по 1963 год, когда перед лицом нависшей третьей мировой войны в государстве не оказалось бы молодежи призывных воз ­ растов. Возможно, что руководитель думал, что третью войну ему удастся развязать и завершить раньше, чем поколение, рожденное в начале соро­ ковых годов, достигнет призывного возраста. Можно ли того, кто не только стрижет, но и истребляет свой скот, на­ звать хорошим скотоводом? Можно ли такого хозяина, который застав­ ляет выпалывать, вместе с сорняками, побеги овощей, не считать разруши­ телем собственного хозяйства? Можно ли такого руководителя политического курса, на которого вся военная мощь соседа сваливается как снег на голову, назвать хорошим политиком и дипломатом? Можно ли того, кто без причины и часто даже без повода истребляет испытанные кадры своих же сторонников, считать разумным лидером партии, истинным вождем? Это не пастух, а волк. Итак, носитель своеобразной темной гениальности, которая проявля­ лась во всем, что имело отношение к тиранствованию, оказался облада ­ телем государственных способностей никак не выше среднего. Сталин был дурным хозяином, дурным дипломатом, дурным руководителем партии, дурным государственным деятелем. Полководцем он не был вообще. Но мы знаем некоторые проявления его личности, в которых сказа­ лось качество еще более низкое, чем "дурной". Это относится к сфере его так называемой культурной деятельности. "Он не был ни инженером, ни технологом". Оставаясь дилетантом во всех областях знания, кроме, может быть, политико-экономических наук, но воображая себя гением энциклопедиче­ ского типа, он с "неисповедимой наглостью" Угрюм-Бурчеева взялся за ру­ ководство всей научной жизнью Советского Союза. Конечно, ой не зани­ мался лабораторными исследованиями. Но деятельность всей системы Академии наук СССР, со всеми входящими в нее институтами, равно как и работа начальной, средней и высшей школ, направлялось согласно уста­ — 517 — ----------------------- Page 518----------------------- Глава 3.Темный пастырь новкам, полученным персонально от Сталина. Этого мало. Организовыва­ лись широкие общественные дискуссии по вопросам биологических, физи­ ческих, даже астрономических дисциплин, задачей которых были обсужде­ ние и разработка такого угла зрения на текущие научные проблемы, какой предуказывался и определялся именно Сталиным. Но и этого мало. В некоторых областях науки он даже осмеливался выступать как уче­ ный-исследователь; незачем напоминать, что при этом каждое его сужде­ ние становилось нерушимой догмой для всех специалистов этой научной области. Всем еще памятны его работы в области языкознания, где обще­ известные истины, вроде мысли о том, что язык является основным сред­ ством общения людей, перемешивались со вздорными утверждениями. До­ статочно напомнить безапелляционное утверждение о том, что мышление вне слов невозможно, — утверждение, загонявшее специалистов в тупик, так как оставалось совершенно необъяснимым, как же мыслит композитор, обдумывая свое новое творение, или архитектор, уясняя себе конструкцию будущего здания, или живописец, приступая к своей картине. Будучи в очень слабой степени одарен образным мышлением и при­ выкнув почти всю свою умственную деятельность проводить через слово, Сталин, по-видимому, действительно совершенно не понимал природы ху­ дожественного творчества. Однако это не мешало ему видеть в себе глубо ­ кого понимателя эстетических Ценностей, проникновенного указателя, куда и как должны двигаться художественная литература, архитектура, жи­ вопись, музыка, театр. Общеизвестный афоризм по поводу сказки Горько­ го "Девушка и смерть" — "Эта штука посильнее "Фауста" Гете", может быть не без пользы дополнен еще одним, который теперь уже мало кто помнит, но документально точную фиксацию которого можно найти в газетах за 1926 или 27-й год. В те еще патриархальные времена Сталин вместе с Лу­ начарским и Калининым посетил выставку московской организации худож­ ников "АХР". В назидание потомству высокие гости оставили в книге отзы­ вов резюме своих впечатлений. Луначарский воспользовался случаем, чтобы со свойственным ему поверхностным блеском изложить целое эсте­ тическое кредо. Калинин был скромнее: тактично оговорившись, что далек от вопросов искусства, он безо всяких претензий отметил то, что ему по­ нравилось или не понравилось на выставке и сжато объяснил, как сумел, почему именно понравилось. Третий посетитель оказался лаконичнее всех. Воспроизвожу его отзыв буквально: "По моему ничего. И. Сталин". Но прошло всего шесть-семь лет, и человек, изобличивший свой ху­ дожественный идиотизм, добился такого положения, что поводья всех пега ­ сов советского искусства и литературы оказались зажатыми в его кулаке. Отпечаток художественной эклектики, внешнего гигантизма, безвку­ сицы и нуворишеского стремления к показной роскоши несмываем со — 518 — ----------------------- Page 519----------------------- Глава 3.Темный пастырь всего того, чем Сталин собирался обессмертить себя как великого строи­ теля, — будь то станции московского метро и высотные здания или волго­ донские шлюзы и новые украшения Сталинграда. Отдельные частные уда­ чи — счастливые достижения некоторых архитекторов, сумевших убедить вождя в своей художественной правоте, — тонут в абсурдном нагроможде­ нии разностильных элементов — дорических портиков и готических шпи­ лей, ренессансных лоджий и модернизированных колонн, в лесу белых скульптурных групп, размахивающих мраморными знаменами и эмблема­ ми, как бы вопиющих о своем убожестве к самому небу, и в беспримерной нелепости мозаик, где фигуры в бесцветных партийных куртках и картузах маячат на золотом иератическом фоне Византии. Гениальный тиран. Дурной хозяин. Неудавшийся ученый. Художе­ ственный идиот. — Увы, — идиот. В этом Салтыков-Щедрин был прав. И не в одной только художественной области проявлялся этот злосчастный идиотизм. Идиотично было непонимание границ своих способностей и возможно­ стей. Идиотичной была та негибкость ума, которая повинна в длинной цепи политических промахов, начиная от недооценки Гитлера в тридцатых годах и кончая разрывом с Югославией накануне пятидесятых. Идиотизмом от­ зывались и неумение уважать никого, кроме себя, и неумение понимать сколько-нибудь тонкие и сложные душевные движения. Несмотря на свою довольно большую эрудированность, Сталин оставался, как это ни стран­ но, полуинтеллигентом. Но почему же Урпарп не озаботился обогатить это существо и госу­ дарственной, и научной, и художественной гениальностью? Разве это не способствовало бы всемирному торжеству Доктрины? О, еще как способ­ ствовало бы! Если бы государственная гениальность предохранила бы вто­ рого вождя от длинной цепи воистину роковых ошибок, то через тридцать лет его правления коммунистическая Россия достигла бы баснословного экономического расцвета и небывалой силы влияния на народы всех стран. Если бы его универсальная научная гениальность обеспечила бы та­ кое стремительное научное и техническое развитие России, что эта страна опередила бы развитие капиталистических государств и их военных ма­ шин, то весьма вероятно, что к середине XX века на очереди стоял бы не вопрос о коммунизации Кореи или Вьетнама, а о господстве Доктрины уже надо всем земным шаром. И если бы художественная гениальность второго вождя вызвала к жизни, вместо плоской галиматьи "Краткого кур­ са" или нудной жвачки его докладов и речей, подлинные шедевры устного и письменного слова, способные "глаголом жечь сердца людей", и в самом деле — возможно, что носитель такой гениальности добился бы всемирной единоличной власти уже не в одних только мечтах. — 519 — ----------------------- Page 520----------------------- Глава 3.Темный пастырь Отсутствие у Сталина гениальности научной, государственной и ху­ дожественной было следствием отчаянного сопротивления Провиденциаль­ ных сил. Темные дары гениальности научной и гениальности художествен­ ного слова, уже вложенные в него Урпарпом, удалось парализовать в астральном теле этого существа еще до его рождения на Кавказе. Гениаль­ ность же государственная была вырвана у него уже после его появления в Энрофе, когда он был ребенком. Ясно осознать происшедшее он не мог; да и Урпарп не считают нужным разъяснять ему это. Смутная же память об акте вручения ему темных даров продолжала в нем жить; отсюда и разрыв между глубокой верой в свою энциклопедическую гениальность и тем фак ­ том, что ни в одной области, кроме тиранствова-ния, он этой гениальности проявить не мог. Сталин — это потенциальный, недопроявившийся благода­ ря сопротивлению светлых начал, темный универсальный гений. Впрочем, демонический разум не смотрел на Доктрину как на единственное, что может и должно объединить мир. Предусматривались и другие варианты. Интернациональная революционная Доктрина была только первой серьезной попыткой, опытом, генеральной репетицией: в ее ходе должно было выясниться, каким цементом и чьими силами можно до­ биться этого всемирного объединения прочнее и в то же время бездухов­ нее. Потенциальный, недопроявившийся темный гений мог бы быть изъят из Энрофа в Гашшарву с тем, чтобы пройти там окончательную подготовку и воспринять свою последнюю инкарнацию в следующем столетии, когда с его пути к абсолютной власти осуществленная Доктрина убрала бы по­ следнее препятствие, а темные дары были бы все-таки вложены, втиснуты, впечатаны в него, потому что тогда Урпарп уже хорошо знал бы, каким оружием парализует эти дары светлое начало, и сумел бы избежать свое­ го проигрыша во второй раз. А во время последней репетиции должно было решиться и еще многое другое. В частности, должно было решиться, действительно ли дан­ ный кандидат в антихристы сильнее всех других? Правда, этих других было, кажется, только два, а из этих двух один не мог быть по разным при­ чинам рожден в это время в Энрофе. Но оставался второй, и схватка меж­ ду ними должна была выяснить окончательно и безошибочно, кому следует играть главную роль в долгожданном спектакле. Мне неизвестно, кем был, какими путями был ведом и как подготав­ ливался другой кандидат. Я вижу только результаты. Я вижу, что гениальной способностью к тиранствованию обладал и он: та же жажда самоутвер­ ждения, та же кровожадность, та же способность на любое злодейство. Но человекоорудие третьего уицраора Германии, метаисторический смысл которого тоже отнюдь не исчерпывается инвольтацией его этим уицрао­ — 520 — ----------------------- Page 521----------------------- Глава 3.Темный пастырь ром, не сумел довести эти качества до совершенства. Некоторые чисто че­ ловеческие черты в нем окончательно не искоренились. Сталин вполне допустил такую возможность, что он доживет до той ступени в развитии науки, когда она сможет продлить его жизнь намного дольше естественного человеческого предела, а может быть, и дать ему даже физическое бессмертие. По-видимому, с годами эта мечта лишь укреплялась. Поэтому он планировал политику своей державы так, как будто ему никогда не придется сойти со сцены. Он не думал о тех, кто бу­ дут его преемниками, не делал никаких распоряжений на случай своей смерти, никаких завещаний. "После меня хоть потоп", — мог бы он сказать, если бы его идею не выражал точнее другой афоризм: "Я буду всегда. Предположение, якобы что-то после меня, — лишено смысла". Бесчислен­ ные скульптурные изображения собственной персоны, которые он тысяча­ ми насаждал везде, вовсе не следует понимать как стремление к увекове­ чению своего образа в умах потомков. Может быть, сначала этот мотив и играл какую-то роль, но позднее он полностью заместился другим: это было не увековечение в умах потомков, а самопрославление для совре­ менников. Характерно, что при всем многообразии форм и приемов в культе своей личности он и не подумал тем не менее подготовить для себя мавзолей: он не желал допускать мысли, что ему придется когда-нибудь быть похороненным либо мумифицированным. Такое парение на высотах культа своей личности в разреженной ат­ мосфере веры в свое бессмертие было его германскому сопернику не по плечу. Тот чувствовал себя величайшим завоевателем всех времен, лично­ стью беспримерной и провиденциальной, призванной к осчастливливанию немецкого народа и к достижению мирового гегемона Германии. Он глухо намекал даже на то, что после войны даст народу новую религию. Но фи­ зически бессмертным он себя не воображал никогда, время от времени возвращаясь к разработке завещания своим преемникам. И даже офици­ ально назначил Геринга ближайшим наследником всех обязанностей и прав вождя. Я не знаю, "отколь" пришел он в немецкий Энроф, но, во всяком слу­ чае, он не был инородным телом в теле Германии. Это не проходимец без роду и племени, а человек, выражавший собою одну — правда, самую жуткую, но характерную сторону германской нации. Он сам ощущал себя немцем плоть от плоти и кровь от крови. Он любил свою землю и свой на­ род странною любовью, в которой почти зоологический демосексуализм смешивался с мечтою — во что бы то ни стало даровать этому народу бла­ женство всемирного владычества. А с него самого было бы достаточно привести народ к этому блаженству, устроить его в нем, а после этого — 521 — ----------------------- Page 522----------------------- Глава 3.Темный пастырь отойти в некие потусторонние высоты и наслаждаться, видя оттуда ослепи­ тельные плоды своих дел и впивая фимиам благодарных поколений. Правда, когда война, грубо опрокинув все его расчеты, оказалась не заманчивым блицкригом, а невиданной мясорубкой, шесть лет перемалы­ вавшей плоть его народа (другие народы были ему глубоко безразличны), он, скрежеща зубами, с пеной у рта бросаясь на пол и грызя ковер от яро­ сти, от досады и от горя о погибающих соотечественниках, все же гнал и гнал их на убой вплоть до последней минуты своего существования. Но это было не то ледяное бездушие, с каким бросал в мясорубку миллионы рус­ ских его враг, а отчаянная попытка — дотянуть как-нибудь до минуты, когда фортуна обернется к нему лицом и изобретенная, наконец, немцами атом­ ная бомба превратит Москву и Лондон в ничто. Его противопоставление себя и своего учения всякой духовности тоже не отличалось последовательностью и окончательностью. Он с благо ­ волением поглядывал на поползновения некоторого круга, группировав­ шегося подле Матильды Людендорф, к установлению модернизированно­ го культа древнегерманского язычества; вместе с тем он до конца не порывал и с христианством. Поощряя распространение в своей партии очень туманного, но все же спиритуалистического мировоззрения ("готтле­ убих"), он сам за два дня до самоубийства обвенчался, как известно, по церковному обряду с Евой Браун. Вообще, на картине его гибели есть некоторый налет романтики. Это дрожащее от бомб убежище в подвалах Имперской канцелярии, эти поми ­ нутно получаемые известия о приближении орд врага уже к самому центру столицы, этот полусумасшедший, бледный до синевы, уже только шепотом способный говорить человек, его дикая свадьба в последнюю минуту, его самоубийство со словами о том, что он уходит, но "из другого мира будет держать вахту здесь, в сердце Германии", — все это, при всей фантасмаго­ ричности, вполне человечно — не в смысле гуманности, разумеется, а в том смысле, что существо, пригодное к роли всемирного абсолютного ти ­ рана, никогда не могло бы опуститься до такой сентиментальной агонии. Я не буду останавливаться на тех свойствах его характера и ума, ко­ торыми он уступают своему врагу и которые могут служить историку мате ­ риалом для размышления. Я указываю только на те черты, которыми он, будучи сопоставлен со Сталиным, проигрывал под углом зрения метаисто­ рии в качестве кандидата в абсолютные тираны. Проигрывала, под этим углом зрения (как, впрочем, и под всеми остальными углами) и его идеологическая концепция. Она была лишена именно той стороны, которой сильна была Доктрина: интернационально­ сти. Мечта о владычестве 70-миллионного немецкого народа над двумя с лишним миллиардами земного шара действительно могла бы назваться — 522 — ----------------------- Page 523----------------------- Глава 3.Темный пастырь бредовой. И если бы вторая мировая война окончилась, каким-нибудь чу­ дом, победой Германии, концепцию пришлось бы в корне пересмотреть, расширив базу "нации" по крайней мере до границ европейской "расы господ". Но и тогда эта концепция, по самой своей природе, должна была бы стать объектом ненависти и отвращения для подавляющего большинства народов нашей планеты. Задача же Урпарпа заключается как раз в обратном: в кристаллизации такого учения, которое, тая в себе ядро будущей всемирной тирании, на первых порах казалось бы привле ­ кательным для большинства. Интересно отметить, что если концепция национал-социализма стра­ дала безнадежной националистической или расовой ограниченностью, то советская Доктрина — в том виде, в каком она пребывала в течение пер­ вых двадцати лет своего господства, отличалась противоположным дефек­ том: все это время она относилась с пренебрежением и даже враждебно ­ стью к национальному импульсу в психологии масс. Национальное начало терпелось только в тех случаях, когда речь шла о национальных мень ­ шинствах или об угнетенных нациях колоний. Но это было дефектом, и Сталин это понял. Он, несколькими годами раньше, из побуждений, неда­ леких, очевидно, от хулиганской потребности колотить зеркала и разби ­ вать статуи, сносивший безо всякой нужды памятники русского зодчества, превращавший черт знает во что храмы и монастыри, а иные гражданские сооружения уничтожавший под предлогом выпрямления улиц (то есть ради злосчастной идеи "прямолинейности"), -теперь вдруг обратился к нацио­ нальному прошлому России, реабилитировал целый пантеон русских госу­ дарственных деятелей прежних эпох и стимулировал воспитание в подрас ­ тающем поколении некоего синтетического — и национально-русского, и интернационально-советского чувства "Родины". Он понял, что ввиду пред­ стоящего столкновения с агрессивно-национальной идеологией фашизма не нужно пренебрегать национальным импульсом в собственном народе. Наоборот: следует его расшевелить, разбередить, заставить и его лить воду на ту же мельницу. А вскоре после начала войны он понял еще и дру­ гое: конфессии, которые так и не удавалось выкорчевать из массовой пси­ хологии никакой антирелигиозной политикой, следовало обратить в вер­ ных слуг, а потом и в рабынь. Нескольких ничтожных подачек, вроде милостивого разрешения на восстановление патриаршего престола и обе­ щания воздерживаться впредь от сноса храмов (благо, их осталась уже ка­ кая-нибудь десятая часть), оказалось достаточно, чтобы церковная иерар­ хия полностью солидаризировалась и с программой, и с практикой партии и государства. Но это произошло уже во время войны, когда лозунг "Все для войны!" вспыхнул в его мозгу, как факел. Вспыхнул же он потому, что враг, которо­ — 523 — ----------------------- Page 524----------------------- Глава 3.Темный пастырь го он рассчитывал перехитрить, заставив его истекать кровью в борьбе с западными демократиями, чтобы потом, когда ослабеют обе коалиции, самому обрушиться на них со своей интернациональной Доктриной и со свежей 20-миллионной армией, — этот самый враг сам его перехитрил, опередил, спутал все карты, и как гром с ясного неба на неподготовлен­ ную к таким сюрпризам страну посыпались авиабомбы Германии и ее со­ юзников. Наступила минута слабости. Та минута, когда у вождя, выступавшего перед микрофоном, зубы выстукивали дробь о стакан с водой. Та минута, растянувшаяся, увы, на несколько месяцев, когда в октябре 41-го года вождь с лицом, залитым слезами, вручал Жукову всю полноту командова­ ния фронтом Москвы, уже наполовину окруженной германскими армиями, и заклинал его голосом, в котором наконец-то появились некоторые виб­ рации, спасти от гибели всех и вся. Этой минуты, он, конечно, никогда не забыл. Его натуре стыд был знаком лишь в одном аспекте: стыд перед теми людьми, которые подглядели его слабость. Без Жукова нельзя было обой ­ тись, покуда шла война. Но когда она кончилась, был использован первый же подходящий момент, чтобы законсервировать этого свидетеля покреп­ че. Возможно, впрочем, что кроме стыда за свою слабость перед людь­ ми, вождь испытывал и другое, еще более мучительное чувство: страх за то, что этой минутой он дискредитировал себя в глазах Урпарпа: ею он вы ­ звал в демоническом разуме Шаданакара сомнение: А не хлюпик ли он сам, Иосиф Виссарионович? Следовало своим поведением как можно ско­ рее доказать, что минута слабости никогда не повторится и что схватку с роковым соперником он выдержит до конца, бросив в мясорубку, если по­ требуется, хоть сто миллионов, не дрогнув ни одним мускулом. Так он и держал себя в дальнейшем. Каково же стало отношение Провиденциальных сил России к этому существу, когда оно, волей судьбы, оказалось во главе государства, веду­ щего борьбу не на жизнь, а на смерть с чужеземным врагом? Это отноше­ ние определялось двумя факторами. Первым фактором следует считать не­ поправимо демоническую природу этого существа. Провиденциальная помощь не могла быть ему оказана ни при каких обстоятельствах. Доста­ точно было того, что ему всей своей напрягшейся мощью помогает Жругр и что Великий Игва Друккарга пользуется его способностью к состоянию "хохха", чтобы вразумлять его и корректировать его действия. Но вторым фактором являлось то, что концепция Третьей империи грозила, в случае ее победы, еще более ужасающими бедствиями. Она грозила полным уни­ чтожением Русского государства и превращением России в опустошенную зону хозяйничанья бесчеловечного и неумолимого врага. А в более широ­ — 524 — ----------------------- Page 525----------------------- Глава 3.Темный пастырь ких масштабах она сулила разгром и уничтожение западных госу­ дарств — носителей наиболее демократических режимов и простирание над миром от Японии и Австралии до Англии и Канады черного покрывала длительной, убийственной физически и духовно, эры владычества "расы господ". Такой путь ко всемирной тирании был, быть может, еще прямее, еще менее обещающим спасительные срывы и излучины, чем победа ин­ тернациональной Доктрины. Поэтому демиург и Синклит России прекратили свою постоянную трансфизическую борьбу с Друккаргом в тот момент, когда на эту подзем ­ ную цитадель обрушились орды чужеземных игв из шрастра Клингзора. Как отражение этого, была прекращена и борьба с теми, кто руководил Российскою державою в Энрофе. Им не оказывалось помощи, но никакие их силы могли не отвлекаться более на борьбу с силами Света, а сосредо­ точиться всецело на войне с врагом, еще более темным, чем они сами. Наступила глубокая ночь. Силы Света обрекли себя на временное добровольное бездействие, пока не завершится схватка чудовищ. Только перипетии этой схватки были видимы всем на земле; точно духовный пара­ лич сковал высшие способности людей и лишь напряженнейшие медитации да наивысший творческий взлет могли поднять иногда человеческую душу над непроницаемым кровом тьмы. В это роковое время произошло отпочкование второго жругрита. Первый отпочковался давно, вскоре после окончания гражданской войны; борьба внутри господствующей партии и яростное сопротивление воца­ рявшемуся Сталину некоторых крупнейших деятелей коммунистической элиты отразили это метаисторическое событие. Но первый жругрит был слаб и задушен в самом начале. Теперь же на свет появился новый; он вступил в связь с руководством армией врага, даже с Великим Игвой гер­ манского шрастра, рассчитывая, что разгром Друккарга позволит ему за­ нять место отца, так как уицраор германский представлялся ему слишком ограниченным в своих возможностях, чтобы непосредственно властвовать в Друккарге. Второй жругрит действовал, постепенно отступая, до самого окончания войны, когда Жругр, пожравший сердце врага и сказочно воз­ росший в мощи, уничтожил свое неразумное чадо, если можно так выра­ зиться, одним щелчком. В исходе войны немалое значение имело то, что эманация государ­ ственного комплекса чувств, которой восполняют убыль своих сил Жругр и игвы, усилиями вождя и партии была доведена до таких объемов, какие в мирное время были бы, конечно, немыслимы. Этой эманации способство­ вали все и все: от пропагандистов и агитаторов в армии до священников на амвонах, от знаменитейших композиторов и писателей до микроскопиче­ ски неведомых работников печати и кино, от ведущих ученых до послед­ — 525 — ----------------------- Page 526----------------------- Глава 3.Темный пастырь них, мельчайших партийных работников на заводах. Взывалось при этом к различным инстинктам: и к патриотизму, и к национализму, и к интернаци­ онализму, и к вере в Бога, и, напротив, к вере в партию, и к жажде мира, который мог прийти только через победу, и к омерзению и ужасу перед зверствами фашизма, и к любви к своей земле, семье, дому, детям. Поэтому к концу войны Жругра распирала неслыханная сила. Мно­ жество игв и раруггов пали в борьбе, но уицраор окреп так, как никогда еще не видели. Он жаждал расширения, он ворвался в германский шрастр, он умертвил великого игву Германии, произвел форменный по­ гром и едва-едва был введен в некоторые границы уицраорами Англии и Америки — Устром и Стэбингом. Сталина в его натиске на Запад заставило остановиться одно неожи­ данное событие. То есть предуведомлен о нем он был, но не придавал этой опасности должного значения. В мае 1945 года, когда началась уже раз­ работка планов нападения на недавних союзников, вождь был инфор­ мирован — не из мистического, а из вполне земного источника об испыта­ нии первой атомной бомбы в Нью-Мексико. Он почувствовал нечто вроде того, как если бы атомная бомба разорвалась у него в сознании. Вместо долгожданного перерастания второй мировой войны против фашизма в сокрушение всего капиталистического мира, вместо триумфального ше­ ствия революционных армий через Францию, Испанию, Африку неведомо куда, предстояло застыть на месте, кусая локти и высчитывая, сколько же лет потребуется теперь для того, чтобы тоже обзавестись атомным оружи­ ем, догнать и перегнать врага и, уложив капитализм в гроб молниеносным превращением в пустыню его столиц, провозгласить объединение мира под верховной властью единственного человекобога. Была сокрушена опасность мирового распространения нацио­ нал-социализма. Обрисовывались уже совершенно отчетливо новые опас­ ности. Одна заключалась в том, что на почве второй мировой войны с голо­ вокружительной быстротой вырос до умопомрачительных размеров уицра­ ор Америки. Казалось, гряда небоскребов отделена теперь от Европы не океаном, а лужей воды. Этот уицраор сумел объединиться со своими даль­ ними родственниками в Западной Европе и расположиться так, что его щу­ пальцы шарили чуть ли не у всех границ Советского Союза. Учитывая ошибки своего немецкого предшественника, он вырабатывал идеологиче­ скую концепцию, которая против интернационализма Доктрины выдвигала не что-либо провинциальное и локальное, но космополитизм — идею, столь же чреватую всемирной потенцией, как и сама Доктрина. Взор Гаг­ тунгра все с большим благоволением останавливался на Стэбинге, все с большим вниманием обращал он часть своих сил на его инвольтирование. — 526 — ----------------------- Page 527----------------------- Глава 3.Темный пастырь Другая опасность заключалась в том, во что была превращена в ито ­ ге второй мировой войны — и духовно, и физически — Россия. Единовластная тирания принимала размеры и формы, уже не похо­ жие на реальность, явно фантастические. Хотелось сказать: этого не может быть, это нам снится, мы все в бреду. Но так как было бесспорно, в то же время, что все не только не спят, но бешеные темпы жизни и работы, не го­ воря уже о массовых арестах, никому не дают спокойно провести хотя бы одну ночь, то начинало ощущаться, как сквозь повседневную вакханалию просвечивает вакханалия какая-то нездешняя, непостижимая и уже совер­ шенно нечеловеческая. Возросли репрессии. Волна за волной арестовывались и получали 25-летние сроки заключения или расстрел одна категория граждан за дру­ гой. В тюрьмах и трудлагерях толпились в общем столпотворении фашисты и коммунисты, троцкисты и белоэмигранты, интеллигенты и колхозники, ге­ нералы и дезертиры, рабочие и священники, безбожники и сектанты, пра­ вославные и евреи, хулиганы и монахи, бандиты и непротивленцы, прости­ тутки и ученые, воры и философы, толстовцы и педерасты, секретари обкомов и бендеровцы, инженеры и партизаны. Расплатились за свои про­ ступки, действительные или мнимые, все, оставшиеся на территории, в свое время оккупированной немцами, и все, принимавшие прямое или косвенное участие в украинском и прибалтийском движении за независи­ мость, — все, заподозренные в сочувствии контрпартизанам или в неуме­ ренных симпатиях к государству Израиль. Те, кто побывал в немецком пле­ ну и, поддавшись тоске по родине и близким, рискнул вернуться домой, и те, кто находился в частях Советской Армии, оккупировавших Централь ­ ную Европу, а возвратившись в Россию, поделился некоторыми наблюде­ ниями и выводами. Те, кто рассказал какой-нибудь анекдот, и те, кто писал на имя вождя послания в детской надежде раскрыть ему глаза на соверша­ ющиеся беззакония. Отправились в Воркуту, Караганду, на Колыму или в Потьму все те, кто имел когда-нибудь несчастие побеседовать с иностран­ цем; кто выразил сомнение в целесообразности какого бы то ни было госу­ дарственного мероприятия, партийной установки, правительственного ука ­ за. Люди, когда-либо в раздражении пожелавшие при ком-нибудь из близких, чтобы отец народов поскорее покинул этот свет, привлекались по обвинению в замысле террористического акта против вождя; привлекались и те, в чьем присутствии было высказано роковое пожелание, и их родственники, и их знакомые, и знакомые знакомых. Пытками добивались признания в том, чего никогда не было. Несколько тысяч работников ле­ нинградской партийной организации поплатились кто смертью, кто много­ летним тюремным заключением за выдуманную, никогда не имевшую ме ­ ста в действительности попытку отделить Ленинградскую область от — 527 — ----------------------- Page 528----------------------- Глава 3.Темный пастырь советской метрополии. Ни абсурдность обвинений, ни смехотворность улик никого не смущали. Дело громоздилось на дело, фабрикация на фа­ брикацию. В любом уголке страны трудно было встретить семью, не поте­ рявшую в лагерях и тюрьмах кого-нибудь из своих членов; многие семьи выкорчевывались целиком. Все процессуальные нормы, всякая законность отбрасывалась, как только человек оказывался подследственным по зна­ менитой 58 статье Уголовного кодекса, то есть политическим преступни ­ ком. Вернулись к средневековым способам выколачивания признаний; опыт инквизиции припомнили и использовали, обогатив его приемами но­ выми, соответствовавшими другому уровню технического развития. Широ­ чайшая сеть штатных и нештатных осведомителей опутывала обще­ ство — от членов Политбюро до туркменских чабанов и украинских доярок. Можно ли не вспомнить повсеместную сеть шпионов и доносчиков, насажденных Угрюм-Бурчеевым в каждом доме славного города Не­ преклонска, и того, что Щедрин определил как всеобщий панический страх? Страх, плотный, удушающий, застящий солнечный свет, отнимающий у жизни всякую радость и смысл, простерся над обществом и пропитают собою каждую мысль, каждое чувство, каждое слово человека. Он усугуб­ лялся еще и тем, что из лагерей, вопреки всему, просачивались смутные и тем более жуткие слухи о режиме, царствовавшем там, о вымирании це­ лых лагерей от голода, о невыполнимых производственных нормах для за ­ ключенных, о садизме начальников и надзора, об умерщвлении провинив­ шихся в чем-нибудь неслыханными способами, вроде привязывания в голом виде к дереву или столбу на пожирание комарам и сибирскому гну­ су. В лагерях создавался режим, убивавший не только физически, но и духовно. Доведенные до потери человеческого облика издевательствами, непосильным трудом, слежкой друг за другом и доносами, недоеданием и недостатком медицинской помощи, люди задолго до своей смерти утрачи­ вали волю к нравственному сопротивлению. Политических заключенных, половина которых была неповинна ни в чем, а половина другой половины виновна в проступках, за которые в любом другом государстве их прису­ дили бы к нескольким неделям заключения или к незначительному штра ­ фу, — этих людей вплоть до 1949 года расселяли вперемешку с бандита­ ми, с прожженными убийцами и насильниками и с несовершеннолетними, которых общение со взрослыми преступниками развращало до конца. Мысль об исправлении преступников никому не приходила даже в голову, и лагеря превратились в гигантские растлевалища. Между национальными группами провоцировалась вражда, доходившая до взаимных кровавых побоищ. Воцарилась обстановка, в которой только единицы могли выдер­ — 528 — ----------------------- Page 529----------------------- Глава 3.Темный пастырь жать, не искалечившись психически и морально. Основную же массу не ­ счастных освобождение не ожидало и за гробом: растление своего эфир­ ного тела и груз кармы увлекают эти скопища душ в серые котловины Скривнуса, в безмолвную тьму Морода, в жуткий Агр, и всего Синклита России не хватало на то, чтобы облегчить и ускорить их подъем из угрюмых чистилищ. Он к неизведанным безднам Гонит людей как стада, Посохом гонит железным... Когда эта книга сможет увидеть свет, увидят его и десятки других, — и личных воспоминаний, и документальных сводок, и исторических исследо ­ ваний, которые с исчерпывающей полнотой воссоздадут картину того массового кошмара, в который было погружено существование двадца­ ти — если не более — миллионов. Раскроются до конца и отдельные пре­ ступления над крупными деятелями Советского государства: странная ис­ тория о том, зачем, как и по чьему внушению был убит Киров, как погибли Коссиор, Постышев, Рудзутак, Орджоникидзе, Тухачевский, Куйбышев, Вознесенский, Жданов; каким чудом удалось уберечься от такого же кон­ ца Хрущеву, Маленкову, даже самому Молотову. Наши внуки узнают, за­ чем и почему были оборваны жизненные пути таких деятелей культуры, как Всеволод Мейерхольд, Борис Пильняк, Осип Мандельштам, Николай Клю­ ев, Сергей Клычков, Артем Веселый, Николай Вавилов, Павел Флорен­ ский. Но они не узнают никогда, сколько замечательных талантов, сколько писателей и поэтов, художников и артистов, мыслителей и ученых, чьи име­ на могли бы стать гордостью России, но остались не известными никому, а от творений их не сбереглось даже пепла, — сколько таких творцов было уничтожено сатанинской машиной, носившей, точно в насмешку, наимено ­ вание органов "безопасности". Нельзя, конечно, найти ни одного смягчающего обстоятельства при рассмотрении деятельности таких палачей народных множеств, как Ежов, Абакумов и Берия. Но ребячеством была бы попытка переложить исключи­ тельно на них ответственность за эти гекатомбы. Достаточно ясно, чья верховная воля действовала через эти злове ­ щие фигуры и какой инспиратор, поочередно ставя их к рулю дьявольской машины, думал, что сам он останется при этом в глазах народа суровым, но справедливым, как пастырь телес и душ. Но тот, кто сеял кругом этот панический, почти метафизический страх, жил и сам, согласно железной логике деяний, в постоянном страхе. Отравивший жизнь общества отравил и собственную жизнь, лишив себя какой бы то ни было радости, кроме наслаждения тиранствованием. — 529 — ----------------------- Page 530----------------------- Глава 3.Темный пастырь Даже Гитлер и Муссолини не были лишены личной храбрости. Они появлялись на парадах и праздниках в открытых машинах, они во время войны не раз показывались на передовой, и однажды Гитлер на русском фронте, застигнутый внезапным появлением танковой колонны врага, едва избежал пленения. Сталин за все время своего правления ни разу не про­ явил ни проблеска личной храбрости. Напротив, он вечно трясся за свое физическое существование, воздвигнув до самых небес вокруг себя непро­ ницаемую стену. Вероятно, это было связано с тем, что он, в состоянии хохха прозревавший ужасную перспективу, которая неизбежно поглотила бы его в случае смерти, яснее других понимал, что смерть для него будет не просто провалом в небытие, а неотвратимым падением сквозь муки магм и Ядра на Дно Шаданакара. Естественно, что он цепляются за жизнь как мог, пока наука не додумается до способов сделать его физически бессмертным. Но с годами этот страх смерти стал перерастать в манию преследования. Это была та самая мания, которая отравила жизнь многим другим тиранам. Она измучила Тиберия и Домициана, она терзала Людо­ вика XI и султана Алла эд-Дина, она доводила до сумасшествия Грозного и Павла I. Притом она оставалась лишь одной стороной более общего пси­ хического расстройства, того самого, которое носит в психиатрии назва ­ ние кесарского помешательства. Заключается оно в сочетании мании пре­ следования, во-первых, с садизмом, с неутолимой жаждой крови и чужих страданий, а во-вторых, с верой в свое безмерное превосходство над все­ ми людьми прошлого и настоящего и с утратой ясного представления о границах своего могущества. Как правило, кесарское помешательство де­ спота выражается внешне в усилении беззаконных и бесчеловечных рас­ прав, в принятии преувеличенных мер к собственной безопасности, в неу­ станных заботах о самопрославлении и в цепочке грандиозных, но зачастую ненужных для государства, даже нелепых строительных начина­ ниях. Калигула, например, заставлял насыпать горы на ровном месте и ко­ пать целые озера на месте гор ради одного морского парада, а позднее замыслил построить новый Рим высоко над миром, на ледниках Альп. Всем известны также грандиозные и бессмысленные начинания Нерона, Доми­ циана, Гелиогабала. Все это было бесполезно для общества или предпри­ нималось под предлогом этой пользы, в действительности же — только ради прославления владыки. Подобные постройки должны потрясать вооб­ ражение сверхъестественными размерами и роскошью отделки. Такими сооружениями Сталина были безвкусно-великолепные станции московско­ го метрополитена, неоправданно дорогие высотные здания, Бездарный, хотя и грандиозный, Университет или разукрашенные со странным, неу ­ местным роскошеством шлюзы Волгодона. На эти, как выразился впослед­ ствии Хрущев, "архитектурные излишества" бросались неимоверные сум­ — 530 — ----------------------- Page 531----------------------- Глава 3.Темный пастырь мы — опять-таки не в интересах народа или государства, а только для про­ славления самого себя. Удивительно, что после столь ясного и наглядного урока некоторые теоретики еще и теперь продолжают нарочито преуменьшать роль лично­ сти в истории. Кажется, уже начинает забываться, как отпечаток данной личности, даже ее совершенно частных привычек и склонностей, наклады­ вается на жизнь огромного общества. Сталин, например, любил работать по ночам. Этого было достаточно, чтобы весь государственный аппарат перестроил свою работу на противоестественный ночной лад. Ни один из ответственных работников, даже ни один рядовой инженер не мог обеспе­ чить себе ночью нормальный сон, его то и дело поднимали с постели по телефону и вызывали на производство, а десятки тысяч работников и вовсе ложились спать не ночью, а утром. Спали урывками, в два-три приема, ли­ шались возможности проводить вечера в кругу семьи, посетить театр или концерт, не смели, даже находясь в отпуске, уехать куда-нибудь, не оста­ вив начальству своего адреса. Так продолжалось не месяц, не год, но лет пятнадцать. Отчасти от страха перед выступлением с трибуны даже перед десять раз "просеянной" аудиторией, отчасти от величайшего презрения к наро­ ду, над которым он мог себе позволить все, что хотел, Сталин в последние годы своей жизни почти не появлялся публично. А когда в 1949 году было с такой помпой, какой не знала всемирная история, и с таким раболепием, какого она тоже не знала, отпраздновано его семидесятилетие, он, при­ сутствуя на банкете и на концерте, данных в его честь с пышностью "Тысячи и одной ночи", не проронил ни единого звука. Наглость перешла все гра­ ницы. Даже слова самой простой благодарности не сорвалось с его языка. Он казался мрачным и недовольным, хотя оставалось совершенно непо­ нятно — чем. В самом деле: это был как раз зенит его могущества. Завершалась его последняя великая международная акция: коммунизация Китая. Что же его угнетало? Изобретение американцами водородной бомбы? Но Совет­ ский Союз и сам овладевал уже термоядерным оружием. Или проявилось просто минутное дурное настроение, какое бывает у всякого деспота? Но хотя бы ради декорума можно было в присутствии десятков иностранных наблюдателей подавить это скверное настроение в такой знаменательный день, перед лицом буквально всего мира. Очевидно, что-то более глубо ­ кое, не поддающееся усилиям воли, грызло его. Это было знание о том, что происходит вне Энрофа, — знание, почерпаемое им в состоянии хох­ ха. Не знаю, видел ли его когда бы то ни было кто-нибудь в этом состоя­ нии. В 30-х и 40-х годах он владел хоххой настолько, что зачастую ему — 531 — ----------------------- Page 532----------------------- Глава 3.Темный пастырь удавалось вызвать ее по своему желанию. Обычно это происходило к кон ­ цу ночи, причем зимою чаще, чем летом: тогда мешал слишком ранний рассвет. Все думали, что он отдыхает, спит, и уж конечно никто не дерзнул бы нарушить его покой ни при каких обстоятельствах. Впрочем, войти ни­ кто не смог бы, даже если бы захотел, так как дверь он запирал изнутри. Свет в комнате оставался затенен, но не погашен. И если бы кто-нибудь невидимый проник туда в этот час, он застал бы вождя не спящим, а сидя­ щим в глубоком, покойном кресле. Выражение лица, какого не видел у него никто никогда, произвело бы воистину потрясающее впечатление. Ко­ лоссально расширившиеся, черные глаза смотрели в пространство неми ­ гающим взором. Странный матовый румянец проступают на коже щек, со­ вершенно утративших свою обычную маслянистость. Морщины казались исчезнувшими, все лицо неузнаваемо помолодевшим. Кожа лба натягива­ лась так, что лоб казался больше обычного. Дыхание было редким и очень глубоким. Руки покоились на подлокотниках, пальцы временами слабо перебирали по их краям. Хохха — это, собственно, не состояние, а целый тип состояний, отли­ чающихся одно от другого тем, с каким именно слоем и с какою из темных иерархий вступает в общение духовидец. Но во всех случаях физические предметы окружения смутно проступают для него сквозь картины иных сло­ ев. Если бы каким-нибудь чудом кто-либо из людей вошел в эту минуту в комнату, визионер его различил бы и, хотя не сразу, мог бы переключиться в обычный план. У Сталина наиболее частыми были такие хохха, когда он общался с великим игвой Друккарга и с Жругром; иногда его удостаивают непосред­ ственной инспирацией и сам Урпарп. Было кроме того еще одно невиди­ мое существо, специально к нему приставленное, его постоянный совет­ чик, один из обитателей Гашшарвы, нечто вроде антидаймона. В состоянии хохха Сталин многократно входил в Гашшарву, в Друк­ карг, где был виден не только великим игвам, но и некоторым другим. Из­ далека ему показывали Дигм. Он осторожно был проведен, как бы ин ­ когнито, через некоторые участки Мудгабра и Юнукамна, созерцал чистилище и слои магм. Издали, извне и очень смутно он видел даже зато­ мис России и однажды явился свидетелем, как туда спустился, приняв про ­ светленное тело, Иисус Христос. Но эта встреча не вызвала в темном духо­ видце ничего, кроме усиления смертельной ненависти, и именно поэтому она была допущена Урпарпом. Хохха вливала в это существо громадную энергию, и на утро, появля ­ ясь среди своих приближенных, он поражал всех таким нечеловеческим зарядом сил, что этого одного было бы достаточно для их волевого пора­ бощения. — 532 — ----------------------- Page 533----------------------- Глава 3.Темный пастырь Именно в состояниях хохха, следовавших одно за другим накануне его 70-летия на протяжении нескольких ночей, он уяснил себе в общих чертах очень неприятные для него события, происходившие тогда в Россий­ ской метакультуре и в смежных с ней областях. Он явился безмолвным и бессильным свидетелем одной из жесточайших потусторонних битв. Деми­ урги России, Китая, Махаяны, Индомалайской метакультуры и обеих мета­ культур Запада сражались со Жругром и с Лай-Чжоем, его новым союзни­ ком — странным детищем двух уицраоров, российского и китайского. Уицраоры не были уничтожены, но их экспансия приостановилась. Вокруг них был очерчен нерушимый круг. Попытки уицраоров перейти, спустя некоторое время, опять в наступ­ ление, не привели в шрастрах ни к чему, а в Энрофе завершились трехлет ­ ней войной в Корее, после которой пришлось вернуться к исходному поло­ жению. Тогда был взят курс "ва-банк" — на быстрейшую подготовку и развя­ зывание третьей мировой войны, ибо дальнейший ход процессов грозил привести к перемещению силы тяжести в Севере — Западный шрастр и к переносу санкции Гагтунгра со Жрурга на Стэбинга. Постоянными усилиями демонических сил вокруг Сталина было соткало нечто вроде непроницаемых тенет мрака. Никакое воздействие Провиденциальных начал до него не достигало, пока, наконец, после неимоверных усилий со стороны синклитов — и не только русского — од­ нажды во время ею пребывания в хоххе эти тенета были прорваны на ко­ роткий миг. В это миг ему были показаны — не панорамы светлых миров — это только усилило бы его ненависть — но отдаленные этапы его собственного грядущего пути, его возможное воплощение антихристом и конечная катастрофа: сбрасывание на Дно Галактики — то самое, где нет никаких времен, — страдалище, страшнее и безвыходнее которого не су­ ществует в мироздании. Эта была ночь непередаваемою ужаса. Ужас был таким, что на несколько минут все его существо воспламенилось отчаян ­ ною молитвой — спасти его, предотвратить его дальнейшие шаги по этой дороге. Минуты прошли. Гордыня, упрямство и жажда беспредельной вла­ сти возобладали. Но эта ночь, случившаяся в 1952 году, возымела некото­ рое действие. Погружения в хохху после этого уже не вливали в него новых сил. Сказалась, может быть, слишком тяжкая психологическая нагруз­ ка — это вечное хождение в маске материализма, марксизма, эта постоян­ ная двойная жизнь. Он как бы надорвался. Силы продолжали вливаться уже только от Жругра через постоянный канал инвольтации. За короткое время вождь постарел, а постоянные физические недомогания окончатель­ но подрывали его нервное равновесие. — 533 — ----------------------- Page 534----------------------- Глава 3.Темный пастырь Разрывал ею и страх перед новыми соперниками. Первым, совер­ шенно явным, был, конечно, Стэбинг. Однако такого человекоорудия Гаг­ тунгра, которое могло бы стать новым кандидатом в антихристы, в верхних кругах американскою народа не намечайтесь. Но сознание, рассудок и некоторые неотчетливые сведения, получаемые от земных источников ин­ формации, вносили теперь такую путаницу, что вождю начал мерещится еще не открытый им в виде конкретного человеческого существа, но уже родившийся где-то в Энрофе страшный соперник, более пугающий, чем Гитлер. И подобно тому, как сам он, владычествуя в России, по крови и духу был не русским, а грузином, так и потенциальный соперник мерещил­ ся ему не американцем по рождению. Ему представлялось, что этот канди­ дат должен выйти из недр мирового еврейства: о том, что в еврействе име ­ ются некоторые узкие круги, носящиеся с затеей выпестовать всемирною владыку, он знал. И он решил, что неспроста Гитлер так беспощадно рас­ правлялся именно с еврейским народом. Только не следовало действовать так топорно. Следовало постепенно выселить по крайней мере евреев Со ­ ветского Союза в особые зоны, где и можно было бы как следует их про­ щупать — всех до единого. Сознание начинало давать перебои. Тем опаснее представлялось дальнейшее пребывание у власти этого существа, утратившего последние представления о соотношении вещей и масштабов. Урпарп не мог уже вливать в него ни своей энергии, ни эмана­ ции своего разума через хохху, и только Жругр продолжал еще пользо­ ваться некоторым подобием пуповины, эфирным каналом инвольтации, со­ единявшим его с человекоо-рудием. Сам внушаемый великим демоническим разумом Шаданакара, уицраор готовился к решительному вторжению, вместе со всей воинственной силой Друккарга и китайского шрастра, в шрастры других метакультур. Все активнее внушал он провод­ нику своей воли решимость развязать третью мировую войну. Предполага­ лось, что нападение должно произойти совершенно внезапно, мгновенно и что несколько десятков водородных бомб, сброшенные в течения немногих часов на жизненные центры западных государств, сразу определят исход войны в пользу Доктрины. В противном же случае санкция Урпарпа пере­ неслась бы на Стэбинга, а Сталин, погибнув в Энрофе, был бы возможно скорее взят в Гашшарву для окончательной подготовки к последнему во­ площению. Умостить историческую и социальную дорогу ко всемирной ти­ рании в Энрофе тогда пришлось бы не Доктрине, а той концепции, кото­ рая победила бы ее и на основе космополитизма создала бы новое прельстительное универсальное учение. Демонический разум понимал, конечно, что разрушительная сила третьей мировой войны вызовет опусто­ шение целых стран, и это само по себе было ему нежелательно, но новый — 534 — ----------------------- Page 535----------------------- Глава 3.Темный пастырь огромный приток гавваха был желателен в высшей степени. Кроме того, предполагалось, что молниеносный характер войны сузит масштабы воз­ можных опустошений. В первых числах марта 1953 года произошел решительный поединок между Яросветом и Жругром. Канал инвольтации, соединявший существо уицраора с его человекоорудием, был перерезан в мгновение ока. Если бы это можно было сделать раньше, настолько же раньше оборвалась бы и жизнь человекоорудия, так как никаких человеческих сил было недоста­ точно, чтобы выдерживать лежавшую на этой психике и на этом физиче ­ ском организме нагрузку. Это совершилось около двух часов ночи. Через полчаса его сознание угасло, но агония продолжалась, как известно, несколько дней. Урпарп подхватил оборванный конец канала инвольтации и пытался сам влить в погибавшего силу и сознание. Это не удалось — от­ части потому, что несколько человек, сновавших у смертного ложа, поста­ рались, чтобы он не вернулся к жизни. Мотивы, руководившие этими людь­ ми, были различны. Некоторые боялись, что, если он останется во главе государства, он развяжет войну, а война рисовалась им как великое бед­ ствие для всех и смертельная опасность для Доктрины. Но был среди при­ ближенных и тот, кто столько лет стоял у руля механизма безопасности; он знал, что вождь уже наметил его как очередную жертву, очередную подач­ ку глухо ропщущему народу; на него должна была быть возложена в гла­ зах масс вся ответственность за миллионы невинно погибших. Кончина Сталина приоткрывала для нею шанс к тому, чтобы самому занять его ме­ сто. Линия его деятельности при жизни вождя диктовалась тремя мотивами: запугивать Сталина, раздувая и выдумывая физические опасности, якобы грозившие ему со всех сторон, держать страну в узде страха и немоты и этим самым утолять собственную жажду крови. Человек этот был носи­ телем темной миссии, заключавшейся в умножении всенародных страда­ ний, но сознание его было плоским и амистичным, как стол, а объем его личности и дарований — ничтожным. Это был Малюта Скуратов XX века. Наконец, великая минута настала: Сталин испустил дух. От этого удара дрогнула Гашшарва. Друккарг огласился воплями ужаса и гнева. Жругр взвыл от ярости и боли. Полчища демонов взмыли из глубин в верхние слои инфракосмоса, стараясь затормозить падение умершего в пучину магм. Горестное беснование передалось в Энроф. Похороны вождя, вер­ нее, перенос его тела в мавзолей, превратились в идиотическое столпо­ творение. Морок его имени и его дел был так велик, что сотни тысяч людей восприняли его смерть как несчастье. Даже в тюремных камерах некото­ рые плакали о том, что же теперь будет. Толпы, никогда не удостаивавшие­ ся чести видеть вождя при его жизни, теперь жаждали улицезреть его хотя — 535 — ----------------------- Page 536----------------------- Глава 3.Темный пастырь бы в гробу. Москва являла собой картину Бедлама, увеличенного до раз­ меров мирового города. Толпы залили весь центр, пытаясь пробиться к Дому Союзов, где был выставлен для обозрения труп тирана и откуда должно было выступить траурное шествие. Прилегающие улицы преврати ­ лись в Ходынку. Люди гибли, раздавливаемые о стены домов и столбы фо ­ нарей, растаптываемые под ногами, срывающиеся с крыш многоэтажных домов, по которым они пробовали миновать клокотавшее внизу человече ­ ское месиво. Казалось, будто он, питавшийся всю жизнь испарениями страданий и крови, даже из-за гроба тянул к себе в инфракосмос горы жертв. Ему, всегда отгонявшему от себя мысль о смерти, не озаботившемуся даже о сооружении для себя достойной усыпальницы, теперь приходилось улечься в саркофаг рядом с саркофагом его предшественника и, с вынутым мозгом, с телом, пропитанным консервирующими составами, стать объек­ том поклонения толп и толп. Впрочем, раз уж пришлось умереть, он желал бы именно такой странной формы упокоения. Эманация благоговейно склоняющихся людских множеств вливала бы в него силы даже и в загроб­ ном пути, пока спуск еще не увлек его слишком глубоко. Но мумификация и соответствующая перестройка мавзолея требовали времени, а время не ждало. Странно, что никто в свое время, после смерти Ленина, не обратил серьезного внимания на магический, вернее, демонический характер это­ го никогда и нигде не применявшегося способа создания квазимощей. Не задумывались над тем, как не вяжется это создание центра заупокойного культа ни с материалистической Доктриной, ни с личной скромностью пер­ вого вождя, ни со всей психологической атмосферой революционного дви­ жения. Инициатором создания мавзолея был второй вождь. Не знаю, руко ­ водила ли им тогда бессознательная интуиция или он уже тогда понимал, что в ту минуту, когда из тела Ленина был вынут мозг, этим самым актом была порвана связь внутри эфирного тела усопшего: это тело было лишено своего жизненного центра и распалось, а эфирный мозг усопшего — так называемый рахт — был подхвачен по воле Урпарпа Великим Игвой Друк­ карга и его помощниками. Там, в Друккарге, рахт был помещен и бережно предохраняем от разложения в конусе главного капища, где игвы поддер­ живали в нем потенциальную жизнь. Если бы, пройдя свой искупительный искус в нижних слоях, первый вождь достиг бы когда-нибудь Друккарга, он принял бы свой рахт в себя как центр своего нового эфиротела. Среди ан­ тичеловечества это прогремело бы как величайшее чудо, герой и чудотво ­ рец воцарился бы в Друккарге, и одно это значило бы для объединения всех шрастров в покорный Гагтунгру монолит больше, чем все воинствен­ ные предприятия Жругров. — 536 — ----------------------- Page 537----------------------- Глава 3.Темный пастырь Но, после мучений на Дне и в других слоях, достигнув через много лет Друккарга, первый вождь отказался принять свой рахт. Умудренный страшным опытом преисподних, он понял, чем это грозит для него и для всего человечества. Тогда разъярившийся Жругр втянул его и сбросил на Дно опять. Но он уже был бессилен противостоять силам Синклита в даль ­ нейшем влиянии на посмертье первого вождя, ибо шельт усопшего стал им открыт и доступен после совершенного им героического выбора. Сбро­ шенный на Дно был почти сразу поднят стремительно вверх, в Олирну, что­ бы после ряда лет в мирах Просветления включиться в творение блажен­ ной Аримойи — грядущего всечеловеческого затомиса. Первый вождь отказался принять свой рахт; второй же теперь возла­ гал свои надежды именно на это. И он сам, и Урпарп, и демоны из Гашшарвы всеми силами тормозили его кармический спуск, дабы в серых туннелях Шим-бига, смежных с Друккаргом, дать возможность выкормышу Гагтунгра пробиться в российский шрастр и завладеть своим рахтом. Несколько месяцев длился этот тормозящийся спуск. Полгода боролись силы тьмы против действия кармического груза, увлекавшего жуткого по­ койника вниз и вниз. Они вливали в него такую мощь, что голос его гремел по всем чистилищам, достигал шрастров, докатывался до самого Энрофа и там повергал в содрогание и трепет тех, кто расслышал его. Самое опас ­ ное произошло в Шим-биге в октябре 1953 года. Падавший вырвался из рук блюстителей кармы. Он был уже почти не похож на свой человеческий облик, но невообразимо страшен и силен. Его тело состояло из бурых клу­ бов, а огромные глазницы, казавшиеся слепыми, были почти всезрящими. Несомый на крыльях ангелов мрака, он взмыл к воротам Друккарга. Жругр спешил к нему на помощь, игвы и раругги ликовали в экстатическом восторге. Там, у стен российского шрастра, разыгралась одна из величайших битв. Сил Синклита России и ее демиурга оказалось недостаточно. На по­ мощь устремившись ангелы, даймоны и многие просветленные из других метакультур. Некоторое время врывавшегося удерживал у самого входа в Друккарг великий человекодух того, кто был на земле Авраамом Линколь ­ ном. Наконец, послышался топот Белого всадника, устремлявшегося с вы­ сот Синклита Мира сюда, в шрастр. Узурпатор был окутан волевым ору­ жием Александра Благословенного и передан блюстителям кармы. Вопль, сотрясавший столько дней чуть не половину Шаданакара, стал глохнуть и глохнуть, пока не умолк совсем. Это спускаемый вниз внедрятся в сверхтя­ желые магмы и стал погружаться дальше и дальше, на одномерное Дно. — 537 — ----------------------- Page 538----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней Глава 4. К метаистории наших дней В третий раз повторялось в истории России одно и то же, но на этот раз в размерах, далеко превосходивших оба предыдущих случая. Подоб­ но Иоанну IV и Николаю I, Сталин знаменовал собой зенит мощи очеред­ ного демона великодержавия, его открытую борьбу с демиургом и Син­ клитом, доведение тиранической тенденции до предела и начало процесса государственной гибели. Те, кому пришлось взять бразды правления во дни, когда его гроб еще красовался в Доме Союзов и к нему тянулись нескончаемые ленты умиленных и потрясенных москвичей, впервые могли ознакомиться со все ­ ми ужасами, творившимися за помпезным фасадом этой диктатуры. Рань­ ше каждому из них было строго указано: "от сих мест — до сих!", и при по­ койнике только один руководитель органов безопасности знал несколько больше своих коллег. Правда, многие вопросы выносились Сталиным на обсуждение в Политбюро (позднее в Президиум ЦК) и в Совет Министров, но, во-первых, эти обсуждения были слишком формальны, а решения Ста­ лина — безапелляционны, а во-вторых, еще больше было вопросов, ни на какое обсуждение не выносившихся. Конечно, всеми чувствовалось, что в стране далеко не все благополучно, но никто не мог нарисовать себе об­ щей панорамы. Теперь завеса тайны начала спадать, и первые, перед кем она ниспала, были члены Президиума ЦК. Конклав узнал, что не то одна восьмая, не то одна пятая часть насе­ ления страны находится в лагерях и тюрьмах. Что память о невинно погиб ­ ших или прошедших сквозь многолетние мучения должна жить едва ли не в каждой семье. Разверзлось перед конклавом и многое другое. Кошмарное падение производительности сельского хозяйства; обезлюдение деревень, перманентно недоедающие города; нехватка товаров широкого потребле­ ния; устрашающий рост уголовных преступлений и, в частности, детской преступности; блат, пронизывающий всю систему и весь быт граждан; не­ довольство, охватившее все слои общества, за исключением тонкой приви ­ легированной прослойки. "Изнуренные, обруганные и уничтоженные", члены конклава "после долгого перерыва в первый раз вздохнули свободно. Они взглянули друг на друга — и вдруг устыдились. Они не понимали, что именно произошло — 538 — ----------------------- Page 539----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней вокруг них, но чувствовали, что воздух наполнен сквернословием и что да­ лее дышать в этом воздухе невозможно". А сквернословием воздух был наполнен даже в залах международ ­ ных сборищ. Покойник, сидя у себя дома, не привык стесняться в выраже­ ниях; это обыкновение перенесли его дипломаты и за рубеж. Наглые тре­ бования, облеченные в хамский тон, давно не оставили ничего от традиционной дипломатической вежливости. Главное же, международная атмосфера была накалена до того, что третья мировая война могла воз­ никнуть в любую минуту. Западный блок держав, отстававший в вопросе количественного показателя своих армий, был все еще впереди в области термоядерного оружия. Коммунистический Китай — последнее достижение покойника — весьма не скоро еще мог бы заставить считаться с собой как с великой военной державой; да и можно ли было полагаться на его руко­ водителей твердо и безоговорочно? Всюду были затянуты натуго такие узлы международной политики, ко­ торые, казалось, могли быть разрублены только мечом. Существование двух антагонистических Германий; двух антагонистических Вьетнамов и даже двух Китаев; Польша, утерявшая свои восточные земли, присоеди ­ ненные к Советскому Союзу, и компенсированная немецкими территория­ ми, от которых большинство немцев не собиралось отказываться; Корея, после трех лет братоубийственной войны возвращающаяся к исходному положению — к раздробленности на две непримиримо враждебные поло­ вины; пороховой погреб в виде группы арабских государств, революцио­ низация которых уже началась, но уйти из которых западные державы не могли иначе, как в итоге мирового пожара... А в довершение всего, воен ­ ная машина, с которой покойный вождь бросался в опасные авантюры и даже собирался ринуться в пучину третьей мировой войны, в действитель ­ ности еще не достигла той мощности, при которой исход этой войны был бы предрешен в пользу Советского Союза. К тому же, в обеих коалициях с каждым новым годом истребительная сила новых видов термоядерного оружия возрастала в какой-то дикой прогрессии. Начинало становиться достаточно ясным, что если бы даже советская сторона восторжествовала в предстоящей схватке, это было бы торжество над странами, превращен­ ными в радиоактивную пустыню. Сталин оставил ужасное наследие. Но, к сожалению, они все еще "не понимали, что именно произошло вокруг них". Источник ошибок и злосчастий был определен как "культ лич­ ности", но они не в состоянии были понять, что этот источник — не случаен, что Россия переживает нечто подобное уже в третий раз и что сами они в силу роковой исторической — и метаисторической — логики вынуждены будут разыгрывать на свой лад политические роли, которые уже сыграли — 539 — ----------------------- Page 540----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней три с половиной века назад Федор Иоаннович, Годунов и Шуйский, а сто или пятьдесят лет назад — Александр II, Александр III и Николай II. Опять придется сидеть между двух стульев, то признавая ошибки и даже преступ­ ления усопшего тирана и отмежевываясь от них, то признавая свою поли­ тическую от него преемственность; опять придется пойти на мелкие подач ­ ки ропщущему народу, а через год или два забить отбой, так как в приоткрытый клапан ринутся пары такого негодования, гнева и ненависти, которые выльются уже в настоящие волнения, даже восстания, и будут гро­ зить гибелью всей системы; придется сделать попытки умаслить волнующе­ еся крестьянство, хотя корень зла — колхозный принцип — надо будет оставить нетронутым, ибо отказ от него вызвал бы такие потрясения, и эко­ номические, и идеологические, кои выходят за пределы воображения; при­ дется признать ошибкой то, что при Сталине выделялось слишком мало средств на развитие легкой промышленности и на производство средств потребления, — такое признание вызовет у населения самый горячий от­ клик, — а через год или два вернуться к прежнему тезису, ибо отход от него вызовет отставание в гонке вооружений; придется озаботиться смяг­ чением международной обстановки и стараться отсрочить третью мировую войну — для этого следует пойти на небольшие, но эффективные уступки и поддерживать всеобщую борьбу за мир, но на серьезное изменение курса идти нельзя, ибо Америка, конечно, не замедлит этим воспользоваться. Ко­ роче говоря, придется изворачиваться, как на горячей сковороде, то обжи­ гая один бок об угрозу мировой войны, то другой бок — об угрозу вну­ тренних переворотов. Мы дошли до метаистории современности. Но современность тем и отличается от прошлого, что мы никогда не располагаем в своем знании о ней той суммой фактов, какой располагаем относительно даже самых тем­ ных эпох прошлого. Тем более это относится к странам с таким режимом, который чурается гласности и не публикует почти никаких статистических данных (засекречено почти все, начиная от расходов на вооружение и кончая численностью уголовных преступлений, самоубийств или жертв уличного движения). Не менее глухим покровом тайны увиты и те пружины, благодаря которым с руководящих постов исчезают одни лица и появляют­ ся другие. Граждане являются зрителями какой-то странной пантомимы: не­ кие таинственные фигуры, прославляемые всеми средствами агитации и пропаганды, но даже о семейных обстоятельствах, привычках, вкусах и ха­ рактерах которых хранится гробовое молчание, — эти фигуры, вознесен­ ные на недосягаемую высоту, как бы в стратосферу общества, и видимые всему земному шару, делают движения руками, головой, всем торсом для того, чтобы внезапно исчезнуть неизвестно куда и почему и быть заменен ­ ными следующими, на которых в свою очередь будет взирать человече­ — 540 — ----------------------- Page 541----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней ство, терзаемое непостижимым смыслом и целью этого загадочного бале­ та. Метаисторическое познание современности лишено возможности опираться на знание необходимого количества исторических фактов. Поэтому, хотя ему иногда удается теми или иными методами восполнить эти пробелы и понять те силы, которые движут человекоорудиями наших дней, но незаполненных пробелов остается еще больше, и общая картина ни в коем случае не может претендовать на ту полноту, которой отличают­ ся метаисторические картины некоторых прошлых эпох. Люди, оказавшиеся у власти после смерти Сталина, были в качестве государственных деятелей существами двойственной, даже тройственной природы. Все они были, так или иначе, звездами его плеяды. Все они вы­ двинулись при нем и благодаря ему, все они были воспитаны в его полити ­ ческой школе. При нем они дрожали, правда, за свое существование, а в глубине души возмущались многими из его действий. Но та Доктрина, ко­ торая для него была лишь маской, а отчасти — руководством к практиче­ скому действию, для них была наивысшей истиной, их искренним убежде­ нием, их заветным кредо. Нельзя ожидать от обыкновенного человека, деятельность которого на протяжении всей жизни протекала, например, в лоне православной церкви, чтобы он на старости лет нашел в себе доста ­ точно свежести ума, гибкости и широты, необходимых для переосмысления собственной деятельности и всего своего миропонимания. Подобное пере­ осмысление было бы для него катастрофой, творческим и жизненным банкротством, и уж конечно, после этою он не был бы способен ни к какой активной общественной деятельности. Точно так же не могло подобное ко­ ренное переосмысление Доктрины потрясти умственную сферу этих лю­ дей, всю жизнь мысливших, чувствовавших и действовавших по ее указа ­ ниям. Другой стороной этой группы людей, как государственных деятелей, была жестокая травмированность произволом усопшего деспота. Созер­ цая картину внутреннего гниения общества — результат этой тирании — и вспоминая обстановку вечного страха и неуверенности за собственную жизнь, в которой они существовали и работали столько лет, они начинали бояться больше всего рецидивов прошлого, то есть появления среди них некоего второго Сталина, который опять скрутил бы всех в бараний рог и повергнул бы страну в окончательную бездну. Поэтому они старались при­ нять меры к тому, чтобы печальное прошлое не повторилось. И взамен идеи о полноте коллективного разума, нашедшего свое конкретное вопло­ щение в разуме гениального вождя, была воскрешена и громогласно воз­ вещена идея коллегиальности — идея всенародного разума, воплощенного в коллективе ЦК и его Президиума. — 541 — ----------------------- Page 542----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней Но некоторые из этой группы лиц обладали еще и третьей сторо­ ной — конечно, тщательно скрываемой от остальных. Это была тайная на­ дежда на то, что постепенно из этого коллектива выдвинется опять единый полновластный вождь, и этим пождем будет именно он. Невозможно ска­ зать, разумеется, сколько именно человек из этого конклава таили в себе подобное упование, но во всяком случае число их было не меньше трех. Не нужно подозревать, однако, в таких поползновениях всех трех членов того первого триумвирата, который возник как наглядное доказа­ тельство победы идеи коллегиальности сразу же после смерти деспота. С уверенностью можно сказать, что о единовластии мечтал только один из них — тот самый, что пятнадцать лет стоял у кормила органов государ­ ственной безопасности. Только смерть Сталина спасла его от страшной расплаты. Но в глазах остальных он был уже разоблачен как массовый па­ лач, как виновник гибели миллионов невинных. Он не мог надеяться на то, что его долго будут терпеть в составе триумвирата. Поэтому ему остава­ лось одно — отчаянная попытка переворота и узурпации верховной вла­ сти. Если бы этот план осуществился, это означало бы возвращение к ста­ линскому режиму и курс на мировую войну. К счастью, попытка была вовремя пресечена, виновник расстрелян и, на первых порах, на него по­ пытались свалить ответственность за массовые нарушения социалистиче­ ской законности. Его объявили как бы самозванцем, не имевшим ни малей­ ших прав на престол и гнуснейшими махинациями едва не добившимся такого положения, при котором он мог бы развивать худшие из тенденций того, чьим прямым продолжателем он себя считал: не своего физического отца, конечно, как думал в свое время Лжедмитрий, а своего отца духов­ ного, своего учителя и пестуна. Не обошлось и без разоблачений истин­ ных или выдуманных фактов, будто злоумышленник был связан с зарубеж­ ным врагом, кующим меч против Московского государства: на этот раз не с Польшей, конечно, великодержавное значение которой давно отошло в область преданий, а с Англией. Падение этого самозванца было воспринято в трудовых лагерях как признак того, что сталинский режим должен измениться в корне. Режим мест заключения, действительно, был смягчен. Но этого уже было мало: ждали и требовали пересмотра дел и освобождения. Терпение начало ис ­ сякать, и самые отчаянные или отчаявшиеся подняли в лагерях свой голос. Голоса слились воедино, и такие цитадели безопасности, как знаменитая Воркута, каторжные лагеря Норильска, Караганда, Колыма, сотряслись забастовками и восстаниями. Волнения, так или иначе, были подавлены, а с другой стороны, начали восстанавливаться законные методы судопроиз­ водства. Но освободить сразу такое множество людей, вернуть их домой и — 542 — ----------------------- Page 543----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней обеспечить работой было невозможно; поэтому никто не мог понять, что его ждет, и общая напряженность не ослабевала. Брешь, образовавшаяся в триумвирате, заполнилась между тем но­ вой фигурой, еще раньше взявшей под свой контроль весь аппарат правя­ щей партии. Прошел год, полтора — и из триумвирата выбыл, при доволь­ но неясных пока обстоятельствах, еще один член, а в 1957 году — еще один. Вместо триумвирата во главе государства и партии оказался возвы­ шающимся расторопный, хитрый, жизнерадостный, не лишенный доброду­ шия человек, подвижный сангвиник, преисполненный решимости исправить ошибки деспота и способный на некоторые смелые повороты курса, но не обладавший той независимостью и свежестью ума, которые позволили бы ему пересмотреть коренные ошибки Доктрины и старой программы ее конкретного осуществления. Конечно, от самых смутных догадок о метаисторической подкладке вещей он был так же далек, как и все остальные. Что и откуда, в самом деле, мог бы знать этот человек о смятении, воцарившемся в Друккарге, о вражде между игвами и раруггами, перерастающей в открытую борьбу, и о том, что санкция Гагтунгра, покрывавшая российского уицраора столько лет, может быть вот-вот перенесена на его смертельного врага? Главное заключалось в том, что 1957 год принадлежал во многих от­ ношениях уже к совсем другой эпохе, чем, например, 1952, вообще, чем все годы правления Сталина. В эпоху Сталина великий демонический ра­ зум еще мог смотреть на возможную третью мировую войну как на бес­ примерный источник гавваха; при этом желательной представлялась побе­ да Жругра — поэтому и санкция оставалась на нем, — но даже в случае победы американского уицраора можно было бы использовать эту победу для будущего объединения мира на почве нового бездуховного учения, возникающего из космополитической концепции. Но положение менялось, и притом в очень странном направлении. Сказочное возрастание в обеих коалициях мощи термоядерного оружия принуждало рассматривать во­ прос под новым углом. Да, подобная война сулила бы, действительно, Монбланы и Эвересты гавваха. Но она сулила и нечто иное: она готова была поставить на очередь вопрос о физическом существовании человече­ ства и уж во всяком случае привела бы к сокращению его численности едва ли не на четверть, к исчезновению целых стран с лица земли, к разру­ шению цивилизации, может быть, на целых континентах и, следовательно, к отбрасыванию человечества (в умственном, техническом и экономиче­ ском смысле) вспять на многие века. Вряд ли могла бы идти речь о каком бы то ни было объединении человечества после того, как физически уце­ левшие территории оказались бы отделенными друг от друга зонами ра­ диоактивных пустынь, их население — пораженным дотоле неизвестными — 543 — ----------------------- Page 544----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней болезнями на целые поколения вперед, а всеобщий крах экономики прину­ дил бы остатки народов перейти к самым примитивным способам суще ­ ствования. Следовательно, цель абсолютной всемирной тирании отодвину­ лась бы в неразличимую даль грядущих веков. Поэтому великий демонический разум отказался от идеи третьей мировой войны и поэтому же он стремился воздействовать и на Жругра, и на Стэбинга, и на великих игв Друккарга и Мудтабра с тем, чтобы парализовать их воинственный пыл, им же самим столько лет подогревавшийся. Создавалось положение, столь парадоксальное, какого мировая ме­ таистория еще не знала: все иерархии Света и высшие из иерархий Тьмы стремились предотвратить планетарную военную катастрофу. Некоторые же из низших темных иерархий продолжали добиваться ее в ослепляющем бешенстве. Высокоинтеллектуальные и менее кровожадные игвы уже начи­ нали проникаться пониманием гибельности этого устремления к войне во что бы то ни стало. Но распухший до фантастических размеров Жрутр с его ограниченным разумом и феноменальным темпераментом и слышать не хотел об отказе от роковой схватки. Чем больше он распухал, тем больше его томил мучительный голод, и эманации народов советского го­ сударства уже было недостаточно, чтобы его утолить: надо было заставить эманировать для него новые и новые народы. Не хотели слышать об отказе от схватки и раругги: эти бешено злобные, алчные существа, какими толь­ ко и могут быть аллозавры, претерпевшие миллионы лет инкарнаций в де­ монических слоях и давно облекшиеся в каррох, готовы были скорее на революцию в Друккарге, на низвержение великих игв и на экспансию "ва- банк" в другие шрастры, чем на прозябание в прежних условиях. Их интел­ лект был слишком слаб, чтобы взять под контроль эти воинствующие инстинкты. Положение усложнялось еще и тем, что человек, укрепившийся во главе советской державы, не отличаются ни кровожадностью, ни воинственностью. Согласно логике власти, он бессознательно выполнял ве­ ления Жругра, поскольку эти воления были направлены на внутреннее упо­ рядочение государства и на умножение эманаций государственного комплекса человеческих чувств. Но его нежестокий от природы характер оставлял в существе его как бы ряд щелей, сквозь которые могла проструи­ ваться в его подсознательную сферу также инспирация светлых начал. Если бы не эта инспирация, никакие разумные доводы не были бы в состоя­ нии подвигнуть этого человека на такой головокружительный поворот вну­ тренней политики, самое предположение о котором вызывало озноб ужа­ са в его коллегах, — поворот, выразившийся в разоблачении ряда преступлений Сталина и в массовом освобождении заключенных. — 544 — ----------------------- Page 545----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней Трудно охватить и оценить потрясение умов, вызванное его выступле­ нием на XX съезде партии. Обнародование, хотя бы и частичное, и запоз­ далое, и с оговорками, длинной цепи фантастически жутких фактов, винов ­ ным в которых оказывался тот, кого целые поколения почитали за величайшего гуманиста, прогремело, как своего рода взрыв психо-водо­ родной бомбы, и волна, им вызванная, докатилась до отдаленнейших стран земного шара. А в России? В России "не понимали, что именно произошло вокруг них, но чувствовали, что далее дышать в этом воздухе невозможно. Была ли у них история, были ли в этой истории моменты, когда они имели возможность проявить свою самостоятельность? — ничего они не помнили. Помнили только, что у них были Иоанны, Петры, Бироны, Аракчеевы, Николаи, и в довершение позора этот ужасный, этот бесслав ­ ный прохвост! И все это глушило, грызло, рвало зубами — во имя чего?.. " Предучел или не предучел тот, кто взял на себя неблагодарную роль главного разоблачителя, масштабы этого резонанса во всем мире, но, очевидно, он полагал, что сокрушительный удар, наносимый таким об­ разом престижу Доктрины, может быть отчасти парализован аргументами в пользу того тезиса, что культ личности Сталина не вытекает из Доктрины, а, напротив, противоречит ей, что это — злокачественная опухоль, требу­ ющая иссечения. Мириады заключенных, не чаявших спасения, устремились из лаге­ рей по домам, сея повсюду рассказы о том, что творилось в этих страдали­ щах при тиране. Во многих учреждениях поспешно снимали со стен опо­ стылевшие всем портреты второго вождя; в ряде городов народ сбросил с постаментов его статуи. В зарубежных компартиях воцарилось замеша­ тельство, перешедшее кое-где в настоящий раскол. В высших учебных за ­ ведениях Советского Союза брожение умов вылилось в организацию сту­ денческих дискуссионных клубов, в групповые протесты против преподавателей и программ, в выпуск полулегальных или нелегальных журналов, даже в настоящие студенческие забастовки. В литературных и художественных кругах заговорили о смягчении обязательных идеологиче ­ ских установок. Все это показывало, что руководитель государства играет, пожалуй, с огнем. Предпочтительнее было сделать шаг назад, попытав­ шись неуклюже разъяснить, что покойный деспот был хоть и деспот, но, как ни странно, образцовый коммунист и что не следует сокрушать в прах все, что им сделано. Литература, искусство, человеческая мысль, едва высу­ нувшиеся наружу, были заботливо водворены на прежнее место. И некото­ рые люди, озираясь с недоумением, начали убеждаться, что есть нечто об­ щее между курсом третьего вождя и давними эпохами Бориса Годунова и Александра II: два шага вперед — полтора назад. А впереди, согласно пе­ чальному закону российской истории, уже маячил призрак реакции, то — 545 — ----------------------- Page 546----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней есть поворота вспять, как это уже случилось некогда в конце царствования Бориса и при Шуйском, а позднее — при Александре III и Николае II. И все-таки при сравнении нового режима с режимом Сталина у вся­ кого становилось теплее на сердце. Третий вождь был простым человеком, любившим жизнь и искренне желавшим, чтобы хорошо жилось не только ему, но и всем. К сожалению, однако, благих желаний недостаточно для того, чтобы на земле воцарился мир, а в человецех — благоволение. Если бы на нашей планете существовали только государства социалистического лагеря, можно было бы покончить с собственной военной машиной, а освободившиеся средства употребить на улучшение жизни масс. Но, по­ скольку закрыть Америку не удалось даже Сталину, приходилось одной рукой форсировать испытания новых и новых средств массового уничтоже­ ния и будоражить освободительное движение в странах капитализма, а другою — выпускать белых голубков мира, чтобы любоваться их курбетами на фоне грозных туч. Хотелось даже самому превратиться в такого голубка и с пальмовой веткой в клюве перепархивать из страны в страну — в Юго­ славию, в Индию, в Бирму, в государства мусульманского Востока, даже в упрямую и недоверчивую Англию. Но так как голубок летал в то самое время, как по глубинным пластам передавались содрогания от разрыва новых и новых экспериментальных бомб, то всеобщий парадиз оставался лишь в мечтах, нисколько не влияя на трагическую реальность. В том-то и было несчастье, что руководство никак не решалось пойти на уступки капитальные: ведь единственной серьезной уступкой, способ­ ной убедить врага в искренности русского миролюбия, был бы отказ от курса на революционизацию всех стран, прекращение поддержки соот­ ветствующих движений в Европе, на Ближнем Востоке, в Африке, в Ла­ тинской Америке. Сколь прикровенно ни совершалась эта поддержка, изобличающие факты выпирали то здесь, то там, обесценивая все тирады о мирном сосуществовании и возбуждая в великих капиталистических дер­ жавах взрывы негодования и злобы. Особенно неистовствовал Стэбинг, опутавший щупальцами своих монополий и торговых фирм чуть ли не по­ ловину Энрофа. Однако экономического порабощения и высасывания ему было мало, это была только ступень. Поскольку в политическом отношении эти страны оставались независимыми, постольку в них не могла поро­ ждаться в заметных размерах и та эманация государственных чувств, кото ­ рая была бы направлена к Соединенным Штатам и служила бы пищей для Стэбинга и для всего населения американского шрастра. Поэтому Стэбинг не мог удовлетвориться только экономическим проникновением в эти зем­ ли — ему требовалось и политическое их подчинение, которое сопрово­ ждалось бы включением их в государственную систему Соединенных Шта ­ тов, в их административно-полицейскую, идеологическую и — 546 — ----------------------- Page 547----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней воспитательную систему, порождающую бурную эманацию государствен­ ных чувств. Вместо же этого Стэбинг получал пинок за пинком. В Корее и Вьетнаме после взаимных побоев и укусов дело кончилось вничью, но в Китае его щупальцы были обрублены самым грубым образом, а впереди маячила опасность, что то же самое произойдет и во всех арабских стра ­ нах. Поэтому каждый случай, когда Доктрина дискредитировала себя, подхватывался и раздувался так, чтобы вызвать повсеместное возмущение лицемерием и лживостью всех ее руководителей, будь то первый вождь, второй или третий. Первым серьезным ударом, который нанес третий вождь по междуна­ родному престижу Доктрины, было разоблачение злодейств его предше­ ственника. Вторым ударом по этому престижу было военное вмешатель­ ство в дела охваченной антисоветским восстанием Венгрии. Но мог ли он поступить иначе? Когда и где допускал Жругр, чтобы у него из щупалец вы­ рвали лакомый кусок? Какой уицраор был способен мирно созерцать, как у него под боком вместо верного сателлита оказывается вооруженный до зубов враг? — Каковы бы ни были личные качества третьего вождя, сколь острое отвращение ни питал бы он к войне, но логика великодержавия ча­ сто становилась сильнее личных свойств его характера. И все же именно его личные качества мешали Жругру. Они не давали ему превратить этого человека в свое беспрекословное орудие. Они дела­ ли политический курс колеблющимся, двойственным, ненадежным. Никогда нельзя было поручиться наперед, что вождь поступит так, как нужно уицра­ ору. И взор демона великодержавия вонзился в другое существо, более пригодное. Оно тоже входило в состав советской элиты, но то был не штат­ ский "хлюпик", а крупнейший из полководцев Отечественной войны, с гро­ мадными военными заслугами, с авторитетом в глазах народа и особенно армии, человек жгучего честолюбия и болезненно уязвленного самолюбия, принужденный и так уже слишком долго и мучительно вводить в какие-то границы свой бонапартистский нрав. Для роли вождя в условиях третьей мировой войны нельзя было бы Жругру найти лучшего агента. Этот не по­ колеблется швырнуть без предупреждения на потенциального врага хоро­ шую серию водородных бомб; не опустит в отчаянии рук, когда на россий­ ские города обрушатся такие же; не постесняется насаждать Доктрину во всемирных масштабах, когда треть планетарной поверхности будет об­ ращена в золу! И маршал был сделан орудием третьего уицраора. Но было, кажется, уже поздно. В Друккарге давно не осталось даже следов былого единства, и шрастр кипел, как котел. Раругги рвались в бой, и на них Жругр мог положиться твердо, но игвы с каждым годом, с каждым месяцем упорнее сопротивлялись возможностям большой войны. В довер­ — 547 — ----------------------- Page 548----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней шение всего в начале октября 1957 года Друккарг был потрясен небыва­ лым событием: отпадением Великого Игвы от демонического лагеря. Это совершилось с некоторой постепенностью, но для населения Друккарга неожиданно, даже внезапно. Бывали и в прошлом редкие случаи, когда не­ которые из великих игв прозревали до весьма высоких миров Света, но при этом они оставались при своем. Теперь же все получилось иначе. Вели­ кий Игва, царствовавший свыше сорока лет, настоящий столп и опора Друккарга, стал переходить из некоторых состояний вроде хохха в состоя ­ ние такого восхищения, что узрел Христа, и даже не в затомисе России, а в гораздо более высоком мире, где Спаситель не был обличен в человеко­ подобный облик. Это произошло с Великим Игвой у главного капища, в присутствии множества раруггов и игв. Небесная встреча переросла в та­ кое воздействие Планетарного Логоса на духовидца, что его каррох стал стремительно замещаться телом из сиайры. Эта трансформа совершалась на глазах у всех. Многие были потрясены и уверовали. Другие пришли в крайнее замешательство, а раругги — в неистовый гнев. Через несколько дней отступник был ими растерзан, а прах его собран раруггами и, так сказать, ортодоксальными игвами и предан дематериализации: акт, до ко­ торого еще не досягнула человеческая наука. Тогда разразился бунт великих пленников Друккарга. Я не буду пере­ числять имен тех, кто отважился к нему примкнуть; во всяком случае, рос­ сийский шрастр еще никогда не видел подобных зрелищ. Разорвавшими узы гигантами с земли поднимались глыбы величиной с небоскреб и швы ­ рялись по воздуху на ненавистную цитадель. Цитадель была сильно повре­ ждена. Этот бунт заставил объединиться игв и раруггов снова. Подоспев ­ ший на помощь Жругр втянул бунтарей в себя и изверг их, по своему обыкновению, на Дно Шаданакара. Впрочем, вмешательство Синклита Мира быстро оборвало на этот раз их пребывание там, и все герои были подняты, наконец, в Олирну. Пленниками Друккарга остались только те, кто не посмел примкнуть к восстанию. События в Друккарге развивались, если применимо здесь это выра­ жение, с кинематографической быстротой. Третий уицраор почувствовал внезапно, что санкция Гагтунгра с него снята. Снята потому, что в своем стремлении к мировой войне и в шрастрах, и в Энрофе он нарушил запрет верховного демонического разума. Он заметался по Друккаргу, с ревом ярости собирая вокруг себя раруггов и требуя низвержения власти игв, прекративших поставку ему питательной красной росы. Ярость раруггов не уступала ярости их господина. Их глаза, расположенные по обеим сторо ­ нам головы, похожей то ли на жутко изуродованную лошадиную, то ли на голову мезозойских ящеров, а размерами напоминавшие небольшой че­ ловеческий дом, наполнились темно-багровой каррохиальной кровью. — 548 — ----------------------- Page 549----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней Крылья, прямые и твердые, как крыло самолета, хлестали по стенам и кровлям игв. Среди этого буйства было оцеплено главное капище, и игвы не могли проникнуть туда, чтобы при помощи своего магического сатано­ служения связаться с Гагтунгром. Знаменитая статуя первооснователя Друккарга, изображавшая игву верхом на раругге, была сброшена и по­ вреждена, как эмблема ненавистного подчинения бывших аллозавров выс­ шему интеллекту игв. Между собой раругги попытавшись второпях восста­ новить хоть какую-нибудь дисциплину, чтобы всем ринуться на завоевание других шрастров. Было очевидно, что война без помощи игв Друккарга может привести только к полному погрому: скорбные головы раруггов не были еще приспособлены к овладению утонченной военной техникой. Сре­ ди них попадались, так сказать, отдельные таланты, но не было необходи ­ мых кадров. Однако недостаточность ума восполнялась такой телесной мощью, таким неописуемым накалом чувств, такой яростью, что они вери ­ ли в свой конечный успех вопреки всему. А если бы шансов на мировую победу не осталось, они способны были бы даже на массовое самоубий­ ство — единственно от избытка злобы. Место убитого Великого Игвы занял новый. Он был еще неподготов­ лен, недостаточно опытен, недостаточно авторитетен; и не окажись пре ­ стол вакантным раньше времени, этот игва должен был бы проходить свое­ образную высшую школу еще много лет. Но лучшего не было, и масса игв, привыкшая к дисциплине, подчинилась ему за неимением другого выхода. Наконец в бушующий Друккарг вторглись демонические полчища Гашшарвы. Исполняя волю Гагтунгра, ангелы мрака и рыфры надвинулись на уицраора со всех сторон. Жругр отчаянно сопротивлялся, раругги без­ успешно пытались отразить натиск сил, нездешних не только по отноше­ нию к нам, но и с точки зрения Друккарга. Уицраор был обмотан по всем тысячам своих щупалец волевыми спиралями. Но уничтожить его, то есть сбросить в Уппум, было нельзя — он еще мог пригодиться, а кроме того, его гибель не была бы допущена иерархиями Света, ибо без него телесная сохранность Российской метакультуры была бы уничтожена уицраорами Запада в несколько дней. И он был оставлен лежать в одном из котлованов Друккарга, тяжко дыша. И странное зрелище представляли собой ангелы Мрака со своими рубиновыми крыльями, усевшиеся, точно исполинские стрекозы, на волевых спиралях, окольцевавших его тушу со всех сторон. Человекоорудие уицраора — маршал — попытался было действовать в интересах своего инспиратора. Впоследствии история расскажет нашим детям, а может быть, и нам, каким образом удалось третьему вождю пара ­ лизовать эти попытки и удалить своего соперника. Так или иначе, этому со ­ бытию можно было только радоваться, как и всему, что оттягивало миро­ вую бойню. — 549 — ----------------------- Page 550----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней Под давлением высших темных начал рарутгам пришлось устанавли­ вать с игвами некий новый "модус вивенди". Они добились того, что игвы опять стали поставлять плененному Жругру красную росу, но в гораздо меньших размерах. Были также приняты меры к тому, чтобы быстрее сфор­ мировать из наиболее способных рарругов нечто вроде военного коман­ дования, которое со временем должно было отчасти заменить слишком миролюбивых игв. Теперь санкция Гагтунгра переносилась на Мудгабр. Но и там проис­ ходило нечто схожее: пыл бунтующих рарругов, жаждущих новой войны, игвам едва удавалось сдерживать. Великий Игва усиленно инвольтировал­ ся из Дигма, но раругги держали его как бы в полуплену; духовно-демони­ ческие силы, им получаемые, не удавалось поэтому трансформировать для Энрофа, и его воздействие на тех людей, которые работали над усилени­ ем военной мощи Соединенных Штатов, едва-едва просачивалось в их со­ знание. Результатом было отставание Америки в области вооружений и та­ кие, казалось бы, сугубо земные явления, как запоздание запуска искусственных спутников Земли или овладение межконтинентальными ра­ кетами. Таким образом, некоторые действия раруггов, диктуемые их огра­ ниченным умом, обращались против них же. Урпарп же добивался такого хода вещей, при котором, доведя мощь военных коалиций до последней грани войны, он заставил бы перепуган­ ные народы Восточного союза — и, конечно, население Друккарга — сде­ лать отчаянное усилие для того, чтобы уступить, отступить, отказаться от военной схватки; чтобы Стэбингу удалось развить такую силу в своих не­ обозримо-длинных щупальцах, которая позволила бы ему разворотить все укрепления в Друккарге, не прибегая к вторжению западных игв и раруг­ гов в этот шрастр, а в Энрофе — развалить без всякой третьей войны соци­ алистическую коалицию. Тогда можно было бы ставить вопрос о всемир­ ном господстве космополитической концепции и о долгожданном объединении земли под эгидой Стэбинга. На черном горизонте Энрофа единственным просветом оставались народы Индии и Индомалайской культуры. Правда, индийский демиург вы­ нужден был пойти все на тот же роковой шаг всех демиургов, который при­ водит к рождению уицраора. Но этот уицраор — имя его Авардал — с самого начала инвольтировался из очень высоких миров Света с такою си­ лой, что приоткрывалась даже некоторая надежда на необычайный акт — на его будущее отпадение от демонического стана. Нечто схожее совершайтесь и с Укурмией — юным уицраором Западной Германии, но светлые слои, надстоящие над Индией, были древней и несравненно силь­ нее. Деятельность Авардала контролировалась демиургом и Соборной Душою Индии, и эта страна, медленно устранявшая тяжкое наследие ино ­ — 550 — ----------------------- Page 551----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней земного порабощения и отечественного феодализма, являла собой образ такого необыкновенного государства, которое поднимается к процвета­ нию, не нарушая, а, напротив, утверждая с неукоснительным постоянством принципы высокой этики. Остальным народам, не сумевшим обеспечить для себя такого пути и приближающимся к роковой грани полного взаим ­ ного уничтожения, оставалось только созерцать эту удивительную страну со смешанным чувством восторженного восхищения и горестной зависти. А положение третьего вождя становилось все отчаяннее. Если бы он был простым человекоорудием инфернальных сил, ему была бы неведома моральная трагедия человека, взявшего на себя необъятную ответствен­ ность, а теперь видящего, что никаких человеческих сил недостаточно, что­ бы предотвратить войну, если только не пожертвовать ради этого и вла­ стью своей партии, и самой Доктриной, и всем тем, что казалось ему неотделимым от блага человечества. Только орудие уицраора, ничем чело­ веческим не смущаемое, могло бы переть напролом через войну, через лунные ландшафты на месте Европы, Азии и Америки, чтобы, уцелев физи ­ чески в какой-нибудь глубиннейшей норе, вылезти потом на свет в каче­ стве владыки остатков человечества. И временами он поддавался внуше­ ниям Жругра. Содрогания этой подземной туши, пытавшейся ослабить кольца пут, сотрясали все окрестные слои. Ему уже удалось высвободить несколько щупалец, а так как его человекоорудие, маршал, сошел с поли­ тической арены, вся сила его инвольтации направлялась теперь, за неиме ­ нием лучшего, на третьего вождя. Едва обострялось внешнеполитическое положение, вождь начинают проявлять столь повышенную энергию и такую воинственность, какие не согласовывались ни с его возрастом, ни с харак­ тером, ни с жаждой мира. Он переносился из страны в страну почти со сверхъестественной быстротой, он слал бесчисленные ноты друзьям и вра­ гам, он совещался со всеми союзниками, он тут же изобретал и осуще­ ствлял новые меры, чтобы укрепить положение внутри страны, он возвы­ шал голос на весь земной шар, он предупреждал, уговаривал, заклинал, требовал, стучал кулаком, угрожал. Но он все-таки оставался человеком, и моральная трагедия накладываема отпечаток даже на черты его лица. Править бы ему в другие времена, хозяйствовать бы в безобидной стране, в уютную, мирную эпоху? Хорошо было бы и мне писать эту книгу не на грани войны, не тогда, когда ежедневно барабанят по мозгам одни угрожающие известия за дру­ гими! Хорошо быть уверенным хотя бы в том, что завтра не превратится в ничто и тот город, в котором живешь, и сотни других городов во всех стра­ нах! Хорошо быть уверенным, что книгу, которую вынашиваешь всю жизнь, когда-нибудь прочитают чьи-то внимательные глаза и чья-то душа обога­ тится изложенным в ней духовным опытом. Быть уверенным, наконец, что — 551 — ----------------------- Page 552----------------------- Глава 4.К метаистории наших дней книга войдет, как один из кирпичей, в фундамент грядущего всечеловече­ ского Братства. — Но уверенности такой нет и не может быть. Уверенность только в другом остается незыблемой основой всех упований: в том, что если миру удастся избежать величайшей войны, Роза Мира возникнет, неизбежно и неотвратимо, сперва в одной демократической стране, потом в других и осенит собою постепенно все земли мира; если же, вопреки усилиям всех высших иерархий — и света, и мрака, — война развяжется волей низших начал тьмы, то Роза Мира возникнет даже на пепелище. Быть может, тогда она не раскинет надо всеми странами сень расцветаю­ щих ветвей, не превратит земной ландшафт в луга золотого века. Но она соединит в союз тысячи людей высокого духа на всех концах земли и ста­ нет еще одним препятствием на пути того, кого уже поднял со Дна и выпе­ стовывает в Гашшарве великий демон как осуществителя беспредельной тирании на всей земле, как князя мира. 5 июля 1958 года — 552 — ----------------------- Page 553----------------------- Книга XII. Возможности Книга XII. Возможности — 553 — ----------------------- Page 554----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа Глава 1. Воспитание человека облагороженного образа Во всей своей определенности и во всей своей полноте Грядущее ве­ домо только Всеведущему. Перед нами же оно предстает как непрерывно ветвящаяся цепь дилемм. Каждое звено этой цепи двойственно: оно состав­ ляет пару взаимоисключающих возможностей. Мы никогда не смеем сказать с абсолютной уверенностью: при на­ ступлении такого-то звена человечеством будет сделан выбор именно этой, а не другой возможности. Я не могу сказать, например: Роза Мира придет к власти тогда-то и так-то; я даже не могу сказать, придет ли она к власти вообще. Но если, в момент наступления определенного историче­ ского звена, определенной пары возможностей, человечеством будет сде­ лан выбор в сторону призвания Розы Мира к власти, то с железной логич ­ ностью перед ним вскоре предстанет необходимость выбора одной из двух следующих возможностей. И если будет сделан выбор в такую-то сторону, вскоре возникнут очертания новой, третьей пары; если же в другую — сле­ дующая пара возможностей возникнет перед ним тоже, но она будет иной. Чем зорче метаисторическое зрение, тем дальше в туманах будуще­ го различает оно эту цепь ветвящихся дилемм. История знает и такие явления, даже таких личностей, которые под­ готавливались могущественными началами — светлыми или темными — так тщательно, так издалека, им придавалось такое огромное значение и столько сил было на эту подготовку брошено, что они сделались фактиче­ ски неизбежными. Но как именно осуществятся эти явления в истории, бу­ дут ли они завершены или прерваны, выполнены согласно мечтавшемуся идеалу или искажены, а если искажены, то в какой именно степени — этого предрешить было невозможно, и не только людям, но и разуму высоких иерархий, потому что невозможно было предучесть, принадлежа к одному из мировых станов, соотношение борющихся сил в роковую минуту их ре­ шающей битвы. Еще на рубеже XX века, например, определилась неизбежность мировой войны. Но будет ли эта война единственной и последней или — 554 — ----------------------- Page 555----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа предстоит целый тур их, и кто победит в первой войне, и каков будет — в точности — состав обеих коалиций — это было ведомо только Богу. Чело­ веческий же взор мог различать лишь неизбежность мировой войны и на­ ступление вместе с ней эры великих международных потрясений. Самое большее, на что этот взор был способен, это проследить, какая новая пара возможностей возникнет перед историей в случае, если победит одна сто­ рона, и какая — если победит противная. Лишь взор величайших духовид­ цев мог бы тогда, и может теперь, проследить грядущую цепь дилемм до четвертого или пятого звена. Таким образом, некоторые узловые события больших процессов пре­ бывают в грядущем как бы незыблемо предрешенными точками. Но их чрезвычайно мало, да и они, осуществляясь в истории, могут принять тот или иной вид, ту или иную степень желаемой полноты. Рождение Планетар­ ного Логоса в человечестве было предрешено на тысячелетия раньше, чем оно совершилось в Палестине. Но в каком народе и в каком веке оно произойдет, стало определяться несравненно позднее. Вопрос же о том, закончится ли оно Его победой, полным завершением Его миссии, частич­ ным ли ее выполнением либо даже временным поражением, — этот вопрос оставался непредрешенным и непредрешимым до тех пор, пока борьба не закончилась предательством Искариота. И никто, кроме Всеведущего, даже Сам Иисус, не мог заранее знать степени победы или поражения. Иногда мистический разум и мистическая интуиция испытывают про­ зрения и несколько особого характера. Порою взору прозревающего предстают события далекого грядущего не в качестве звена будущей цепи дилемм, а в виде более или менее изолированных картин, неопровержимо убедительных своею яркостью и оправданностью. При этом целый ряд зве ­ ньев, промежуточных между ними и нашим временем, ряд дилемм более близкого будущего остается неосвещенным, непонятым или понятым лишь частично. Такие картины отображают те узловые моменты Грядущего, кото­ рые издавна предрешены и незыблемы, либо же они сказываются предви­ дением одной из возможностей исторической действительности, наиболее вероятной, но не абсолютно неизбежной и во всяком случае не абсолютно точно воспринятой. Рождение Звенты-Свентаны в одном из затомисов совершенно пред­ решено. Предрешено, следовательно, и рождение Розы Мира в человече­ стве. Но когда именно, как именно и с какой степенью полноты совершится это историческое событие, предвидеть в точности — свыше наших сил. Бли­ жайшей к нам во времени великой дилеммой, нависшей над нами как да ­ моклов меч, является выбор между третьей мировой войной и всеобщим мирным сосуществованием. Если война будет развязана, человечество бу­ дет отброшено так далеко вспять, а демонические полчища так усилятся — 555 — ----------------------- Page 556----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа вследствие обилия гавваха, что со временем станет возможной даже чет­ вертая мировая война и физическое самоубийство человечества либо нескончаемая цепь более локальных войн и переворотов, либо, наконец, объединение мира под эгидой американского или еще какого-нибудь из уицраоров. В промежутке же хотя Роза Мира и возникнет в человечестве, но, вероятно, лишь как подспудное течение, как едва терпимая (а позднее и вовсе нетерпимая) организация, как слабый светоч в крипте катакомб. О ее приходе через всемирный референдум к этическому контролю над уни­ версальным государством думать, вероятно, уже не придется. Универсаль­ ное государство вступит на путь к универсальной тирании. Промежуток между нашими днями и приходом антихриста сократится во много раз и во столько же раз возрастут его физические и, главное, духовные жертвы. Если же теперь будет сделан выбор в сторону мира — шансов на это, к сожалению, немного, — Роза Мира получит возможность проявиться во всей полноте, но — еще только возможность. Само ее возникновение окружится совершенно иною атмосферой: она появится в условиях демо­ кратического уклада многих стран, постепенно распространяясь везде и вовлекая в свои ряды лучших представителей человечества. Тогда предста­ нет следующая дилемма: это будет возникшая перед людьми необходи­ мость выбора между объединением земли под этическим руководством Розы Мира либо объединение на какой-то иной основе, может быть на основе космополитической концепции Америки, во всяком случае, на основе менее духовной, безрелигиозной, морально ущербной. Если будет выбрано первое — Роза Мира придет к власти и перед ней откроется до­ рога к осуществлению всех ее задач. В противном случае она сойдет на такое же положение едва терпимой, почти никакого влияния не имеющей организации, на каком оказалась бы она после третьей мировой войны, с тою, однако, разницей, что за период от первой до второй дилеммы она успеет достигнуть широкого разветвления, создаст многочисленные кадры, выдвинет немало выдающихся деятелей, окажет свое влияние на ход обще­ го культурного развития и разбросает семена по всему лицу земли. Обращая взор на различные возможности будущего, я сосредото­ чусь только на некоторых из них, чтобы не затеряться в бесконечности. Я буду говорить о том, как представляется мне деятельность Розы Мира в том случае, если благоприятное разрешение цепи ближайших дилемм даст ей возможность поставить перед человечеством вопрос о ее приходе к уни­ версальной власти. Чтобы сузить проблему, и без того огромную, и не от­ влекаться в сторону, я с этой минуты не буду более касаться возможностей отрицательных, то есть таких, какие могут в будущем поставить перед Ро­ зою Мира непреодолимые преграды на пути к осуществлению ее задач в универсальном масштабе. Будем пока говорить лишь о светлом! Сердце — 556 — ----------------------- Page 557----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа истерзано ужасами прошлого и настоящего. Озарим же круги нашей души размышлениями о самых прекрасных из всех возможностей Грядущего! Уменьшение жертв темного стана — вот основная из ее задач. Эта задача — создание в человечестве такого духовного климата, при котором просветление души переживут не сотни и тысячи, как теперь, а миллионы. Эта задача — отвращение от миллионов, даже может быть миллиардов че­ ловеческих душ, опасности их порабощения грядущим антихристом, то есть от гибельного ущербления их существа и вступления их после смерти на длительную дорогу искупительных страданий. Если ставить перед собой такую цель, из нее неизбежно Если сердце хочет гибели, ряда задач, разрешаемых последователь­ но или параллельно. Поэтому напоминаю еще раз об основных задачах Розы Мира: воспитание человека облагороженного образа; водворение всеобщего материального достатка; помощь развитию в человечестве выс­ ших способностей и светлых творческих начал; консолидация усилий со всеми учениями светлой направленности; преобразование планеты в сад, а Всемирной федерации государств — в Братство. Есть среди этих задач одна, к разрешению которой Роза Мира смо­ жет приступить еще задолго до своего прихода к универсальной власти: воспитание человека облагороженного образа. Потому что для заложения основ этой новой, наиболее одухотворенной педагогики, не будет еще требоваться всемирного контроля над всеми школами земного шара. Но ­ вая педагогика сможет формироваться в нескольких отдельных учебных заведениях, находящихся в распоряжении Розы Мира. А такими учебными заведениями она сможет располагать, даже пребывая еще на уровне ре­ лигиозно-благотворительной организации в условиях свобод, нормальных для всякой, действительно демократической страны. Опыт, накопленный в течение такого подготовительного периода, впоследствии сможет быть перенесен на всеобщую воспитательную и образовательную систему. Когда мне случилось говорить о системе воспитания коммунистиче­ ского, я отмечал уже некоторые из самых существенных ее достижений, хотя эти достижения были обкорнаны и обесценены рядом воспита­ тельно-идеологических подмен. К ним относились воспитание воли и твердости, правдивости и чувства товарищества, смелости и стойкости, жизнерадостности и идейности. Конечно, и человек облагороженного об ­ раза будет смелым и волевым. Но смелость и воля направятся в нем не на борьбу какого-либо коллектива за гегемонию над остальными, а на дея­ тельность, имеющую в виду совершенствование сперва себя, потом усло ­ вий, в которых формируется другая личность, и, наконец, не насильствен­ ное, а исполненное любовью совершенствование других. Эта деятельность будет устремлена к бескровному объединению человечества, к уменьше­ — 557 — ----------------------- Page 558----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа нию страданий всех живых существ, к возрастанию в человечестве общей суммы любви и счастья и к доведению Энрофа нашей планеты до возмож­ ного состояния гармонии между всем живым, что населяет его. Конечно, такой человек не сможет не обладать в полной мере высо­ кой правдивостью и чувством товарищества. Ложь может быть оправдана лишь тогда, когда через ее посредство страдание другого человека пе ­ рекладывает на себя или отвращает от кого-нибудь опасность. Но разгла­ шение чужой тайны, выдача товарища или донос, в какое благообразное одеяние он ни был бы облечен, останутся в глазах такого человека постыд­ нейшим из предательств. Не может быть чужда такой душе и жизнерадостность. Но эта жизне­ радостность не вырождается в нарочитый оптимизм, избегающий всего, что намекает на теневые стороны жизни, на скорбь и угрюмость некоторых иных миров или на опасности грядущего. Явления жизни и культуры будут вызывать к себе отношение в зависимости не от того, на оптимистические или пессимистические выводы они наталкивают, а от того, сужают или расширяют они диапазон личности, возвышают или снижают уровень души. содействуют в конечном счете свободе и любви или же ненависти и порабощению. Такая натура достаточно мужественна, чтобы смотреть лю­ бым чудовищам в глаза, и достаточно развита духовно, чтобы любить жизнь не только такой, какова она теперь и здесь, но и такой, каковой она предощущается в мирах восходящего ряда или в будущем просветленном Энрофе. Воспитание способности вносить во всякий труд творческое начало останется одним из краеугольных камней педагогики. Если потребность в творческом труде не станет неотъемлемым свойством личности, то в усло­ виях общего достатка и прогрессирующего сокращения рабочего дня че­ ловеку будет грозить пресыщение, опустошение, паралич духа. Но следует быть готовым к тому, что представление о пользе и оправданности того или иного вида труда, о его месте в иерархии творчеств претерпит значитель­ ные изменения. Труд, хотя бы и творческий, направленный на умножение страданий живых существ, — будь то изобретение смертоносных средств, или печатание развращающих книг, или уничтожение животных ради раз­ влечения, ради чревоугодия, ради так называемой научной пользы, — вся­ кий такой труд будет восприниматься как атавизм, как нечто дикое и по­ стыдное. И напротив: многие формы внутреннего труда, раньше приравнивавшиеся к безделью, найдут свою правильную оценку. Созерца­ ние, размышление, религиозная деятельность во всех ее видах, общение с природой, развитие тела, гораздо более многообразное, чем нынешний спорт, экскурсии или паломничества к великим очагам и памятникам культуры, занятия, пусть самые скромные, литературой и искусством, твор­ — 558 — ----------------------- Page 559----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа ческая любовь женщины и мужчины, духовно оплодотворяющее общение друзей, — во всем этом усмотрится элемент подлинного внутреннего труда, необходимого и благословенного, и вместо жалких крох досуга этим заня­ тиям будут отводиться почетные и полноценные часы. Потому что, если дело способствует углублению, расширению, возвышению или облагора­ живанию хотя бы одного, этим самым оно способствует совершенствова ­ нию мира. Если же руководящим стремлением сделаются в данном случае поиски личного наслаждения, господству такого стремления объявится не­ примиримая душевная война. Потому что незыблема аксиома, что чело­ век, живущий только для себя, есть даже не нуль, а отрицательная величи­ на в человечестве. Кажется, достаточно ясно, чтобы имелась надобность в специальных разъяснениях, что жажда знаний есть стимул, всемерно и тщательно разви­ ваемый. Но эта жажда не ограничится областью знаний, приобретаемых на научных и художественных путях, но включит в себя познания метаисто­ рические, трансфизические, религиозные. Разовьется не только жажда знания, но духовная жажда вообще. Коммунистическая педагогика, которой мне удавалось лишь так бег­ ло коснуться здесь, имела в виду развитие также еще трех свойств натуры, трех отличительных свойств огромной важности: подчинения личного об ­ щему, духа интернационализма и устремления к будущему. Не будем касаться того, в какой мере удавалось работникам этой си­ стемы добиваться выращивания этих свойств в воспитанных ими поколени­ ях. Во всяком случае система добивалась, чтобы примат общего над лич ­ ным прочно был усвоен сознанием воспитуемого. К сожалению, при этом совершались незаметно две идейные подмены. Под "общим" подразумева­ лось не человечество и даже не все население в целом одной или несколь ­ ких стран: подразумевалась часть человечества, объединенная общей, твердо очерченной идеологией. Все же, оказывавшиеся по ту сторону это ­ го очертания, расценивались либо как враги — и пощады им не было, — либо как сегодняшние союзники, причем будущее должно было решить: станут ли эти союзники вполне "своими", включатся ли в расширя­ ющийся воинственный коллектив или же сделаются врагами и тогда будут уничтожены. Такова была первая подмена: подмена общего групповым. А вторая подмена заключалась в том, что утрачивалось представление о пропорциях: мелкая, ничтожная выгода, которую мог извлечь коллектив из самоотречения личности, считалась выше, чем интерес этой личности как таковой, даже иногда чем ее жизнь. Мелкое правонарушение рассматри­ валось как государственное преступление, а естественное нежелание че­ ловека оторваться навсегда от своей семьи ради многолетней работы на — 559 — ----------------------- Page 560----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа недоступно далекой периферии встречало на своем пути целые баррика­ ды, нагроможденные государством, партией, общественностью. Новое отношение между личным и общим должно быть освобождено от этих подмен. Не групповой интерес, не интерес данного государства или данного общественного движения имеет право довлеть над лич­ ным — такие групповые тираны суть вампиры, идолы и Молохи, — но благо всего человечества. Человечество не едино, — возразят многие, — оно разбито на антагонистические классы, группы и т. д. " — Да. разбито, и об­ щее благо его именно в том и заключается, чтобы оно перестало быть раз­ бито. И перестало не за счет отсечения одних частей и насильственного переделывания других, а за счет развития в человечестве центростреми­ тельных сил и изживания центробежных. Чтобы это единение не обошлось опять человечеству в сотни миллионов насильственных смертей, в еще большую сумму личных трагедий и превращение части человечества в оби­ тателей тюрьмы. Уместно здесь это напоминание или неуместно, но слиш ­ ком обожглось наше поколение на этих подменах и этой лжи. И я готов твердить об этом вновь и вновь. кстати или некстати, лишь бы мой преду ­ преждающий голос дошел хоть до нескольких умов и сердец, которым еще предстоит со временем созидать и жить, а может быть, и таких, которым еще предстоит родиться. — Только так понимаемое общее достаточно ве­ сомо, чтобы претендовать на примат над личным элементом. Но и этот при­ мат не имеет права быть абсолютным: правильное соотношение заключа­ ется в том, чтобы большие жертвы со стороны личности приносились ради действительно больших результатов, а ради мелких, частных результатов достаточно и мелких жертв. Тезис интернационализма — это грандиозная сила, и в основе ее ле­ жит абсолютная правда. Но ложь не замедлила вкрасться и сюда: мысль, будто все народы по своим характерам, по своей одаренности и по свое­ му историческому долженствованию равны между собой, — пустая дема­ гогия. Разумеется, одного или нескольких народов, особо предпочтенных Божеством перед остальными и которым поэтому позволено больше, чем остальным, — нет. Но каждый народ провиденциально предназна­ чен — если угодно, избран — для решения некоторых особых исторических и культурных задач; и эти миссии неповторимо своеобразны. Есть наро­ ды — обычно они бывают и численно весьма велики. — предопределенные к колоссальным ролям планетарного значения: другие — к заданиям более частным, более узким. Но кому больше дано, с того больше и спросится. Как для личности, так и для народа повышенная одаренность и масштаб суть основания не для повышенных требовании к другим. а только к само­ му себе. Одаренность и масштаб обязывают к большему, а вовсе не дают права на то, на что остальные смертные не имеют права. Вообще, исклю­ — 560 — ----------------------- Page 561----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа чительность не дает абсолютно никаких дополнительных прав: она накла­ дывает только дополнительные обязанности. Именно такое понимание за ­ ключает в себе опровержение любых расистских или националистических теорий. Когда нас пытаются уверить, будто маленький, отсталый, почти ни ­ чего не внесший в общую сокровищницу народ равен народу китайскому, британскому, германскому или индийскому, — это неубедительно и вздор­ но, потому что такой тезис нельзя защитить никаким щитом против вопию­ щих и неопровержимых фактов. Истинное опровержение расизма и любых сверхчеловеческих претензий — народа или отдельной личности, безраз­ лично — только в указании: noblesse oblige — доблесть обязывает. Станет ли кто-нибудь, кроме людей, пребывающих в этическом отношении на уровне дикарства, оправдывать эксплуатацию бедных богатыми или сла ­ бых сильными? И только нравственные дикари могут полагать, будто большая национальная одаренность и мощь дают народу право на эксплу­ атацию меньших. К сожалению, лицемерная болтовня о пресловутом "бре­ мени белого человека" успела внести профанацию и сюда. Если бремя бе­ лого человека и существует на свете, то это не бремя колонизатора, а бремя высокоинтеллигентных существ, обязанных просвещать темных, кор­ мить голодных, нести радость горюющим, лечить больных, поднимать от­ сталых, озарять, украшать и смягчать их жизнь. Вот истинное бремя вели­ ких наций! Ясно, что никакой националистический бред не может даже и пытать­ ся возникнуть на почве духовных полей, осененных голубыми лепестками Розы Мира. Остается еще третья черта старой педагогики — устремление к буду­ щему, — великая черта! Черта, прекрасно и гордо отличающая людей, воспитанных этой системой. Такой человек мыслит перспективно. Он меч­ тает и верит в солнце грядущего, он вдохновляется благом будущих поко ­ лений, он чужд себялюбивой замкнутости. Это устремление к будуще ­ му — огромный шаг вперед, но оно еще не совершенно. Доктрина насытила это представление о будущем определенным содержанием, сни­ женным и упрощенным. Практически это представление сформировалось из двух величин: материального изобилия и покорения природы. Такое представление прямолинейно, как рейсшина. Оно лишено духовности, как бетон, и материалистически наивно, как высказывания школьника 7-го класса у пионерского костра. Да, панорама грядущего предполагает, ко­ нечно, и материальный достаток, а впоследствии даже изобилие. Но все­ общий достаток может быть достигнут сравнительно скоро, это только пер­ вый этап, только необходимое условие для умственного и духовного расцвета. В XXI веке человек будет так же мало восторгаться этим достат­ ком или изобилием, так же мало обращать на него внимания и переживать — 561 — ----------------------- Page 562----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа его душевно, как современный житель Нью-Йорка или Москвы относится без интереса и восторга к существованию, например, канализации или ав­ тобусного сообщения. Человек следующего столетия будет пользоваться материальным достатком, а позднее изобилием — и только. Что же до по­ корения природы — понятия, носящего агрессивный, империалистический, чуть ли не колониалистский оттенок отношения человека к природе, то ему в противовес выдвинется идея гармонизации взаимосвязей между приро­ дой и человеком. После четкого осознания двойственного характера при ­ роды, ее провиденциальных и демонических начал, человек вмешается в жизнь природы таким образом, чтобы босого я с демонизмом в ней, а с ее светлой стороной установить теснейшее взаимопроникновение. Он будет озабочен не только тем, чтобы извлекать из нее новые и новые энергетиче­ ские ресурсы, но и тем, чтобы способствовать духовному развитию живот­ ного царства, гармонизировать отношения между видами, совершенство­ вать растительное царство и весь природный ландшафт, а со светлыми стихиалями установить отношения любви и дружбы. Действительным пафосом тех эпох будут возрастание духа лю­ бви — во-первых; творчество, точнее богосотворчество во множестве ви­ дов и форм — во-вторых; просветление природы — в-третьих; разрушение преград между физическим миром и другими мирами — в-четвертых; ра­ дость жизни, кипящей и в Энрофе, и во многих других мирах, — в-пятых; и высшие формы богопознания — в-шестых. Устремление к такому будуще­ му — вот что отличит человека облагороженного образа от человека всех предыдущих культурных ступеней. Чем же может характеризоваться умственный облик такого человека? Непрерывно растущей жаждой знания, которая питается непрерывно растущей эрудицией; навыками самостоятельного мышления и интеллекту­ альной независимостью; свободным и счастливым чувством преклонения перед явлениями Глубокого и явлениями Великого. Что характеризует его эстетический облик? Развитие неотъемлемой потребности художественных впечатлений; высокоразвитый вкус; знание и понимание искусств прошлого и их памят­ ников; органическая потребность в художественном творчестве, хотя бы и малого диапазона; свободное и счастливое чувство восхищения перед яв ­ лениями Прекрасного. Что характеризует его облик нравственный? Деятельная доброта к окружающим; способность горячего сострада­ ния и сорадования; чувство единства общечеловеческого; чувство единства космического; свободное и счастливое чувство благоговения перед явлениями Высокого. — 562 — ----------------------- Page 563----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа Что же характеризует его облик религиозный? Живое переживание нашего материального слоя как одного из слоев Шаданакара; внутренняя работа над раскрытием органов духовного вос­ принимания; вседневное ощущение жизни как мистерии; знание религи­ озных форм прошлого и настоящего; умение со-веровать всем религиям, то есть понимать опыт и учение каждой из них как отражение одного из ря­ дов духовной реальности; императивная потребность собственного уча­ стия в религиозной жизни и творчестве человечества; способность к чув­ ству захватывающей радости от участия в них. Чем же, наконец, может характеризоваться внешний, телесный облик такого человека? Мне кажется, его телосложение будет стройным, движения пластич­ ными, походка легкой, мускулатура гармоничной, а лицо — открытым, вы­ соко интеллигентным, исполненным приветливости и как бы светящимся из­ нутри. Потому что в основу физического развития кладется заповедь о дружбе со светлыми стихиалями; ею с детства пронизываются спорт, та ­ нец, игра. И еще потому, что он отчетливо сознает двойственность приро­ ды и не дает проникать в свое существо инвольтациям темных сил. Как сол ­ нечное дитя, проходит он сквозь свои ранние годы, и воистину юного бога напоминает он, вступая в молодость. В легкой одежде по цветущей земле идет он, ее сын, ее друг и ее преобразователь, старший друг птиц и зверей и собеседник ангелов, строитель прекраснейших городов, совершенство­ ватель гор, лесов и пустынь, хозяин планеты-сада. Так выступает перед внутренним зрением грядущий человек облаго­ роженного образа. Из этой характеристики ясно, на развитие каких задатков натуры бу­ дут направлены в основном воспитательные и образовательные усилия. В отрыве от природы развитие этих свойств было бы крайне затруд­ нено. Поэтому основным типом общеобязательной средней школы мне представляется колледж-интернат, расположенный или за городом, или на окраине города. Те же колледжи, которые будут обслуживать детей, живу­ щих в городской обстановке дома, должны по крайней мере обеспечивать их летними выездами за город на все лето. И если классные занятия будут продолжаться не восемь или девять месяцев в году, а только семь, и если срок обучения в начально-средней школе займет не десять, а двенадцать или тринадцать лет — в этом нет ничего страшного. Ведь впереди не будет ждать молодежь никакое жерло воинской повинности; никакая гонка во ­ оружений или соревнование между двумя политико-экономическими си­ стемами не будет подхлестывать жизненного темпа, и если человек будет заканчивать свое высшее образование даже к тридцати годам, это будет — 563 — ----------------------- Page 564----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа означать только то, что он выходит в жизнь не узким специалистом, а чело­ веком в полном смысле этого слова. Не должно отпугивать и дискредитированное слово "интернат". Ника­ кой изоляции учеников от жизни такой интернат не предполагает. Учащих­ ся свяжут с обществом многообразные нити: рабочая помощь — с кре­ стьянскими хозяйствами, художественная самодеятельность — с клубами и со школами открытого типа, выходные дни — с семьей, спортивные празд­ ники — с молодежными организациями, экскурсии — с музеями, заводами, научными учреждениями, путешествия — с различными культурными и об­ щественными слоями своей страны и других стран. Называть такое заведе­ ние закрытым можно только условно. Цель, ради которой детям стоит большую часть времени проводить в стенах колледжа, заключается, конеч­ но, не в отрыве их от жизни или от семьи, а совсем в другом. Такой уклад обеспечивает наиболее целесообразное использование времени, позво­ ляет более многосторонне воздействовать на ученика и способствует раз ­ витию чувства коллектива. От педагогов таких школ потребуются, конечно, особенно внима­ тельная подготовка, тонкий педагогический такт и глубокое понимание своей задачи. Надо, чтобы интернат стал чем-то средним между товарище­ ством и семьей. Все, отдающее казенной сухостью, чинной официально­ стью, начальственной холодностью, а тем более муштрой, не должно сметь приближаться к этому зданию на пушечный выстрел. Ведь личность, фор­ мирующаяся здесь, должна быть способна жить в обществе, основанном на добровольности, а не на принуждении. Конечно, система запретов, на­ казаний и поощрений в какой-то мере останется, особенно вначале. Но она будет играть только подсобную роль и сведется к минимуму. Следует не внушать страх перед наказанием, а развивать качества, делающие со­ вершение недолжного невозможным. Не страх и не тщеславие будут ме­ шать воспитаннику лгать, обижать слабейших, пренебрегать учением, со­ вершать поступки антиобщественные, антитоварищеские или жестокие по отношению к животным: это постепенно будет становиться для него невоз­ можным потому, что ему помогут полюбить дружелюбие, правдивость, хра­ брость, сострадательность. С малых лет ему привьют вкус к труду, вкус к творчеству, вкус к внутренней и внешней культурности. Только из этого мо ­ жет проистекать органично и естественно отвращенье к безделью, отвра­ щенье к невежеству, отвращенье к жестокости, бездушию и себялюбию. Я не педагог, да и не место здесь было бы выдвигать подробные методологи­ ческие проекты. Здесь можно говорить лишь о задачах педагогической си­ стемы Розы Мира и о ее основных принципах. Религиозно-этическое и религиозно-художественное воспитание учтет, надо полагать, прискорбный опыт таких архаических дисциплин, — 564 — ----------------------- Page 565----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа как, например, печальной памяти "закон Божий". Не замкнутым в непо­ движные кристаллы догматики, не затиснутым в одну узенькую дисциплину, непримиримо противоречащую всем остальным, должно оно быть, а дей­ ствительно воспитанием, пронизывающим и освежающим все. Спорт, ку­ панье, прогулка, садоводство, цветоводство, возня с животными, игра — все переплетется с веселыми, поэтичными, радостными действами, вводящими в культ стихиалей. Учение, занятия искусствами, чтение, пение, посещение музеев и храмов, беседы на темы культуры, истории и метаи­ стории соприкоснутся с глубокими и торжественными обрядами, вводящи­ ми в культ синклитов. Насыщенный, деятельный день, обогативший ум и сердце, хорошо бы завершать чтением вслух священных книг — не более одной главы ежевечерне, и чтобы читали при этом вслух поочередно все — мальчики и девочки. Великое будет несчастие, если такой уклад вы­ родится где-нибудь, благодаря неподготовленности учителей, в цепь нудно- обязательных повинностей. Задача в том, чтобы раскрыть перед каждым ребенком внутреннюю поэзию, красоту, глубину и возвышенность этих ре­ лигиозных действий. Если же все это будет понято и почувствовано — воз­ никнет потребность в них, не нуждающаяся ни в каких подталкиваниях. Но избежать введения в программу некоего учебного предмета, по­ священного специально миру религиозных идей, конечно, не удастся: на­ ряду с развитием собственного религиозного мира чувств в душе ученика требуется и наличие у него систематически приобретенных религиозных знаний. Мне думается, что такие знания ученик мог бы черпать из специ­ альной дисциплины — всеобщей истории религий, излагающей со всею объективностью, какая только возможна, духовную эволюцию человече­ ства. Ее надо будет тесно увязать с курсом политической истории, который в свою очередь должен быть сильно расширен и образно оживлен путем включения в него материалов по истории искусств, наук, философии и ма­ териальной культуры. И, само собой разумеется, эти дисциплины обогатят­ ся, насколько будут позволять время и средства, демонстрацией фильмов, устройством выставок и телепередач, кружковой работой, посещением храмов различных конфессий и очагов народной религиозной жизни. Вообще, заботливо пестуется и всячески поощряется творческое на­ чало: взращиваются малейшие ростки музыкального, словесного, сцениче­ ского, архитектурного, живописного, философского, религиозного творче­ ства. Культивируется, как уже сказано, творческое отношение ко всякому труду, отвращение к насилию, к разрушению, к подавлению чужой воли. О допущении таких забав, как рыбная ловля, охота или составление энтомологических коллекций, не может быть и речи. Какая там охота! Хо­ роши были бы педагоги, пекущиеся на словах о развитии доброты и любви и в то же время спокойно созерцающие, как их воспитанники развлекают­ — 565 — ----------------------- Page 566----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа ся мучениями животных. Начинать придется, вероятно, с категорического запрещения подобных забав, а потом отвращение к мучительству живых существ станет органически вытекать из любви к ним, любовь же разовьет­ ся через уход за прирученными животными. Постепенно чувство близости стихиалей начнет пронизывать повседневную жизнь; будет тщательно под­ держиваться состояние готовности к этому восприятию. Организм закаля ­ ется физическими упражнениями, одежда облегчается, тело открывается прикосновениям стихий, насколько позволяет климат, обувь упраздняется, исключая часы пребывания в морозную погоду под открытым небом. В связи с этим мне приходится коснуться одной группы приемов, бо­ лее частной, подсобной, но, на мой взгляд, практически важной. По-видимому, уже недалеки те времена, когда открытие естественны­ ми науками особого рода излучений земной поверхности заставит изме­ нить взгляд на многое. Экспериментальное исследование установит, что различным ландшафтам свойственны различные виды и степени этого из­ лучения и что оно, проникая в нас через прикосновение, то есть через подошвы ног, а при купании — через всю поверхность тела (в слабейшей степени — через воздух) беспрерывно и мощно воздействует на челове­ ка — не столько на его организм в целом, сколько на нервную систему и психику. Однако с излучениями, исходящими из раскаленных недр зем­ ного шара, эти эманации верхнего слоя коры не имеют никакой связи. Вы­ яснится также, что материальная среда населенных мест, в особенности их почва и, в меньшей степени, стены зданий, отдают эманацию другого типа, оказывающую на нас несколько иное, но не менее благотворное воздей­ ствие. Позднее будет установлено, что почва есть как бы резервуар, на­ капливающий, хранящий и отдающий энергию излучений за огромные промежутки времени, а сами источники излучений пребывают в мирах другой материальности, хотя их передвижение в пространстве там отража ­ ется на состоянии стихий и всего ландшафта здесь. Я не физик, и делать прогнозы о будущем ходе развития естественных наук — не мое дело; я буду спокойно ждать, пока физика подойдет к дверям, за которыми распа­ хиваются трансфизическая глубь и даль; пока она укажет с обстоятельно­ стью, свойственной точным наукам, что один из этих двух классов эмана­ ций принадлежит слоям некоторых стихиалей природы, а другой — некоторым стихиалям именно населенных мест и, главное, арун­ гвильте-пране человечества. Что купание, воздух и солнце полезны, всем давно известно; теперь уяснится, что польза эта во много раз глубже и многостороннее, чем дума ­ ли, и что еще полезнее сама земля. Окажется, что самое полезное заклю ­ чается в том, на что раньше не обращалось внимания, и что обувь является не только защитой изнеженных ног от поранений, но и основной прегра­ — 566 — ----------------------- Page 567----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа дой между нашим организмом и излучениями земли. При этом подтвердит ­ ся, что ходить босыми полезно не только среди природы, где почва отдает излучения стихиалей, но и в населенных местах, где убывание этих излуче­ ний восполняется эманацией жизненной силы человечества. Открытие это перевернет систему физического воспитания, во многом изменит спорт и быстро отразится на одежде. Опрокидывая архаические приличия Европы и Америки и заглушая восклицания недоумевающих снобов беззаботным топотом босых ног, новая мода превратится в обыкновение молодежи, по ­ том во всеобщий обычай, и ему географические и сезонные границы поло­ жат только морозы северных зим. Впрочем, это — частности, и об этой смене обычаев можно было бы не упоминать, если бы суть вопроса исчер­ пывалась оздоровительным значением. В действительности, этот вопрос глубже, чем может показаться на первый взгляд. В числе пяти внешних чувств человека имеется одно, до сих пор почти не осмысленное, даже заклейменное каким-то странным пренебрежением. Наши языки выработали пару глаголов: слушать — слышать. Выработали другую: смотреть — видеть. Но в осмыслении нашего чувства осязания и того, что мы можем воспринимать через него, произошла какая-то замин­ ка, несоразмерное запоздание. Мы обычно "осязаем" в смысле механиче­ ского получения осязательных впечатлений, но отнюдь не осязаем в смыс­ ле осознанности этих впечатлений. Как бы "смотрим", но не "видим", "слушаем", но не "слышим". Кто и когда испытывает хоть каплю удоволь­ ствия и хоть секунду задумывается над тем, что он чувствует, прикасаясь к предметам обихода, к стенам и полу жилищ, к растениям, к воде, к земле? По крайнем мере, половина человечества, то есть свыше миллиарда лю­ дей, ходит босиком. Разумеется, это здорово, полезно и удобно. Но одни при этом не испытывают вообще ничего, сколько-нибудь заметного, дру­ гие — чисто телесное удовольствие, поскольку поступь разутого человека, к этому привычного, вообще легче и свободнее. Если же я знаю, что всякий мой шаг есть прикосновение к телу родимой Земли, что малейшие изгибы почвы, изменения ее влажности и сухости, прохладности и теплоты, шер­ шавости и гладкости, мягкости и твердости, плотности и рассыпчатости есть не что иное, как ее речь ко мне, не что иное, как прикосновение к подошвам моих ног этой всеобщей Матери, любящей меня как свое дитя и еще какою-то непостижимо горячей, сверхчеловеческой любовью, — я ис­ пытываю, кроме телесного удовольствия, непередаваемое чувство, похо­ жее на ласку любви, и теплую, упоительную радость. Множество людей на юге ходит босиком и в городах. При этом в силу привычки они — по крайней мере большинство их — не испытывают, кажется, ничего. Но если бы эти люди вслушались в глубину собственного осязания! Если бы они осознали, что здесь жили, дышали, ходили, труди­ — 567 — ----------------------- Page 568----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа лись, любили тысячи и миллионы, — то самое человечество, к которому принадлежат и они! Если бы они вникли, как по их существу поднимаются от этого невзрачного асфальта токи, горячие не физическим, а каким-то другим теплом! Если бы они осознали все это, они осознали бы также и то, что, ступая по этим камням босыми подошвами, они испытывают, кроме физического удовольствия, особый прилив сил, веселых и горячих, бодря­ щее чувство полноты жизни, чувство единения с целым. Чтобы развить в себе способность постоянной фиксации обязатель­ ных восприятий и углубленного их осмысливания, не требуется ни обреме­ нительных медитаций, ни сухой умственной гимнастики. Я никому не соби­ раюсь навязывать эту методику, но не считаю нужным скрывать те способы, которые давали мне проникать в природу глубже обычного, а силу радости от общения с нею и с жизненной силой человечества увели­ чивали во много раз. Для этого следует развить в себе способность "боко­ вого осязания". Сосредоточивая сознание на чем угодно и в то же время воспринимая осязанием различные предметы, к которым прикасаешься, надо фиксировать их определенным уголком сознания, время от времени как бы обращая на них взор мысли и осмысляя их. Это — первое. Вто­ рое — связать "боковое осязание" с тем общим отношением к физическо­ му слою, которое я бы назвал готовностью к восприятию его сквожения. Мир заговорит с нами тысячами голосов, каждый будет полон своеобра­ зия, выразительности и неожиданно глубокого смысла. Ветер перестанет быть механическим напором множества мертвых молекул воздуха на наше лицо и тело: он явится нам либо лаской чудесных невидимых существ, либо неистовыми забавами другого, более сурового слоя. Земля, по которой мы до сих пор равнодушно ступали, тупо отзываясь лишь на крайний жар или холод, теперь заговорит с нами живым языком. Она заговорит через наши смеющиеся от радости подошвы ног то шаловливыми восклицаниями ру­ чьев и лужиц, то покалывающим смехом валежника и хвоей в бору, то взволнованным речитативом сухой дороги. Она заласкает нас влажной глиною лесных тропинок, трогательной нежностью травы, суровой мудро­ стью камня и мягчайшими коврами дорожной пыли. — "И равнодушная природа красою вечною сиять"... Бедный Александр Сергеевич! Довелось же ему родиться во времена, когда недоступно было господам дворянам это босое счастье! Теперь природа перестала бы казаться ему равнодуш­ ной: он ощутит бы с неопровержимой достоверностью, что не только он любит ее, но и любим ею. Углубление и осмысление чувства осязания и постоянное, повсед ­ невное пользование им — вот, на мой взгляд, одна из существенных линий в той воспитательной системе, которая имеет в виду развитие способности трансфизического познания. Как будто раньше мы рассматривали в лупу — 568 — ----------------------- Page 569----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа участок органической ткани, различая ее строение и сокращения ее воло ­ кон, ничего не выражающие... теперь же взглянули простым ясным взором и поняли вдруг, что перед нами — телесная ткань прекрасного лица, живу­ щего глубоко осмысленной жизнью и полного выразительности. Бессмыс­ ленная громада мертвой материи — раньше; ослепительно прекрасное, мощно живущее, мудро и любовно взирающее на нас и на мириады су ­ ществ Лицо Мира — теперь. Естественно, что и профиль будущего колледжа изменится сравни­ тельно с современной средней школой: углубится и расширится гумани ­ тарный цикл. Увеличение курса истории и введение курса истории религий в широком аспекте этого понятия потребует большого числа дополнитель­ ных часов: эти часы будут найдены путем удлинения сроков обучения. Воз­ можно, что в старших классах придется прибегнуть к системе трех уклонов: гуманитарного, естественнонаучного и технического. И независимо от того, собирается ли оканчивающий поступать в высшее учебное заведение или готовится к практической работе, ему обязана предоставляться годич­ ная стипендия для путешествия, коллективного или индивидуального, в лю­ бую интересующую его страну или ряд стран — для расширения кругозо­ ра, для ознакомления с природой и культурой, для установления связей. Сеть специальных молодежно-туристских очагов во всех странах и работа в этих очагах высококвалифицированных педагогов предохранят большинство стипендиатов от растраты этого золотого времени на пустяки и помогут им избежать случайных и бесплодных увлечений. Легко возникает вопрос: чем можно оправдать такое расширение гу ­ манитарного цикла? Ведь в первую эпоху Розы Мира потребуются колос ­ сальные кадры других работников — работников точных наук, инженеров всех специальностей. Разве обеспечение всеобщего материального до­ статка не предполагает прежде всего использования энергетических ре­ сурсов природы, уже изысканных или ждущих обнаружения? Да. Но наряду с этими кадрами потребуются столь же многочислен­ ные кадры работников, обеспечивающих проведение всесторонних обще­ ственных реформ. Кроме того, естественнонаучные и инженерно-техниче­ ские работники новой формации тем и будут отличаться от своих предшественников, что вместо образа узкого специалиста явят собой че­ ловека облагороженного образа. А в-третьих, с течением лет, с подведе ­ нием материальной базы, потребность в инженерно-технической интелли­ генции начнет уменьшаться, а потребность в гуманитарных кадрах — возрастать. Вообще у нас нередко забывают, что потребности общества в целом и каждого его члена в частности только сейчас представляют знакомую и убедительную для нас картину. Оглядываясь, например, на средние века — 569 — ----------------------- Page 570----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа или на общественность родового строя, мы склонны воображать. будто колдуны, знахари, монахи, астрологи — в сущности не более, как парази­ ты. Ничего, кроме ограниченности, в таком взгляде, конечно, не заключе ­ но. Все эти общественные группы и, так сказать, профессии могли суще­ ствовать и существовали именно потому и только потому, что отвечали определенным потребностям общества, потребностям, которых теперь по­ чти нет. С другой стороны, люди этих отдаленных эпох не имели понятия о множестве потребностей, которые возникли у их потомков и определили всю картину нашей жизни. Физик XX века в своем кабинете и его лаборан­ ты, кинорежиссер в своем ателье и окружающие его операторы и артисты, посетители музеев и экскурсоводы, туристы и гиды, инструкторы физ­ культуры и спортсмены, телефонистки и трактористы, шахматисты и фото­ графы, миллионы людей всевозможных специальностей — все они показа­ лись бы типичному человеку средних веков либо чародеями, либо чудаками и только в лучшем случае просто бездельниками и паразитами. Столь же странными, нелепыми, вредными или непонятными показа­ лись бы многим из нас иные виды деятельности, которые будут призваны к жизни потребностями грядущих эпох. Некоторые из потребностей, ныне остающиеся уделом единиц, сделаются через несколько десятилетий массовыми. По-видимому, стремительно возрастут потребности эстетиче­ ского ряда, а потребности религиозные изменят свой характер, станут го­ раздо многообразнее и теснее свяжутся с мирами природы и с кругами культуры. Естественно поэтому, что примат гуманитарного цикла наук ска­ жется не только в профиле средних школ, но в типах высших учебных заве ­ дений, в их программах и в их, так сказать, удельном весе. Ибо как только Роза Мира сможет приступить к универсальным реформам, с того же мо­ мента потребность в педагогах и юристах нового типа, в общественниках, историках, перевоспитателях преступников, литературоведах, психологах, философах, вооруженных новой методикой и воодушевленных новыми це­ лями, сделает стремительный скачок. Неизбежно возникновение и новых научных дисциплин; зоогогики, метапсихологии, метафизиологии. Обе последние, каждая со своей сторо­ ны, направят усилия на исследование органов духовного воспринимания, до сих пор ждущих своего открытия европейской наукой. На основе опыта этих дисциплин впоследствии сформируется окончательно новая педагоги­ ческая система, ставящая целью — действенно помочь раскрытию этих ор­ ганов, заложенных в каждом человеке. Однако расцвета этой педагогики вряд ли можно ждать, даже при самых благоприятных обстоятельствах, раньше, чем через несколько десятков лет, когда метапсихология и мета­ физиология накопят достаточный материал и смогут обобщить его разра­ ботанною теорией. — 570 — ----------------------- Page 571----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа Размах и глубина реформ вызовут необходимость в перестройке и других высших учебных заведений, включая естественнонаучные. Уже несколько раз заговаривают я о предстоящем со временем, под руководством Розы Мира и усилиями нескольких поколений, превращении поверхности нашей планеты в сад. Да не смутит этот образ приверженцев нетронутой природы! В течение тысяч и миллионов лет нетронутой остава­ лась вся поверхность земного шара. В XIX веке нетронутая природа владе ­ ла уже только половиной этой поверхности. А теперь... Это, быть может, печально, но другого пути развития нет и не может быть. Рост народонасе­ ления, технический прогресс и раскрытие гигантских ресурсов энергии предопределили будущее "дикой природы" с полной очевидностью. Дилем­ ма заключается не в выборе между дикой природой и природой-садом, а в выборе между природой-садом и антиприродой. Под антиприродой я понимаю превращение больших районов, а по­ том и всей поверхности суши в урбанизированный комплекс с включением в него изувеченных остатков природы ради извлечения из них гигиениче­ ской пользы и физиологического удовольствия. Под природой-садом я разумею превращение больших районов, а потом и всей поверхности суши в чередование парков горных, парков луго-лесных, обрабатываемых при помощи высшей техники полей, запо­ ведников девственной природы, резерваций для животных, городов-садов и сел-садов — с тем, чтобы не только жизнь человечества, но и жизнь жи­ вотного царства, растительного царства и стихии поднять до возможной гармонии, а мировой ландшафт возвести на высокую художественную сту­ пень. В этом труде усилия многих наук и многих искусств скрестятся с рели­ гиозно-этическим воздействием учения о стихиалях. Новые масштабы, но­ вые требования, новые технические и декорационные приемы превратят старое искусство сада в нечто принципиально новое — не только по объему, но и по качеству. Оно сомкнется с монументальным зодчеством и скульптурой. Оно подчинит себе и лесоводство, и цветоводство, и агротех­ нику, и селекцию, и декоративную живопись, и зоогогику, и мелиорацию, и озеленение пустынь и многое другое. Искусство это объединит усилия са­ мых различных профессий и квалификаций, и возможно даже, что в из­ вестные исторические периоды оно станет ведущим, массовым, излюблен­ нейшим из искусств. Понятно, что применительно к этим задачам перестроится и работа соответствующих научных учреждений — учебных и научно-исследователь­ ских. Но и этим отнюдь не исчерпывается преобразование высшей школы и всего научно-исследовательского комплекса. Создастся мощная лестни­ — 571 — ----------------------- Page 572----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа ца религиозно-культурных учебных заведений нового типа — от коттеджей до академий. Гуманитарный колледж-интернат для подростков от двенадцати до двадцати лет мне представляется наиболее вероятной первой ее ступенью. В такие колледжи предстоит отбирать детей, сочетающих склонность к ис­ кусствам или гуманитарным наукам с нравственной одаренностью. Вторую ступень составит религиозно-философский университет: ряд его факульте­ тов будет готовить, кроме духовных лиц всех пяти культов Розы Мира, так ­ же новых общественников, руководителей религиозных и филантропиче ­ ских в широком смысле слова организаций, философов, психологов, публицистов, редакторов, комментаторов, режиссеров мистериала и мно­ гих других. Можно ли забывать, что впереди — титанический труд сотен миллионов человек, ставящий себе цель — пробить ту броню псевдонауч­ ного невежества и антирелигиозных предрассудков, в которую заковала многочисленные народы первая половина нашего века! Достаточно вспо­ мнить, что в течение двух или трех поколений обширные страны были ли­ шены полностью даже самой насущной, элементарно необходимой рели­ гиозной литературы, хотя бы Библии и Корана, не говоря уж о каких бы то ни было серьезных трудах или о популяризации религиозных сокровищ прошлого. Предстоит выпуск миллионными тиражами канонических тек­ стов христианства и других религий, снабженных научным аппаратом, ко­ торый отвечал бы запросам современного читателя; многочисленные се ­ рии художественных изданий и учебных пособий, воспроизводящих памятники мировой религиозной культуры; издания научно-исследователь­ ские, способные удовлетворить углубляющийся интерес к духовной исто­ рии человечества; специальные и популярные серии, знакомящие обще­ ство, одичавшее в атеизме или в равнодушии, с великими учениями о духе — от Веданты до Шопенгауэра, от гностицизма до антропософии и экзистенциализма. Таких работников и будут готовить религиозно-фило­ софские университеты. Наконец, лестница учебных и ученых учреждений завершится Всемирной религиозно-философской академией, координиру­ ющей и направляющей идеологическую работу внутри Розы Мира. Подоб­ ные Академии национальных масштабов возникнут, разумеется, в каждой стране. Но будут еще и другие области деятельности, которые потребуют та­ кого количества работников гуманитарного цикла, какое невозможно оха­ рактеризовать иным эпитетом, как "грандиозное". Преобразование всемирного государства в братство невозможно одними внешними средствами. О некоторых внешних средствах, как пер­ вых предпосылках к этому преобразованию, речь пойдет в следующей гла­ ве. Здесь же своевременно указать на то, каким образом воспитание по­ — 572 — ----------------------- Page 573----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа колений облагороженного образа позволит перейти к самому процессу этого преобразования. Подобно тому поколению израильтян, которое, выйдя с Моисеем из Египта, должно было уступить место другим поколениям, прежде чем племя войдет в страну Обетованную, так и поколению середины XX столетия, отравленному воздухом эпохи мировых войн, суждено сойти с арены для того, чтобы воцарился долгожданный строй, брезжущий нам сквозь анфи ­ ладу трех последовательно просветляющихся периодов. Потому что строй этот не есть установление внешнее. Он будет органичен и естественно необходим только тогда, когда моральный облик новых поколений сделает невозможными злоупотребления свободой и превращение ее в анархию. Никакие меры перевоспитания не достаточны для того, чтобы в корне преобразовать психику двух миллиардов людей, уже сформировавшуюся в иной, кровью и изуверствами насыщенной атмосфере. Конечно, миллио­ ны лучших из тех, кто живет теперь, отвечали бы самым высоким требова­ ниям той отдаленной эпохи. Но надо, чтобы им отвечали не лучшие, а по­ давляющее большинство, — чтобы целые поколения были воспитаны Розой Мира, как люди облагороженного образа. Преобразование сущности государства — ведь что это такое? Разо­ ружение всех, подлинная демократия, смягчение законов, облегчение на­ казаний? Разумеется; но всего этого мало. Сущность государства есть без­ душный автоматизм. Оно руководствуется материальными интересами больших или меньших человеческих массивов, понимаемых как целое. К интересам личности как таковой оно безучастно. Духовность же ему неиз­ вестна совсем, как неизвестна она уицраорам и эгрегорам, и о духовном благе — как личности, так и народа — оно не может иметь ни малейшего понятия. Смысл первого этапа правления Розы Мира заключается в достиже­ нии всеобщего материального достатка и в создании предпосылок для превращения Федерации государств-членов в общечеловеческий монолит. Что за этот период наиболее демократические общественно-политические институты станут достоянием всех стран — это разумеется само собою. Огромными содружествами законоведов, педагогов, психологов, юристов и религиозных деятелей пересмотрятся все кодексы, реформируется систе­ ма правовых норм, процессуальных норм, смягчится шкала наказаний и сам принцип наказания начнет уступать место принципу врачевания пре­ ступника. За этот же период подготовятся те кадры работников нового типа, которые необходимы для проведения универсальных реформ, знаме ­ нующих следующий, второй, этап: этап превращения общечеловеческого, уже смягченного государства в Братство. — 573 — ----------------------- Page 574----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа Надо полагать, что на начало второго этапа падет срок всеобщей су­ дебной реформы. Все-таки суд присяжных — по крайней мере, некоторые разновидно­ сти этого суда — это, по-видимому, наиболее прогрессивная из форм суда, существующих ныне. Но это отнюдь не потолок развития. На серьез­ нейшие недостатки этой формы указывалось бесчисленное количество раз, и притом людьми, стоящими на самых различных позициях. Указыва­ лось, что принцип свободного найма профессионала-защитника несовер ­ шенен тем, что способствует перерождению адвоката в своего рода вир­ туоза, приемами красноречия заменяющего подлинное, человечески горячее участие в судьбе подзащитного. Вряд ли кто-нибудь станет оспари­ вать, что принцип профессиональной прокуратуры несовершенен тем, что ничто не уберегает прокурора от перерождения в чиновника, который в каждом обвиняемом видит непременно преступника и интересуется только той стороной его личности, какая обусловила, по мнению прокурора, со ­ вершение преступления. Что же до принципа присяжных, то он несоверше­ нен потому, что зачастую сложные в психологическом отношении дела, требующие не только доскональнейшего изучения, но и высокой культур­ ности, проницательности и справедливости со стороны судящих, подверга­ ет рассмотрению лиц случайных, неквалифицированных, часто даже мало­ развитых; смешно думать, будто несколько часов помощи им со стороны специалистов могут компенсировать их недостаточность. В настоящее время ничем лучшим заменить подобную форму суда, по-видимому, невозможно. Это станет возможным тогда, когда продолжа­ ющееся несколько десятилетий руководство Розы Мира обеспечит образо­ вание кадров судебных работников нового типа. К деятельности этого рода юноше придется начать готовить себя еще в колледже, из трех уклонов избрав гуманитарный. Намеченная в начале этой главы система воспитания и образования примет в высшей юридиче­ ской школе некоторые дополнительные особенности, предусматривающие формирование именно будущих судей. Вероятно, сугубое внимание обра­ тится на развитие таких сторон натуры, которые сильнее других предохра ­ нят от казенного, формального, и тем более корыстного, отношения к че­ ловеку. Изучение, наряду с этим, искусств и философии, истории культуры, истории этики, истории судебных установлений, психологии, психопатоло­ гии, психиатрии разовьет врожденную проницательность, понимание неду­ гов человеческой души и правильное понятие о способах их устранения. Вошедшее в плоть и кровь представление о ценности человеческой лично­ сти и о долге судьи-врачевателя будет стимулировать предельно осторож­ ный, бережный, теплый подход к подсудимому. Потому что на него утвердится взгляд как на больного, доступного лечению, — не обязательно — 574 — ----------------------- Page 575----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа больного в современном психиатрическом смысле, а больного в смысле поврежденности этической структуры души. Роль таких судебных деятелей невозможно переоценить: это спасители человеческих душ, и человечество нуждается в них не менее, чем во врачах, педагогах и священниках. Кто- нибудь возразит: такие идеальные лица встречаются единицами, как ис­ ключения. — Но разве даже теперь, в совсем другой, давящей, отравлен­ ной атмосфере так уж редко формируются педагоги и врачи самого высо­ кого и чистого этического облика? Где же основания полагать, что педагогическая система, специально к этому направленная, именно эту цель преследующая и действующая притом в самой благоприятной обще­ ственной атмосфере, окажется бессильной избрать из миллиарда юношей несколько миллионов таких, которые после ряда лет работы над ними смо­ гут достойно нести бремя суда над преступником и его — не перевоспита­ ния, а правильнее сказать — врачевания? Мне представляется — хотя возможно, конечно, что в действительно­ сти получится иначе, — что работники этого рода составят несколько групп: следователи, судьи и перевоспитатели в собственном смысле слова. Сейчас несвоевременно и неуместно вдаваться в подробности этой ре­ формы, тем более мне, ни профессионального юридического образова­ ния, ни опыта не имеющему. Позволю себе высказать только одну мысль: что вместо институтов обвинителя, защитника и присяжных установится со временем нечто совсем иное. Прения сторон будут иметь место, как и те­ перь, но это будет уже не борьба двух красноречий, не состязание арти­ стов, один из которых по долгу службы чернит подсудимого, а другой ста­ рается обелить его. Это будут поочередные выступления не двух, а трех лиц: их всех можно условно назвать истолкователями. Пользуясь материа ­ лами следствия и результатами личного общения с подсудимым, двое из них предлагают два различных толкования разбираемого дела. Третий же стремится сблизить оба толкования, по возможности примирить их или вы­ явить преимущественные стороны обоих. Такое примирение точек зрения редко окажется осуществимым в первом туре выступлений; однако некото­ рые шаги к сближению будут сделаны. Тогда следуют второй и третий туры. Судьи, не участвующие в прениях, но при них присутствующие, получают таким образом представление о деле наиболее глубокое и объективное, представление о нем по существу. Право на выступление сохраняется, ра­ зумеется, и за подсудимым. Судьи же оказываются не случайными, непод­ готовленными людьми, подобно большинству заседателей, не привыкших разбираться в сложных психологических и психопатологических коллизи­ ях, но тщательно подготовленными специалистами новой формации. Нече ­ го смущаться, если подготовка таких судей займет не пять лет, как теперь, а хоть десять: для того чтобы "карательная система" (до чего гнусно одно уже это выражение!) превратилась в систему излечения, нравственного и — 575 — ----------------------- Page 576----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа общественного воскрешения человека, никакого количества лет жалеть не приходится. Ну и конечно, тюрьмы как форма наказания навсегда отойдут в об­ ласть прошлого. Слово "лагерь" теперь тоже очень скомпрометировано: оно вызывает в памяти картины всяких Потьм, Бухенвальдов и Норильсков. Но мне его придется здесь употреблять условно, за неимением лучшего. Теперь пробуют перевоспитывать кое-где при помощи труда; нечего удив­ ляться, что результаты этого так слабы. Большинство преступников нахо­ дятся на весьма низком общекультурном уровне; это люди, сбившиеся с пути еще подростками и питающие непреодолимое отвращение к труду; наивно ждать, что в лагере или тюрьме они изменят свое отношение к нему только оттого, что им в руки дадут сапожный молоток или фуганок. Главное в том, чтобы повысить их общекультурный уровень, тогда-то они и почув­ ствуют прелесть труда, и совершенно необязательно ремесленного или производственного (ведь не у всех же людей к такому труду лежит душа!), а и к труду умственному. И под повышением общекультурного уровня я ра­ зумею не изучение какой-нибудь технической специальности, а именно общую, то есть умственную, этическую, эстетическую, общественную и ду­ ховную культурность. Кое-что делают сейчас в этом смысле, кажется, неко ­ торые религиозно-благотворительные организации за рубежом, в особен­ ности католические и методистские. Их следовало бы всемерно привлекать к этой работе, опыт их изучать и некоторые их приемы усваи­ вать. Во всяком случае нежелание утяжелять свой умственный багаж, кос­ ность, лень и беспечность таких преступников сперва следует ослабить тем положением, что заключение их будет не тупонеподвижной цифрой лет (при малом сроке преступник беспечно ждет вожделенного дня, а при большом ему становится "наплевать" на все в мире), — а функцией исправ­ ления преступника, чем успешнее он одолеет курс общего гуманитарного образования плюс специальный курс какой-нибудь общественно полезной профессии и чем скорее коллектив его перевоспитателей признает его подготовленным к жизни на свободе, тем скорее покинет он стены лагеря. Вряд ли можно сомневаться, что сочетание высокого уровня всеоб­ щего благосостояния с неизбежными результатами всеобщей воспитатель­ ной системы и с повсеместным психологическим климатом второго этапа будет из года в год уменьшать число правонарушений. Если учесть, что в некоторых скандинавских странах даже в начале нашего века число уго­ ловных преступлений снизилось до нескольких десятков в год, то отнюдь не утопической покажется уверенность, что при указанных условиях число их во всем мире постепенно падет до нескольких тысяч в год и будет неуклон­ но снижаться и в дальнейшем. — 576 — ----------------------- Page 577----------------------- Глава 1.Воспитание человека облагороженного образа Некоторые принципы того воспитательно-образовательного курса, через который будут подготавливаться работники следствия, суда и пере­ воспитания, лягут в основу работы и других учебных заведений, выпускаю­ щих экономистов, хозяйственников, инженеров, техников, служащих в учреждениях. Я имею в виду те принципы, которые преследуют цель — вос­ питать в каждом из таких работников человека в высшем смысле этого сло­ ва. Изменятся функции даже того института, который теперь носит дискре­ дитированные названия полиции или милиции. На втором этапе правления Розы Мира этот институт еще будет выполнять между прочим и фунции уго­ ловного розыска. Но с каждым десятилетием этот сектор внутри полиции будет играть все меньшую роль. Постепенно полиция превратится в службу общественных удобств, в коллективное и индивидуальное всеобщее обслу­ живание, и работа на этом поприще сделается такой же почетной и всеми уважаемой, как любая другая. Государство состоит из людей. Люди, воплощающие государствен­ ную власть на всех ее ступенях, в большинстве формальны, черствы, сухи, холодны. Изжить бюрократизм нельзя ни административными мерами, ни призывами к совести и чувству долга, если это чувство долга и профессио­ нальная совесть не вошли в плоть и кровь человека с малых лет. Система Розы Мира будет готовить кадры всемирного государства так, чтобы отри­ цательные качества заменить их противоположностями. Чтобы всякий, об­ ращаясь к представителям власти или входя в учреждение, встречают не бюрократов с профессионально притупившейся от монотонной службы способностью сочувствия и участия и не односторонних фанатиков, пеку­ щихся о соблюдении лишь государственных интересов, но братьев. Из тех особенностей, которыми всемирное Братство будет отличать­ ся от государства, а человек облагороженного образа — от предыдущих психологических формаций, я отметят здесь лишь некоторые, те, какие не­ трудно различить даже из нашего временного отдаления. Но проявятся со временем и многие другие черты, их трудно вообразить или предугадать теперь; они постепенно начнут уясняться взору и мысли только будущих, более одухотворенных поколений. — 577 — ----------------------- Page 578----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия Глава 2. Внешние мероприятия Заговорив о проблеме воспитания человека облагороженного обра­ за и о связанных с этим проблемах преобразования государства в Брат­ ство, а планеты — в сад, я временно выключил из поля зрения другую огромную проблематику. Это — проблематика тех внешних соци­ ально-политических, экономических и культурных мероприятий, которые будут способствовать водворению всеобщего материального благосостоя­ ния и гармонизации человеческого общества. Мне думается, что весь период между возникновением Розы Мира и ее приходом к этическому контролю над государственной властью надле­ жит рассматривать как подготовительный. В этот период сложится ее струк ­ тура, сформируются и размножатся ее организации — религиозные, поли­ тические и культурные. Всесторонне разработается ее учение и ее конкретная историческая программа; развернется широчайшее проповед­ ничество, письменное и устное, во всех демократических странах и на всех языках. А те ее кадры, которые в начале ограничивались десятками или сотнями человек, превратятся в многомиллионное всемирное содруже­ ство. Во всякой стране, где в этот период существование Розы Мира может быть допущено конституцией, допустимо и участие ее политических орга­ низаций в общенародных выборах наряду с другими партиями. Ясно само собой, что с уст ни единого из ее агитаторов или кандидатов во время предвыборной борьбы (равно, впрочем, как и во всякое другое время) не должно срываться ни слова лжи, клеветы, легкомысленных обещаний, саморекламы, дискредитации противников, даже просто непроверенных утверждений. Им подобает вести себя так, чтобы в глазах народов на Розе Мира не было ни единого пятна. Ей надлежит одерживать политические по­ беды не вопреки своим этическим заповедям, но благодаря им. Вероятно, Роза Мира будет приходить к контролю над государствен­ ной властью разновременно в различных странах. И возможно, что несколько таких стран смогут объединиться в конфедерацию гораздо рань­ ше, чем возможность объединения всеобщего станет реальностью. Но со­ циальная и политическая обстановка на протяжении этого подготовитель­ ною периода может быть столь пестра и столь непредрешима, что непредрешимы и те пути, которыми Роза Мира, как всемирная разветвлен­ — 578 — ----------------------- Page 579----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия ная организация, придет к контролю над властью во всемирном масштабе. Можно только сказать, что так как на подобный шаг она будет иметь пра­ во лишь при соблюдении нормальных демократических процедур и лишь располагая большинством голосов во всех странах, то надо предположить, что решающий акт будет иметь форму, схожую с каким-нибудь референду­ мом или плебисцитом. Легко представить, что такой референдум даст ей победу в большинстве стран, но не во всех. Время, однако, будет работать в ее пользу, ее идеалы и методы будут привлекательны для таких необъят­ ных человеческих масс, что по прошествии нескольких лет второй рефе­ рендум привлечет во Всемирную федерацию последние из сопротивляв­ шихся государств. Тогда начнется первый этап ее этического контроля над всемирной государственной властью, причем национальные соборы Розы Мира примут контроль над национальными правительствами. Если всеобщее полное разоружение не будет достигнуто раньше это­ го момента, то закон о немедленном, всеобщем, абсолютном разоруже­ нии станет, надо полагать, тем, чем Роза Мира ознаменует свой приход к этическому контролю. Что же касается самой техники разоружения, то ее предвосхищать невозможно, да и не нужно: ее выработает то поколение, которому придется это разоружение проводить в жизнь. Мыслимо созда­ ние, например, Министерства разоружения в правительстве Федерации и соответствующих министерств в правительствах всех государств-членов. Если учесть громадность экономических проблем, связанных со всеобщей демилитаризацией и с переоборудованием военных предприятий на мир ­ ный лад, а также с трудовым обеспечением освобождающихся из-под ру­ жья нескольких десятков миллионов человек, то будет естественно предпо ­ ложить, что процесс всеобщего разоружения займет не меньше пяти или семи лег. Уже давнею подсчитывается, какие суммы могла бы высвободить все ­ общая демилитаризация. Мы не знаем, когда и в какой обстановке она произойдет, и поэтому точные подсчеты в этой области строятся на песке. Однако похоже на то, что общая сумма будет не очень далека от триллио­ на долларов; так или иначе, она будет невообразимо велика. Именно эта сумма и даст возможность проведения великих реформ. В первый период правления Розы Мира национальные, местные осо­ бенности политических установлений, традиционных общественных инсти­ тутов разных стран еще сохранятся, изменяясь постепенно, и не извне, а изнутри, пока универсальное государство не утратит специфических черт бюрократизма. Вообще приход Розы Мира не предполагает немедленного пересмотра конституций государств-членов, исключая того единственного пункта, который должен быть изменен или дополнен в том смысле, чтобы оговорить признание самой Розы Мира как инстанции, ограничивающей — 579 — ----------------------- Page 580----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия государственный суверенитет. В дальнейшем возможны и даже неизбежны перемены во многих статьях, но сначала они будут отличаться, мне кажет­ ся, скорее техническим, чем принципиальным характером. Во всяком слу­ чае население каждой страны само определит свободным волеизъявлени­ ем, подлежит ли его политическое устройство немедленным и коренным преобразованиям или оно должно быть в основном сохранено. Могут найтись, например, даже такие страны, где приверженность к традицион­ ному монархическому устройству окажется устойчивой и прочной. Разве так трудно представить, что консерватизм этого рода обнаружится в Ан­ глии или Японии? Разумеется, в подобных случаях монархический принцип должен быть сохранен. Когда же само современное понятие государства начнет отмирать, превращаясь в понятие хозяйственно-планирующего ме­ ханизма по преимуществу, носитель короны останется духовным главой пли живым олицетворением славного прошлого своего народа и его тради­ ций. То же самое относится и к социально-экономической структуре отдельных стран. Впоследствии, когда обитая социализация постепенно втянет в свой процесс все народы и материальные уровни различных стран сравняются, начнут уравниваться и их социально-экономические структу­ ры. К тому времени большинство предприятий, промышленных, сельскохо­ зяйственных и торговых, уже будут переданы в руки общественных ассоци­ аций, причем каждая из них станет автономным коллективом, юридическим лицеям, пользующимся всеми доходами со своего предприя­ тия, исключая суммы, отчисляемые государству. Государство будет финан ­ сировать создание новых ассоциаций, исходя из учета материальных по­ требностей общества, и обеспечивать их на основе долгосрочных ссуд необходимым оборудованием. Реорганизация частных предприятий в та­ кие ассоциации будет стимулироваться. Вероятно, взимание средств с на­ селения тогда примет форму, напоминающую современный всеобщий подоходный налог, но более совершенную. Но для того, чтобы принцип ассоциаций мог стать прочным базисом финансовой системы универсаль­ ного государства, должно протечь, разумеется, немало времени. Что касается политических партий, то они будут функционировать, как и раньше. Единственным препятствием для них может быть только одно: их агрессивно-национальный, агрессивно-классовый или агрессивно-рели­ гиозный характер. Квалифицировать ту или иную партию как агрессивную имеют право только инстанции самой Розы Мира. Впрочем, полного запрета на такие партии не будет накладываться даже на первом, сравни­ тельно строгом этапе; но права на устную и письменную пропаганду своих взглядов они будут лишены. Слишком страшно то, что сулит человечеству их власть, хотя бы их адепты и не понимали до конца всей глубины этого — 580 — ----------------------- Page 581----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия ужаса. Впоследствии, в осуществление максимальной свободы, из-под запрета и контроля будут освобождены даже они. Но это допустимо, мне думается, не раньше второго этапа, когда стадия общего культурного раз ­ вития будет сама служить гарантией против возобладания агрессивных или сепаратистских идей. На протяжении первого этапа должен быть достигнут всеобщий мате­ риальный достаток. В деятельности Розы Мира будет и нечто, совпадаю­ щее даже с коммунистической мечтой. Любой из граждан, независимо от нации, местожительства, рода занятий, должен быть обеспечен так, чтобы полностью были удовлетворены основные его потребности: в пище, в оде­ жде, в жилище, в подходящей к его характеру и навыкам работе, в отдыхе, в досуге, в лечении, в элементарных житейских удобствах, в повышении образования, в приобщении искусствам и наукам, в религиозных действи­ ях. Те гигантские суммы, которые в капиталистических обществах до сих пор идут на безграничное расширение производства, вызывая в итоге перепроизводство и безработицу, кризисы, будут вкладываться в начина­ ния, никакой прибыли не приносящие и никакой экономической цепной ре­ акции за собой, таким образом, не влекущие. Я имею в виду строительные и культурные мероприятия всемирного размаха. Кадры мировой рабочей силы придется перераспределить так, чтобы, с одной стороны, покончить с безработицей, а с другой — приступить к прогрессивному сокращению ра­ бочего дня. Дальнейший рост техники и производительных сил доведет это сокращение рабочего дня до немногих часов. Органы здравоохранения и социального обеспечения распространят сеть своих лечебных и оздорови­ тельных заведений на самые глухие уголки земного шара, охватывая все слои общества, в том числе и крестьянство, доныне почти не пользовавше­ еся фактически этими правами. Стоит ли говорить здесь о более частных достижениях в этой области, например, о том, что всемирный размах са ­ нитарно-гигиенических предприятий позволит устранить вредителей и па­ разитов? Или о том, что достижения медицины сведут к нулю многие из за­ болеваний, терзающих человечество в наши дни? Предрешать чисто экономический аспект этих реформ — не мое дело. Я бы даже сказал, что это — не дело моего поколения, какой эконо­ мической проницательностью ни обладали бы некоторые его представите­ ли. Регламентировать на десятилетия вперед такие частности значило бы предаваться ненужному и даже вредному прожектерству. Придет время, и авторитетная инстанция разработает и, со всеобщего одобрения, присту­ пит к практике всемирной экономической реконструкции. Впрочем, как раз некоторые частности представить себе не стоит большого труда. Например, легко вообразить, или, правильнее — сообра­ зить, что в первые же годы создастся повсеместно очень мощная промыш­ — 581 — ----------------------- Page 582----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия ленность строительных материалов: база мирового строительства. Позднее это строительство, и в первую очередь жилищное, развернется во всю ширь. Оно охватит все страны, чтобы в ближайшее за тем десятилетие трущобы, лачуги, хибары отсталых народностей или набитые до отказа беднотой громады в городах отошли в область печальных воспоминаний. Они уступят место жилищам разного типа в зависимости от климата, от по­ требностей и вкусов, от бытовых традиций, от национальных стилей — на­ чиная от коттеджей и бунгало и кончая, может быть, даже высотными зда­ ниями, — но все эти жилища в равной мере будут отвечать потребностям живущих. Перспективное мышление подводит к выводу, что задачу превраще­ ния планеты в сад рационально начинать с районов, еще не заселенных. А это связывается с воплощением старинных мечтаний об освоении великих пустынь — Сахары, Гоби, Калахари, внутренних областей Аравии и Ав­ стралии. Их обводнение и озеленение превратятся в первые опыты комплексного, всестороннего преобразования огромных площадей зем­ ной поверхности в художественно совершенный ландшафт. Начнутся ра­ боты по утеплению полярных областей и зон вечной мерзлоты: освоение атомной энергии, кажется, уже создает необходимые для этого техниче­ ские предпосылки. В тропическом поясе развернутся широчайшие работы по расчистке лесов Конго, Нигера, Амазонки, Ориноко и по превращению их в высококультурные области. Из стран, страдающих от перенаселенно­ сти, организуется эмиграция трудового населения в районы, соответствую­ щие его климатическим и культурно-бытовым навыкам. Добровольные переселенцы, пользуясь развитой техникой и обеспеченные всеми необхо­ димыми жизненными средствами, приступят к превращению этих районов в высокопродуктивные сельскохозяйственные площади. Для облегчения экономических связей, для вовлечения отсталых участков во всемирный то­ варооборот и культурный обмен, сотни миллиардов вкладываются в разви­ тие международного транспорта и средств связи. К тому времени преиму ­ щества пассажирской авиации перед наземными средствами сообщения станут еще заметнее, чем теперь. Однако рельсовый транспорт, во всяком случае какие-то его разновидности, долгое время еще будет оставаться наиболее массовым, демократическим средством сообщения; сохранит он за собой преобладание и в качестве грузового транспорта на большие расстояния. Меридиональные и широтные трансконтинентальные маги­ стралей перевяжут материки вдоль и поперек, подобно тому, как в магази­ нах перевязывают, упаковывают приобретенный покупателем абажур. Я отлично понимаю, что направление этих линий определится в свое время на основании развития тех культурно-экономических связей, которые сей­ час можно предучесть лишь с ошибками и большими пробелами. Но я по­ чему-то до сих пор, раздумывая над картой мира, люблю испытывать чисто — 582 — ----------------------- Page 583----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия детское удовольствие, когда прикидываю возможное направление этих трасс. Мне приятно думать, например, что намеченная еще в прошлом столетии магистраль Кейптаун — Каир завершится, наконец, постройкой и будет продолжена через Кавказ до Петрограда, а другая, начавшись от того же Кейптауна, пересечет всю Западную Африку и по двум подводным туннелям — под Гибралтаром и Ла-маншем — достигнет Лондона. Мое во­ ображение радуется при мысли о магистрали Эфиопия — озеро Чад — Се­ негамбия и еще больше — об огромнейшем афро-азийском железном пути от Сайгона через Калькутту, Багдад и Каир до Касабланки. Мне кажется, что давно напрашивается сама собой и, конечно, будет построена транс­ ъевразийская магистраль, которая свяжет страны Южной Европы со Сред ­ ней Азией, в Алма-Ате соединившись с дорогой, пересекающей Тянь-Шань и Синь-Цзян и достигающей Пекина. Мне грустно при мысли, что я не до­ живу до постройки великого пути из Москвы через Ташкент и Кабул до благословенного Дели и что только мои правнуки или праправнуки проедутся на экспрессе Мадрас — Лхасса — Иркутск — Норильск. Я ищу некоторого утешения в мысли, что полярная магистраль в Сибири будет за­ кончена быстрее, связавшись через Воркуту с Центральною Европой, а че­ рез туннель под Беринговым проливом — с железнодорожной сетью Аме­ рики. Ну вот, я пожертвовал полстраницы этим ребяческим мечтам. А те­ перь — забавы в сторону. На известной исторической стадии перед Розой Мира и всем челове­ чеством возникнет дилемма: либо Всемирная федерация и дальше будет продолжать существовать как таковая, либо универсальное государство, преобразуемое в Братство, должно сначала быть превращено в космопо­ литический монолит, — космополитический в том смысле, что этнографиче­ ские и культурные особенности наций будут, конечно, уважаться и обере­ гаться, но антагонизмы между ними ослабнут уже настолько, что административно-политическое устройство всех стран можно будет сде­ лать единообразным, лишь с минимальными местными уклонениями. Борь ­ ба между собой сторонников обоих путей развития ничем уже, вероятно, не напомнит социально-политических конфликтов прошлого: это будет борьба идей, протекающая на высоком нравственном уровне, и борющие­ ся будут располагать лишь одним оружием: словом. После длительной все­ народной дискуссии новое голосование разрешит вопрос, и если Федера­ ция станет превращаться в монолит, то верховный наставник Розы Мира, проявивший себя как глава сторонников Федерации, добровольно уступит пост своему идейному противнику. Есть известная логика технического развития, логика цивилизации. Каковы бы ни были убеждения и идеалы человека, но если он способен к — 583 — ----------------------- Page 584----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия перспективному мышлению, то, размышляя о будущем, он не сможет мино­ вать ни проблемы освоения Сахары или Арктики, ни всемирного жилищно­ го строительства, ни ориентировочных вех, намечающих направление ве­ ликих будущих магистралей. Это и есть та сторона представлений о Грядущем, в которой предпо­ ложения Розы Мира совпадают в некоторых частностях с панорамой меч ­ ты о коммунизме. Но то, что для коммунистической мечты является как бы точками, воз­ вещающими близкий предел — дальше идет только мечта о космических кораблях, — то же самое для Розы Мира суть лишь некоторые из внешних мероприятий на первом этапе ее правления. Так как во избежание перепроизводства и экономических кризисов колоссальные суммы должны вкладываться в строительство бездоходное, в предприятия и учреждения бесприбыльные, то размер средств, которые можно и должно будет обратить на задачи религиозно-культурного строи­ тельства, в следующем столетии станут фактически неисчерпаемыми. Это строительство приобретет, конечно, много форм, сейчас еще не­ представимых, и станет развиваться по различным параллельным путям. Мне хочется остановиться сейчас на одном из них, на создании великих очагов новой религиозной культуры, потому что архитектурные ансамбли, вмещающие и выражающие эти очаги, я вижу, с настойчивостью неизбеж­ ного и с отчетливостью воочию виденного, почти всю мою сознательную жизнь. Мне было едва 15 лет, когда эти образы стали возникать передо мной впервые, а год спустя я уже пытался запечатлеть их при помощи ка­ рандаша. Я не стал ни художником, ни архитектором. Но образы этих ан­ самблей, их экстерьеры и интерьеры, такие величественные, что их хоте­ лось сравнить с горными цепями из белого и розового мрамора, увенчанными коронами из золотых гребней и утопающими своим подно ­ жием в цветущих садах и лесах, становились определеннее от одного деся­ тилетия моей жизни к другому. Осуществит ли Роза Мира подобные ансам­ бли или не осуществит, но эта книга, я думаю, не пострадает, если на ее страницах возникнет этот мираж далеких грядущих эпох. Ведь компоненты миража непременно существуют, хотя и в большом отдалении, а сам ми ­ раж только приближает их к путешественнику, бредущему по пустынным пескам. Эти великие центры религиозной культуры вместе с сетью их много­ численных филиалов будут постепенно вовлекать большие и большие кру­ ги человечества в широкое русло творения счастливой, солнечной рели­ гии, в русло личного и социального совершенствования, в русло совершеннейшего богопознания и соприкосновения через любовь, приро­ ду, творчество и священнодействие — мирам иным. — 584 — ----------------------- Page 585----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия Религиозно-культурное строительство не завершится, пока человече­ ством руководит Роза Мира и пока духовная жажда жива в человеческой душе. К тем формам, которые будут воздвигаться сперва, впоследствии присоединятся новые и новые. И нельзя предугадать ни характера многих из сооружений, неимоверных по грандиозности, которыми ознаменуется третий этап правления Розы Мира, ни хотя бы их назначения. Я хотел бы заменить лишь несколько основных типов тех сооружений, которые, как мне кажется, будут возводиться повсеместно на первом и втором этапах. Исчерпать же их многообразия немыслимо даже по отношению к тем не­ далеким, еще доступным нашему предвидению, временам. Мне видится, как в крупнейших городах мира, а потом вообще во всех городах воздвигаются очаги и источники новой религиозной культу­ ры: я с юности привык применять к ним наименование верграды — города веры: наименование не вполне удачное, условное, но я не знаю, как в дей­ ствительности их будут называть тогда. Это — архитектурные ансамбли: осью каждого из них является храм Солнца Мира, окруженный венцом меньших святилищ. Составляя единое целое с системою парков, водоемов, улиц, рощ и площадей, неотъемлемыми составными частями каждого вер ­ града, особенно в крупных городах, станут мистериалы, медитории, теат­ ры, музеи, религиозно-философские академии и университеты, галереи, философиаты, храмы синклитов, храмы стихиалей и стадионы; в верграды включится также некоторое количество жилых домов. Подобный комплекс станет средоточьем духовной и культурной жизни города и района, цен­ тром народных праздновании, чествований, массовых богослужений, ше­ ствий, спортивных состязаний, освобожденных от их прежней бездуховно­ сти и сопряженных теперь с культом светлых стихиалей; они будут центрами религиозно-просветительной, религиозно-художественной, ре­ лигиозно-научной работы, источниками солидарности, радости и совер ­ шенствования. Чтобы не подвергать коренной перестройке центральную часть горо­ дов, верградам будут отведены, вероятно, большие районы на окраинах жилого массива. В глубь этого массива от верграда устремятся несколько широких зеленых полос или лучей. И хотя, рисуя подобные картины буду­ щего, не следует вдаваться в подробности, потому что именно подробно­ сти наверное не совпадут с ее штрихами, когда эта картина из будущего станет настоящим, я тем не менее не могу отказать себе в наслаждении рассказать об этом один раз подробнее, чем надлежит. При этом я под­ черкну, что некоторые названия совершенно условны, они придуманы мною, чтобы отличать одни объекты изображений от других. Таковы, например, названия зеленых полос, соединяющих верград с городским массивом и предназначенных для празднеств, для отдыха и прогулок, для — 585 — ----------------------- Page 586----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия торжественных шествий; Золотой Путь, Триумфальные Сады, и тре ­ тий — парк, имеющий особое, художественно-историческое значение. Все эти три парка — начинания совершенно своеобразного назначения и ха­ рактера. Это — ансамбли, возведенные на высшую ступень художественного качества и сочетающие богатые древонасаждения с мощными скульп­ турно-зодческими сооружениями: арками и памятниками, лестницами и фонтанами, а главное — с монументальными группами еще небывалых жанров. Для всех них подножием представляется море цветов с газонами и водоемами. Эти парки создадутся для того, чтобы через высокое эстетиче­ ское наслаждение развивать чувство стиля и художественного вкуса, чув­ ства историческое и метаисторическое, чувство культурного универсализ­ ма и общечеловечносги. Одним из таких парков мне представляются Триумфальные Сады, со­ единяющие верград с исторически сложившимся центром города: они по­ священы историческим воспоминаниям данного народа. Представить себе будущую Москву, например, без Триумфальных Сладов нашим потомкам будет так же трудно, как нам — вообразить нашу столицу лишенной Крем­ ля. Применить к этим Садам старое наименование парка, а тем более про­ спекта или бульвара, было бы невозможно. Широкое зеленое про­ странство с монументальными древесными купами, лужайками и целыми рощами, окаймленное по сторонам проездами с узорчатою мостовой из разноцветного камня, устремляется от загородных холмов над рекой, где 1 расположен храм Солнца Мира , к Кремлю. Проезды отделяют его от фа­ садов зданий, то повышающихся — на углах перекрестков — до размеров, схожих с высотными зданиями, то понижающихся до нескольких этажей: это — культурные учреждения, отели, жилые дома; местами они отступают несколько вглубь, давая место площади или партеру. Сам зеленый массив прорезается в детину главною пешеходною дорогой, а вправо и влево от нее ответвляются извилистые дорожки, образуются поляны и цветники, а среди могучих древесных групп и куртин открываются, здесь и там. скульп­ турные сооружения нового типа. О, они будут разнообразны почти до бес­ конечности. Мне представляется, например, следующий странный жанр. На от крытом цоколе, прямоугольном и вытянутом, к которому ведут с трех сторон низкие пологие ступени, возвышается стена, облицованная мрамо­ ром: красным или зеленым, серым или розовым. Ее вытянутая поверх­ ность — лишь фон. Частью почти в одной плоскости с ней, частью выделя­ ясь из нее как горельеф, частью же свободно перед ней поставленные, композиционно связываются между собой многочисленные группы фигур: в некоторых случаях — бронзовые, в других — мраморные, но цвет мрамор­ 1В Филях или в с. Коломенском. — 586 — ----------------------- Page 587----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия ных фигур не совпадает с цветом мраморного фона, а составляет с ним тонкий и выразительный контраст. Так запечатлеваются в камне и металле великие события давно отшумевших времен национальной истории: приня­ тие христианства, битва на Куликовом поле, возвышение Москвы, драма ­ тические коллизии Смутного времени и великолепная деятельность Пет­ ра — все, вплоть до эпопей мировых войн и Великой Революции. Не угадаешь, сколько таких композиций украсит этот художественный парк: двадцать? тридцать? Но каждая из них — лишь смысловая ось отдельной скульптурно-зодческой системы: каждую композицию дополняют свободно стоящие памятники деятелям былых эпох: иногда в систему включается мо­ нументальная арка; порою из глубины зелени выглядывает строгая и скромная часовня. А на перекрестках Триумфальных Садов с городскими магистралями возвышаются своеобразные архитектурные сооружения — я не знаю, как их назовут тогда — в память таких исторических событий, ха­ рактер которых легче выражается приемами зодчества, чем скульптуры. Из этой художественной эпопеи не должны быть исключены и моменты ве­ ликих народных бедствий: татарского ига, опричнины, скорбных дней меж­ дуцарствия и многое другое. Они найдут свое выражение в простых и су ­ ровых траурных памятниках. Другой зеленый массив, направляющийся от верграда к Кремлю как бы полукругом, лишен парадной прямолинейности Триумфальных Садов: он посвящен деятелям русской культуры. Он распланирован свободнее и живописнее, образуя более интимный, более внутренний ландшафт и лег ­ ко вписывая в него отдельные памятники. Их индивидуализация, их непо­ средственность, разнообразие их художественных решений и тесная связь с растительным окружением устранят опасность притупить восприимчи­ вость посетителя изобилием памятников и монотонностью скульптурных мотивов. Вместе с тем такой тип парка будет наводить на особую на ­ строенность, совмещающую торжественность с теплотой, а благоговение с нежностью. Скульпторам, садоводам и архитекторам будущего предстоит необозримая работа над этими проблемами. Они привлекут на помощь новые строительные и облицовочные материалы, новую трактовку парко­ вого пространства и массива городских кварталов, замыкающих его как рама и отчасти как фон; они обогатят свои композиции элементами струя­ щейся, бьющей, неподвижно зеркальной или тихо плещущей воды, горящи­ ми под открытым небом светильнями, портиками для прогулок и террасами для священнодейств и многим другим, что подскажут их воображению по ­ требности того времени. Но мыслить великие города будущего замкнувшимися в почитании только своей национальной культуры значит конструировать грядущее по моделям прошедшего. В сознании людей XXI века с каждым десятилетием — 587 — ----------------------- Page 588----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия будет стираться память о гранях между культурами и народами. Москву, например, тех эпох нельзя представить без памятников Платону и Копер­ нику. Шекспиру и Рафаэлю, Вагнеру и Махатме Ганди в той же мере, как Москву наших дней — — без монумента Минину и Пожарскому. Возмож­ но, что с памятью о гениях других культур будет связан третий зеленый луч верграда. Четвертым же мне представляется Золотой Путь — проспект-парк со­ вершенно особого значения. Начинаясь за несколько километров от вер­ града и направляясь к храму Синклита Мира, он на пересечениях своих с городскими магистралями должен быть обозначен специальпыми архитек­ турными сооружениями. Каждое из них должно выражать собой одну из великих метакультур человечества с ее синклитом. Во время соответствую­ щих праздников по Золотому Пути будут проходишь многонародные ше­ ствия, и перед архитектурными символами Эанны, Сукхавати, Олимпа, Мэру, Монсальвата, Небесною Кремля и Аримойи священство и парод бу­ дут совершать глубокий мистериальный обряд, связующий сердца живу ­ щих ныне со исем просветленным человечеством. Такими представляются мне подступы к верграду. Сам же верград слагается из трех архитектурных комплексов: храмового, культурного и жилого. О храмовом предпочтительнее будет говорить в следующей главе, в связи с культом Розы Мира, а сейчас — бросить взгляд на некоторые со­ оружения, неотъемлемые от комплекса культурного. Одно из главнейших зданий верграда — мистериал, театр мистерий. В крупных верградах их будет, вероятно, два: драматический и музыкаль­ ный. Генетически идея мистериала ведет свое начало из глубокой древно­ сти: вспомним мистерии Элевзина, католические действа средневековья и как уцелевший до нашего времени их рудимент — мистерии Страстной не­ дели в баварском городке Обераммергау. Другие мистериальные тради­ ции живы до сих пор в Индии, Индонезии и странах Индо-малайской мета­ культуры. Но не сравнимые с религиозным примитивом средних веков идейное богатство и глубина нового религиозного сознания вызовут к жиз­ ни такие сценические действа, которые окажутся отстоящими от старых мистерий так же далеко, как наши представления о космосе от системы Птолемея. Оборудование механизмами, о каких даже в начале нашего века никто не посмел бы мечтать, позволят воплощать литературные и му­ зыкальные тексты многопланового содержания, мистериально отображать события, совершающиеся или совершавшиеся в иных мирах Шаданакара. Репертуар мистериалов сформируется постепенно, когда жанр мистерии нового типа, получив широкое распространение, вызовет появление мону­ ментальных драматических эпопей этого рода. Но из ресурсов мировой — 588 — ----------------------- Page 589----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия поэзии и музыкальной драмы уже и теперь могли бы быть привлечены к по­ становке в мистериалах немало первоклассных произведений. Трагедии Эсхила, "Фауст", "Орфей", драмы Калидасы и Тагора, "Пер Гюнт", "Лоэн­ грин", "Парсифаль", "Сказание о граде Китеже" — все эти шедевры могут и должны быть, наконец, философски и сценически трактованы как мисте ­ рии. Уже даже теперь театральная техника была бы в состоянии заменить наивную бутафорскую сказочность старых постановок тонким, мистически убедительным отображением многослойных реальностей мира. Вырисовы­ ваются перспективы такого технического могущества, когда иерархии смо­ гут быть сценически отображены не в сниженном, уплощенном, убого оче­ ловеченном виде, но в гигантских обликах, туманных или светящихся, проносящихся, как веяние ветра, или вздымающихся, как огненные смер­ чи. Обогащение технического оснащения кинематографическими сред­ ствами раздвинет пространство сцены и позволит расслоить его на любое число планов, таким образом отражая параллелизм событий и процессов, в них совершающихся. Все это обеспечит появление таких постановок, от­ носительно художественного великолепия и философской глубины которых нам составить себе представление еще нельзя. Но к постановкам театральным исполнение подобных мистерий не может быть приравнено: мистерия стоит на полдороге от театра к культу, и многие стороны роднят ее с богослужением. Поэтому образование коллек­ тива исполнителей и постановщиков мистериала ни в коем случае не долж­ но преемственно связываться с такими формированиями, как театральная труппа. Этические нормы, прилагаемые к коллективу мистериала, атмо­ сфера и обычаи, в нем царящие, религиозное горение, без которого он те­ ряет свой смысл, — все это не прилагалось и не может прилагаться к арти­ стам театра. Артисты мистериала образуют коллектив, имеющий черты сходства отнюдь не с труппой, а с ее антиподом: с монастырем. Сов­ местное обитание подле мистериала, подчиненность повседневной жизни смыслу мистерий, внутренняя работа над собой, изгнание из личных отно­ шений всяких признаков враждебности, зависти, соперничества и т. п. — разве такие установки могут возбудить у артистов театра иное отно­ шение, кроме огульного отрицания всякой возможности воплотить эти принципы в жизнь? — Однако, напрасно искать между коллективом мисте­ риала и монастырем слишком много общих черт: "единица" такого коллек­ тива заключается не в одиноком бессемейном иноке, но именно в семье каждого члена; безбрачие никому, разумеется, не может быть вменено в обязанность. Не нужна, даже недопустима и та степень изолированности от мира, какая отличает монастырь: артист мистериала не отрезает себя от жизни, он находится одновременно в ней и над ней; задача — в отыска­ нии таких внешних форм существования, которые выражали бы это вну­ треннее положение и способствовали бы ему. — 589 — ----------------------- Page 590----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия Одному из основных видов внутренней работы — созерцанию — слу­ жат особые здания, входящие во всякий верград как его необходимый компонент: медитории. Окруженный тихим и безлюдным садом, разделен­ ный на небольшие звукоизолированные помещения, медиторий представ­ ляет собою круглое, башнеобразное здание в несколько этажей. Вокруг лестнично-лифтовой клетки радиусами расположены однотипные, очень просто обставленные кабинеты: удобное кресло, кушетка, небольшой с гол, за окнами — деревья сада. Посетитель получает на несколько часов возможность пользоваться совершенной тишиной и покоем; в его распоря­ жении — предметы, необходимые для разного рода медитаций: цветы, зер­ на, минералы, скульптурные и живописные изображения, иконы. В первом этаже может быть оборудована религиозно-философская библиотека. Дома творчества, иногда расположенные в пределах верграда, но чаще за городом, не представляли бы, в сущности, ничего нового. Не име­ ет смысла останавливаться здесь и на таких учреждениях верграда, как музеи, ученые и учебные заведения, клубы и небольшие, тихие, укрывшие­ ся среди зелени монастыри. Но не лишне, мне кажется, указать на филосо­ фиат — особое культурно-просветительное и религиозно-образовательное учреждение. У этого учреждения имелись бы черты, роднящие его с Дома­ ми культуры нашего времени. Философиат организовывал бы и предостав­ лял помещение для выставок, лекций, кружковой работы, собеседований, конференций; его сотрудники вели бы широкую работу среди населения. При этом огромное внимание уделялось бы вовлечению в русло религи­ озно-научного и религиозно-художественного творчества детей и юноше­ ства. О, религиозный элемент ни в коем случае не может навязываться и преподноситься в виде надоедливых рацей и сухих схем, внедряться в со­ знание в качестве готовых и неукоснительных моральных норм. Он дей­ ствует вглубь: он развивает в человеке чувство прекрасного, чувство вели­ кого, чувство глубокого и высокого; чувство метаисторическое и чувство космическое; любовь к природе и любовь к культуре; любовь к человеку и ко всему живому: восприятие мира как ряда просвечивающих друг сквозь друга слоев. И из этого формирующегося мироотношения органически возникают и определяются этические и религиозные требования к самому себе. Воспитание Розы Мира не опутывает человека сетью нормативов, выработанных без его участия и не считающихся с его индивидуальностью. Наоборот: оно пробуждает в самом человеке внутренний источник религи­ озно-нравственной деятельности, способствуя всячески его проявлению и помогая кристаллизации вытекших из этой глубины духовных струй в обра­ зы творчества, в осознанные веления этики, в принципы самовоспитания. По мере роста религиозно-культурного строительства верграды бу­ дут сооружаться все в большем числе городов, а в крупных городах-по — 590 — ----------------------- Page 591----------------------- Глава 2.Внешние мероприятия нескольку, пока ими не окажутся насыщены все города земного шара. Отдельные же компоненты верграда, в особенности храм Солнца Мира, храмы Стихиалей и философиат, могут быть воздвигаемы и независимо от остального ансамбля. Так свяжутся верграды с массивами городов, войдут в толщу жилых кварталов, в глубину жизненных интересов, в повседневность широчайших народных масс. Подле них или даже внутри них могут воздвигаться и хра­ мы других вероисповеданий. Сердце же верграда — это храмы Солнца Мира, Синклитов и Стихиалей. И, заканчивая очерк о предстоящих уни­ версальных преобразованиях, я считаю необходимым хотя бы бегло осве­ тить их назначение, их устройство и неотъемлемый от них, как дыхание, многообразный культ. — 591 — ----------------------- Page 592----------------------- Глава 3.Культ Глава 3. Культ Провиденциальные силы на страже всегда. Они всегда готовы прийти на помощь каждому из нас. Они постоянно трудятся над каждым из нас — над его душой и его судьбой. Каждая душа — поприще их борьбы с демоническим началом, и вся жизнь души — непрерывная цепь выборов, встающих перед Я, — выборов, усиливающих или парализующих помощь ему со стороны светлых начал. Душа подобна путнику, перебирающемуся через шаткий мост. С дру­ гого берега протягивается к ней рука помощи, но, чтобы принять эту по­ мощь, путник должен протянуть руку и сам. Такою рукой, протягиваемой навстречу силам Света, является каждый благой выбор, каждый правый по­ ступок и каждое светлое движение души, и в том числе молитва. В этом и заключается зерно ответа на вопрос: зачем молитва? и зачем богослуже­ ние? Слово "молитва" я употребляю здесь в очень широком смысле. Это и уединенная беседа души с Богом или с сотворящими Ему силами Света; это и состояние умиления, благоговения и духовного восторга, охватываю­ щее сердце при созерцании Прекрасного, Высокого или Великого; это и тот катарсис, через который поднимают душу человека окрыляющие произведения искусства; это и участие ее в очищающих и возвышающих действиях храма. Молитва может быть келейной — уединенной — или соборной, когда ее бессловесная песнь вливается в торжественный поток богослужения. Оба эти действия в равной мере необходимы. Уединенная молитва есть та­ кое напряжение души, когда она, удаленная от духовного Средоточья мира, но связанная с ним единственной и неповторимой струной, застав­ ляет звенеть эту струну высоком звучанием, отгоняющим тени ночи. Молит ­ ва же соборная есть согласное напряжение тысяч таких струн, это есть хо­ ровая песнь, наполняющая каждую отдельную душу предощущением всеобщей гармонии. Ибо богослужение есть не произвольное действие, придуманное людьми, но действие мистериальное, то есть такое, которое отображает гармоническую действительность высших сфер и низводит ее силы в наше сердце. Отсюда — глубочайшая оправданность того, что мы называем культом. И отсюда же напряженная молитвенная жизнь — твор­ ческая и мистическая жизнь грядущих храмов Розы Мира. — 592 — ----------------------- Page 593----------------------- Глава 3.Культ Что такое обряд? — Это есть священнодействие, на основании вну­ треннего опыта человека установленное, ради снискания помощи ему сверхчувственных светлых сил или ради предотвращения враждебных воз­ действий на него со стороны сверхчувственных сил темных. Что такое таинство? — Это есть такое священнодействие, при совер­ шении которого сверхсознательные корни человеческой воли принимают божественную благодать, то есть преисполняются сил для движения к гар­ монии между личностью и вселенной, духом и плотью, человеком и Боже ­ ством. Поэтому безучастность сознания или недостаток веры со стороны того, над кем таинство совершается, не лишают таинство его действенно ­ сти. Отсюда — возможность совершения таинств над неверующими, тяже­ лобольными и детьми. Но участие разума и личной веры облегчает и уско ­ ряет течение токов благодати от сверхсознательных корней воли в сферу дневного сознания. Трансрациональная и сверхличная природа таинств обуславливает их действенность при недостатке или даже отсутствии веры и мистической сосредоточенности также и со стороны тайнодействующего. Отсюда — не­ зависимость действенности таинства от личных свойств и от душевного со­ стояния священника. Но его сосредоточенность, вера и вникновение в смысл совершаемого, передаваясь тому, над кем таинство совершается, облегчает последнему восприятие благодатного тока. Таинство может быть совершено каждым. Но ради большей действен ­ ности предпочтительнее его совершение людьми, прошедшими соответ­ ствующий искус, духовную и культурную подготовку, завершающуюся по­ священием, которое само по себе тоже есть одно из таинств. Суровый многолетний искус, через который подобает проходить священнику, обес­ печил бы сознательность его подхода к совершаемым действиям, сосредо­ точенность его воли и веры в момент таинства и, таким образом, его наи ­ большую действенность. Однако природа таинств не содержит ничего, что могло бы, при со­ вершении таинства лицом верующим, хотя и не получившим посвящения, нанести духовный ущерб ему или тому, над кем таинство совершается. Поэтому совершение таинств мирянами не может быть запрещено; в слу­ чаях же неотложной потребности в таинстве и при отсутствии священника такое действие должно быть приветствуемо. Таинство не может совершить­ ся только в том случае, если один из участников — тайнодействующий или тайнодействуемый — подходит к нему с кощунственной целью. Признавая мистическую действенность таинств, установленных древним христианством и совершаемых священниками христианских церквей, нельзя, однако, не отметить, что вследствие сдвигов, происшед­ — 593 — ----------------------- Page 594----------------------- Глава 3.Культ ших в мировом религиозном сознании за последние века, наше изменив­ шееся понимание стремится вложить в некоторые таинства, например в ев­ харистию, существенно новый смысл. Главное же, новое религиозное со ­ знание усиливает душевную потребность в таких таинствах, о каких не могли тосковать ни отцы великих христианских церквей, ни установители и творцы внехристианских культов. И не только таинства: эта потребность распространяется на всю область священнодействий. Она тоскует по со­ борным молитвам, возносимым к таким инстанциям невидимого мира, ко­ торых не могли осознавать творцы древних религиозных форм. Она жа­ ждет обрядов, которые освящали бы и благословляли всю жизнь: не только движение человеческой души по вертикали вверх — то есть душевное воз­ вышение, но и движение человека по горизонтали, то есть расширение им объема своей души. Эта тоска, возникшая давно и никогда вполне не уга­ савшая, в эпоху мировых войн достигла своего апогея. Она достигла той степени силы, когда вопль, восходящий к духовному небу, не может не вы­ звать ответа. Дух дышит, где хочет. Уверенность в том, что откровение в послеапо­ стольские века осеняло только отцов церкви и кристаллизовалось во все­ ленских соборах, остается в том типе сознания, который находит адекват ­ ные себе формы в старых христианских конфессиях, — и только в нем. Сознание нового типа слышит голоса откровения и в гимнах Вед и Эхнато­ на, и в высоком духовном парении Упанишад, и в прозрениях Гаутамы Буд­ ды и Рамануджи, Валентина и Маймонида, и в гетевском "Фаусте", и в му ­ зыкальных драмах Вагнера, и во многих строфах великих поэтов — слышит его не менее явственно, чем в песнопениях Иоанна Дамаскина и в литур­ гии Василия Великого. Более того, оно слышит его в собственной глубине и жаждет его воплощения в совершенных формах. Слишком долго ждало человечество, что новый голос раздастся с церковных кафедр и амвонов. Все существующие вероисповедания оказа­ лись способными лишь к сохранению древнего содержания и древних форм. Голос звучит, откуда не ждали: из глубины повседневности, из без­ вестных квартир в гуще больших городов, из тюремных камер, из одиноких полночных комнат, из лесной глуши. Его глашатаи не рукоположены свя­ щенниками Запада или Востока. И ни у православных патриархов, ни у римского первосвященника, ни у теологов протестантских церквей не по­ лучило признания то, что они говорят. Но будет день, и ими возвещенное станет тем средоточием, у которого сойдутся и теологи, и патриархи, и первосвященники всех религий и, забывая о древних разногласиях, ска­ жут: Да. Передать ли хоть отдаленный отблеск впечатлений от службы во хра­ ме без привлечения на помощь обширных выдержек из поэтических и му ­ — 594 — ----------------------- Page 595----------------------- Глава 3.Культ зыкальных текстов этих служб? Но освещение богослужебных текстов вы­ ходит далеко за пределы моей книги. Они уже веют и звучат в душевной глубине, и каждый, кто их предчувствует, стремится подготовить себя к их словесному и музыкальному воплощению. Уже различаются отдельные ре­ чения, отдельные возглашения хоров и священств, ясно видятся порою отдельные мгновения этих священнодействий, полные непередаваемой красоты. Дожить до лет, когда эти таинства предстанут зримо и явно не в творческом предвосхищении, но в храмах, воздвигнутых на площадях вер­ градов и полных поющею и склоняющеюся толпой, мне не суждено. Молю Бога продлить сроки моей жизни хотя бы до тех дней, когда, успев закон­ чить все остальное, что я должен, я смогу вслушаться и воплотить в слове богослужения Розы Мира — последнюю из моих книг. Что же я могу — теперь и здесь? Лишь дать несколько беглых указа­ ний на сухом и бесстрастном языке о внутреннем пространстве этих святи­ лищ и о назначении некоторых из них. Центр верграда, его сердце и в то же время его вершина — это храм Солнца Мира. Без многих других сооружений можно представить вергра­ ды в небольших городах, только без храма Солнца Мира невозможно. Почти с детских лет стоит перед моим душевным зрением образ этого храма. Я вижу его слишком обобщенно для того, чтобы суметь передать его в чертежах и в живописных эскизах. Но чувство несравнимого ни с чем великолепия охватывает меня всякий раз, как он передо мною возникает. Облицованный чем-то, похожим на белый мрамор, он возвышается на гребне холмов над речной излучиной, и к нему ведут широко раскинувши­ еся лестницы. Каждая из таких лестниц поднимается к нему с одной из четырех сторон, как бы раздвигая тяжелый цоколь и разрезая пояс мону­ ментальных колоннад, на цоколе возвышающихся. Каждую лестницу встре­ чает высокая белая стена с тремя полукруглыми воротами и с золотой эм­ блемой наверху: крылатое сердце в крылатом солнце. Над колоннадами и над центральной стеной поднимаются кровли: являя собой сложную систе­ му мощных золотых ступеней, они служат как бы пьедесталами для пяти бе­ лых, слегка сужающихся кверху башен. Центральная башня огромнее остальных, но все пять украшены узкими вертикальными членениями и увенчаны золотыми куполами; кажется, облака цепляются за странные их кресты. В сущности, каждая башня венчает особый, заключенный под нею, придел; под центральною башней уступообразные кровли — величествен­ нее, внутреннее пространство святилища, расположенного под ней, — шире и колоссальнее; оно устремляется ввысь, непосредственно переходя во внутреннюю полость главной башни. Там, в самом куполе, на головокружительной высоте, ровным светом сияет сквозь медленно меняю­ — 595 — ----------------------- Page 596----------------------- Глава 3.Культ щиеся голубоватые клубы, эмблема пылающего Солнца, вписанного в рав­ ноконечный крест с четырьмя заостряющимися лучами. Мне кажется, неф центрального святилища окаймлен рядами поддер­ живающих хоры колонн и обращен к широкому амвону; амвон отделен ар ­ кадою от главного алтаря. Бывают праздничные службы, когда заалтарный образ-витраж раздвигается, открывая высокий проем во внешнее про­ странство. Становятся видными северовосточный отрезок горизонта и утренний диск летнего солнца, всплывающий из-за городских крыш, чтобы начать свое шествие по небесной дуге самого длинного дня в году. Через проем, образовавшийся позади алтаря, предстоящие выходят на открытую террасу над городом, обращенную на северо-восток. Здесь, видимый и собравшимся на площади, и молящимся во храме, верховный наставник совершает торжественную службу Солнцу в трех его значениях: как вопло­ щению великого жизнетворящего духа; как отчему лону, из которого изо­ шло телесное существо всей Земли и всего земного: и как образу — подо­ бию Всевышнего. Оборудованный совершенной техникой, храм располагал бы воз­ можностями к устранению любых внешних неудобств или помех для со ­ бравшихся и к обеспечению внешней стороны самых сложных, многолюд­ ных и великолепных действ. Пульт управления механической частью был бы, вероятно, вынесен на хоры; там же расположились бы органы, места для оркестров и клиров. Направо и налево от главного алтаря, в котором протекают также служения, обращенные к Первой Ипостаси, мне представляются приделы Приснодевы Матери и Бога-Сына: они сообщаются с центральным залом двумя высокими арками; тяжелые занавесы закрывают проемы этих арок в обычные дли. Если же оглянуться назад, то по сторонам от главного входа, увидишь две другие подобные же арки; за ними — приделы Синклита Рос ­ сии и Синклита Мира. В верградах небольших городов не будет необходимости в отдельных храмах, посвященных одной из ипостасей Троицы или в отдельных храмах Синклитов: потребность в этих культах могут удовлетворять служения в со­ ответствующих приделах храма Солнца Мира. Но в больших городах на­ ряду с такими приделами неизбежно возникнут особые храмы именно это­ го назначения. Культ Единого, культ Солнца Мира не сможет исчерпать того религи­ озного осмысления, которое Роза Мира даст событиям истории, событиям культуры, событиям личной человеческой жизни. Таинство рождения; обря­ ды, сопутствующие различным возрастам детей и их возмужанию; та­ инство брака и таинство расставания; таинство побратимства — священно­ действие, благословляющее союз двух душ в высокой дружбе; — 596 — ----------------------- Page 597----------------------- Глава 3.Культ благословение творчества художественного, воспитательною), врачева­ тельного, общественного, творчества любви, творчества семьи, творчества просветления животных, творчества даже таких родов и форм, которых мы еще не предвидим, — все это войдет в ритуал Розы Мира, направляясь в одних случаях — к инстанциям христианского трансмифа, в других — к Синклитам метакультур и Синклиту человечества, к Великим Стихиалям и к Матери-Земле и, наконец, к Той, на Чье приближение к нам мы уповаем. О, культ Приснодевы-Матери и Ее выражения на земле — Звенты- Свентаны — будет прекрасным, как весеннее небо, и таким же незапятнан­ но чистым. Мужского духовенства этот культ не должен знать. Осторож­ ность и бережность во имя охраны от малейшей мути должны быть в нем неусыпнее и тщательнее, чем в любом ином. Гарантировать его чистоту было бы невозможно, если бы в ритуальных действиях принимали участие духовные лица обоих полов или даже только мужчины. Лишь исключитель ­ ная ясность сознания и очищенность души могла бы быть порукой, что свя­ щенник никогда не внесет в эти священнодействия, вольно или невольно, капли тонкого душевного яда, не примешает в атмосферу чистейшего поклонения струй духовной влюбленности, некоторой эмоционально-поэ­ тической экзальтации. По этому вход в алтари Приснодевы и Звенты-Свен ­ ганы должен быть мужскому духовенству запрещен, исключая двух или трех особых праздников в году, когда священнослужительницам сослужит один из первосвященников. И поэтому же храм Приснодевы соединен со своеобразным женским монастырем, — но не тем монастырем старых вре­ мен, который ломают судьбы "бременами неудобоносимыми", но монаше­ ством строгих обетов, даваемых на столь же строгий срок, не более деся­ тилетия. Никто не воспрепятствует — напротив: церковь благословит священнослужительницу, по истечении срока, еще в расцвете сил, сложить с себя ношу иноческого служения и возвратиться в мир для исполнения ее долга общечеловеческого: любви, материнства и воспитания. Но будет, вероятно, и другая категория среди духовных лиц этой вто­ рой, голубой иерархии: женщины, уходящие в храмовую жизнь на склоне своих лет, когда все личное в душе уже перегорело. Только преклонный возраст позволит им с успехом подвизаться на тех поприщах, на которых, помимо культа, голубое духовенство будет проявлять себя: в области вос­ питания, ухода за больными и, может быть, этического врачевания пре­ ступников. Есть необозримо огромная область человеческой жизни, с которой до сих пор непосредственно связано лишь одно таинство христианского культа: это область отношений между мужчиной и женщиной и связанное с ней таинство бракосочетания. В главе о Женственности я уже указывал, что великая аскетическая эра, так жестко и сурово отпечатавшаяся на ис­ — 597 — ----------------------- Page 598----------------------- Глава 3.Культ торическом христианстве, привела к тому, что брак и деторождение были освящены таинством, но высшим состоянием продолжайте считаться ино­ чество. Правильнее сказать, что брак и деторождение терпелись понево­ ле — и только. Есть некое, не всеми сознаваемое противоречие в обрядах, когда благословение на брак испрашивается у таких инстанций духовного мира, которые как раз оправдывают, как прямейшую дорогу к ним, без­ брачие и самоограничение. А инстанции христианского мифа именно та­ ковы. Уместно ли испрашивать благословение на брачное, сожительство у Иисуса Христа, Которого кощунственно даже мыслить вступившим а чело­ веческий брак? Или у великих святых, достигших святости именно в без­ брачии? Или у Пресвятой Девы Марии? — Говорят про чудо в Кане Гали­ лейской. Но разве мыслимо этот единственный в своем роде эпизод евангельской истории противопоставлять повелительному духу всех ее остальных глав, всем бесчисленным речениям евангелистов, апостолов и Самого Христа, указывавших на отречение от всех земных привязанно­ стей как на наивысший идеал? Очень правдоподобно, что если бы миссия Христа в Энрофе не прервалась, то чудо в Кане Галилейской оказалось бы началом такой цепи Его деяний, которые в конце концов привели бы к пол­ ному преобразованию физической данности брака и любви. Но этого не совершилось. И не удивительно, что таинстве бракосочетания оформилось словесным текстом, не лишенным надуманности и сухости. Чувствуется, что "Исайя, ликуй!" создавайтесь каким-нибудь чернецом по приказу высших иерархов. Освятить глубоким и осмысленным обрядом такой потрясающий своей значительностью момент, как рождение человека, никому в христи­ анстве даже в голову, по-видимому, не приходило. Развод же — бого­ словски и фактически — оказался почти невозможен: "Что Бог соединил, человек да не разъединяет" Однако ведь когда воля Божия сказалась в соединении двух любя­ щих, она проявилась не в громе и молнии, не в чудесном вторжении иерархий в наш видимый мир, а просто в голосе любви, заговорившем в двух сердцах, и в их собственной воле к этому соединению. Этот голос лю ­ бви и был воистину божественным голосом; таинство же брака есть мисте­ риальное действие, имеющее целью низвести в волю обоих любящих выс­ шие духовные силы, которые помогут им осуществить эту любовь в совместной брачной жизни, не замутняя, не искажая и не истощая любви. Ну, а если в их сердцах заговорила воля к расставанию? если один из двоих убедился что любовь иссякла, а взамен ее возникла, столь же непо ­ стижимо, как и первая, новая любовь, обращенная на третье лицо? И воз­ никла притом не в качестве мимолетного влечения, а в виде глубокого, не­ победимого чувства? Кто это сказал, откуда это известно, каким мудрецом провозглашено, будто любовь может прийти к каждому человеку только один раз в жизни и ни в коем случае не больше? Какое пуританское незна­ — 598 — ----------------------- Page 599----------------------- Глава 3.Культ ние душ человеческих может навязывать всем этот путь единиц? И если даже такой новой любви не возникло, а только оба убедились, что продол ­ жение совместной жизни — обоюдная, никому не нужная мука, и жаждут освобождения — разве жажда свободы не есть проявление в человеке той же исконной божественной воли? Речение Христа "Что Бог соединил, чело ­ век да не разъединяет" — это не юридическая норма, а нравственный за­ вет, духовное предупреждение. Оно означает, что если Бог, то есть голос взаимной любви, услышанный двумя сердцами, соединил обе их жизни, пусть каждый из них остережется разрывать этот союз, подпав соблазну слишком человеческих побуждений: потаканию своей низшей, самостной свободе, эгоизму, беглым увлечениям и страстям, лени, похоти, нетерпе­ нию. Почему же мы налагаем таинством брака нерасторжимые узы на всю жизнь? Как будто таинством нельзя низводить духовную помощь в круг та ­ ких усилий, которые имеют в виду брачный союз на длительный срок, а не на вечность! Почему мы освящаем таинством соединение любящих и не желаем освящать другим таинством боль их расставания? Разве не может быть такого мистериального действия, которое имело бы целью низведе­ ние в волю обоих расстающихся новых духовных сил, помогающих им очи­ стить сердце от взаимной враждебности, мелкого недовольства, ревности, зависти, себялюбия, обид, возвести внутренний акт расставания в более высокий план и, расставаясь в качестве супругов, остаться взаимно уважа­ ющими, взаимно расположенными, взаимно благодарными друзьями? Да ведь и самый брак может быть разных форм и видов. Мне думает­ ся, что, когда перед алтарем предстают юноша и молодая девушка, не нужно налагать на них брачные обеты на больший срок, чем на несколько лет, да и помощи им уместно просить не у инстанций христианского транс ­ мифа, а у Матери-Земли и даже у Всенародной Афродиты человечества. Только по прошествии ряда лет, если союз окажется прочным и любовь не иссякнет между ними, можно другим таинством, обращенным только к Ма­ тери-Земле и к Солнцу, низводить благодатную помощь на следующий, бо­ лее длительный этап — на длительный этап, но тоже не на вечность. И толь­ ко если минует и этот срок, а любовь между супругами окажется прочной и углубляющейся, выдержит все испытания жизни, будет возрастать, и когда оба они, пред лицом надвигающейся смертной разлуки, испытают потреб­ ность благословения свыше своей любви как любви на веки веков — тогда священнослужительница Приснодевы-Матери скрепит их духовные судьбы таинством вечного брака, вечного спутничества друг другу во всех мирах. Что касается архитектурного облика и художественного стиля хра­ мов, посвященных Приснодеве-Матери, то мне они рисуются как бы вари ­ антами храмов Солнца Мира. Легко угадывается при этом, что преобла­ дающим в их интерьерах цветами будут оттенки голубого, а внешняя — 599 — ----------------------- Page 600----------------------- Глава 3.Культ отделка зданий либо серебристо-голубоватой, либо сочетающей золото, синь и белизну. И естественно предположить, что рядом с храмами Приснодевы найдут свое место храмы Бога-Сына, в основном посвященные образу Иисуса Христа. Мне не думается, чтобы этот культ резко разнился от культов старого христианства; значительные отличия, однако, все-таки неизбежны. Старинные богослужебные тексты отягощены грузным насле­ дием Ветхого Завета, а ветхозаветность — это как раз тот элемент в хри­ стианстве, который ждет своего пересмотра прежде всего. И все то в бого­ служении, что пропитано этим древним иудаистическим духом, не сможет быть оставлено в неприкосновенности. С другой стороны, в христианском культе не найти ни единого намека на то, в чем заключался восходящий путь, деятельность и творчество Иисуса Христа после той Его трансформы, которая упоминается в Евангелии как вознесение. А между тем с этого дня прошло свыше 19 веков; Спаситель и Его великие друзья, в неустанной борьбе с силами Противобога, преобразили целые системы миров во всех метакультурах, из кругов вечных страданий превратив их в чистилища; ве­ личайшие из просветленных, те, кто входит в Элиту Шаданакара, творили и творят изумительнейшие миры. Напомню, что основы Уснорма, слоя веч­ ного богослужения всех человечеств Шаданакара, созданы тем великим духом, который в последний раз прошел по земле в образе апостола Иоанна Богослова. Невозможно забыть также, что планы таких миров, как Небесная Россия, романо-католический Эдем, Византийский Рай, Мон­ сальват, сотворены великими духами, известными нам под именами апо­ столов Андрея и Петра, Иоанна Крестителя и легендарного, запечатлен­ ного только в эзотерических сказаниях Титурэля. И до каких же пор следует сохранять гробовое молчание о той непрерывной, множество форм принимавшей и принимающей борьбе, которую ведут силы Христа с тысячеобразными порождениями Противобога, с его меняющимися миро­ выми замыслами? До каких пор и во имя чего делать вид, будто мы не зна­ ем ничего о мировых перспективах, ждущих нас — о грядущем антихристе, его царстве и гибели, о том, что зашифровано было две тысячи лет назад в пророчестве о втором пришествии и Страшном Суде? Кто дал нам право держать под семью печатями головокружительную радость от знания о неизбежно грядущем "тысячелетнем царстве", когда миллионы просветлен­ ных, взошедших, восходящих и долженствующих взойти в затомисы мета­ культур, возродятся на преображенной Земле и когда начнутся те тысяче­ летия, смысл которых — спасение всех павших в нижние слои Шаданакара, воссоединение с ними, борьба за обращение демонических сил на восходящий путь, просветление всех слоев брамфатуры и искупле­ ние самого Противобога? Все это и многое другое не может долее оста­ — 600 — ----------------------- Page 601----------------------- Глава 3.Культ ваться неотраженным в культе Спасителя Христа, об этом не смеем мы дольше молчать в богослужениях Логосу. С этим культом будет связана третья из иерархий духовенства Розы Мира. Если первой их них — иерархии Триединого Бога, чтимого под сим­ волом Солнца Мира, и Его первой ипостаси, Бога-Отца — может быть при­ своен золотой цвет, а второй иерархии — голубой или синий, то согласно мистической традиции духовенство Бога-Сына, Планетарного Логоса, Иисуса Христа закономерно представляется облаченным в одежды белого цвета. Все эти три иерархии, все три культа имеют универсальный, космиче­ ский смысл; по самому существу своему они могут и должны быть едиными для всего человечества. Но, сверх того, учение Розы Мира обладает таки ­ ми аспектами, каждым из которых она обращается только к одному сверх ­ народу, к людям одной культуры. Метаисторическое объединение челове­ чества — величественный процесс, могущий протекать лишь с постепенностью. Пока существуют метакультуры, со всей спецификой их исторических выражений, единое учение будет преломляться сквозь раз­ личные культурные призмы, и в этих преломлениях скажутся различия исто­ рических судеб, фонда знаний, накопленной мудрости и исторического долженствования. Единая в своих высших проявлениях, Роза Мира в каж ­ дой из культур создаст для себя как бы фундамент в виде некоторого эти ­ ческого и метаисторического учения, сопровождаемого культом и об­ ращенного только к данному сверхнароду или нации. Такое учение будет говорить о слоях данной метакультуры, о ее синклите и ее затомисе, ее шрастрах и ее античеловечестве, о судьбах и образах ее великих правед­ ников, гениев и героев — обо всем том, что непосредственно и горячо за­ трагивает только тех, кто принадлежит к этой культуре. Оно будет учить осмыслению ее прошлого и настоящего, оно уяснит задачи, стоящие перед этим сверхнародом, — задачи неповторимо индивидуальные, исторически отличные от задач, стоящих перед народами других метакультур. Воспиты­ вая поколения, оно сосредоточит внимание на выпестывании преимуще­ ственно тех сторон личности, которым предстоит проявиться всего актив­ нее, когда воспитуемый включится в творческую борьбу за осуществление исторических задач данной культуры. Таким аспектом единого учения, обращенным, например, к народу японскому, мог бы быть преобразованный шинтоизм. Аспектом, обращенным к народу еврейскому, могло бы стать преоб ­ разованное иудейство. Аспект, обращенный к народу германскому, был бы создан впервые на основе метаисторического откровения, сходящего в культуру Германии; — 601 — ----------------------- Page 602----------------------- Глава 3.Культ этому аспекту можно было присвоить условное наименование 1 Deutschentuhm . В аспекте, обращенном к народу индийскому (его было бы правиль­ но, если не ошибаюсь, назвать бхараттва), был бы подытожен метаистори­ ческий опыт именно этого народа. Тот аспект всечеловеческой религии, который обращен к народу рос­ сийскому, и только к нему, есть россианство. Оно учит о нашей мета­ культуре, о нашем Синклите, об исторических и запредельных деяниях русских героев, гениев и святых. Оно учит о светлых и темных иерархиях, проявляющих свою волю в нашей культуре и истории, о религиозном, культурном и социальном долженствовании нашего сверхнарода, о рус­ ской нравственности личной и социальной. Оно подготавливает русских к всечеловеческому служению. Оно вырабатывает россианский культ. Отсюда — неизбежность четвертого культа и четвертой иерархии Розы Мира. Цвет, который ей надлежит присвоить, будет, возможно, пур­ пуровым. Для народов России этот культ будет россианским, эта иерар­ хия — россианской иерархией. Но и в России, и во всякой стране возник­ нет то, что я привык называть, за неимением другого, более правильного слова, пантеонами: храмы Синклита данной страны. Мне представляется большой, овальной формы зал, со входом на од­ ном из узких концов его, с алтарным возвышением на другом. На громад­ ном, вытянутом вверх запрестольном образе в россианском храме туман­ но светятся условные облики: многокрылый демиург Яросвет и восседающая на троне, осененная демиургом Навна с Младенцем-девоч­ кою Звентой-Свентаною на коленях. Не стены — только колоннады отделя­ ют этот зал от кольцеобразного вокруг него придела: там, в полусумраке высоких ниш, приподнятых рядом ступеней над полом, затуманенно сияют узкие, высокие метапортреты родомыслов, гениев, вестников и праведни ­ ков нашей страны. Перед каждым из них в урочный день зажигаются огни, совершаются служения, и, быть может, у этих служб будут некоторые чер­ ты сходства с акафистами православия. По наружной же стене храма, в соответствующих нишах, белеют скульптурные портреты — портреты в об­ щепринятом смысле этого слова, — такие образы этих людей, какими об­ ладали они при жизни. Ибо метапортреты, перед которыми могут проте­ кать служения, суть лишь условные изображения просветленных: таких, какими пребывают они в затомисе. Невозможность точно воспроизвести четырехмерный образ в двухмерной плоскости и выразить девятицветную спектральную гамму тех миров семицветными средствами Энрофа обусло­ вит, конечно, относительность этих метапортретов. Но сколь бы условен ни был такой образ, достоин принимать молитвословия именно он и только 1Немецкий дух (нем.) – Ред. — 602 — ----------------------- Page 603----------------------- Глава 3.Культ он, ибо внутренним правом и смыслом обладает только та молитва, кото­ рая обращена не к человеческим существам, какими были эти души на земле столько-то десятилетий или веков назад, а к их просветленному, запредельному существу, ныне пребывающему и творящему в России Небесной. Наряду с пантеонами отдельных сверхнародов и наций будут воз­ двигнуты, конечно, и пантеоны человечества — Синклита Мира и Элиты Шаданакара. Думаю, что со временем ни один город не обойдется без та­ кого пантеона, потому что великие духи, достигшие этих наивысших миров, — друзья и сотворцы всего человечества. Но верграды включают еще один род святилищ, и подобных храмов еще не было, да и не могло быть никогда. Место им — не иначе, как подле водоемов — рек, озер или каналов с проточной водой. Это — храмы Сти­ хиалей. Роза Мира укажет путь к тому, чтобы наслаждение от соприкоснове­ ния с плотью природы делать все шире, наше счастье от общения с ее ду­ хами — все глубже, а нашу радость от исполнения долга перед ней — все чище и оправданнее. До сих пор, по-видимому, только индийские религии с их заветом "ахимсы" — запретом нанесения страдания какому бы то ни было живому существу — приблизились к подлинной религиозно-этической любви к природе. Но ахимса имеет в виду главным образом людей и жи ­ вотных; стихиали остаются вне пределов завета, если не считать души не­ которых рек. А между тем давно уже время понять, что мы, вырубая леса под корень, безбожно насилуя течение рек во имя извлечения гидроэнер­ гии, а луга и поля заменяя ландшафтом убогих пригородов и поселков, на­ носим ущерб. И прошу не принимать эти слова за традиционные вздохи праздных, поэтически настроенных натур: ущерб, этим наносимый нами самим себе, совершенно конкретен, хотя и не утилитарен. Это — тот са­ мый душевный изъян, тот самый разрастающийся вакуум в душе человече ­ ства, который образуется вместе с заменой природы антиприродой. Тот изъян, который состоит в гипертрофии двух сфер человеческого суще­ ства — рассудка и примитивной чувственности и в отмирании всех осталь­ ных его потенций. Этот изъян растет параллельно тому ущербу, который мы наносим дивным мирам Лиурны и Арашамфа, Дараинны и Мурохам­ мы, Фальторы и Страны Эльфов. И, напротив, сажая деревья, ухаживая за лесами, расширяя сады, учреждая заповедники, озеленяя города, мы тво ­ рим добро не только себе, но и им. Но этого еще недостаточно. Поскольку нами и в этом руководит утилитарный интерес, жажда материальной выго­ ды, постольку все это и обогащает нас только материально. И лишь в те времена, когда мы станем делать все это не ради себя, а именно ради про­ светления природы, ради расширения в ней областей, животворимых свет­ — 603 — ----------------------- Page 604----------------------- Глава 3.Культ лыми стихиалями, и изгнания из нее стихиалей демонических — только в те времена мы начнем осуществлять по-настоящему наш прекрасный долг по отношению к ней. Ничто так не привлекает светлых стихиалей, как садо­ водство и древонасаждение. Без садоводства, сосредоточенного рядом со святилищами и распространяемого по всей земле, мыслить культ стихиа­ лей невозможно. Естественно также, что этот культ освятит и одухотворит своими веселыми и чистыми священнодействиями этапы ежегодных поле­ вых работ, а многие обряды будут так просты и поэтичны, что войдут во всеобщий быт, так как их сможет исполнять всякий, даже ребенок. Следует постоянным чувством дружбы со светлыми стихиалями оду­ хотворить спорт. Почему средний тип спортсмена наших дней поражает примитивностью своей психологии? Отчего мысли его поглощены только вопросами спортивной техники, а над его чувствами властвуют инстинкт соперничества, бесенок честолюбия да огромный, мускулистый бес само­ довольства? Причины этого многоразличны, но главная та, что он замкнут в своей утилитарно-физиологической любви к природе. Он и не подозре­ вает возможности осмысления связи со стихиалями, среди излучения кото­ рых он пребывает так часто и так подолгу. Он остается за тысячу верст от мысли, что если его тело погружается в воду и мчится великолепным брассом, восхищая зрителей, то как бы ни был он сосредоточен мыслью на правильности своих движений, но одна частица сознания должна не­ прерывно, жадно следить, вчувствоваться, вдумываться в струи и брызги воды — в эти крылья и руки существ Лиурны, с упоением обнимающие его тело. Если он на лыжах устремляется с горы, одна частица сознания, чем бы ни были заняты другие частицы, должна осязать привлеченных его сме­ лостью, ловкостью и быстротой, целующих его ветром в лицо стихиалей Нивенны и Ахаша; а скольжение этих пушистых снегов и плавные изгибы земной поверхности надо воспринимать подобно тому, как воспринимает человек изгибы телесных форм женщины, которую он любит. Потому что Земля — не только наша мать; в каком-то глубочайшем смысле, которого еще нельзя изъяснить, она — и наша возлюбленная. Сле­ дует вспоминать завет Достоевского, заклинавшего нас целовать землю, и расширить этот завет, дав возможность нашим ногам целовать землю по­ стоянно, при каждом шаге. Этой удвоенной радостью — радостью от при­ косновения стихий и радостью от сквозящих за ними светлых стихиа­ лей — пронижутся игры, танец, омовение, спорт, полевой труд, цветоводство и огородничество, воспитание животных, туризм, вся физиче­ ская культура. Это и будет культ стихиалей, мирный и веселый культ, пол­ ный счастья. Он будет сопряжен с посадкой деревьев и цветов, с рас­ чисткой зарослей, с богослужением Солнцу и Земле, с посвященными стихиалям народными действами. — 604 — ----------------------- Page 605----------------------- Глава 3.Культ Влияние человечества на стихиалей — огромно, хотя еще совершен­ но не осознано нами самими. Современная бездушная цивилизация дей­ ствует на них ужасно. Если, например, система шлюзов и плотин, искале­ чившая Волгу, будет функционировать сотню лет. Волга станет мертва, как реки Марса — планеты, где есть реки, но стихиалей уже нет, а раститель­ ность существует лишь по инерции, просто в силу законов материи, произ­ водящих атмосферные движения и вызывающих выпадение осадков. Это не значит, что недопустимо никакое шлюзование рек, никакое строитель­ ство гидростанций. Это значит только, что зеленая иерархия Розы Мира, иерархия стихиалей, должна взять подобные работы под свой контроль, внося в них дух бескорыстия, дружественность, веру, одухотворенность. Недавно вблизи города Майсора, в Южной Индии, построена большая плотина. Она воздвигнута на той самой реке Кавэри, которую, согласно верованиям индийцев, наполняет животворной водой богиня Ка­ вэри, родившаяся в горах — Западных Гатах. Советский журналист, имев­ ший счастье побывать там, пишет: "Сказочной выглядела и сама плотина, с огромным озером, раскинув­ шимся среди голых, обожженных солнцем холмов. Сказочно красивым был и сад, с фонтанами, созданный вблизи плотины... Умные и искус­ ные руки вырастили сад необыкновенной яркости и красоты, перед ко­ торой бледнеет сама природа... Мимо прямых каналов и круглых бас­ сейнов с фонтанами мы пересекли весь сад и по лестнице, в центре которой почти бесшумно летел водопад, поднялись к павильону богини Кавэри. Мягко поблескивая позолотой, богиня сжимала на своей груди кувшин, через край которого хлестала вода. Став перед нею, наши хо­ зяева сложили молитвенно руки, подняв их на уровень лица: знак, означающий и приветствие, и благодарность. Перед Кавэри обяза­ тельно останавливались и также молитвенно складывали руки все про ­ ходившие мимо индийцы. Они благодарили богиню за то, что она дает 1 им воду и покровительствует величественной плотине" . Это имеет глубочайший смысл. Это та самая живая душевная связь народа со светлыми стихиалями, о которой я говорю. И как естественно, что мы встречаем ее именно у народа индийского, в религиозном отноше­ нии гениальнейшего из всех народов. Излучения светлой духовности людей действуют на темных стихиалей разительно. Они отступают, частично перерождаясь. Вот отчего нас так поражает различие между реками, одинаково протекающими по странам тропического пояса, но в одном случае — вьющимися по непроходимым лесам, почти необитаемым людьми, как Амазонка и Ориноко, в дру ­ гом — орошающим страны с высокой духовной, именно духовной, а не технической культурой: я имею в виду Ганг, Нербадду, Иравади, Меконг. Природа великих рек Южной Америки, по берегам которых обитают лишь 1 Д. Карминов. По Индии. М.: Молодая гвардия, 1956. — 605 — ----------------------- Page 606----------------------- Глава 3.Культ примитивные, почти лишенные еще духовности племена, демонизирована насквозь: трудно представить себе более хищную фауну, более жуткую флору, чем флора и фауна этих бассейнов. Реки же Индии и Индо- Малайи — кормилицы и благодетельницы этих стран, и надо увидеть их собственными глазами, чтобы ощутить эманацию неизъяснимого мира, дружественности и каких-то нездешних прохлады и тепла, веющих над их водами. Это — следствие неосознанного нами воздействия очищенных, смягченных и устремленных к свету человеческих душ — излучения наро­ дов, века и тысячелетия по их берегам обитавших со всею своей возрас ­ тавшей и накапливавшейся духовностью. То же происходило в долине Нила и, хотя в меньшей степени, на реках Европы и России. И если бы подобные очаги духовности возникли на берегах Ориноко и Амазонки, че­ рез несколько столетий хищные и жуткие стихиали Ганникса отступили бы прочь, а светлые стихиали притекли бы сюда и изменили бы эту природу. Еще сильнее будут воздействовать те ясные, глубоко осознанные, не ощупью, а с духовной целесообразностью принимаемые меры, которыми Роза Мира будет преобразовывать лицо земли. Главными элементами храмов стихиалей мне представляются, как ни странно, водоем и стадион, расположенные параллельно друг другу. Каж­ дый из них окаймлен с одной стороны как бы амфитеатрами — открытыми, без кровли, а между водоемом и стадионом, слегка вдаваясь в них откры­ тыми террасами, возвышается здание центрального святилища. В террасу обращена и плоская его кровля с небольшой башнею в середине. Откры­ тая лестница вьется вокруг этой башни к маленькой площадке наверху. Здесь совершаются служения солнечному и лунному божествам, великим стихиалям воздуха и мировых вод. Внутреннее помещение может быть предназначено для богослужений, в зимнее время и для священнодействий значения частного, связанных с рождением, с учением детей и их возмужа­ нием, с первым и вторым браком. Стадионы же и водоемы предназначены для многолюдных действ, в которых элементы танца, спорта, игры и славо ­ словия соединены, образуя мистериальное целое. Эти действа настраива­ ют душу и тело к восприятию стихиалей, их близости, их действенности; телесную радость они пронизывают духовностью, а переживание близости светлых миров облекают в чистое и жизнерадостное чувство, полное моло­ дого веселья. Священство стихиалей — пятая и последняя иерархия Розы Мира: зе­ леная. От остальных иерархий ее отличает ряд особенностей, неповтори­ мых и своеобразных черт. По-видимому, каждая из иерархий будет иметь свой особый устав, будет предъявлять к своим членам особые требования. Вступление в иерархию Солнца Мира, в священство Бога-Сына и в свя­ щенство Синклитов предполагает обширное образование, общее и специ­ — 606 — ----------------------- Page 607----------------------- Глава 3.Культ альное, длительную подготовку и весьма суровый искус. Слишком хорошо известно, как к любому движению в человечестве — религиозному, обще­ ственному или политическому — по мере его успеха начинают примыкать множества людей, преследующих личные интересы и личные выгоды. Легко представить, сколько лиц, не имеющих никакой внутренней связи с идеала­ ми Розы Мира, поспешит примкнуть к ней, превращая ее в поприще често­ любия и корыстолюбия. В той или иной степени это неизбежно. Но это не ­ счастие должно быть ослаблено. По мере возрастания общественного значения и положения нового духовенства придется повышать ту ограду, которая обережет его от проникновения в его среду людей безыдейных и случайных. Возможно, что под конец установятся весьма жесткие нормы испытательного искуса, вплоть до обязательного, добровольного, двух — или трехгодичного уединения в условиях, средних между условиями кельи, кабинета и одиночной камеры. Вероятно, испытуемый не будет лишен воз­ можности покинуть место своего искуса в любой момент, но этим он утра­ тит право на принятие сана. Кроме того, объем знаний, необходимых для успешного выполнения задач, стоящих перед каждым духовным лицом, столь велик, ответственность столь огромна, а возможная амплитуда его практической деятельности столь широка, что приобретение этих знаний и навыков потребует весьма длительного курса. Поэтому в золотую, белую и пурпуровую иерархии мужчины вряд ли будут приниматься раньше 35 лет. Функции голубой иерархии обрисовываются гораздо уже; поэтому дея­ тельность священнослужительниц может начинаться раньше и либо закан ­ чиваться к тридцати годам, либо видоизменяться в дальнейшем так, что необходимые для этого знания и опыт будут приобретаться в ходе самой этой деятельности. На зеленое духовенство возлагается, кроме обязанностей культа, решение двух задач. Первая — та сторона воспитания подрастающих по­ колений, которая, будучи обогащена и пронизана духовностью стихиалей, заменит плоское и отупляющее физическое воспитание наших дней. С этим связывается и ведущая роль в преобразованных организациях моло­ дежи, и участие в организациях естественнонаучных, агрономических, зоовоспитательных. Деятельность такого рода потребует не столько углубленных и уни­ версальных знаний или жизненного опыта, сколько юношеской энергии, силы, телесной гармоничности и красоты, задора и неистощимой жизнера­ достности. Как ясно вижу я этих веселых загорелых юношей и девушек в изумрудно-зеленой одежде, с зеленой накидкой на плечах в свежую пого­ ду, всегда и везде босых, одинаково ловко и ладно ухаживающих за цвет ­ никами и прыгающих с шестом, ощущающих в ритуальном танце близость светлых стихиалей или, под хоровое пение молодых голосов, совершаю­ — 607 — ----------------------- Page 608----------------------- Глава 3.Культ щих приношение цветов и плодов Луне и Солнцу! Я представляю их окру­ женных школьниками или читающих лекции для подростков; легкой посту ­ пью расхаживающих по шумным улицам или беспечно валяющихся на лугу, закинув руки за голову и глядя в небо. Счастливцы! Как прекрасна будет их молодость, как гармонична жизнь, как полна любовь, какие чу­ десные будут у них дети! Но перед зеленым духовенством станет еще другая задача: руко­ водство во всем, что касается преобразования и просветления природы. Для этого будет уже недостаточно молодости, силы и чистоты: потребуются опыт и знания. Опыт жизненный и опыт духовный, знания научные и знания трансфизические. Мне кажется, все это может приобретаться с годами, па­ раллельно с работой в храмах стихиалей и в школах; если для этого когда- нибудь и понадобится этап уединения, то это уединение должно протекать, конечно, среди природы, может быть в заповедниках. Вот приближается к концу изложение концепции. Я вполне отдаю себе отчет в ее чрезвычайной сложности и в том, насколько мало найдется людей, чья духовная потребность была бы достаточно сильна, чтобы заста­ вить их преодолеть трудности этой книги. Со временем число таких людей будет возрастать, придут и истолкователи, и популяризаторы. Но, с другой стороны, ученые будут восполняться духовным опытом многих и многих других, и в эпоху господства Розы Мира сложность учения сделается так велика, что лишь единицы смогут понять его и обнять во всех частностях. И пусть! Это хорошо, что в учении останется эзотерическая глубь: не всегда и не все должно выносить на площадь, даже если это площадь Верграда. И все же для меня особенно радостными бывают те часы, когда мне удается (иногда это приходит само собой) уловить отголоски той великой праздничной службы, которая совершается перед лицом многих десятков тысяч человек и в которой участвуют — единственный раз в году — все пять священств Розы Мира. До моего сердца доносятся звуки золотых труб — высоко-высоко, под самым куполом на главной башне великого храма. Город еще во мгле, а купол и эти трубы уже загорелись в солнечных лучах: поднимается день летнего солнцеворота. Я слышу мелодию, я вижу, как распахивается в храме заалтарный проем, и алый диск, еще пере­ резанный зубчатой линией городского горизонта, является перед народом. Я вижу вокруг престола в алтаре представителей всех священств и среди них священнослужительницу Приснодевы и священнослужительницу Вели­ ких Стихиалей. Я различаю, как все предстоящие — их семь — протягивают над престолом правую руку. Я не могу различить, что за таинство совер­ шают они, но вижу гармонию их медленных движений и слышу, как об­ ращается к Солнцу старший из них, верховный наставник человечества: — Слава тебе, восходящее Солнце! — 608 — ----------------------- Page 609----------------------- Глава 3.Культ Громоносные хоры повторяют эти слова, и снова трубят золотые тру­ бы снаружи храма, под куполом. — Слава тебе, возносимое сердце! — различается второй возглас верховного наставника, и я вижу, как он, сопровождаемый иерархами всех священств, направляется через распахнутый проем на восточную тер­ расу. И когда замолкает гром хора и трубы в третий раз повторяют свой напев, я вижу, как верховный наставник приближается к парапету над пло­ щадью и возглашает, поднимая на фон алого диска крылатое сердце-лам­ паду, светящуюся изнутри: — Благословенна желанная встреча в зените! — 609 — ----------------------- Page 610----------------------- Глава 4.Князь Тьмы Глава 4. Князь Тьмы Многое воспринимаю я при помощи различных родов внутреннего зрения: и глазами фантазии, и зрением художественного творчества, и ду­ ховным предощущением. Кое-что вижу и тем зрением, которым предваря ­ ется долженствующее быть. Но все, что я вижу впереди, — для меня желан­ ное; и нередко я совершаю, может быть, незаметную подмену, принимая желаемое за объективно предназначенное к бытию. Такая подмена больше не может иметь места, коль скоро взор направляется в дальнейшую тьму времен и различает там не желаемое и радующее, а ненавидимое и ужасающее. Не странно ли, что Роза Мира, долгое время господствуя над челове­ чеством, все-таки не сможет предотвратить пришествия князя тьмы? — Да, не сможет. Ко всеобщему величайшему горю — не сможет. Не сможет, хотя и будет всеми силами стремиться отсрочить его приход, чтобы зака ­ лить для борьбы с ним наибольшее число умов и сердец человеческих. При благоприятном решении ряда исторических дилемм она действи­ тельно водворит на земле условия Золотого Века. Она упразднит государ ­ ственное и общественное насилие. Она устранит какую бы то ни было экс­ плуатацию. Она ослабит хищное начало в человеке. Она смягчит нравы народов до той степени, на какую намекают нам вещие сны светлых мечта­ телей прошлого. Она откроет перед людьми пучины познания об иных ми ­ рах и о путях восхождения Энрофа. Она поднимет некоторые виды живот­ ных до овладения речью и до разумно-творческого бытия. Неослабными предупреждениями о грядущем князе мрака она заранее вырвет из-под его духовной власти мириады тех, кто без такого предупреждения мог бы быть им обольщен и вовлекся бы в колесо горчайшего искупления. Ее гран­ диозный Синклит — Аримойя — преобразит некоторые из чистилищ в миры духовного врачевания. Но останется несколько противоречий, которых не сможет разрешить и она: их вообще нельзя разрешить до тех пор, пока че­ ловечество, как говорил Достоевский, не переменится физически. Такие противоречия можно смягчить, сгладить, временно заглушить, но устранить их корень нельзя, потому что корень их — в том эйцехоре, ко­ торое, со времен падения Лилит, свойственно всем живым существам Энрофа, кроме тех, кто изжил его и испепелил в ходе своего просветле­ — 610 — ----------------------- Page 611----------------------- Глава 4.Князь Тьмы ния. Главнейшие из этих противоречий психологически выражаются на­ личием в человеке импульса жажды власти и сложной, двойственной и про ­ тиворечивой структурой его сексуальной сферы. Действуя то порознь, то вместе, эти импульсы создают тяготение ко злу, свойственное почти каждому человеку, и способность подпадать обая­ нию зла в его различных видах, а иногда даже беспримесному злу, не мас­ кирующемуся уже никакими личинами Блага. Нужно ясно представить себе ту атмосферу гармонического спокой­ ствия, которая воцарится на земле к эпохе седьмого или восьмого понти­ фиката Розы Мира. О деспотизме государств, о войнах, революциях, го­ лоде, бедности, эпидемиях эти поколения будут узнавать только из книг и памятников искусства. Не отвлекаемые социальной борьбой, силы будут уходить на духовное и физическое совершенствование, на утоление жа ­ жды познания и жажды творчества, на личную жизнь, несравненно обога ­ тившуюся, усложнившуюся и расширившуюся. Насколько я могу различить — хотя это и удивляет меня, — постоян­ ной столицы мира, то есть города, постоянно остающегося резиденцией верховных наставников и Верховного Собора Розы Мира, не возникнет. Кажется, при каждом новом понтификате столица мира будет переносить­ ся в главный город той страны, которая выдвинула данного верховного на­ ставника. Во всяком случае, Дели и Москва окажутся столицами по два раза. Последней открытой резиденцией верховных наставников, когда фактическим властелином мира уже станет антихрист, а единая Церковь человечества начнет уходить в катакомбы, будет, насколько я понимаю, Токио. Но, хотя всеобщее изобилие подорвет корни зависти материальной, останутся нетронутыми корни зависти духовной, ибо различная степень и различные виды одаренности будут выдвигать одних — на руководящие роли, а других — на роли руководимых. С течением эпох очертания интел­ лигенции совпадут с очертаниями человечества. Но интеллигенция не будет единой, а производители материальных благ перестанут ощущать себя со­ лью земли. Проблемы материального изобилия и комфорта, проблемы технические и хозяйственные утратят свое преобладание. И глухое недо ­ вольство начнет томить тех, кто считает себя производителями материаль­ ных ценностей, чей душевный и умственный строй заставляет их тяготеть к работе в областях промышленной техники, хозяйства, агрономии, точных наук, изобретательства. Техническую интеллигенцию не удовлетворит та подсобная роль, которую предстоит ей играть при пятом, шестом, седьмом понтификате, ибо тогда первенствовать будут круги, работающие над проблемами этическими, эстетическими, трансфизическими, метаистори­ ческими, зоовоспитательными, религиозными. Вот это-то глухое недоволь­ — 611 — ----------------------- Page 612----------------------- Глава 4.Князь Тьмы ство и зависть к положению интеллигенции гуманитарной и окажется од­ ной из общественно-психологических предпосылок для движения, которым воспользуется явившийся в человеческом облике противобог. Если Роза Мира придет к этическому контролю над всемирной госу­ дарственной властью, то между этим моментом и сменою эонов должно протечь, если я не ошибаюсь, около двадцати шести верховных понтифи­ катов. Но из этого числа на эпоху господства Розы Мира придется, кажет­ ся, семь или восемь, не больше девяти. Остальные будут протекать в пери­ од царствования антихриста и в следующий затем период последних исторических катаклизмов. Несколько самых последних понтификатов бу­ дут очень короткими, а кончины этих верховных наставников — мучениче­ скими, ибо властелин мира изыщет способы преждевременно сократить их жизненные пути. В числе верховных наставников, которые преемственно воспоследуют друг за другом, будут русские и индусы, китайцы и урожен­ цы разных стран Америки, немец и абиссинец, испанец и еврей, японец и малаец, англичанин и араб. Но предательства Божьего дела не совершит ни один. Последний из верховных наставников, тот, при котором исполнит­ ся смена эонов, выйдет из маленького, бедного североазиатского народа, в наше время едва приобщившегося цивилизации. В этой галерее водителей мира я различаю более или менее отчетли­ во двоих. Одному из них суждено стать верховным наставником, кажется, сразу после того референдума, который предопределит превращение Всемирной федерации в монолит. Передо мною вырисовывается личность исполинского духовного роста. Мудрость и нездешнее спокойствие, вею­ щие от этого человека, наталкивают на мысль, что, если вообразить Гаута­ му Будду коронованным и соединившим достоинство Нирваны с верховной властью над человечеством, можно приблизиться к представлению о бли­ стательном величии этой судьбы и этой души. Облик его заставляет меня предполагать, что этот человек выйдет из недр Китая. Одним из его ближайших преемников явится другой духовный вели­ кан, в гирлянде прежних жизней которого выделяется удаленное во време­ ни звено, когда он проходил по земле в облике одного весьма известного государя империи Гогенштауфенов. Он и на этот раз примет инкарнацию в том же народе, в Германии. При нем завершится полное воссоединение христианских церквей и сочетание всех религий правой руки в свободной унии. Я уже столько раз указывал на то, как отразилась недовершенность миссии Христа в ущербности средневекового христианства и как из психо­ логического климата, создавшегося на Западе вследствие этой ущерблен ­ ности церкви, возникло антидвижение: Ренессанс, Реформация, Револю­ ция, безрелигиозная наука и демонизирующаяся техника — стремительный — 612 — ----------------------- Page 613----------------------- Глава 4.Князь Тьмы полет Красного всадника Апокалипсиса. При Белом всаднике будет сдела­ но все возможное, чтобы высвободить науку и технику из-под власти демо­ низирующих начал. Науку и технику попробуют сопрягать с трансфизиче­ ским знанием и с этикой, их заставят работать единственно в целях всеобщего благосостояния, гармонизируя, поелику возможно, взаимоот­ ношения цивилизации и природы. Но специфика техники — ее рассудоч­ ность, утилитарность и бездуховность не преодолеются тем одним, что перед техникой будут поставлены более возвышенные задачи, а ее мето­ дам будет навязан этический контроль. Эта внутренняя бездуховность и утилитарность сохранятся до тех пор, пока именно эти свойства техники не понадобятся пришедшему во плоти противобогу. Технический прогресс, вы­ званный безрелигиозной эрой, останется, в сущности, нерешенной проблемой и, как флегмона, развивающаяся на организме человечества, прорвется на рубеже антихристова царства. Жажда власти и жажда крови тайно шевелятся на дне многих душ. Не находя удовлетворения в условиях социальной гармонии, они толкнут не­ которых на изобретение доктрин, ратующих за такие социальные и культурные перемены, которые сулили бы в будущем удовлетворение этих неизжитых страстей. А других будет томить скука. Она перестанет быть го­ стьей, она сделается хозяйкой в их душевном доме, и лишенное коллизий общественное бытие начнет им казаться пресным. С тоской, с раздражени­ ем и завистью будут эти авантюристические натуры знакомиться по книгам с насыщенной приключениями, столкновениями, преступлениями и страстя­ ми жизнью других эпох. А наряду с такими индивидуальностями в челове­ честве выявится еще один слой: чем сытее, благополучнее будет их суще­ ствование, тем мучительнее начнет язвить этих людей связанность сексуальных проявлений человека путами морали, религии, традиции, об­ щественных приличий, архаического стыда. Инстинкт морально-общественного самосохранения держит, со вре­ мен родового строя, самодовлеющую сексуальную стихию в строгой узде. Но вряд ли выдержала бы долго эта узда, если бы она выражалась только во внутренних самоусилиях человека; если бы общественное принуждение не приходило ей на помощь в виде социальных и государственных узако­ нений. Здоровый инстинкт самосохранения говорит, что снятие запретов со всех проявлений сексуальной стихии без разбора чревато разрушени­ ем семьи, развитием половых извращений, ослаблением воли, моральным растлением поколений и, в конце концов, всеобщим вырождением — физи­ ческим и духовным. Инстинкт морально-общественного самосохранения силен, но не настолько, чтобы предохранить общество от этой опасности без помощи государственных законов, юридических норм и общепринятых приличий. Здоровый инстинкт силен; но когда с инстинкта сексуальной сво­ — 613 — ----------------------- Page 614----------------------- Глава 4.Князь Тьмы боды срывается внешняя узда, этот второй инстинкт часто оказывается сильнее. Не следует бояться правды: следует признать, что этот центробеж­ ный инстинкт потенциально свойственен, в той или иной мере, большинству людей. Его подавляют внутренние противовесы и внешнее принуждение, он угнетен, он дремлет, но он есть. О, сексуальная сфера человека таит в себе взрывчатый материал невообразимой силы! Центростремительный инстинкт морально-общественного самосохранения притягивает друг к другу, спаивает элементы личной жизни каждого из нас: благодаря ему личная жизнь среднего человека являет собой некоторую систему, некото ­ рую элементарную стройность, подобно тому, как в микромире нуклоны образуют плотно спаянное ядро атома. Но если найти убедительное и обаятельное учение, которое убаюкало бы человеческий страх перед сня­ тием узды с инстинкта абсолютной сексуальной свободы, произойдет мо­ ральная катастрофа, подобных которой еще не происходило никогда. Вы­ свобождение центробежной энергии, заложенной в этом инстинкте, могло бы, переходя в цепную реакцию, вызвать такой сокрушительный обще­ ственно-психологический переворот, который сравним с высвобождением внутриядерной энергии в области техники. То, что я сейчас говорю, останется, боюсь, для многих непонятным и враждебным. Слишком прочно укоренилась в нашем обществе недооценка значения сексуальной сферы. Тем более неприемлемой покажется мысль, будто именно эта сфера таит в себе такие разрушительные возможности. Легко представляю себе, как возмутит благонамеренного читателя подоб­ ный прогноз и с какой поспешностью окрестит он его пустым домыслом, возникшим из замутненности этой сферы не в человечестве вообще, а только у самого автора. Ах, если бы это было так. Нет сомнения, что соблазны Дуггура остаются в психике большинства из нас пока что вне круга осмысляемого. Меньшинство же, не подозревая об их трансфизиче­ ском источнике и боясь признаться в этих искушениях даже перед собой, в полном уединении, тем не менее смутно их осознает. Рассчитывать на че­ ловеческую откровенность об этом с окружающими было бы слишком про ­ стодушно. Лишь ничтожное число людей, сознавая эти соблазны с совер­ шенной отчетливостью, готово не скрывать их в тайниках души, а, напротив, дать им волю при первом случае. Но робкое в этом отношении большинство сделается несравненно отважнее, когда самые авторитетные инстанции — научные, общественные и религиозно-государственные про­ возгласят необходимость полной сексуальной свободы, неотъемлемое право на нее каждого человека и системою многообразнейших мер будут ей способствовать, поощрять ее и оборонять. Жаждать власти будут сотни и тысячи. Жаждать сексуальной свободы будут многомиллионные массы. — 614 — ----------------------- Page 615----------------------- Глава 4.Князь Тьмы Освобождение от уз Добра — вот каково будет настроение многих и многих к концу Золотого Века: сначала — подспудное, а потом все откро­ веннее и требовательнее заявляющее о себе. Человечество устанет от ду­ ховного света. Оно изнеможет от порываний ввысь и ввысь. Ему опостылит добродетель. Оно пресытится мирной социальной свободой, — свободой во всем, кроме двух областей: сексуальной области и области насилия над другими. Заходящее солнце еще будет медлить розовым блеском на мисте­ риалах и храмах Солнца Мира, на куполах пантеонов, на святилищах сти­ хиалей с их уступами водоемов и террас. Но сизые сумерки разврата, се ­ рые туманы скуки уже начнут разливаться в низинах. Скука и жажда темных страстей охватят половину человечества в этом спокойном безвла ­ стии. И оно затоскует о великом человеке, знающем и могущем больше всех остальных и требующем послушания во всем взамен безграничной свободы в одном: в любых формах и видах чувственного наслаждения. Ведь и сама Роза Мира будет состоять не из праведников только, но из людей, стоящих на самых разных ступенях нравственного развития. За­ дачи всемирной церкви обретут с самого начала столь огромные очерта ­ ния, они будут столь обширны и многочисленны, что ограничить число ак­ тивных членов Розы Мира одними только людьми высокоидейными и морально безупречными не найдется никакой практический возможности. Суровость искуса — мера, конечно, необходимая, но это не панацея. Как и в любое сообщество людей, даже основанное на самых возвышенных принципах, в нее проникнут люди, не свободные от любоначалия, от тще­ славия, от жажды повелевать, от чрезмерной привязанности к комфорту, от нетерпеливого и жесткого отношения к другим. Мглистый эгрегор со­ здастся и вокруг Розы Мира, как создавался он вокруг церквей прошлого. Углубленная мистическая сознательность ее руководства воспрепятствует разбуханию этого эгрегора в плотный клуб, заслоняющий Аримойю. Но полное его уничтожение окажется, конечно, неосуществимым. И есте­ ственно поэтому, что даже в среде Верховного Собора найдутся отдель­ ные люди, которые не устоят против искушений князя тьмы, а на нижних ступенях посвящения такие люди обнаружатся со временем в значитель­ ном числе. В условиях широкой идейной свободы зашевелится сперва тайная, а потом и явная религия левой руки. Ядовитым цветком вырастет она из массовой тоски по темному избавителю от уз Добра, и содержанием ее сделается поклонение Гагтунгру как некоему Прометею, вечному мятежни­ ку, борцу за истинную свободу всех, а целью этой квазирелигии станет подготовка людей к признанию грядущего анти-Логоса. О, конечно, человечество не будет иметь недостатка в предостереже­ ниях. Разве не предупреждали об этом уже в далеком прошлом Евангелие, — 615 — ----------------------- Page 616----------------------- Глава 4.Князь Тьмы даже Коран, даже Махабхарата? Разве мало было великих духовидцев и на Западе, и на Востоке, твердивших о неизбежности грядущего антихри­ ста? Все понтификаты Розы Мира, от эпохи соединения религий до появле­ ния на исторической арене этого чудовищного существа, будут концентри­ ровать свои усилия на этом предостерегающем труде. Но при величайшей идейной и культурной свободе никакого оружия, кроме слова, не останет­ ся в их руках. Под давлением крайне левых кругов общества будут неза­ метно сняты, наконец, последние запреты, еще ограничивавшие свободу слова: запрет нарушения норм общественного стыда и запрет кощунства. Именно это и откроет широкий доступ предтечам великого исчадия тьмы к сердцам человеческим. Немало найдется таких предтеч, но, кажется, крупнейшим из них на­ мечается создатель такой культурно-исторической и социально-нравствен­ ной доктрины, которая сконцентрирует внимание именно на том факте, что при наличии множества свобод человечество все еще остается якобы ра­ бом сексуальной ограниченности, рабом ложного стыда, предрассудков и старомодных норм, — норм, поддерживаемых и Розою Мира, и всем уста­ ревшим общественным укладом. Мне кажется, что книга этого мыслителя будет той самой книгой "Открытый путь", относительно которой Владимир Соловьев предполагал, что она выйдет из-под пера самого антихриста. Нет: блестящий, обаятельнейший, остроумнейший из французов, предтеча этот станет властителем дум целого поколения. Вряд ли будет этот носитель темной миссии отчетливо сознавать, кому он служит и кому предшествует. При всей гениальности его ума, мистический разум его будет закрыт почти наглухо. И когда долгожданный избавитель явится, французский мыслитель настолько поразится его сверхчеловеческим величием, что воскликнет с ликованием и восторгом: "Вот — тот, кого ждет весь мир и о ком я говорил!" — И лишь гораздо позднее, когда явившийся достигнет всей пол­ ноты власти и обнажит свое подлинное лицо, его предтеча покончит сам свои счеты с жизнью. Да, он будет гениальным мыслителем, да, да. Но перед тем, кому он уготовит путь, он окажется пигмеем. Перед тем, кому он уготовит путь, пигмеями окажутся все, жившие в Энрофе в любых стра­ нах и в любые века, кроме одного только Иисуса. Будет ли он человеком? И да, и нет. Уже не раз говорилось о том, как в течение веков и веков, жизней и жизней облекалась в покровы из демонической материальности — темный шельт, астрал и эфир — монада одного из императоров Рима, похищенная Гагтунгром из самого Ирольна. Именно из такой демонической материаль­ ности, из агги, они были сотканы, а не из сиайры, как у всех обитателей Энрофа и у всех существ в мирах восходящего ряда. Говорилось достаточ­ — 616 — ----------------------- Page 617----------------------- Глава 4.Князь Тьмы но и о последней его инкарнации в России, и о том, как вследствие сопро­ тивления Провиденциальных сил Урпарпу не удалось сделать тогда из него темного универсального гения. Но дважды предотвратить вкладывание в это существо даров темной гениальности — невозможно: теперь Урпарп уже знает, как оградить свое чадо от этих враждебных ему трансфизиче ­ ских операций. В Энроф он больше не выпустит его до тех пор, пока не обеспечит ему возможности полного владения всеми дарами, необходи­ мыми для успешного выполнения исторической роли антихриста. Гениаль­ ная одаренность Сталина в области тиранствования и его способность к гипнотическому порабощению людских воль принадлежали к числу види­ мых для всех остатков тех достижений, которыми ознаменовался предыду ­ щий этап работы в Гашшарве над этим существом, — работы, прерванной силами Света. После его смерти в Энрофе и нового водворения в Гашшарву работа была возобновлена в ускоренном темпе. Пройдя в Диг­ ме последние этапы подготовки, небывалое существо приблизится вплот ­ ную к своему последнему, роковому рождению в эпоху седьмого или вось­ мого понтификата. Кажется, местом его рождения будет одна из стран Латинской Аме­ рики, но это рождение, само по себе, обещает оказаться совершенно осо­ бенным. Принужденная принять человеческий облик для того, чтобы сде­ латься его матерью, Лилит по воле Урпарпа примет этот облик без какого бы то ни было рождения: она не будет нуждаться ни в отце, ни в матери, ни в детстве; она прямо явится путем черного чуда в облике женщины. Явные нарушения законов природы, сверхъестественные связи с грозными суще­ ствами иных миров, колдовские сказания и легенды окружат ее кратковре­ менную жизнь. Зачав физическое тело грядущего анти-Логоса не от чело­ веческого семени, а от сил самого Гагтунгра, она вскоре после рождения младенца исчезнет из Энрофа, так как эта ее миссия будет выполнена. И хотя позднее Лилит явится в человечестве еще раз, но тогда ее миссия и ее женственный человеческий облик будут иными; иным будет и само явление ее, хотя столь же непостижимым, как предыдущее. Как и у всех людей, физическое тело анти-Логоса будет из сиайры. Умнейший из всех, кто когда-либо жил, превосходящий гениально­ стью всех гениев человечества без сравнения, он к тридцати трем годам уже станет общепризнанным главой мировой науки. Молниеносный охват мыслью сложнейших научных и трансфизических проблем, мгновенное проницание в глубь разнообразнейших дисциплин, и естественных и гума­ нитарных, сверхчеловеческая работоспособность, беспримерная разно­ сторонность дарований, включая гениальность поэтическую и зодческую, ряд фундаментальных открытий, которыми он начнет обогащать человече­ ство с головокружительной быстротой, показная доброта к людям по пра­ — 617 — ----------------------- Page 618----------------------- Глава 4.Князь Тьмы ву стяжают ему наивысший авторитет в глазах большинства населения земного шара. В некоторых научных дисциплинах он произведет перево­ рот, реабилитировав кое-какие из принципов магии и несравненно углуб­ ляя и дополняя их тем знанием, которое будет подаваться в круг его мыш ­ ления из его высшего, неисчерпаемого, самим дьяволом обогащаемого ума. Он будет красив поражающей, но страшной красотой. Впрочем, по чертам его лица будет трудно определить принадлежность этого человека к какой-либо нации, даже к определенной расе, и он будет казаться синте­ тическим воплощением человечества в одном лице. В возрасте около тридцати лет он примет духовный сан и вскоре ста­ нет как бы вторым человеком в человечестве, с видимым смирением дожи­ даясь часа, когда смерть верховного наставника даст ему право через всемирный референдум возложить на себя эту тиару самому. И вот, ему исполнится тридцать три года — возраст, в котором закон­ чил свой путь по земле Иисус, — возраст, отмеченный смертью и воскресе­ нием Планетарного Логоса. У людей, обладающих исключительными ми­ стическими дарами, этот возраст нередко бывает рубежом, когда устанавливается неразрывная связь их бодрствующего сознания с мона­ дой. Именно в подобном возрасте совершит этот человек свое первое необычайное чудо — акт, действительно, беспрецедентный: свое физиче­ ское тело, доселе состоявшее из сиайры, он превратит в тело, состоящее из агги. Впервые за все время существования Энрофа на земле появится существо, облеченное не в физическое тело, а в каррох. Минута этой трансформы явится для него минутой ослепительнейшей радости, ибо это будет действительно величайшая из побед, отодвигающая от него в неопределенную даль опасность телесной смерти. Трансформа будет сразу же, конечно, замечена людьми, но ни ее смысл, ни ее механизм постичь никому не удастся. Внешний человеческий облик преображенного останется почти прежним, но невыразимая жуть начнет излучаться от него ко всем, кто его увидит даже на расстоянии. Прикоснувшийся к карроху человек будет поражаем как бы электрическим разрядом. Правда, непобедимая гипнотическая сила привлечет к нему многих женщин, и те из них, которыми это существо будет обладать, несколько умеряя убийственную силу своего прикосновения, будут воисти­ не неисчислимы. Но позднее он перестанет в этом ограничивать себя, и каждая его наложница станет расплачиваться жизнью за несколько секунд наслаждения. Ни для кинжала, ни для яда, ни для пороха или динамита каррох окажется не уязвим. Только оружие термоядерного типа могло бы погубить его; и впоследствии найдутся отчаянные головы, которые отважат­ — 618 — ----------------------- Page 619----------------------- Глава 4.Князь Тьмы ся даже на это. Но все замыслы подобного рода будут раскрываться за­ долго до их осуществления. Волнение, которое вызовется в Розе Мира и среди всего населения земли трансформой анти-Логоса, окажется необычайно. Верховный на­ ставник будет умерщвлен. Когда же чудотворец, проведя фальшивый ре­ ферендум, возложит на себя тиару, объявляя себя вестником Мировой Женственности и подтверждая невероятную силу своего волшебства тем, что вызовет новую, зримую всем инкарнацию Лилит, выдаваемую им за воплощение Звенты-Свентаны, — в монолитном до тех пор народоустрой­ стве мира произойдет непоправимый раскол. Половина человечества, в особенности народы Азии, откажутся признать узурпатора и изберут дру­ гого верховного наставника. Но вторая половина склонится перед захват­ чиком как перед своим абсолютным главой и отпадет от Розы Мира, восстанавливая институты политического и общественного насилия. Наси­ лию будут подвергаться, конечно, те, кто откажется вручить антихристу свою волю. Темные чудеса будут умножаться, потрясая сознание людей до самых основ. Сказания о чудесах Христа покажутся мелкими. Поднимется и пока­ тится по лицу земли волна безумного энтузиазма. Одни страны — добровольно, другие — в итоге насилия и обмана, но постепенно от Розы Мира отпадут все, и анти-Логос сосредоточит в своих руках единоличную власть надо всей планетой. Но узурпатору не подчинится истинный верховный наставник. Не подчинятся ему и миллионы, даже сотни миллионов людей во всех странах мира. Наступит эпоха гонений, возрастающих от года к году и по своим масштабам, и по методам, и по своей лютости. При этом хитрость Гагтун ­ гра сумеет даже героический протест широких масс обратить себе на пользу. Тот неудачный кандидат в антихристы, который был побежден пре­ дыдущим воплощением князя тьмы и покончил с собой в финале второй мировой войны, теперь явится самозванным вождем, увлекая на борьбу с властелином мира толпы негодующих. При этом он будет яростно обличать Розу Мира в слабости и в непротивлении, утверждая, что в борьбе с исча­ дием тьмы хороши все средства без исключения. Это движение, отрываю­ щее от Розы Мира тех, кого не смог оторвать антихрист, будет само тем­ ным насквозь, вовлекая сердца в воронку неистовой злобы, жестокости и опустошающей ненависти. Сторонники же Розы Мира пойдут на мученическую смерть, не обна­ жая оружия. Наконец, Роза Мира подвергнется запрету. Немного долее других будет терпим, кажется, культ стихиалей, постепенно извращаемый в сторону поклонения Лилит и демоницам Дуггура. Потом гонение распро­ странится на поклонение каким бы то ни было стихиалям Света, и единая — 619 — ----------------------- Page 620----------------------- Глава 4.Князь Тьмы всечеловеческая Церковь уйдет в катакомбы. Тогда и начнется тот ряд тра­ гических понтификатов, неизбежно завершающихся каждый раз гибелью верховного наставника, который, как золотая гирлянда в глубоком мраке, протянется сквозь полтора или два столетия и достигнет дня и часа второго пришествия Христа. Однако довольно долгое время анти-Логос не будет отрицать ни жиз­ ни Иисуса в Палестине как исторического факта, ни даже того мистиче­ ского факта, что в Иисусе воплотилась богорожденная монада, вырази­ тельница Бога-Сына. Но, развиваясь динамически и меняясь от этапа к этапу, его учение претерпит ряд метаисторических и богословских подмен, постепенно приводящих ко все большему умалению значения Христа, по­ том к полному Его развенчанию и, наконец, к завесе гробового безмол ­ вия, опускаемой надо всем, что связано с Его именем. Минуется еще и та­ кой этап, когда анти-Логос объявит себя воплощением Бога-Отца, а женщину, чей облик приняла при помощи дьявольского чуда Лилит, — во­ площением Вечной Женственности. Темных чудес в подтверждение этого прольется слишком много и слишком потрясающими будут они, чтобы большинство человечества осмелилось таить сомнение в истинности утвер­ ждений этих двух сверхчеловеческих существ. Вокруг себя и воплощенной Лилит антихрист создаст кощунственный культ мирового совокупления, и гнусные действа между ними, окруженные сказочными эффектами и одур­ манивающим великолепием, будут разыгрываться перед лицом всех и вся, якобы отображая в нашем мире космический брак двух ипостасей Троицы. Омерзение и нездешний ужас охватят многих людей. Даже миллионы таких, кто ранее был далек от вопросов религии, кто был погружен в забо­ ты своего маленького мирка либо в художественное творчество и научные исследования, ощутят, что перед ними ставится некий выбор, единственный и столь жуткий, что рядом с ним даже пытки и казни становятся мелочью. Тогда-то и скажутся плоды духовного труда восьми понтификатов Розы Мира. Тогда-то и отшатнутся от исчадия тьмы бесчисленные толпы тех, кто без этого предостерегающего, разъясняющего, воспитывающего труда над ними не устоял бы перед потоком черных чудес и перед обаянием сверхче­ ловека, сочетающего необъятную силу ума с цинично бесстрашной злоб ­ ностью деяний. Почти треть населения земли охватит восторг мучениче­ ства. Невозможно исчислить, какими сонмами героических душ восполнится тогда Аримойя. Но еще большими сонмами тех, кто совершил богоотступничество и дал детищу Гагтунгра растлить себя, наполнятся слои возмездия. Непрерывная, тысячеобразная, напряженнейшая борьба светлых и демонических сил начнет приближаться к своей кульминации. Бушуя в де ­ сятках слоев Шаданакара, она вступит в этап безостановочных битв син­ — 620 — ----------------------- Page 621----------------------- Глава 4.Князь Тьмы клитов, даймонов, ангелов — всех сил Провидения — с невидимыми чуди­ щами, порождениями и союзниками Гагтунгра и Воглеа. Эти порождения будут могучи и невоплотимы в нижних мирах. Но их деятельность в мирах пяти и шести измерений будет проектироваться и в Энроф, выражаясь и в разнуздании сексуальной стихии, и в возрастании жажды крови, и в опу­ стошающих душу успехах техники, и в систематическом уничтожении всех, поднявшихся духовно выше общего уровня демонизируемого человече­ ства, и во многом другом, что сейчас невозможно ни понять, ни предста­ вить. Ясно, что воинства синклитов будут оказывать всемерную помощь тем из людей, кто противостоит антихристу здесь, в Энрофе. Их инспирация поможет найти, между прочим, способ ослаблять мучительность пыток и казней. Способы эти будут отчасти связаны с методикой внутренней, с раз­ витием некоторых заложенных в человеке, но еще дремлющих свойств, от­ части же — с открытием невидимых обезболивающих средств: открытием, внушенным братьями синклитов. Спустя некоторое время, когда антихрист ощутит, что его власть упрочилась окончательно, он при помощи ловких философических трюков подвергнет пересмотру собственный вариант толкования своей личности, как воплощения будто бы Бога-Отца. Последняя маска отбросится за не­ надобностью, так как идеальная система насилия предотвратит возмож­ ность чьих-либо протестов, кроме отдельных единиц. Предыдущий идеоло­ гический этап подвергнется забвению. На место Бога-Отца будет открыто возведено имя Великого Мучителя, а на место Женственности — Великой Блудницы. Выдававшая себя за Женственность воплощенная Лилит станет чередовать бесстыдные действа с анти-Логосом и оргии-мистерии, откры­ тые сперва для сотен, а потом, в принципе, для всех. От воплощенной Ли ­ лит будет излучаться свет невыразимой красоты, напоминающей лунное сияние. Прикосновение же к ее телу будет вызывать не какое-либо подо­ бие электрического разряда, а, напротив, несказанное наслаждение для всякого человека и полное угасание последних проблесков в его памяти о чем-либо высшем. И так как одно уже лицезрение анти-Логоса и Лилит бу­ дет воздействовать с околдовывающей силой, то эти оргии и действа будут передаваться во все уголки земли при помощи технических ухищрений, на­ поминающих телевидение наших дней, но, конечно, оставивших изобрете­ ния XX века далеко за собой. Другие изобретения, которые естественно ожидать от техники XXII или XXIII века, позволят правительству осуществлять совершенный контроль над психикой каждого из жителей земного шара. Чтение мыслей на далеких расстояниях перестанет быть пугающей утопией: оно превра­ тится в будничную научно-техническую реальность. Обороняемые синкли­ тами, деятели Розы Мира будут сопротивляться в своих катакомбах, раз ­ — 621 — ----------------------- Page 622----------------------- Глава 4.Князь Тьмы рабатывая систему психической и трансфизической защиты. Но эта обо­ ронительная система, которую сейчас представить, конечно, еще невоз­ можно, явит собою исключительные трудности, и усвоить ее смогут лишь немногие. Верховные наставники в той или иной степени будут владеть ею все, но враг научится изыскивать малейшие бреши в этой системе и проти­ вопоставлять обороне Света свое оружие. Поэтому жертвами анти-Логоса рано или поздно погибнут почти все, ему не поклонившиеся. К моменту смены эонов число устоявших вряд ли будет насчитывать сотню человек на несколько миллиардов дьяволочеловечества. К середине этого царствования будет завершена работа над фанта­ стической, неслыханной фальсификацией истории. За пятьдесят или семь­ десят лет постепенно истребятся все книги и памятники, свидетельствую ­ щие о том, что человечество обладало когда-то светлыми культами, высокими философскими учениями, прекрасными искусствами, возвышен­ ными литературами, героями, праведниками, гениями — всем, что от Бога. Все храмы, уцелевшие от былых времен, будут сметены с лица земли либо превращены в капища Гистурга, Великой Блудницы и Урпарпа, неузнавае­ мо изменив даже свой архитектурный облик. Многие из них превратятся в усеченные конусы или четырехсторонние пирамиды с плоским верхом, на ­ поминая, но великолепием намного превосходя дворцы-капища Дуггура. Придут поколения, которые даже не будут подозревать о существовании в прошлом Христа и христианства. Все представления этих поколений о ми­ нувших веках будут не просто искажены — они будут ложны почти полно­ стью, так как к этому приведет воспитание на теориях, выдуманных анти- Логосом и представляющих перспективу истории так, как это ему выгодно. Интересно, какому толкованию подвергнутся тогда личность и исто­ рическая роль предпоследнего воплощения антихриста. Владыка мира в глубине души будет испытывать чувство, отдаленно похожее на стыд, вспо­ миная собственную ограниченность, слепоту и длинную цепь грубых про­ махов, совершенных в предыдущем воплощении. Он позаботится о том, чтобы у людей не мелькнуло даже смутного подозрения, что вторым во­ ждем мирового революционного движения некогда был именно он. Но осу ­ ждение этого вождя или ирония над ним будут за собою влечь для неосто­ рожного ревизиониста мгновенную смерть, ибо гордыня владыки не позволит ему терпеть ничьих насмешек даже над своими старыми, в других столетьях совершенными ошибками. И образ Сталина опять вознесется на пьедестал; усопший вождь будет провозглашен хотя и ограниченным, еще далеко не все постигшим и охватившим, но все же величайшим деятелем прошлого. С установлением обязательного культа Гистурга и Фокермы начнется уже полный и всеобщий шабаш. Наука, философия, искусство, обществен­ — 622 — ----------------------- Page 623----------------------- Глава 4.Князь Тьмы ные институты, законы — все направится на то, чтобы разнуздать сексуаль­ ную стихию. Будут проповедоваться всеми способами и превозноситься как проявления якобы раскрепощенного духа всевозможные извращения. Чем более публично будут удовлетворяться они, тем больше похвал и вос­ хищения станет изливаться на героев. Медицина к тому времени выйдет победительницей почти всех заболеваний, паразиты и вредные микробы будут уничтожены, а гигиена поднимется на такой уровень, что пыль и грязь в населенных пунктах совершенно забудутся. Эти стерильные улицы и площади городов превратятся в арену всевозможных видов и форм массового бесстыдства. Рабочий день сведется к минимуму, досуг станет почти неограниченным; интересы же, удовлетворение которых заполняло досуг людей в эпоху Розы Мира, отомрут, заменяясь по преимуществу ин ­ тересами сексуальными, столь разнообразными, изощренными и напря ­ женными, что мы в XX веке не в состоянии их даже представить себе. Чело ­ веческие города превратятся в подобия городов Дуггура с тою разницей, что здесь будет оскорбляемо само Солнце. И все-таки абсолютная сексуальная свобода для всех достигнута еще не будет. Для всех граждан, кроме, конечно, самого антихриста и его эли­ ты, сохранятся запреты таких проявлений, или, лучше сказать, извраще ­ ний, которые сопряжены с истязаниями. Наслаждения этого рода будут разрешены только тем, кто тесно свяжет свою деятельность с полицейскою системой и со службой правительственной безопасности. Нетрудно пред­ ставить себе нравственный облик существ, которые составят кадры этих профессиональных садистов. И, наконец, князь Тьмы оставит только для себя право на то насла­ ждение, которое ему доставит людоедство, — не в переносном, а в бук­ вальном смысле. Вероятно, чувство услады, которое он будет испытывать в подобные часы, заключается не только в удовлетворении полового, хотя бы и совершенно извращенного инстинкта, но в сочетании с этим того са­ танинского сладострастия, которое испытывается в минуту вызова, броса ­ емого самым краеугольным законам, и божеским и человеческим, и в по­ пирании душевных корней совести, морального страха и стыда. Наслаждение усилится еще и сознанием безнаказанности. Чудовище будет упиваться тем, что может позволить себе абсолютно все, и притом не только заставляя человечество созерцать эти мерзости, но вызывая в его развращенном большинстве смешанное чувство восхи­ щения, зависти, ужаса и благоговения. Очевидно, нечто схожее толкало в свое время деспотов вроде Кали­ гулы или Нерона именно к таким деяниям, в которых садизм смешивался с публичной демонстрацией своего духовного бесстыдства. Но сознания полной безнаказанности у них не могло быть: одни трепетали за свою фи­ — 623 — ----------------------- Page 624----------------------- Глава 4.Князь Тьмы зическую сохранность, другие — перед образами адских мук. От этих обо­ их видов страха, отравлявшего им часы наслаждения, совершенно свобо­ ден будет только князь Тьмы. Потому что позволить себе все это сможет только тот, чье физиче­ ское тело неуязвимо и обладает такими свойствами и способностями, ко­ торые намного превосходят физические свойства людей. Возрастая от де ­ сятилетия к десятилетию, эти способности противобожеского карроха достигнут, наконец, такой мощи, что анти-Логос будет ужасать и морочить людей своими явлениями одновременно в трех, четырех пунктах земного шара. Многие сначала заподозрят наличие каких-то его двойников, но он разобьет эту детскую гипотезу, начав являться народу всеми обликами сразу в одном месте, и то соединяя их на глазах у всех в один, то размно­ жая. Такие особенности его карроха полностью освободят это существо от всякого страха перед насильственным прорывом его физического суще­ ствования. Что же до естественной смерти, то достижения демонизирован­ ной науки приведут к тому, что совершенно реально встанет вопрос о про­ длении жизни на неограниченно долгий срок, во всяком случае для обладателя карроха. При всем могуществе и ясности его разума, при всей зоркости его трансфизического зрения, антихристу будет свойственна та же аберрация, которая свойственна всем демоническим существам: вера в свою конечную победу. Он будет убежден, что неподвластен физической смерти, а следовательно, и загробному возмездию, что он достаточно си­ лен для достижения физического бессмертия, что он постепенно распро ­ странит свою власть на многие другие слои Шаданакара и даже на плане­ ты других звездных систем и что со временем он сможет по собственному произволению видоизменять свои тела, молниеносно переходя из слоя в слой, из мира в мир путями самопроизвольной трансформы. Подобные мечты останутся, правда, мечтами, но самопроизвольного перехода в шрастры и обратно он достигнет и в самом деле, а продление его жизни против обычного человеческого лимита станет реальным историческим фактом, поэтому его царствование продлится свыше ста лет, а может быть, и значительно больше. Подготовится система мероприятий, чрезвычайно сложных, беспри­ мерных по своему научно-техническому размаху, имеющая в виду при­ способление поверхности Марса и Венеры для обитания излишков челове­ чества. Будут отправлены также несколько экспедиций на планеты других звездных систем, но на Землю эти экспедиции не возвратятся. Что же до Венеры и Марса, то довести этого своего замысла да конца властелин мира не успеет, и момент смены эонов на земном шаре застигнет поверх­ ность соседних планет почти столь же необитаемой людьми, как и теперь. — 624 — ----------------------- Page 625----------------------- Глава 4.Князь Тьмы Абсолютно свободный от страха, так же будет он свободен и от жа ­ жды любви — потребности, которая была ему еще знакома во времена предыдущей инкарнации. Сталину еще хотелось, чтобы его не только боя­ лись, но и обожали. Антихристу будет нужно только одно: чтобы все без исключения были уверены в его неизмеримом превосходстве и проявляли абсолютное ему повиновение. Всеобщее изобилие между тем будет все возрастать и регламентиро­ ванный рабочий день сведется к ничтожному отрезку времени. Техническая интеллигенция, опираясь на которую анти-Логос делал свои первые шаги, получит привилегированное положение, и человечество вступит опять в пе­ риод головокружительного технического прогресса, хотя представление о мироздании, методы исследований и формы техники будут весьма отличны от современных. От классического материализма еще к концу XX века не останется и следа, картина мира окажется неизмеримо сложнее, а к XXIII столетию единственной идеологией, обязательной для всех, сделается та, которую создаст антихрист. При всей своей бездуховности материалисти­ ческая доктрина все-таки менее вредна, чем это демонизированное на­ сквозь мировоззрение будущего. Она здоровее этически, и не случайно созданное и пропитанное ею народоустройство держит центробежный сексуальный инстинкт в строгой узде, временами даже доходя, как это было в начале Великой Революции в России, до своеобразного аскетизма. Квазирелигия, навязанная человечеству антихристом, будет отнюдь не ли­ шена духовности в широком смысле этого слова. Борьба с духовностью нужна лишь на определенном этапе, чтобы расчистить место для разлива и всеобщего затопления умов и воль духовностью демонической, философ­ ские и религиозные формы которой ныне представить еще крайне трудно. Во всяком случае, если бездуховность сама по себе может быть повинна только в посмертном сбрасывании души в чистилища, в Скривнус, Агр и Дромн, то демоническая духовность будет затягивать душу в трансфизиче­ ские воронки, гораздо более жуткие и глубокие. Одной из них будет слой, еще лишь подготавливаемый ныне, — Цебрумр, где будет господствовать над демонизированными шельтами и астралами людей эгрегор всемирной противоцеркви антихриста. Другие воронки будут засасывать в миры магм и ядра, третьи — в Дуггур и в лунный ад, создаваемый Воглеа. Будет и та­ кая воронка, через которую избранники зла будут в своем посмертии под­ ниматься в темную высоту, в Дигм, обреченные на рабствование Гагтунгру в течение необозримых тысячелетий. Элементы темной магии — не той, что мы знаем из истории древнего мира и средних веков, а несравненно более действенной, разработанной и глубокой, сольются воедино с наукой, пропитают и демонизируют ее на­ сквозь, а властелин будет пользоваться этим сатаническим знанием для — 625 — ----------------------- Page 626----------------------- Глава 4.Князь Тьмы расширения своего владычества — во-первых, а во-вторых — для создания человечеству условий такой роскоши, какая будет вызывать все большее подпадение людей интересам удовлетворения чувственности, изощрив­ шейся до невероятия. Те же, у кого еще сбережется способность стремить­ ся к чему-то более общему, вовлекутся в осуществление грандиозных тех­ нических мероприятий, якобы полезных для всего мира. При этом действительно полезное будет сводиться на нет другими мероприятиями либо своими далекими следствиями. Завершатся даже некоторые предпри ­ ятия Розы Мира: утепление полярных областей или, например, полное преобразование лесных трущоб тропиков и пустынь. Но все это достигнет­ ся такими техническими средствами, которые вызовут катастрофическое истощение и паралич всех стихиалей природы, и темных, и светлых. Когда наступление машинной цивилизации на природу станет производиться в универсальных масштабах, весь ландшафт земной поверхности превра­ тится в законченную картину антиприроды, в чередование урбанизирован­ ных полусадов и небоскребов. Стихиали оторвутся от своей среды в Энро­ фе. Реки и озера, луга и поля Земли станут духовно пустыми, мертвыми, как реки и степи Марса, и выхолощенные остатки растительности будут поддерживаться лишь разлитой еще везде арунгвильтой-праной да меха­ нически действующими по инерции метеорологическими и орологическими процессами. Эта внутренне опустошенная и внешне искалеченная приро­ да ни в ком не сможет вызвать ни эстетических, ни пантеистических чувств, и любовь к природе прежних поколений сделается психологически непо­ нятной. В начале царствования властелин воздвигнет среди Альп столицу мира. Основное место его пребывания будет там. И к концу его господства этот город прославится умопомрачающим великолепием, а его население достигнет цифры в несколько десятков миллионов человек. Конечно, даже во времена ничем не ограниченной власти тирана найдется немало людей, внутреннее существо которых будет восставать против того, во что антихрист превращает человеческую жизнь. Но контроль над психикой позволит выявлять подобную направленность мысли в самом зародыше, и лишь немногим единицам удастся достичь овладения системой духовной обороны раньше, чем они будут уничтожены физиче­ ски. Неизмеримо большее число из тех, у кого уцелеет искра человечности и проблеск совести, впадут в отчаяние. Число самоубийств возрастет до баснословной цифры. Впрочем, кармические следствия самоубийства сде­ лаются тогда иными, чем сейчас: с точки зрения посмертия души, даже самовольный уход из жизни станет меньшим злом, чем покорность анти­ христу и утрата человеческого имени. — 626 — ----------------------- Page 627----------------------- Глава 4.Князь Тьмы Но сколь ни велико будет количество самоубийц, все же они останут­ ся в меньшинстве. С каждым новым поколением из сознания миллиардов будут все больше стираться отблески влияния Розы Мира. Последние жи­ вые свидетели ее заката вскоре уйдут из жизни; за ними последуют и те, кто еще хранил крупицы знания исторической правды, полученные от предшествующих поколений. Все письменные или иные свидетельства, опасные для антихриста, будут уничтожены; за хранение таких материа­ лов будет полагаться мучительная смерть. Такая же смерть постигнет и тех, в ком понимание правды возникнет независимо от каких-либо книг, не­ произвольно, и кто осмелится поделиться своим духовным опытом с кем бы то ни было. Не так уж трудно представить себе духовный портрет тех поко ­ лений, которые окажутся почти единственными насельниками Земли к XXIV столетию. С глазами, привыкшими с младенческих лет к повседневным зре­ лищам самого изощренного разврата, с умом, направленным лишь на изыскание новых и новых видов чувственного наслаждения либо на окон­ чательное опустошение природы, с совестью, заглушенной столетней про­ поведью аморализма, с ростками высших движений души, до корня вытоп­ танными общественным глумлением, с сознанием, выхолощенным от малейших догадок об иных ценностях и об иными идеалами озаренных эпохах, эти несчастные уже к годам своей молодости будут являть собой не людей, а страшные и жалкие на них карикатуры. Молодость сделается для них тем возрастным рубежом, когда изведано уже все возможное, тело уже изношено, а душа смертельно пресыщена, и существование длится лишь по инерции. ... И век последний, ужасней всех, Увидим и вы, и я: Все небо скроет гнусный грех, На всех устах застынет смех — Тоска небытия. Так будут сходить, поколение за поколением, умирая на Земле, в миры Возмездия, и эти миры подобно кухням ада будут клубиться, как ни­ когда, густыми, жирными, неиссякающими клубами гавваха. Никакие мировые войны, революции и репрессии, никакие массовые кровопроли­ тия не могли бы породить гавваха в таких количествах, напитать им демо­ нические полчища до такого невообразимого разбухания. Незадолго до конца своего господства князь тьмы начнет изыскивать пути к такому наказанию непокорных, которое, в случае своей удачи, по­ ставило бы под сомнение грядущую победу Света в земном Энрофе. От­ лично зная, что физическое уничтожение его противников, сколь угодно мучительное, высвобождает их шельт и астрал, возводит душу в Синклит — 627 — ----------------------- Page 628----------------------- Глава 4.Князь Тьмы Аримойи и умножает этим могучие рати Света, он предпримет работу над тем, чтобы изыскать способ к уничтожению самого шельта непокорных. Если бы это удалось, умножение светлого стана прекратилось бы совер­ шенно, а монады, чей шельт был бы уничтожен, принуждены были бы начи­ нать созидание всей своей гирлянды сызнова. Да и вообще человечество, даже в своем демонизированном аспек ­ те, не удовлетворит антихриста. Оно еще будет нужно ему как источник гавваха, да. Но в качестве живых насельников Энрофа, осуществляющих его план, оно не сможет выполнить его требований. Люди окажутся слиш­ ком ненадежны: над каждым из них в лучезарном Ирольне все-таки будет бодрствовать его высшее Я, и даже в растленной душе будет дремать по­ давляемая, но неугасимая искра совести. Даже само отчаяние, простра­ ция и отвращение к жизни, которые охватят под конец многих из них, будут для антихриста нестерпимы. На что ему нужен интеллектуальный паралич, наступающий вслед за пресыщением и отчаянием? Подобные существа не способны к дальнейшему развитию демонизированной науки и техники, к захвату космоса и переделыванию его на дьявольский лад. Станет насущ­ но необходим ввод в Энроф тех высокоинтеллектуальных демонических су­ ществ, которые ждут и добиваются его в своих инфрафизических странах на изнанке мира. И князь тьмы совершит еще одно чудо — не меньшее, чем превращение его физического тела в каррох: при помощи воплощен­ ной Лилит он породит чету полулюдей-полуитв; мало отличаясь от людей своим обличием, они будут обладать таким же шельтом, каким обладали в своих преисподних шрастрах; физическое же тело их будет, если можно подобрать такое слово, каррохизировано. Размножаясь стремительно, как рыбы или земноводные, они через две-три генерации достигнут численно­ сти почти в миллион и примут на себя руководство человечеством, суля в грядущем полное исчезновение человека в собственном смысле с лица земли. Скрещение людей и полуитв окажется исключенным полностью: оно будет мучительно для людей и совершенно бесплодно. Античеловечество хлынет на лицо земли. Размножающимся полу­ игвам потребуется пространство. Чтобы его освободить, властелин мира прежде всего обратит свой губительный взор на мир животных. Не знаю, какие мотивы выдвинет он в оправдание полного истребления животных видов, в том числе и таких, которые давно уже будут подняты усилиями Розы Мира до разумного и творческого бытия. Весьма возможно, что во­ обще никаких мотивов не потребуется, ибо никто не посмеет спрашивать у него отчета. Во всяком случае животный мир будет истреблен, а бывшие заповедники и звериные зоны начнут подготавливаться к приему и про­ кормлению миллиардов полуигв. В тех же самых целях начнет приводиться — 628 — ----------------------- Page 629----------------------- Глава 4.Князь Тьмы в исполнение и проект приспособления к возможностям органической жиз­ ни поверхности соседних планет. Катастрофа наступит неожиданно для князя тьмы и вопреки его абсо­ лютной вере в свою безграничную победоносность и свою безнаказан ­ ность. Она будет вызвана тем, что монада императора, некогда похищен­ ная для него Гагтунгром и без которой невозможно пребывание его как жи­ вого существа в Энрофе, будет, наконец, освобождена. Сам Спаситель Христос явится за нею в Дигм, лиловый океан расступится перед Ним в сто­ роны, Гагтунгр в неописуемом ужасе шарахнется в Шог, а несчастная мо­ нада будет поднята в недоступные ему высоты. Ее связь с первоначальным владельцем, томящимся в Гашшарве, будет восстановлена, а связи с мате­ риальными покровами антихриста пресечены. Суть катастрофы будет за­ ключаться в том, что князь тьмы внезапно начнет падать, точнее — прова­ ливаться сквозь все слои преисподних, прорежет, как молния, миры Возмездия, Магмы, Ядро и через Дно Шаданакара выпадет из брамфату­ ры совсем на лишенное времен Дно Галактики. Катастрофа в нашем мире разразится наглядно, на глазах у многих живых людей и полуитв, в момент одного из самых пышных апофеозов анти-Логоса. Потрясенным толпам это событие предстанет так, как будто каррох этого существа, внушавший всем трепет мистического ужаса и только что пребывавший в неуязвимости, вдруг начнет терять видимую плотность и медленно превращаться как бы в туман. При этом властелин мира внезапно уразумеет происходящее и поведет себя так, каким его не видал никто никогда: в нездешнем отчаянии, крича неистовым голосом, он начнет хвататься за что попало, метаться, выть как зверь, и так постепенно, на протяжении часа, исчезнет из глаз людей. Катастрофа же, которой завершится жизнь на земле последнего во­ площения Лилит, не будет иметь ни одного зрителя. Сразу после гибели антихриста она исчезнет неизвестно как и куда. В действительности, ее физический облик бесследно распадется на составные компоненты. Этого никто не будет знать, и поиски ее будут продолжаться долго. Появятся даже самозванки, но, конечно, ни одна из них не сможет выдержать до конца такой нечеловеческой роли. И немало людей покончат с собой от тоски по невозвратно исчезнувшей. — 629 — ----------------------- Page 630----------------------- Глава 5.Смена эонов Глава 5. Смена эонов Гибель того, кто безраздельно властвовал над человечеством свыше ста лет, самая необычайность, непостижимость этой гибели вызовут среди населения земного шара смятение небывалое, никаких прецедентов не имеющее. Мгновенное изъятие из Энрофа этого сверхчеловеческого моз­ га, единственного в своем роде, за всех думавшего, за всех решавшего, за всех планировавшего жизнь, опрокинет все планы, все устоявшиеся пред­ ставления, подорвет всю идеологию, выработанную им для людей. Чем единовластнее будет царство антихриста, тем более похоже станет чело­ вечество после его гибели на колесо, из которого вырвана ось, спицы рас­ сыпаются во все стороны, а обод устремляется бессмысленными зигзагами куда попало, без управления и цели. Рассыпающиеся спицы — это элита антихриста, состоящая преиму­ щественно из полуигв и служившая передачей его воли народным массам. Сначала именно к ней по инерции и перейдет власть. Но вместо единства между ее крупнейшими деятелями и группами начнется яростная грызня, как и всегда среди демонических существ, если перестает спаивать их между собой принцип тиранического насилия. Этому взаимопожиранию в общественных верхах будут соответствовать в массах беспорядочные за­ вихрения разнузданных страстей и брожение умов, оставшихся без авто­ ритетного руководства. Ненависть к исчезнувшему властелину, глухо шевелившаяся в глуби­ не душ, особенно после того, как человечество ощутило опасность быть вытесненным полуигвами, вспыхнет и прорвется со стихийною силой. Ему припомнится многое: и темные чудеса, которые теперь станут объясняться гениальным шарлатанством, и уничтожение животного царства — акт, в ко­ тором люди усмотрят пролог к их собственному намечавшемуся уничтоже ­ нию, и гекатомбы человеческих жертв, и рождение уродливых, безжалост­ ных полуигв, и, главное, его великую ложь: обещав всем абсолютную сексуальную свободу, он этим ввел людей в обман, только своим бли­ жайшим подручным разрешив наслаждение мучительством и истязаниями, а людоедство — только себе. Скоро эти, взрывы страстей перерастут в стычки разных клик, мгно­ венно возникших везде полубандитских обществ и просто разъяренных — 630 — ----------------------- Page 631----------------------- Глава 5.Смена эонов толп. Некоторые группы из элиты антихриста попробуют отмежеваться от имени погибшего и даже с резкостью осудят предыдущий исторический этап. Но так как их собственная прошлая деятельность будет в глазах всех теснейшим образом связана с деятельностью владыки, то эта запоздалая перемена фронта не убедит никого. Все, связанное с именем погибшего, подвергнется неистовому глумлению и уничтожению со стороны той самой черни, на моральное растление которой он потратил свою жизнь, и даже две. Среди общего замешательства из катакомб выйдут уцелевшие после ­ дователи Розы Мира, но в атмосфере, отравленной столь длительным господством Зла, умы окажутся неспособными воспринять какое бы то ни было провозвестие светлой духовности, и проповеди их не дойдут до чело­ веческого сознания, как речи на незнакомом языке. Число новообращен­ ных ограничится единицами, и остатки Розы Мира скоро подвергнутся но­ вой волне гонений. Но полная сексуальная свобода наконец-то будет достигнута и в самом деле. Развяжется то, что при властелине оставалось запретным пло­ дом для масс: садизм и сексуальное людоедство. Процесс распада уни ­ версального государства убыстрит свой темп, и анархию внутри каждой из его частей лишь местами удастся кое-как обуздать при помощи драко­ новских мероприятий. Особенно зверские формы примет взаимная вражда людей и полу­ игв. Пришельцы будут глубоко презирать человечество как низшую, ни на что серьезное не способную расу, а люди — ненавидеть эти сухо рассу­ дочные существа как наглых захватчиков, похитителей их исконных прав, как одушевленные подобия механических роботов, лишенные понимания человеческих страстей и выполняющие коварный план полного истребле­ ния человечества. Эта взаимная ненависть быстро перерастет в послед­ нюю мировую войну. Полуигвы удержат власть в бывшей столице мира и оттуда поведут наступление во всех направлениях, чтобы безраздельно подчинить себе поверхность земли и прекратить хаос. Так как развитию военной техники при антихристе не уделялось внимания, то средств воору­ женной борьбы окажется слишком мало у обоих лагерей, они будут изоб ­ ретаться и совершенствоваться на ходу, и война затянется. Возможно, ору­ дия войны окажутся в общем даже более примитивными, чем во второй половине XX столетия. К тому же ни в одном из лагерей не будет единства. Бывшая элита, вернее, те из ее числа, кто не сразу погибнет во взаимных распрях или жертвами самосуда толпы, так и не смогут окончательно дого­ вориться между собою. Тем более разобщенной будет коалиция человече­ ских государственных образований; однако люди начнут подавлять врага своей численностью. В ходе войны прославленная столица будет захваче­ на и ярость масс проявится в бешеном разгроме этого города со всею его — 631 — ----------------------- Page 632----------------------- Глава 5.Смена эонов роскошью. Часть населения будет беспощадно, лучше сказать садистиче­ ски, истреблена, другая в панике покинет город, и за несколько дней он превратится в скопище зловонных руин, со стен которых только изображе­ ния бесовских оргий и скотских действ будут смотреть на огонь пожаров и мерзость запустения. Среди кровавой вакханалии, охватившей весь мир, возникнут и дви­ жения светлой направленности, но они окажутся в положении преследуе­ мых, разобщенных, не понятных почти никому. В какой-то степени они про ­ явятся даже среди полуигв — далекое звено в развитии тех потенций, которые уже в наши дни доказали свое бытие фактом обращения Великого Игвы Друккарга и его немногочисленных последователей. Конечно, среди полуигв таких будет ничтожное меньшинство. Не знаю, сколько лет продлится этот период — от гибели князя Тьмы до смены эонов, во всяком случае недолго, и к концу его общество на по ­ верхности земли погрузится во всеобщий хаос. Некоторые зоны воочию превратятся в то, что теперь называется лунным ландшафтом. Другие за­ хлестнутся хлябями анархии, борьбы всех против всех. В третьих возникнут местные тираны, которые сумеют ухватиться за некоторых технические изобретения, позволяющие контролировать поведение масс; иные из этих тиранов даже встретят поддержку среди разных слоев как единственная сила, хоть как-нибудь цементирующая общество. Наконец, в зонах четвер­ того типа наступит полный экономический развал и стремительный техни ­ ческий регресс. Разобщенные человеческие ячейки вернутся к примитив­ ным способам добычи средств существования. Общая панорама безмерно омрачена тем, что моральный уровень с самого начала этой эпохи будет столь низок, каким он не бывал даже в доисторические времена. Не при антихристе, а именно через два-три десятилетия после него разгул Зла на поверхности земли достигнет своего апогея. Ибо: "... произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них. Но не устояли, и не нашлось для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним. И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего, и власть Христа... Горе живущим на зем­ ле и на море, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени!" Ап. , 12, 7-12 В природе начнутся необъяснимые явления, внушающие ужас, как предвестия какой-то космической катастрофы, еще не бывавшей и, может быть, завершающей. Только ничтожная горсть устоявших, рассеянных по — 632 — ----------------------- Page 633----------------------- Глава 5.Смена эонов всем концам земли, поймет эти явления. Они поймут, что свыше двух тысяч лет спустя после Голгофы Планетарный Логос вошел, наконец, в Свою пол­ ную силу, достаточную для того, чтобы совершить преображение земли. "И явилось на небе великое знамение — жена, облеченная в солнце... Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения... Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И родила она младенца мужеского пола... и вос­ хищено было дитя ее к Богу и престолу Его... И даны были жене два крыла большого орла, чтоб она летела в пустыню в свое место от лица змия и там питалась в продолжение времени, времен и полвремени. И пустил змий из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь ее рекою. Но земля помогла жене, и разверзла земля уста свои, и погло­ тила реку, которую пустил дракон из пасти своей. И рассвирепел дра ­ кон на жену и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божий и имеющими свидетельство Иисуса Христа" Ап. , 12, 1 — 2, 4-5, 14-17 Что значит "Жена, облеченная в солнце"? Это — Звента-Свентана, объятая Планетарным Логосом и рождающая Великий Дух второго зона. В мировой истории это отобразится Розою Мира, в крайних муках подготав­ ливающей человечество во времена перед антихристом, при нем и после него как грядущий сосуд ко вмещению этого рождаемого Духа. Наконец, одно из знамений прочтется как знак, что в высших мирах метаистории все подготовлено и что старый зон вступает в свои последние дни. Несколько десятков человек — все, что останется от Розы Мира, установят связь с теми немногими из людей и полуигв, которые независимо от Единой Церкви и даже не зная о Ней, совершили внутренний выбор светлой направленности. Будет подан знак о том, что наступает время со­ единения всех, оставшихся в живых братьев Света, в одной точке на по­ верхности земли. Преодолевая все препятствия, сто или двести верных со­ берутся воедино, и последний из верховных наставников возглавит их. В Откровении Иоанна это место названо по-еврейски — "Армагеддон". Я не знаю, что значит это слово. Мне кажется, великое событие это совершится в Сибири, но почему для последней встречи изберется именно эта страна, мне неизвестно. И в этот час вздрогнет сверху донизу весь Шаданакар. В мирах ангелов, даймонов, стихиалей, во всех мирах восходящего ряда явится Тот, Кто проходил по дорогам земной Галилеи столько веков назад. Непредставимое ликование охватит эти миры, и обитатели их прой­ дут сквозь еще одну, светлейшую трансформу. — 633 — ----------------------- Page 634----------------------- Глава 5.Смена эонов Он явится во всех затомисах человечества, и все синклиты устремят­ ся за Ним, сходя в Энроф. Князь Тьмы ужасал людей, являясь в трех-четырех физических обли­ ках одновременно. Христос явится во стольких обликах, сколько будет то­ гда в Энрофе воспринимающих сознаний, каждому из них показуя Себя и каждому из них глаголя. Эти облики, непостижимо отождествляясь, будут в то же время слиты в одном, верховном, грядущем на облаках в неизреченной Славе. И не останется в Энрофе ни одного существа, не видящего Бога- Сына и не слышащего Его слов. И исполнится то, иносказание о чем хранится в Писании как проро­ чество о Страшном Суде. Пространство Энрофа еще не изменится, но материальность челове­ ка будет изменена. Те, кого этот час застигнет живущими в Энрофе, претерпят не смерть, но одну из двух противоположных трансформ. Немногие из людей, оставшиеся верными, преобразятся физически, их материальные облачения будут мгновенно просветлены. Эти останутся в Энрофе. Большинству же — всем тем, кто составит дьяволочеловечество, пред­ стоит трансформа обратная: не умерев физически, они телесно изменятся так, что очутятся в мирах Возмездия. Сперва — в верхних чистилищах, по­ том — вниз и вниз, каждый сообразно своей карме. Некоторые игвы, в незначительном числе, будут оставлены в Энрофе, где сделаются как бы особою расой, руководимой просветленным богоче­ ловечеством. Остальные падут на Дно Шаданакара, а позднее поднимутся в слой объединенных шрастров. Высшие животные, уцелевшие от истребления антихристом, которых смена эонов застанет в Энрофе, вознаградятся за все страдания: они ис­ пытают то же преображение, что и человеческое меньшинство, и дополнят собою число насельников земли во втором зоне. Достигший божественного могущества Спаситель сойдет и в другие слои. Игвы всех шрастров, в смятении и потрясении, воочию улицезрят Его, источающего волны любви и света. Явление Планетарного Логоса, Кого их перевернутый ум принимал за мятежника и грозного тирана, вызовет из­ менение направленности их воль, и, оставаясь еще в своих каррохах, они вольются в медленный процесс — просветление античеловечества и из­ нанки мира. Нечто схожее предстоит и раруггам. Демонов же великодер­ жавной государственности ко дню смены эонов уже не будет: все они, кро ­ — 634 — ----------------------- Page 635----------------------- Глава 5.Смена эонов ме одного, еще гораздо раньше падут в Уппум, и спасение их включится в число задач второго зона. Узы страдальцев, томящихся в чистилищах и магмах, будут преодоле ­ ны, их материальность облегчена, способности духовного восприя­ тия — раскрыты, и пленники начнут подъем по ступеням миров восходяще­ го ряда. Грозные демонические существа ринутся вниз, ибо Дигм будет уни­ чтожен еще раньше, в тот метаисторический момент, о котором Апокалип­ сис говорит как об их поражении в небесной войне и об их низвержении на землю. Они будут обороняться в Гашшарве, Цебрумре и в лунном аду. И еще ниже сойдет Спаситель — в тот слой, куда не мог до тех пор проникнуть никто, кроме его хозяина Гагтунгра. В Суфэтхе, кладбище Ша­ данакара, распахнутся врата, пребывавшие замкнутыми от века, и потоки божественного света зальют от края и до края пустыню, доселе озарявшу­ юся лишь лиловым солнцем антикосмоса. Умирающие скорлупы, покину­ тые монадами, приподнимутся навстречу жизнедарующим лучам. Дыхание воскрешающего Логоса вдунет новую жизнь в эти полуживые останки душ, обреченных на смерть вторую, но не переживших еще минуты окончатель­ ного распада своих шельтов. Кладбище Шаданакара прекратит свое су­ ществование навсегда. Синклиты же — все тридцать четыре синклита человечества, все ми­ риады просветленных душ — и положивших начало своему восходящему пути в древнейших цивилизациях Атлантиды, Гондваны или Египта, и всту­ пивших на него в позднейшие века, и достигших блистающей Аримойи че­ рез мученичество в последние века истории, -все сойдут в Энроф следом за Спасителем Христом, — не родятся, но явятся и населят землю. "И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих" как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуйя! ибо воца ­ рился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и возда­ дим Ему славу, ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых. И сказал мне Ангел: напиши блаженны званные на брачную вечерю Агнца. И сказал мне: сии суть истинные слова Божии" Ап. , 19, 6-9 Так завершится мистерия первого зона — борьбы Мрака со Светом за овладение Землей и поражения Мрака. Тогда наступит брачная вечеря. Логос Планеты и ее Церковь сочета ­ ются в неизреченной любви во внутреннем чертоге Мировой Сальватэрры, на запредельных высотах. — 635 — ----------------------- Page 636----------------------- Глава 5.Смена эонов Второй зон, о котором свидетельствуют пророчества как о тысячелет­ нем царстве праведных, вступит в свои права. Его цель — спасение всех без исключения, кто сорвался, кто отстал, кто пал в глубину миров Возмез­ дия, и преображение всего Шаданакара. Ибо силы Гагтунгра, изгнанные из Энрофа, еще удержат власть в не­ которых иных мирах и потому что в чистилищах и страдалищах останутся еще множества совершивших роковую ошибку в последние исторические эпохи. И встанет задача — завершение преобразования темных миров, начатого Христом еще в три великие дня между Голгофою и воскресением; преобразование безысходных страдалищ во временные чистилища, а чи­ стилищ — в миры духовного врачевания и поднимание всех страдальцев сквозь эти слои в миры Просветления. На земле же богочеловечество, не зная более разобщенности ни с Христом, ни с Звентой-Свентаною, но возглавляемое и направляемое ими, приступит к преобразованию и одухотворению того, что осталось от его предшественников в Энрофе: искалеченной природы, городов и цивилиза­ ции. Ни человеческого рождения, ни болезней и смерти, ни страданий души, ни вражды и борьбы не будет знать второй зон: он будет знать лишь любовь и творчество ради избавления погибших и просветления всех сло ­ ев материи. Ибо для этого и существуют все человечества и все содруже­ ства: и наше, и ангельское, и даймонское, и царство животных, и стихиали, и все иерархии Света. Для этого мы и воплощаемся здесь, в плотной, еще не озаренной материальности. Наступят и те отдаленные времена, когда задачей сделается высвет­ ление слоев самых плотных, самых тяжких, самых низших. И кто же будет разрешать эту задачу, как не добровольные мученики? Ибо они, оставляя просветленный Энроф, будут спускаться в такую тьму, единая минута пре­ бывания в которой есть великое мучение. В человечестве зла уже не останется, но темные силы будут еще ока­ зывать сопротивление в демонических мирах. Никто, кроме Всеведущего, не знает, сколько тысячелетий продлится царство праведных на земле. Само время сделается тогда иным, чем теперь, оно превратится в золотую симфонию параллельно струящихся времен, и то, что мы называем истори­ ей, иссякнет. Не история, а возрастание мировой гармонии будет содер­ жанием времени. В середине второго зона опустеют все слои Возмездия. Ни излучения страданий, ни излучения злобы, ни излучения похоти уже не будут питать собою стана демонов, и богоборческие существа одно за другим отпадут от своей демонической природы. К исходу второго зона опустеет и преоб­ — 636 — ----------------------- Page 637----------------------- Глава 5.Смена эонов разится сама Гашшарва, исчезнет Дно, и лишь Гагтунгр в неприступном Шоге будет твердить свое "Нет", впивая силы из антикосмоса Галактики. Если планетарный демон, покинутый соратниками, упорствует во зле, оставшись один на один с началом Света среди преображенной брамфа­ туры, никакие силы Люцифера не в состоянии ему помочь на продолжение борьбы с силами Провидения. Тогда он, побежденный, покидает брамфатуру совсем, ища новых пристанищ и новых путей к своей тиранической мечте в иных краях Вселен­ ной. Если же Гагтунгр, оставшись один в преображенном, ликующем Ша­ данакаре, скажет наконец Христу и Богу: "Да!" — Шаданакар вступит в третий зон. Он исчезнет из космического Энрофа, как исчезла некогда планета Дайя, чтобы в высших, непредставимых формах бытия разрешать задачу третьего зона: искупление Гагтунгра. Это о наступлении третьего зона клянется великий ангел Апокалипсиса, говоря, что времени уже не будет. Так, восходя от света к свету и от славы к славе, все мы, населяющие землю теперь, и те, кто жил, и те, кто явится жить в грядущем, будем подниматься к неизреченному Солнцу Мира, чтобы рано или поздно слиться с Ним и погрузиться в Него для сорадования и для со-творчества Ему в созидании вселенных и вселенных. — 637 — ----------------------- Page 638----------------------- Краткий словарь имён, терминов и названий Краткий словарь имён, терминов и названий — 638 — ----------------------- Page 639----------------------- Краткий словарь имён, терминов и названий Агга – все виды материальностей нашей брамфатуры, созданные или создаваемые демоническими началами. Структурно отличаются от ма­ териальностей физических и вообще от сиайры тем, что количество пер­ вичных слагаемых агги крайне ограничено и ни одна из её элементарных частиц не обладает ни свободой воли, ни одушевлённостью. Антикосмос – условное обозначение для совокупности всех миров, создаваемых демоническими началами, и предполагаемое замещение Бо­ жественному космосу. К антикосмосу нашей брамфатуры ныне принадле ­ жат слои: Шог, Дигм, Гашшарва, Суфэтх и Дно. Аримойя – ныне создаваемый затомис общечеловеческой культуры. Арунгвильта -прана – безличная, бессознательная тонкоматериаль­ ная субстанция, разлитая в Энрофе, переливающаяся из тела в тело и обеспечивающая возможность индивидуальных органических существова­ ний. Чувство присутствия арунгвильты-праны было осью душевной жизни праанимистического человечества и являлось, по-видимому, древнейшим из откровений. Астрал – здесь: второе из тонкоматериальных облачений монады. Шельт – первое из тонкоматериальных облачений, творится самой мона­ дою; в творении же астрала принимает участие великая стихиаль Мать- Земля. Она принимает участие в творении индивидуальных астралов всех существ Шаданакара – людей, ангелов, даймонов, животных, стихиалей, демонов и даже Великих Иерархий, когда последние спускаются в слои, где это необходимо. Астрал – высший инструмент шельта. В нём сосредо­ точены способности духовного зрения, слуха, обоняния, глубинной памя­ ти, способность полёта, способность общения с существами иных слоёв, способность созерцания космических панорам и перспектив. Брамфатура – почти каждое небесное тело обладает рядом разно ­ материальных слоёв, образующих взаимосвязанную и взаимообусловлен­ ную систему. Брамфатурами называются такие системы, объединённые общностью процессов, протекающих в их слоях. В большинстве брамфа­ тур нашей Галактики основной процесс, объединяющий слои каждой из них, есть процесс борьбы Провиденциальных и демонических сил. Имеют­ ся, однако, и такие брамфатуры, которые полностью подпали под демони­ ческую власть, и такие, которые уже полностью от неё освободились. Воглеа – имя великого демона женственной природы, виновника ка ­ тастрофы, некогда постигшей человечество Лунной брамфатуры. Долгое время находясь в полуизоляции, враждуя и с Провиденциальными силами, и отчасти с Гагтунгром, Воглеа ныне сопрягает свои усилия с усилиями пла­ нетарного демона. — 639 — ----------------------- Page 640----------------------- Краткий словарь имён, терминов и названий Гагтунгр – имя планетарного демона нашей брамфатуры. Он обла­ дает тремя лицами, как и некоторые другие из крупнейших иерархий. Пер ­ вая ипостась Гагтунгра – Великий Мучитель Гистург, вторая – Великая Блудница Фокерма, третья – великий осуществитель демонического плана Урпарп, называемый иногда Принципом формы. Гаввах – тонкоматериальное излучение человеческого страдания, выделяемое нашим существом как при жизни, так и в нисходящем посмер­ тии. Гаввах восполняет убыль жизненных сил для многих категорий демони­ ческих существ и самого Гагтунгра. Гашшарва – один из основных слоёв демонического антикосмоса в Шаданакаре; мир двух пространственных измерений, гнездилище разно­ образных и могущественных демонических сил. Даймоны – высшее человечество Шаданакара, обитатели сакуалы миров с четырьмя пространственными координатами и различным числом временных координат. Даймоны проходят путь становления, схожий с на­ шим, но начали его раньше и совершают успешнее. С нашим человече­ ством они связаны многообразными нитями, некоторые из коих уясняются в ходе общего изложения. Дигм – обиталище Гагтунгра, один из миров пяти пространственных и множества временных измерений. Дингра – каросса России. Друккарг – шрастр Российской метакультуры. Дуггур – один из слоёв демонических стихиалей, имеющий для чело ­ вечества особое значение. Существа, проходящие свои инкарнации в Дуг­ гуре, восполняют убыль своих жизненных сил эйфосом – излучениями по­ хоти человечества. Жругр – российский уицраор. Затомисы – высшие слои всех метакультур человечества, их небес­ ные страны, опора народоводительствующих сил, обители синклитов. Вме­ сте с созидающейся ныне Аримойей – затомисом Розы Мира – их общее число достигает тридцати четырёх. Звента-Свентана – великая богорождённая монада, выразительни­ ца Вечной Женственности, Невеста Планетарного Логоса, сошедшая с ду­ ховно-космических высот в верхние слои Шаданакара около полутора 1 столетий назад и долженствующая принять просветлённое (отнюдь не фи­ зическое) воплощение в одном из затомисов человечества. Это метаисто­ рическое событие отразится в земном Энрофе как появление Розы Мира. Игвы – главная из рас античеловечества, высокоинтеллектуальные демонические существа, обитатели «изнанки миров» – шрастров. 1 То есть примерно в начале XIX века – Ред. — 640 — ----------------------- Page 641----------------------- Краткий словарь имён, терминов и названий Иерархия – употребляется в настоящей книге в двух значениях: 1. Иерархия – т.е. лестница соподчиненных чинов, церковных, военных или административных; 2. Иерархия (иерархии) – различные категории ино­ природных, иноматериальных или духовных существ, например, иерархии ангельские, демонические, стихиалей, даймонов и многие другие. Ирольн – один из миров пяти пространственных координат, обитали ­ ще монад человечества. Кароссы – локальные, связанные с отдельными нациями или сверх ­ народами проявления единой великой стихиали человечества, Лилит. Ка­ россы лишены монад, но обладают эквивалентом сознания и воли. Каррох – аналогичное физическому плотное органическое тело не ­ которых видов демонических существ (например, игв и раруггов), создан­ ное не из сиайры, а из агги. Крагр – слой, где происходят битвы уицраоров. Лилит – великая стихиаль человечества, некогда – супруга Первоан ­ гела, затем ваятельница физической плоти человеческого рода и некото­ рых других существ. Её собственное существо демонизировано Гагтунгром задолго до появления в Энрофе человечества, существующего ныне. Метаистория – 1) ныне находящаяся вне поля зрения науки и вне её методологии совокупность процессов, протекающих в тех слоях иномате­ риального бытия, которые, пребывая в других видах пространства и других потоках времени, просвечивают иногда сквозь процесс, воспринимаемый нами как история; 2) религиозное учение об этих процессах. Метакультуры – внутренние сакуалы Шаданакара, представляющие собой как бы сегментарные членения некоторых его нижних слоёв. Мета­ культуры состоят из разного числа слоёв, однако каждая из них обладает непременно тремя: физическим – местом обитания в Энрофе соответству­ ющего сверхнарода, творящего свою культуру; затомисом – небесною страною просветлённых душ этого народа; шрастром – демоническим ис­ подним миром, противопоставляемым затомису. Кроме того, все мета­ культуры включают то или иное число слоёв Просветления и слоёв Возмез­ дия. Характер этих миров в каждой из метакультур варьируется в зависимости от хода метаисторических процессов. Мировая Сальватэрра – условное обозначение вершины и сердца Шаданакара, наивысшей из его сакуал, состоящей из трёх миров: обители Планетарного Логоса, обители Богоматери и обители Звенты-Свентаны. Монада – здесь: первичная, неделимая, бессмертная духовная еди ­ ница, богорождённая либо богосотворённая. Мироздание являет собой неисчислимое множество монад и многообразные виды создаваемых ими материальностей. — 641 — ----------------------- Page 642----------------------- Краткий словарь имён, терминов и названий Монсальват – затомис Северо-западной метакультуры. Мудгабр – шрастр Северо-западной метакультуры. Навна – богорождённая монада, одна из Великих Сестёр, Идеаль ­ ная Соборная Душа Российской метакультуры. Имя условное. Небесная Россия (Святая Русь) – затомис Российской метакультуры, обиталище её Синклита. Нэртис – один из миров Просветления, страна лучезарного отдыха и блаженного покоя. Олирна – первый из миров восходящего ряда, страна усопших, об ­ щая для всего человечества, хотя в каждой из метакультур имеющая свой особый характер. Планетарный Логос – Великая Богорождённая монада, выразитель­ ница Бога-Сына, божественный разум нашей брамфатуры, древнейшая, самая первая из всех её монад, выразившая себя в человечестве Иисусом Христом и возглавляющая подготовку нашего мира к смене эонов. Плане­ тарный Логос – Вождь всех сил Света в Шаданакаре. Раругги – вторая из рас античеловечества, представляющая собою существа, до стадии которых развились великие хищники древних геологи­ ческих эр, пройдя через бесчисленные инкарнации в слоях демонической материальности. Родомыслы – исторические деятели, оказавшие могучее и благо ­ творное влияние на судьбы народа или государства и руководимые в сво ­ ей деятельности инспирацией народоводительствующих иерархий. Роза Мира – грядущая всехристианская Церковь последних веков, объединяющая в себе церкви прошлого и связующая себя на основе сво­ бодной унии со всеми религиями светлой направленности. В этом смысле Роза Мира интеррелигиозна или панрелигиозна. Основная её задача – спасение возможно большего числа человеческих душ и отстранение от них опасности духовного порабощения грядущим противобогом. Возник­ новение Розы Мира в человечестве будет отражением эфирного рождения Звенты-Свентаны в одном из затомисов. Сакуала – здесь: система двух или нескольких разноматериальных слоёв, тесно связанных между собою структурно и метаисторически. Сверхнарод – группа наций или народностей, объединённая между собой общею, совместно создаваемой культурой. Сиайра – все виды материальностей, созданные или создаваемые Провиденциальными силами. Синклиты – обитающие в затомисах метакультур сонмы просветлён ­ ных человеческих душ. — 642 — ----------------------- Page 643----------------------- Краткий словарь имён, терминов и названий Скривнус – верхнее из чистилищ христианских метакультур, имею ­ щее свой аналог и в других метакультурах человечества. Неизбежный по­ смертный этап всех душ, кроме тех, кто после физической смерти вступает непосредственно в Олирну и далее – по ступеням миров Просветления. Стихиали – категория богосотворённых монад, проходящих свой путь становления в Шаданакаре преимущественно сквозь царства Приро­ ды, но в большинстве случаев не имеющих физического воплощения. Так как аспектом своеобразного природного царства обладает и человече­ ство, то имеются разнообразные виды стихиалей, связанные не со стихия­ ми Природы в широком смысле этого слова, а с природным, стихийным ас­ пектом человечества. Уицраоры – могущественные, разумные и крайне хищные существа, обитающие в слоях, смежных со шрастрами. С точки зрения человека, это – демоны великодержавной государственности. Их очень немного. В мета­ истории уицраоры играют огромную роль, противоречивую и двойствен­ ную. Уппум – один из слоёв Возмездия, «Дождь Вечной Тоски», ад уицрао ­ ров. Шавва – тонкоматериальное излучение некоторых состояний чело­ веческой психики, связанное с чувствами «государственного комплекса». Шавва восполняет убыль жизненных сил уицраоров, игв и раруггов. Шаданакар – собственное имя брамфатуры нашей планеты. Состо­ ит из огромного числа (свыше 240) разноматериальных слоёв, инопро­ странственных и иновременных. Шельт – первое из материальных облачений монады. Шельт творит ­ ся самою монадой из материальности пятимерно-пространственных миров. Вместилище монады вместе с её божественными свойствами и её ближайшее орудие. Не сама монада, остающаяся в Ирольне, но именно шельт является тем «я», которое совершает своё странствие по низшим слоям ради их просветления. Шрастры – инопространственные материальные слои, связанные с некоторыми зонами в физическом теле планеты Земля, а именно с «компенсационными выступами» материков, опрокинутыми остриями к земному центру. Обиталища античеловечества, состоящего из двух сов­ местно живущих рас – игв и раруггов. В шрастрах имеются своеобразные огромные города и очень высокая демоническая техника. Эгрегоры – здесь: иноматериальные образования, возникающие из некоторых психических выделений человечества над большими коллекти­ вами: племенами, государствами, некоторыми партиями и религиозными — 643 — ----------------------- Page 644----------------------- Краткий словарь имён, терминов и названий общинами. Они лишены монад, но обладают временно сконцентрирован­ ным волевым зарядом и эквивалентом сознательности. 1 Эйцехоре – здесь: демоническая часть в каждом существе, чьё мате ­ риальное воплощение происходило при участии Лилит, т.е. не только лю­ дей, но и титанов, игв и раруггов, уицраоров. Энроф – имя нашего физического слоя – понятие, равнозначное современному понятию астрономической вселенной. Характеризуется на­ личием в нём пространства трёх измерений и времени одного измерения. Эоны – здесь: мировые периоды, характеризующиеся различным со ­ стоянием материальностей в Энрофе какой-либо брамфатуры. Различие этих состояний определяется тою или иной степенью проявления духовных потенций в материальности Энрофа. При этом учитываются не единичные случаи уклонения от норм, а всеобщее, доминирующее состояние. Так, во времена вступления Энрофа Шаданакара во второй эон совершится трансформа органической материи, а при вступлении в третий – транс­ форма также и материи неорганической. Этим самым Шаданакар выйдет из пределов мирового Энрофа. Эфирное тело – третье из тонкоматериальных облачений воплоща­ ющейся монады. Без него невозможна никакая органическая жизнь в ми­ рах трёх и четырёх координат. Яросвет – богорождённая монада, один из великих демиургов чело­ вечества, народоводитель Российской метакультуры. Имя условное. 1Соответствует евр. «йецер ha-ра», «устремление ко злу» – Ред. — 644 —